Скованные

Лорд Нашер испытывал крайнюю досаду. Сколько бы времени ни прошло, когда он снова оказывался в подобных условиях — в опасности и по колено в грязи, воняя потом — он постоянно начинал ощущать беспокойство, как зуд в причинном месте, когда ждал подсознательно и не находил рядом с собой плеча Курта или хриплого смеха Офалы. Сейчас было то же самое — в нос бил запах гари и грязи, и он обернулся, желая окликнуть Курта по имени... Но за спиной стояли лишь глава его телохранителей да местный мальчишка, которого с таким трудом взяли в порученцы. Если бы не сам Нашер, мальчика так бы и отправили вслед за другими детьми. Этот был единственным, кого не оберегали. Пацан был настойчив и сердит, а Нашер слишком хорошо помнил, что Курт был едва ли намного старше этого мальчишки, когда начинал. Смысл в том, что если ненужный мальчик знает, что он может и чего хочет, то наилучшая помощь такому будет не временная забота, после которой можно с чистой совестью забыть о его существовании, а предоставленный шанс продемонстрировать свои возможности. Дать сироте работу и обращаться почти на равных со взрослыми, вместо того, чтобы упрятать его подальше от мира и оставить к нему неподготовленным. Что Нашер и сделал, согласившись на кстати подвернувшиеся полезные услуги. Карен, начальник его Девятки, был недоволен, но дареному коню в зубы смотреть не стал. Дописав короткую записку, он с деланной улыбкой уточнил у посланца: — Умеешь читать? Тот скривился в отвращении, но быстро попытался вернуть лицу выражение фальшивого подобострастия, с которым стоял до этого момента: — Нет, м'лорд. — Научись, коли будет возможность. Сможешь получать работу посерьезнее и заработать больше золота. Паренек просто кивнул, вздрогнув при звуке далекого взрыва. Карен подбадривающе улыбнулся: — Хорошо, что тебе в другую сторону, а? Смотри, — подозвав мальчика к столу, он показал на линию, по которой выстроился запас во главе с офицерами Девятки, — тебе нужно будет передать послание каждому из них. Когда отдашь последнему и он скажет, что готов, ты должен будешь подняться на эту точку. Мне сказали, что она достаточно высокая, и там не идут бои. Когда ты увидишь сигнал из основного лагеря, тебе нужно будет активировать этот волшебный камень, как показывали. Это станет сигналом для одновременной атаки моих офицеров. А тебе нужно будет окольным путем вернуться в лагерь. Звучит выполнимо? Глаза мальчика расширились и он яростно мотнул головой: — Ума лишились, городские? Там же... там мёртвые. Карен нахмурился: — Мне говорили, что в топях появляется нежить, но она неуправляемая, а потому бесцельная и с ней легко справиться. Твой наставник заверил нас, что ты знаешь, как от нее ускользнуть и она тебе не опасна. Мальчик ровно посмотрел ему прямо в глаза, бессознательным жестом почесав шрам на шее грязными пальцами, а потом сипло прокаркал: — Все сделаю, м'лорд, но десять золотых вперед. Ну, к этому Карен был готов и кивнул молодому Ниваллю рядом. Юноша поморщился, когда ему пришлось дотронуться до грязной ткани, которой были перетянуты ладони мальчика, наподобие перчаток. Х-хе, ишь ты — сам же такой же чумазый. Ох уж эти молодые со своим единственно верным и непоколебимым мнением о том, как должно быть. И чистая одежда у болотного сироты, и послушные орки, которые будут наступать ровными рядами, как в учебнике. Впрочем, невинная и праведная горячность Нивалля была той, которую стоило поощрять. Сердце юноши было в правильном месте, а ожесточить характер и ум он еще успеет. За спиной оставалось только две деревни — Дозор Редфаллоу и Западная гавань. Именно оттуда придут подкрепления. Значит, им нельзя сдавать позиции здесь — отступать больше некуда. Аса был прав: городские — те же безумные. И вроде взрослые и образованные, в кого ни плюнь, читать умеют, а все равно полезли