Кровавый садовник из Красвэлла

Солнце медленно поднималось к небу, окутывая своими первыми лучами маленький зеленый город. Вывеска с незамысловатым названием «Красвэлл"приветствовала всех жителей городка и проезжающие мимо машины. Красвэлл привлекал своей красотой и нестандартностью, заставляя попутчиков остановиться на чашечку горячего шоколада в местном кафе. Кстати, готовили его здесь бесподобно, как и другие блюда. Улицы и многочисленные парки постепенно озарялись светом солнечных лучей, наполняя Крассвэлл своей теплотой. Каждый дом как будто просыпался от касания солнца, делая город ещё красочнее и привлекательнее. В этом году лето совсем не хотело уходить, передавая свои полномочия золотистой осени. Но как бы сильно не хотелось прощаться с ним, сентябрь уже наступил, а это значит, что снова настало время учёбы. К счастью или нет, не понятно. Особенностью Красвэлла было разделение города на два района. В том, что на въезде, жили богаты люди из высшего общества, которые никого не признавали, ни с кем не считались. Представители этого района считали себя лучшими, они буквально управляли этим городом, несмотря на наличие мэра. Второй был чуть дальше, он выглядел не так шикарно, но и не бедственно. Дома здесь были довольно солидными, их нельзя было назвать деревянными бедными избами. Нет. Таких в Красвэлле не было. Познакомимся подробнее с каждым из районов… Самый первый — богатый и процветающий район Коуч, расположенный на мелком холмике. Именно здесь мы сможем увидеть красивые, большие, шикарные дома, напоминающие чем то замки из сказок. Хотя по факту обычные отделанные под свой лад особняки. Хозяева тщательно следили за своей собственностью, поэтому на территории каждого дома был идеально подстриженный газон. За высокими заборами можно рассмотреть расположенные на чистой и прибранной территории бассейны, фонтаны, скульптуры. Жители этого района не скупились на прислугу, денег было море, могли себе позволить. Среди всех особняков только один отличался своим очаровательным садом, за которым миссис Майер ухаживала самолично, не боясь попачкать руки или повредить нежную кожу, как остальные женщины здесь. Там росли прекрасные, редкие цветы, которые привозились буквально из всех стран мира. В этом доме очень любили цветы, и, если другие семьи покупали себе каждую неделю новую тачку, семья Майер тратила свои средства на заказ самых редких и прекрасных растений. Помимо того, что каждый дом был скрыт от посторонних глаз высокими заборами, богатый район был окружён огромной величественной живой изгородью, которая оплеталась по всему периметру алыми розами и отделяла его от другого. К слову, постаралась миссис Майер, которая так сильно обожала красные розы и все цветы в целом. Но вот солнышко уже коснулось крыш и других домов, которые были чуть беднее предыдущих, но не менее привлекательные и ухоженные. Каждое здание, хоть и простенькое, было по своему прекрасно. Стоит теперь познакомить вас с районом Клэйт. В нем дома чередуются с множеством парков, что так вальяжно простирались на огромной территории. Гулять здесь — одно удовольствие, несоизмеримое ни с чем более. Но в этом районе нас будет интересовать неприметный, но по своему привлекательный, домик на самой окраине города. Он был далёк от богатого района, что было на руку жильцам, не желающим иметь ничего общего с высшим обществом. Ещё одно отличительной чертой был лес, с которым тесно граничил дом семьи Нойманн. Буквально через несколько метров от него начиналась территория величественного и, к слову, очень мрачного леса. Ходить туда ночью никто не осмелился бы, ведь затеряться среди многочисленных высоких деревьев было очень легко. Серая каменная дорожка с замысловатой отделкой, которой восхищалась миссис Нойманн, вела непосредственно к ступенькам самого дома. Затем, преодолев её до конца, видим перед собой массивную белую дверь из дерева. Окна были окрашены в тот же