Преданность

Подготовка к собранию бессмертных была уже почти завершена. Шэнь выбрал для участия самых живучих и умеющих хорошо маскировать своё присутствие учеников. И, конечно же, главного «героя», чтобы он таки, наконец, свалил в эту чёртову бездну, не мешая планам Шэня. А также Мин Фаня, чтобы тот мог проявить себя. И Цзю убедился, что не зря тратил на него время и силы. Конечно, особо впечатляющих результатов сразу Шэнь не ждёт, парню нужен опыт, но, по крайней мере, теперь он не опозорит свой пик и Цинцю. А обогнать главного героя можно только в могиле. В отличие от Фаня, что тем временем занимался по своей программе, Нин брала уроки у Шэня в другом. Так как Цзю не уверен, что ждёт Инъин в этой жизни, то решил заранее её предостеречь и обучить чему может. Например, ядам. Их разновидностям, умению определить, отравлены ли еда, напитки, благовония, одежда и прочее. Какие на вид обычные и безвредные вещи (помада и курильница, например) в сочетании вступают в химическую реакцию и становятся опасными, а также нестандартным способам незаметно избавиться от яда (НЕ па-па-па), другим ядом, например. Чем или Кем можно заменить недостающие ингредиенты к ним и прочее… Теперь пик учёных может похвастаться уже двумя специалистами по ядам, правда, об этом никто не распостраняется и Цзю тщательно следит, чтобы об этом не знал и Бинхэ. Сама Нин Инъин дулась, что не может похвастаться перед всеми своим мастерством и новыми умениями. Что ж, пусть будет сюрприз… для будущих врагов малышки Нин. Также уроки по самозащите: «в выживании важно не благородство, а эффективность — бей в… кхм, в слабые места бей» Раньше Цинцю… раньше Цзю пытался максимально увести всю грязь этого мира от малышки Нин. Раньше. Теперь Цинцю не будет настолько наивен. Бесполезно отгонять рыбу от рыболова, проще научить её вылавливать этих рыбок и потрошить. Инъин мало кто воспринимает серьёзно, пусть это будет её силой. Цзю научит её уничтожать своих врагов тайно, при этом оставаясь для других невинным белым лотосом. Коим она уже давно не является. *** Перед отправлением Цинцю направился в бордель, повидаться и предупредить, что его не будет долгое время и, скорее всего, в будущем редко будет к ним заглядывать. Кошмары уже не так его мучили, как недовольный взгляд Лю Цингэ. Тем более что острой необходимости в чужом тепле последнее время не было, а дел и планов слишком много. Цзю ни за что не признается, что ощущение присутствия Лю Цингэ поблизости позволяло ему спать спокойно, не мучаясь кошмарами. Но Цзю считал себя обязанным хотя бы предупредить, отдохнуть морально перед отъездом. Слишком часто он нервничал в последнее время. Эти симптомы, предшествующие искажению, совсем его не успокаивали. Сидя в спокойной и уютной атмосфере он почувствовал себя лучше. Как-то сразу забылись все проблемы, опасения. Можно было просто расслабиться ненадолго, слушая музыку и разговоры. Вот только… Цзю был зачарован атмосферой, в мыслях находясь уже далеко, поэтому не сразу обратил внимание на то, что он ест. И только когда горло обожгло, до него дошло. … Цю Цзяньло ненавидел, когда Хайтан позволяла жалкому отребью сидеть с ними за одним столом. Но увы, тогда, когда Цзю был провозглашен женихом Хайтан, у него не было достойных аргументов, чтобы убедить сестру вышвырнуть того из-за стола. Зато у него были другие возможности. Каждый раз, когда они обедали — это была ещё одна пытка для Цзю. Цзяньло любил наблюдать, как тому приходилось есть всё, что приносили, и скрывать то, насколько ему больно и отвратительно. Как ему иногда приходилось сглатывать кровь вместе с «пищей». Всегда, что бы ни была за еда, будь то суп, рис, там всегда было ненормально много специй, каждое блюдо и напитки. Со стороны это