нежити в пасть. Ему нужно было пройти три подразделения, в каждом из которых было по тридцать человек. Все они уже были готовы. Опасность нежити была не в том, что с ней трудно справиться, а в том, что та нежить несколько сотен лет лежала под пластами торфа. Они несли с собой такую дрянь, что даже воздух вокруг их тел становился отравленным. Мальчик поправил на носу самодельную тряпичную маску. Ненавидел ее носить — в ней было тяжело дышать, а травы, которые были засунуты внутрь, кололись и всё лицо чесалось. Ещё хуже было ее шить, потому что Аса ненавидел работу иголкой больше всего на свете. Но после того, как он отравился вонью и соками мертвяков, он в топи без подготовки и экипировки не лазил. Всего те подразделения, которые он прошел, потеряли только двух солдат. Зарубленная и освященная от повторного подъема нежить была сброшена обратно в топь и медленно уходила обратно в свои старые могилы всего в паре метров от людей. Аса видел, как характерно побелели губы тех, с кем он разговаривал. Мальчик попытался ни до кого не дотрагиваться, опустив закатанные рукава Растровой рубахи так, чтобы они полностью закрывали руки, до кончиков пальцев. Он действительно выполнил свою часть сделки — засел на сосне, рассматривая, как нашерские сотни все отступают и отступают. Его вообще-то просили засесть на куполе старинного здания, который высоко торчал над водой. К нему можно было подойти — существовало несколько тропок — и даже проникнуть внутрь через оконные отверстия, в которых не осталось ни окон ни рам. Аса однажды, ещё до того, как повставали мертвяки, даже заглядывал внутрь этого купола. Вода топей была в нескольких шагах под ним снаружи, но когда он заглянул внутрь, обнаружилось, что вода внутри здания была намного ниже. По стенам были выложенные из камушков картинки, а в спину светило редкое для топей солнце, но Аса, глядя на черную и тихую воду под собой, испугался так, что к этому зданию его было не загнать никакими угрозами. Тем более он обходил его стороной теперь, когда знал, что, если упасть в ту воду, тебя за щиколотки схватят руки и утянут вниз. Очень далеко и в темноту. И еще неизвестно, утонешь ты через пару минут или тебя загрызут насмерть раньше. А сосна была очень надежной. Мертвяки по деревьям лазать не умели, а орки еще не дошли. Орки пугали мальчика. Они выглядели так, будто в них было больше от зверей, чем от людей, и получалось, что они должны бы ему больше нравиться, но на деле, как бы ни была понятна и проста их правда — или ты или тебя — его собственная «правда» сейчас заключалась в не менее простой вещи: они пришли сюда, чтобы убить его. В том числе его. Всех людей, которые будут стоять на их пути. Растр рассказывал, что мертвяки здесь остались от давней войны между орками, эльфами и дворфами. Что руины, которые они постоянно встречают, были дворцами и городами, а потом пришла армия орков. Ни дворцов, ни городов в топях больше не было, а орки снова пришли. Аса не понимал, что им здесь было нужно. Его жизнь здесь не была похожа на сказку, за которую стоило сражаться. Наверное, там, где обитали орки, им жилось еще гаже? Аса хорошо видел бойню на небольшом плато под собой. Орки были огромными, больше человеческих мужчин — они размахивали двуручными мечами и топорами, огромными дубинами, ощерившимися гвоздями. Они один за другим наскакивали на пики нашерских солдат. Когда на пике оказывалось насажено два тела, третий орк мог уже не бояться ее, спокойно перепрыгнув свалку из тел, и зарезать солдата со спины. Им было плевать на летящие в них огненные шары и магические стрелы. Некоторые падали, но ещё больше оставалось на ногах и шли вперед. Падало их, на самом деле, тоже не очень много — их защищала магия. Аса видел отсюда как вдалеке, под прикрытием леса и воды, со стороны орков поднимается колдовство. Там были