Как друзья

Рэю недавно исполнилось восемь лет, а он уже успел стать школьной знаменитостью. Учителя очень гордятся им. Ещё бы, на четвёртых подряд соревнованиях он занимает первое место! А Рэю обидно до слёз от того, что его соперник, чистокровный демон старше его на целый год, не продержался и минуты в их спарринге. Это нечестно, он ведь специально не использовал ни одного приёма, которые запомнил из своих снов! И он даже совсем не против был бы проиграть: разве это было бы не весело – найти настоящего противника, с которым не нужно сдерживать своих сил? Но ничего не получилось. Всего десяток ударов – и старшеклассник свалился. Рэй изо всех сил пытается гордиться своей победой. Мама так рада его успехам, почему бы не притвориться, что ему тоже совсем не грустно? А его соперник по соревнованиям не захотел даже разговаривать с ним. И Рэй не в обиде – наверное, ему тоже было бы непросто согласиться дружить с тем, кто так легко победил его в поединке… …А он согласился, пообещал стать другом тому, кто его убил… Рэю стыдно, но он не может не признаться хотя бы самому себе: он так, наверное, не сумел бы… Он очень старается не вспоминать свой сон – тот самый, один из самых страшных, после которого он до сих пор каждый раз просыпается в слезах, как маленький. Тот, где был солёный вкус чужой крови на губах и напряжённый от боли голос пронзённого его мечом демона. - Если тебе тоже доведётся переродиться через две тысячи лет… - Тогда – как друзья… - Да… Рэю всё чаще кажется, что он никогда не найдёт кого-то, кого сможет с чистой совестью назвать другом. Ведь друзья – это не те, кто сегодня с тобой играют, а завтра делают вид, что впервые тебя видят? Рэю всего восемь лет. И он ещё не отдаёт себе отчёт до конца, что просто ждёт рождения друга. А когда ждёшь кого-то настоящего, очень трудно согласиться дружить с мелочными, трусливыми, завистливыми… пусть даже больше дружить не с кем. А пока… Пока у него есть мама. И меч. Самый настоящий, демонический – приз в последнем состязании между его школой и обществом Рогносс. И ещё – сны. Он больше не боится их. Только жалеет, что приходят они нечасто – лишь когда он очень сильно устаёт или падает без сил от голода. А мама всегда пугается и расстраивается, когда он слишком выматывается на своих одиночных тренировках… *** Он стоял, напряжённо выпрямившись и держа ладонь на рукояти Эвансманы, и молча смотрел на приближающуюся фигуру. В груди стыл нехороший холодок. Сам тиран-владыка Тьмы почтил своим присутствием… Канон надеялся, что эта битва обойдётся без личного присутствия короля демонов. Это существо было единственным, против кого даже у него, практически бессмертного до тех пор, пока есть силы восстанавливать основы, не было ни малейшего шанса. Даже с Шином Реглией поединки имели элемент непредсказуемости: да, пусть скорее за счёт запасных жизней, чем из-за реального превосходства, но всё-таки… Против Аноса Волдигода, отчётливо понимал Канон, у него нет ни малейшего шанса. И на этот раз человеческие войска, которые приходили на помощь прежде, когда он оказывался на самом краю гибели, не смогут даже отвлечь на себя это чудовище. Войск, по сути, уже практически нет. Обескровленные отряды, спешно ретирующиеся под защиту магического купола Гейрадита – вот и всё, что осталось после сегодняшнего сражения от армии Азессиона. Канон глубоко вздохнул, заставляя умолкнуть тихий обречённый голос в собственном сознании, шепчущий, что надо отступать, отступать сейчас, пока ещё есть возможность… И, не обращая внимания на сжимающий сердце страх, шагнул навстречу врагу. - Стой, тиран-владыка Тьмы, - холодно приказал он. – Дальше ты не пройдёшь. И меч богов, духов и людей в его руке ярко сверкнул, разгоняя душный полумрак наполненного дымом воздуха. Демон, словно слова врага что-то для него значили, и впрямь остановился и с интересом взглянул на него. - Хочешь сказать, что помешаешь мне, герой Канон? Ты действительно веришь, что можешь одолеть меня? Канон не верил. Против этого чудовища, знал он, у него нет ни единого шанса. …Но люди в Гейрадите – верили. В него. В то, что он защитит их. В то, что он сумеет победить, не позволит демонам отнимать их жизни. Он не имел права обмануть их доверия. Канон медленно поднял Эвансману, становясь в боевую стойку. - Я остановлю тебя, - твёрдо, не позволяя своему голосу дрогнуть, произнёс он. И стиснул зубы, видя, как усмехнулся демон в ответ на его слова. Он не имел права проиграть. И отступить не мог. Сейчас он – единственный заслон между безжалостным королём демонов и беззащитной человеческой столицей. Даже погибнуть в бою у него права не было. Он должен был выжить и победить. Именно этого ждали от него люди в Гейрадите. Он молча шагнул вперёд, направляя