Кодекс моды для одиноких (Любовь - это модно 1)

Поражённый Шан Сингер хлопал глазами. Без контактных линз он увидел только расплывчатое пятно в дверях палаты, в котором угадывались контуры светловолосой женщины; он и представить не мог, что она вдруг примчится сюда: — Как ты узнала, что я здесь? — Как я узнала, что ты здесь? Как я узнала, что ты здесь? — Ю Ми дважды повторила вопрос, словно этим хотела вернуть себе хоть немного спокойствия, но к сожалению, нужного результата не достигла, — Ты улетел в Милан, и три дня от тебя было ни слуху, ни духу, ты всерьёз думаешь, что я бесчувственная как покойник? Редактор «Flawless» и Ю Юй сообщили мне, что ты попал в неприятности, я пять дней ждала визу и сходила с ума от неизвестности, ты собирался дождаться, пока трава на твоей могиле вырастет в мой рост, когда я приду воскурить на ней благовония?! «Я же, я же ещё не умер…» Она тараторила громко и взволнованно, как пулемёт, доктор и переводчик в ужасе взирали на неё. Потом китаец немного очухался и пояснил врачу всё, что он понял из её сбивчивой речи, а Шан Сингер в прострации смотрел, разинув рот. Когда бы ещё он увидел Ю Ми настолько не владеющей собой? Потом снова заговорил китаец — как оказалось, генеральный директор фирмы «Carlo Romano» в Тайване: — Кхм, девушка, я бы хотел немного прояснить ситуацию. На самом деле…Morris только недавно пришёл в себя. Она остановилась. Врач, видимо пытаясь вернуть себе главенство в разговоре, принялся что-то шумно объяснять, обильно жестикулируя, но до Ю Ми его слова как будто не доходили. Видя это, президент CR опять обратился к ней на родном языке: — Morris три дня не звонил тебе, потому что его обворовал карманник. — Карманник? Ю Ми вытаращила глаза на своего парня, а тот сконфуженно улыбнулся: — Вор обчистил мои карманы, украл бумажник и мобильник. Я бы мог попросить телефон у кого-нибудь, но… это всё современные технологии, твой номер был забит на горячую клавишу, а наизусть я его не помню… Вполне логично, да, очень логично. Ю Ми вдруг почувствовала слабость: — Какой ужас. — Да, ха-ха-ха… — Я не имела в виду тебя. Ю Ми поникла головой, её белые щёки покраснели, будто объятые пламенем, что она наделала? Как она могла вот так, прилюдно, выплеснуть свои эмоции, даже не удосужившись разобраться в ситуации? Ещё никогда в жизни она не чувствовала себя так скверно, так безнадёжно скверно. — Давай расстанемся. — Что?! — Шан Сингер подскочил на кровати. Почему, не успел он прийти в себя, всё так внезапно изменилось? — Что ты сказала? — Я ужасна, я не достойна тебя, тебе со мной плохо. Она сдалась, понимая, насколько эгоистичной тварью была всё это время. Пользовалась его добротой, как будто так и надо, совершенно не понимала его и думала, что он не звонил ей только из каприза, потому что у него мелочная душонка… Она ошибалась, Шан Сингер только внешне выглядел наивным ребёнком, а на самом деле был по-настоящему искренним человеком. Как он был терпелив к ней, как всегда и во всём шёл ей навстречу, а она наоборот, ни в чём не уступала. Она была его девушкой, но это одно название, на деле она была пустым местом; она и понятия не имела, что это значит — быть его девушкой. Ю Ми сама себе была противна. Нет, он заслуживает лучшего. Карие глаза Шан Сингера долго изучали её лицо, затем он обратился к своему боссу и врачу: — Я ведь уже в порядке, да? Тот спросил врача на итальянском, выслушал ответ и перевёл его Шан Сингеру: — До того, как ты пришёл в себя, тебе провели полную диагностику, кости черепа целы, если у тебя не будет тошноты и головокружения, то всё хорошо. — Отлично, значит, я могу выписаться? — OK. Тайваньский директор «Carlo Romano» что-то сказал доктору на итальянском, и они вышли. Оставшиеся в палате наедине Ю Ми и Шан Сингер обменялись растерянными взглядами. Шан Сингер глубоко вздохнул и нарушил молчание: — Ты можешь поплакать. — Что? — на поняла Ю Ми. Шан Сингер закатил глаза: — Быстрей! Как только ты заплачешь, я сразу прощу тебя. Она не ослышалась? Ю Ми хотела даже выругаться, с какой стати она должна реветь у него на глазах? Но слёзы послушно полились из глаз, как будто её слёзные железы подчинились его