Верность

— Нин, а давай напьемся, что-ли? — Брагин пребывал в глубокой меланхолии. После операции последовал долгий курс реабилитации. Организм восстановился, за исключением одного, по мнению Олега, самого важного компонента. Он никак не мог унять тремор в руках, что для хирурга значит катастрофу. Марина, как ему казалось, его не понимала. Она постоянно напоминала, что он победил смертельную болезнь, и это главное. А теперь надо ждать и верить. Когда он заводил одну и ту же песню о своей неудачной доле, она прерывала его. Ей так хотелось, чтобы он, наконец, был сильным. Но увы, из раза в раз слышала все те же причитания о невезении и о том, что без операций его жизнь разбита. А как же она? Жена, получается, для него ничего не значит? После всего, через что они прошли. Марина смертельно устала. Полтора года сражения за его жизнь не прошли даром. Ей как воздух нужна была передышка, но Брагин все продолжал и продолжал нагнетать. И она не выдержала — предложила разъехаться. На время. Ей это время нужно было, чтобы отойти от бешеной гонки, успокоиться. А еще она, как и в свое время после свадьбы и его операции, до последнего надеялась, что он остановит ее. Что он станет, наконец, вести себя как мужик, а не ее второй ребенок. Она хотела от него поступков, ждала их, а он продолжал страдать сам и мучить ее. Словом, они разъехались и Олег нашел временный приют у своей боевой подруги. Очередной день у него не задался — Марина сказала, что хочет развестись. Он не ожидал такого, не был готов к подобному развитию событий. Конечно, ответил, что развода ей не даст, но это ничего не меняло. Осознание того, что он может потерять единственного, кроме дочери, близкого человека, женщину, которая терпела все его закидоны и любила, несмотря ни на что, стало тяжким бременем. И он не нашел ничего лучшего, как накидаться с Куликовым. А потом заявился к Нине и предложил продолжить. В какой-то момент они, сидя на полу, оказались максимально близко друг к другу. Впрочем, дружеские объятия для них были привычным делом, но потом Дубровская начала его утешать, он потянулся к ней еще ближе и… вдруг накрыл ее губы своими. Она почти сразу отстранилась, но он сделал вторую попытку, и тут она не выдержала, сдалась. Поцелуй получился жадным, несколько мгновений оба терзали губы друг друга. И тут в глубине его почти полностью перекрытого алкоголем сознания что-то щелкнуло. Даже в таком, близком к бессознательному состоянии, он сумел остановиться, решительно отстранившись от подруги. Та ни на чем не настаивала, лишь помогла ему улечься спать и отправилась в свою комнату. Утро для обоих выдалось не лучшим. Она понимала, что он ее друг, его жена — ее подруга, и все это чуть было не разрушилось. Да, она уже давно смотрела на него не как на друга, но это были только ее проблемы. Она прекрасно понимала, что он любит Марину, и даже развод это не изменит. А что же Брагин? Он не знал, куда себя деть от стыда. Перед Ниной, которую он использовал, чтобы отвлечься, забыться. И перед Мариной, которой чуть было не изменил. Он прекрасно понимал, что на трезвую голову никогда бы этого не сделал — он по-прежнему любил жену и ждал возможности вернуться к ней. Или все-таки просто ждать — этого мало? Нужно действовать. Эта мысль прочно засела в голове. Они не могут расстаться после всего, что между ними было. Он отчаянно скучал по ней как по женщине, скучал по их сумасшедшей страсти и тихой нежности, но еще больше он скучал по душевной близости с ней, без которой просто не мог существовать. Ему было плохо без Марины, но то, что произошло, его ни то что не оправдывало, а даже наоборот. И он это прекрасно понимал. — Нина, прости, — он старался не смотреть ей в глаза — слишком стыдно. — Давай забудем все, что было вчера…