***
— Второй Господин Лань! — Не Минцзюэ шипел, но любой услышал бы рык, клокочущий в его могучей груди. — Я думал, что вы вышли из того возраста, в котором попадают в такие глупые ситуации. — Я не просил Главу Не о помощи! — Ванцзи шипел ничуть не хуже, алея ушами. — Я бы и сам справился. — И провозились бы до ночи. Я не хочу объяснять вашему брату, почему я оставил вас в лесу. Стойте на месте и дайте сделать мне свою работу! Ванцзи примолк, обдав весь окружающий мир разом волной ледяного презрения. Но Минцзюэ, кажется, этого даже не заметил, увлеченный выпутыванием его хвоста из сети божественного плетения. Как он вообще туда попал, Минцзюэ понятия не имел , но пройти мимо не смог. И теперь с величайшей осторожностью пытался освободить чужую пушистую конечность. Его пальцы, привыкшие к грубой сабле, почти не знавшие какой-либо заботы или нежности, ему самому казались ужасно неловкими и деревянными. А хвост у Лань Ванцзи был такой мягкий, такой пушистый… В его мех так и хотелось зарыться. Погладить, пропустить через кольцо пальцев. Поймав себя на этих мыслях, Минцзюэ мысленно дал себе затрещину, рванул сеть, и Лань Ванцзи сдавленно охнул, когда плетение затянулось туже вместо того, чтобы порваться. — Прости-прости, — виновато заторопился Минцзюэ и, как обычно делал это с братом, пока тот был маленьким, пригладил вставшие торчком белые ушки с нежно-розовой серединкой. Лань Ванцзи застыл, широко распахнув глаза от шока, а Минцзюэ, довольный тем, что удалось его успокоить, вернулся к хвосту. И все-таки, какой же белоснежный мех…***
— Чем твой брат опять недоволен? — Не Минцзюэ приложил ладонь ко лбу, пряча глаза от солнца. — Ты же знаешь, что он не любит такие сборища. А дядя заставил его выйти, чтобы присмотреть за адептами, — рассеянно ответил Сичэнь, скользнув взглядом по стоящему в стороне Лань Чжаню. И вдруг замер. — Недоволен? Откуда ты… — Я ошибся? — Минцзюэ сдвинул брови, повернулся. — Да от него несет раздражением. И желанием кого-нибудь убить. Сичэнь чуть не поперхнулся. Лицо Лань Чжаня не выражало ровным счетом ничего. Как обычно. Для всех, кроме самого Сичэня. Но Минцзюэ? Не Минцзюэ, который увидел, что у Не Хуайсана нет ушек только на третий день? — Дагэ, — мягко, очень вкрадчиво произнес Сичэнь. — Ты ведь сам называл А-Чжаня ледышкой и удивлялся, как я вообще различаю эмоции на его лице. Откуда вдруг такие познания? Не Минцзюэ удивленно сморгнул, повернулся к Сичэню, глядя озадаченно и с неверием: — Не знаю? Сичэнь вздохнул. В этом был весь Не Минцзюэ…***
— Господин Лань, я уважаю чужую гордость, но не тогда, когда ее проявления влияют на состояние здоровья. Я спрашиваю вас еще раз, последний. С вами все в порядке? Лгать правилами вашего Ордена запрещено. Так, напоминаю. Обычно Минцзюэ разговаривал гораздо проще и предложения у него были короче, но с Лань Ванцзи по-другому было невозможно. А получить ответ на вопрос было необходимо. Хотя бы для того, чтобы понять, почему всегда идеально белая кожа лица Лань Ванцзи стала вдруг серо-зеленой, а скорость передвижения упала. Совместная Ночная охота прошла удачно, нечисть истребили, мертвецов упокоили, но даже для обратной дороги они шли гораздо медленнее, чем обычно. Установив виновника этого безобразия, Минцзюэ отправил отряды вперед, а сам пристроился к Лань Ванцзи. Тот смотрел недовольно, поджимал губы, но упорно отмалчивался. Пока Минцзюэ не обнаружил, что обычно торчащие ушки Лань Ванцзи поникли, а хвост уныло тащится по земле, после чего и без того небольшое терпение лопнуло. В ответ Лань Ванцзи обжег его почти ненавидящим взглядом, стиснул пальцы, но Минцзюэ отступать не собирался. И то ли его упрямый вид, то ли ухудшающееся состояние подействовало, но Лань Ванцзи вздохнул и сдался. — Она меня укусила, — нехотя, сквозь зубы выдавил он из себя, смотря куда-то за его плечо. — Укусила. — Минцзюэ вскинул бровь. Он понял все сразу и теперь боролся с желанием прибить одного упрямого, занудного, хоть и очень красивого идиота. — Перерожденная лиса, у которой яд с клыков разве что не капал. Может, я что-то пропустил, и вы уже вознеслись и стали окончательно бессмертным? Второй господин Лань, даже А-Сан в свои шестнадцать таким безответственным не был! Лань Ванцзи вскинулся, глядя с возмущением и раздражением, но Минцзюэ только отмахнулся: — Ну и куда она вас цапнула? Лань Ванцзи очень мило засопел, и спустя секунду в руку Не Минцзюэ лег хвост, уже не такой белый и испачканный в чем-то красном. Не Минцзюэ выругался вполголоса, с величайшей осторожностью коснулся шерстки, чувствуя идущий жар. Но, похоже, боль он все-таки причинил, потому что Лань Ванцзи вдруг вздрогнул, выдохнул почти испуганно и свалился бы на землю, если бы Минцзюэ не успел его подхватить. Ругательства уже в полный голос Лань Ванцзи уже не слышал, потеряв сознание. Вот же ж… суровый милый котик. … О том, как это смотрелось со стороны, когда он влетел в ворота Ордена со своей драгоценной ношей на руках, Не Минцзюэ не думал. Но когда спустя почти неделю борьбы за жизнь Лань Ванцзи он смог немного выдохнуть, Сичэнь показал ему свой рисунок, на котором Второй нефрит Ордена Гусу Лань на его руках смотрелся слишком хрупким, беззащитным и преступно милым. Слишком милым.***
