Удача

Сознание возвращалось болезненно. Висок пульсировал, а шея в районе пореза больно стягивалась корочкой запекшейся крови и саднила. Долгое время я пыталась просто проморгаться, прогоняя темные круги перед глазами, а потом, когда стало чуть чуть по легче, я поняла, что нахожусь в каком-то темном помещении. И привязана к какому-то широкому столбу. Из-за этого не получалось толком оглядеться, и без того плохая видимость становилась почти нулевой. Ведь что толку смотреть в стену. Но пересиливая себя, со скоростью улитки, все же смогла разглядеть убранство помещения. Комната, как оказалось, была не особо большой, а столб, к которому я была привязана, уходил в потолок и находился почти в углу комнаты, что заставляло сомневаться в том, что он опорный. Скорее, для таких, как она. Пол был из какого темного дерева и явно добротно сделан, потому как определить, новый он, или нет, не представлялось возможным. Но одно сказать по нему можно было: я явно не в дешевой таверне. Пол был практически литой. Еще немного повернувшись, краем глаза смогла уловить очертания двери. Но и кусочка рамы хватило, чтобы понять, что такую громадину она не выбьет даже в своих самых отчаянных мечтах. Кожа на руках болела все сильней. В последний раз попыталась оглянуться как можно лучше, и заметила, что слева от двери стоит сундук. И стоял он таким образом, что, по сути, мешал открыть дверь так, чтобы она ударилась о стену. Больше мучить себя не стала. Развернулась обратно к стене и стала думать, как освободиться или хотя бы ослабить путы. Любимые ручки стали уже неметь, когда я наконец смогла нащупать, что привязали туго, но халтурно. Немного расслабив кончиками пальцев веревки, уже пальцами я продолжила это дело. Стало ощутимо легче, хотя целую кожу на руках это уже не вернёт. Теперь же, когда осматриваться ничего не мешало, я заметила стол. Большой такой, явно рабочий, и с кучей бумаг на нем. Также на нем угадывался силуэт не то статуэтки, не то подсвечника. При всем своём размере, стол в полумраке комнаты был на диво неприметен. Как и крепко сбитый стул рядом с ним. Больше ничего углядеть не удалось, слишком темно. Оставалось разглядывать потолок. «Не похоже, чтобы это была крыша» — мрачно подумалось мне. А мрачно потому, что при подобной планировке я могла вполне оказаться и в подвале, обустроенном как кабинет. И тогда шансы убежать становятся ещё меньше. Тут я ощутила холодок. «А вдруг это специальная комната для пыток?!» — В ужасе воскликнула про себя, теперь уже панически пытаясь разглядеть орудия для пыток или дверь в комнату с ними же. «Что я могла успеть такого сделать, что меня закинули к маньяку в логово?! Я же всего лишь второстепенный персонаж, который послужил балластом для друга и тёмных личностей. Ладно, я также наступила на ногу главному в их шайке (?). Но не замучить же меня за это до смерти?! Хотя, может тот хлыщ и злопамятный, вон как меня привязали!» — Начала делать дыхательную гимнастику для успокоения. Вдох. Выдох. И ещё раз. -"С другой стороны, а кто я такая, чтобы меня не пустили на фарш без предисловия? Я же не вхожу в состав главных героев, никто не обязан дожидаться, пока я очнусь, чтобы поведать свой план, как и чем меня хотят пошинковать." Гимнастика из тик тока сделала свое дело, и мне действительно стало легче. Появилась даже маленькая надежда выкрутиться из этой ситуации. … Скрипнула тяжёлая дверь и в комнату кто то зашёл. Смысла делать вид, что я в отключке, не было, так как принять то же положение было сродни пыткам до их официального начала. Поэтому повернулась, чтобы разглядеть вошедшего. И тут надежда выкрутиться сдулась. Вместе с вошедшим в комнату проник и свет, что позволило осмотреть того с ног до головы. Это был мужчина, про которых говорят: «медведь», и опасливо косятся. А особо впечатлительные ещё и крестятся. Гротескное лицо. Слишком тяжёлая челюсть, как у добермана, острые скулы, глубоко посаженные глаза, грубый подбородок, но, на удивление, нереально густые тёмные брови и такая же нереально роскошная небольшая борода насыщенно черного цвета. Вот только вид портили глаза. Сердце ухнуло куда то вниз от страху, стоило на секунду пересечься взглядами. Непонятно, чёрные, или карие, в общем, просто тёмные глаза в обрамлении мимических морщин, причём явно не от улыбок, смотрели куда то глубоко в душу. Еще в начале взглядом мужчина показывал, кто он есть, и что с этим надо считаться. На щеке у него был длинный шрам, ещё красноватый, вздутый. Вроде, с левой стороны. Пожалуй, именно в момент, когда я осматривала фигуру этого медведя в целом, моё истерическое настроение пропало окончательно. Мужчина был низким. Реально низким. Или мы с Кеном были просто шпалами, не знаю, но факт оставался фактом, если поставить меня (а я уже немного ниже Кена!) рядом с ним, то я буду примерно на голову выше его. Однако, мужик был как три меня в ширину, и с мощными, явно накаченными плечами и такими же ногами. Да и здоровенные кулаки для переговоров одним своим видом душили шуточки о «низких» намёках ещё в зародыше. На весь осмотр ушло от силы пару секунд. А медведь явно не был намерен демонстративно позировать мне, чтобы я разглядела, насколько он страшен и грозен во всем своём злодейском великолепии, поэтому просто, даже буднично, проследовал к столу, даже не кинув взгляд в мою сторону. Видимо тех секунд ему тоже хватило. Заскрипел ящик стола, а затем раздался чирк от спички. В комнате стало светлей. И это оказался действительно просто кабинет. Единственное, шкаф в самом тёмном углу все ещё вызывал подозрения (а вдруг потайной ход), однако тёмная личность, которая преспокойно отодвинула стул и села за стол, интересовала меня больше. Ха, будто бы мужик мог от этого исчезнуть. Зашелестели бумаги, заскрипело по ней перо. … И… Все? «А, чё, а, в смысле. Я же, вроде, заложник?» — невидяще уставилась на мужчину, не фокусируя ни на чем взгляд. — «А как же мини-экскурс, в какой же я клоаке, и что я, должна делать, чтобы меня, может быть, умертвили максимально безболезненно способом? Где? Где моё все? Или, типа, я настолько второстепенный персонаж, что я словно призрак для окружающих?» — задумчиво нахмурилась, -» тогда, может и свинтить получится?» Подождала. Ещё немного Подождала. И ещё немного. И наконец, решилась шевельнуться, как если бы я прям щас встану и убегу. Медведь замер и напрягся. А об столб от неожиданности вписалась я. Голова, которая уже почти не болела, отдалась резкой болью и головокружением, заставив глухо охнуть сползти на пол. Мужчина же, вроде даже вздохнул громче и тяжелей обычного. А потом продолжил заниматься бумажной волокитой. Какое то время я пыталась просто прийти в себя, не то, чтобы собрать мозги в кучу, и придумать план побега. Ко всему этому добавился желудок. Он утробно заурчал, подсказывая, что в отключке я была дольше, чем пара часов. Однако из-за головокружения также и сильно тошнило. В итоге получилась ядерная смесь, которая полностью лишала меня свободы действий. Чтобы не терпеть это все, хотелось банально упасть в обморок. Или помочь себе, посильней ударившись об столб. Чтоб наверняка. И разумеется, никому не было дела до страданий какого-то второстепенного персонажа. Даже этот мучитель (именно так) не обратил внимания на меня. Абсолютный игнор. Ни раздражения, ни гнева, ни угроз, ни-че-го. Будто пустое место. Даже если прям щас откинусь у него в кабинете, он и бровью не поведёт. Оставалось только принять как можно более удобное положение, и попытаться расслабиться. … Неизвестно, сколько прошло времени, однако, моё терпение оправдало себя: медведь наконец отложил перо, сгреб в охапку стопку бумаг и вышел из комнаты. Щелчка закрываемой двери я так и не услышала. Могу с уверенностью сказать, что в прошлой жизни я была атеистом, да и