POV Клэр Белмонт
— Клэр! Клэр, мисс Белмонт, сюда! Посмотрите сюда, пожалуйста! — услышала она, направляясь к чёрному бархатному занавесу, служившему для неё порталом к отелю в маггловской части Нью-Йорка. Она тихо выругалась, продолжая махать рукой, её челюсть буквально болела от постоянной улыбки на камеры. — Мы любим тебя, Клэр! — группа элегантно одетых девушек кричали от восхищения, когда она проходила мимо. В то время когда единственное, чего ей хотелось, — это закатить глаза, Клэр продолжала сохранять своё фальшиво-весёлое настроение, посылая воздушные поцелуи девушкам, готовым вот-вот упасть в обморок от восхищения. — Je t'aime aussi! [1] — ответила Клэр, хотя она даже не знала имён девушек, не говоря уже о том, чтобы испытывать к ним какую-то симпатию. — «Всё дело во внешности», — напомнила она себе. — «Думай о Жаке, о своём агенте и о своём брате. Просто продолжай улыбаться, скоро всё закончится». В те моменты, когда её глаза ослеплялись вспышками камер, она сквозь пелену наблюдала за группой волшебников, стоящих там и пускающих слюни, как стаи собак. Она всегда старалась не обращать внимания, это было стандартной реакцией парней, которые подходили к ней слишком близко. В конце концов, очарование вейлы — опасная вещь, даже если таковой она была лишь наполовину. Клэр вздрогнула, наблюдая за тем, как мальчики набрасываются друг на друга, отчаянно пытаясь прорваться через охранные барьеры, которые препятствовали их приближению. — «Парни», — подумала она с отвращением, проходя мимо и слушая, как они требуют к себе внимания. — Клэр, посмотри сюда! — крикнул какой-то парень, пытаясь выставить напоказ свои мускулистые руки, а затем она услышала другой голос. — Ради тебя я на всё готов! — На всё? — спросила Клэр со странной усмешкой, несвойственной ей. — Что ты имеешь в виду? — Да! Боже, да! Попроси что угодно, и я сделаю это! — проговорил тот парень, полностью погружённый в транс. — Красивые часы, — мягко произнесла Клэр, изящно положив пальчики на руку парня. — Это золото? — Да, — ответил парень, буквально задрожав от её прикосновения. — Мой отец подарил их м… — Я хочу их, — улыбнувшись, сказала Клэр. Её эксперимент был в самом разгаре. — Отдай мне их, и, может быть, я что-нибудь сделаю для тебя, чтобы выразить свою благодарность. — Вот, — сказал он, снимая часы с запястья. — Забирай. Теперь они твои. Клэр улыбнулась, когда парень с осторожностью вложил часы в её крошечную руку, а затем, когда он посмотрел на неё, ожидая своей награды, по её телу пробежал рой неприятных мурашек. Она понимала, что, даже если она не будет применять своё очарование, парни будут делать всё, что ей только заблагорассудится. Любой парень, не способный думать своей головой, не был достоин её уважения, поэтому она, улыбнувшись, позволила своему очарованию снова расцвести. Глаза парня помутнели от восторга, и она с отвращением вложила часы обратно в его руку. Она тяжело вздохнула, выходя из поля зрения папарацци, и, коснувшись портала, вернулась в свой забронированный номер в St. Regis. Клэр громко простонала, падая на кровать. Её челюсть болела, ноги саднило из-за неудобной обуви, а чувство собственного достоинства было разбито вдребезги, поскольку она только что провела четыре часа в качестве живого реквизита для модельеров. Полностью измученная и уставшая, она уткнулась лицом в идеально взбитую подушку, размазывая по ней тонну косметики, и снова громко простонала. — Устала? — она услышала мужской голос, заставивший её от неожиданности подскочить на ноги. — Merde! [2] — вскрикнула Клэр, а затем успокоилась, глядя на мужчину, стоящего перед ней. Он был среднего роста, с загорелой кожей, карими глазами и длинной рыжей гривой. — Господи, Жак, не пугай меня так! — Прошу прощения, мадемуазель, — ответил Жак с лёгким поклоном. — Мне, наверное, следовало постучать, прежде чем войти. — Тебе не нужно кланяться, — улыбнувшись, произнесла девушка. — Мы знаем друг друга уже… сколько времени прошло, четыре года? Тебе не обязательно вести себя