Проклятие

Джаред какое-то время смотрел на письмо, пытаясь истолковать его смысл иначе, не так, как подсказывала ревность, подстегнутая долгим бесплодным ожиданием. Но все говорило о том, что его предчувствия оправдались: слухи, дошедшие даже до отца, долгое молчание Дженсена– он же мог хотя бы написать письмо! Хотя Дженсен никогда не любил писать, так же, как и отец, прибегая к этому крайне редко и неохотно. Последнее послание, что имел честь получить Джаред от неверного возлюбленного– это та знаменитая записка из трех слов, доведших его до приступа бешенства. Он выбрал любовь, мать его, и исчез на долгих два года из его жизни, и еще почти столько же ему потребовалось, чтобы более-менее наладить отношения снова. Он уже почти поверил ему и надеялся, черт возьми, как последний идиот надеялся, что все у них теперь хорошо, и Дженсен испытывает к нему нечто большее, чем просто привычка. И что же? Всего одно путешествие домой — и Дженсен потерян для него. Теперь уже навсегда. Черта с два он пойдет снова на все эти ухищрения, что толку, если так мало времени надо Дженсену, чтобы забыть все, что их связывало. Джаред еще с полминуты бессмысленно смотрел на письмо, потом в необъяснимом приступе злобы смял и швырнул на пол, в прострации бессмысленно повторяя про себя: «Ну вот и все». Его привел в себя настойчивый голос Люсьена: — Мой лорд, вы слышите меня? Рен давно ждет вас в комнате омовений, уже все приготовил и, кажется, сердится. Джаред не отреагировал на его слова и даже когда Люсьен осмелился прикоснуться к окаменевшему хозяину, желая привлечь внимание, никак не откликнулся. Казалось, он не здесь. Люсьен испуганно огляделся, увидел смятую бумагу возле стены и, нимало не стесняясь хозяина, поднял и прочитал. Так вот в чем дело. Люсьен огорченно покачал головой и снова принялся осторожно тормошить хозяина, боясь вспышки гнева, но дождался только негромкого: — Оставь меня, Лис. Никаких занятий, не до того мне. Люсьен тихо покинул кабинет, понимая, что не достучится сейчас до своего лорда. В письме не было ничего определенного, и все же старый слуга едва сдерживал свое раздражение: «Вы неисправимый сплетник и интриган, лорд Джеральд! И как не вовремя, Джаред и так расстроен и взвинчен, а тут еще это. Хватит искры, чтобы разгорелся пожар. Поскорее бы ты возвращался, Дженсен.» Люсьен ни минуты не сомневался, что всё это сплетни, причем неподтверждённые. Ничего странного, что слухи эти ходят, скандал был знатный, а что к Дженсену внимание не ослабевает, тоже понятно: он богат, хорош собой, из известной семьи. Люсьен предсказывал подобный ход событий. И нисколько не удивлен. Кто в наше время смотрит на подмоченную репутацию? Хозяин в данной ситуации мог бы и догадаться, что никакой помолвки не было. Иначе бы об этом давно раструбили, а вот предложение, скорее всего, было. Что, опять-таки, неудивительно. Свейн. Люсьен даже немного помнил его – маленький толстенький блондин. Старый управитель и мысли не допускал, что Дженсен согласится на брак с таким совершенно никаким, да, определение «никакой» более всего соответствовало внешнему облику, темпераменту и характеру Свейна Морета. Никакой, не запоминающийся, положительный, милый и скучный до скрежета зубовного. Конечно, он не пара Дженсену. Вот разве что... Люсьен вздохнул; семью со счетов сбрасывать нельзя. Они могли заставить Дженсена, раздавленного тяжестью вины, согласиться на этот брак. Рен заявление Люсьена об отказе от процедур воспринял как личное оскорбление. Хорошее расположение духа оставило его, он раздраженно воскликнул: — Люсьен, да что такое? Я уж было подумал, вот, впервые встретился человек, который держит слово, и что же – пошли выкрутасы. Сегодня «не хочет», завтра опять что-нибудь, я не привык бросать работу в конце! Немного осталось, он что, собирается испортить мне репутацию?! Останется хромым, а мне будут в нос тыкать! Рен смыл с рук масло и, злясь, выскочил из купальни в чем был, в коротких, обтягивающих стройные длинные ноги кальсонах с многочисленными завязочками и небрежно накинутой на обнаженный торс белой рубахе с закатанными рукавами — в помещении купальни было тепло, даже жарко, валил пар от нагретой в бассейне воды. Нацепив на ноги мягкие кожаные туфли, Рен вихрем промчался по коридорам замка до кабинета Джареда, ворвался к нему и сразу с порога начал возмущаться: — Решили показать свой характер? Какого черта я битый час дожидаюсь вас в этой душной купальне?! Вы думаете, я привык напрасно тратить свое время? Люсьен, не успевший догнать и удержать ретивого лекаря, едва переводя дух после пробежки, замер в ожидании, что скажет его хозяин. Джаред невыразительно и сухо заявил: — Занятий больше не будет. — Это еще почему? — взвился Рен, а Люсьен, потихоньку пятясь, незаметно вышел из кабинета, вполне разумно рассудив, что лекарь может за себя постоять, глядишь, и хозяина в чувство приведет. Однако характер дальнейших криков, последовавших из кабинета лорда, заставил Люсьена засомневаться, стоило ли уходить, наглый лекаришка орал громко, и Джареду тоже пришлось повысить голос, в итоге они орали уже оба, причем Джаред покидать кабинет отказывался, а Рен настаивал на своем. Люсьен нервно вытер пот с лица платком, не зная, что предпринять. С этого оголтелого лекаря станется, он еще силой принудит. Картина насильного сопровождения Джареда к массажному столику никак не укладывалась в голове, и Люсьен всерьез задумался, на чью станет сторону в этом нелепом противостоянии. На месте Рена он бы оставил сейчас хозяина в покое, но и настырного лекаря он вполне понимал. Что же делать. Скандал в кабинете достиг апогея, Люсьен дернулся, услышав звук бьющейся вазы и рев хозяина: — Пошел вон отсюда! В ответ Рен орал не менее экспрессивно: — Какие мы нежные! Ишь, нас не любят! А мы сразу заплакали, свет не мил, все плохо! — Отдай письмо, гаденыш! — А вы догоните, ваша милость! Далее из кабинета послышались совсем уж непотребные ругательства, шум, грохот, распахнулись двери, и наружу вылетел полураздетый Рен, победно зажимая в руке смятый клочок бумаги, и углядел ведь на столе, где оставил его Люсьен. Вслед за Реном, тяжело опираясь на трость, топал красный и злой Джаред. При виде его Люсьен немедленно захотел провалиться сквозь пол, но хозяйское око уже заметило его, Джаред мстительно приказал: — Люсьен, держи его! Но Люсьен растерялся, и маленькой заминки хватило Рену змеей проскользнуть мимо ошалевшего слуги и кинуться по направлению к купальне с криком: — Ааааааа! Не так легко меня поймать! Ну же, за мной! Джаред выругался и медленно поплелся за шантажистом, призывая стражу, Люсьена, громы и молнии на голову Рена. Люсьен пошел было следом, как вдруг почувствовал, как за руку его кто-то тянет. Опустив глаза, он увидел вездесущего Леграна. Мальчик, косясь испуганным глазом на хозяина, стараясь, чтобы его услышали, отчаянно вскрикнул, и голос его прозвенел колокольчиком в паузе между ругательствами хозяина: — Господин управитель, там, за воротами! Там мой учитель приехал, Дженсен! Я узнал по карете, на такой приезжала леди Донна! Стражники послали меня за вами. Несмотря на то, что Леграну, видя его горячее желание овладеть грамотой, давно уже определили одного из жителей замка в наставники, Легран продолжал считать Дженсена своим учителем и при каждом удобном случае интересовался, когда же он вернется, и даже высматривал его с крепостных стен. Джаред остановился. Постоял минуту, обернулся к мальчику, в наступившей мертвой тишине спросил глухо: — А ты ничего не путаешь, Легран? Легран быстро-быстро отрицательно замотал головой: — Мой лорд, я запомнил цвета и герб. И даже его увидел, это он, точно. Люсьен глубоко и с облегчением вздохнул, но, поглядев на хозяина, напрягся опять. Выражение лица лорда ничего хорошего не предвещало, это понял даже вернувшийся от купальни Рен, которого не догоняли. Он подошел вплотную к лорду, спросил было: — Что... — и замер от ледяного взгляда лорда. Джаред протянул руку, бросил властно: — Письмо. И Рен беспрекословно отдал, не посмел и слова сказать. Вот теперь он увидел лорда в настоящем гневе и совершенно не желал ему попадаться под руку. Такой и приказать убить может, глазом не моргнет. — Ну что же. Послушаем, что скажет наш дорогой долгожданный гость, — зловеще произнес Джаред, перехватил поудобнее трость и направился во двор. Следом за ним пошли Легран, Люсьен и Рен. Последнего управитель пытался остановить, предлагая хотя бы переодеться, на что Рен беспечно махнул рукой, но ответил тихо, боясь, как бы Джаред его не услышал: — Да сейчас уже тепло, не замерзну. Чтобы я пропустил такое зрелище из-за переодеваний — нет уж! Никогда не видел вашего хозяина в таком гневе. Даже и не знал, что он таким может быть. Теперь, пожалуй, поостерегусь сердить его. — Не думаю, что у тебя получится, — вздохнул Люсьен, полный самых невеселых предчувствий. — Так сердиться Джаред может только на Дженсена. Ох, хоть бы не наделали глупостей. Снова. Дженсен так волновался, дожидаясь, пока откроют ворота, что в нетерпении чуть не вылез наружу еще за пределами замка, его остановила грязь после майского проливного дождя – тонкие кожаные сапоги, пожалуй, промокли бы сразу. Когда, наконец, загремели цепи моста и распахнулись тяжёлые дубовые створки, Дженсен уже почти нечего не соображал от счастья, удивляясь мимолетно самому себе — как же он успел соскучиться по этим серым каменным плитам под ногами, этому воздуху, и, конечно же, хозяину этого замка. Где же он? Ног под собой не чуя, задыхаясь от эмоций, переполнявших его, Дженсен выскочил из кареты и тут же заприметил группу мужчин посреди двора. Он сразу увидел Джареда, и его захлестнуло радостное изумление. Джаред! Он стоит! От волнения Дженсен не мог выкрикнуть, позвать, но чем ближе он подходил к группке, тем тревожнее ему становилось. Джаред отчего-то смотрел на него холодно, презрительно щуря глаза. Во всей позе хозяина замка видно было напряжение: побелели пальцы, обхватившие набалдашник тяжелой трости, спина, руки, все как-то неестественно. И радость при виде Джареда, стоявшего, наконец, на ногах сама собою утихла. Явно что-то было не так. Тут только Дженсен заметил незнакомца рядом с Джаредом. Красивый брюнет, в отличие от Джареда, улыбался, сверкал дружелюбно белозубой улыбкой и, вот черт, успевал касаться Джареда, поглядывать на него весьма выразительно. Он стоял в двух шагах от Джареда, но казалось, что висит у него на шее. К тому же, красивый незнакомец выглядел так, будто его только что вытащили из постели, в разгар любовных утех. Сердце упало, Дженсен с силой сжал кулаки, переживая удар по самолюбию. Да что там, это был крах всех его надежд. Такого поворота событий Дженсен не предвидел. Как же быстро Джаред нашел ему замену. В Дженсене заговорили обида и злость, он с трудом удержал поток упреков, рвущихся с губ, и тут услышал издевательское приветствие: — Не прошло и года. — А ты не скучал, я смотрю, — дерзко ответил Дженсен. У Джареда брови поползли вверх: — Что такое? Не успел явиться, уже делаешь выводы? — Мне уехать? – Несколько страшных минут Дженсен ждал, что Джаред сейчас кивнет равнодушно, скажет: «Да, уезжай. Ты не нужен мне больше», – и