Нить

От автора: Без паники! Я пишу вилланив! (И сомнительные статьи о судебных издержках.) Но эта история, друзья, охватывает двенадцать лет. Ева и Вилланель за это время наверняка встречали и других людей. __________ [4 года, 9 месяцев] – Сэм, если я еще раз споткнусь о твою обувь, она вся окажется в камине. Ответа не следует, но ты, наверное, на него и не рассчитывала, хотя высказала претензию голосом самой терпеливой на свете матери. Какой невоспитанный ребенок! Наверняка он не от тебя. «Купи ему Xbox, – говорили советчики. – Ты только подумай, сколько сразу освободится времени!» И лишь насчет гнетущего чувства одиночества никто не предупредил. Пройдя по коридору в свой кабинет, ты устало опускаешься в кресло возле письменного стола. Если честно, первые несколько недель тишина и покой тебе даже нравились, только вот занятый новой игрушкой мальчик был не единственной причиной этих перемен, этих вновь зазиявших дыр в твоей жизни. Каким образом удается миниатюрной женщине, разменявшей пятый десяток, занимать столько же пространства и быть такой же шумной, как шестилетний озорник? Сначала ты пыталась убедить себя, что перемены к лучшему: без этой копны волос можно реже пылесосить, да и вещи ты наконец-то все перестирала, а то с тех пор, как она к вам переехала, бельевые корзины были хронически переполнены. Как-то раз она объяснила, что обширный гардероб для нее – сравнительно новая привычка, но тогда каким образом она успела обзавестись целой грудой вязаных вещей? Затем время стало тянуться все медленнее, ты начала слишком много думать и чувствовать себя такой же одинокой, как в период, когда только нашла ее. Почему-то в голове засел именно этот образ: ты ее нашла. Сначала обнаружила в своей электронной почте незнакомое имя – Ева Астанкова. Потом в аудиозаписях бесед с подопечными – голос с американским акцентом. Приятный голос, уже тогда подумала ты. Немного подавленный, но приятный. Имейлы от нее часто приходили среди ночи, сухие и бесцеремонные. Она так и не смирилась с тем, что система диктует в правовом деле временные рамки, и не отвечала на короткие письма, в которых ты просила ее работать поменьше. Однажды на каком-то совещании азиатка с американским акцентом представилась русской фамилией. Растерявшись, ты еще подумала: какие красивые глаза! Она спросила, кого ты ожидала увидеть. Ты ответила, что буквально кого угодно, только не ее, так как на такое у тебя не хватило бы воображения. Она как-то странно посмотрела на тебя. Затем посмотрела внимательнее. И ты забыла, что значит дышать. Ты и не думала, что кто-то вновь даст тебе почувствовать себя так. Сперва она держалась с тобой нерешительно, а потом ее словно подменили, будто где-то щелкнули переключателем. Какое-то время она еле терпела твои заигрывания, а в один прекрасный день пригласила к себе домой. С тех пор ты ощущала всю силу ее сосредоточенного внимания. Было приятно вновь так интересовать кого-то – светло и безмятежно, что ли. Она раскрывалась перед тобой по чуть-чуть. Дважды состояла в браке. Сначала с мужчиной, потом с женщиной. О Нико она говорила без утайки. Ева плохо с ним обошлась. Он стал третьим лишним из-за ее одержимости этой женщиной, Вилланель. Какое глупое имя. О ней тебе было рассказано несравнимо меньше. Русская, очевидно. Они познакомились, когда Ева работала в МИ-6. Ты догадывалась, что ее жизнь была тогда опасной и будоражащей, но конкретных подтверждений не получила. Они перестали работать на правительство и поженились, а потом что-то просто не срослось. Ты пыталась разузнать подробности, но развивать эту тему Ева не спешила. Вначале это было не важно. Ты купалась в теплых лучах новой любви, новых отношений и нового будущего. Прекрасная женщина была от тебя без ума и играла с твоим сыном в футбол. Кому какое дело до русской пустышки из прошлого? Разве она что-то значит, когда вы так счастливы? А Ева была по-настоящему счастлива, ты в этом уверена. Она продала свою квартиру. Спросила Сэма, можно ли переехать к вам. Ты замечала, как она смотрит на тебя, когда думала, что не видишь. Она часто пела, помешивая еду на плите. Ты знаешь, что она была счастлива. Была – пока всему не пришел конец. В дверь позвонила женщина – высокая, элегантная, в возрасте. Они говорили в кабинете наверху не более тридцати минут; затем женщина ушла, а Ева изменилась. Переключатель будто повернули обратно. До того дня ты не понимала в полной мере, насколько расслабилась, насколько позволила себе привыкнуть к мысли, что ты для кого-то важнее всех; с тех пор, как ты чувствовала себя так в прошлый раз, минуло слишком много времени. Но именно такой ты благодаря Еве себя ощущала – особенной. Тем не менее, переключатель щелкнул. Теперь она приходила в постель поздно, до ночи работая в своем кабинете. Но не над обычными заданиями: папок из соцслужбы на столе не лежало. Секс изменился. Она изменилась. Создавалось впечатление, что она перестала видеть тебя, когда вы вместе. Возможно, у нее роман на стороне, думала ты с горечью. У тебя уже имелся печальный опыт. Как оказалось, ты почти угадала. Дело было в той женщине, Вилланель. Ты отпросилась из конторы, чтобы вернуться