Look Me In The Eye & Tell Me You Won't Go

Сокджин удерживает телефон между ухом и плечом, пока помешивает суп в кастрюле, добавляя щепотку соли, немного перца и травы. Он слегка раскачивается под музыку, играющую на фоне. Настроившись на прекрасный вечер, Сокджин высыпает тертый сыр в суп, продолжая медленно помешивать. Пока я ждала тебя, жизнь была такой медленной, Я ждала, когда ты собьешь меня с пути. Знаешь ли ты? Что с тех пор, как я была одна, Я мечтала о том, что ты вернёшься домой, Мне было всё хуже, Я пряталась, пока не наступил следующий день. * — Что ты решил? — голос Намджуна разносится из динамика телефона. — Тыквенный крем-суп на первое, а затем жаренная курица с лаймом и картофелем. Конечно же легкое белое вино и персиковый сорбет, — Сокджин отходит от супа и добавляет щепотку соли в сорбет, накрывает его бумагой и убирает в холодильник. — Начнете с крема, а закончите персиками, — шутит Намджун. — Это что играет Oh Wonder? Модно, молодежно. — Завали. Вообще-то этот альбом вышел всего в 2015. Как там дела в неотложке? — спрашивает Сокджин, пытаясь не представлять все варианты развития событий со всевозможными травмами пациентов, которые могли посетить неотложку в смену Намджуна. (Намджун никогда бы не стал в срочном порядке накладывать пациенту скобы, а предпочел бы аккуратные швы, что в итоге привело бы к смерти пациента прямо на каталке.) Намджун согласился подменить его смену, если сам Сокджин освободит его расписание на следующий день, чтобы можно было прийти только к вечеру. — Ну, если тебе так интересно, Эльза, то твои резиденты, словно миньоны, выполняют всю работу очень хорошо. У нас тут случилось три аварии и еще один ребенок с расстройством желудка. Отправили мелкого домой сразу, как дали все нужные лекарства. А пациентов с аварий подлатали и отправили на дальнейшее обследование. Пятерым из девяти нужна операция, остальные будут свободны, как только придут результаты рентгена. — Если ситуация срочная, то можно использовать скобы, как временную меру. Если интерны спросят, то ты можешь позволить им, — Сокджин погружает термометр в курицу и отправляет е в духовку, засекая таймер на полтора часа. — А еще это не тот фильм. — Первое, скобы — это варварство. Второе, к чему это ты? — Миньоны из «Гадкий я», а Эльза из «Холодного сердца». — Цепляешься по фигне, ты что там нервничаешь? — тяжело вздохнув, спрашивает Намджун. — Заткнись, — Сокджин выключает плиту и пропускает суп через сито, чтобы избавиться от комочков. — Ты всегда придираешься к мелочам, когда нервничаешь. Расслабься, все пройдет хорошо. Ты вообще видел, как они на тебя смотрят? Они же буквально, как два влюбленных щенка. Никогда не видел, чтобы люди с таким удовольствием проводили операции только, чтобы впечатлить кого-то. Словно сексуальные версии доктора Франкенштейна и Игоря. — Намджун? — Да? — Тебе пора перестать смотреть странное порно. Это буквально самое худшее сравнение, которое я слышал от тебя. Намджун на это лишь фыркает. — Не знал, что ты такой сноб в отношении фильмов. В следующий раз сравню с «Касабланкой», «Любовным настроением», «Вечным сиянием чистого разума» и «Твою маму тоже»… я тут вспомнил, ведь есть же фильмы, где тоже есть тройнич…. -… я сейчас повешу трубку. Смотри, чтобы в моем отделении не творился бардак, потому что при ином раскладе, я убью тебя. Не забудь напомнить интернам, чтобы они подписали карты. Если мне придется завтра разбирать все это, то я назначу тебе операции с десяти утра. Спасибо, что поговорил со мной. — Ты не посмеешь… Сокджин усмехается и вешает трубку, но на телефон тут же приходит смс от Намджуна. Только швы, никаких скоб. Я передам интернам. Приятной ночи, бывший муж. Сокджин трясет головой, отставляет сковороду, а потом набирает ответ. Скобы — где нужно, швы — где необходимо. Спасибо, бывший супруг. *** Торговый центр переполнен разнообразной атрибутикой ко Дню Святого Валентина при том, что до праздника оставалось еще два дня. Повсюду серебряные и красные ленты. Множество объявлений о распродажах и бронировании столиков