повернется к развратному красавчику, однако Джаред произнес: — Не так быстро. Торопишься уже? Я думаю, нужно прежде поговорить. Ты же зачем-то приехал. Хотелось бы выслушать внятные объяснения по поводу слухов, что дошли до меня. Дженсен ничего не понял. Услышал только: «Нужно прежде поговорить». Прежде, чем что? Ну да, прежде, чем Дженсен уедет. То есть, Джаред хочет выгнать его, но прежде объяснить, какое он, Дженсен, неразумное существо, глупое, недостойное, втоптать его в грязь, и со спокойной душой забыть о нем. — Ступай за мной, – высокомерно приказал Джаред, не глядя ни на кого, развернулся и тяжело зашагал к дому, Дженсен, проклиная себя за нерешительность, кусая губы, поплелся за ним. Люсьен, незнакомый развратный красавец, еще двое слуг расступились, и Дженсен прошел сквозь них, как сквозь строй. Нужно развернуться прямо сейчас, не дожидаясь новой порции унижений, и уезжать, кричало в мозгу, умоляло, требовало, но Дженсен, как привязанный, шел за Джаредом и успевал думать, что Джаред идет вполне уверенно, почти незаметна его хромота, ну вот он чуть пошатнулся, справился, а Дженсен еле удержался, чтобы не подскочить и не подставить плечо. Черт. Вот черт! Они оказались в приемной зале, и не успел Дженсен моргнуть, как оказался схваченным в на диво крепкие, но не дружеские объятия и со всего маху пришпилен к стене, так, что в глазах потемнело, а за гулом в голове Дженсен едва разобрал злобное: — Почему так долго?! Джаред держал его за глотку, крепко сжимая, не соображая в гневе, что жертва в таком положении говорить не может. Дженсен вяло пытался оторвать его пальцы и думал, что, вот, кажется, пришел его последний час. Внезапно рука на горле ослабила хватку, в легкие хлынул воздух, Дженсен закашлялся и сквозь слезы выдохнул: — Я не мог, не мог раньше! Моя семья попросила меня остаться из-за траура как минимум на месяц. — Траур, значит. Ага. Джен, ты бы врать научился, что ли, ну, скучно с тобой. А как же обручение, помолвка, этот долбанный Свейн Морет?! Дженсен захлопал глазами, забавно приоткрыл рот: — Что?! Какая помолвка?! Джаред почувствовал беспокойство. Дженсен так искренне удивлялся, поневоле приходило в голову… — Джен. Свейн делал тебе предложение? – напрямую спросил Джаред, а Дженсен, вспомнив разговор с матерью, спровоцировавший его отъезд из дома Эклзов, нахмурился и даже немного покраснел. Джаред с горечью заметил: — Ну вот, видишь, все вспомнил. А то начинаем тут невинность изображать. Мне только одно интересно, Дженсен, ты успел с ним переспать? Ну так, любопытно, а то столько слухов, предположений. Дженсен подавленно молчал. Джаред приподнял его за подбородок, ненавидяще заглянул в глаза: — М? Ну как, спал? — А если да? – хмуро спросил Дженсен. Джаред секунду еще смотрел, потом руку убрал, подчеркнуто брезгливо вытер ее о платок, обронил негромко: — Шлюха. Дженсен вздрогнул, как от оплеухи, обида не позволила ему смолчать: — Кто бы говорил! Джаред, ты ублюдок. Совсем не доверяешь мне?! И действительно думаешь, после всего… — Я только что слышал собственными ушами, как ты признался в измене. О чем еще говорить? – с холодной яростью выкрикнул Джаред. — Сказать можно всякое. Зато я верю собственным глазам, а они видят возле тебя молодого красивого парня. И он виснет на тебе! И ты мне говоришь – шлюха?! Ты скотина, Джей! — Это не то, что ты подумал. — Правильно. Я не то подумал. Я всегда не то думаю, делаю, я идиот, правильно? Так какого черта гоняться за мной везде, тащить сюда, выносить мозг снова и снова, а потом притаскивать в замок смазливого парня и называть при этом МЕНЯ шлюхой?! Я ничего не понимаю, я же тупой, куда мне понять такие сложности. — Джен, он не мой любовник! Черт! Почему ты меня обвиняешь?! Это я должен! Мне приносят такие известия! — Какие? Сплетни? Ты действительно думаешь, что я буду крутить роман, когда в моей семье траур, когда отец… Нет, все. Довольно. Я понял уже, какого ты обо мне мнения. Одним словом, все предельно ясно. Счастливо оставаться со своим новым возлюбленным. Дженсен направился к выходу из приемной залы, шагая сперва решительно, но чем дальше, тем более замедляя шаг. Что они делают? Ведь ясно же, это все недоразумение. По крайней мере, ясно, что Джаред навоображал себе бог знает что, события, происшедшие в Эрнегоде, дошли до Джареда в виде совершенно нелепых слухов, и он ревнует, ревнует, дико ревнует, и если бы еще точно знать, что этот парень действительно «не то, что он подумал» и, возможно, для его ревности тоже нет повода. Неужели не остановит? Сделав еще два шага, Дженсен остановился напротив дверей, отделанных витражными стеклами. Он понял уже, что не сможет переступить порог, иначе потеряет Джареда навсегда. Опустил плечи, повесил голову и прошептал тоскливо: — Не могу… Неведомо как рядом оказался Джаред – он что, шел за ним по пятам? Схватил его за руку, развернул к себе, обнял, прошептал: — Джен. Они заговорили одновременно: — Я не могу уйти… — Не уходи! — Что происходит? Почему мы… — Джен, я, кажется, вспылил, не знаю, надо все выяснить. Он не делал тебе предложения? Дженсен вырвался, повысил голос, заговорил взволнованно, с отчаянием: — Джаред, подожди. Помнишь, мы говорили, обещали ничего не скрывать друг от друга. Это не так легко, а может, и не нужно вовсе, но нет, я не то хотел сказать. Понимаешь, я ехал сюда и всю дорогу думал, как бы тебя заставить, чтобы ты… чтобы ты… Джей, я хочу быть чем-то большим для тебя, чем просто посторонний, или человек, с которым ты спишь. Я хочу быть твоей семьей. Понимаешь? Я ехал и надеялся тебя заставить, обманом, хитростью, чтобы ты… Джаред пристально смотрел на Дженсена, в невнятном лепете он угадывал что-то столь приятное для себя, что выражение лица его постепенно смягчалось, глаза засияли мягким светом, он, видя, что Дженсен запутался и замолчал, попросил негромко: — Продолжай. Дженсен набрал побольше воздуха и заговорил снова: — Это неправильно, Джаред, я хотел тебя обмануть, наврать что-то, пригрозить, ну может, не наврать. Моя семья, они, знаешь, они хотят… Но это не важно. Джаред снова насторожился: — Чего они хотят? — Говорю же, неважно. Что они могут хотеть? Они желают мне только добра, хотят, чтобы у меня был, да, был партнер, официальный. Я думал, пригрожу тебе, и ты согласишься. Но это неправильно, я хотел тебя обмануть, а мы же договорились не врать. В общем, я виноват, так мне и надо. Я опоздал, да? Джаред сделал было движение к Дженсену, но тот проворно отскочил, выставив перед собой руки: — Я только хотел сказать, в другом качестве я не останусь. Не могу. Просто не смогу на вас смотреть. Нет. Так что мне лучше уехать сразу. Джаред снова шагнул ближе, грубо притянул его к себе, недовольно, расстроено сказал: — Какие же дураки, а. Прости, Джен. Еще раз, снова, прости, за все, что наговорил, я знаю, у тебя хватит сердца. А Рен – это не то совсем. И с чего ты взял, что меня нужно заставлять?! Дженсен поднял голову, посмотрел испытующе, глаза его подозрительно блестели, он спросил: — А этот красивый парень. Что он здесь делает? Джаред уже откровенно забавлялся, сверкнул улыбкой: — Кто «этот»? Про кого ты спрашиваешь? Дженсен обиженно начал вырываться, но Джаред держал крепко, прижимал длинными ручищами, смеялся: — Ну прости, прости. Ты так забавно ревнуешь. Получив ощутимый тычок под ребра, Джаред охнул, зачастил: — Бля, нет, я не то хотел сказать, Джен, ну что ты, в самом деле, как ты мог подумать? Дженсен вырвался, и только память о том, что Джаред совсем недавно оправился, не позволила ему стукнуть насмешника, но кулаки чесались, так хотелось врезать по этой наглой морде, невыразимо хотелось! — Урод! Дженсен, не разбирая дороги, выскочил из приемной залы, с треском распахнув двери, так что витражи задрожали и чуть не высыпались, помчался наверх и опомнился только в закутке, маленькой комнатке в покоях Джареда, принадлежавшей ему, когда он был еще в статусе раба. Топота сзади слышно не было, возможно, Джаред хотел дать ему время прийти в себя. Дженсен огляделся: все здесь было как раньше, чисто, уютно, нет пыли, тут убирали, комната не была заброшена. Дженсен с любопытством отворил шкаф – вещи висели и лежали в идеальном порядке. Добротные, простые, чистые. Дженсен прижал к лицу мягкий рукав рубахи – пахло свежестью и неуловимым ароматом трав, что клали между вещами. Он вдохнул еще раз, вспомнилась бессонная дорога, навалилась усталость. Дженсен снял все с себя, натянул свежую пижаму, нырнул в кровать и недолго проворочался. Усталость, напряжение, вымотавший разговор дали о себе знать – мышцы постепенно расслаблялись, и накатывалась дрема. Дженсен еще смутно сердился, бормотал себе: «Он еще пожалеет», – выстраивал планы мести и одновременно же сознавал - еще не все потеряно. Есть надежда, что с этим красавчиком не все так серьезно, как показалось. Надо будет непременно разузнать, кто он такой, и сделать все для его выдворения из замка. Им двоим тут не ужиться. За такими мыслями Дженсен незаметно заснул и не видел уже, как через несколько минут осторожно приоткрылась дверь, Джаред придирчиво осмотрел помещение, убедился, что все в порядке, со всеми предосторожностями дверь снова закрыл, стараясь не шуметь, удалился на цыпочках, балансируя тростью. Ужин, ванна, прочие радости – все потом. Пусть немного отдохнет, а он пока распорядится. Жизнь – вот не сглазить бы! – кажется, налаживалась. Джаред, на цыпочках крадущийся от комнатки, где прикорнул Дженсен, нос к носу столкнулся с Реном, и по решительному выражению лица последнего понял, что процедур, болезненных, но необходимых, ему не избежать. Джаред перепоручил присмотреть за всем Люсьену, строго приказав Дженсена не будить: — Не тревожь его, Лис. Мы еще не все договорили, надо будет объясниться. И глаз не спускай, мало ли, втемяшит себе что-нибудь, сбежать, например. По своему обыкновению. — А что делать? Задержать? Джаред досадливо качнул головой: — Нет, конечно. Он же не пленник. Но если вдруг соберется куда – немедленно известите меня. Почти приятную боль от умелых действий лекаря не сравнить было с прежней, во время первых сеансов, Джаред даже почти задремал под руками Рена, как вдруг услышал ехидное: — А ваш возлюбленный ревнив. Джаред промолчал, но тут же представил, что может подумать Дженсен, застав их, полуголых, тут, в купальне. Сон слетел, Джаред бросил настороженный взгляд на дверь, а Рен рассмеялся, не прекращая работать: — Вот, видите. Но так не может долго продолжаться, рано или поздно он войдет. — Мы не делаем ничего предосудительного, — буркнул Джаред. — Я посмотрю, как вы будете доказывать это ему. — Тебе что-то очень весело, Рен. — Джаред сердился, понимая, что мерзавец прав, у Дженсена будут вопросы, причем все они будут касаться лекаря. — Не думаешь, что я решу все не в твою пользу? — Хотите отправить меня восвояси? — спокойно спросил Рен. — Я знал, что это первое придет вам в голову. Что ваши клятвы перед лицом такого всепобеждающего чувства, правда? Ваше слово ничего не стоит, я буду знать это. Но какое это имеет значение. — Ах ты, — Джаред хотел повернуться, но тот прижал его к кушетке железной рукой, нагнулся, прошептал в ухо, щекоча упавшими косичками: — Не старайтесь