домой раньше Евы и Сэма. Обыскала кабинет и нашла тюремный снимок, провалившийся между письменным столом и стеной. На нем была изображена девушка лет двадцати с табличкой «Оксана Астанкова». Ты окончательно запуталась. Продолжив искать, ты обнаружила коробку. Внутри лежал плед, шелковый халат кричащей расцветки, пара других вещей. Кольцо. Парфюм – La Villanelle? Боже правый, ну и выпендрежница! Кто заказывает духи и называет их своим именем? Твоя ненависть к этой женщине приобрела новые масштабы. Когда ты нашла письма, то расплакалась. Практически все они были от Вилланель, хотя подписывалась она Оксаной. Ты снова взглянула на фото. Как странно, когда человеку, которого ты никогда не встречала, подвластно твое счастье. Затем ты увидела ответ. Ева писала о протянутой через всю ее жизнь нити, чьим единственным предназначением было сблизить ее – не с тобой. Она не склонна к экстравагантности ни в чем, тем более в речи. Ты не узнаёшь женщину, написавшую именно это послание – написавшую его кому-то другому. Оно разбило твое сердце на миллион частей. Ты убрала коробку на место, в дальний угол шкафа с папками в ее кабинете. Просунула фотографию между столом и стеной. Освежила макияж. И продолжила существовать. Несколькими днями позже ты вернулась домой, только чтобы обнаружить собранные чемоданы. Она сказала, что все не так, как выглядит. Ты предложила ей катиться ко всем чертям. Она сказала, что та женщина попала в беду, а когда ты спросила, почему ей не все равно, ответила, что тебе не понять. Эти слова ранили глубже всего. Она ушла от тебя в погоне за яркими впечатлениями, источником которых была русская преступница из ее прошлого. Господи, какой же ты была дурой! Наверное, они занимаются безумно горячим шпионским сексом, пока ты тут спотыкаешься о детские кроссовки и дописываешь протоколы за бездарных помощников, прикрепленных к тебе в этом году. Сидя в своем кабинете, ты смотришь в окно, выходящее на задний двор. Она вернется, ты практически уверена в этом. В тот единственный раз, когда Ева говорила с тобой о расставании со своей бывшей, она упомянула, что вместе они слишком взрывоопасны. Да, ты ничего не слышала от нее вот уже несколько недель, но все равно практически уверена, что она вернется к тебе. Ты пытаешься себе это представить. Она будет молить о прощении? Или просто заявится как ни в чем не бывало? Впрочем, ты уже предложила ей убираться подальше. Прямо в эту минуту ты решаешь, что тебя не поколебать. Ты не примешь ее обратно. Выставишь за дверь со всем барахлом и отправишь на три буквы. Ты найдешь себе того, кто сотрет ее вкус с твоих губ и заменит ее в твоих мечтах о будущем. Какую-нибудь молоденькую красотку. А Ева пусть валит вместе со своей отвратительно горячей русской экс. Ты найдешь себе кого-то получше. Тем более, Ева была неряшливой: плохо заворачивала сыр, прежде чем положить его в холодильник, так что он быстро высыхал. После нее все масло было в хлебных крошках. Но эти претензии даже тебе кажутся притянутыми за уши. Сэму это объяснить труднее всего. Извини, родной, но мама не может удержать внимание женщины, которую вы оба любили, так что вот тебе очередная травма, о которой ты однажды сможешь рассказать своему психотерапевту, а теперь будь хорошим мальчиком и накрой на стол. Больше всего тебе будет не доставать ощущения, что ты особенная. Она вызывает у тебя это чувство, и найти другого такого спутника крайне сложно. А еще она умеет хорошо пошутить и действительно заботится обо всей той шпане, с которой вы работаете. Она дает тебе смотреть матчи, хоть сама и не очень любит футбол. Она ходит в магазин за продуктами и как-то раз даже сводила Сэма с друзьями на лазерный бой, черт возьми! Она делает тебя такой счастливой. Ты пытаешься подобраться к вопросу с другой стороны. Даже если она вернется и ты решишь ее простить, вызовет ли она у тебя снова все эти чувства? Наверное, не попробовав, ты не узнаешь. Если она вернется, значит ли это, что она выбрала тебя вместо другой? Ты могла бы истолковать это так, однако не хочешь довольствоваться малым. Тебе не дает покоя то, что ты знаешь недостаточно и просто не в состоянии понять, что на самом деле происходит. Можно, конечно, выслушать ее, дать объясниться. Хотя грань между объяснением и отговорками крайне тонка. Но разве с тебя от этого убудет? Надо просто позволить ей найти способ вызвать у тебя все эти чувства заново. В дверь звонят, и это вырывает тебя из воспоминаний. Надо и вправду дать Еве шанс. Звонок повторяется. – Иду, иду! – Ты спешишь в коридор, проверяя свое отражение в зеркале. Однажды именно она будет стоять на пороге. Ты приглаживаешь на макушке взъерошенные волосы. Ты хочешь опять чувствовать себя так, будто для нее ты важнее всех на свете. Способна ли она еще на такое? Может, прямо сейчас ты и узнаешь. Ты глубоко втягиваешь в легкие воздух – ну же, не трусь! – и открываешь дверь. __________ От автора: Как же я ненавижу лазерный бой!.. Ненавидела еще ребенком, но должна была притворяться, чтобы друзья не посчитали меня занудой. Но теперь я выросла... и говорю вам: я его ненавижу. Ах, как же приятно сказать это вслух столько лет спустя!