приказу. Шан Сингер вздохнул: — Ну, иди ко мне. Ю Ми утёрла слёзы и в замешательстве посмотрела на него. Шан Сингер протянул руки ей навстречу: — Ты слишком далеко, как я обниму тебя?! Я тут пять дней провалялся без памяти, или ты хочешь, чтобы я, как пострадавший, встал тебе навстречу в этих памперсах? Он сказал это таким порочным тоном, что Ю Ми сразу поверила, что если она не подойдёт, он так и сделает. Разумеется, Ю Ми не хотела затруднять раненого человека. Она шагнула к нему и едва только оказалась в пределах досягаемости, он сразу захватил её в объятия, не дав даже толком сесть на кровать. — Ты и правда ужасная женщина. Ю Ми вздрогнула и сразу криво усмехнулась: — Я знаю. — Со мной произошёл несчастный случай на подиуме, я пять дней провёл без сознания, только сегодня пришёл в себя, у меня до сих пор болит голова, а тут явилась ты и видимо, решила, что мне недостаточно больно и предложила расстаться. Разве ты не знаешь, что сердечная боль тяжелее головной? Каждое его слово стегало, словно плетью, её хрупкую совесть, и ей нечего было возразить: — Я правда… очень виновата перед тобой. — Твоя единственная вина — это твои слова, что ты хочешь расстаться. Он вздохнул и приподнял за подбородок её лицо. Её печальные серые глаза, затянутые пеленой слёз, вызывали жалость: — Я впервые видел, как ты слетела с катушек и ругалась, не разобравшись ни в чём. Ю Ми покраснела: — Я не специально… — Я знаю, ты просто испугалась за меня. Шан Сингер улыбнулся. Его сознание было ещё не вполне ясным после сотрясения мозга, он чувствовал слабость; хорошо, что Ю Ми вела себя тихо и послушно. — Я тоже виноват, — продолжил Шан Сингер, — Хотя мобильный у меня действительно украли, но у меня был доступ к Интернету, и я вполне мог связаться с тобой по MSN. Признаю, я злился на тебя и специально этого не сделал. Человек предполагает, а Бог располагает, я хотел немного наказать тебя, а в результате меня самого Бог наказал. В эти дни я не смог бы с тобой связаться, даже если бы захотел, и тебя заставил поволноваться и приехать… В общем, получается, что мы квиты. «Квиты?» Ю Ми покачала головой, нет, она так не считала, более того, у неё имелось ещё много, чего сказать, но вслух, однако, ничего не прозвучало. Только сейчас она поняла, что это она была наивным ребёнком: о каких таких принципах можно самонадеянно рассуждать перед любимым человеком? То, что он давал ей, уже давно превзошло все мыслимые пределы, и если уж она такая принципиальная, то почему даже не подумала, что должна хоть чем-то отплатить взамен? — Ты больше не собираешься расставаться со мной? Конечно, она будет стараться поладить с ним, но она боялась, что у неё не получится, и она вольно или невольно опять обидит его. Шан Сингер начал сердиться: — Немедленно забери свои слова назад! Его взгляд сверлил её, давая понять, что никакого компромисса он в этом вопросе не потерпит, это пугало её. Несмотря на его ребячливый характер, сейчас он был не на шутку рассержен, она впервые видела его по-настоящему разозлённым. Немой упрёк в его глазах вызывал в ней стыд. Она считала, что расстаться с ней будет лучше для него, но на самом деле поступала так из эгоизма, из малодушного страха, что он в ней разочаруется. Она не подозревала, что Шан Сингер видит её насквозь, но для него это не главное. — Ты заберёшь свои слова? Скрепя сердце Ю Ми сдалась: — Да, забираю. Что делать, если вас видят насквозь? Она такая плохая, что ей есть ещё много, над чем поработать. Оказывается, если два человека решили быть вместе, они не должны каждый слепо держаться только за своё. Насколько любовь делала её счастливой, настолько же делала и уязвимой. Она поняла, что цветок её любви — это хилый, тепличный цветок, его красота поверхностна и для жизни она не годится. — Я очень устала… Проведя в напряжении почти восемнадцать часов, она чувствовала упадок сил. Обед в самолёте она проглотила кое-как, от тревоги ей кусок в горло не шёл; после самолёта сразу помчалась в клинику, и только сейчас, когда, наконец, всё обошлось, на неё навалилась усталость. Когда она поспит, она снова станет сильной, но сейчас ей хотелось только одного: положить голову на