поставить меня на место, ваша милость, я его хорошо знаю и помню. А так же я помню и ваши обещания. И у меня тоже есть свои принципы, от которых я не привык отступать. Разве это плохо? Я делаю свою работу, хорошо делаю, и хочу, чтобы это ценили. — Я еще не принял решения, — пробормотал Джаред. — Мы не говорили о тебе. Возможно, все будет хорошо, он поймет и согласится. — Ревность не слушает голоса разума, ваша милость. Я видел, как он на меня смотрит, и уверен, он думает, что между нами любовная связь. Нескрываемое удовольствие в словах тщеславного лекаря немного насмешили Джареда, он сказал: — Если бы ты еще не провоцировал эту ревность, сукин сын. Представляю, что бы я подумал, увидав возле Джена полуголого красавца. — Я не провокатор, а, как вы верно изволили заметить, исключительно красивый молодой человек, но я живой человек, и мне льстит, что благородный лорд ревнует вас ко мне. Удержаться и не подыграть мне сложно. — Для тебя это игра, а для меня жизнь. Не смей его дразнить, слышишь? — строго возразил Джаред. — Ты не знаешь его, не знаешь, на что он способен. — Он не кажется сильнее меня, — легкомысленно ответил Рен. — Но спасибо за предупреждение, я буду осторожен. После недолгих размышлений Джаред тяжело вздохнул и спросил: — Рен. Сколько еще ты собираешься трудиться надо мной? Рен ехидно ухмыльнулся, но Джаред не видел его лица, потому как лежал лицом вниз, ответил деланно-равнодушно: — Не меньше месяца. Услышав еще один тяжелый вздох, Рен еле удержался от гадкого хихиканья. Он собирался повеселиться, здесь так мало было развлечений, к тому же он не думал заходить уж слишком далеко и считал забаву вполне невинной. Джаред после усердных занятий с беспощадным лекарем скорее вернулся к Дженсену, подошел тихонько к кровати, неловко опустился на колени возле, принялся рассматривать уснувшего с жадностью, не упуская ничего, замечая новую упрямую складку возле губ, тени от ресниц, ярче проступившие веснушки. Порывисто взял его за руку и стал целовать пальцы, один за другим, забыв обо всем на свете. Дженсен зашевелился, открыл мутные спросонья глаза, сфокусировал взгляд на Джареде, улыбнулся было, потянулся навстречу, но тут какое-то воспоминание согнало его улыбку. Джаред почувствовал приближение бури, а Дженсен уже вырвал руку, отодвинулся, смотрел с подозрением и обидой. Дженсен не купился на немного растерянную и даже чуть виноватую физиономию Джареда, ему теперь хотелось знать точно, с кем и с чем он имеет дело. — Кто он? — немедленно спросил Дженсен, зная, что Джаред поймет, кого он имеет в виду. — Джен. — Джаред примирительно протянул руки, но Дженсен быстро отодвинулся, на самый край кровати. — Джен, ну прости меня за такую неласковую встречу. Я так долго ждал, чего только не передумал, а тут письмо, и я сорвался. — Ты не ответил на мой вопрос. Кто это? — Это лекарь. — Джаред обреченно повесил голову, ожидая возражений, обвинений, что-де не похож он на лекаря, но Дженсен молчал. Подозрительная тишина Джареду сильно не понравилась, и он испуганно поглядел снова на любимого. Похоже, возражать и кричать Дженсен не собирался, и вот это-то было хуже всего. Опять он замкнулся в ледяном и презрительном молчании, и что варилось сейчас в его упрямом мозгу, какие мысли и желания кипели, по внешним признакам было не понять — Дженсен лежал, молча глядя в потолок с совершенно непроницаемым видом, и ясно было, не поверил Джареду – как и предсказывал Рен, – но и спорить не собирался. Что, интересно, он замышлял? Одна только мысль о том, что Дженсен может посреди ночи взять и исчезнуть без всяких объяснений или даже открыто собраться и покинуть его — эта мысль обрушила, сломила в Джареде все запоры, он вдруг забыл себя, в нём проснулся вновь собственник, зверь. Он уже не вспомнил потом, как оказался на кровати, навалился на Дженсена, впился в приоткрывшиеся губы жестким поцелуем. Пришел в себя он только от полузадушенного, отчаянного: — Джей... Тяжело дыша, глядя близко в глаза, яростно прошипел ему прямо в лицо: — Не смей, Джен, слышишь? Не смей снова бросать меня. — Я не, и не думал, при чем тут, Джаред, при чем тут это?! Ты же нагло врешь мне и при этом еще заявляешь, что это я тебя собираюсь бросать. Я, что ли, притащил в дом подозрительного парня? Кто здесь кого еще бросает! Увидев снова живую обиду, а не холодное молчание, Джаред задышал спокойнее и, так же придавливая своим весом любовника к кровати, заговорил умоляюще: — Я не лгу, Джен, пожалуйста, только не молчи, я должен иметь возможность объясниться. Не отворачивайся от меня и не замышляй неизвестно что. Я не могу видеть эту твою маску презрения. Ты скоро все поймешь и, надеюсь, не сделаешь неправильных выводов. Он действительно лекарь, и очень хороший, он поднял меня на ноги, он не дал мне загнуться от тоски, черт, Джен, почему я все время оправдываюсь?! Я ничего не сделал, правда. Дженсен какое-то время еще терпел неудобное положение, потом, отведя глаза, попросил: — Слезь с меня, пожалуйста, Джаред. — Ты не поверил, да? — Джаред никак не хотел покидать такой выгодной позиции. — Ну, — Дженсен самостоятельно попытался вырваться из неожиданного плена, но Джаред перехватил его руки и, удерживая у него над головой, снова поцеловал, на этот раз медленно, сдерживая страсть, и Дженсен невольно ответил на поцелуй. Оба задыхались уже, когда Джаред оторвался от такого приятного занятия, а Дженсен протестующе застонал. — Так как? — еле переводя дух, спросил снова Джаред. — Мммм? — Дженсен смотрел непонимающе и вырваться уже не пытался, и даже забыл, о чем его спрашивали. Джареду пришлось сделать над собой усилие и разрушить невозвратно очарование момента: — Так ты не веришь, что Рен только лекарь? Опомнившись, Дженсен злобно задергался под ним: — Выпусти меня! Ты! — Отвечай. — Не знаю! Джаред, я не знаю. Когда я вижу тебя, верю. Когда вспомню, как он, какой он, и возле тебя трется! Я не могу, я должен убедиться, не знаю я, Джей, выпусти меня уже! Увидев, что дальнейший диалог невозможен и Дженсен на грани истерики, Джаред скатился с него, пробормотав: — Хорошо-хорошо, убеждайся, я не обманываю тебя. Кстати, лекаря нашел Люсьен, не я. Я и знать не знал о его существовании, пока он сам не заявился сюда по приглашению управителя. Соскочивший было с кровати Дженсен повернулся к нему, с недоверием переспросил: — Правда? Джаред кивнул, с недоумением увидев, что это незначительное, на его взгляд, обстоятельство на Дженсена подействовало благотворно. Дженсен перестал бросать на него гневные взгляды, а стоял задумавшись и даже, черт, не представлял, насколько соблазнительно сейчас выглядит и какие желания разжигает своим видом. Куда там Рену! Даже в этих скромных серых тряпках он вызывал желания больше, чем Рен со своим изысканным притворством и шелковым бельем. — Джен. — Голос изменил ему, выдавая страсть, Дженсен немедленно почуял опасность и, отступив от кровати, сказал тихо: — Джаред, нет. — Но ты же минуту назад стонал тут подо мной, — вырвалось у Джареда, и он тут же пожалел, но было поздно, теперь уж точно ничего не выйдет. Дженсен весь загорелся от смущения, отвернулся, нервно хватая одежду, принялся натягивать ее на себя, а Джаред уже ломал голову, как извиниться. Он поднялся с кровати и подошел было к Дженсену, как тот, наконец, высказался: — Даже не подходи. Пока не избавишься от своего милашки лекаря, не приближайся ко мне. Джаред больше всего боялся именно такого заявления. Услышав его, он даже рассмеялся, но Дженсен не услышал в этом смехе горечи, а только насмешку, и заявил снова: — Даже не думай, Джаред, что я просто возьму и соглашусь терпеть его здесь. Найди другого, не такого... — Привлекательного? — Да! Джаред, я, кажется, ясно сказал, на каких условиях могу остаться. Ты не расслышал? Могу повторить. На равных условиях, на условиях равноправного партнерства. Если ты, тупица, не понял, говорю еще раз, я делаю тебе предложение, я хочу быть твоим партнером, твоей семьей. И чтобы никаких полуголых лекаришек! Это так трудно принять?! Ошеломленный Джаред произнес только: — Джен. Разозленный Дженсен перебил его: — Я вижу, ты хочешь возражать, поэтому лучше заткнись. Вот сейчас помолчи, ладно? Не так все мне виделось, но как уж вышло. Подумай о том, что я сказал. Долго я ждать ответа не буду. Дженсен выскочил из комнатушки. Стоявший под дверью Люсьен шарахнулся в сторону, но Дженсен не обратил на него внимания, весь сжигаемый ревностью, обидой, и еще целым букетом разнообразнейших эмоций. Вот тогда Джаред вместе с несказанным удовольствием от столь оригинального предложения, сделанного ему Дженсеном, осознал размеры постигшей его катастрофы. Нечего и говорить было о том, что эти двое уживутся под одной крышей. Дженсен возненавидел Рена всей душой, он не мог видеть довольного улыбающегося лекаря с его томными взглядами, с его вечно провоцирующим полураздетым видом, с этими нелепыми кольцами, которые постоянно приходилось снимать во время массажа и которые он по окончании процедур с неизменным упорством напяливал снова. А его голос! Он, казалось, приглашал не на новый болезненный сеанс, а звал поразвлечься очередной раз в постели. Каждый день Дженсен устраивал Джареду скандалы, вопрошая, долго ли еще ему любоваться на ненавистную смазливую наглую рожу?! И может, Джаред уже решит, наконец, кто ему более важен, он или этот самозванец?! Джаред не мог объяснить ревнивцу, что вынужден соблюдать условия договора, он же дал обещание выдержать все до конца, как он может нарушить собственное слово? Обед с ними двоими превращался в пытку, они обменивались ядовитыми любезностями и нисколько не стеснялись хозяина, испытывая его терпение ежечасно. Джаред потихоньку закипал, а уж когда Дженсен ворвался в купальню и устроил драку с Реном, терпение его лопнуло. Он соскочил с кушетки как был, без штанов, обмазанный маслом, ухватил недалеко стоявшую бадью с холодной водой и облил сцепившихся драчунов, вызвав этим новые крики: — Холодно! — Ты с ума сошел, Джаред! — Отцепись, маньяк! — Я видел, как ты к нему наклонялся! Лекарь хренов, так не делают порядочные люди! Ты нашептывал ему что-то в ухо! Уууйё! — Отцепись уже! Это методы моей, ой! Работы! Видя, что обливание не помогло, и примерно равные по силе соперники продолжают увлеченно мутузить друг друга, Джаред огляделся, увидел бадью с поднимающимся парком, потрогал пальцем и, недолго думая, окатил драчунов горячей водой, стараясь однако, метить не в лица, а чуть пониже. На это раз реакция было быстрой - заорав, парни расцепились. Более сообразительный Рен метнулся к бассейну с холодной водой. Чуть помедлив, охая, Дженсен кинулся за ним. — Вы мне за это заплатите, — высказался из воды Рен, отплывая подальше от Дженсена, продолжавшего мрачно наблюдать за соперником. — Я тебя предупреждал, Рен, не играй с огнем, не дразни его. — Джаред посмотрел на Дженсена, вздохнул: — Как же вы мне надоели со своими тупыми разборками. Сил моих нет. Развернулся и, прихрамывая, вышел из купальни, по пути прихватив полотенце и обернув его вокруг бедер. Сеанс в этот раз Рен продолжить не смог. Купание в холодной и горячей воде остудило желание драться, и соперники вылезли из воды без взаимных претензий, а