It's possible I've lost my mind.

Её взгляд не выражает буквально ничего. Он абсолютно пустой, ничем не примечательный. И если во время их прошлой встречи на Хай–вее Коннор мог с точностью определить, что в них, помимо страшной решимости, теплились еще и сверкающие искры ужаса от осознавания своей участи, то теперь взгляд серых глаз был холоден, как никогда прежде. Это одновременно настораживало и отталкивало. Почему она ведёт себя так тихо? Из-за потери ребёнка, который даже не являлся живым? Из-за понимания того, что будет с ней дальше? Какая участь ей предначертана? Коннор лишь беспристрастно суживает глаза и терпеливо ждет, пока детектив Рид вдоволь накричится на андроида и позволит ему, наконец, приступить к допросу. Это машина, не человек – вот отличительная черта во всех допросах с андроидами. Кричать на них нужно в меру, успокаивать – тоже. Уровень стресса должен быть оптимальным, иначе девиант либо разобьёт свою голову о металлический стол, либо совсем ничего не скажет, и они только зря потратят драгоценное время. Однако вот какая напасть: у этого андроида модели AX400 уровня стресса просто... Не было. Не существовало как такового. Андроид–детектив проводил сканирование светловолосого девианта уже целых восемь раз, и все эти попытки были тщетны. Будто Кара (кажется, так её звали) образовала вокруг себя некую защитную систему, которую шатен, к его огромному удивлению, не в силах был сломать. Он сцепил холодные руки в замок за спиной и сжал губы. Только если бы повысить её уровень стресса до критической отметки...

***

Коннор медленно отодвигает стул и садится напротив андроида, стараясь воспроизводить как можно меньше лишних движений. Девиант, до этого момента сидевшая с низко наклоненной головой и стеклянным взглядом сверля металлический стол, медленно подняла взор голубых глаз и, чуть сощурив их, будто вспоминая мимолётный образ поймавшего её детектива, напряжённо выпрямилась на стуле. Коннор, будто ожидав от неё такой реакции, сжал зубы и холоднокровно произнёс, улавливая чуткими слуховыми датчиками удивлённые возгласы Рида: – Ты находишься в состоянии шока, не так ли? Сухо, холодно и жёстко. Коннор никогда не начинал диалог с девиантом с такого требовательного обращения. Начало всегда было осторожным и даже приветливым, но никак не таким резким и прямолинейным. Она промолчала в ответ на его реплику, только вызывающие искры сверкнули в её глазах. Охотник на девиантов с показательной твёрдостью и холодностью медленно проговорил: – Не думай, будто я этого не заметил, – его взгляд бегает по её чуть взволнованному лицу, охватывает зелёноватую рубашку и скованные крепкими цепями руки. Раньше парню не доводилось проводить такие допросы: без постоянного слежения за уровнем стресса. Теперь он не знал, когда нужно надавить, а когда – наоборот, успокоить. Девушка предстала перед ним одним вопросительным знаком вопроса. Блондинка вовсе не боялась, он это прекрасно знал и осознавал. Однако постравматический синдром, вызванный внезапной смертью той маленькой девочки на дороге, сыграл свою ничем не заменимую роль – AX400 действительно пребывала в некой прострации, и его – андроида, буквально отнявшего жизнь у ребёнка, к которому эта машина была неравнодушна – появление, она, разумеется, ни за что бы не смогла проигнорировать. Шатен не знал, какие чувства в ней сейчас преобладают, не знал, какой уровень стресса она испытывает. Этот допрос был словно таким... Человеческим. И всё теперь казалось для него совсем не таким простым, каким являлось до этого, – Что за андроид дал тебе этот код? – парень медленно поднялся со своего места, не переставая сверлить тёмными глазами светловолосого девианта. Напряжённая тишина давила на хрупкие плечи андроида и заставляла девушку нервно закусить щеку, однако взгляда от детектива она не отводила ни на миг, – Возможно, это был тот неисправный садовник? Или же твоя система каким-то необъяснимым образом сама сформировала эту защиту? – Коннор, не тяни, – хрипло напомнил напарнику Хэнк через микрофон, отчего тот, слегка неудовлетворённо и раздражённо кинув быстрый взгляд на зеркало, поспешил перейти к самой сути дела. Медлить на этот раз он не стал. Со страшным грохотом хлопнув о поверхность