так вежливо наедине со мной. — Да, — ответил Жак с ласковой улыбкой на лице. — Пожалуй, ты права. Я помню, когда тебе было всего десять лет, ты ехала на свой первый детский показ во Францию. С тех пор всё так сильно изменилось для тебя, в это сложно даже поверить. — Ты имеешь в виду, как сильно всё изменилось для нас обоих? — ответила девушка с искренней улыбкой — первой за весь день. Она попыталась вспомнить восемнадцатилетнего парнишку, коим когда-то был Жак, а не двадцатидвухлетнего парня, как сейчас. — Это был долгий путь с тех пор, как мой отец нанял тебя в качестве моего агента, и то, только потому, что ты сопротивлялся моему обаянию. Помнишь своё лицо, когда ты привёл Томаса в наш дом? Ты так нервничал, что я уже было подумала, что твоя голова взорвётся. Клэр наблюдала за тем, как на лице Жака появляется тёплая улыбка, когда он думал о своём парне. Она с нежностью вспоминала тот день, когда он привёл Томаса: своё изумлённое лицо, когда её отец и мачеха, без раздумий, приняли парня этого человека, с которым так сблизились за те годы. — Кстати, как поживает Томас? Я не видела его с нашей прошлогодней поездки на Гавайи. — Он в порядке, хоть и живёт своей жизнью Мракоборца, так что, видит Бог, я до сих пор плохо сплю по ночам, — Жак рассмеялся, хотя Клэр была уверена, что за этим смехом скрывается самое настоящее беспокойство. — Ты выглядишь так, как будто у тебя была утомительная съёмка. Хотя, полагаю, всё дело в назойливости фанатов? — Точнее было бы сказать «фанатики», — вздохнула она, а затем почувствовала, как её друг положил ей руку на плечо, присев рядом на роскошный матрац. — А теперь вставай, и пойдём отсюда, — мягко произнёс он, и Клэр в замешательстве посмотрела на него. — Я немного поспрашивал, и, по-видимому, здесь недалеко есть место под названием «Serendipity III», говорят, там делают самый лучший горячий шоколад в Нью-Йорке. — От упоминания своего любимого напитка Клэр мгновенно встрепенулась, и Жак продолжил дразнящим тоном: — Я так и думал, что это тебя заинтересует. Давай переодевайся, нам придётся идти пешком, потому что трансгрессировать на нужную улицу Нью-Йорка сейчас мы не можем. Мотивации жидко-шоколадного счастья было достаточно, чтобы поднять её с кровати, и через полчаса, когда они брели по оживлённым улицам Большого Яблока [3], держа в руках по напитку, она чувствовала себя гораздо лучше. Летний прохладный ветерок развевал её ярко-розовые волосы, которые она заплела в косичку «рыбий хвост». Она улыбалась, чувствуя тепло, исходящее от стаканчика с горячим шоколадом, и одновременно рассматривала достопримечательности торговых районов Нью-Йорка. Она посмотрела на Жака, который, улыбнувшись ей, сказал: — Ну, это неплохой способ проводить уходящее лето, не правда ли? — Не напоминай мне, — со стоном проговорила Клэр. — Я не могу поверить, что отец заставил меня пойти в Хогвартс в этом году. Я, конечно, понимаю, что состоится Турнир Трёх Волшебников, но я же недостаточно взрослая, чтобы участвовать. Честно говоря, меня уже всё это достало. Жаль, что в этом году, я, как обычно, не могу остаться в Шармбатоне. — Ты же понимаешь, что твой отъезд служит одной очень важной цели, — как можно мягче ответил Жак. — Англия — наш самый ближайший союзник, и французский Министр — твой отец — считает, что послать тебя туда — хороший способ показать французскую поддержку, особенно учитывая, как англичане отзываются о том, что мы так долго не вступали в первую войну с Тем-Кого-Нельзя-Называть. — Я знаю, знаю, — проворчала Клэр. — Просто ненавижу чувствовать, что меня используют, как реквизит. — Забавно это слышать от человека, решившего работать моделью, — ответил он с беззаботной ухмылкой. — Это другое, и ты знаешь, почему я… — начала Клэр, а затем, вздохнув, замолчала. — Как бы то ни было, по крайней мере, там будет Флёр. Надеюсь, всё будет не так уж и плохо. Жак лишь покачал головой, стараясь поддерживать позитивный настрой, который он всегда пытался ей внушить. — «Бессмысленно так негативно относиться