Наличие пушистых конечностей Лань Ванцзи не напрягало. Пожалуй, он ими даже гордился. Чуть-чуть. Пока те не стали вдруг помехой. Хвост, словно вознамерившись во что бы то ни стало удрать, начал запутываться в каждом кусте, а ушки перестали слушаться совершенно, так и норовя подставиться под ласку или почесывание. Мысль избавиться от них стала возникать все чаще, но как это сделать, кроме как самым естественным способом, он не знал. Какое-то время он честно пытался найти варианты, даже искал совета у дяди, но потом Сичэнь сообщил ему, что Глава Ордена Цзян, Цзян Ваньинь, ищет спутника на пути самосовершенствования, и Ванцзи решил попробовать. Он, конечно, был не в восторге от его взрывного характера, но ему нравились его упорство, честность и целеустремленность. И его хвост. И ушки. Свои собственные пушистости такого желания их пощупать не вызывали, зато чужие… К тому же, обладатель таких же ушек и хвоста, Цзян Чэн должен был его понять. В Юньмэн он отправился следующим же утром. Про себя посмеялся над откровенно шокированными глазами Вэй Ина, порадовался ожидаемому, но не гарантированному пониманию Цзян Чэна, но уже через пару дней пришел к выводу, что иметь последнего в друзьях гораздо лучше и приятнее. Ибо физически их друг к другу не влекло, и желания обмениваться энергиями не возникало. Зато молчание и выразительное сопение за братьев, жизнь и проблемы в личной жизни получалось отличное. Так что Ванцзи был даже рад. Но домой вернулся все равно разочарованным. А через неделю попал в ловушку сети божественного плетения. … Не Минцзюэ был громким. Резким. И большим. Сам далеко немаленький, Ванцзи сам себе рядом с ним казался… мелким? И забота его была совсем другая. Он привык к мягкости Сичэня, но Глава Не был каким-то совершено другим. И, похоже, совсем не знал стыда и смущаться не умел совершенно. В отличие от Лань Ванцзи, которого впервые кто-то трогал так, словно имел на это право. Внутри пылало возмущением, но странной неги, непривычной и пугающей, было гораздо больше. Ванцзи злился, сопел, хмурился, но эмоции и чувства, мстя за свое долгое игнорирование, призываться к порядку больше не желали. А когда Сичэнь во время прогулок или совместной игры вдруг начинал рассказывать о Не Минцзюэ, то и вовсе поднимали бунт. Сердце Ванцзи начинало колотиться там, где ему было быть не положено, и еще нескоро возвращалось на законное место. Поэтому ничего удивительного в том, что на охоте его укусили, Ванцзи не видел. Достойное наказание за собственное невнимание. А "невнимания" было очень много. Хоть и было вполне себе обоснованным. Во-первых, охота была совместная с Орденом Не («Обмен опытом всегда полезен, А-Чжань»), во-вторых, не смотреть на Не Минцзюэ в бою было невозможно. Но лучше бы он умер от яда. Тогда не сидел бы сейчас в роскошной постели в лучших покоях резиденции в Нечистой юдоли и, беспомощно стискивая пальцы, не ждал Не Минцзюэ, чей громкий голос был слышен даже через закрытые окна и мощную дверь. Ждал с вполне определенной целью и холодеющими от волнения ногами. Он бы легко с этим всем справился, но целители разрешили ему вставать ненадолго и свою норму физических нагрузок он сегодня уже отработал. А с Не Минцзюэ станется и на руках дотащить его до покоев. Нет уж. Но дверь распахнулась все равно неожиданно. Захваченный врасплох, Ванцзи вскинул на вошедшего Не Минцзюэ глаза, и тот вдруг замер у самого порога, глядя на него в ответ. Так… странно глядя, голодно. Заготовленные слова замерли на губах, а когда Не Минцзюэ явным усилием воли сдвинул себя с места и подошел поближе, и вовсе забылись. Зато сердце заколотилось в истерике, да хвост едва шевельнулся, пока еще не способный на полноценные движения. А Не Минцзюэ подался вперед, протянул руку, коснулся пальцами кончика его уха и вдруг улыбнулся, добив этим Ванцзи окончательно. Потому что обычно грубоватое лицо Не Минцзюэ словно осветилось изнутри, сделав его моложе и легче, мягче, нежнее. И глаза… сияли… тоже… — Глава Не… — хрипло начал Ванцзи, понятия не имея, о чем говорить дальше, но Не Минцзюэ покачал головой, прерывая его. — Мне жаль, что я не дождался тебя и не могу подарить тебе свои ушки и хвост, но, может, ты окажешь мне честь и отдашь свои? Ванцзи потрясенно выдохнул, а потом сделал то, за что сам бы себя подверг всем наказаниям сразу. Подставил ухо под ласкающую ладонь и тихо согласно мурлыкнул.