в каждом кафе. Пахнет, как плод любви бомбочки для ванны и бутылки кофейного ликера, думает Чонгук, пока они с Тэхёном спускаются по эскалатору. — Думаешь, мы ему нравимся так же, как он нам? — спрашивает Чонгук, пока они идут по торговому центру и едет мороженное, неся в руках пакеты, наполненные всем необходимым для вечера: шоколад, бутылка хорошего вина и по новой паре нижнего белья для каждого из них. Тэхен бросает на него насмешливый взгляд. — Говоришь, будто тебя не было с нами в прошлый раз. Не думаю, что то, что мы делали, делают просто друзья. — Ты вообще-то трахнул меня, когда мы были друзьями. — Но имел то я ввиду то, что ты мне нравился. Ты был мне привлекателен. Я привлекателен для Сокджина, так же, как и ты. Это уж точно можно назвать причиной того, почему люди хотят друг другу отсосать. Чонгук провожает взглядом идущие рядом парочки. Все они шли с чем-то красным в руках или, как минимум, держались за руки или обнимали друг друга. Он не мог ничего с собой поделать, мысли о том, как они втроем могли бы ходить так же, не покидали его голову. Разумеется, они не могут вести себя так, ведь это бы слишком выделяло их. Но он все равно не перестает надеется, что, возможно, однажды они смогут сходить куда-нибудь втроем, держась за руки и празднуя что-нибудь, как и обычные парочки. — Ну, я не об этом. Слушай, почему он тогда не с нами сейчас? — спрашивает Чонгук. — Это странно. Мы разговаривали об отношениях, ревности, обо всех вещах, о которых говорят бойфренды, но является ли он нашим бойфрендом? То есть, мы вообще все бойфренды? Мы вообще будем делать вещи, которые обычно делают парочки. Тэхён улыбается, смотря на Чонгука. — Ты слишком переживаешь. Думаю, нам нужно просто плыть по течению. Знаешь, как в операционной, ты можешь делать все, к чему готовился, сделать все абсолютно правильно, вплоть до последнего шва, но только тело потом решает исцеляться ли ему или нет. Чонгук кивает, спустя пару секунд. — Ну да. — Тут тоже самое. Мы делаем то, что можем, но дальнейшее должно произойти естественным путем. Ты хочешь, что мы все встречались? Из-за этого ты такой хмурый? — Тэхён смотрит на очередную витрину, разглядывая сумку, выставленную на распродажу. Чонгук только вздыхает. — Я не знаю. Не хочу больше об этом говорить. Они проходят мимо цветочного магазина — последний пункт в их списке покупок. Чонгук смотрит на очередную парочку, которая целуется, держа в руках букет, зажатый между их телами. Словно прочитав его мысли, Тэхён обнимает его и ведет внутрь магазина. — Купим цветов? *** Почти десять утра, волны слегка шумят, но приносят больше спокойствия и умиротворения, чем раздражения. Солнечный свет яркий, но светит бережно, сквозь оконное стекло. Он яркий на столько, на сколько комфортно и настолько же теплый. — Неееееет, — повторяет Юнги уже в который раз за это утро, цепляясь за Хосока, когда тот начинает вставать с кровати. Хосок смеется и чмокает младшего в губы. — Я просто хочу проверить телефон. Вернусь через 20 секунд. Юнги с большой неохотой отпускает его, зарываясь глубже в одеяло и наблюдая оттуда, как Хосок идет за телефоном. Линия его тела совершенна, из одежды на нем только пижамные штаны, которые низко висят на бедрах. Юнги утыкается лицом в подушку. Как он вообще умудряется выглядеть так хорошо? Хосок снова смеется, проверяя телефона и отсоединяя его от зарядки. — Что там? — спрашивает Юнги. — Прошло уже 32 секунды. Хосок с улыбкой оглядывается на него, а потом ложится рядом. Сердце Юнги пропускает удар, когда тот ложась на кровать, попадает прямо под солнечные лучи, которые тут же начинают играть в его волосах, лице. А Юнги кажется, что он вот-вот ослепнет от такого зрелища. — Как ты, блять, это делаешь? Хосок недоуменно поднимает голову. — Вынимаю зарядку из телефона? Юнги закатывает глаза и надувает щеки. — Неважно. Что ты там смешного увидел, доктор Смешок*? Хосок вздыхает и трясет головой. — А я думал у Сокджина шутки несмешные. Юнги кидается на Хосока с объятиями, обвивая ногами его бедра, а носом утыкаясь в шею. — Ха, это