ко всему, это только ухудшает и разрушает всё, что ты собираешься сделать», — всегда он говорил ей, но Клэр думала лишь о том, что легче это сказать, чем сделать. Быть позитивной было трудно, особенно если учесть, что вся её жизнь состояла из взлётно-посадочных полос, обязанностей и дней, которые ей просто-напросто хотелось поскорее забыть. И всё же, несмотря на угнетающие мысли, мелькающие в её голове, на краткий миг она почувствовала, как на её лице появилась улыбка, когда они с Жаком оказались возле довольно крупного свадебного салона. Клэр не была уверена, что послужило причиной её привязанности к свадебным платьям и свадебной церемонии. Она подозревала, что отчасти это было связано с желанием иметь то, чего у неё никогда не будет. Когда-то давно она поклялась себе не любить. Её мать послужила для этого прекрасной мотивацией. Клэр отказывалась верить в то, что кто-то на самом деле влюбится именно в неё саму, а не в то, как она выглядит. Она знала статистику: ухаживания за вейлой редко заканчивались чем-то хорошим, и, так или иначе, с этим стоило смириться. Однако, несмотря на все её взгляды, в ней ещё теплилась надежда на то, что однажды она встретит своего человека. Многие вейлы утверждают, что у каждой из них где-то есть своя пара, партнёр, который будет сопротивляться их чарам, человек, который сможет увидеть их настоящих и влюбиться в то, кем они были в глубине души. Клэр часто проклинала себя за то, что позволяла этим мыслям завладеть её разумом. Мечта о том, что где-то там есть человек, которого она так ждёт, была, в лучшем случае, несбыточной, и она знала, что лучше не верить в столь призрачную надежду. Конечно, она уже встречала тех, кто не поддавался её чарам, но все они были либо членами её семьи, либо парнями, находящимися в счастливых отношениях, либо теми, кого просто не привлекали девушки. Всё это мало соответствовало её собственным требованиям, предъявляемым к будущему партнёру. И всё же она не смогла удержаться и зашла в салон, а Жак молча последовал за ней. Клэр грустно усмехнулась, проходя между рядами платьев, безмолвно размышляя о том, как в другой жизни она бы выбирала себе наряд. Только тогда, когда она услышала тихий плач девушки вдалеке, она остановилась, вслушиваясь. Она медленно приблизилась, прячась за вешалками, чтобы её не заметили. И увидела мужчину — довольно красивого, с глазами, похожими на глубокое море, который смотрел на девушку с длинными вьющимися каштановыми волосами, одетую в прекрасное белое платье фасона русалки и смахивающую слёзы со своих глаз. Клэр предположила, что мужчина, увидевший свою невесту в свадебном платье, должен быть радостным, но, вместо этого, его глаза были печальными и пустыми. Клэр наблюдала за тем, как он поправляет свой костюм, и мгновенно её глаза сфокусировались на том, как плохо выглядела ткань, а сами узоры, украшавшие его одежду, уже давно вышли из моды. Пиджак был изношен и сидел на нём так плохо, что она предположила, что он был подержанным. Мужчина теребил своё кольцо из нержавеющей стали, а затем, сев рядом со своей невестой, позволил ей положить голову на его плечо. — Прости, — произнесла девушка. — Я не должна была плакать, не должна была вообще мерить это платье. Прости, прости. — Всё в порядке, — прошептал мужчина, нежно поглаживая её волосы. — Всё в порядке, любимая. Платье, может, и немного мне не по карману, но, если я брошу клинику и начну работать в Ленокс-Хилл, даже с учётом студенческого кредита, мы сможем… — Нет, — произнесла девушка, — не надо. Ты так много работал, пытаясь построить клинику, и я знаю, как ты был несчастен, работая на кого-то. Я… — Я буду счастлив работать где угодно, если после этого я буду возвращаться домой к тебе, — ответил он, а затем положил руку на живот девушке. — И к Изабелле. — Клэр увидела, как на лице девушки появилась улыбка, когда она посмотрела на своего будущего мужа. — Мы пройдём через это, Стелла, я обещаю, что мы найдём способ. И неважно, с помощью или без помощи твоих родителей. — Я