Легенды Ниндзяго

Пейринг: Джей/Ния Жанры: Ангст, Воспоминания, Боль Рейтинг: G

Помнишь, как он любил тебя? Так, что каждый раз ты чувствовала водоворот, в котором без остановки кружилась. Он любил тебя так, как не любят даже в кино или романтических книгах. Любил в миллионы раз больше. Не просто странички с красиво выписанными буквами, а тёплый чай с облепихой по вечерам, нежно массирующие голову пальцы под горячим душем, тихие песенки перед холодными ночами. Он любил тебя больше жизни. Ради тебя он научился вязать. Весь дом был в пряже, и как маленький котёнок он ногтями отделял синий ковёр от голубой шерсти. А потом ты получила шапочку: самую любимую, с неуклюже пришитым голубым бантиком. Помнишь как Кай издевался? И позже не снимал такую же сшитую для него красную. Эти спонтанные игры в ассоциации, где любой кон заканчивался твоим именем. Ты привносила для него смысл в любое слово, и он бесцельно чмокал тебя в нос, оставляя сухой след. Брат не раз крутил у виска и говорил, что твой парень с прибабахом. Но ты лишь толкала его в плечо, в очередной раз соглашаясь на новую авантюру. Зейн однажды заморозил ваше печенье, потому что "обнаружил подозрительную активность", и ты хотела разозлиться, но впервые смогла сдержать гнев. Всегда вспыльчивая и горячая, ты была удивлена, что потушить тебя смогла молния. Ты избивала тренажеры на тренировках до крови на костяшках, до облезлости кожи, и каждый раз в комнате обнаруживала новый крем, заканчивавшийся уже через неделю. Ты всегда оставляла немного бальзама на согнутом в три погибели тюбике, и приятный запах разносился по комнате, становясь антиаллергенной заменой. Когда ты умирала на его руках в первый раз, он думал о том, что человек может продолжить жизнь без сердца. Он хотел обмануть природу и задохнуться в собственной боли, лишь бы ты снова вдохнула воздух. Тогда ты сказала, что в идеальной любви один умирает. И во второй раз он точно убедился, что ваша любовь была совершенна. Огласивши себя недостойной любви, ты кричала в пустоту, когда ранила его словами. Ты не давала ему даже шанса приблизиться, но он, когда-то пообещавший себе не раздаривать себя людям, что не ценят его заботу, упорно шагал вперёд. Под натиском соперников, наперекор смерти, вопреки страху. Долгие ночные разговоры о будущем, ты даже дала себе волю придумать имена для детей и примерить новую фамилию. "И длинное свадебное платье?" "И длинное свадебное платье." "Такое, чтобы люди Ниндзяго поняли почему не покидали этот сумасшедший город все время. О, и чтобы твоему брату пришлось обойти несколько кварталов чтобы придушить меня". Сколько раз он ругался с Коулом кто будет мыть посуду, а ты лишь закатывала глаза на эти глупости. Тебе хотелось хорошенько стукнуть его шваброй по голове, но эти детские глаза, расшатанные азартом, ты умело перенаправляла в другое, строго взрослое, русло. И наслаждалась этими моментами вспышек злости, сильнее выгибаясь на просторной кровати. Нотки любви и оттенок одеколона — вот что он дарил тебе каждый день, порой заменяя парфюм на запах свежего белья или вездесущность сажи. Но чаще всего он пах сладкой ватой и персиками, твой сахарный мальчик, так легко тонущий в твоём крепком чае. Ты знала сколько раз он получал по голове палкой от мастера Ву, залюбовавшись тобой. С небрежно собранными волосами, испачканной грязью, добивавшей ногой Ллойда. И радовался каждой твоей победе, так искренне как можешь только ты сама. Враньё что все хорошо — он лишь делал вид что верил во все это, и бежал в ближайшую кафешку, скупая весь прилавок на последние деньги. Ты ворчала о неэкономном расходовании средств, откусывая кусочек любимой тарталетки, и отдавала под жалостливые писки друзей остальные сладости. Может быть он был послан к тебе, чтобы излечить раны? Его руки как бинты, глаза — дефибриллятор, а сердце принимало все удары на себя, каждый раз создавая новую трещину. Важные даты: первый поцелуй, годовщина отношений, месяц без цоканий Кая — он помнил все до мелочей, устраивая маленькие домашние посиделки. Неужели ты забыла все эти криво наклеенные фотографии в альбоме, найденном на складе его родителей, и их дом, увешанный вашими портретами? Ты стала им дочерью. Все эти изобретения, что вы втайне хранили от других, ваши маленькие секретики и тихие перешёптывания под косые взгляды, глупые улыбочки при слове "свадьба", кормление друг друга из ложки во время болезней, его неумелые пальцы, заплетающие косу из густых волос. "Хочу научиться для дочки". Смущенные взгляды и дикое желание быть только друг с другом. Ни в коем случае не принадлежать — он знал как сильно ты ненавидишь это слово. Он был твоей шоколадной стружкой сверху сливочного мороженого. Хотя лучше карамельной, цвета его волос. И ты медленно осознавала что влюбляешься, все равно как держала это холодное мороженое во рту. Сначала резко неприятно приняла факт слабины железной леди, потом потихоньку привыкла ко вкусу, затем и вовсе начала таять в луже, что уже напомнила молоко. И когда ты растворилась в нем, ощущение стало другим — ты разрешила проникнуть этому чувству глубже. Ты приняла, что любишь мороженое, но не можешь есть его без карамели. А потом ты стала океаном. Безграничным, мировым, отдаленным. Вода заполонила любые воспоминания, и одинокие корабли стали для тебя утехой. Как, окружённая голубым, ты не вспоминала эти глаза, навсегда окрашенные болью? Ведь он был согласен изрезать себе легкие и вшить жабры, лишь бы быть с тобой. Он любил тебя, Ния, любил как никогда и никого. Жизнь жестока с людьми в двух случаях: когда они излишне добры и когда пытаются познать истинную любовь. К сожалению, Джей Уолкер относился к обоим.