клинок на противника. У короля демонов меча не было, но Канон не обманывался кажущейся беззащитностью врага. Это чудовище голыми руками способно было уничтожить целую армию. Даже священный меч Эвансмана и пожертвованные другими людьми дополнительные шесть основ лишь немного уравнивали шансы, давая возможность не быть стёртым с лица земли в первое же мгновение боя. - Похвальная смелость, - со смешком похвалил его Анос Волдигод. А потом вскинул руку – и Канон увидел, как над ладонью демона формируется сгусток тёмного огня. - «Джио Грэйс»! - А-а-а-а! Они ударили одновременно: тиран-владыка тьмы шаром адского пламени, и Канон сияющим мечом духов, богов и людей. Пылающая сфера распалась, рассечённая на сотни крошечных язычков пламени стремительными движениями лезвия. Но навстречу уже летел десяток новых снарядов. Канон вскинул меч, разрубая огненные шары; однако даже его скорости было недостаточно, чтобы успеть справиться со всеми. Страшный жар охватил его, и Канон задохнулся криком, оглушённый невыносимой мукой. Вскипела в жилах кровь. С треском лопнула одна из основ, задушенная в жадных языках пламени. Он с хрипом повалился на одно колено и, почти теряя сознание от боли, из последних сил ударил мечом, рассекая вражеские чары. - «Джирасудо»! – услышал он сквозь обморочный туман. И, понимая в отчаянии, что почти проиграл, хрипло выкрикнул, призывая последний свой козырь: - «Аск»! Чистый белый свет вспыхнул вокруг него, вливая в измученное тело надежды и мольбы сотен тысяч людей. Тысячи рук протянулись к изнемогающему сознанию. Упёрлись в спину, поддерживая его, помогая справиться со слабостью. Эхо тысяч голосов взорвалось в сознании, окликая, призывая, подбадривая… Умоляя. «Герой Канон!» «Канон, защити нас!» «Не дай Тьме сомкнуться над Азессионом!» «Вперёд, герой!» Почти угасшее исцеляющее заклинание вспыхнуло, подчиняясь влитой в него энергии. Отступила, смытая силой человеческой любви, рвущая тело боль, перестали дрожать ослабевшие руки. «Защити человечество, герой Канон!» Навстречу хлестнули ветвистые молнии вражеского заклинания, и он стремительно вскинул клинок, разрубая чужую магию. «Спаси нас!» Он не мог обмануть их надежд. Чёрная пронизанная молниями сфера сомкнулась вокруг него, и ярче солнца блеснуло лезвие Эвансманы, рассекая рвущиеся к его телу жгуты энергии. …Он никогда не считал себя героем. Героям не должен быть ведом страх – его же только он и вёл вперёд. Он не был ни безрассудно отважным, ни жадным до славы и битв, ни даже честолюбивым. Он не хотел сражаться. Однако дарованный богами святой меч Эвансмана выбрал его. Лишь его руке согласился подчиниться чудесный меч, способный уничтожить владыку Тьмы. И него не осталось выбора. Он должен был защитить людей. Он не был героем. Никогда. Но люди считали его таковым – и у него не было иного пути, кроме как идти вперёд, оправдывая их веру и даря им надежду на победу людей в этой войне. Он боялся смерти – но вновь увидеть, как умирают другие, боялся ещё больше. Его пугала боль, но даже агония уничтожаемых основ не могла сравниться с той мукой, что причинял вид мёртвых тел, не дождавшихся спасения. Он не мог смотреть, как умирают другие. Легче было погибнуть тысячу раз самому, любой, самой мучительной смертью, чем позволить расстаться с жизнью кому-либо ещё. Он не мог спасти всех... Но если в его силах защитить хоть кого-то – он будет делать это, пока остаётся хоть капля крови в жилах и хоть искра жизни в теле. Он рывком, пошатнувшись, поднялся на ноги и, не тратя больше ни мгновения, бросился вперёд, вскидывая меч. Оплетающие его чёрные разряды энергии бессильно рассеялись, изрубленные сияющей молнией Эвансманы. А Канон, не позволяя себе ни секунды сомнения, ударил вновь, метя открытую грудь врага. Успел увидеть слабое удивление на лице демона, почти успел поверить, что на этот раз стремительная атака достигнет, наконец, цели… И… - Ха-а-а-ах… Сокрушительный удар пронзил грудь. Страшная боль разорвала сознание, и он, задыхаясь, рухнул наземь. Меч, зазвенев, вывалился из ослабевшей ладони. Он попытался встать – и с хрипом повалился обратно, парализованный терзающий тело агонией. Король демонов с равнодушным видом отступил назад, держа на вытянутой руке сияющий шар вырванной из тела основы. - Тебе лучше сдаться, герой Канон, - холодно предложил он. В его бесстрастном голосе не слышалось ни злорадства, ни ненависти. Только сухое, полное уверенности в своей силе предостережение. Канон со стоном приподнялся на подламывающихся локтях, с трудом пытаясь разогнать кровавый туман перед глазами. Окутывающий его свет померк, вновь оставляя его один на один со слабостью и отчаянием: у него больше не было сил поддерживать «Аск». Невыносимая боль лишала разума, стирая