Колыбели в песках

Карин чувствовала, что сегодняшний день будет отличаться от предыдущих. Во-первых, заключенные шинигами, в страхе разгребающие песок, нервно поглядывали на клетки, окружавшие стадион. Во-вторых, хотя он и пытался это скрыть, Карин ощущала, что Гриммджоу нервничает. Она поняла это по тому, как подергивался кончик его хвоста, как у любого кота. Она старалась держать свое костяное оружие поближе к себе. Карин закончила с утренним приемом пищи и туалетом, и рабы уже даже успели убрать из их камеры пустые миски, когда звук заполняющегося стадиона начал достигать ее ушей. Она почувствовала, как на ее лице появляется хмурое выражение, когда поняла, что вот-вот начнется «развлечение». Судя по тому немногому, что она узнала за те три дня, что провела здесь, такое развлечение, казалось, включало в себя кормление Пустых заключенными шинигами. Это было отвратительно. Карин не могла видеть большую часть толпы из камеры, угол был неправильным, но она легко могла себе это представить. Затихающий шум толпы был единственным предупреждением, которое она получила о том, что мероприятие вот-вот начнется. Тело в черно-белой форме ударилось о землю, и перепуганный шинигами, которого она не узнала, забился на песке, отчаянно убегая к стене на четвереньках. Пустой, выглядящий как большой скорпион, быстро погнался за ним, жало на его спине опустилось, чтобы пронзить грудь человека. Кровь фонтаном брызнула на песок, и шинигами издал горловой крик, прежде чем потемнеть и затихнуть. Пустой не торопился отрывать клешнями куски плоти и есть их. Жуткое зрелище продолжалось до тех пор, пока не остались только изодранные остатки униформы мужчины, темный песок, испачканный кровью, и несколько крупных костей, которые были почти полностью обглоданы. Карин почувствовала тошноту, когда пустой собрал разбросанные остатки одежды своей жертвы и вернулся в камеру. Она не могла удержаться, чтобы не бросить взгляд на гнездо Гриммджоу и быстро поняла, откуда взялась его обивка. Гриммджоу проигнорировал ее взгляд, безразлично наблюдая за происходящим на арене. Она перевела взгляд на косодэ, которое использовала вместо одеяла, и невольно задалась вопросом, кому оно принадлежало раньше. Оставалось надеяться, что с его бывшим владельцем она не была знакома. Другой пленник был сброшен в яму, и тут же поглощен следующим освобожденным из камеры пустым. Звук рвущейся плоти и хруст ломающихся костей заставлял Карин вздрагивать, но она не могла найти сил и заставить себя отвести взгляд. Она крепко прижимала к себе обломок кости, наблюдая за кровавым зрелищем, разворачивающимся перед ней, и пришла к осознанию, что этим окровавленным трупом легко могла стать она сама, если бы ей не посчастливилось выйти против Гриммджоу. И они узнали друг друга. Толпа наверху внезапно затихла после того, как был съеден шестой пленник. Теперь Гриммджоу вдруг проявил интерес к происходящему на арене и сел рядом с ней. В результате его голова оказалась чуть выше ее собственной. — Старрк? — прошептал он. — Да. Интересно, кто на этот раз разозлил своего короля? Может быть, один из штернриттеров, если нам повезет? — Никогда так не везло, — фыркнул Гриммджоу. — Что происходит? — спросила Карин, тоже понизив голос. Следующий человек, который приземлился в яме, был одет во все белое. Карин едва успела понять, что это квинси, а не шинигами, как Старрк выскочил из своей открытой камеры. Острые клыки сомкнулись на горле мужчины, который коротко дернулся, прежде чем забиться в сильных конвульсиях. Мгновение спустя тело замерло. Старрк с наслаждением набросился на еду, и ему не потребовалось много времени, чтобы съесть все, даже некоторые кости, так как его острые клыки легко ломали их. Когда он закончил, не осталось ничего, кроме нескольких осколков крупных костей, которые были ему не по зубам. — Когда они идут против воли своего короля, иногда их бросают сюда, чтобы мы с ними разобрались. Реацу пустых ядовита для квинси, — ответил Гриммджоу на ее вопрос, когда Старрк начал слизывать с себя кровь, забрызгавшую его морду, лапы и шею. — Честно говоря, на вкус они дерьмовые, но это того стоит, потому что мы получаем от них силу. И удовольствие от того, что впиваемся в них своими клыками, — прорычал он. Старрк собрал остатки одежды