в этой тоже. Однако за последний день я успела уверовать во всех богов, которых вспомнила. Даже в таких фантастических, как боги миров манг. И уж не знаю: то-ли услышали меня, то-ли меня просто надоело слушать, но кто то свыше ниспослал мне относительно хорошее самочувствие. Для надёжности прождала ещё немного времени (вдруг мучитель забыл что-то, и вернётся за этим. Вот же неловкая ситуация тогда будет) и окончательно освободила себя от веревок. Ещё какое-то время мне понадобилось, чтобы просто встать и не упасть. Тело затекло так, что даже обняв столб руками не получалось толком устоять. Однако страх за жизнь был сильнее слабости, и я с грацией мешка с картошкой поковыляла к двери. Сердце сделало кульбит, когда я, чтобы набраться сил, навалилась на дверь, а та с тихим скрипом внезапно начала открываться. С трудом остановив дверь от удара о стену (уверена, шум был бы ещё тот), я, наконец, вышла из комнаты, и, как и любой добропорядочный беглец, прикрыла ту за собой. Но запирать не стала, все же, не настолько было велико моё желание вести себя воспитанно и вежливо. Да и вряд-ли бы это оценили. За дверью оказался коридор с парочкой комнат и широкой лестницей наверх. Темно не было — на стенах в отдалении друг от друга горели факела. Но даже с наличием освещения от огня, в коридоре было зябко. Прохлада на грани с холодом. И хоть моя одежда уже не была мокрой, летняя рубаха с рукавами по локоть и повязка на груди не могли согреть полностью. Кажется, дрожь теперь накатывала не только из-за страха. Идею заглядывать в комнаты я отбросила: это только главные герои хоррора могут открывать двери в пустом коридоре и натыкаться лишь на такие же пустые комнаты. В реальности же я сомневаюсь, что у наёмников есть столько денег, чтобы так беспечно тратить их на бесполезную территорию. Я скорее поверю, что пустыми будут лишь складские помещения, да и то, лишь временно. Кому то да обязательно понадобиться что то взять или спрятаться на складе от нежеланной работы. Вот примерно в таком русле текли мои мысли, пока я шла к лестнице, старательно обходя освещенные факелами места. Чтобы если одна из дверей откроется, у меня было бы хотя-бы пару секунд на то, чтобы сориентироваться. Лестница вела наверх и вниз. Вниз, ясное дело, нельзя было, поэтому только вверх. И я все ещё прислушивалась к каждому шороху. В какой то момент мне от страху даже показалось, что мои шаги раздвоились, но, как оказалось, я просто зря себя накрутила. (надеюсь) Чем выше я подымалась, тем теплее и светлее становилось. Вскоре я услышала голоса. Схватилась за сердце, но вовремя опознала в голосах звуки таверны, и слегка успокоилась. Конец лестницы упирался в стену, поэтому вполне реально было не встретиться с источниками звуков таверны лоб в лоб. Встав на четвереньки, и аккуратно выглянув из-за перил, я поняла, что нахожусь теперь на втором этаже. Кажется, моя фантазия сыграла со мной злую шутку и я была не в подземном помещении, а на первом этаже. Просто без окон и отопления, да. Или я действительно сейчас на втором этаже после подвала, а само здание проектировал какой то больной на голову человек. По классике жанра, внизу я увидела небольшую компашку алконавтов, что распевали похабные песенки, шутили несмешные шутки и буквально почти хрипли из-за них от смеха, а также были в шаге от того, чтобы не пуститься в весёлое путешествие, после которого непременно по городу среди мужиков гуляли бы слухи о сумасшедших, переплывших на путанах реку.* Второй этаж не представлял из себя ничего особенного. Скорее, это был балкон в здании. Не помню, как это называется, но планировка такая, что на втором этаже лишь лестница, комнаты две-три, длинный деревянный помост с периллами, а все остальное — пространство для зала на первом этаже. Приглядевшись, я приметила одного из тех, кто нас с Кеном поймал. Это оказался тот самый мужик, который съездил мне по голове. И тут словно что-то щелкнуло. А потом схватилась за голову: — «Меня же вместе с Кеном похитили! Или Кена со мной? Ай, неважно, он же должен быть где то тут, а я собралась дать деру без него! Дырявая голова! И так тупила страшно, так теперь ещё и последние мозги выбили!» — Еле удержалась от того, чтобы пристукнуть себя по голове. И так уже пристукнули, мало ли, вдруг не только память пришибли. Я в клоаке. Вполне возможно, что Кена тоже привязали подобно мне. В комнате и к столбу. Тихо рыкнула от досады. Надо было все-таки заглядывать в комнаты. Вдруг нашла бы его. Тут снизу послышался звук чего то упавшего. Один из пьяниц, решив потанцевать на столе, грохнулся с него на спину, чтобы затем, вместе со своими собутыльниками, задохнуться в диком хохоте. Я напряженно выдохнула. Смысла идти назад нет. Слишком рискованно. Мне и так безумно повезло, что я ни на кого не наткнулась, не думаю, что и на второй раз моей удачи хватит, чтобы избежать столкновения в абсолютно пустом коридоре. Остаётся только идти дальше, обыскивать все комнаты, и надеяться, что Кен, как приоритетная добыча, находится в более комфортабельных условиях, то есть где то рядом, а не как я, в неотопляемом месте для отбывания наказаний за косяки. На том и порешила. Но одно дело порешать, другое дело- придумать, как воплотить решение в реальность. Как никак, я нахожусь на вражеской территории, не зная ни планировки и размера здания, ни количество предполагаемых врагов, ни где они дислоцируются. Та троица пьянчуг не в счёт, этих то хоть можно обойти незамеченным. Однако, раз они упиваются в хлам, значит, есть кому их заменить. Не думаю, что начальник похитителей военно образованного дворянина позволил бы им такую вольность, если бы это могло сказаться на успехе дела. Поэтому стоит бояться даже стен… С сомнением покосилась на закрытую дверь, к которой я доползла практически по полу. Стоило бы начать с неё, однако это вполне может оказаться дверь в кабинет этого самого начальника. Прижалась ухом к двери. Тихо. Вроде. Отползла за дверь, чтобы в случае, если она откроется, не получить по лбу. Одним глазом следила, чтобы тем мужикам не взбрело в голову пойти на второй этаж, прямо ко мне, а другим пыталась придумать, рисковать шкурой, или нет. Тьфу, то есть, следила за дверью. Всё же подумав, решилась открыть её, ибо чтобы проскочить пьяниц, придётся минимум несколько метров провести у них на виду. А я не настолько бесстрашная, что бы вытворять подобное. Это в прошлой жизни, играя в игры со стелс составляющей, я могла бесстрашно воровать с человека одежду, стоя у него за спиной, а сейчас, боюсь, не выдержу, и позорно свалюсь в обморок от страха и напряжения. Аки кисейная барышня. А быть девушкой в беде мне сейчас никак нельзя. Сначала нужно спасти почти благородного рыцаря, а потом уж можно будет и попасть в беду. Дверь открывалась наружу. Поэтому предстояло как можно быстро открыть её, и проскочить внутрь, пока кто то их алконавтов не решил посмотреть наверх. Прислушалась к двери ещё раз — тихо. — «Ну… Поехали» — глубоко выдохнула, и резким движением немного приоткрыла дверь — так, чтобы не застрять в проёме, и юркнула внутрь. Потеряла равновесие, но дверью не хлопнула. Дикое облегчение заполонило душу. За дверью было пусто. Однако предположение, что это кабинет, оказалось ложным. — Это скорее приёмная, нежели коридор, — тихо прошептала я, на карачках ползя к ближайшей стене. — но это ещё страшней. Я мрачнела все больше и больше. Мысль о том, что я бы сейчас ввалилась кому нибудь в кабинет, страшила все меньше. Ведь теперь тем более не скажешь, какого точно размера это здание. Обширный подвал, зал на два этажа, а теперь ещё и коридор, сворачивающий в две стороны. С такой планировкой это вполне может оказаться чье нибудь загородное поместье. Какого нибудь мелкого дворянина, предки которого когда то выслужились на