чуть позже узнали от Люсьена — Джаред из замка уехал. После осторожных расспросов Дженсен выяснил у Люсьена немного — Джаред уехал неизвестно куда, и когда вернется неясно тоже. Неутешительное известие отрезвило Дженсена, а к вечеру его даже стало грызть раскаяние. В отсутствие предмета распрей Рен в Дженсене никаких отрицательных чувств не вызывал. Ему даже удалось не рассердиться во время вечерней трапезы, ранее он видеть не мог, как нарочито жеманно Рен ковыряется в еде, как облизывается, как наигранно улыбается и кокетничает. — И куда девался наш гостеприимный хозяин? — не вынес тишины Рен. — Пора бы ему уже объявиться, близится время вечерних занятий и процедур. — Он сбежал от твоих процедур, — без прежнего азарта высказался Дженсен. — Не надо преувеличивать, ваша милость, — вкрадчиво возразил роскошный красавец, — он довольно долго выносил их, а первые процедуры были просто мучительны по сравнению с нынешними. Я думаю, дело не во мне и не в моей работе. — Хочешь сказать, это я виноват, — хмуро уточнил Дженсен, а Рен отметил: — Не я это сказал. Но думаю, вы недалеки от истины. У Дженсена пропал аппетит, он молча поднялся со своего места, бросив салфетку, и вышел прочь. Теперь только он начал осознавать всю недопустимость своего поведения. Джареда не было всего несколько часов, всего-то... А он уже немыслимо скучает и беспокоится. А каково было Джареду дожидаться тут его столько времени, пока его не было?! Зачем нужно было доводить Джареда до подобного срыва, и как он вообще мог так вести себя?! Бессонная ночь радости не добавила. Весь следующий день Дженсен безмолвной тенью прослонялся по замку, то и дело забираясь на крепостную стену и в ожидании глядя на дорогу. Он представлял, как Джаред ждал тут его, один, и все больше раскаивался. Крики Рена, вопившего на весь замок о том, что слову лорда нельзя верить, что проклятый лорд хочет пустить всю его работу псу под хвост и порушить его безупречную репутацию, Дженсен выслушивал с сочувствием и опять же с горечью вины. Похоже, между этим тщеславным лекарем и его Джаредом и правда ничего не могло быть. К ужину Дженсен, не вынеся одиночества и мук раскаяния, спустился в трапезную, желая облегчить душу. Рен выглядел на удивление прилично, возможно, потому, что впервые спустился к ужину в одежде, а не полураздетым, как обычно. Дженсен обратился к нему, слегка заикаясь от волнения: — Рен. Я хочу, эмм, извиниться. Ты прости меня, пожалуйста. Я вел себя как ревнивый дурак. Мне так неловко. Я... Мне бы хотелось загладить свою вину перед тобой. Рен, до этого признания сидевший с насупленным видом за распитием вина, от неожиданности чуть не поперхнулся, отставил кубок и с удивлением уставился на него. — Я вел себя очень эгоистично, требуя, чтобы Джаред избавился от тебя. Кажется, понимаю все, а вот как увижу вас вместе – и словно мозги отключаются. Не знаю, как исправить то, что уже было. Но хочу сказать, больше подобного не повторится. Я не буду препятствовать вам, и, хм. Это было так глупо. Расстроенный Дженсен замолчал, а Рен неожиданно поддержал соперника: — Это я должен извиниться перед вами. Простите меня и вы, ваша милость. Заигрался, как дите малое, а ведь третий десяток уже разменял. — Поймав изумленный взгляд Дженсена, Рен самодовольно рассмеялся: — Что, так удивлены? Мне тридцать два. А не дашь и двадцати пяти, верно? Да, я чертовски хорошо выгляжу, и мне это нравится. Дженсен с возрастающим интересом разглядывал необычного лекаря. Ему все больше хотелось узнать, что это за человек такой, как он оказался лекарем, кем был раньше, кто его семья. И есть ли у него эта семья. Самый лучший способ узнать чужие тайны — это напоить интересующего тебя человека. Дженсен силы свои не рассчитал, мало пьющий Рен тоже, и в скором времени они оба отключились в трапезной, один мирно спал, уложив голову на скрещенные руки, а второй развалился в немыслимой позе в кресле, свесив свои черные косички до самого пола. Явившийся поздно ночью Джаред только в удивлении покачал головой, застав столь невиданную картину. — Говоришь, весь вечер сидели пили вместе? — еще раз переспросил он Люсьена, и на уверения слуги недоверчиво уточнил: — И не подрались? Не ругались? Невероятно. — Боюсь, с утра они не будут в таком добром расположении духа, — заметил управитель. — К тому же, вы вернулись. — Думаешь, при мне они опять начнут воевать? — усмехнулся Джаред, задумался, потом обреченно вздохнул: — Даже если так, придется терпеть. Рена я выгнать не могу, Дженсен не ушел, пока меня не было, и этому я безумно рад. Я так рисковал. Сорвался, сбежал, как трус. Он же мог уйти тоже. Нет, теперь осталось недолго, думаю, выдержу. Еще бы Дженсен не отсиживался в своей каморке, глядишь, быстрее бы мы договорились. Джаред всегда с удовольствием вспоминал момент пробуждения похмельного Дженсена, перенесенного из трапезной в их общую спальню, которую Дженсен упорно игнорировал со дня приезда, оперируя известной фразой, мол, как только Рен будет выдворен из замка, так он и переберется. Джаред воспользовался беспомощным состоянием Дженсена, его принесли, раздели-переодели, уложили, и Джаред с довольным вздохом устроился рядом, прижав к груди мирно дрыхнущего возлюбленного. Утром первым проснулся Дженсен и долго соображал, где он и отчего так жарко, и кто это дышит ему так горячо в затылок. Вспомнив обстоятельства вчерашнего застолья, Дженсен содрогнулся, вообразив, что лежит в объятиях захмелевшего лекаря. Увидев Джареда, он испытал такое невероятное, оглушающее облегчение, что чуть не рассмеялся от восторга, обнял Джареда и принялся целовать его, сонного, не проснувшегося, перемежая поцелуи признаниями и бессвязными выкриками: — Джей! Джей, как я рад, как рад тебя видеть! И где ты был? Как ты мог! О, прости меня, Джаред, я такой осел, Джей, я больше не буду мучить тебя и я так устал тебя ждать! Джаред скоро начал отвечать на поцелуи, а скоро и перехватил инициативу, и на этом закончился их затяжной перерыв в любовных отношениях. Дженсен после этого зажигательного утра прекратил отстаивать свою территориальную независимость и из спальни больше не сбегал. Неизвестно, это ли, что другое ли повлияло, но ожидания Джареда в отношении конфликтов между Реном и Дженсеном не оправдались. На удивление, бывшие соперники вели себя вполне мирно и достойно, не цеплялись больше друг к другу. Рен перестал разгуливать в полураздетом виде и всячески провоцировать Дженсена, а Дженсен не вмешивался в процесс занятий Рена с Джаредом. Но ревность никуда не ушла, Джаред видел это иногда, видел, как Дженсен старается, и был благодарен ему за то, что сейчас в замке была хотя бы видимость покоя. Однако очень скоро Джаред заметил перемены, едва заметные, но он так настроен был на Дженсена, буквально не сводил с него глаз, и оттого малейшая перемена поведения и настроения была заметна ему, и странно тревожила. По всем признакам Дженсен заскучал. Или загрустил, и в чем тут дело Джаред понять не мог и волновался. Ему уже стало не доставать эмоциональных стычек за трапезами, ставший вдруг чинным Рен будто вовсе забыл о Дженсене, которого с таким удовольствием дразнил не так давно, Дженсен казался вежливым, но отстранялся незаметно. Джаред, наконец, решил выяснить, в чем дело, для этого он выбрал самый, как ему казалось, подходящий момент – после любовной схватки, между поцелуями, пока Дженсен чуть не мурчал от удовольствия в его руках: — Джен, скажи, что-то снова не так? М? Дженсен не откликался, весь растворившись в приятных ощущениях, но Джаред не отставал: — Джен, ты не обманешь меня. Что с тобой? Ты грустишь о чем-то? Джен, ты пугаешь меня своим молчанием, скажи. Что такое, а? — Я... нет, все хоро... ах... да, еще там... хорошо. Мммм... Джей слегка прикусил зубами кожу ему на плече, проворчал наигранно сердито: — Я же вижу, ты опять обдумываешь какой-то гениальный план, не знаю что это, и мне не по себе. Откройся. Дженсен тихонько вздохнул, с неохотой открыл глаза, всмотрелся в Джареда, увидел его тщательно скрываемую тревогу. — Джаред, — начал Дженсен нерешительно, но постепенно голос его становился уверенней. — Мы с тобой. И дело не в Рене! Он будет здесь столько, сколько нужно для твоего полного выздоровления. Я готов, я даже смирился. Нет, это не совсем так. Ну хорошо, попробую по-другому. Я не чувствую себя здесь уверенно. Понимаешь? Чем мое положение отличается от положения того же Рена? Что ты так смотришь, будто я сказал глупость? — Потому что это глупость! Как ты можешь сравнивать себя с ним? — возмутился Джаред и отодвинулся от него немного, слишком близкое соседство, прикосновения к обнаженной коже не позволяли связно мыслить. — А в чем разница? И он, и я – мы оба здесь никто. По велению хозяина нас могут вышвырнуть. — Замолчи, Джен. Это такая глупость, что даже говорить не хочется. — Джаред. Ты вынуждаешь меня делать тебе предложение уже в третий раз. Если я снова не услышу ответа, я не знаю уже, вряд ли сделаю это снова, у меня просто не хватит духу. Джаред вытаращил глаза и резко сел на постели: — Так вот что тебе покоя не давало. Я не успел и не думал, что такие мысли тебя мучают. Ах я дурак! Я думал, ты еще нескоро захочешь, Джен, я же... Джаред слетел с кровати и куда-то умчался. Дженсен с недоумением смотрел ему вслед, гадая, неужели лорда так напугало его предложение, что он сбежал от него голым, и очень быстро. Джаред, однако, так же быстро вернулся и, запрыгнув на кровать, возбужденно закричал: — Я заказал, смотри, у нашего ювелира! На днях привезли, это тебе! Дженсен увидел на протянутой ладони кольцо, точную копию фамильного перстня Джареда. Перевел взгляд на улыбающегося Джареда, спросил осторожно: — Это значит — да? — Ты и правда тупой, — счастливо сообщил Джаред. — А ты сомневался? Перстень Дженсена вскоре был забыт и потерян в постели, и найден снова после жарких любовных баталий. И много позже Дженсен задал следующий вопрос, ему хотелось знать точно, он должен быть уверен: — Когда? Джаред давно уже не был так счастлив, как в эту ночь вопросов, рассмеялся легко: — Джен, я люблю тебя! Слышать такое от тебя невероятно приятно, правда. — Так когда? — не отвлекаясь от сути, настойчиво спросил снова Дженсен. Джаред беспечно улыбнулся: — Когда захочешь. Эпилог Приготовления к торжеству приятны, и приятны вдвойне, когда чувства взаимны. Но маленький червячок сомнений иногда появлялся, особенно когда Джаред наблюдал, с каким пылом Дженсен окунулся в эти приготовления. Его ранее неприспособленный к жизни партнер, которому ни до чего никогда не было дела, который всегда витал где-то в облаках, удивлял Джареда неизвестно откуда взявшимися хозяйственностью и умением распоряжаться. Дженсен охотно это делал, его негромкий голос слышен был то в приемной зале, где он объяснял, какого цвета должны быть портьеры, то со двора, то из трапезной, и, что самое удивительное, люди слушались Дженсена с удовольствием кидались выполнять его приказы, больше похожие на просьбы. Все старались ему угодить, чтобы только получить в ответ благодарную улыбку. Дженсен очаровал всех. Джаред знал это давно, но ему все равно удивительно и даже немного обидно было смотреть на то, как быстро старались