неизменный белый цвет — любимый цвет хозяйки этого дома. Они также были очень широкими, что не могло не радовать, ведь из них открывался такой прекрасный вид, которым можно было любоваться часами. Именно из таких окон лучше всего наблюдать за рассветами, закатами и звездным небом, доставляя себе эстетическое удовольствие от красоты явлений. Сам дом был приятного коричневого цвета, что отлично гармонировал с белыми объектами, создавая прекрасную картину. Двух этажей было достаточно для двух дам, ведь кроме самой миссис Нойманн и её юной дочери здесь никто не жил. На первом этаже были гостиная, ванная комната и кухня. На втором же этаже располагались две спальные комнаты. Имелся так же чердак, на который запрещено было подниматься из-за хлипких и гнилых досок, которые в любой момент могли сыграть с жителями злую шутку. Но кого это останавливало? Войдя в дом, мы тут же оказываемся в уютной и светлой гостиной, которая так приветливо встречает нас своим теплом. Она была небольшой, как, в принципе, и сам дом, но необычайно стильной. Ничего лишнего. Белый огромный диван занимал большую часть комнаты, напротив него плазменный телевизор с небольшой тумбочкой под ним. Компактный торшер и журнальный столик прекрасно добавляли атмосфере больше уюта. Неудивительно, что гостиная была в белом цвете, учитывая пристрастие хозяйки дома к нему. Но его своим контрастом прекрасно разбавляли коричневые шторы, придавая комнате некую таинственность. Кухню, совмещённую со столовой, от гостинной отделяла небольшая арка, разукрашенная коричневыми узорами на белом фоне. Кухня также была отделана в любимый цвет миссис Нойманн, разбавляя обстановку обеденным столом цвета кленового дерева. Такими же были и верхушки кухонных тумб, так красиво контрастируя с белым цветом. На стене расположился маленький телевизор, занимающий не так много места. Приятно было завтракать под красивую утреннюю музыку, наслаждаясь эстетикой будущего дня. Справа от гостиной располагалась компактная ванная, состоящая из туалетного столика со всеми необходимыми принадлежностями, надо которым висело довольно большое зеркало; ванной, совмещённой с душем для дополнительного удобства. Полочки для шампуней и гелей для душа, а также прочей нужной утвари были оригинально встроены в стену приятного золотистого цвета с замысловатым узором на тон темнее. Сбоку от двери расположился туалет, рядом с которым был прикреплён держатель для туалетной бумаги. Если подняться по винтовой лестнице из тёмного дерева, то непременно окажемся на втором этаже с небольшим коридорчиком. Справа находилась комната самой миссис Нойманн, а слева — комната её любимой и единственной дочери. Комната справа была довольно просторной и светлой, женщина очень не любила эту сковывающую тесноту. У стены по правую сторону расположена огромная двуспальная роскошная кровать, напротив тумба с телевизором и куча разных полочек для безделушек. Стена позади кровати и потолок над ней были окрашены в нежно-серый цвет, всё остальное — в излюбленный белый. Над предметом мебели красовалось огромное зеркало, помещённое туда, как предмет интерьера. Вряд ли в него удобно будет смотреться по утрам. У окна стоял небольшой столик, на котором стоял рабочий компьютер женщины. Эта трудолюбивая дама работала и дома, непокладая рук, не только в пределах своего кабинета на работе. Такая отделка придавала комнате некую изюминку и стиль. Но самым приятным дополнением был махровый белый ковёр, так приятно согревающий ножки в холодные дни. Не страшно было опустить их с утра на пол, ведь миссис Нойманн знала, что не почувствует холода деревянного пола. И, наконец, последняя комната слева, которая была гораздо меньше предыдущей. Либо же была обставлена так компактно, что не вмещала в себя ничего лишнего. Прямо напротив входной двери довольно большое окно, по обе стороны от которого располагались два книжных шкафа, заваленные книгами, в