целый участок земли, а их потомок, обеднев, готов сдавать его за гроши даже мутным типам. Тогда это ещё большая яма. Одно дело, рваться на волю из неблагоприятных районов города, а другое, сбегать из загородного поместья. А учитывая местный ландшафт и то, что я ещё не валюсь от голода, нас не успели далеко увезти. Но это не упрощает дело — на многие километры вокруг города лишь равнина, пеньки от вырубленных лесов, да небольшие холмы. И что же, как полевые кролики, в траве прятаться? Мысль, что я смоюсь без Кена, я даже не рассматривала. Я, может, и не до конца понимаю, что церемониться со мной никто не будет и в третий раз я глаза в новой жизни не открою, но… Взять и бросить тоже не могу. Плевать, геройство, не геройство, он же мне не чужой. Если бы был левым Петей из переулочка, я бы ещё подумала. Но он свой, а своих я не бросаю. Всё также на карачках доползла до развилки в коридоре. Шумоизоляция этого здания просто поражала наповал, потому как стоило закрыть дверь и отойти всего на каких то метра три, как звук орущих пьяных мужиков сменился на звенящую тишину. И не просто тишину, а на зловещую тишину. Даже звук собственного сердца, казалось, был слышен на весь коридор. — Лево или право, — тихо бормотала я, тем самым кое как отвлекая себя от паники на фоне тишины. — Так, на лево я не хожу, потому что я слишком ценю свою честь. Остаётся право. — Подозрительно выглянула в эту сторону. — С другой стороны, я ещё не выросла, чтобы ходить налево, поэтому право можно и не выбирать. — Тогда, — сказала я чуть громче, чем должна была, а затем шикнула на саму себя, — идём налево! Про такие случаи, как у меня, говорят: «едет крыша неспеша, тихо шифером шурша». Сама с собой разговариваю, себя же ругаю, а затем и вовсе говорю так, будто со мной есть кто то ещё. И это все за какой то день будучи похищенной. Ситуация была похожа на ту, что была в подвале. Пустой коридор и двери по бокам. А также уже порядком поднадоевшая тишина. Однако, по сравнению с подвалом здесь было значительно теплее, что ощутимо сбивало процент схожести с фильмом ужасов. Двери всего было три. За ближайшей ко мне оказалось пусто. Обычная комната. Кровать, стол, стул, шкаф и сундук. Остальные две оказались копией первой. В левой части коридора Кена я не нашла. Оставалась только правая, которая мне не понравилась сразу. Веяло от неё какой то странной аурой. Когда очень много смотришь что то, или хотя-бы слышишь об этом, волей-неволей начнёшь разбираться, что к чему. Хоть я и не была фанаткой ужастиков, но были у меня друзья, которым она нравились как, как… Как мелодрамы бабушкам. Меня они в свою веру обратить не пытались, но периодически я слышала их обсуждение сюжета, спецэффектов и др. И через какое то время, залипая в смешнявки на ютубчике, я с лёгкостью могла сказать, какой из путей был путем «смерти». Так и тут. От правой стороны ощущалась аура пути, который либо является дверью в следующую сюжетную арку, либо, хах, «конечной остановкой». В убийственно прямом смысле. Стоит отдать должное тому, кто это все построил. Сделать так, чтобы даже в коридоре ощущать себя как на эшафоте, это ещё надо изловчиться. И ведь не спереть ничего. Ведь если вдруг исчезнет один факел, это заметят, так? Они же не тупые НПС, с которых сними одежду в стелсе, и тот только скажет «кто здесь?», а затем «наверное, показалось», что бы продолжить идти куда он там шёл по своим делам как ни в чем ни бывало? Так. Ладно. В топку оружие и ненадолго спасение Кена. Созрел другой вопрос… А где люди? Не могут же те идиоты быть всеми, кто тут есть? Или может? Да нет, того медведя среди них не было. Но имеет место быть теория, что эта троица — исполняющие пешки, а медведь и ещё человека два-три, мозги пешек. И ещё один — лидер. Хоть и хорошо, что есть хоть что то, но плохо, что тогда, получается, лидер этой шайки может оказаться одним из второстепенных злодеев манги. Он может и остался за кадром, но сыграл роль в становлении основных персонажей истории. Да и я не все уже помню. Если это так, то мне конец. Слишком большая разница в статусах. Ну где массовка и второстепенный злодей. А вдруг магия манги сработает, и я попросту не смогу даже шевельнуться, если злодей решит меня того, досрочно отправить на тот свет? … Что за бред. Похлопала себя по щекам. Рано впадать в истерику. Тут у меня друг не спасён и сама я все ещё в клоаке. Вот выберемся, поплачу. А пока сопли на кулак и в бой. И плевать, что драться нечем. Что я, зря что-ли участвовала в уличных драках и брала уроки у отца и Кена? Чтобы вот так потом их подставить, струсив, и сдав назад при первом же намеке на реальную, смертельную ситуацию? Нет уж. Это в прошлом мире я не успела столкнуться с серьёзными жизненными проблемами, однако в этом все по-другому. Хоть это и мир идеализированного фэнтези, который был написан для сюжета очередной романтической манги, он все ещё остаётся миром средневековья, где люди более жестокие и где дети взрослеют гораздо раньше. Поэтому мои трусливые мысли были бы унизительны для моего отца. Я должна уже была понять, чего хочу от жизни, а не цепляться за детство и всеми силами его отсрочивать, при любых проблемах прячась за его спину в надежде, что он расчистит для меня весь путь от трудностей. Поэтому… Боевой дух ВКЛ. и вперёд! Ну, с этим я конечно поторопилась. Как только я собралась проверить оставшийся коридор, внезапно скрипнула дверь. Сердце ухнуло в пятки, дыхание сперло, а сама я, по ощущениям, слилась со стеной, которая, кстати, была какого то грязно-серо-бежевого цвета. Рядом как раз была дверь. Закрытая правда. Но уверенности в том, что она не заскрипит, не было. Оттуда, откуда донёсся звук дверного хлопка, начало нести перегаром. А затем в той же стороне что то тяжелое врезалось в стену и её же обложило несвязными ругательствами. Пока алконавт собирался с мыслями, я все-таки юркнула за дверь, которая, слава удаче, не заскрипела и не была заперта на ключ. Но моё счастье продлилось недолго: пьяный мужик пополз в левую сторону коридора, собирая своим телом все углы, которые можно было посчитать по пальцам одной руки, тем самым оповещая меня, где он находится. Я не нашла места для укрытия лучше, чем за дверью, но так, чтобы, в случае чего, меня ею не прихлопнуло. -"За эти злосчастные несколько часов я уже сбилась со счету, сколько раз у меня происходил мини-инфаркт.» — Думала я, когда дверь открылась, и в комнату, явно жилую, ввалился один из тех пьянчуг, что были внизу. А ещё я думала, что всю свою удачу я потратила в том подвале-коридоре, поэтому теперь на меня будут сыпаться все шишки, которые можно. Но, к моему неимоверному облегчению, стоило мужику доковылять до кровати, как он рухнул на неё, словно подкошенный, и больше признаков бодрствования не подавал. Разве что где то через минуту громко захрапел. Я не стала испытывать судьбу, но ещё больше я не была уверена в своей удаче. Поэтому я решила немного обыскать наёмник, или как его там, на предмет ключей от чего то. … Со стороны, наверное, я закрывала дверь не иначе как любящий родитель, который не хочет потревожить свое чадо. На деле же у меня не было ни малейшего желания снова бить человека по голове снова. Во время обыска мужик внезапно осознанно дернулся, что спровоцировало мои расшатанные за последний день, нервы, и я ударила его по голове какой то книгой. От души, с вертушки в черепушку, да так, что тот брякнулся на кровать и больше рыпнуться не пытался. Хотя вроде дышал. В общем, ключей у него никаких не оказалось, а вот ножик, найденный у него в сапоге, меня приятно порадовал. Пусть это и было испытанием для моего нюха, да и сам ножичек попахивал, но это, все равно было оружие. Хотя куда его прятать, было не понятно. Сапог я не носила, так, сандалии. А прятать на корпусе, рискованно. Не