люблю тебя, — просто ответила девушка, снова положив голову на плечо своего жениха. — Я люблю тебя, — ответил он с такой искренней улыбкой, которую Клэр никогда прежде ни у кого не видела. Клэр быстро смахнула слёзы с глаз, уходя от этой сцены и направляясь к стойке регистрации. — «Любовь», — подумала она про себя. — «Готовность пожертвовать чем угодно, чтобы сделать другого человека счастливым, не задумываясь и не надеясь на награду». Это было то чувство, которое Клэр хотелось бы однажды испытать на себе, и увиденный перед глазами пример только разжёг огонь в её груди, когда она подошла к одному из сотрудников салона. — Здравствуйте, мисс, — ответил мужчина с улыбкой. — Вы подбираете платье подружки невесты? Если так, то… — Я хочу купить платье той девушке, кажется, её зовут Стелла, — твёрдо произнесла Клэр, перебив мужчину, чьи глаза расширились от удивления при виде четырнадцатилетней девушки, выдвинувшей такое предложение. — Сколько оно стоит? — Это очень любезный жест, но я не уверен, что ваши карманные средства смогут покрыть его стоимость, — ответил консультант. — Оно стоит почти полторы тысячи долларов. — Ясно, — ответила Клэр. — Мужские костюмы у вас здесь тоже продаются? — Да, — ответил мужчина, застигнутый врасплох вопросом. — Соседняя дверь от нашей, там муж… — Я хочу купить ещё костюм для жениха Стеллы. Желательно хороший, пожалуйста, сшитый на заказ. Сколько всё это будет стоить? — Юная леди, цена на платье и костюм выйдет около двух тысяч долларов, я не думаю… — растерянно произнёс консультант. — Вы принимаете здесь чеки? — заговорила Клэр, благодарная тому, что изучила не-магические валюты и способы оплаты после того, как её модельная карьера взлетела вверх. — Да, конечно, но… — мужчина снова попытался заговорить, но Клэр жестом прервала его, повернувшись к Жаку. — Пожалуйста, выпиши чек на две тысячи долларов для этого человека с моего счёта, — твёрдо сказала она, а Жак просто улыбнулся, махнув плечом, и открыл чёрную чековую книжку, связанную с её счётом в Гринготтсе. Когда сотрудник салона дрожащей рукой взял чек, Клэр улыбнулась: — Передайте ей, что она может купить аксессуары, если захочет, и пожелайте ей удачи в браке. — Мисс, подождите! — окликнул её мужчина, когда они с Жаком направились к выходу из салона. — Как ваше имя? На случай, если они захотят вас отблагодарить. — Никак, — сказала она. — Просто скажите, что это анонимный подарок, — и со счастливой улыбкой на лице Клэр вышла из салона, крепко сжимая руку Жака. — Для того, кто не верит в любовь, — сказал он с улыбкой. — Это было ужасно мило с твоей стороны. — Я верю в любовь, — грустно улыбнувшись, ответила она. — Просто это не для меня. — Тебе всего четырнадцать, Клэр, — ласково произнёс Жак, когда они скрылись в безлюдном переулке, — однажды ты встретишь своего человека. Просто будь немного терпеливой. Клэр отрицательно покачала головой, продолжая думать о сцене, свидетелем которой она стала. Тёплое чувство заполнило её грудь, и, бросив последний взгляд на не-магов, она взяла Жака за руку, и они трансгрессировали.***
POV???
— Хозяин! — любовно проговорила черноволосая ведьма, опустившись на колени возле его ног. — Я знала, что вы вернётесь! Мы, самые верные ваши слуги, мы всегда знали, что вы вернётесь. Вы пришли, чтобы спасти нас из этого ада. Спасибо, господин! Спасибо! — Успокойся, Белла, — произнесла фигура в плаще. — Мне ещё многое предстоит сделать, прежде чем я смогу окончательно вернуться к своей силе. Скажи мне, кто из моих самых верных слуг ждёт своего спасения? — он наблюдал за тем, как женщина благоговейно задрожала от его прикосновения. — Скажи мне, Белла, кто ещё из моих слуг остался гнить в этом аду? — Долохов, Руквуд, Рабастан и мой никчёмный муж заперты где-то здесь, — фанатично проговорила Беллатриса, и на её лице появилась улыбка. — Мы должны освободить их и убить любого, кто встанет на нашем пути? — Нет, Белла, — проговорил мужчина хриплым голосом. — Моя сила ограничена, пока я заперт в этом теле, и я не хотел