основном. детективами. Рядом с ним удобный письменный стол, за которым девушка могла заниматься своими делами, уроками, к примеру. У боковой стены справа располагалась мягкая двуспальная кровать. Эта комната принадлежала Венере Нойманн — дочери Изабеллы Нойманн. Эта девушка была настоящим лучиком солнца, привносящим свет этому дому и все окружающим её людям. Огненно-рыжие волнистые волосы спускались до хрупких лопаток. Бледное личико сильно выделялось среди густой копны, но это никак не портило её внешность. Брови в цвет волос не могли не дополнять эстетикой миловидное лицо юной особы. Глаза девушки были темно-шоколадного цвета, но на солнце в них плясали яркие золотистые блики. Милый курносый носик и прекрасные розовые щечки были усыпаны поцелуями солнышка. Губы цвета спелой вишни, мягкие и пухлые, придавали лицу больше выразительности. Её тело было в меру худыми, фигура Венеры не была идеальной. В этой девушке всего было в меру. Но все это добро девушка бессовестно прятала под одеждой оверсайз, не желая видеть на себе и своей фигуре ни чьих взглядов. И сегодняшнее утро не стало исключением. На юной особе красовался белый вязанный свитер, заправленный в светлые джинсы. Длинные рыжие волосы были убраны в небрежный пучок. Короткие прядки мило выбивались из прически, спадая на лицо. Это выглядело очень по-домашнему и смотрелось на Венере улётно. Легкий макияж, сделанный на скорую руку, но очень старательно, подчеркивал все прелести героини. Он состоял из блеска для губ со вкусом вишни и чёрной туши, выделяющей прекрасные глаза. Венера проснулась как всегда рано, но девушке не нужно было много времени на сборы, она всегда успевала всё, ещё и дополнительное время оставалось. Все школьные принадлежности были аккуратно уложены в рюкзачок, но самым важным предметом из кучи книг и тетрадок был ежедневник девушки, в котором та подробно описывала все события, происходившие с ней в течение дня. С ним она брала разнообразные стикеры, ручки и маркеры, чтобы потом красочно украсить страницы дневника. Рядом лежал фотоаппарат с мгновенной печатью фото, который мать подарила ей на семнадцатилетие. Нойманн часто фотографировала красивые вещи, эта привычка выработалась ещё в детстве, благодаря прекрасным пейзажам, что девчушка видела из окна своей комнаты. В день выходило минимум по 3-4 фотографии, но только самого лучшего качества, Венера строго следила за этим. Так же, из рюкзака виднелся уголок книги, по которой было видно, что читают её уже не в первый раз…и даже не в пятый. Что за книга, спросите вы? Это был детектив — самый любимый жанр Венеры. И естественно эта книга была о приключениях великого Шерлока Холмса и его друга Доктора Ватсона. Девушка уже не представляла себе жизни без книг, тем более, детективов, в которых было всё так интересно и захватывающе описано. Когда девушка, оглядев внимательно комнату, убедилась, что ничего не забыла, взяла рюкзак с собой и спустилась вниз. С кухни уже доносился приятный аромат вкусной еды и горячего чая. Её мать обожала готовить, жаль только, что оценивает изо дня в день эти кулинарные шедевры только Венера. — Доброе утро, мам, — Венера села за стол, повесив свой рюкзак за одну лямку на спинку стула. Мать всегда ругала её за это, мало ли, вдруг ручка оборвётся, или ещё что произойдёт. Миссис Нойманн вообще любила частенько придираться ко всем без особого повода, но Венера уже научилась на это не злиться, пропуская мимо ушей. — Доброе утро, детка, — женщина одарила дочь лучезарной улыбкой, полной материнского тепла и безграничной любви, и поставила перед Венерой тарелку с ещё горячими блинчиками. Она была часто так занята, что перестала баловать девушку домашней едой, но сегодняшнее утро было довольно спокойным и свободным для готовки. Миссис Нойманн села за стол напротив дочери, намереваясь выпить свой кофе перед тяжёлым рабочим днём. — Как спалось? Изабелла Нойманн в свои тридцать пять выглядела