в повязку же на груди, в самом то деле? Хотя, посмотрела на свои лосины мед ин средневековье, на бедро можно и попытаться. Не факт, что выйдет быстро достать, его будет видно по выпирающей при ходьбе ткани, но если буду стоять, смогу прикинуться безоружной. Как можно тише вздохнула. А привязывать, собственно, чем? В комнате в быстром доступе не оказалось никаких шнуров, а более детальный обыск можно было бы заметить. Громить, а-ля, пьяному что то взбрело в голову, и он срочно что то решил найти, нельзя было. На шум мог прийти кто то из дружков, чтобы «утихомирить» излишне буйного друга. Опустила взгляд на свою несуществующую грудь. Только размотать бинт если. Но… Это же какой срам. Я же девчонка, и вот так взять, и раздеться в логове бандитов, где я видела только явно агрессивных и опасных мужчин… Груди не было, то есть, она не торчала из-под майки, и перевозка была почти символической, но то, что она девчачья, если посмотреть, понять можно было. По телу прошёл холодок. Этим упырям ничего не стоит и руками проверить, если у меня достоинство… Буду насмерть биться, но надругаться над собой не позволю! После этого самовнушения, перевязь разматывалась ощутимо легче. Примотала нож к правому бедру с внешней стороны бедра, попутно не забыв на всякий обмотать и лезвие, чтобы оно не казалось кожи. Со внутренней, там, где до фига важный вен, я побоялась привязывать. Уверенности после получения оружия заметно прибавилось. Настолько, что почти с гордо расправленными плечами чуть не прошагала в правый коридор. Звук разбившегося стекла отрезвил. -"А этот коридорчик то оказался поинтересней» — при приближении оказалось, что тот сворачивает налево. Комнат оказалось столько же, сколько и в прошлом, с тем лишь отличием, что качество дверей было ощутимо лучше да и выглядели они свежими. Даже при не очень хорошем освещении лак на двери давал чуть ли не солнечного зайчика. Что наводило на нехорошие мысли, что мои догадки могут оказаться не такими уж догадками. ........ Нервы были на пределе. Я нервно кусала губы, сжимала руки в кулаки, лишь бы по привычке не хрустнуть пальцами, даже старалась не сглатывать ком в горле. В общем, делала все, чтобы не издать ни звука. А все потому, что Кена я все-таки нашла. Но какой ценой? Сижу чуть ли не под потолком и молюсь, что бы главарю этой всей шайки и медведю не взбрело в голову посмотреть наверх, где обустроился недо-паук в виде меня. А ведь всё начиналось неплохо. Людишек я на пути так и не встретила, а вскоре и планировка здания каким то странным образом начала повторяться. То есть, она и повторялась, но было ощущение, что кто то снёс пару тройку стен для своего удобства. И не только стен. А потом я заметила резкое улучшение качества интерьера. Закончилось это тем, что я оказалась в комнате со снесенным потолком, люстрой со множеством свечей, а также убранством в виде кучи дорогих вещей, которые, может и могли бы претендовать на звание роскоши, но из-за абсолютно убожеской расстановки и излишнего нагмождения претендовал лишь на звание хлама и срача. Норы крысы, как например. Посреди этого всего, прямо под люстрой и на единственном чистом пятачке к стулу с резной спинкой был накрепко привязан Кен. То есть, привязали даже ноги к разным ножкам стула. И туловище будто примотали… Видимо устроил Кен им всем весёлое времяпровождение. Тут же, в углу комнаты, слева от меня, обнаружился и медведь. Он облокотился о стенку рядом с излишне вычурной картиной прикрыв глаза. А местный главный, сомнений почему то в этом не возникло, вальяжно раскинулся на софе, которую очевидно специально передвинули поближе к стулу с заложником. И судя по бубнежу, главный что то нещадно втирал моему другу, может расписывал, как круто он вытянет деньжат с дворян и красиво свалит в закат, а может просто хвастался своей историей жизни, не суть важно. Важно то, что Кен сидел со слишком потерянным лицом. Кто нибудь посторонний сказал бы, что с рожей маньяка он сидел, но я то давно его знаю, и поэтому с беспокойством скажу, что он явно не знал что ему делать и был в каком то мрачном отчаянии. Если сравнивать это с тем, когда Кен понял, что теперь и я под угрозой, то то было лишь жалкой тенью этой эмоции. Это заставляло нехило так напрячься. Что такого они могли сказать Кену, потенциально высокому дворянину (дворянину высокого статуса), что тот так омрачел? Может, что со мной что то сделали? А что, как вариант. Кен хоть и был редкостным дерьмом в плане характера, но волноваться он умел. И каждый раз, когда я попадала в опасные для жизни ситуации он первым бежал мне на помощь. А потом, белый как мел, как и я, костерил меня и мою удачу на чем свет стоит. Но всегда помогал. Он же волновался и тогда. А я не послушала его, и нас схватили вместе. Причём ему могли даже не сказать, пережила ли я тот удар по голове, или нет. А между тем, атмосфера в помещении как то резко изменилась. Я лишь успела уловить, что друг тихим и осипшим голосом что то сказал главарю, отчего тот резко смолк. Затем он вскочил на ноги, подлетел к Кену, схватился за стул, к которому тот был привязан, и что то зашипел ему в лицо. А когда что то его не устроило, он на шаг отступил от стула, и от души замахнулся кулаком в сторону лица Кена, очевидно желая прописать тому пилюлю. Но не успел кулак долететь до не шелохнувшегося друга, как был перехвачен мощной лапищей медведя. Кулак главаря попросту утонул в его ладони. И даже существенная разница в росте (главарь был выше головы эдак на две с половиной) не делала истеричку хоть как то грознее. Наоборот, на фоне медведя главарь казался худым как глист подростком с тоненькими конечностями-палочками, а мешковатая одежда в тёмных тонах лишь причисляла главаря к касте типа «готика стайл». На пару секунд время будто застыло. А затем эта истеричка выдернула свою руку из медвежьего захвата (тот просто отпустил) и, всеми своими движениями показывая свое раздражение, умостилась на софе. Что сказать, в клоакаподобной ситуации мы, Кен. А что делать, непонятно. Спустя пару минут, когда меня уже чутка подотпустило в плане страха, я смогла расслышать, что через пару часов рассвет. А это значило, цитирую слова медведя: «Скоро приедет дипломат, с которым будем обсуждать, сколько стоит наш «клиент». Нужно успеть подготовить все. Навести порядок после пьянки, и поднять на ноги наёмников. Буду вынужден откланяться.» И тут созрел план. Даже если убегать днем по равнинной местности плохая идея, если у меня все получиться, то шанс есть. Осталось лишь дождаться, пока медведь уйдёт… ..... Хлопнула дверь, и я чудом не свалилась на пол, каюсь, провалилась в беспокойный сон (неизвестно, сколько я бродила по зданию, да и сил после «ранений» не прибавилось). Теперь в комнате остались лишь мы трое. Главарь-истеричка, который на этой самой софе и задремал, по-прежнему мрачный Кен, и я. Для воплощения моего, по сути, самоубийственного плана, требовалась помощь Кена и тупость главаря. Если первое организовать было раз плюнуть, то второе могло и не случиться. Я тоже любитель поистерить для виду, но головой то думать умею. … Не всегда удачно, да. В общем, главарь шайки может и не клюнуть. Хотя нет времени думать. Лучше спуститься, и ка-а-ак тюкнуть его, да чем потяжелее. Сказано-сделано. Спуститься трудно было лишь на первый взгляд, а на деле, так, схватился за множественные декоративные вырезы на колоннах, да попозл. Чем то даже лестницу напомнил (хорошо что я сама по себе худощавая, а то колонна мой вес могла и не потянуть). Я еще, кажется, случайно наступила статуе на грудь. Ибо какой то изврат сделал её настолько большой, что я могла почти что сесть на неё. Но не об этом. Дальше мне предстояло тихо подойти к цели. А так как в эту комнату стащили чуть ли не все, что нашли, это было той