бы пока объявлять о своём возвращении. Мужчина взмахнул палочкой того, чьё тело он одолжил, и увидел, как женщина просияла в благоговейном трепете перед своим хозяином. Он продолжал размахивать своей волшебной палочкой, создавая визуальную иллюзию того, чтобы казалось, будто к клетке никто не прикасался. Удовлетворённый своей работой, он снова повернулся к слуге и прошипел: — Ты говорила о тех, кто оказался здесь в заточении, но всё же не назвала Крауча. Он умер? — Нет, — произнесла Беллатриса с кривой усмешкой. — Он сбежал. Его отец помог ему сделать это, но я видела, как его поместили под Империус, — мужчина наблюдал за тем, как Белла, низко опустившись, принялась целовать его ноги. — Мы собираемся вернуть его, милорд? — Да, Белла, — мужчина приказал ей встать, а затем посмотрел на Мракоборца, находившегося под Империусом. Этот человек был залит кровью своих бывших товарищей, поскольку ему было приказано уничтожить их. Человек в плаще улыбнулся своей проделанной работе. Министерство не будет думать ни о чём, кроме того, что Мракоборец просто сорвался из-за своей работы в Азкабане, и, когда иллюзии, в конце концов, исчезнут, его обвинят в побеге заключённых. Мужчина знал, что Министерство скорее умрёт, чем признает факт его возвращения, но ему нужно было перестраховаться. Выйдя из камеры, он повернулся к Мракоборцу и прошипел: — Веди меня к моим самым верным слугам, и я освобожу их от цепей. Покажи мне, где находятся осуждённые за самые тяжкие преступления. Я вижу в этом прекрасную возможность укрепить свои силы, пока я здесь, — кивнув, Мракоборец зашагал дальше. Человек в плаще снова повернулся к своей верной слуге и произнёс: — Возьми палочку, Белла, чуть позже мы нанесём визит семье Крауч.***
POV Сириус Блэк
Сидя во главе обеденного стола, Сириус устало потёр виски. Поездка на платформу 9 ¾ прошла достаточно хорошо, но все его мысли были заняты нападением на Чемпионате мира. Дамблдор, конечно, выказал своё недовольство из-за использованных Ремусом, Эммелиной и Сириусом заклинаний, но это было не столь проблематично, как та информация, которой поделилась Астория Гринграсс. Нарцисса Малфой, его кузина, предупредила девочку. В голове у Сириуса роилось столько вопросов, что представлялось трудным даже их сосчитать. Зачем она это сделала? Какую цель преследовала? По какой причине она предала своего мужа? И самое главное — можно ли ей доверять? Повернувшись вправо, он увидел, как Ремус задумчиво потирал нахмуренный лоб, а слева от него Эммелина старалась подбодрить его своей улыбкой. Лидерство никогда не было чем-то, в чём Сириус считал бы себя достаточно сведущим, оно не было у него таким же врождённым, как у Джеймса или Гарри, но, когда он почувствовал, как все взгляды присутствующих в комнате упали на него, понял, что должен что-то сказать. — Как все мы знаем, Астория сообщила нам о том, что перед нападением на Чемпионате мира Нарцисса Малфой предупредила её, чтобы она покинула Чемпионат ради собственной же безопасности. Это приводит нас к единственному вопросу: что нам делать с полученной информацией? Можем ли мы предположить, что это был единоразовый акт проявления доброты между чистокровными волшебницами, или мы можем предположить, что Нарцисса станет полезной для нашего общего дела? За столом воцарилась тишина, пока Сириус оглядывал всех, ожидая, что кто-нибудь выскажет своё мнение. Даже обычно разговорчивая Тонкс, казалось, боролась с собой, чтобы не заговорить. — Я хочу встретиться с ней, — дрожащим голосом проговорила Андромеда. — Мне нужно её увидеть. — Дромеда, — мягко произнёс Тед. — Я знаю, что тебе очень хочется верить в лучшее, что есть в твоей сестре, но мы не должны действовать так опрометчиво. Возможно, она уже не тот человек, которого ты знала. — Я знаю это, — с болью в голосе ответила она. — Я знаю, что давно не видела её, знаю, что она не писала мне уже столько лет, и я знаю, что ещё есть небольшой шанс того, что для неё я мертва. Но если есть хоть малейшая надежда на то, что она присоединится