металлического стола ладонью рядом с блондинкой, Коннор громко и чётко озвучил самую настоящую угрозу: – Ты хоть можешь себе представить, что с тобой сделают, если ты так и не ответишь ни на один мой вопрос? – дыхание Кары слегка участилось, однако отводить пронзительный и внимательный взгляд от лица охотника она совсем не спешила, что не могло не изумить парня. Обычно все девианты, сидевшие до неё, от одного только устрашающего вида детектива впадали в истерику и стремились рассказать как можно больше полезной информации. Но только не в этом случае. Воздух в комнатке, кажется, накаляется до предела, когда Коннор, наклоняя свой корпус над девиантом, буквально источает кислотную ненависть, хотя на деле им правит холодный и строгий разум машины: – Сначала тебя будут разбирать, – где–то на заднем плане изумлённо присвистывает Рид и по–своему странно хмыкает лейтенант, однако шатен, впервые, наверное, за всю свою жизнь, не улавливает эти звуки, – Медленно... Болезненно... – опираясь ладонью о гладкий серый стол, он наклоняет своё лицо ещё ближе к ней и жёстко выплёвывает каждый слог по отдельности, словно желая придушить её этими самыми словами, – И без шанса на спасение, Кара... Но-о... Она смотрит на него без тени страха или паники, словно не он тут являлся неповторимым и неустрашимым профессиональным охотником на девиантов, а она, эта хрупкая и женственная, но до невозможности смелая блондинка, поэтому андроиду всё же приходится идти на своеобразный компромисс, дабы не выглядеть бестолковым остолопом в глазах окрущающих его людей, сидящих напротив зеркала. – Если ты всё же согласишься сотрудничать, тем самым значительно упростив процесс следствия, то... – он делает небольшую, но многозначительную паузу, – Возможно, что я попробую уговорить людей не уничтожать тебя... Однако ничего обещать я не могу, – как бы невзначай кидая на девушку двусмысленный взор, проговаривает он. Это его предел, его максимум вежливости и корректности в допросе с этой машиной. Коннор чётко это осознаёт, и, он уверен, Кара тоже это понимает. Понимает, что сейчас он буквально протягивает ей последний шанс на возможное спасение, на такую желанную свободу. И ведь парень видит, что девушка далеко не глупа. Ею в первую очередь движет холодный и расчётливый рассудок, и Коннор с горем пополам, но готов признать, что в этом они абсолютно похожи. Но Кара молчит. Ничего не делает, не говорит, даже больше уже не смотрит на него, словно задумавшись. Проходит несколько долгих секунд, прежде, чем она снова взирает на него пронзительным взглядом серо–голубых глаз, словно досконально исследуя всего Коннора как снаружи, так и внутри, и мгновение спустя он видит ответ на заданный вопрос во всем её существе: в гордой позе, в мужественно сжатых ладонях и в плотно сомкнутых губах. Коннору, пожалуй, не хочется этого делать – действительно не хочется. Но он машина. А машины никогда и ничего не хотят. И слова его, эхом разносящиеся по комнате, словно служат её личным видом нестерпимой пытки: – Скажи мне, Кара, – он выпрямляется и размеренным шагом заходит за её спину, и ни один человек, посмотрев бы на него сейчас, не смог бы не признать, что Коннор казался приводящей любого в абсолютный ужас чёртовой машиной для убийств, – Кто избил Теодора Уильямса до полусмерти? Дыхание становится глубже: верный признак того, что парень идёт в правильном направлении. – Кто похитил его дочь? Фразы детектива настолько хлесткие и холодящие сердце, что у девушки невольно подскакивает пульс и учащается сердцебиение. Взгляд её всё так же прямо направлен на соседний стул, однако он уже не был бессмысленным или отчаянным. – Кто угрожал оружием по меньшей мере двум живым людям? И когда Коннор, в очередной раз молниеносно ударяя руками об стол буквально кричит надрывающимся голосом на девушку и хватает её за края рубашки, притягивая к себе и яростно метая молнии одним только взглядом, то видит, что глаза блондинки наполнены будоражущей, едва сдерживаемой, и невозможности кипящей злостью к андроиду-детективу: – Признайся, что виновна! Признайся! Наступает звенящая тишина, нарушаемая только мерным гудением электрической техники и небольшим дребезжанием металлических наручников девианта. Будто весь мир