сделать все для его будущего партнера. Джаред ревниво удивлялся, но еще больше его настораживала некая расчетливость и полная серьезность Дженсена в вопросах подготовки торжества, и то, как настойчиво он добивался его согласия. В этом было что-то... Джаред разучился верить и, как ни старался, даже в самые счастливые минуты не мог отогнать от себя воспоминания о прошлом, о проклятой записке – все будто сговорились напоминать ему о предыдущей, сорвавшейся свадьбе. А что, если... Дженсен идет на этот брак после долгих мытарств потому, что просто хочет спокойствия и стабильности, благополучия? О любви. Говорил ли Дженсен о любви? Кажется, нет. Он говорил именно о стабильности. Он хотел чувствовать себя более уверенно, а любовь? Те слова в подвале ненормального Роена нельзя сейчас считать правдой, они сказаны были в минуту сильнейшего душевного напряжения, он мог сказать это просто так. Джаред отгонял все подозрения прочь, смеялся над собой, но когда в кабинет к нему за неделю до свадьбы вошел Люсьен с неприятной новостью, он потерял покой окончательно. В трех часах пути от замка, в придорожном трактире уже три дня как жил молодой мужчина, и с цветочником, едущим со своим нежным товаром в замок, он отправил записку, которую просил передать лично в руки Дженсену. Парень не знал, конечно, что ранее цветочник был слугою самого лорда и по старой памяти верен хозяевам замка. По чистой случайности записка не попала к Дженсену. Даже не ознакомившись с содержанием, Джаред спросил хмуро: — Лери? Люсьен молча наклонил голову. Джаред с тоской смотрел на клочок бумаги, не имея сил развернуть послание. Опять. Опять этот Лери. И опять в такой момент. — Хочет увидеться? – Джаред медленно прошелся по кабинету и снова встал перед управителем. — Умоляет о встрече. Пишет, что любит, просит простить за то, что не ушел тогда с ним. Что только сейчас понял, где настоящее чувство. — Скотина. Джаред смял записку и бросил в камин, потом приказал: — Всех прибывающих в замок перед тем, как допустить до Дженсена, обыскивать. Объясни людям, что искать. Кроме того, с каждым приехавшим проводить разъяснительную работу. Что будет с ними, если они посмеют что-нибудь передать Дженсену. Сейчас много людей шляется тут. Цветы эти, ткани, другие украшения, еще еда, все осматривать. Люсьен, проследи лично. — Хорошо. Но... — Что? — Все может случиться. Не лучше ли... — Сказать ему? Нет. Я не могу допустить этого снова. Ступай. Джаред не был уверен, что поступает правильно. Стало только хуже, невыносимо, ужасно. Его не радовало оживление, царившее в замке, за каждым новым приезжим он пристально наблюдал, вызывая недоуменные взгляды и растерянные улыбки. И не мог снова отделаться от мысли, что опять все идет не так. Ну за что ему это все?! У Джареда пропал сон и аппетит. За хлопотами Дженсен не замечал, что творится с его будущим супругом, или списывал все на волнение, во всяком случае, значения не придавал. А за два дня до свадьбы, когда начали прибывать первые гости, Джареду приснился сон. Это даже нельзя было назвать сном, он будто провалился в другую реальность, чужую, но очень похожую на его собственную. Первым во сне он увидел... да. Его. Лери повзрослел и не выглядел больше мальчишкой, это был молодой мужчина, стройный, широкоплечий. Они стояли, не скрываясь, посреди двора, недалеко от входа в придорожный трактир. Дженсен улыбался ему, этому проклятому красавцу, свежему, как весенний ветер, что шевелил его блестящие локоны. А Лери. Он, кажется, был счастлив. Джаред не мог шевельнуться, не мог сказать ни слова, он вообще не понимал, как здесь оказался. Он сидел на виду у Дженсена, в своей карете, смотрел в окошко, отодвинув занавеску, а Дженсен не замечал его. И Лери не замечал, они ничего не видели вокруг, будто волшебная завеса закрывала их от всего, от всех. И они не замечали другого мужчину, что из-за угла трактира наблюдал за ними, но его увидел Джаред и силился сообразить, откуда он знает этого темноволосого парня, сильного, подтянутого. Едва только память подсказала ему, кто это, Джаред ощутил страх. Он потянулся открыть дверцу и крикнуть, предупредить Дженсена об опасности. Но узнанный им Карн Дор, супруг Лери, уже покинул свое убежище. Он стремительно приблизился к парочке, схватил Дженсена за плечо, развернул к себе и без раздумий всадил ему в живот нож. Дженсен посмотрел удивленно, потом лицо его исказилось от боли, а когда Карн, несколько раз провернув нож, резко выдернул его, Дженсен упал к его ногам, так и не произнеся ни слова. Джаред, оцепенев от ужаса смотрел, как Карн брезгливо развернул скрючившееся у его ног тело лицом вверх, поставил на него ногу. Тут на Джареда накатило, он выскочил из кареты и побежал к ним, к Дженсену. Ему не было дела до Лери, он надеялся, что Дженсен жив, он не мог поверить в его смерть. Но бежать было тяжело, как в киселе, каждый шаг давался с трудом, а группка людей, к которой он стремился, все отодвигалась. Джаред закричал от отчаяния - и морок оставил его, он проснулся в своей постели и еще долго не мог опомниться от ужаса. В полумраке спальни Дженсен лежал рядом, приоткрыв во сне губы, грудь его бесшумно поднималась.Он спал,беспечно раскидав руки в стороны, одна касалась бедра Джареда. Джаред судорожно схватил эту руку, крепко сжал, стараясь унять страх и стук сердца. Он так и не набрался решимости сказать Дженсену правду. А если сказать, то как? Какую правду? Сон, предчувствие? И самое главное, что сделает Дженсен, когда узнает, что в придорожном трактире его терпеливо дожидается Лери? Если раньше его терзал страх, какое решение примет Дженсен, то теперь еще примешивался страх за его жизнь. А если кошмарный сон сбудется?! Дженсен будто почувствовал, как неспокоен Джаред. Он зашевелился, вздохнул и открыл глаза. Непонимающе, спросонья мутно оглядел Джареда, пробормотал: – Что ты не спишь? Волнуешься? Свадьба только через два дня. Или передумал? Джаред молчал. Столько всего хотелось сказать, но он боялся проговориться, ляпнуть – и в тоже время очень хотел признаться. И страшно, страшно узнать, как Дженсен отреагирует, что скажет. – Нет, – с заминкой сказал Джаред и слабо усмехнулся, откинулся на подушки, устало прикрыл глаза, раздумья и вдобавок кошмарный сон измотали его вконец. – Я все жду, когда ты передумаешь. – Не дождешься, – сонно проворчал Дженсен, подобрался поближе, закинул на него руку и ногу. – Мой… В такие моменты Джаред верил, если сказать Дженсену о Лери – ничего страшного не случится. Не может быть, чтобы это все было притворством. И, как в пропасть шагнул, Джаред выпалил: – Джен, я давно хотел, вернее, не знал, стоит ли говорить, но тут Лери. Он присылал записку, ее перехватили и отдали мне, а я от досады ее спалил. Он хочет тебя видеть. Ждет в трактире у Трока. Дженсен явственно напрягся под его рукой, поднял голову, настороженно посмотрел на Джареда, и, несмотря на это, Джаред ощутил облегчение. Невероятное, полное, будто он все сделал правильно, вне зависимости от того, какое решение примет сейчас Дженсен, обидится ли он, или вообще уйдет, хлопнув дверью, или простит тут же. Он все сделал правильно, он должен был сказать, они же обещали ничего не скрывать друг от друга, и если бы он скрыл, это мучило бы его и, как знать, Дженсен, возможно, узнал бы от других. Тогда точно Джареду бы не поздоровилось. Некоторое время в спальне висела напряженная тишина, потом Джаред услышал нарочито спокойный вопрос: – И давно он здесь? Спокойствие было обманчивым, и ждать от Дженсена сейчас можно было все, что угодно, но Джаред решил не облегчать свою участь мелким враньем, признался чистосердечно, и даже перспектива стать свидетелем вспышки ярости не остановила его, так уже измучила его эта тайна: – Уже несколько дней. Не знаю точно, около недели. Дженсен не отодвинулся, и Джаред втихомолку порадовался этому обстоятельству как обнадеживающему. Но радовался он рано. Дженсен спросил: – Джаред, мы же договаривались. Отныне никаких тайн. Ты все еще не доверяешь мне? Джаред лишь несколько секунд помедлил с ответом, но Дженсену этого хватило. Теперь Дженсен отстранился, констатировал сухо: – Ясно, не доверяешь. Все только на словах. Джаред уныло рассуждал сам с собою, может ли он рассказать Дженсену о мучивших его кошмарах или Дженсен посчитает это глупыми отговорками? Меж тем Дженсен поднялся с кровати и принялся одеваться. Джаред спросил – и сам устыдился, настолько голос его прозвучал неуверенно: – Джен, ты куда? Пятый час, еще очень рано. Джаред и не рассчитывал уже дождаться ответа, но возле самых дверей Дженсен обернулся к нему, сумрачно посмотрел, сказал нейтрально: – Мне нужно побыть одному. Подумать. – Ты пойдешь к нему? – вырвалось у Джареда, и он снова обругал себя за несдержанность, но не спросить не мог. Дженсен, помедлив, кивнул и вышел, не попрощавшись. Трудно сказать, что больше огорчило Дженсена — подозрительность Джареда, его недоверие или сам факт, что здесь, в двух шагах от него находится Лери, и Джаред опять пытается манипулировать им. Удивительно, как еще Лери силой и угрозами не отправили восвояси. Чертов собственник. И опасения Джареда понять можно, только вот от этого было еще обиднее. Выходит, он в глазах Джареда совершенно безмозглое существо, и стоит ему увидеть вновь Лери, он потеряет голову. В столь ранний час еще одна фигура маячила в коридорах замка. Дженсен с удивлением признал Чада, только вчера приехавшего вместе с Алеком. Чад приветственно махнул рукой и приблизился. Поздоровавшись, Чад спросил: — Чего так рано на ногах? — Мне нужно ненадолго уехать. Передай, пожалуйста, Джею — пусть он не беспокоится. Я вернусь к обеду. Чад поднял брови, пробормотал: — Хорошо, конечно. Однако заметил по виду Дженсена, что тот напряжен и расстроен. Он немедленно направился в покои Джареда. Спать не хотелось, хотя вчера они неплохо отметили приезд и засиделись допоздна. Еще вчера ему почудилось неладное, Чад захотел разобраться. Не так давно он помирился с Алеком, и пусть не все было у них спокойно, и не забылся Крис, но сердце жаждало покоя и примирения для всех. Джаред не спал, на появление Чада отреагировал вяло, и тому пришлось теребить старого друга. Из Джареда пришлось вымучивать признание, зато услышанное повергло Чада в легкий шок: — И ты отпустил его?! — А что мне оставалось делать? Чад, я и так мучился неделю, прежде чем сказать, не изводи меня хоть ты, а? Не представляешь, какого труда мне стоило не приказать придушить засранца, не выгнать вон с моей земли. Сукин сын. Не могу даже имени его произнести, бесит. Джаред чуть не зарычал при воспоминании о смазливом сопернике, а Чад посетовал: — Эх, что же ты раньше, что вчера не сказал? Опять же может все... – Он замолчал, с опаской поглядев на Джареда. Джаред договорил за него: — Да, помню. Опять сорваться свадьба. А гости уже едут, между прочим, сегодня прибудет мама и отец, а завтра Эклзы. Как думаешь, стоит связывать свою судьбу с тем, кто дважды сбегает накануне церемонии? Я даже и пытаться не буду. — Ты так спокойно об этом говоришь. — Не спокойно. Но я ничего не могу сделать. Если он захочет бросить меня снова, чтож, так тому и быть. По крайней мере, он не сможет обвинить меня в