просто изумительно. Густые чёрные волосы волнами укрывали плечи женщины, но вооружённым взглядом можно было заметить некоторые проблески оттенка рыжего. Изабелле не нравился её натуральный цвет волос, поэтому она частенько пользовалась краской, но при этом так тщательно ухаживала за волосами, что окрашивание не приносило им особого вреда. Строгие черты лица указывали на её серьёзность и ответственность. Стиль одежды женщина предпочитала исключительно деловой, и дочь пыталась к этому приучить, но все её попытки не увенчались успехом. Макияж не броский, но был, миссис Нойманн любила выделять свои глаза различного рода тенями и обязательно острыми стрелками. Настоящая бизнес-леди…ей бы ещё бизнес, и никаких проблем. На работе женщина не позволяла себе давать подчинённым слабину, сядут на шею, ножки свесят, а ей потом разгребай все проблемы. Но дома серо-голубые глаза всегда смотрели с любовью и нежностью на своего ребёнка. Только здесь Изабелла могла позволить себе отдохнуть не только физически, но и морально. Вся эта рабочая суета выбивала женщину из колеи, забирала слишком много сил и энергии. Но миссис Нойманн не привыкла показывать своих слабостей другим людям, порой даже дочери. Изо дня в день она твердила себе, что должна оставаться сильной, скрывая свои чувства и эмоции глубоко внутри, чтобы никто их не видел. — Всё хорошо, не переживай, — Венера с нескрываемым наслаждением уплетала блинчики, приготовленные для неё самым близким и родным человеком. На протяжении уже многих лет только они были друг у друга, со всеми проблемами и неудачами справлялись вдвоём, без помощи посторонних. У матери Венера научилась стойкости и самостоятельности — довольно нужным в повседневной жизни качествам. — Ты вчера так поздно вернулась. У тебя проблемы на работе? Опять этот хмырь, которого ты называешь своим начальством, пристаёт к тебе? — Венера Нойманн, никаких упоминаний о мужчинах в этом доме! После развода со свои мужем, который долгое время использовал Изабеллу в качестве кухарки, стирал, посудомойки и уборщицы, а сам в это время прохлаждался не весть где, женщина твёрдо решила, что не впустит в свою жизнь никого, кроме дочери. Она слишком долго терпела постоянные унижения, измены и крики, пока однажды отец Венеры не поднял на неё руку. Это была последняя капля… Изабелла сумела взять себя в руки, в конце-концов она должна была обеспечить дочери достойное будущее, несмотря ни на какие трудности. И она добилась всего, чего хотела: работы, покупки дома, машины, Венера обучается в одной из самых престижных школ. Женщина поняла, что способна сама строить свою жизнь, без чьей-то помощи и поддержки, и уж тем более без мужчины рядом. Она была способна обеспечить всем необходимым и себя, и своего ребёнка, не полагаясь на вмешательство со стороны. Сильная и стойкая женщина, посвятившая остаток жизни работе и воспитанию дочери. Но правильно ли в тридцать пять ставить на себе крест, окунаясь всецело в рутину? Изабелла считала, что приняла самое верное решение из всех, которые принимала раньше. Взглянув на часы, девушка охнула, понимая, что опаздывает, и, быстро схватив рюкзак, подбежала к маме. Венера чмокнула ее в щеку, поблагодарив за чудесный и жутко вкусный завтрак. Кинула на последок: «Пока, мам. Люблю тебя», она на всех порах выбежала из дома и помчалась в сторону такой ненавистной школы. Но что поделать? Ей ещё как минимум год ходить туда. По дороге в школу, Венера встречала разных людей, кто-то здоровался с ней в ответ, кто-то вальяжно проходил мимо с гордо поднятой головой, не считая нужным проявлять уважение к семнадцатилетней малявке. Девушка привыкла, не особо-то и хотелось с кем-то контактировать. По противоположному тротуару шел ее лучший друг и по совместительству бывший парень — Вильям. Девушка быстренько перебежала дорогу, стараясь не попасть под колёса машинам, и не сильно стукнула парня по плечу, обращая на себя внимание. Тот резко обернулся от неожиданности, но, увидев подругу, кинулся ее крепко обнимать. — Ну привет, лисенок, — пробормотал парень и улыбнулся во все свои тридцать два белоснежных зуба. Это прозвище он дал девушке ещё в раннем детстве из-за необычного и редкого цвета волос. Так она с ней и осталось по сей день. Венера насупилась и скрестила руки на груди. Сразу видно, чем-то недовольна. — Ты чего такая хмурая, лисица?  — Хватит, Вильям! Ты же знаешь, мне не нравятся прозвища! Девушка достала из рюкзака свой любимый фотоаппарат и сделала снимок парня. Вильям уже привык к такой резкости подруги, да и все свои снимки она научилась делать исключительно на нём. На фото Кроуфорд выглядел просто блестяще, попади оно в руки одной из его фанаток, та от счастья умрёт в страшных конвульсиях. Но Нойманн даже не показала снимок другу, а быстро убрала его в рюкзак, натянув хитрую улыбочку. — Эй, я вообще-то хочу посмотреть, — Вильям настойчиво смотрел на юную особу, словно пытался заглянуть к ней в душу. Но Венера продолжала хитренько улыбаться, глядя на друга в ответ слишком серьёзно и уверенно. — Не жадничай, лиса, это вообще-то я там на фото! — Нет, мой хороший, это фото только для меня, — девушка мило улыбнулась и поправила спадающую лямку рюкзака. Карие глаза продолжали пристально наблюдать за Венерой, ожидая, что та всё же соизволит показать фото. Но она даже не потянулась больше к рюкзаку, чтобы достать его. — Боюсь представить, что ты собираешься делать с этой фоткой, — парень громко и звонко засмеялся, вгоняя подругу в краску. На лице заиграла довольная полуусмешка, он был доволен своей маленькой местью. Его длинные прядки волос во время смеха то падали ему на лицо, скрывая глаза, то отскакивали обратно. — Фу такой быть, Венера. — Ах ты извращенец! — Венера, позабыв о смущении, ударила Кроуфорда по плечу и тоже засмеялась. Вильяму нравился её смех, и она вся нравилась ему до сих пор. Но они лишь друзья, девушка ясно дала это понять. В такой весёлой и дружественной обстановке прошел весь их путь до школы. Когда друзья подошли к прекрасному (но дико бесячему, если честно) зданию, у Венеры улыбка с лица спала окончательно и бесповоротно. Парень крепко обнял девушку и заботливо прошептал: — Все будет хорошо, лисица. Не обращай ни на кого внимания, они того явно не стоят. — Хватит вести себя так, словно мы пара. Давно ведь уже расстались, Вильям, — девушка высвободилась из объятий парня и приподняла одну бровь. Она всегда проводила в их общении границу, которую переходить было запрещено. Они друзья, и большего между ними быть не может, уже убедились в этом сами. — И да, это у тебя день будет хороший, потому что ты в команде по баскетболу, и парни тебя уважают. А вот мне будет ой как не легко… — Прости, лисенок, удачного дня, — С лица Кроуфорда резко спала улыбка, и тот виновато почесал затылок, опустив взгляд в пол. И непонятно было, за что он извиняется? За слишком резкие объятия? Или за то, что пытается внушить ей, что всё будет хорошо, но на самом деле день идёт через задницу? Не понятно… Вильям дал пять девушке, это было что-то вроде их личной традиции, которой друзья придерживались с детства. Парень убежал на свой урок, им не посчастливилось попасть в один класс, поэтому приходилось скучать на уроках по общению друг с другом. Сама же Венера направилась на биологию. Она терпеть её не могла, как и половину предметов в школе. Но кто её об этом спрашивает? Разве у девушки есть выбор? Около кабинета биологии стояла кучка ржущих на всю школу подростков. Они громко разговаривали о чем то своем, не стесняясь в выражениях и фразах. Сразу было видно, что те были главными здесь, это их школа, все подчиняются им и никому больше. Ну, по крайней мере именно так считали детки богатеньких родителей. Именно таких людей Венера не любила больше всего, тех, которые пользуются статусом и деньгами своих родителей, чтобы заработать авторитет. Странно, что