казалось вполне обычным ужином, пока не попробуешь. За столом Цю еда всегда выглядела красиво, но вот внешний вид не всегда соответствовал содержанию. Прямо как сами Цю. Попав в тот дом, он был вынужден так же выпрашивать или воровать еду, как когда был на улице, но при этом, если раньше была возможность защищаться и отвечать, в крайнем случае, убежать. То в доме Цю ему приходилось есть гадкую мерзость, которую потом его желудок отторгал, или хуже, когда нет. Тогда он проводил бессонные ночи из-за боли в животе, чтобы утром получать побои за украденные остатки нормальной еды, и при этом не имея права даже защищаться, терпя несправедливость день за днём, как нескончаемый кошмар. После лет, проведённых там, Сяо Цзю не мог есть пищу, в которой было хоть немного специй. Поэтому однажды, ещё до лихорадки, когда Шэнь решился попробовать еду Ло Бинхэ (после тщательных проверок на яд, проклятия, афродизиаки и ещё чёрт знает на что), его тошнило довольно долго от вида любой еды. Это напомнило ему о днях в доме Цю. Весь зверёныш ему напоминал об этом одним лишь своим видом. После того раза Цзю не осмеливался есть еду, предлагаемую ему другими, ровно до лихорадки… До его попадания в другой мир, где еда без приправ была скорее исключением, чем нормой. В каком-то смысле, раньше еда пика Цин Цзин была тем, с чем Цзю никогда не спорил. Хотя, если бы хоть иногда готовили что-то сладкое… было бы неплохо. … Так уж вышло, что новенькие девушки не знали о его «нелюбви к острой и сильно приправленной пище». И чтобы как-то перебить вкус он схватил первый попавшийся напиток. Алкоголь — понял Шэнь и четырхнулся про себя, но, подумав о дне, который его ждёт, допил. «Крепкий», — недовольно заметил Цинцю, вставая и направляясь обратно. Почему мне так не везёт? А, ну да — я же злодей, закон жанра. … Да и всего одна кружка… глубокая, но… откуда у них вообще такие кружки? Где нормальные пиалы для саке? Почему кружка… как на Ань Дин? «Ладно, не важно… не сейчас» Цинцю раскрыл веер, нагоняя прохладу на разгоревшиеся щёки, до рассвета оставалось всего ничего. Ему надо спешить. Хорошо, что алкоголь на него не сильно действует, и он всегда может сохранять отстраненный спокойный возвышенный вид… Вроде бы… «…» *** Утром избранная дюжина адептов хребта ЦанЦюн отбыла на собрание Союза бессмертных. На сей раз оно должно было состояться в покрытом дремучим лесом ущелье Цзюэди. Находясь впереди конной провести, Шэнь Цинцю чувствовал себя зажатым со всех сторон. По бокам от него за каким-то хреном помимо Юэ Цинъюаня ехал Лю Цингэ, причем очень близко, почти что руку протяни и его заденешь. Шан Цинхуа же вместо своего места плёлся где-то позади, не отсвечивая. Но его нервозность чувствовалась и на таком расстоянии. Чёртов предатель. Поездка обещала занять много времени, и Цзю было скучно. К тому же… Цзю был не из тех, на кого алкоголь действует сразу… А сейчас прошло уже достаточно времени, хоть он выпил совсем немного, так что эффекта будет мало, но… Лю Цингэ направляя коня ближе к Цинцю. Цзю же уставился на него в ответ. — … — … «Только руку протяни, да?» На Шэня нашло озорство. Он решил не отказывать себе в удовольствии немного пошалить и пока все отвлеклись, ничего не говоря, протянул руку и заправил таки эту манящую прядь Лю за ухо. В ту же секунду лицо бога войны покраснело так, будто сейчас пар из ушей пойдёт. — Ч-что… — Там был листочек. — Оправдался Цзю с каменным лицом, говоря это скорее для других случайных зрителей, чем для бога войны, для которого специально не скрывал веселье в глазах. Которое, Цзю был уверен, Лю мог рассмотреть с такого расстояния. Также Цингэ рассмотрел слегка заалевшие щёки Цинцю, игривые полумесяцы глаз, прикрытые веером длинных чёрных ресниц, как и