последние остатки воли. - Ни… ког… да… - не слыша сам себя, на одном упрямстве прохрипел он, нащупывая непослушными пальцами меч. - Зря, - равнодушно резюмировал тиран-владыка Тьмы. Основа с едва слышным звоном хрустнула в кулаке демона, и Канон, захлебнувшись кровью, рухнул лицом вниз, корчась в агонии. Боль превышала все разумные пределы, норовя полностью погасить сознание. …Но если он погибнет сейчас – кто преградит путь этому чудовищу к Гейрадиту? Туман медленно отступал, отогнанный прочь вспыхнувшим в груди гневом и бессильным страхом: не успеть, вновь увидеть, как умирают те, кого обещал защитить… Он медленно сжал рукоять Эвансманы, усилием воли заставляя непослушные руки двигаться. Приподнялся, стискивая зубы и с едва удерживаясь на самом краешке меркнущего сознания. С глухим лязгом вошёл в оплавленную землю клинок священного меча. Канон, задыхаясь, опёрся на меч богов, духов и людей, как на обычный костыль. И, шатаясь, словно пьяный, медленно выпрямился, с ненавистью глядя на короля демонов.* На лице Аноса Волдигода отразилось лёгкое удивление. А потом – с отстранённым удивлением отметил Канон – что-то, похожее на уважение. - Ты действительно твёрд духом, герой Канон, - задумчиво проговорил он, пока Канон, сглатывая кровь, пытался собраться с силами для нового сражения. Усмехнулся. – Но пока что недостаточно силён, чтобы справиться со мной. Канон стиснул зубы. Он никогда не будет достаточно силён, чтобы убить это порождение тьмы. Никто не будет. Но у других нет священного меча, созданного, чтобы уничтожить тирана-владыку Тьмы. Анос Волдигод внимательно взглянул на него. Скривил губы в слабой улыбке, качая головой. - Продолжаешь упорствовать? Сколько же ещё раз я должен убить тебя сегодня, чтобы ты перестал питать пустые надежды одолеть меня? - Сколько бы… ни убил… Я всё равно не перестану… бороться с тобой! Взгляд демона стал задумчив. - Я мог бы уничтожить все твои основы, одну за другой, - неторопливо, словно размышляя, проговорил он. – Возможно, именно так мне и стоит поступить? Канон ощутил, как грудь сжимают холодные когти страха. Тирану-владыке Тьмы не составит труда осуществить свою угрозу – он понимал это так же хорошо, как и то, что не сможет справиться с этим существом, сколько бы ни вступал с ним в бой. До сих пор ему удавалось отступать прежде, чем будет уничтожена последняя из семи его основ… Сейчас ему больше, чем когда-либо, казалось, что Анос Волдигод сам позволял ему это, не желая добивать почти мёртвого противника. У него осталось ещё пять основ. Времени восстановить разрушенные ему не дадут; но и того, что есть, хватит, чтобы продержаться в бою хоть какое-то время. Он должен выстоять. Одна мысль о том, что придётся вновь вынести боль смерти, превращала мышцы в кисель. Он никогда не был храбрецом… Канон криво, через силу скривил губы и презрительно выплюнул, стараясь, чтобы в голос не проникла даже тень рвущего его на части страха: - Попробуй… если сможешь! И, с усилием выпрямившись, хрипло выкрикнул: - «Аск»! - Глупец, - почти с сочувствием усмехнулся король демонов. И вскинул вверх правую руку. – «Джирасудо»! *** - Опять победил на соревновании? – мама буквально сияет, на её губах расцветает радостная, полная гордости за него улыбка. Рэй изо всех сил старается делать вид, что рад тоже. Получается не то чтобы особо хорошо. А мама садится рядом на корточки, ласково взъерошивает ему волосы. - Ты такой сильный, Рэй!.. Он молчит, опустив голову и пряча глаза за отросшей чёлкой. Он очень хочет, чтобы мама была счастлива. Но больше не может сдерживаться. - Разве быть сильным – так хорошо? – едва слышно шепчет он, внутренне сжимаясь от глухой, вымораживающей душу тоски. Что толку с его силы, если из-за неё ему приходится всегда быть одному? Глаза щиплет от подступающих слёз; он с трудом сдерживается, чтобы не разреветься, как маленький. Мамина рука растеряно замирает на его макушке. Даже не глядя на маму, он видит, как гаснет сейчас её улыбка. Рэй не хочет расстраивать маму. …Но, кажется, уже расстроил. - Если бы я был немного слабее, я бы мог не сдерживаться и вволю махать мечом… - не поднимая головы, глухо жалуется он. И молча сглатывает упрямые злые слёзы, не желая огорчать маму ещё больше. Уже которую ночь подряд ему снится выжженное войной плоскогорье и задумчивая, странная улыбка на лице стоящего напротив него с поднятой для заклинания рукой демона. …Почти такая улыбка гасла на его окровавленных губах, когда меч Канона – его меч – пронзил ему грудь. «- Если тебе тоже доведётся переродиться через две тысячи лет… - Тогда – как друзья! - Да…» Разве проиграть более сильному противнику – такой позор? Разве боль поражения стоит того, чтобы оттолкнуть протянутую в жесте дружбы руку?..