никто даже не задумывается, что без богатых родителей они никто, такие же обычные, как и все. Венера очень сильно сейчас хотела стать невидимкой, чтобы не привлекать внимание ребят. Только их издёвок сейчас не хватало. Но на этот раз, все пошло не так как надо. Но надолго ли? Получится ли весь день надеяться на чудо и не попадаться им на глаза? Вдруг девушка споткнулась о свою ногу и упала вперед, резко потянув за собой парня из компании, о чём миллион раз уже успела пожалела. Но рефлексы сыграли с ней злую шутку, заставив опозориться и привлечь к себе внимание. Парень был прекрасным брюнетом с неземными глазами — Максим Шульц — один из самых популярных парней в её классе, за которым Венера иногда тайком наблюдала. Парень был слишком красив, чтобы не обратить на него хоть капельку внимания. Девушка упала прямо на него, что немного смягчило падение, по крайней мере для неё. Парень с грохотом приземлился на пол (вероятно, это было жутко больно) и крепко обнял девушку, чтобы та не ударилась. Венера подняла смущенный взгляд, щеки налились румянцем. Боже, как же стыдно, так неловко не было никогда в жизни. Девушка быстро попыталась встать, хоть её ноги ещё немного дрожали от волнения. Макс все это время молчал, спокойно наблюдав за действиями Нойманн. — Прости, прости, прости… я случайно… — девушка быстро начала поднимать рассыпавшиеся из рюкзака по полу принадлежности. Макс почему-то не смог сдержать улыбки, наблюдая за Нойманн, и начал помогать ей. Ситуация до ужаса глупая, но дико смущающая. — Будь аккуратней, метеор, а то сломаешь либо себя, либо кого нибудь ещё, — Макс усмехнулся, не отводя своего пристального взгляда от дамы. В его глазах хотелось утонуть, все потому что они у него были совершенно разного цвета. Один глаз лазурно-голубой, а другой малахитовый. Такое бывает, да, гетерохромия — это довольно редкое явление, но такое волшебное, что дух захватывает. Девушка вышла из некого транса и отвела свой смущённый взгляд от Макса, когда услышала ядовитый смех где-то у себя над головой. — Какая же ты, блин, неуклюжая. Ты что ходить не умеешь, Нойманн? — внезапно обутая в ужасно дорогие туфли на шпильке нога отшвырнула в сторону учебник по биологии. Тот почти разлетелся на странички от грубого соприкосновения со стеной. Из всех голосов учащихся здесь людей не узнать ЭТОТ было просто невозможно. Ванесса Майер. Та еще заноза в заднице, таких даже если хорошо поискать, не найдёшь. Всегда унижает всех, кто не входит в круг ее общения, который состоял из таких же хреновых задир, как и она сама. Эта девушка была королевой школы, все парни слюни на неё пускали, а девчонки подлизывались, лишь бы только гадостей не натворила им. Длинные русые волосы всегда были собраны в какую-нибудь небрежную причёску, типа пучка или конского хвоста. Но от этого (какой бы стервой она не было) Ванесса не переставала быть привлекательной. Макияж всегда броский, ей хотелось, чтобы вся школа видела, что она умеет быть стильной. Майер никогда не расставалась со своим телефоном, выкладывая миллион фото в день в социальные сети и Инстаграм. С виду очень милая, пока не открывает рот, из которого так и сочится яд, которым Ванесса плюётся во всех мимо проходящих. Но тут Венера отвлеклась от Ванессы, когда взгляд её случайно упал на брата стервы. Кристофер Майер. Он спокойно смотрел на растерянную девушку, и его глаза блестели так же надменно, как и всегда, словно для него это обычное дело — видеть как человека унижают. Взгляд был таким внимательным, пробирающим душу, выворачивая ту наизнанку, что по телу Венеры невольно побежали мурашки. Эти глаза цвета льда выражали полное безразличие к таким, как она, недостойным внимания высшего общества. Кристофер напряг слегка свои острые скулы и вообще отвернулся от девушки, подкрепляя мысль Венеры о том, что ему нет дела ни до кого, кроме себя. «Боже, как же я ненавижу их высокомерную мерзкую семейку…»