было частью моей ловушки. Хосок улыбается и поворачивается в захвате так, чтобы находиться лицом к лицу с Юнги, обвивая руками его талию. — Это не ловушка, если добыча и так хочет быть пойманной. Улыбка Юнги становится шире, а Хосок чувствует безграничное тепло в груди, ведь эта улыбка полная искреннего восторга и счастья, заставляет его самого улыбаться в ответ и молить, чтобы это никогда не заканчивалось. Но улыбается ли Юнги или нет, Хосоку все равно бы было достаточно просто лежать рядом с ним и наблюдать, как он моргает от солнечного света. — Так что смешного было? — не унимается Юнги. — Сокджин наорал на меня в сообщении. У него свидание с динамичным дуэтом ночью, и он паникует, потому что обещал им ужин. Он мог поговорить об этом только с Намджуном, потому что я уехал. Я ничего не имею против Намджуна. Он отличный хирург и замечательный друг, но он не выслушает тебя, не вставив свои пять копеек и не подколов тебя. Так вот, он остался за Сокджина в неотложке, что для него сущий ад, потому что он не привык работать в таких условиях. Его стиль работы медленный насколько это возможно. И, конечно же, Сокджин на нервах начал готовить ужин к вечеру уже сейчас, в десять, блин, утра. Такими темпами он к вечеру приготовить еды на 10 человек, а Тэхёну и Чонгуку придется есть все это. Юнги усмехается. — Ну, Чонгук будет не против. Он качается так много, что мог бы подчистую умять всю еду за считанные минуты, а потом еще и пробежать вокруг дома. Однажды мы видели, как он поднимал диван. Губы Хосока обхватывают мочку уха Юнги. — Я мог бы поднять диван ради тебя. Юнги смеется и прижимается к нему ближе. — Ты что только пытался заставить эту фразу звучать сексуально? — Сработало? — приподняв бровь, спрашивает Хосок. *** Тэхён звонит в звонок. Они с Чонгуком стоят в прихожей многоквартирного дома Сокджина: он находится в более престижной части Каннама, рядом с улицей, на которой расположена больница, в небольшом, но ухоженном жилом квартале. В коридоре — плюшевый ковер и новые обои, в воздухе витает запах ароматической смеси. Чонгук держит цветы, Тэхён — шоколад. — Последняя проверка, — говорит Чонгук, поворачиваясь лицом к Тэхёну, чтобы тот мог осмотреть его внешний вид. Тэхён оглядывает его с головы до ног: темно-синий свитер, светлые джинсы, фирменные тимберленды, волосы зачесаны на одну сторону, серебряные серьги в ушах сверкают в свете коридора. — Идеально. А я? — Зачем ты вообще спрашиваешь? Ты и так знаешь, что ты красавчик, — с улыбкой произносит Чонгук. — Всё равно приятно слушать комплименты, — отвечает Тэхён, шевеля бровями. Чонгук закатывает глаза и хлопает его по голове, но все равно не сводит глаз с Тэхёна: черные джинсы, джинсовая куртка, наброшенная на серую рубашку с длинными рукавами, которая обтягивает его тело во всех нужных местах. Волосы слегка убраны всторону от лица, идеальные брови. — Ты отлично выглядишь, идиот. Сокджин наблюдает за ними через камеру домофона, улыбаясь про себя и давая им время, прежде чем открыть дверь. Придурки. Он чувствует, как его сердце слегка замирает, когда Чонгук протягивает руку, чтобы убрать пылинки с куртки Тэхёна, а Тэхён, в свою очередь, расправляет часть свитера Чонгука, который задрался сзади. Когда они привели себя в порядок, Сокджин в последний раз смотрит на свое отражение в зеркале в фойе — он решил сегодня вести себя сдержанно, на нем полосатая толстовка, джинсы, порванные на ноге. Он проводит рукой по волосам, взъерошивая челку. Поехали. Он открывает дверь. — Привет, заходите. Они смотрят на него, и в их глазах появляется то ошеломленное выражение, которое Сокджин всегда находил очаровательным: немного напоминает то, как когда держишь котят за шиворот — глаза широко раскрыты, лицо безучастно, словно от удивления или обездвиживания, или и то, и другое одновременно. На их красивых лицах это выглядит удивительно мило: брови Тэхёна, челюсть Чонгука. Все это длится лишь мгновение, но именно это мгновение заставляет Сокджина возвращаться к ним снова и снова. — Привет, — произносит Тэхён, когда