ещё задачей. Не задеть множественные башенки из ящичков из дорого дерева, с вазами и канделябрами на них, один краше другого, не подскользнуться на ворохе жёстких узорчатых ковров, перемешанных с шелковыми простынями (это можно было сравнить с миной. Стоит наступить на ковёр, под которым лежит такая простынка, так и поскальзываешься, словно на банане. Ковёр начинает очень быстро съезжать). А карающим перстнем возмездия стал один особенно массивный канделябр. При своём весе и размере, он на удивление имел очень мало углов у острых украшений. Вот уже я стою над целью, бесшумно замахиваюсь, и замираю. Руки начинают подрагивать. А мысли в голове скачут как резаные. Я собираюсь ударить человека по голове. Тяжёлым предметом. Пускай человек и плох, возможно, сделал столько ужасного, что и человеком то его назвать можно с натяжкой, но он все же человек. А я даже в шутку старалась ни с кем не драться. Получала обидные прозвища по типу «труса» и тд., но не могла взять, и причинить намеренно вред. Когда на Кена напали, времени делать умышленно не было, был рефлекс защиты близкого человека, когда все решают секунды. А сейчас я планирую собственными руками, возможно, оборвать чужую жизнь. Уверенность в правильности моих действий становилась все меньше. Но тут жертва резко дернулась. От испуга я все-таки ударила его по голове и главарь обмяк. Подняла голову-Кен в упор смотрел на меня. И что то было в нем не так. Взгляд фиолетовых глаз, что уже успел стать родным, был каким то не таким. Будто Кен смотрел на врага. Я даже обернулась, сзади никого не оказалось. А когда повернулась обратно, взгляд друга перестал быть таким пугающим. Но дьявольский огонёк все ещё теплился где то на дне… Так, хватит выдумывать. Это же Кен. У него, как и у меня, сейчас самый разгар пубертата, мало ли, опять что то придумал себе, и разозлился на пустом месте. Он это любит. — Кен, ты как? — Чтобы добраться до друга, предстояло обойти софу, которая была словно затычка. По бокам были особенно высокие башенки, которые подняли бы слишком много звона, если их уронить. Пришлось перелезать. Главарь дышал, поэтому было почти не страшно и не стыдно наступить на него на пути к Кену. Связывать не стала-мой план предполагал разрушения, а оставлять на медленную смерть духа мне не хватило. Кен молчал, опустив голову. Когда я все-таки добралась до него, смогла разглядеть несколько синяков у него на скулах, руках, и один обширный в вырезе рубахи. А также разбитую губу. Одежда кстати тоже была в некоторых местах порвана. В общем, на жертву пыток Кен не походил, но и отдыхающего на курорте он был похож мало. Отвернулась боком и стала вытаскивать нож. Друг заметно оживился. На секунду даже показалось, что он смутился тому, откуда я достала нож, которым разрезала на нем верёвки. Подала ему руку. Он почему то не сразу взял её. Кен, казалось, вообще меня не видел. — Кен, придурок, потом будешь впадать в меланхолию, — тихо зашипела и дёрнула его на себя, — надо рвать когти отсуда, пха, — крякнула, неожидав, что Кен повиснет всем своим немаленьким весом на мне. — Ты чё, сдурел?! — От тяжести немного повысила голос. Друг же будто очнулся, и попытался встать нормально на ноги. Видимо, его как привязали, так он и сидел. Больше нескольких часов, будучи туго связанный веревками. А ждать, пока отойдёт, времени нет. С дипломатом медведь мог уже договориться, а главарь мог вот вот очнуться. — Так, — обхватывая Кена за талию одной рукой, сказала я решительным голосом — хватайся за меня, пока не сможешь пойти сам, будешь опираться на меня, понял? — Не дожидаясь ответа, скомандовала дальше: — А теперь идём на раз, два… Доползти к двери оказалось испытанием. И слава фортуне, на которой я только и выезжаю в последнее время, дверь при открытии не заскрипела и в принципе поддалась хиленькой мне. Будем честны. В мои планы не входило быть наёмником или участвовать в войне на передовой, поэтому и подготовка у меня была соответсвтующая: никакая. Хотя, улица сама по себе уже считается подготовкой, но не настолько серьёзной. Я это к тому, что героически протащить Кена через все здание на себе у меня силенок не хватит. Моя ноша тоже это поняла, поэтому уже на выходе из комнаты Кен пытался опираться о стенку. — Друг, постой на стреме минуту, надо ещё кое что доделать. — И юркнула обратно в комнату. Мой план, как выбраться, был прост, гениален, опасен, и до безобразия заштампован. Я собиралась поджечь здание, и под шумок свалить. А комната со столькими хорошо горящими вещами подходила просто идеально. На люстру в этой комнате вбухали не один десяток свечей, может даже больше сотни. А крепление, которое держало её, наоборот, выглядело так, будто о нем вообще не заботились. Держит — и ладно. Поэтому на пути к нему подхватила все тот же канделябр, на всякий, а затем, поняв, что достаточно разрезать верёвку, чуть не стукнула себя по лбу своей дубинкой а-ля мэйд ин дворянство. Чтобы у меня было хотя-бы несколько секунд, резанула не до конца. А как в мультиках, наполовину. Но и этого хватило лишь на то, чтобы добежать до двери. А затем послышался страшный грохот, и в меня отлетел от чего-то осколок, оставив неглубокую, но болезненную царапину на левом плече. Распахнула дверь. За ней находился Кен, с глазами по пять моих земных копеек. К моему удивлёнию, он уже не сползал по стенке, в надежде удержаться. Он явно пребывал в шоке от того, что мне хватило пары минут на то, чтобы устроить погром подобной силы. А на меня шок только накатывал. Я отчётливо слышала, как начал потрескивать распространяющийся огонь. Там и до запаха гари недалеко. Расчёт на то и был, что вспыхнет быстро. Но кино и мультики нагло врали. В реальности даже додумать не успеваешь, как уже окружён пламенем. Поэтому я, бледнея на глазах от своего поистине глупого бесстрашия, что втянуло меня в очередную авантюру с риском для жизни, подставила другу плечо, и как на буксире потащила по уже знакомым коридорам к ближайшему окну. Ни тайного, ни чёрного, ни главного входа мне найти не удалось. А вот балкон мне один попался. Под ним как раз раскинулось дерево и небольшой декоративный сад. Только предстояло спуститься на первый этаж. Осложнялось это все тем, что лестницу я нашла тоже только одну, широкую, с перилами, но одну. — Кен, — уже в полголоса обратилась к нему. — сейчас будет лестница, и я почти уверен, что нас там встретят. Успеешь хотя-бы немного отойти? — Да. — Последовал лаконичный ответ. Только голос был чрезчур суховат и холоден. — Эй, не раскисай, — легонько встряхнула его, — прорвёмся. В первый раз что-ли из передряг выбираемся? Тот отчего то вздрогнул. Нервы снова начинали сдавать. Огонь распространялся слишком быстро. И теперь приходилось бежать не только от возможной погони, но и от едкого дыма. На лестничной площадке никого не оказалось. И мы с Кеном оба поняли, что все очень плохо. Не услышать грохота огромной падающей люстры в деревянном, хоть и большом, доме, было нереально. И даже пьяные в зю-зю наёмники должны были протрезветь от такого подарочка накануне обмена их пленного. Это значило лишь, что нас загоняли в ловушку. Мы уже почти спустились с лестницы, когда Кен неожиданно споткнулся, слишком сильно схватил меня за корпус, и упал, тяня меня за собой. Падение ненадолго оглушило. О себе напомнили травма головы, порез на шее и пара ушибов. Поэтому встала я не сразу. А когда смогла приподняться на локтях, обнаружила, что Кен почему то уже на ногах и в паре метров от меня. И опять взгляд как на врага. — Друг, ты чего? — Прохрипела я. Тот не шелохнулся даже в мою сторону помочь. Мозг ревел белугой, а сердце сжималось от слишком плохого предчувствия. — Друг? — Холодно и, с поистине по аристократически жестокой ухмылкой продолжил, — Не-е-ет… Ты знал?! — Вдруг резко и злобно