Магия Ветра: Смерч Перемен

      Крупный дождь уже несколько часов барабанил по оконному стеклу, перебивая треск горящих поленьев в камине. Несмотря на разведённый огонь, в главной комнате всё ещё стояла прохлада, обещающая в скором времени перейти в приятное телу тепло. Всё указывало на то, что происходящее со мной более чем реально, даже если придётся закрыть глаза.       Пусть на дворе и стояла середина декабря, в Клевере не было так холодно, как в тех же Штатах в моё время. Снег часто сменялся ледяным дождём, а по ощущениям температура вообще не падала ниже минус десяти градусов по шкале Цельсия. В общем, вполне тепло. Но не тем была занята моя голова.       После пробуждения в самодельной люльке рядом с Астой я смогла себя снова осознать только спустя два года. Инстинктивно я уже могла и ползать, и ходить, и не плакать при малейшем проявлении боли или дискомфорта, как часто случается с маленькими детьми. Из тех двух лет я мало что помнила — лишь размытые силуэты, ничего для меня не значащие. Долго думать о таком феномене не приходилось, ведь подобное было и в так называемой «прошлой» жизни. Своё детство в подробностях я не помнила, а младенчество так и подавно. Видимо, и здесь эта участь не обошла меня стороной. Предполагаю, мозг просто отгородил сознание от такого стресса, как режущиеся зубы и непослушное тело. А, и непонятные бунты магического ядра, конечно.       Каким образом вообще эта магия ощущается? Как человеку, ранее магией не владевшему, мне легко было подобрать ассоциации. Магическое ядро чувствуется как часть тела. Или как дополнительная конечность, тоже отличное сравнение. Магия снаружи ощущается несколько иначе — неравномерным фоном она течёт в земле, воде, деревьях и даже в воздухе! Пусть глаза её не видят, уши не слышат, а нос не чует — внутренний источник непонятным мне образом постоянно реагировал на неё, доставляя некоторые неудобства. Поначалу было сложно не обращать внимание на такие особенности природы, но пришлось привыкнуть. Как пришлось привыкнуть к тому, что я больше не Юлианна, а Юно, и что Лео, маму и папу я больше не увижу. Надеюсь, с ними всё будет хорошо.       Ну а то, что перед смертью я жалела о том, что не дожила до концовки Чёрного Клевера? Пф, эти сожаления и привели меня сюда! Так или иначе, мне остаётся лишь взять от предоставленного шанса всё, что можно. Да даже вот эти языки пламени в камине! Это — тоже шанс.       Наблюдение за рыжим пламенем приносило умиротворение. Мысли приходили в порядок и больше не грозились сломать перегруженный мозг. За своими думами я пропустила появление Отца Орси в дверном проёме.       Меня окликнули:       — Юно.       Пришлось оторвать взгляд от камина и повернуться к приютившему меня человеку с вопросительным выражением лица. Отец продолжил:       — Пора спать. Аста уже давно видит седьмой сон.       Его слова сопровождались серьёзным выражением лица. Но несмотря на всю серьёзность, в глазах плясала некоторая задоринка, что-ли. И мудрость.       — Хорошо, — ответить мне хоть что-то, но надо было. Да и за окном действительно царствовала лишь мгла. Дождь закончился.       Встав с насиженного места, я поплелась наверх, в нашу с Астой комнату. Дом, в котором мы все жили, был двухэтажным, но маленьким. Комнат оказалось немного — лишь кухня, гостиная и три жилых комнаты на втором этаже. В одной из комнат жили мы с Астой, во второй — сам Отец. Третья комната была заброшена и жить там было невозможно.       Как бы я не называла это здание — домом, местом проживания и так далее, для всех жителей деревни Хэйдж оно было только церковным приютом. И церковным приют назывался не потому, что был расположен рядом с церковью. Всё-таки назвать церковью ту часовню, что была под боком, было нельзя, но приют, как я поняла, поддерживался и спонсировался напрямую само́й главной церковью из столицы. Причём, эта система начала свою работу только тогда, когда здесь появились мы с Астой, говоря в общем — дети. Раньше приют пустовал и в нём жили только церковнослужители в одном экземпляре. Теперь же здесь начал зарождаться детсад.       Стоило открыть дверь в свою комнату, как послышалось громкое сонное сопение Асты. Такое знакомое, отличимое от любого другого звука этой вселенной. Пожалуй, это тоже приносило некоторое умиротворение.       Наша комната не была богато обставлена. Хах, конечно, ничего богатого в приюте быть не может. Лишь две кровати, сколоченные умелыми руками Отца Орси, видавший времена тёмно-серый ковёр и широкий платяной шкаф у стены, который был приобретён не так давно на выручку, полученную от церкви. Года эдак через два в комнату грозилась добавиться ещё одна кровать, так как в нашем приюте появилась ещё и малышка Рекка. Пока она была всего-лишь младенцем, за которым большую часть времени приглядывал Орси, и спала она в старой люльке, когда-то принадлежавшей мне или Асте.       Я слабо осознавала, что ждать от ближайшего будущего. Воспоминания о прочтении манги почти ничего не давали. Опыта жизни в деревне, а в приюте — тем более, у меня не было. Казалось, будто на мои плечи была возложена огромная ответственность, и этому не мешал двухлетний возраст бренной тушки. Ладно, до пятнадцати лет у меня есть время привыкнуть к этому миру, да и Отец Орси приглядывать будет. Всё-таки он ответственен за нас. Но будь он действительно «отцом» в прямом понимании этого слова, а не Отцом, было бы проще. Да и что я воду баламучу, скажу прямо — мне страшно! Сейчас я совсем одна, без крепкого плеча брата под боком, за которое можно было бы ухватиться в случае чего, без родительского присутствия за спиной, которое могло бы сподвигнуть на смелые решения. Каждую секунду я банально надеялась на сюрреализм происходящего и была готова вновь очнуться в родной комнате родительского дома. Но надежды разбивались о поверхность действительности.       Как можно тише закрыв за собой дверь, я прошмыгнула к своей кровати и забралась под тонкое одеяло. Как бы я не боялась будущего, все страхи перекрывались осознанием того, что я всё-таки попала в мир Чёрного Клевера, который знала если не досконально, то точно могла в нём ориентироваться. Как-никак, он был моим любимым.