они входят в дом. Сначала они любуются Сокджином — необычайно красивым, как всегда, — а затем квартирой. Здесь деревянные полы и мягкая, уютная мебель. Диван большой, пушистый, с драпировкой кобальтово-синего цвета, а персиковые и белые подушки прекрасно дополняют его. Тэхён передает Сокджину шоколадные конфеты. — Привет, — говорит Чонгук, закрывая за собой дверь и протягивая Сокджину цветы. Его взгляд останавливается на Сокджине, а затем на колонке с блютузом, стоящей на журнальном столике и играющей тихую музыку. — Боже мой. У тебя есть UE Boom 2? Сокджин пожимает плечами, направляясь к обеденному столу, чтобы открыть бутылку вина — он решил, что будет важно выпить легкого Prosecco заранее, а затем, позже, налить им по бокалу более крепкого Cabernet Sauvignon. — Ага. Это был мой подарок себе на день рождения в прошлом году. — Oh Wonder, да? — Чонгук подпевает песне. — Ты слушаешь что-нибудь из Троя Сивана? — Просвети, — говорит Сокджин, качая головой. Чонгук усмехается, подключает телефон к динамику и выбирает песню Bite из списка часто воспроизводимых. — Эта песня так хороша. После нее ты уже никогда не будешь прежним. — Смелое заявление, — Сокджин придвигает к ним вино. — Нет, он прав, — говорит Тэхён, отодвигаясь от Чонгука на диване, чтобы освободить место для Сокджина. — Песня действительно чудесная. Довольна чувственная. Песня начинается, когда Сокджин занимает место и протягивает каждому бокал вина. — С Днем Святого Валентина. Поцелуй меня в губы и освободи меня Пой мне, как хор Я могу быть предметом твоих мечтаний Твоим болезненным желанием Разве ты не хочешь увидеть мужчину вблизи? Феникса в огне Они звонко чокаются бокалами, солнце за окном садится, и вечер внезапно приобретает романтический, неземной оттенок. — Надеюсь, вам понравится ужин, — говорит Сокджин. — Я очень люблю готовить и немного нервничаю, когда люди приходят отведать мою еду. Простите. Звучит пошло. — Я… хочу отведать твоей еды. Во всех смыслах, — смеясь, говорит Чонгук. Тэхён усмехается, но ничего не говорит, только хмыкает в знак согласия. Его внимание привлек разрез на джинсах Сокджина, изгиб его бедра, виднеющийся сквозь прорезь, линия мышц. Чонгук смотрит на Тэхёна и чувствует странное волнение в груди, когда замечает, как его глаза вдруг неожиданно оживают, в них появляется огонь, которого раньше не было: голод, желание, ожидание. Он смотрит на Сокджина, наблюдая за изгибом его горла, когда он глотает, за тем, как алкоголь придаёт румянец его коже, за тем, как он выглядит одновременно гордым и уязвимым, шутливым и абсолютно серьёзным — возможно, немного слишком серьёзным — как будто всё вдруг собралось воедино: мягкий свет, чувственная музыка, их близость на диване: колени всего в сантиметрах друг от друга, бокалы подрагивают в их руках. Чонгук первым ставит свой бокал, берет из рук Сокджина его бокал и ставит на журнальный столик. Он смотрит на Тэхёна, и когда тот отставляет свой, между ними что-то вспыхивает: они знают, что эта ночь не будет похожа на предыдущую. Сегодня они будут заниматься любовью. Чонгук медленно наклоняет подбородок Сокджина к себе, затягивая того в мягкий, нежный поцелуй. Сокджин закрывает глаза. Тэхён кладет руку на колено Сокджина, крепко сжимает ладонь, но позволяет кончикам пальцев играть с бахромой ткани там, где начинаются прорези в джинсах. Он наклоняется, чтобы поцеловать впадинку между шеей и широкими плечами Сокджина. Сокджин тихонько смеется, отстраняясь от поцелуя Чонгука. — Я думал, мы сначала поужинаем. Тэхён наклоняется и нежно целует его в губы, переплетая одну руку со своей, а другую с рукой Чонгука.  — Считай это аперитивом. Медленно Тэхён укладывает Сокджина так, чтобы он лежал на них обоих, откинув голову на колени Чонгука и перекинув ноги через ноги Тэхёна. Руки Тэхёна находят прорезь, тут же начиная вырисовывать круги на нежной коже. Он улыбается, чувствуя, как Сокджин слегка вздрагивает, а по его предплечьям бегут мурашки. Чонгук откидывает волосы со лба Сокджина и наклоняется, чтобы поцеловать его снова: на этот раз с большим желанием, раздвигая коником языка его губы. Тэхён запускает руки под свитер Сокджина, скользит вверх, нащупывая чувствительную кожу ребер, пока не находит то, что ищет: сначала плоть нежная, мягкая, а потом плотная, напряженная. Сокджин вздыхает, каждая волна дрожи пробегает по его телу, как по канату. Для них существует только один момент. Здесь и сейчас. Сокджин чувствует, как его сердце колотится в груди, как кровь бежит по телу, к горлу, к щекам. Он не знает, что делать: он, Сокджин, с его комплексом бога, всегда имеющий на все ответы, способный спасти людей в нужный момент, не знает, что делать со своими руками и куда их деть. В итоге он решает не выбирать, а одной хватает за руку Тэхена, пока тот расстегивает его джинсы, обхватывая свободной ладонью его возбуждение, а вторую сплетает с твердой ладонью Чонгука. Он цепляется за них обоих. Его левая рука теперь на голове Тэхёна, в его янтарных волосах, а губы младшего обхватывают головку его члена. Сокджин чувствует слабость в ногах, когда Тэхён насаживается глубже. Его правая рука сплетена с чонгуковой, а их поцелуй всё продолжается до тех пор, пока он не прикусывает нижнюю губу Чона, вызывая тихий, высокий стон. Когда они отстраняются друг от друга, голос Чонгука звучит мягко. — Думаю, нам стоит пойти в спальню. И вот Сокджин с неохотой встает. Чонгук помогает ему, Тэхён окончательно снимает с него штаны. Взявшись за руки, они проскальзывают в спальню, на кровать, которая лишь слегка поскрипывает. Чонгук садится на кровать, не спеша снимает одежду, свитер, джинсы, нижнее белье, зная, что Сокджин и Тэхён наблюдают за ним, и вся комната словно околдована. Сокджин следит за линиями тела Чонгука — выражение смущенного возбуждения на его лице прямо контрастирует с линией плеч. Чонгук обхватывает рукой свой член, начинает поглаживать себя, и тихо стонет. Тэхён наблюдает за Сокджином, его взгляд опускается к его члену, все еще твердому, пульсирующему, жаждущему прикосновения. Тэхён прижимается к Сокджину, и Сокджин отвечает на поцелуй, приоткрывая рот, чтобы впустить Тэхёна, и стонет в его губы. Чонгук открывает бутылочку со смазкой и начинает поглаживать себя, глядя на них — его движения влажные, медленные. Руки Сокджина блуждают по спине Тэхёна, зацепляясь за петли на поясе его брюк, и он медленно движется ниже, позволяя своему бедру проскользнуть между ног Тэхёна, слегка касаясь его эрекции: дразня, играя, создавая достаточное трение, чтобы он стал еще тверже. Тэхён толкает Сокджина на кровать, но Чонгук успевает подсунуть подушку, чтобы вовремя смягчить падение. Тэхён целует его от внутренней стороны бедер вверх и снова берет член Сокджина в рот, на этот раз медленнее, позволяя Сокджину извиваться на кровати, заставляя его снова терять уверенность, снова дрожать от нахлынувшего удовольствия. Медленно, Сокджин понимает, что он хочет сделать, поворачивается лицом к Чонгуку, манит его подойти ближе, мягко открывает рот, высовывает язык. Сердце Чонгука учащенно бьется, он нервничает, чувствует себя неуверенно, но решает рискнуть: подходит ближе, встает на колени, медленно скользит членом в рот Сокджина. Сокджин нежно, не спеша, целует головку, мягко обхватывает ствол губами, языком. Чонгук откидывается назад, выгибает бедра, чтобы Сокджину было удобнее, и издает стон за стоном, пока Сокджин мычит в ритм ласкам Тэхёна. В конце концов, Сокджин отстраняется от Чонгука и произносит, жадно глотая воздух: — Я хочу отсосать вам обоим… медленно. Он садится и снова открывает рот. Тэхён и Чонгук смотрят друг на друга, моменты их первого раза проносятся в голове чередой воспоминаний: тогда они были голодны, теперь их сводит с ума момент, они хотят больше, чем просто кончить, они хотят продлить удовольствие. Сокджин берет их члены, ухватив за основания. Чонгук и Тэхён держатся за руки, их пальцы переплетены. Сокджин прижимает их друг к другу, головка к головке, а затем медленно облизывает обоих, пробуя. Медленно он начинает открывать рот шире, проверяя, пытаясь понять, как глубоко он сможет принять. Он