знакомую тёплую грудь и закрыть глаза. Шан Сингер прижал её к себе, понимая, насколько она измучена, но от вопроса не удержался: — Ты так меня любишь? — Да, — просто ответила Ю Ми. Она сказала это как-то слишком легко и сухо, но Шан Сингер и к такому оказался не готов. Покраснев, он пролепетал: — Тогда… это хорошо. «Твою-то мать, в такой момент все слова растерял!» Ю Ми улыбнулась, взяла его руку и положила себе на грудь, где как неоспоримое доказательство её слов, быстро и трепетно билось сердце. Она не умела красиво говорить и могла выразить чувства только так. Её безмолвие умиротворяло Шан Сингера, если он когда-либо сомневался в её симпатии к себе, он готов был того прошлого себя тысячу раз ударить головой о стену, чтобы одумался. Впервые в жизни ему встретилась женщина, которая столь недвусмысленным способом выразила свои чувства к нему. Потрясённый, он вслушивался в скрытые под мягкой округлостью резкие толчки; нарастающий сердечный ритм контрастировал с абсолютно бесстрастным выражением её лица. О нет, она любила, и ещё как, просто не умела показывать свою любовь, потому что у неё никогда в жизни не было никого, кто выразил бы свою любовь к ней. Никто не учил её и не давал возможности учиться, не давал возможности любить. Он был первым человеком, вызвавшим в ней такое сильное желание научиться любить… И Шан Сингер понял — она действительно любит его. — Знаешь… перед тем, как потерять сознание, я подумал только об одном. — О чём? — Я думал, что пока мы не помиримся, мне нельзя умирать, а если этого не миновать, то Бог должен выполнить моё последнее желание… — Какое? — Я хотел бы сделать так, чтобы со мной ты была счастливее, чем одна. Сердце Ю Ми подпрыгнуло. Она посмотрела на его бледное после полученной травмы лицо, в его карих глазах горел тот же огонь, что и в её сердце. Никто не значил для неё так много, как он. На глаза снова навернулись слёзы, и дыхание перехватило от злости на саму себя за своё неумение выразить любовь, чтобы он понял. — Это очень простое желание, ты уже осуществил его. — Правда? Его глаза смотрели на неё с восторгом, излучая потоки того звёздного света, в котором она купалась, чувствуя себя любимой, и неважно, за какие неизвестные ей достоинства он полюбил её, но он компенсировал ей 28 лет пустой и унылой жизни, которую она влачила до встречи с ним. Когда-то она заставляла себя верить, что рано или поздно её тернии расцветут, больше для самоутешения, так как в глубине её души всё равно таился страх, что в её жизни этот день так и не настанет… Но он дал ей увидеть, как расцветает этот прекрасный, самый красивый цветок. Цветок под названием «любовь». — Я тоже хочу загадать желание, — сказала она. — Да? Она взяла в ладони его лицо. Их лбы соприкоснулись, она закрыла глаза и как будто погрузилась в молитву. Её сосредоточенное, чистое лицо выглядело так торжественно, что Шан Сингер затаил дыхание. Длинные ресницы её плотно сомкнутых глаз отбрасывали глубокие тени на щёки, маленькие губки крепко сжались, сквозь них не просочилось ни единого слова. Через некоторое время она открыла глаза: — Всё. — Что ты загадала? Шан Сингер нутром почуял, что она пожелала чего-то очень важного, у него даже в горле пересохло от любопытства, но она не сказала, только вымолвила: — Секрет. Она прикрыла глаза и улыбнулась, а потом отвела взгляд к окну, за которым голубело небо, совсем не похожее на Тайбэйское. Италия, Милан, столица моды. После стольких лет она всё-таки вернулась сюда. Только на этот раз она больше не будет страдать. Потому что он рядом. Она загадала желание: пусть всю оставшуюся жизнь её цветок распускается только для него, и если вдруг он её разлюбит, она больше никогда не будет ждать нового цветения… …… Эта поездка в Милан обернулась для Шан Сингера настоящей катастрофой. Он даже не успел выйти из аэропорта, когда неизвестный воришка приделал ноги его кошельку и мобильнику, пока он отвлёкся на получение багажа. Потом при возведении подиума для дефиле фирмы «Carlo Romano» ему на голову обрушилась тяжеленная балка, от чего он заработал приличную гематому и сотрясение мозга. И хотя гематому довольно быстро убрали, он пролежал несколько