воскрикнул он. — Ты знал, что я дворянин с самого начала, да?! Водил меня за нос, как тупого идиота, с самого начала?! — Всё распалялся он. — Весело было наблюдать за мной, да?! Наверное доставляло удовольствие смотреть на мои попытки притвориться сыном обычного зажиточного купца?! — Ты ведь неспроста предложил мне дружбу, — как умалишенный он зашептал себе под нос. — ты решил подмазаться к дворянину, что бы затем извлечь из этого выгоду! — Ненавидящее пламя фиолетовых глаз пронзило не хуже острого кинжала. — Я не… — Попыталась было что то сказать, оправдаться, но бывший друг перебил. — Не старайся. Всё хотят выгоду! Это не стыдно. Даже дети дворян с детства ищут знакомства, из которых смогут извлечь максимальную выгоду и власть. Это в их природе. Но знаешь? Это так омерзительно, унижаться, превращать себя в грязь под ногами того, кто выше по рангу, чтобы тому угодить. — Всё больше он уходил в себя. — Да ты что несёшь, придурок? — Уже начала злиться я. Всему должен быть предел. И Кен его только что пересёк. Но тут меня словно придавило к полу чем то невидимым. Какая то подавляющая, страшная аура накрыла меня с головой. Мир резко сузился до бывшего друга, стоявшего с неестественно прямой спиной и убийственно горящими глазами. — Знай свое место, — Ледяным тоном процедил он. — Не забывай, с КЕМ ты говоришь. Я охолодела. Раньше Кен никогда даже намёка в сторону такого отношения не выказывал. Он никогда не смотрел косо на свинопасов, измазанных во всем вонючем, никогда брезговал и сам заляпаться. Так почему сейчас он ведёт себя так?.. Кена немного шатнуло, но он продолжил говорить дальше. — За обман, и многократное подвержение моей жизни опасности я могу приказать тебя казнить. — Тут он на секунду замолчал. — А за то, что ты неоднократно осмеливался меня оскорблять, тебе сначала вырвут язык и скормят его собакам. …Что?.. Это как будто совсем другой человек. Куда подевался молодой, чутка угрюмый и немного дурковатый парень? Кто это сейчас здесь стоит?.. Неизвестная сила все ещё придавливала к полу. И лишь задетая гордость и злость не позволяли мне позорно уткнуться лицом в пыльный паркет. Я упрямо продолжала смотреть Кену прямо в глаза, сквозь чёлку. А тот и не думал останавливаться. — Мало того, что ты знал, кто я, но ты ещё также и подставил меня! — Именно из-за тебя меня поймали эти отбросы, которые ранее и близко не могли застать меня врасплох! — Он запустил пятерню в волосы и сильно сжал. — Как я не догадался сразу?! Новая уловка, чтобы поймать меня?! Втереться в доверие а затем сыграть на моей слабости… Умно, ничего не скажешь. А аура будто придавила сильнее. На секунду потемнело в глазах, и показалось, что что то внутри меня вот вот лопнет. А я все продолжала слушать. Кен отошёл ещё немного, и создалось ощущение, что он знает, что это за место, и как отсюда можно выйти. — Знаешь, это даже хорошо, что я узнал о твоей гнилой натуре сейчас. Ты же вроде говорил как то: «Лучше поздно, чем никогда», верно? Это просто отлично, что все вскрылось сейчас, до того, как ты успел проникнуть в моё сердце глубже. — Тут Кен злорадно ухмыльнулся. — Так жестоко и двулично. А ведь именно ты чаще всего предлагал решать дела мирно даже с теми, кто заслуживал лишь кулаков. И вот такое… Хороший же ты создал образ. Даже не подкопаешься. — Я до последнего не мог поверить, что ты способен на предательство. Кто угодно, но только не ты. Но твой, или нет, уже плевать, главарь просветил, что ты и тебе подобные частенько промышляете подобным. Создаёте образ верного друга, а затем за деньги продаёте глупых дворянских детишек, польстившихся на «чистое, не запятнанное жаждой власти, сердце». — Последнее тот буквально прошипел, каждым словом будто бы пытаясь меня ранить. На этот раз всерьёз. — У тебя это получилось настолько хорошо, что даже сейчас я не могу тебя убить. — Тут Кен невесть откуда достал кинжал, который выглядел явно очень дорого. Он резко замахнулся, а в следующую секунду в паре миллиметров от моего лица, отрезая прядь волос, вонзилось лезвие. Его кинули с такой силой, что то зашло в пол практически по рукоять. Нечеловеческая сила. — Дарю. Продай его и купи себе что ни будь. А лучше, билет в другую страну, поверь, тебе хватит. Тут Кен развернулся и направился в неизвестный для меня коридор. Он прошёл пару шагов, снова остановился, а затем в пол-оборота мне сказал: — Потому что если ты ещё раз попадёшься мне на глаза, я самолично тебя прирежу. — А взгляд пустой-пустой. Но такой, что пробудил во мне первобытный ужас. Я почувствовала дыхание смерти у своего уха. Заметив моё оцепенение, Кен лишь презрительно хмыкнул, мрачно улыбнулся, и пошёл дальше. Ни разу больше не обернувшись. А стоило ему скрыться в тени, как давящая аура резко исчезла. Настолько резко, что от неожиданной лёгкости я всё-таки упала лицом вниз. А спустя пару секунд всхлипнула. «Не понимаю абсолютно ничего!» В словах Кена не было абсолютно никакой логики. Будто его подменили на злого клона. Нащупала рукой бешено колотящееся сердце. Чертов орган хотелось вырвать с корнями, лишь бы оно не болело! А затем носа коснулся особенно едкий запах гари. Дыма стало столько, что тот начал стелиться по полу. Кашель отрезвил, если можно так сказать. Теперь, когда ничего не мешало, я резко подорвалась, лишь на мгновение потерявшись в пространстве. А благодаря буре эмоций, бушевавших не хуже уже видимого огня, я смогла вырвать презент Кена из паркета. Теперь уже не мелочась, пихнула тот за пояс, и побежала в сторону балкона. В противоположную сторону от коридора, в котором исчез мой единственный, и, уже бывший, друг. На пути мне все также никого не встретилось. Как будто все вымерли. А затем, когда я уже почти полностью открыла заветную застекленную дверь на балкон, мою ногу пронзила резкая боль. Я вскрикнула и до хруста сжала ручку двери, а из-за потерянного равновесия, на ней же и выехала на улицу. В сумерках занимался ярко-алый рассвет. А когда я повернулась на источник, я увидела что на меня что то несётся, и лишь благодаря вбитыми Кеном и отцом инстинктам, в последний момент отклонилась назад и вниз (хотя казалось бы, куда ещё ниже). В итоге режущий удар, которым целились мне в шею, пришёлся вскользь на лицо. Раздался крик. Неизвестная тварь очень быстро сориентировалась и смогла сделать неудачный удар удачным. Вскользь проехалась по всему, чему смогла. Вся правая часть лица горела, а глаз больше не видел. Я закричала ещё громче от боли, а из целого глаза полились слезы. Схватилась рукой за лицо и взвыла. А в следующий миг, через накрывшую истерику и панику, я почувствовала опасность и резко вскинула другую руку в её сторону. Который раз за день меня обдало жаром. Но в этот раз, в буквальном смысле. Я успела разглядеть, как из моей руки вырывается нечто, похожее на фаербол, а затем тень, которая почти напрыгнула на меня, с воплем отскакивает назад, так же как и я, хватаясь за лицо и пытаясь потушить огонь, охвативший не только волосы, но часть одежды. До меня донесся смрад горелой плоти и волос. Если бы не было больно так, что хочется визжать, меня бы стошнило. Адреналин ударил в голову, и тогда, когда мозг опознал в опомнившемся убийце того самого медведя, я, хромая и заливая все собственной кровью, уже спрыгивала с балкона. И тут, внутри меня наконец что то лопнуло. Последнее, что я запомнила, летя спиной вниз на ветки дерева, так это обезображенное, искаженное в боли и ненависти лицо медведя, а так же полыхающее в алых языках пламени здание, что было так похоже на замок из моих детских фантазий, где бы я, словно крутая попаданка, в конце истории поселилась бы и зажила счастливо. Затем ощущение, что меня сжало, перевернуло все мои органы на изнанку, и выплюнуло. Глухой удар о холодную, твёрдую поверхность, и темнота.