насмешливо приподнятые уголки манящих губ. Позади них кто-то свалился с коня, но они не обратили на это внимание, смотря друг на друга. Глаза одного смеялись, другой был заворожен и одновременно смущен. И если бы не покашливание Юэ, кто знает, чем бы это закончилось. Юэ Цинъюань продолжил мягко улыбаться, но в глазах этой спокойной улыбки уже не было. От него будто волнами исходило недовольство. Цзю обернулся к нему и недовольства как и не было, тот снова смотрел на него со своей вечно приклеенной улыбкой с какой-то долькой мольбы и надежды непонятно на что, а Цзю отвернулся. Задумавшись, Цзю вспомнил, как приятно было дразнить Лю Цингэ, поэтому решил повторить. «Сам виноват, что решил ехать рядом со мной», — решил лорд Цин Цзин. Шэнь наигранно мечтательно вздохнул, даже веер опустил, показывая, что всё его внимание занимает «прекрасный лик Лю»: — Тааак прекрасен, что глаз не оторвать~, — растягивая слова и играя интонациями произнёс Шэнь. Но на этом возможности лица Цинцю выражать эмоции пали смертью храбрых, выказывая лишь хищное веселье, вместо желаемого результата. Но Цзю был доволен произведённым эффектом, хоть ему и не понять реакцию Цингэ, но… «Это так забавно». Лю Цингэ же стал ещё краснее, хотя казалось, куда уж больше. — Т-ты! — выкрикнул, не выдержав, чуть не свалившийся с лошади бог войны. Цинцю лишь усмехнулся и обогнал того, а Юэ Цинъюань лишь неодобрительно покачал головой и вздохнул, при этом холодно смотря на Лю-шиди. Что-то тёмное промелькнуло в этом взгляде, но потонуло в вечной вежливо-извиняющейся улыбке сразу, как только на него опять, подозрительно прищурившись, обернулся Цзю. Но надо же было случиться, что именно эти слова достигли ушей Ло Бинхэ. Лицо юноши моментально потемнело. Скрип зубов Ло Бинхэ был достаточно громким, а выражение его лица достаточно неконтролируемым, чтобы отпугнуть рядом находящихся учеников. Разумеется, Цинцю заметил изменения настроения ученика. Не зная, что с тем не так, но всё равно радуясь какой-то неудаче главного героя, как ни в чём не бывало, вернулся к созерцанию «лица Лю-шиди», подразнивая того всю оставшуюся дорогу, чувствуя себя при этом великолепно, издеваясь над своим вторым бывшим раздражителем. И игнорируя убийственный взгляд первого. А Ло Бинхэ хотел убивать. Жестоко, долго и с чувством! — рычало его сознание. Всех. На. Кого. Посмотрит. Учитель. Всех, кому он улыбнётся. И даже удостоит… Как учитель мог сказать такое о нём? Почему не о Бинхэ? Сердце Ло Бинхэ, при виде того, как учитель заигрывает с Лю Цингэ, сжалось, будто готовое разорваться. «Ах, так прекрасен, что глаза не оторвать?» — кипятился он. — А на этого Ло учитель даже внимание перестал обращать! Почему он, а не я? Почему? Вот если бы только обратил, только бы посмотрел в его сторону, то заметил бы, что этот ученик уже давно может посоперничать красотой с Лю!.. С любым из Лю! «Подожди, учитель. Я вырасту и стану ещё красивее, и тогда вы будете смотреть только на меня!» «Не могут же они быть такими же красивыми, как я?» «Я не разочарую вас, учитель!» Минуло уже почти полдня, а Шэнь так и продолжил «издеваться» над Лю, лишь изредка отвечая, почему-то будто… нервному? Юэ Цинъюаню. Что постоянно пытается вставить какой-нибудь комментарий или предложение, чем сбивает весь настрой, беся своим вмешательством. «Ну вот что ему не сидится спокойно? Не видишь, я занят?» … Украдкой обернувшись, Ло Бинхэ убедился, что учитель не только не сменил объект интереса, но и воззрился на Лю с таким видом, словно и мира вокруг них и не существует, а все люди лишь фон и надоедливый шум. На лицо Ло набежала тень, грудь стеснило, а зубы сами собой со скрипом сжались. Совладав с собой чудовищным усилием воли, юноша, как ни в чём не