не заходит далеко, вбирает в себя только наполовину, но этого достаточно, их члены трутся друг о друга во рту Сокджина. Чонгук нежно поглаживает затылок старшего. Тэхён притягивает Чонгука к себе, целует его со всем накопившимся желанием, которое копил, живя с ним и будучи не в состоянии поцеловать его, обнять, трахнуть, потому что именно так и должно быть для них — только все трое вместе, без исключения. Чонгук целует его в ответ, задыхаясь от удовольствия, свободной рукой щиплет соски Тэхёна, слегка ухмыляясь, когда Тэхён стонет и выгибается навстречу его прикосновениям. Когда Сокджин отстраняется, с их членов капает его слюна, все трое такие чувствительные, все боятся кончить слишком рано. Заниматься любовью — это значит хотеть, чтобы любовь никогда не кончалась, даже если твое тело умоляет об этом, думает Чонгук. Тэхён ловит взгляд Чонгука: тот самый взгляд, который он уже видел тогда в торговом центре — боязливый, уязвимый, с любовью, которую не удавалось выразить. И вот он целует его, а затем притягивает к себе Сокджина, переходя от одного к другому, целуя так же глубоко, так же сильно. — Мы с Куки могли бы лечь в позе 69… а ты мог бы трахнуть его, — говорит Тэхён. — Я трахнул тебя в прошлый раз. Это будет честно. Чонгук выглядит так, будто собирается заплакать, а Тэхён знает, что сказал все правильно, знает, что правильно прочитал сигналы. Он понимает, что страх остаться в стороне — это самое ужасное, он никогда не позволит, чтобы кто-то из них испытал его. — Хорошо, — произноси Сокджин, отодвигаясь от них. — Хорошо. Тэхён садится сверху на Чонгука и берет его член в рот, одновременно растирая смазку на своих руках и на дырочке Чонгука, движения его губ подражают движениям его пальцев, медленно проскальзывающих внутрь и наружу. Чонгук стонет, его губы обхватывают член Тэхёна, глаза полузакрыты, брови сведены от сосредоточенности. Они продолжают, пока не понимают, что находятся на грани, пока колени Чонгука не начинают подрагивать. Сокджин достает из тумбочки презерватив и приближается к Чонгуку, медленно раздвигая его колени. Он видит, что Тэхён наблюдает за ним, не сводя глаз с Сокджина, в то время как его рот занят членом Чонгука. Сокджин входит в него медленно, аккуратно, стараясь не причинить боли. Чонгук стонет громче, он едва в состоянии двигать головой на члене Тэхена от удовольствия. Тэхён не делает ситуацию легче, ускоряясь и обхватывая его головку губами сильнее, пока Чонгук не выдерживает и кончает ему в рот. Тэхён посасывает головку, но, зная, что Сокджин оценит такое, позволяет сперме Чонгука стечь по его подбородку. Чонгук хватает Тэхёна за задницу, удерживая его на месте, и начинает двигаться быстро и сильно, словно подстегиваемый оргазмом, пока Тэхён тоже не задыхается, его глубокий голос ломается, когда он кончает, и Чонгук вынимает член изо рта, чтобы начать надрачивать его, и Тэхён изливается на щеки, губы, шею, голую грудь Чонгука. — Чонгук… Тэхён… вы такие… я сейчас… — Он смотрит на них обоих, на прекрасное сплетение их тел, сотрясающихся от наслаждения. Он откидывает голову назад, держась за колени Чонгука, и кончает в него, выплескивая свою сперму в презерватив. После этого они вместе моются, Сокджин наполняет ванну, которая, как ему всегда казалось, слишком велика для него одного, и опускает в нее розовую бомбочку. Они не спешат намыливать друг друга. Они смеются, когда Тэхён старается стереть свою сперму со щек и бровей Чонгука, Сокджин дразнит Тэхёна тем, как тот вздрагивает от его прикосновений, когда он помогает ему мыть спину, Чонгук изображает их лица во время оргазма, широко открывая рот и добавляя от себя множество деталей. Сокджин смеется, как ему кажется, впервые за много лет — хотя он знает, что это не так. Он знает, что это лишь означает, что он впервые за много лет влюбился. Может быть, ужин будет холодным, может быть, ужин будет не таким вкусным, как был бы, если бы они сначала поели, но любовь должна быть в первую очередь, думает он про себя. Любовь не просит, она требует — человек просто следует за ней.