За правым плечом твоим

      «Разве я способствовал твоему грехопадению?»       Джон на полную мощность выкрутил холодный душ, надеясь прийти в себя. Гай в самом деле не знает? Не чувствует? Не смотря на то, кем является. Или это такой вежливый способ сказать «даже не думай»? Или его смутные познания в вопросах веры ошибочны, и нет никаких проблем с точки зрения небесных сфер с тем, чтобы вожделеть мужчину?       Как много его ангел-хранитель вообще может о нём знать? Насколько это знание абсолютное?       Холодные струи били по спине, и, не смотря на то, что Джон успел замёрзнуть, медленно тлеющий, мучительный и стыдный жар внутри никак не исчезал.       «От меня ничего хорошего».       Гай не пытался ни объясняться, ни оправдываться — он озвучил позицию, исходя из которой действовал, но не ждал ни понимания, ни прощения в ответ. Скорее уж наоборот.       «Я не обижусь, если ты…»       Джон едва удержался от того, чтобы спросить, не обидится ли Гай, если в качестве компенсации он его поцелует. Ласково, долго, так, чтобы выпить дыхание, наверняка, намного более пьяное и крепкое, чем принесённая бутылка.       Вместо этого были крылья, прикасаться к которым можно было не оглядываясь на то, как странно выглядит его нежность. Ведь удивление оправдывает всё. А о том, что Джон с наслаждением так же касался бы не только крыльев, Гаю говорить не обязательно. Гаю, который волновался и с облегчением улыбался, как будто их общение было важно для него. Как будто «Джонни» имел значение не только как рабочее задание.       Он прислонился лбом к холодной стене душевой кабины и выключил воду, чувствуя, как кружится голова, от мысли, что всё случившееся между ними действительно было особыми отношениями, не регламентированными рабочей инструкцией.       Нужно было продолжить, обязательно, не дать затянуться паузе в их общении. Не позволить Гаю спрятаться в раковину, из которой, как выяснилось, он может смотреть так откровенно и беззащитно.       — Я хочу, чтобы ты смотрел на меня так чаще.       Даже если эти желания и были шагом к грехопадению, о котором говорил Гай, не всё ли равно?       Он набрал выученный наизусть номер, не глядя на клавиатуру, только для того, чтобы услышать удивлённый (ещё бы, они попрощались всего три часа назад, и Гай исчезал с ясно читаемой в глазах уверенностью, что его не скоро позовут снова) и тёплый, скручивающий ему внутри все внутренности в узел, голос:       — Джонни? — кажется, Гай был рад звонку, и это придавало уверенности.       — Заглянешь в гости через девять дней?       Тихий смех, передаваемый динамиками, рассыпался по каюте и Джон порадовался, что сейчас Гай далеко, иначе он не удержался бы от того, чтоб поймать этот смех губами.       — Да, теперь планировать встречи действительно удобнее, — согласился Гай. — Хорошо.       — Отлично, — он хотел сказать «спасибо», но побоялся, что это слово — на выдохе — выдаст его с головой.       Гай молчал несколько секунд, и Джон уже был готов прощаться, когда, наконец услышал очень серьёзное и искреннее:       — Я рад, что ничего не изменилось.       Да, он тоже был рад. И, что самое ужасное, собирался этой их совместной радостью рискнуть ради собственных желаний.       — С чего бы? Ладно, до встречи.       — Ага.       И звонок оборвался.       Шагнув к Джонни, на корабль, висящий в прыжке перехода сквозь пустоту космоса, Гай не ожидал чего-то особенного, но наткнулся на аккуратный праздничный стол.       — О, а я без подарка.       — И это правильно, — кивнул Джонни, двигая к нему тарелку. — Календарь утверждает, что сегодня мой день ангела. Или день моего ангела. Так что подарки надо дарить тебе, но я не сообразил, что можно придумать. Честно говоря, проблемы были и с членом правления Пан-Галаксис, но с ангелом всё оказалось ещё хуже.       — Спасём какого-нибудь котёнка? — предложил Гай.       — И тебя это правда порадует?       — Без понятия, если честно. Но считается, что да.       Джонни с любопытством наклонил голову:       — А на самом деле?       — А на самом деле, у меня полчаса назад закончилось пятичасовое собрание директората, и я просто счастлив от того, что мне больше не нужно их видеть, и даже если им очень захочется, они меня не найдут. Так что считай, что подарок удался.       — Я рад, — Джонни разлил по стаканам что-то цветное и сладкое. — Сегодня без алкоголя. Зато с соком. Ну, судя по всему ты не огорчён.       