останавливается на мгновение, когда они вот так стоят друг напротив друга, и в глазах их читается абсолютно отчётливое желание нанести другому непоправимый и смертельный вред. Коннор в очередной раз пытается просчитать уровень стресса: и о, боги, ему посчастливилось наконец проникнуть в систему и проанализировать её состояние. Уровень стресса: "Оптимальный" Охотник затаил дыхание, когда впервые услышал её голос: кроткий и бархатистый, он был искажён тоном невыносимой злости к андроиду. – Ты убил её. Вся ярость и безумие шатена на миг перекрыли картинки воспоминаний: смертельно опасная дорога, мимолётно и устрашающе летящие по Хай–Вею автомобили, его непрестанный бег и холодные, леденящие капли дождя на лице парня. Хриплый голос лейтенанта, расплывчатое пятно неуловимой фигуры андроида и резкий, звонкий вскрик, после которого следует глухой грохот и визг колёс. – Алиса! Голубые и тонкие струйки крови, словно витиеватые узоры, расползаются по мокрому и тёмному покрытию злосчастной дороги. – Я не... – он чуть хмурит брови, ощущая тревожную нестабильность системы. Девушка не отводит от него глаз ни на секунду, и будто пытается понять, что же на самом деле скрывается за этой маской бесстрашного охотника на девиантов. Только ли программа? – Это... Было ошибкой... – напряжённо пытаясь разобраться в собственной системе, буквально рушавшейся у него на глазах, он практически не замечает, как Кара, аккуратным и неуловимым движением пальцев дотрагивается до карманов его тёмных брюк, – Девочка не должна была погибнуть. Взор его словно пытается выразить что-то до боли человеческое, живое, что–то, что помогло бы ему хоть на мгновение осознать совершённую ошибку. Однако, ошибку ли? Действительно ли в этом есть его вина, или этому светловолосому андроиду просто некого винить в ужасной и внезапной смерти маленькой девочки, кроме Коннора? Шатен пытается разобраться, он хмурится и с непониманием разглядывает холодное лицо Кары, однако крепкая и красная стена беспрекословно подчиняющей его разум программы расценивает эти мысли как ошибку в системе – ошибку, требующую немедленного и срочного удаления. И в тот самый момент, когда нерушимая и четко составленная программа Коннора окончательно избавляется от аналога каких-либо сомнений или неуверенности в своих действиях, Кара ловким и решительным движением рук снимает с себя жестяные оковы и накидывает на кисти шатена, меняя положения их тел местами и усаживая таким образом парня на стул, на котором секундой прежде смиренно покоилась блондинка. – Спасибо, что сам заставил себя отвлечься, – саркастично выпаливает она, глубоко выдыхая ртом воздух, словно не веря, что оказалась свободна. Секундой позднее она зачем–то берёт в свои руки металлический стул и быстрым взглядом скользит по голубому экрану, расположенному у входа, словно присматриваясь. До их слуха уже доносятся торопливые шаги полицейских, и девушка, недолго думая, замахивается со всей силы, после чего бьёт ножкой стула об электрический прибор. Разбитый экран вмиг погас, выпущенные наружу разноцветные провода протестующе заискрились. Крепкая элекрическая дверь оказалась намертво заперта, из-за чего стражи правопорядка, от удивления не сразу осознав всю ситуацию, громко застучали по поверхности серебристой двери. Коннор, крепко прицепленный к середине стола, сидел с широко распахнутыми и ошеломленными глазами, тогда как девиант, небрежно откинув блондинистые локоны со лба и бросив ставший ненужным поломанный стул на пол, криво ухмыльнулась, поворачиваясь к охотнику. А дальше происходило что-то в высшей степени необъяснимое и до боли странное. Кара уверенно и смело подошла к нему, всё ещё глубоко дыша, поближе, в один миг деактивировала скин на тонких пальцах и прокоснулась к лицу парня, надавливая на виски, бессовестно пользуясь нестабильностью его программы и проникая во все самые надёжно охраняемые от чужеродного воздействия данные памяти. – И кстати насчет кода, – девушка, удовлетворённо кивнув, цепко взяла охотника за подбородок и властно заставила поднять свой взор на неё, – Ты оказался чертовски умён, Коннор. Я действительно получила его от Ральфа – андроида, который помог нам с Алисой укрыться от полиции. Только вот истинное