шаманы и друиды. Злой лес Топей Мертвецов сегодня был на стороне орков, а не тех людей, что жили здесь годами. Нашеру не потребовалось много времени, чтобы подать Асе сигнал. Подкрепления были необходимы — мальчик видел, что орки окружили их полумесяцем, заставляя отступать к его собственной деревне. С этой сосны он даже видел ее крайний дом. Что люди, что орки были перепачканы грязью топей так, что стали черными мокрыми фигурами. Только ставка самого Нашера выделялась — старший лорд размахивал светящимся мечом, рядом с ним сражался мужик, который дал Асе задание, горстка стойких солдат и парень, который был не сильно старше самого Асы, но уже орудовал мечом наравне с мужчинами, и при этом умудрялся не терять королевское знамя, гарцуя на позерском коне. Идиот. Аса знал, что животное измотано — в топях на лошадях верхом не ездят. Мальчик послушно активировал камень, увидев, как в темноте леса, где он оставил спрятавшиеся подразделения, засветились связанные сигнальные камни. Но они не пошли вперед сразу. Как он и думал: они потравились. Наверное, уже позадыхались. Аса с досадой огляделся. Ночь — не лучшее время, чтобы уходить вглубь топей. Но, может статься, у него нет выхода. Если эти передохли, то он ни за что не пойдет обратно через почти сотню мертвых тел. Хотя с прошлого года ни один новопреставленный не поднялся, никто в деревне не знал, отчего получается нежить. Может, ни один не поднялся потому, что всех мертвяков сжигают. А эти возьмут и тоже начнут бродить по болотам. Аса прикинул — а что, если он их сам подожжет? Тогда они не встанут, а пошарить у них по карманам он успеет раньше остальных своих соседей. К тому же три таких костра отвлекут на себя как нежить, так и орков, а он сможет ускользнуть. Мальчик предпочел бы уйти к Западной гавани, а оттуда просочиться на корабль, на котором должна прибыть подмога — самый верный способ сбежать от бойни. Ведь если Нашер победит, то можно будет просто спокойно спуститься на сушу, а если проиграет, то кто-нибудь обязательно попытается уплыть с захваченной территории. Аса даже слышал, что беженцев из Дозора и Гавани собирались сегодня загрузить на корабль и отвезти в Хайклифф. Он был уже на полпути к мертвым отрядам, когда увидел движение. Они всё же были живы. Шли в бой. Аса прятался за деревьями, чтобы убедиться, что они не зомби. Выглядели именно так — они сипло, с громким присвистом дышали, шли, пошатываясь, с мокрыми от слюны губами и подбородками. У некоторых свисавшие до груди тягучие слюни были окрашены красным, так сильно они кашляли. Умирающие люди вышли из-за деревьев по заранее намеченным, не топким тропкам, и бросились в самоубийственную атаку. Ну и дураки. Если бы проветрили голову — оклемались бы. Кроме тех, кто уже начал кашлять легкими. Смрад мертвяков убивал реже, чем их когти. Значит, дорога к Гавани пока не так страшна. Мальчик споро побрел по топям, своими путями добравшись до Дозора и... оказавшись в ловушке! Он выбрал более короткую дорогу, видя, что приведенный им резерв оттеснил орков в сторону, чуть дальше от деревни, и линия обороны растянулась от окраины и до линии леса наискосок. Это давало фору, поэтому он пошел по той тропе, которая должна была вывести его к другому концу деревни. А когда он все же вышел, проползя под сараем Страда и вывалившись на деревенскую улицу, то обнаружил буквально в нескольких шагах от себя орка, разрубленного надвое одним из солдат Нашера. Его лицо было странной смесью звериного и человеческого, но боль, застывшая в мертвых красных глазах, была вполне людской. Сама улочка превратилась в затоптанное грязное месиво. Нашер и остатки его войск в тишине ждали бегущую на них и улюлюкающую толпу. Гады! Из-за их тишины Аса подумал, что путь свободен и выполз наружу. И у него уже не было возможности вернуться: бежать в топях