Гай покачал головой. Ему и раньше нравилось проводить время за болтовнёй с Джонни, но сейчас, когда не тайн не осталось, это стало ещё приятнее. И от того, что тот не обвинял, спокойно приняв особенности ангельской опеки, было особенно легко. Когда он сказал об этом, Джонни только плечами пожал:       — У меня стоит система максимальной защиты, которая и убить может за лишнее движение в мою сторону. И я включал её с пассажирами на борту, когда те хамели. Такие правила. Почему я не должен уважать твои должностные инструкции? — он немного помолчал. — Мне, пожалуй, симпатично то, что пытается сделать Линдерн. Так стоит ли заморачиваться о том, что уже сделано и что не изменить? У меня есть более интересный вопрос.       — Да?       — Ты сказал, что ты мой «личный» ангел. А есть и общественные?       — Большинство, — кивнул Гай. — Обычно людям не нужно много внимания, всё равно мы не сделаем за вас выбор, сам понимаешь. Где-то поддержать, где-то утешить, но не пройти через жизнь за подопечных.       Джонни задумчиво кивнул:       — Ага. А я особенный, значит? Или ты ещё неопытный, чтоб сразу за всеми смотреть?       — Я талантливый, — фыркнул Гай. — Хотя и проблемный, Падре вечно ворчит, что все выговоры либо на моё имя, либо с моим упоминанием. А ты, Джонни — стимул. Классический такой, знаешь, что это?       — Не-а, — вполне довольный своей неосведомлённостью покачал головой подопечный, и разложил им по тарелкам салат. — Но не мотивация, я так понимаю?       — Ну почему же, в некоторым смысле — очень даже мотивация. Стимулом называли остро заточенную палку, которой тыкали животных, чтоб те шли быстрее, не останавливаясь. Ну вот и ты — стимул, вечная заноза в заднице современного человечества.       Джонни счастливо откинул голову назад и рассмеялся так, будто услышал чудесный комплимент и остроумную шутку одновременно. Впрочем, первое было близко к истине.       «Не могу же я тебе сказать, что из тебя велели растить святого. Это не то, о чём стоит сообщать человеку заранее, подобное знание будет только мешать, ведь любой выбор, любое деяние должно идти от сердца, а не на поводу (или вопреки — никакой разницы) у ожиданий других. Поэтому я ничего не скажу. Тем более что стимул звучит тоже неплохо».       В какой момент они перебрались с жёстких стульев на мягкую и гораздо более удобную кровать, а Джонни оказался у него за спиной, Гай не заметил, не смотря на то, что оба были трезвы. Тем временем, подопечный требовательно вытрясал его из пиджака и жилетки и, добившись своего, принялся разминать плечи и шею. Абсолютно нечестный приём.       — Я так усну, — предупредил он.       — А ещё ангел, — неожиданно ласково отозвался Джонни, и Гай откинулся назад, роняя тяжёлую голову ему в ладони.       — Угу. В человеческом теле, которое устало, наелось, а сейчас совсем расслабится и уснёт. И весь вечер — псу под хвост.       Тратить время на сон вместо разговора не хотелось мучительно, но тёплые пальцы мягко массировали кожу головы, зарывшись в волосы, и мысли расплывались, привычно скользя по всем делам, сканируя пространство вокруг, убеждаясь, что всё в порядке и нет никаких помех к тому, чтобы позволить себе эту исключительно человеческую слабость в виде сна, без которого Гай обычно прекрасно обходился.       — Спи, — согласился Джонни. — Мы ведь договорились, — они ни о чём не договаривались, но спорить не было ни сил, ни желания, — что сегодня твой день, так что незачем отказывать себе в таком простом желании.       — М…       — Считай это подарком? — щедро предложил Джонни, и Гай незаметно соскользнул в калейдоскоп сновидений.       Джон сидел на кровати, не столько смотря на неподвижно замершего на одеяле Гая с его расслабленными, непривычно смягчившимися чертами лица и соблазнительно разомкнутым ртом, сколько слушая ровное дыхание и размышляя о том, что он не ждал от этого дня ничего особенного.       Всё, на что Джон рассчитывал, когда звал Гая на праздник, — это не дать прервать череду их случайных встреч, превратив их в более осознанные.       «Если это была твоя собственная воля, тогда я могу не беспокоиться, что пользуюсь своим служебным, Господи, это даже не смешно, положением. Верно?»       Нет, он не задал этот вопрос вслух, но то, что Гай может себе позволить расслабиться в его присутствии настолько, чтобы уснуть, считал хорошим знаком. Возможно, он был не прав, но если у него есть хотя бы шанс…       Он попытается. А потом услышит ответ, и не будет (Джон обещает это себе, даёт зарок) переспрашивать три сотни раз, как Ив или Роуз, если услышит нет. Не глядя, Джон тянется назад и осторожно сжимает в ладони чужую руку.       Он попытается, но чуть позже. Пока ему вполне хватает того, что уже есть.