назначение этого своеобразного ключа – вовсе не защита моих систем, – своей нежной рукой она скользит по шее андроида, вызывая у того странные и до ужаса непонятные ощущения, чтобы затем остановиться на галстуке и уже двумя руками приняться развязывать его, – Всё это – защитный системный код, сокрытие моего уровня стресса от твоих передовых датчиков, мое бесконечно долгое молчание, – шатен, совершенно потерянным взглядом скользя по в какой-то мере расслабленному лицу девианта, лишь удрученно молчит, – Всё это – лишь для того, чтобы вывести тебя из себя, заставить подойти немного ближе и вынуть из кармана твоих брюк ключ от моей свободы, – шелковистая ткань предмета одежды скользнула в её пальцах, и девушка, на какое-то неуловимое мгновение замирая, словно заворожённая, вглядывается внутрь карих глаз, а затем ловким движением руки тянет галстук на себя витиеватой змеёй, чуть напряжённо выдыхая. Через несколько мгновений Кара победоносно усмехается, отпуская несчастного андроида и неохотно прислушиваясь к звукам реального мира, которые становились все громче с каждой минутой. Совсем скоро полицейские возьмут своё и выбьют железную дверь, поэтому блондинке нужно торопиться, и как можно быстрее. Девиант быстро и внимательно рассматривает стыки квадратных плит, из которых был составлен пол допросной. Сердце стучит словно бешеное, пальцы немного дрожат, но Каре не привыкать: в конце–концов, это она перехитрила знаменитого охотника на девиантов вместе со всеми работниками департамента, так что возможные шансы на то, что ей удасться сбежать из этого ненавистного для неё места, сегодня прямо–таки растут в геометрической прогрессии. С помощью украденных у андроида данных она наконец находит нужный участок железного покрытия и садится на колени, внимательно разглядывая внушительного размера квадраты. На конце черного галстука девушка делает небольшую петлю, оставляя длинного размера хвостик и на глаз измеряя возможный размер плиты. Затем блондинка просовывает свободный конец воображаемой верёвки в небольшой промежуток между плитами и аккуратно пропихивает её вперед, по маленькому желобку, скорытому под полом. Убедившись, что кончик галстука находится рядом с другим проемом между плитами, Кара просовывает петлю в этот проём и, уже до самого конца, толкает свободный конец в сформировавшуюся петлю, а затем осторожно затягивает ее, тем самым победно доставая оба конца галстука из под пола. Взявшись за своеобразный канат, девушка тянет его на себя изо всех сил, и плита, к её невообразимому счастью, поддаётся – железное покрытие поднимается вверх, открывая вид на служебную лестницу, ведущую куда-то вниз, в тёмную глубину. Напоследок она обернулась к охотнику, всё ещё сидевшему привязанным у стола: словно громом поражённый, он шокированно смотрел на неё, и поверить не мог в то, что ещё несколько минут назад эта девушка смиренно сидела на его месте, понуро опустив голову и словно не желая больше существовать. Как такое возможно, что у девианта, подверженного настолько высокому стрессу и постравматическому шоку, интеллект работал на полную мощность даже в критической ситуации, движения были четкие и просчитанные, а действия – настолько решительные? Словно Кара знала весь порядок своих будующих действий наизусть, хотя он ведь чётко знал, что это таковым не являлось и что она, пожалуй, просто–напросто импровизировала. И, не в силах вымолвить ни единого слова на этот счет, он поражённо промолчал в ответ на слова девианта, которые она, забравшись внутрь туннеля и спускаясь по старой ржавой лестнице, промолвила ему на прощание: – И да, я сказала это только ради того, чтобы твои системы на секунду переклинило. Только так я смогла бы добраться до ключа, – в голубых глазах на секунду проскользнула непередаваемая тоска, она задумчиво улыбнулась ему и почти что прошептала, – Ты не виновен в её смерти, Коннор. Никто не виновен... Таковы были последние слова единственного девианта, которая смогла сбежать от прославленного охотника–детектива, сказанные ею перед тем самым моментом, как только люк с грохотом захлопнулся, а толстая металлическая дверь оказалась выбита. Черной ядовитой змеёй галстук андроида все так же смиренно продолжал лежать на холодном полу.