нельзя — потонешь. Взять с собой факел и стать маячком для орков-преследователей он не мог — его застрелят в спину, даже не потрудятся догонять. Дорога к Гавани уже была сдана оркам. Дозор Редфаллоу был окружен, а из всех его жителей остались только Аса да Растр — мальчик увидел своего наставника среди нашерских лучников. Люди предпочли оставить свое добро на откуп невервинтерским солдатам, чем защищать его от войны или мародерства. А если все невервинтерские сейчас полягут здесь, кто потом будет защищать деревенских в таком надежном Хайклиффе? Будут бежать еще дальше? Так орки, очевидно, бегают быстрее. Аса отчаянно закусил губу, забившись обратно под сарай. Почувствовал себя котенком, который смирно ждет, когда его бросят в кадку с водой и накроют крышкой. Это ощущение превращало трясущий ноги страх в злость. Ноги от нее меньше не тряслись, но лежать и ждать смерти перехотелось. Мальчик выбрался, закатав так и болтавшиеся рукава рубахи, и снял с пояса пращу, подхватив с земли подходящий камень. Орки врубились в баррикаду перед строем Нашера через мгновение. Они ревели, но половина из них смеялась и что-то угрожающе рычала на своем гортанном наречии. Аса возненавидел звуки орочьего гавкающего смеха до конца своих дней. Карен осторожно дотронулся до узкого плеча мальчика, который был их связным. Щенок выжил, и более того — Карен видел, что он внес свой вклад. Конечно, у него не было сил убить орка, но он довольно метко попадал камнями им в головы, что здорово дезориентировало чудовищ. Карен в какой-то момент подумал, что им конец. И пока Нашер скороговоркой посвящал Нивалля в рыцари, понимая, что от тронного командования осталось только три человека и пополнение критически необходимо, Карен пробирался к мальчику. Нивалль тоже был мальчиком, по сути, в свои-то восемнадцать лет, но он мог сражаться до конца. А этот со своей пращей не имел даже меча, на который мог бы упасть пузом, чтобы не остаться жилистым обедом для зеленокожих. Слава Тиру, это не понадобилось. Уж детоубийцей Карен еще не был. Тогда за спиной мальчика, смотревшего на идущего к нему рыцаря расширившимися от ужаса первого боя глазами, заалели далекие факелы. Подкрепления из Хайклиффа стремительно наступали по широкому тракту, связывающему Дозор Редфаллоу с Западной гаванью. Они смели те отряды орков, что успели занять эту дорогу, и присоединились к остаткам нашерских войск. Прибывшие три сотни человек решили дело. Теперь мальчик сидел, скрестив ноги, прямо посреди улицы и смотрел на ту половину деревни, которая догорала. Карен подбадривающе проговорил: — Твой наставник жив. Он в палатке лекарей. Ребенок кивнул, не отрываясь глядя на маленький скособоченный домишко из двух комнат, заросший бурьяном. Может, именно из-за травы и сорного плюща он разгорался медленно и нехотя. — Чей это дом? — Мой. Мальчик встал, бросив странный взгляд на церемонию, происходившую неподалеку: Нашер повторно посвящал Нивалля, теперь уже с чувством и расстановкой, со всем положенным торжеством и помпезностью в голосе. Делалось это для того, чтобы у сотен солдат вокруг них не возникло сомнения, что этот смазливый малец с золотыми кудряшками действительно имеет полное право ими командовать. А потом, отвернувшись от торжественной картины, мальчик устало ссутулил плечи и подхватил деревянное ведро. По-хорошему, Карену бы надо стоять рядом со своим подопечным, демонстрируя, как он рад принять Нивалля в ряды Девятки, и светиться от гордости. Махнув паре солдат, он велел позаботиться о домишке пацана, а также покормить его хорошенько. А сам вернулся к исполнению долга. Наутро обнаружилось, что одна из комнат домика выгорела, явив всем отсутствие обстановки внутри. Вход во вторую комнату мальчик завесил тряпкой, отгородившись от мира. Ну и неплохо. У некоторых его соседей дома сгорели полностью.