дней в больнице. После выписки Шан Сингера Ю Ми сдала свой номер в гостинице и переехала к нему, чтобы быть ближе и заботиться о нём. Мужчина и женщина оказались вдвоём в одном номере, и молодой господин Шан решил больше не скромничать: — Мне нужно помыть голову. — Да? — озадаченно отозвалась Ю Ми. — И вообще помыться. Если подумать, он провёл в госпитале в общей сложности почти десять дней, и хотя его непосредственный начальник нанял для него санитарку, которая с чисто европейской бесцеремонностью вытворяла с его телом всё, что хотела, пока он был в беспамятстве… ну там, меняла памперсы, обтирала… он всё равно чувствовал себя липким от грязи. — Но у тебя ещё не всё зажило, и голова забинтована, — быстро возразила Ю Ми. Шан Сингер заметно расстроился, но продолжал настаивать на своём: — Я всё равно хочу помыться. Кроме того, здесь только одна кровать, думаешь, ты сможешь лечь в постель с человеком, который неделю не мылся? — Хм. Хороший вопрос. Ю Ми оглядела обстановку номера и обратила внимание на большой диван. Она указала на него: — Там ведь тоже можно спать? — Я не могу допустить, чтобы ты спала на диване… — Хорошо сказано, поэтому спать там будешь ты. Шан Сингер беззвучно открыл и закрыл рот, словно проглотил горькую пилюлю. Ю Ми не удержалась от смеха: — Я пошутила, иди сюда, давай подготовимся. — Подготовимся? Слегка ошалев, Шан Сингер смотрел, как Ю Ми достаёт из полиэтиленового пакета купленную в супермаркете пищевую плёнку, а затем подходит к нему: — Раздевайся. — Что?.. А?.. Эй, эй, что ты делаешь?.. Ой, подожди… Это неприлично… — Заткнитесь, юноша! Не успел он оглянуться, как она ловко освободила от одежды его торс, а затем, отрывая куски плёнки, плотно обмотала торс поверх бинтов, закрывавших полученные им во время инцидента раны. — Внизу тоже надо так же. — Я, я сам. Он убедил её! Шан Сингер взял плёнку и пошёл в ванную, не переставая восхищаться догадливостью своей девушки. Главное пострадавшее место — это голова, ссадин на теле было не так много. Просто помыться было не сложно, но он хотел помыть голову… Раненую голову обрили наголо – хоть в монастырь отправляйся – но волосы под повязкой уже начали потихоньку отрастать, вызывая непрерывный зуд, и это его беспокоило. — О, мои волосы… Он не успел огорчиться, когда Ю Ми постучала в дверь: — Ты готов? — Да? — Я вхожу. Шан Сингер испугался: — Зачем?! Подожди, подожди! Он торопливо схватил полотенце и обмотал им бёдра. Дверь открылась, и вошла Ю Ми с засученными рукавами: — Разве ты не собирался помыться? Я тебе помогу. — Ты… поможешь? — Да. Она спокойно и решительно прошла внутрь, сняла с крючку душ, пустила горячую воду и попробовала температуру, всё так просто и естественно, словно так и должно быть. — Тебе больно, разве ты сможешь помыться сам? — Да, да… Изумлённый Шан Сингер слушал звуки льющейся воды. С тех пор, как он распрощался с детством, ещё ни одна женщина не мыла его; представляя эту недвусмысленную картину, он чувствовал, как его обнажённое тело начинает гореть. Он не мог поверить, что Ю Ми способна на такую смелость… — Ты считаешь, что я труп? Он хотел всего лишь пошутить над собой, но Ю Ми неожиданно вздрогнула и повернулась к нему: — Нет, с чего ты взял? На самом деле, она действительно пыталась внушить себе нечто подобное, иначе как бы она смогла мыть своего мужчину? Тем более с таким прекрасным телом, которое так и манит прикоснуться к развитым мускулам, погладить светлую кожу. Шан Сингер посмотрел на её болезненно раскрасневшееся, неестественно застывшее лицо, и внезапно понял, что всё её видимое безразличие — всего лишь притворство! Фух, слава Богу, а то он уже думал, что потерпел крах, и даже его мужское обаяние утратило силу: — Ха-ха-ха, Мими, ты такая милая. Он подошёл к ней сзади и обнял, чувствуя, как трепещет в его руках её тонкое, гибкое тело, и не мог поверить, что она действительно приехала в Италию, приехала к нему. — Господи, как же мне хорошо, пусть меня обокрали и пришибли, но это стоило того. — Псих. Она вздрагивала от его тёплых поглаживаний, её всю словно пронизывали мелкие удары тока. Он даже не хочет думать, насколько она переволновалась из-за него?