том, что я не дал ему выбора. — А как же ты? — Не сдохну, – злобно сверкнул глазами Джаред, вспылил. – Что ты допрашиваешь меня? Я и так места себе не найду, еще этот... этот сон. Не смог сказать Дженсену, он посмеялся бы надо мной или сказал, что выдумываю или оправдываюсь. — Что за сон? – прицепился Чад. Джаред снова мрачно замолчал, но Чад при желании умел разговорить кого угодно. Выслушав, он спросил настойчиво: — Тебе раньше подобное снилось? Так ярко? Так отчетливо, как ты рассказал? У меня мороз по коже. Как от той женщины, ведьмы из Ланна. Джаред, мне это не нравится. — Что ты предлагаешь? — Надо ехать за ним. Джаред, нельзя его так оставлять, вдруг на самом деле вылезет откуда-нибудь этот Карн. Джаред, я прошу тебя. Джаред, колеблясь, испытующе посмотрел на Чада, спросил нерешительно: — А он не подумает, что я слежу за ним? — Мы постараемся, чтобы он нас не заметил. Если увидит, потом оправдаемся как-нибудь. Скажешь, что это я настоял. Да лишь бы не случилось ничего страшного, пусть думает, что хочет! Джаред! Джаред торопливо принялся одеваться. Не имеют значения все эти условности, если Дженсену угрожает опасность. Пусть даже в его воображении. Но у Лери есть реальный супруг и вполне может его разыскивать. Заведение стояло на перекрестке, одна дорога вела в Эрнегод, другая – к замку Джареда, еще одна – в сторону ближайшего маленького городишки Элино и еще одна – в сторону поместья Эклзов. Ясно, что мимо этого придорожного заведения проезжало в день до дюжины человек, и в трактире имелось несколько комнат, куда пускал на ночлег припозднившихся путников хозяин. Дженсен стоял перед обшарпанной дверью, за которой, как сказал ему сонный трактирщик, находился Лери. Хотел ли Дженсен видеть его? Что-то мешало просто поднять руку и постучать, с каждым ударом сердца прошлое возвращалось, накатывало, невидимое колесо времени накручивало в памяти картинки друг на друга, одну за другой. Вот он стоит на рынке, поймав хорошенького воришку за руку, и с изумлением заглядывает в яркие голубые глаза, и чувствует, как проваливается в них, как исчезает вокруг суета и вонь восточного базара. Вот они вдвоем выбирают вещи и мебель для их нового гнездышка. Вот первые признаки отравления, Лери тает на глазах, как же страшно ему тогда было. Остаться одному, без любимого – нет, немыслимо. А вот уже он стоит в приемной зале, той самой, которую так любовно украшал новыми гардинами буквально несколько часов назад. Стоит и держит на руках обеспамятевшего, такого легкого Лери. А дальше... Дальше боль, унижения, страх и несбыточная надежда. Надежда когда-нибудь снова услышать: «Люблю», – увидеть эти глаза, поцеловать эти губы. Дженсен даже себе не хотел признаться, что боится. Чего? Снова стать жертвой очарования? Он не знал и сам, что почувствует при виде бывшего возлюбленного, и это пугало его, и в то же время хотелось узнать. Испытать себя, проверить. Может, Джаред беспокоится совсем не зря. Может, есть еще что-то, и оно может стать препятствием для них, может, лучше остановиться сейчас. И не портить жизнь ни Джареду, ни себе, может, они не созданы друг для друга – не зря же Лери появился, именно сейчас. Судьба? Дженсен набрался решимости и постучал в дверь. Нельзя же стоять перед нею целый час, вызывая недоумение у маячившего за спиной хозяина. Дверь распахнулась почти тотчас, и одного только взгляда Дженсену хватило, чтобы понять — нет. Он напрасно боялся новой вспышки чувств, ничего не шевельнулось при виде Лери. Зато нахлынули облегчение и радость, немного окрашенная грустью. Прошлое не затянуло его, но смотрел он теперь на возмужавшего и красивого до невозможности парня как на чужого человека. Это было и грустно, и успокоительно. А вот Лери обрадовался безумно, бросился к нему на шею, затащил в комнату, бормоча бессвязное: — Я так ждал! Джен, я так виноват, мне нужно было, я хочу... Дженсен мягко высвободился, улыбнулся ласково: — Рад тебя видеть. Все хорошо, не беспокойся. Ты расскажешь мне, как тут очутился? До Лери не сразу, но дошло. Сперва он с эгоизмом молодости не хотел понимать и не верил, не видел, но, в конце концов, понял: Дженсен уже не тот, и нет в нем прежней любви, она трансформировалась в простое участие, но его Лери было мало. Атмосфера в каморке трактира накалилась,Лери даже обвинил Дженсена в черствости: — Я все бросил, искал тебя, приехал, думал, мы начнем все с начала. Неужели ты совсем не любишь меня? Дженсен устало вздохнул. Ему не пришло в голову обвинять тоже, да и зачем, какой смысл – Лери все понимает, только смириться с этим сможет гораздо позже. — Лери. Не хочу тебя огорчать, но сейчас я уже не уверен, была ли это любовь. Прости. — А что это тогда было? Игра? Ты лжешь, Джен. Я помню, ты готов был на все ради меня. Это было настоящее! А сейчас, ты сейчас ты мстишь мне? Но это же наша жизнь, иногда нужно кому-то прощать, или мы все время так и будем ошибаться и страдать. — Нет. – Дженсен подбирал и не находил слов утешения и оправдания, ему жаль было Лери, жаль их обоих, и объяснить он ничего не мог, не умел, сказал тихо: – Нет, Лери. Это не месть, а благополучие, конечно, неплохо, но я остался бы с Джаредом, даже если бы он был без гроша за душой. Неужели ты забыл? Мне разве важно было, что у тебя не было ни состояния, ни имени? Нет. Я любил тебя, и мне неважно было, есть ли у тебя что-то. Я ради тебя многое сделал, и потерял все. И сейчас точно так. Я знаю точно, мне нужен только он. Я добивался брака с ним. Ты не ослышался. Я хочу этого. Хочу быть в его жизни чем-то большим, чем просто любовник, но не из-за денег. Я богат и без его сокровищ. И это не главное. Я хочу быть с ним. — Я не желаю этого слышать! Ну почему он?! Он же... Он так... он разрушил нашу жизнь, а что он с тобой сделал? — Я тоже принес ему много боли. Так случается, вольно или невольно причиняя другому боль, жди ответа. Вернется обязательно. Лери вдруг заплакал, а Дженсен, глядя на это, с тоской думал, как же далек ему теперь этот чужой парень, как жаль его. Надо утешить, и говорить и утешать придется долго, да пожалуй что и безуспешно. Джаред не взял с собой никого, кроме Чада, вдвоем они рассчитывали спокойно справиться с одним кайросом, если таковой появится. Боясь привлечь внимание, они оставили лошадей привязанными в соседней рощице и появились на территории придорожной харчевни крадучись, настороженно оглядываясь; прячась за хозяйственными постройками, они внимательно осмотрели двор. — Я чувствую себя вором, – сообщил Чад. – Не лучше ли пойти прямо к трактирщику? Чего мы здесь высматриваем? — Погоди, – шикнул на него Джаред. – Надо же, как все похоже. — На что? – любопытный Чад теребил друга, ему не стоялось на месте. — Да на сон. Странно так. Оттого, видно, что я много думал об этом проклятом Лери, мне и привиделось. Подождем немного. — А чего ждать будем? — Пока не знаю. Но Джен там, будем ждать, пока он выйдет. — Долго ждать? — Ты куда-то торопишься? – обозлился Джаред. – Если Джен решит сбежать со своим милым Лери, то действа, ради которого мы тут все собираемся, не будет. — О. – Чад открыл было рот и хотел спросить, неужто все так серьезно, но побоялся гневной отповеди и благоразумно заткнулся. Чад не успел соскучиться, вскоре на крыльцо вышел Дженсен, а за ним Лери. Они не торопясь и, со стороны казалось, бесцельно шли по двору, продолжая беседу, и Джаред, глядя на них, не мог избавиться от чувства тревоги. От ужаса сводило горло, он хотел плюнуть на гордость, выскочить из-за угла и подойти, схватить Дженсена и увести его скорее в укромное место, закрыть собой – они стояли так незащищенно, прямо посреди двора. Лери не был счастливым, как в его сне, но даже это обстоятельство не радовало Джареда, интуиция кричала ему об опасности, но все вокруг казалось таким спокойным. О чем, черт возьми, они говорили? У Лери красные глаза, он качал головой, а Дженсен убеждал его в чем-то, положил руки ему на плечи, встряхнул, но Лери все упрямо не соглашался. И тут Дженсен прижал его к груди, ласково поглаживая по спине, а Лери поднял голову и посмотрел прямо в глаза Джареду. Джаред выдвинулся из-за угла здания. Ему настолько было наплевать на Лери, что он глянул на него только мельком, с напряжением выискивая хоть что-то подозрительное кругом. Джаред собрался было спрятаться за углом снова, и тут произошло сразу несколько событий, время словно сорвалось вскачь. Джаред успел заметить, как расширились глаза молодого человека, как он крикнул что-то, но не разобрал, что именно. Очень медленно, Джареду так показалось, повернулся в его сторону Дженсен, одновременно Джаред услышал звук удара за спиной, сдавленный стон и почувствовал, как сзади надвигается кто-то. На загривке волоски встали дыбом от ощущения опасности, и еще тоска подступила к сердцу, оттого, что он, кажется, не успел, не увидел, и сейчас произойдет нечто ужасное, а он не сможет помешать, и тут... Джаред увидел, но не услышал, как Дженсен, бледнея на глазах, кричит: «Нет!» – отталкивает Лери и бежит в его сторону, и тут свет померк, и он провалился куда-то. Следующим, что Джаред увидел, было озабоченное лицо его отца, мягко хлопавшего его по щекам. Джаред, смутно вспомнив все, рванулся вперед. Оказывается, он лежал все там же, недалеко от сарая, весь двор заполонили люди лорда Падалеки, выволокли на середину двора заторможенного Карна и испуганного Лери и вязали их вместе, и там же лежал неподвижно Дженсен, а над ним склонился неизвестно откуда взявшийся Люсьен. Один человек из свиты лорда, обняв за талию, вел громко стонавшего Чада, державшегося за голову, но Джаред замечал все это мельком и, отталкивая руки отца, выдохнул: — Джен. Что с ним? — Он не ранен, но в себя не приходит. Что здесь такое происходит, сын? Ничего не понял, едем с матерью на торжество, а вы оба тут, оба не в себе, этот мальчишка в шоке, и этот, — лорд кивнул на Карна, – что с ним? Он забыл, как говорить? Что здесь произошло? Меньше всего Джареда волновала сейчас последовательность событий, приведших к трагедии, он рванулся к Дженсену, склонился над ним, и, холодея от ужаса, трогал его за побелевшее лицо, тряс его, звал. Он уже не мог контролировать себя, и от Дженсена его еле оттащили, вмешалась леди Шерон, и только ее увещевания немного привели Джареда в чувство. — Джаред, милый, успокойся и не тряси его, этим ты ему не поможешь. Джеральд, тебе не кажется, это похоже на... Джеральд быстро взглянул на сына, перебил: — Да, я вижу. Надо скорее в замок. Часа через два, допросив всех, и даже ни в чем не повинного трактирщика неоднократно, лорд Джеральд воссоздал, наконец, картину всего происшедшего. Сопоставив слова Лери, пострадавшего Чада, невнятные объяснения сына, он подытожил: — Итак. Вы стояли за хозяйственными постройками. Наблюдали, как вышли из дверей трактира Дженсен и этот молодой человек. Вы так внимательно смотрели по сторонам, что не заметили, как к вам сзади подкрался вооруженный человек. Тот, который сейчас мычит и которого я видел в КелБите вместе с этим блондином. Тогда он вполне мог говорить. Ладно, хорошо, дальше. Вы подпустили к себе этого разбойника. – Лорд снова обратил внимание присутствующих на столь вопиющую беспечность Джареда. Джаред