***

— Что? — Глухо спросил наследник герцогского дома у своего учителя по фехтованию, и по совместительству допрашивателя тех неудачливых похитителей. Мужчина в форме напротив него тяжко вздохнул. Застарелые шрамы на лице и возрастные морщины стали видны еще сильней, потому что тот в раздражении нахмурился. Старый солдат чуть было не ответил грубостью, но успел вовремя сдержаться. Лишь прорычал сквозь зубы: — Мальчишка был ни при чем. Его схватили за компанию. Никто тебя не сдавал. — Тут он сжал переносицу рукой, облаченной в кожаную перчатку. — А тебя дезинформировали, чтобы лишний раз не дергался. А ты и повелся. — Он прожег злым взглядом сгорбившуюся фигуру. — Я не учил тебя вестись на треп трусливых крыс. И что я вижу? — Все продолжал он гнуть свое. Действительно. Годы подготовки, и вот такое. И сам подставился, и правду ото лжи отличить не смог. А что же будет в будущем? Не сможет отличить иллюзию от человека и помрет от лап монстра? Да и мальчишка этот, будь он неладен… Из того, что иногда и нехотя рассказывал его подопечный, обычный, с шилом в заднице (как и сам подопечный), пацан. А в последний разговор о нем удалось вытянуть больше. Затем получилось и воочию увидеть уникума, проникнувшего в голову этому мерзкому мальчишке, что родился наследником по ошибке, не иначе, с его то характером. Если бы не талант и врожденные чудовищные данные, он не взялся бы даже в одной комнате с ним находиться. И на удивление, пацан оказался далеко не таким обычным, как его расписывал ученик. Начнем с того, что простолюдином мальчишка не был. Этот серовато-белесный оттенок он узнает везде. Помниться, ныне покойный граф Вест Старший имел такие же волосы. Его сын, в свою очередь, унаследовал лишь бледноватый цвет, который не шел ни в какое сравнение с отцовским. Мужчина сложил руки на груди и вздохнул, смотря куда сквозь ученика. Какое то время они с Вестом служили в одном отряде, вместе зачищали окрестности от чудовищ. И старый солдат был готов дать руку на отсечение, этот мальчишка — вылитая копия его покойного боевого товарища. Что по внешности, что по поведению. И хоть юный Вест ни разу не видел своего деда, он умудрился унаследовать ту же спесь и придурь, что были и у его старшего родственника. О-о-о, он до сих помнит эту дурацкую привычку ходить как клоун. Сам же Вест отзывался о ней, как о походке «пьяного мастера». Правда в чем мастера, он никогда не уточнял. К его чести, его противники тоже не воспринимали эту походку всерьез, о чем очень быстро жалели. Для прошлого Веста меч был продолжением руки, но его внук, видимо, не унаследовал таланта в этой стезе. Зато унаследовал характер и ауру этого человека. Мужчина глянул на ушедшего в себя ученика. И не сказать ведь, что лучше. Во многом из-за его костяка этого человека и помнили. Мало ли мастеров на свете, а поди сыщи того, который проявит милосердие, когда, казалось бы, остается только убить, или останется голодным, но отдаст последнее даже не беднякам, а явно бездомному, облезшему, хромому, страшному как война, одноглазому коту? А аура… Вест был свободным, словно ветер. Да и в голове он у него частенько гулял. Но честным был, паршивец. За что и получал от вышестоящего начальства. За излишнюю прямоту. Да-а-а… Тот еще чудак был. И мальчишка такой же. Вроде и ведет себя показательно нормально, но единственной встречи хватило, чтобы разглядеть, что и этот с придурью. После смерти Веста Старшего его сын вроде женился и уехал куда то, перед этим продав имение? Что ж, раз мальчишка тут, значит и его папаша где то неподалеку. Но учитывая, с каким постоянством покойный Вест попадал в передряги, не удивлюсь, если и с пацаном что то случилось. По словам ученика он с завидным постоянством вытаскивал того из задницы… Веста тоже вытаскивал его близкий друг. А как рассорились, так Вест и пропал. Очередная «неудача» стоила старику жизни. А теперь, мальчишка, так похожий на своего деда, и друг, с которым они поссорились… Мужчина снова вздохнул. — Что ты ему сказал хоть? — Не особо на что то надеясь, поинтересовался учитель у ученика. Тот ответил не сразу. — Я…Унизил его, надавив на него статусом… И обвинил его в предательстве, сказав, что если еще раз его увижу, убью собственными руками и кинул в него семейный кинжал… — Глупый мальчишка уставился в пустоту. — Он же…он же на человека за меня бросился. — Наследничек запустил пятерню в волосы. — Этот хлюпик никогда не любил насилие, и даже с отморозками пытался сначала поговорить. А тогда он ударил человека… Я же видел, как он не хотел этого, как дрожали у него руки, но он все равно ударил, чтобы спасти меня. А потом он на себе меня тащил, подбадривал, так почему же я?.. Тут мужчина уже не выдержал, и наплевал на субординацию. — Потому что идиот. Парень вздрогнул. Старый солдат прожил очень долгую для своей профессии жизнь. И уже очень давно он искоренил в своем сердце предрассудки на тему разделения на достойных и недостойных по рождению. Конечно, он не переходил черту в этом вопросе, но придерживался мнения, что минимум несправедливо плюнуть человеку в лицо, когда тот на своем горбу вытаскивает тебя из задницы. Даже если попали они, собственно, по его же вине. Тут некстати вспомнилась одна деталь. Глаза мальчишки. Точь-в-точь как у его бабки. Старой ведьмы. Магией владела, несильной, но проблемой была еще той. И если характер у самого Веста был чудной, но легкий, то у карги он был мстительный и на диво злопамятный. Стерва та еще была. Но как муж ее почил, так и она скоро за ним отправилась. Их брак с Вестом был нерушим как скала до самого конца. Тут герцогский отпрыск наконец-то додумался до чего то. — Я найду его! — С решительностью произнес тот. — Я должен извиниться. Ну-ну. Если мелкий шкет копия еще и своей бабки, то чувствую, что тот пережует и выплюнет всю эту ситуацию. Потом даже может посмеется. А насчет найти… — Как искать собрался? Ты сам сказал ему не попадаться тебе на глаза. И довод привел очень доходчивый. Даже если ты выйдешь на площадь, и начнешь орать, как ты раскаиваешься, он к тебе не выйдет. Затеряется в толпе, и поминай как звали. И даже не думай привлекать к этому свою власть как наследника герцогского дома. Тогда он вообще исчезнет. Ты начал это как дружбу между обычными друзьями, так и закончить должен ее также. Тут Кен (?) внезапно задумался, пронзенный догадкой. А ведь до этого он никогда сам не находил бывшего друга. Так или иначе, именно его находили в любом конце городка, но никак не он. Появилось ощущение, что даже после того, как бывший друг практически за ручку провел его по всем улицам города, сам Кен так и не научился в нем ориентироваться. Старый солдат глянул на магические часы, висящие над выходом из казематов, где он допрашивал похитителей. Уже был вечер, пора было возвращать наследника домой. Завтра его ждала его дворянская жизнь. — Забудь. — Он положил ему руку на плечо и сжал, привлекая внимание. — Да, получилось ужасно, но оставь его. В жизни у тебя будет еще много таких ситуаций, и единственное что ты можешь сделать, это извлечь урок сейчас, чтобы не допустить ошибок потом. — Но я…- Парень хотел было еще что то сказать, но осекся под тяжелым взглядом наставника. Что происходило крайне редко. — Хорошо, я понял. — Вот и славно. Юному герцогу стоит сосредоточиться на своем обучении. В конце концов, подобная ситуация не стоит того, чтобы беспокоить всю герцогскую чету. Да и его зарплата не перенесет еще одного такого «похищения». Все таки, сбежать, напоследок спалив огромное имение, очень впечатляет. С другой стороны, если его ученик все же попытается что то исправить, он лишь проследит, чтобы с тем ничего не случилось. Все остальное за ним. В том числе и выяснение истинного социального статуса мальчишки, как и его полного имени. Когда его протеже, нагруженное не самыми радостными мыслями, ушло, старый солдат нахмурился, вспомнив, что он так и не смог не только выбить имя и внешность настоящего лидера, но и выяснить, как они вышли на след герцогского отпрыска, который выходил в город лишь будучи обвешанным защитными и скрывающими личность амулетами, которые сделали лучшие мастера Магической башни. Осмотр остатков деревянного имения тоже ничего не дал: не сохранилось ничего ценного, разве что на обломках одного из балконов было обнаружено много крови. А дальше ничего. Будто неизвестный раненый испарился прямо в воздухе.

***

А немного ранее один бледный, как смерть, отец, следил за тем, как его любимого и единственного ребенка заносят в дом. Всего в ранах и крови, мертвенно бледного. Со страшной раной на правой стороне лица. А также едким запахом дыма, которым его девочка буквально пропиталась. На улице сумерки уступили рассвету, и поэтому уже потухающего пожара за городом отец ребенка так и не увидел.