к нам, то я не хочу её лишиться, — Андромеда тихо вздохнула и сжала руку в кулак. — Я уже не смогла уберечь Беллу, мне нужно попытаться спасти Циссу, и это всё, что в моих силах. — Это опасно, Меда, — тихо произнёс Сириус. — Я понимаю, к чему ты клонишь, правда понимаю. Но, если ты вступишь с ней в прямую переписку, это поставит Орден под удар. Нам нужно понять, заслуживает ли она доверия, во что лично мне очень трудно поверить. Не говоря уже о том, что мы не знаем всех мотивов, побудивших её предупредить Асторию. — В первую очередь, она — Блэк, — проговорила Андромеда. — Мы должны хотя бы дать ей шанс измениться. — Сириус молча уставился на неё, серые глаза его кузины были полны отчаяния. — Она должна была знать о связи Астории и Гарри. Чёрт, да её сестра встречается с самым ненавистным для Пожирателей Смерти человеком. Нарцисса — не дура, она не могла не подумать о том, что Астория предупредит Гарри, если ей представится такая возможность. Она знала, что, передавая такую информацию, она может сорвать планы Пожирателей Смерти, но всё равно сделала это. Я не говорю, что моя сестра — идеальный человек, она совершила много ужасных ошибок, но, если этот акт доброты с её стороны был искренним, мы должны, по крайней мере, дать ей шанс на разговор. — Меда, — ответил ей Сириус. — А что, если она лишь играет с нами? Мы должны быть осторожнее, особенно учитывая, с каким человеком она делит кров. Это неразумно, и… — А что, если бы это был Регулус? — рявкнула его кузина. — Что, если бы это был твой брат, и ты бы видел, что он может измениться? Разве ты не сделал бы всё возможное, чтобы спасти его? — Сириус вздрогнул, и Андромеда, увидев его реакцию, продолжила: — Я не прошу тебя привезти её сюда, и я не прошу разрешения раскрыть ей все наши секреты. Я просто хочу убедиться, что она в безопасности. Малфой она или нет, она — моя младшая сестра, я не могу просто взять и отвернуться от неё, не тогда, когда она может нуждаться во мне сильнее, чем когда-либо. Сириус вперил взгляд в стол, и каждый из членов Ордена смотрел на него, пока он обдумывал все варианты. Наконец, вздохнув, он заговорил: — Мы пошлём Кикимера. Она узнает его и поймёт, что он от Блэков. Мы передадим ей портал к летнему домику в Озёрном крае. Там настолько древние защитные заклинания, что они не пропустят никого, кроме Блэков. Это значит, что, пусть туда и не сможет войти её муж, но сможем зайти ты и я. Мы подождём её, а затем послушаем, что она скажет, и тогда примем окончательное решение. Это лучшее, что я могу сделать, прости, Меда. Я не стану подвергать никого опасности, чтобы дать второй шанс тем, кто пошёл за Ним во времена первой войны. Я — не Дамблдор. — Я понимаю, — кивнула Андромеда. — Спасибо, что хотя бы дал возможность поговорить с ней. Сириус кивнул, и разговор перешёл на текущие события, происходящие в Министерстве. Совсем скоро должен будет пройти Турнир Трёх Волшебников, информацию о котором все согласились держать в секрете, чтобы порадовать и удивить Гарри и его друзей. Далее они начали разговаривать о последующих атаках Пожирателей Смерти, но Сириус никак не мог расслабиться и полностью отдаться разговору. Всё, о чём он мог думать, лишь только о словах Андромеды, эхом отдающихся в его голове. — «А что, если бы это был Регулус?» — Сириус тяжело вздохнул, подумав про себя. — «Мерлин, как бы мне этого хотелось!» Вечер сменился ночью, и теперь Сириус лежал в своей комнате на диване и, обхватив голову руками, пока обдумывал предстоящую встречу. — «Правильно ли я поступаю?» — подумал он про себя. — «Заслуживает ли она шанса? Её муж — один из Пожирателей, можно ли её простить? Она действительно меняется? Цисси», — с тяжёлым сердцем подумал Сириус. — «Во что же ты вляпалась…» — Тук-тук, — услышал он знакомый голос, когда костяшки женщины осторожно коснулись двери. — Я могу войти? Сириус улыбнулся, направляясь к двери, а затем открыл её. В тот же миг его серые глаза встретились с парой лиловых, и, слегка вздрогнув, он отступил в сторону, пропуская