поморщился, попросил: — Отец, не надо. Ты уже сказал это несколько раз. Признаю, что был неосмотрителен. — Это ты называешь неосмотрительностью? Мне кажется, это просто тупость, а так же наглость, бестолковость, пренебрежение элементарными правилами безопасности. Ты видел, чтобы я хоть где-то появлялся один, без охраны? Джаред, это будет тебе хорошим уроком. Так вот, этот мужчина спокойно подошел к вам с тыла и, пока вы обозревали двор, успел приложить Чада по голове рукоятью кинжала. Показаний Дженсена мы еще не слышали, надеюсь, он изложит нам свою версию произошедшего. Вот, кстати, тоже недопустимое — как ты мог отпустить его одного? Не могу поверить. Дальше. Карн, напавший на вас, держал кинжал в руке так крепко, что двоим моим людям с трудом удалось расцепить его пальцы. Все видели, он держал нож за рукоять. Если бы он завершил начатое, мы бы сейчас здесь не разговаривали. На Джареда он замахивался уже с намерением убить. — Я этого не видел. Нас что-то накрыло, оглушило, я потерял сознание, а дальше ты знаешь, – в десятый раз повторил Джаред. — Это «что-то» спасло тебе жизнь, дорогой сын, – ледяным тоном заявил лорд. – Далее. Лери говорит, что Дженсен сделал несколько шагов в вашу с Чадом сторону, потом вдруг начал падать. Еще он говорит, что ты, Джей, повалился на землю тоже, а вот Карн так и замер с занесенным оружием. И до сих пор в невменяемом состоянии. — Отец, ну какое это сейчас имеет значение?! Надо думать, как помочь Дженсену, а не копаться в мелочах! – Джаред все порывался бежать к своему суженому, но лорд взглядом пригвоздил сына к креслу: — Это все важно, Джаред. Если мы хотим действительно помочь. Но я уже, кажется, знаю, как обстоят дела. Не скажу, что меня это радует. – Лорд оглядел присутствующих, заявил официальным тоном: – Всем спасибо, попрошу оставить нас. Я должен поговорить с сыном наедине. Чад с раскалывающейся головой, испуганный Алек, ни за что не желавший расставаться с ним, Люсьен, спешивший к Дженсену, трактирщик – все с немалым облегчением поспешили прочь. – Отец, я должен идти к нему, – Джаред настойчиво рвался к Дженсену, состояние которого оставалось неизменным уже несколько часов. — Неужели ты не хочешь узнать, что с ним случилось, и как ты остался жив? – спросил лорд Джеральд, бесстрастно разглядывая всклокоченного сына. — А при чем здесь?.. – Джаред непонимающе хмурился, пытаясь понять, как его чудесное спасение связано с нынешним состоянием Дженсена. — Это он спас тебя. Если бы я не видел, не испытывал этого раньше, тоже бы сейчас недоумевал. Мне все ясно было с самого начала, результаты расследования подтвердили мои подозрения. Вид Дженсена достаточно красноречив, чтобы не спутать это состояние с любым другим. — О чем ты, отец? – Джаред испуганно смотрел на отца, а тот так же бесстрастно заявил: — Это магия. — Чт... Что? — Не делай вид, что не услышал. Магия, волшебство, колдовство, как угодно. Джеральд оставался спокойным, по крайней мере, внешне, ему хотя бы видом своим требовалось успокоить сына, убедить, что ничего страшного в этом нет. Джаред же не мог успокоиться и поверить: — Отец, это бред. Он не мог. Это какие-то высшие силы, это чудо. — …которое сотворил Дженсен, пытаясь спасти тебя. И когда он нашел тебя в Ланне – это тоже было чудо. — Не может быть. Но как же... А почему раньше не было этого? А? Откуда вдруг? –Джаред смотрел умоляюще, растерянно, с глупой надеждой, ну а вдруг это просто затянувшаяся шутка. Только вот Джеральд не расположен был шутить: — Джаред. Это все не вдруг, просто иногда нужны особые обстоятельства, чтобы способности проявились. В его жизни этих обстоятельств в последнее время было немало, и вот произошел такой взрыв. Я вижу, нам предстоит серьезный разговор. Я не считал нужным рассказывать тебе раньше, но, пожалуй, придется. Видишь ли, Дженсен не один, кто обладает способностями в нашей семье. «В нашей! Он причисляет Джена к семье!» – отметил про себя Джаред и встрепенулся: — Не верю. Ты говоришь серьезно? И кто-то еще. Нет, так это все правда есть? И кто это? Нет, это не укладывается в голове. Нет, и кто это?! Надеюсь, не ты?! Лорд широко улыбнулся, так, что даже помолодел, сверкнули глаза: — Ты привыкнешь к этой мысли. Надеюсь. Ничего другого тебе не остается. Дженсен с недоумением оглядывал спальню, вспоминая, как здесь очутился, а когда память прояснилась, он вздрогнул, застонал: – Джей... Он же видел Карна, замахнувшегося на Джареда! И упавшего от удара Чада, а дальше все было покрыто туманом. Что же случилось? Страх заставил его приподняться на постели, но сильная рука легла ему на плечо и уложила обратно, а дальше он услышал знакомый голос и решил было, что сошел с ума, настолько необычно было слышать в этом голосе заботу и участие: – Лежи спокойно. С Джаредом все в порядке. Это действительно был лорд Джеральд, собственной персоной, причем в дорожной одежде, и Дженсен вспомнил: да, сегодня должны были приехать родители Джареда, и он немало волновался по этому поводу. Дженсен осторожно посмотрел на лорда, ожидая увидеть привычные сердито сведенные брови. Но Джеральд глядел на него иначе, как-то по-новому, будто оценивающе, без раздражения. — Значит, ты тоже, – задумчиво сказал он, продолжая разглядывать Дженсена и теребя на груди небольшой кулончик. Дженсен невольно обратил внимание на него — обычно лорд носил его под одеждой и, насколько помнил Дженсен, никогда с ним не расставался. Кулончик был золотистого цвета, с изображением неизвестного ему божества. Именно этот кулон подтолкнул мысли Дженсена в неожиданном направлении. Ему вспомнилась Миссури и ее слова о Джеральде, о том, что в свое время он отказался от магии ради... ради чего? Неужели из-за влюбленности в девушку? Это так непривычно. Вернее, семьи аристократов сами выбирали партнеров своим детям, и чаще это были однополые мужские браки. Слишком мало прав было у ребенка женского пола, даже если он был из благородной семьи. И у брачных партнеров обычно имелись наложницы для продолжения рода. Наложницами становились и девочки из богатейших семей, редко кому удавалось добиться официального партнерства с мужчиной. — Что вы имеете в виду? – спросил Дженсен, гадая, где же Джаред и что это за загадочное «ты тоже». — У меня мелькнуло подозрение еще когда ты нашел Джея раньше меня, – так же задумчиво сообщил лорд Джеральд. – Значит, Миссури говорила с тобой? И ты отказался. Дженсен напрягся, и натянуто ответил: — Вы тоже отказались. — У меня были причины. – Лорд улыбнулся, от улыбки его лицо так изменилось, что Дженсен, сам не ожидая от себя подобной смелости, спросил по инерции: — Какие? – и тут же прикусил язык. Кто он такой, чтобы высокомерный лорд отвечал ему? Но Джеральд рассудил иначе. Возможно, он уже считал Дженсена членом своей семьи, своего клана. Потому и заговорил, неторопливо, взвешивая каждое слово и вспоминая по ходу рассказа прошлое: — Если бы я согласился на предложение ведьмы, я бы пропал из мирской жизни на долгие годы, а я не мог так поступить. В тот же месяц, как встретил Миссури, я объявил о свадьбе, наперекор родным, кстати говоря. Они не были против Шерон, но предлагали мне в партнеры одного молодого человека из могущественного рода. – Он ухмыльнулся по-мальчишески, и Дженсен понял, о каком роде говорит Джеральд. – А Шерон должна была стать наложницей. Но у Шерон были свои планы на этот счет. Она соглашалась быть со мной только в качестве равного партера. Леди. И мне пришлось смириться с этим, терять ее я не хотел, к тому же через семь месяцев после свадьбы родился Джаред. Дженсен широко распахнул глаза. Выходит, если бы... Ну конечно. Если бы Джеральд исчез, уехал, Шерон осталась бы незащищенной, опозоренной, ее наверняка заставили бы избавиться от ребенка. — Вы сделали это из-за Джареда? — Не совсем. Из-за Шерон, из-за них обоих. И знаешь, я нисколько не жалею. Джеральд пристально посмотрел на Дженсена, заглянул в глаза, словно желая проникнуть в его мысли: — А вот ты. Хорошо ли ты подумал? Насколько я понял из увиденного, твои способности намного превосходят мои. Дженсен ответил, как мог спокойно: — Подумал. Мне не нужно все это. Дженсен не стал пространно излагать свою позицию, он боялся, лорд Джеральд высмеет его по своему обыкновению, да и спорить с будущим родственником не хотелось. Он побаивался сурового лорда и не представлял, как он будет говорить ему, что не видит жизни без Джареда. После своего побега он утратил и расположение, и доверие лорда, и не уверен был, что вернул их. Ощущая слабость и головокружение, он, тем не менее, попробовал подняться – и со стоном вновь повалился на подушки. Лорд, внимательно наблюдавший за Дженсеном, задал вопрос: — У тебя был уже такой приступ? Состояние необъяснимой слабости? Ничего не скроешь от этого въедливого Джеральда. Скрывая раздражение и усталость, Дженсен пробормотал: — Да... Кажется, да. Один раз. В день, когда я увидел труп и понял, что это не Джей. Я посмотрел, и, не знаю, будто что-то вышло из темноты и открыло мне глаза. Я увидел настоящее лицо парня, этого убитого. А потом чуть не потерял сознание. — Ведьма говорила тебе про опасность, подстерегающую тебя? – вновь спросил лорд. Дженсен задумался, вспоминая. В ту ночь, проведенную у Миссури, многое было сказано. И в том числе о том, что способности засыпают, если ими не пользоваться. Дженсен пользоваться ими не умел и не собирался, о чем и сообщил лорду, а Джеральд с досадой воскликнул: — Старая мошенница! Видно, все пела свои сказки, а как защититься, толком не объяснила, надеясь на твое согласие. Дженсен, не все так просто. Способности засыпают, не исчезают совсем, и это похоже на то, что в тебе живет сильный и опасный хищник, неразумный, как вепрь, командой ему может стать любое сильное чувство, испытанное тобой — страх, ненависть, любовь. В момент сильнейшего душевного напряжения чудовище оживет и направит все свои немалые силы против того, кого посчитает врагом. Не умея управлять этим монстром, ты можешь погибнуть сам, он высосет тебя до капли, его мощь — это твои жизненные силы. — И что же делать? – Дженсен растерянно смотрел на лорда. Он и правда ощущал себя опустошенным и каждой клеточкой своего существа понимал правдивость слов лорда. Джеральд встал, прошелся по спальне, вернулся снова к кровати, возвышаясь над ней, и сейчас более чем когда-либо действительно похожий на могучего колдуна. Он еще раз взглянул Дженсену в глаза – и от проникающего взгляда тот покрылся мурашками. Лорд какое-то время смотрел на него, имея вид суровый и решительный, потом неожиданно снял с шеи кулон на кожаном ремешке, вручил ему: — Держи. Это сильнейший оберег, считай его моим свадебным подарком. Никогда не снимай, он поможет тебе справиться с магическими всплесками. Дженсен потрясенно посмотрел на кулончик, сейчас осознав, что лорд Джеральд по-настоящему принял его и простил. Более того, Джеральд рискует своей жизнью ради него. Дженсен торопливо протянул драгоценный подарок обратно: — Я не могу принять его! Вы сами остались без защиты, это же опасно! — Не беспокойся, мальчик. Я уже прожил жизнь. Дженсен порывался вскочить, и только физическая слабость мешала ему встать и вернуть кулон. Джеральд, видя настрой