***

А спустя пару дней, когда один наследник смог освободиться, и вырваться город, единственное, что он нашел, так это измятое письмо под корнями дерева в том самом саду, где его бывший друг протянул ему когда то руку помощи. Письмо, которое, очевидно, было написано в попыхах, было больше похоже на страницу из личного дневника. Его автор ни к кому не обращался, будто и не ждал, что его прочтет тот, кому оно было адресовано. В письме говорилось, что его бывшему другу внезапно понадобилось уехать из города. На неопределенный срок. По семейным обстоятельствам. И что вполне возможно, он последует совету одного человека, и покинет страну. Так же автор письма между строк посоветовал своему «бывшему другу Кену» постараться забыть все и не беспокоиться ни о чем, так как простой простолюдин более ни за что не посмеет показаться тому на глаза. А потом на того, кому также между строк и предназначалось письмо, которое и написали то только потому, что не написать не позволило воспитание, накатила ярость. И в итоге от сада, с которым было связано много воспоминаний, мало что осталось. Но через какое то время был сделан заказ на реставрацию сада от неизвестного богатого господина. И как бы смешно это не звучало, наследник со временем действительно все забыл, и снова окунулся в жизнь дворянского общества в роли юного наследника герцогского дома Эспанде. Вернее, не так, не забыл, но воспоминания о времени, когда он был знаком с ходячей катастрофой поблекли и затерялись в ворохе воспоминаний об учебе, учебе и учебе, которой его с радостью завалила его семья, что бы тот меньше занимался ненужным будущему герцогу. А спустя пару лет он стал считаться одним из трех самых известных неженатых мужчин во всем королевстве. Наравне с кронпринцем и хозяином магической башни.

Дальше то, что не вошло в основную историю, осталось за кадром, но было важно.

Можно расценивать как пов-спешл.

Отец… Знаешь, а ведь по меркам моего мира я все ещё маленький неразумный ребёнок, подросток, которому расти и расти. А по меркам этого, я ведь уже взрослая почти. Так не хотелось этого принимать… Потому что умерла, толком и не пожив. Воспоминаний о любви — нет. Тоски по утраченной любви — тоже. Только лишь набор разрозненных знаний о прошлом мире и личность прицепом. Хотя какая личность… Так, огрызок. Помесь страхов, фобий, убеждений и мыслей, которые не подкреплены абсолютно ничем. Будто в шкаф с одеждой закинули изъеденное молью пальто. Вроде тоже одежда, но дырки на ней все портят. Так и у меня. Убеждения есть, а их источника нет. Вот просто нет воспоминания, как я к этому пришла! Всхлипнула. И тогда появляется ощущение пустоты. Будто чего то не хватает. Очень одиноко. От семьи много зависит. И плохое, и хорошее. А я не помню ничего! Ничего о моей прошлой семье! Зато отлично помню, что существуют сериалы про семью, и как она должна выглядеть. Что семья нередко учит быть человека человеком, даёт наставления и в итоге подросток принимает новое убеждение в своей жизни. А у меня тоже есть эти убеждения! Только семья может научить, как воспринимать ту или иную ситуацию! Я не могла сама научиться вести себя по чести, помогать слабым! Я взяла с кого то важного для меня пример, что не стоит поддаваться толпе и нужно думать своей головой. Я не могла сама дойти до мысли, что никто ничего мне не обязан! Ибо в этой жизни новый отец по сути вдалбливал мне, что я дворянка! С малых лет ведь учил, что какие бы ни были у меня отношения с простолюдинами, я все равно нахожусь на уровень выше их! Так почему я, та, кто в этом мире уже почти 14 лет, так и не прогнулась под чужое мнение, и до сих пор даже в уме не делю людей на касты?! Кто то крайне важный научил меня этому! Научил так хорошо, что я унесла этот стержень с собой даже в новую жизнь! А я не помню! Не помню! Не помню ни черта! Даже ощущения, что что то забыла нет! Просто пустота! Воспоминание, пробел, воспоминание, пробел, и так без конца! Зачем нужны воспоминания из прошлой жизни, которые превращают меня в сплошное решето?! Я ведь даже не учусь общаться с людьми! Есть опыт от просмотра сериалов, фильмов. Знания о типах людей. И каждый раз, общаясь с кем то новым, с кем я в принципе никогда не общалась до этого, рядом с ним возникает эдакая галочка. «Ага», этот человек такой-то такой-то, и это абсолютная истина. Вот знаю это. Точно. Уже было когда-то доказано. Но когда и как?! Нет никакого воспоминания от общения с подобным человеком! А ощущение, будто было! … Ой, Не заметила даже, что плачу. Да и нос заложило… И не посмеется никто надо мной, что я такая плакса… Друзей кроме Кена я не заводила. Всё боялась… Чего-то. Из-за какого то «а вдруг?» отгородила себя от мира. Смешно даже… И, признаться, горьковато… А теперь, когда Кен ушёл, я осталась одна. Отец не окажет той поддержки, что окажет друг. Но и того у меня теперь нет. (друга) Сжалась в клубочек на кровати, которая, за все годы, впервые показалась мне такой жёсткой. Попыталась укрыться одеялом, чтобы согреться, тщетно. Тело ощущалось так же, как внутренний мир. Холодным и потерянным. Обняла подушку, чтобы хотя бы руками не ощущать пустоту. Ха-ха, а в итоге то, я единственная, кому наша с Кеном дружба была важна. Я бы простила предательство. Не сразу, конечно, но простила бы. Да, начистила бы ему морду за обман и все хорошее, но не бросила. Он же, как, не врал никогда в своём отношении ко мне. Не было лжи в нашей дружбе. Показалось. Кен же, видимо… Всхлип, пережует, выплюнет и забудет. Подумаешь, мальчик-простолюдин, с которым я и играл то в дружбу только потому, что он показался особенным, предал меня. Это лишь очередной жизненный урок, что доверять стоит лишь себе. А простолюдин… На то и простолюдин, их в его жизни будет огромное множество. Что, каждого запоминать? Много чести. … Так в сон клонит… Но засыпать нельзя. Нужно дождаться, пока отец расслабится хоть немного, и уходить. Далеко-далеко. Туда, где меня никто не знает. Туда, где я не буду дворянкой, единственной дочерью графа, от которой требуют очень много. И туда, где я буду просто неудачливой простолюдинкой, которой не повезло наткнуться на бандитов, а не обезображенной благородной леди. Из за вбуханного в меня количества обезболивающего, раны почти не болят. Однако и тело почти не ощущается. Это плохо. Я больше не выдержу. Не выдержу всеобщей уверенности, что я неразумный ребенок, который заигрался в своих играх и хотелках и зашёл слишком далеко. Не выдержу дворянское общество. Даже если отец говорит, что все будет хорошо. Я знаю, что это ложь. Ничего не будет хорошо. Меня просто загнобят за этот шрам, который ещё даже не появился. А какая то змея, которая захочет себя развлечь, пустит слух, что меня не только внешне изуродовали, но ещё и обесчестили. И ведь не докажу ничего. Тогда жизнь вообще превратится в ад. Никому не будет дела до милосердия. Всем будет плевать. Хотя, может, и плюнут в общую кучу, так, за компанию, да уйдут. А отец… Он ведь не может не предвидеть подобный исход. Но его словно заело на этом замужестве… Будто только от того, что у меня появится бремя в виде мужа, моя жизнь наладиться. Я уже не стану похожей на маму из этой жизни. Я не смогу принять навязанный политический брак с тем, о ком ничего даже не слышала. Нет у меня желания выстраивать связи такого рода. Не буду из кожи вон лезть, чтобы подстроиться под него, родимого. Ну не прописано этого в генетическом коде, что поделать. Но отец и слышать не хочет. С другой стороны, в чем то он прав. Я его довела. Терпение, пусть даже и у такого терпеливого мужчины, как мой отец, рано или поздно должно было закончиться. Он и так слишком много мне позволял по меркам этого мира. Что только с этим делать теперь. Я под домашним арестом, мне почти 14, я умудрилась влипнуть так, что в буквальном смысле остаётся только исчезнуть, я вот-вот выйду замуж за не любимого (ха), а ещё… Я совершенно не знаю что мне делать.

***