Эммелину вовнутрь. Он почувствовал, как по его телу пробежался мощный электрический разряд, когда она взяла его за руку и повела в сторону дивана. Несколько минут они сидели рядом друг с другом в тишине, а затем Эммелина, снова взяв его нервно дёргающуюся руку в свою, заговорила: — Ты снова делаешь это со своими волосами. Дёргаешь их или впутываешь пальцы в них. Ты делаешь это только тогда, когда тебя что-то тревожит, я заметила это, когда мы были на заданиях. Хочешь об этом поговорить? — Думаешь, я совершаю ошибку? — устало произнёс Сириус. — Давая Меде такую надежду. Должен ли я был сказать, что мы не встретимся с Нарциссой, несмотря ни на что? — И что бы это дало? — мягко спросила Эммелина. — Разговор с Нарциссой — это выгода. Если Андромеда права, и она действительно меняется, то это лишняя пара ушей и глаз в доме известного Пожирателя Смерти. Если она ошибается, то, по крайней мере, может быть спокойна, зная, что сделала всё, что смогла. Но если ты и так уже всё знаешь, то почему так переживаешь из-за этого? На мгновение воцарилась тишина, а затем Эммелина тихим голосом сказала: — Это из-за упоминания Регулуса, да? Против своей воли Сириус почувствовал, как его глаза начали жечь непрошенные слёзы, когда он вспомнил о своём брате. Он вспомнил, каким добрым он был, когда они были маленькими детьми. Вспомнил, как они с братом сходили с ума всякий раз, когда отец брал их в деловые поездки. — «Как могло всё так измениться?» — с грустью подумал Сириус, размышляя об их последней встрече много лет назад, когда их палочки были приставлены к горлу друг друга. — Я должен был спасти его, Эм. Я должен был быть рядом с ним. Я должен был забрать его из нашего дома, больше походившего на ад. Он был хорошим, а я позволил своей семье развратить его неправильными идеалами, пока был в бегах у Поттеров. Я подвёл его, и у меня больше никогда не будет шанса спасти его от самого себя, как бы мне этого ни хотелось. Дрожь обхватила его тело, когда он почувствовал лёгкое прикосновение пальцев Эммелины на своей руке. — Бродяга, посмотри на меня, — прошептала она и мягко коснулась его щеки, поворачивая к себе. — Ты хороший человек, Сириус. Ты храбрый и надёжный, и я знаю, как больно тебе в душе, но то, что случилось с Регулусом, не твоя вина. Я была с тобой там, — произнесла она, и Сириус не мог не вспомнить свои чувства, когда он увидел Метку на руке брата. — Я была с тобой, когда ты видел его последний раз. Я помню, как ты умолял его перейти на другую сторону. Ты сделал всё, что мог, Сириус, ты должен попытаться отпустить это. Сириус не знал, что на него нашло. Он не знал, было ли это от эмоционального истощения или от отчаянного желания освободиться, с которым он больше не мог бороться. Но, когда он смотрел на женщину, которая была с ним на протяжении всей первой войны, на казни Петтигрю, во время основания нового Ордена, и теперь разделяла с ним его душевную боль от утраты брата, он не смог остановиться, и, прежде чем мужчина осознал это, он подался вперёд и коснулся губ Эммелины. Её глаза расширились от удивления, а затем, как и его, прикрылись от облегчения. Сириус почувствовал, как она решительно прижалась к его губам, и, не раздумывая, он подвинулся, подхватив её ноги руками, и перенёс женщину на кровать. Он крепко обхватил её запястья, прижимая к постели, а затем затуманенным взором посмотрел на свою некогда бывшую напарницу. Его губы покалывало от ощущения её близости, и он прошептал: — Что мы делаем? — То, что должны были сделать много лет назад, — ответила Эммелина, а затем, ничего не говоря, высвободила свои запястья из его хватки и положила руки на шею Сириуса. Она снова впилась в него поцелуем, и он издал тихий стон удовольствия, потянувшись к поясу её юбки. Сириус не помнил, когда в последний раз ощущал такую расслабленность и комфорт, но сейчас ему не хотелось думать об этом. И, когда он почувствовал, как она принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке, он улыбнулся и позволил своему разуму опустеть.