будущего родственника, тяжко вздохнул, уселся снова в кресло и принялся объяснять: — Я не остался совсем без защиты, у меня есть заговоренный перстень того же мастера. К тому же я позже обращусь к нему, и он сделает мне новый талисман. Конечно, на это нужно время. Но,повторюсь, именно сейчас защита нужна тебе. За время, пока мастер сделает новый, со мной вряд ли что-нибудь случится. — Но я так не могу. Лорд Джеральд! — Помолчи. Это подарок, ты хочешь обидеть меня? – нахмурился лорд, и Дженсен замолчал, лихорадочно соображая, как бы ему повежливее отказаться. Предчувствуя дальнейшие препирательства, лорд снова поднялся с кресла: — Пойду. И вот что, Джен. Никогда не снимай талисман, слышишь? Это опасно для тебя, ты слишком остро на все реагируешь. Нечаянно воспользуешься силой, невольно, а в результате или убьешь кого-нибудь, или сам погибнешь. Не рискуй. Обещаешь быть осторожным? — Да, – неуверенно пробормотал Дженсен, но под требовательным взглядом Джеральда откашлялся и повторил громче: – Да, обещаю. — Хорошо. Лорд величественно кивнул и направился к выходу, бросив напоследок через плечо: — У тебя есть немного времени, чтобы придумать, почему ты не сказал Джею о своих способностях раньше. Он очень недоволен. Дженсен заметался на кровати в намерении спрятаться, но Джаред уже входил в спальню, буквально летел, и спрятаться было некуда. Дженсен испуганно глядел на Джареда, а Джаред... Джаред одновременно и убить был готов скрытного засранца, и чувствовал угрызения совести — а он-то чем лучше? Также молчал о Лери, оба они хороши. Джаред молча присел на кровать, снова взял его руку, спросил негромко: — Как ты? Очень плохо? Дженсен почувствовал, что глаза его увлажнились, сердце застучало где-то в горле, он с усилием пробормотал: — Нор... нормально, почти. — Джен. Ты спас мне жизнь. И чуть не погиб. — Зачем бы мне жить без тебя? –отвернувшись, тихонько сказал Дженсен, и это скромное заявление вывело Джареда из себя, он спросил с горечью: — Да? А ты мог сказать мне об этих своих чертовых способностях раньше? — Что бы это изменило? Отправил бы меня назад к ведьме? – Дженсен все не смотрел на Джареда, избегая его взгляда. — О нет. Но я не изводился бы так, дожидаясь тут тебя почти два месяца. Я знал бы, что человек, ради меня отказавшийся от могущества магии, вернется точно, я не сходил бы тут с ума от неизвестности! Дженсен, наконец, посмотрел на него, и столько было в глазах робкого удивления: — А ты сходил с ума? Джаред онемел было, но нежность захлестнула его, он сграбастал Дженсена в объятия, целуя в губы, в нос, в висок, куда попало, смеясь и плача: — Какой же ты все-таки редкий болван, Дженсен. Люблю тебя. Я так испугался, когда решил, что снова тебя теряю. Это... так страшно, ты лежал почти без дыхания, я... меня силой только от тебя оторвали. Этот Карн... Ты знаешь, бедолага до сих пор не в себе. Что ты с ним сделал? Жмурясь от удовольствия и мало что соображая в таких горячих родных объятиях, Дженсен пробормотал еле слышно: — Тебя так волнует судьба Карна? Именно сейчас? М? — Нет, – согласился Джаред, продолжая между делом целовать расслабившегося и улыбающегося Дженсена. – Сейчас мне на это решительно наплевать. До утра их больше никто не беспокоил. Утомленные пережитыми волнениями, они крепко спали, а вот следующий день, последний перед торжеством, принес множество хлопот. Но это были все приятные заботы, если исключить недоумение приехавшей с детьми Донны по поводу разбитой головы Чада и бледного вида Дженсена. Мальчики, не сговариваясь, наврали с три короба что-то о пьянке до утра и нечаянном падении, а потом леди Донну увела в свои покои Шерон. Джаред весь день незаметно опекал Дженсена, это выглядело трогательным ухаживанием, когда Джаред то и дело норовил усадить своего любимого или отвести подальше в уголок, дать передохнуть – и никто не догадался, в каком обессиленном состоянии находился Дженсен. — Джей. Ты так носишься со мной, мне даже неловко. — Не обольщайся. Я лишь хочу, чтобы ты дожил до завтрашнего дня и на своих ногах стоял во время обряда. Черт, это будет ужасно, если ты снова сорвешь церемонию. Я не переживу. — Ох, ну конечно. О своих ногах побеспокойся, с моими все в порядке... Кстати. А что Рен, вы сегодня не занимались? — Сегодня он милостиво оставил меня в покое. И завтра тоже обещал не приставать, но вот потом грозится двойную нагрузку ввести. Джен, я должен тебе сказать. Рен через пару недель уезжает, он почти закончил со мной. Ты не представляешь, как я рад. А ты? Эй, тебе плохо? — Не надо так крепко меня обнимать,– прошипел Дженсен, выворачиваясь из его рук, – я задыхаюсь. Все хорошо, голова немного закружилась. А чему я должен радоваться? Пусть живет, сколько хочет. Он неплохой специалист. Ревность к красавцу лекарю так глубоко пустила свои корни, что до конца вырвать ее из сердца не удалось, но сейчас Дженсен продолжал изображать равнодушие, только Джареда было не обмануть. — Совсем недавно ты и смотреть в его сторону не мог. Ладно-ладно, я помню, что вы примирились. Уж и подразнить нельзя. Джаред видел, что Дженсен все же еще слаб, и очень скоро переложил все заботы по встрече гостей и последним приготовлениям на отца и Люсьена, а сам заперся в своих апартаментах с Дженсеном, уговорами и лаской уложил его снова в постель: — Отдохни, я же вижу как тебе нехорошо, я побуду с тобой – но, если хочешь, уйду. Джаред сделал было движение прочь, но Дженсен поймал его за рукав: — Нет, не уходи. Так странно прошел этот день: и нервно, и хлопотно, и радостно. Засыпая, Дженсен перебирал события дня и вдруг, вспомнив, вцепился крепче в Джареда, широко распахнув глаза. Задремавший было Джаред зашевелился: — Что? — Я совсем забыл! – панически прошептал Дженсен, изумленно глядя на Джареда. – А как же Лери?! Ох... А... А Карн?! Джаред с минуту смотрел на выражение столь искреннего изумления и смущения на лице любимого, потом усмехнулся: — Надо же. В кои-то веки мне приятно слышать имя Лери из твоих уст в таком контексте. Спасибо. Это было неожиданно и приятно. У Дженсена лицо и даже уши от смущения загорелись, он сделал попытку выбраться из кровати, огорчено бормоча: — Смеешься надо мной. Но я должен позаботиться о нем, а я совсем забыл, как я мог. Теперь уже Джаред поймал сбегавшего от него Дженсена: — Если честно, я все ждал, когда же ты спросишь, волноваться начал, уж не замышляешь ли чего скрытно. Успокойся, я позаботился о них. Да не смотри так, все... относительно хорошо. Не мог же я, в самом деле, забыть о них, хоть кто-то должен помнить, если ты... эээ... был нездоров. Джен, ну перестань нервничать! Да, я позаботился о них, и не так, как ты думаешь, хотя стоило бы. Ну, правда Карн сидит под замком, мне отца не удалось переубедить, он же покушался на мою жизнь. Но, кажется, это лишняя предосторожность. Недавно справлялся — так и сидит, и смотрит в стену, когда пытаются его разговорить – мычит. Лери, как ни странно, сидит под дверью, когда пускают — кормит его, ухаживает. Я велел выделить ему комнату в блоке для прислуги, но он почти все время торчит около камеры. Даже не знаю, станет ли Карн когда-нибудь нормальным. Дженсен удрученно кусал губы. Если бы он знал, как привести в чувство пострадавшего! Карн виноват, ночь в стражницкой КелБита даже вспоминать страшно, а вчера он чуть не убил Джареда, и все равно было жаль его. Хуже нет участи – лишиться разума. Увидев, как Дженсен расстроен, Джаред принялся утешать его: — Дженсен, ты не виноват. Ты только защищался, отец объяснил мне, это не зависело от тебя. Джен. Ну хочешь, отвезем его к Миссури? Наверняка она сможет ему помочь. — Я не подумал про нее. – Дженсен немного воспрял духом. – Да, она, наверно, смогла бы. Джей, пусть его отвезут к ней, если кто и сможет помочь, то только она. — Угу. Хочешь, чтобы я сейчас распорядился? – Джаред смотрел прямо и спокойно, он готов был встать и идти. Ему не терпелось отправить из замка в канун торжества эту парочку, но если Дженсен скажет «нет», он возражать не будет. Пусть все будет, как он хочет. Дженсен неуверенно заговорил: — А вдруг потом будет поздно? Да, пусть едут сейчас. И можно, я пойду с тобой? Попрощаюсь с Лери. — Хорошо. Пойдем. – Радостное нетерпение Джареду удалось скрыть, он помог Дженсену подняться с разобранного ложа, и они покинули спальню. Нужно решить это последнее перед свадьбой дело. Дженсен, нарядный, бледный от волнения, со страхом вглядывался в свое отражение и старательно повторял себе: «Все хорошо. Все хорошо. Все, черт возьми, хорошо, но скорее бы этот день прошел. Как же пережить его!» Джаред, напротив, был само спокойствие. Развалившись в кресле, он благодушно улыбался, глядя, как его избранник нервно бормочет что-то себе под нос, торча перед зеркалом. — Мне не нравится! – простонал Дженсен. – Этот костюм ужасен! Я в нем похож на, не знаю, на павлина! Я так не люблю, мне неловко. — Потерпи один день. – Джаред был непробиваем. Даже то обстоятельство, что они задерживали торжество, и все давно было готово, а Дженсен все не решался выйти к гостям, его особо не беспокоило. Теперь уже никуда не денется, а гости подождут, там все свои, никого нет посторонних, только близкие родственники. — Джаред! — Дженсен, скажи лучше, дело не в костюме. Ты просто боишься выходить. — Джей... — Или ты передумал? – Джаред спросил шутливо, но все же испытал беспокойство, когда Дженсен не ответил сразу. — Ты же знаешь, я не передумаю, – ответил уныло Дженсен, и Джаред расслабился. – Но я боюсь. Джаред прикусил язык, не давая вырваться неосторожным словам. Меньше всего сейчас Дженсену нужны издевки и шуточки, и страх его вполне объясним. Он и сам, если уж быть до конца откровенным, боится, что все еще может сорваться или пойти не так, или как все сложится потом. Будущее, такое неясное, туманное, лежит перед ними, и что ждет их впереди, кто знает. Будут ли они счастливы? Многое будет зависеть только от них, и не станет ли препятствием к счастью такое непростое прошлое? Дженсен невидящими глазами смотрел сквозь зеркало, и, возможно, его сейчас волновали те же вопросы, что и Джареда. Джареду вдруг остро захотелось проникнуть в его мысли, чувства, стать единым целым, по-настоящему. Он приблизился, нежно погладил его по руке, и Дженсен охотно откликнулся, сам его обнял, положил голову ему на плечо, вздохнул так легко, успокоенно, будто только и ждал, когда Джаред подойдет к нему. — Джен. Это навсегда. Навсегда вместе. — Навсегда, – подтвердил Дженсен, крепче обнимая его. — И больше никаких тайн. Теперь уже точно, да? — Да, – легко согласился Дженсен. — Тогда пойдем? Нас ждут. Дженсен, не расцепляя объятий и не двигаясь с места, согласно промычал: — Мгм. Джаред рассмеялся тихонько: — Джен. Я люблю тебя. — Мгм. На этот раз в согласном междометии ясно слышны стали довольные нотки, и Джаред перестал осторожничать, высвободился из крепкого захвата, и, не обращая внимания на протестующие возгласы, крепко взял его за руку и повел к выходу. Перед самой дверью они одновременно остановились, посмотрели друг на друга. Джаред улыбнулся, толкнул свободной рукой дверь, и они шагнули вперед, в новую жизнь. Они будут счастливы. Они постараются. У них обязательно получится.