убитого и спокойно вернулся в свою камеру. Карин заметила, что он выглядел усталым и ни разу не взглянул в их сторону. — Скольких шинигами ты съел? — тихо спросила она. — Черт, я сбился со счета. В любом случае, их слишком много, чтобы успевать их считать. Я здесь уже давно, — ответил он с ворчанием. — Не то, чтобы шинигами и пустые были друзьями в прошлом. — Старрк поднялся на лапы и вернулся в свое гнездо. — Вот и все «развлечения» на сегодня. Они всегда оставляют «своих» мертвецов напоследок. Карин молчала, наблюдая, как нервничающие заключенные шинигами, те самые, которые по какой-то причине не стали пищей для пустых, начали убирать арену. Когда подали ужин, она заставила себя поесть, на автопилоте передавая мясо Гриммджоу. Это было действительно ужасное зрелище. И все же… чем больше она прокручивала в голове отвратительные события этого дня, тем яснее становилось одно — все шинигами и даже квинси были убиты быстро и легко. Не было ни пыток, ни затянувшихся страданий. Если какой-то бой был затянут, то это было фактически по вине самого будущего трупа. Несмотря на гротеск, жертва на самом деле не страдала. — Ты всегда так быстро убиваешь свою жертву? — спросила Карин, довольная тем, что ее голос звучит достаточно ровно. — Да, — ответил Старрк. — Глупо давать своей жертве шанс убежать или причинить тебе вред. — А что происходит с душами людей, которых вы едите? — Они присоединяются к коллекции душ внутри нас. Когда же умираем мы, души перемещаются туда, куда им положено идти, обычно в Общество душ. Услышав это заявление, она расслабилась и подошла к тому месту, где обычно сидела, разговаривая со Старрком. — Они страдают, находясь в твоей коллекции душ? — Нет. Это очень похоже на долгий сон, по крайней мере, так говорят те немногие, кто его помнит. Иногда, когда главная личность пустого по какой-то причине ослабевает, другая просыпается, чтобы занять ее место. Я знал одного пустого, в котором доминировали три личности. Когда двое других не контролировали ситуацию и не затыкали двойника, они говорили, что это очень похоже на сон. Иногда они «мечтали» о том, что может произойти с ними в будущем, но большую часть времени все было тихо и мирно, — объяснил Старрк. — Звучит намного лучше, чем быть вычеркнутой из жизни, — не удержалась Карин от размышлений вслух. — Если бы у меня был выбор, я бы предпочла, чтобы меня съели. — Я запомню это на будущее, — протянул Гриммджоу. — Почему ты думаешь, что я позволю тебе съесть меня? Старрк был более информативным, разговорчивым и дружелюбным, — заметила она.— У меня такое чувство, что в его голове мне будет гораздо спокойнее, чем в твоей. — Ага, даю тебе неделю, прежде чем ты сойдешь с ума от скуки. Если ты хоть немного похожа на девчонку, о которой твой брат не затыкался, то ты гораздо больше заинтересована в том, чтобы надирать задницы, чем спать весь день. — Меня трудно назвать «девчонкой», — она закатила глаза, — но ты мог бы меня там заполучить, — легко призналась Карин, кивая головой в сторону арены. — И если начистоту, то я скорее увижу, как ты сожрешь всю армию квинси, пока я запихиваю их тебе в глотку, чем буду вынуждена быть съеденной. — Неплохая мечта, — вздохнул Старрк. — На самом деле это ты должна была получить те силы, которые твой брат растрачивает впустую, — усмехнулся Гриммджоу. Карин устроилась поудобнее на своей импровизированной кровати, чувствуя себя немного более непринужденно, чем после того, как стала свидетельницей откровенных убийств, имевших место быть ранее. Она не могла не задаться вопросом, знали ли шинигами, что их ждет, если их схватят. Но Карин почему-то сомневалась в этом. Ичиго никогда бы не упомянул о таких лагерях в своих письмах, но Орихиме сказала бы, и Нелл предупредила бы ее, чтобы она остерегалась их. Она тоже не была дурой и заметила слово «выбор», которое использовал Старрк. У нее было чувство, что быть съеденной — лучшая участь. Гриммджоу упоминал, что у некоторых других есть «домашние животные», и тот крик прошлой ночью, хотя и был болезненным, не очень походил на боль типа «мне отрубили палец ноги». Не то чтобы она могла помешать кому-то пытать кого-то еще, будучи запертой в этой камере, и не могла проникнуть через двери других камер, даже когда была на открытом пространстве.