бывало, рассмеялся, подгоняя лошадь, чтобы незаметно увлечь за собой Лю Минъянь, надеясь, что та отвлечёт внимание брата на себя, а учитель, наконец, обратит внимание на этого Ло. Но воркующая парочка даже не обратила ни них внимания. А Лю Минъянь вместо помощи начала что-то быстро черкать в черновике, который как по волшебству возник у неё в руке. И то, что они ехали на лошадях, её не смущало. Будучи не в состоянии это выносить, Ло Бинхэ подхлестнул лошадь кнутом, сравнявшись учителем, и одарил его лёгкой улыбкой: — Учителю что-нибудь нужно? На что Цзю лишь холодно посмотрел на Ло так, что и говорить ничего не понадобилось, невысказанное "пошёл вон» так читалось в мимолётном взгляде, прежде чем Цзю опять отвернулся к убегающему Лю Цингэ. «Тупой зверёныш, не порть веселье», — огрызнулся про себя Цзю и снова подогнал лошадь за спешащим скрыться куда подальше «богом войны». Но, увы и ах, а ехать им всем в одном направлении, так что побег бога войны не удался. — Ах, шиди, не уходи так быстро, иначе этот Шэнь… может… затосковать по Цингэ~. — в этот момент Шэнь был так увлечён процессом, что уже не следил, когда перешёл за рамки игры, но, кажется, другим хватило и первой его фразы, чтобы войти в шоковое состояние и так из него не выйти, уже не обращая внимание на таки мелочи. Конечно, потом, вспоминая свои действия, Цзю посетит желание избавиться от свидетелей любым возможным способом. От стирания памяти до способа объяснить логически такое количество трупов, но сейчас его слишком завлекла атмосфера озорства, чтобы обращать на это внимание. К тому же… Были вещи поинтереснее. «Страйк!» — победно возликовал про себя Цинцю, когда веер Цзю заехал по убегающему и свалившемуся с лошади Лю. «Да, вот это тоска была бы, без такого то зрелища», — спрятав улыбку за веером, ликовал про себя Цинцю. Шэнь не мог знать, что в тот момент, когда его губы тронула улыбка, множество глаз застыло именно на ней, даже не обращая на падение бога войны никакого внимания, ибо прямо перед ними происходило более невероятное. — Учитель улыбается! — пискнул один из учеников. — Тише ты. — Тут же закрыл ему рот другой. Бинхэ бы зло зыркнул на них за возможность созерцать радость учителя, но был слишком впечатлён сам, чтобы суметь оторвать взгляд от лица Шэнь Цинцю. Даже больше не обращая внимание на действия Лю Цингэ. Из-за ситуации, разворачивающейся у Цинцю на глазах, он не особо уделял внимание шепоткам учеников, больше заинтригованный разворачивающийся перед ним картиной. А посмотреть было на что. «Какая умилительная сцена», — подумал Цинцю. — «Если бы знал, что падая, Цингэ вместо того, чтобы применить Ци и быстро исправить ситуацию, зачем-то схватит рядом снующего и пытающегося «ненавязчиво» влезть между ними зверёныша — всегда бы так делал». Шэнь и мечтать не мог, что однажды собственными глазами узрит прекраснейшую сцену: идиот-герой и бог войны валяются в грязи из-за падения с коня, и всё это — его, «злодея», заслуга. При этом обвинить его не в чем, не он их же столкнул. А веер выскользнул… Наверное, тут должен быть злодейский смех, подумал Цзю. Но решил ограничиться лёгкими насмешками и подколами, тем более бог войны до сих пор сидел в грязи… на зверёныше. Держа того в захвате. «Не знаю, зачем, но продолжайте», — решил Шэнь. «Не отвлекайтесь», — добавил про себя, открывая веер и пряча за ним лицо, когда эти двое продолжили находиться в этой нелепой позе и пялиться на него, как будто загипнотизированные. Юэ опять лишь вздохнул, ожидая, пока краска сойдёт с лица и шиди вновь поднимется на коня, чтобы они уже продолжили путь… Как давно он не видел искренне улыбающегося и смеющегося Сяо Цзю. — Грустно улыбнулся глава школы, но затем его лицо потемнело. Цинцю улыбался не из-за него.