***

      Следующее утро началось с веселого лепетания Асты прямо под ухом.       — Юно, вставай! Юно, вставай! — мальчишка повторял одну и ту же фразу, попутно совершая попытки стащить с меня одеяло. Складывалось ощущение, будто у него заела пластинка, но я то понимала — Аста просто ещё не знал других слов, чтобы выразить свою мысль. Но в скором времени ожидалось, что его словарный запас пополнится. Всё-таки местные дети взрослели быстрее, уж в этом я убедилась на собственном опыте. Может, это всё магия?       — Уйди, Аста, — пробормотала, отвоёвывая одеяло себе. На кой же чёрт я ему сдалась?! Я спать хочу!       По всей видимости, моя реплика несколько обидела белобрысика, и тот начал давить на жалость, уже не пытаясь отобрать у меня что-либо.       — Ну сестрёнка…       Все эти утренние пикировки прогнали весь сон. Мне больше ничего не оставалось, как подняться с кровати и спрыгнуть на пол. Одна радость — для перемещения мне больше не нужна была коляска.       Машинально оглядела комнату. Естественно, за ночь она нисколько не изменилась, но, пожалуй, я всё больше и больше привыкаю к ней. Засыпать здесь становится легче, а кошмары о прошлой жизни постепенно перестают тревожить. Вторая радость, пусть и такая незначительная.       — Юно, пошли гулять! — пока я находилась в прострации, Аста не растерялся и утянул меня в направлении к выходу. Да и я не сопротивлялась вовсе — было всё равно. На задворках сознания промелькнула мысль, что было бы неплохо сначала завершить все утренние дела, прежде чем идти на улицу, но разве об этом должны волноваться двухлетние дети, совсем недавно научившиеся ходить и лепетать? Конечно же нет.       Но, слава Хель, нас никуда не пустил Орси. Он добросовестно исполнял свою роль опекуна, не оставляя детей без присмотра. Первым делом он отправил нас переодеваться и приводить комнату в порядок. Сначала я не поняла, зачем о подобном просить таких малышей, которыми являлись мы, но потом предположила, что эдаким образом в нас взращивают самостоятельность. Данная мысль казалась довольно здравой, а глядя на то, как Аста увлечённо заправляет постель на пару с Отцом, я убедилась в её правильности.       Да, самостоятельность в будущем будет очень нужна… Не думала, что за год парализации настолько отвыкну от, казалось бы, ежедневной рутины. Хотя, здесь всё было по другому, даже вышеупомянутая рутина. Умываться нужно было на улице под маленьким кранчиком, из которого текла вода. За продуктами приходилось идти либо на близлежащий склад, либо на торговую улицу Хэйджа. А печь, плита, светильники и камины поджигались с помощью магии огня, а не спичек. Всё было настолько необычным, что порой я просто глазела с открытым ртом на всё это добро и молча удивлялась. Эх, был бы рядом Лео…       После утреннего ритуала по уборке комнаты пришло время завтрака. Он не отличался ежедневным разнообразием — в качестве пищи представлялись либо бутерброды с маслом или сметаной, либо каша не самой страшной степени паршивости и комковатости. Всё-таки Орси не был поваром. А я что, я не собиралась возмущаться той или иной невкусности данной еды. Да и не претендовала я на звание дегустатора приютских изысков. Что дали, то и ем.       По окончании приёма пищи Аста таки утащил меня на улицу, достав откуда-то множество раз перешитый кожаный мячик, наполненный то ли травой, то ли соломой. В общем, он был самодельным, это стало ясно как день. Далеко мы не уходили, а так и остались возле стен приюта. Асту оказалось неожиданно просто занять — нужно было лишь показать ему пару элементарных игр с мячом. А пока белобрысик был отвлечён, улеглась на траву и упёрлась взглядом в облака. Как бы я не хотела сейчас сбежать обратно в знакомое помещение, совесть не позволяла оставить ребёнка в одиночестве. Пусть сейчас Аста далеко не тот, кем он станет только к семнадцати годам, я не могла его бросить.       Реальность данного мира всё ещё стояла под сомнением. Да, возможно, я слишком наивна в этом вопросе — любой другой человек на моём месте обрадовался бы попаданию в тушку одного из главных героев, решился бы изменить всю историю и переписать на свой лад. Но я слишком сильно цеплялась за прошлое, не желая отрекаться от него, и не горела желанием строить из себя спасительницу.       «Хех, себя бы сначала спасти…» — невесело подумалось мне. Да, спасение… А оно возможно в данной ситуации?       Мысленно дала себе пощёчину. Не время раскисать! Нужно думать, как жить дальше и что делать с известной мне информацией. Не штаны же просиживать в этой клеверской дыре и ждать, когда лапы дьяволов доберутся до моей жалкой душонки? Да ни в жизнь!       Очнулась я от мыслей только тогда, когда Аста нарушил моё личное пространство, улёгшись рядом.       — На что смотришь? — было произнесено со всей детской непосредственностью, которая только существует в этом мире.       Да, вовремя я вспомнила, что рядом лежит ребёнок.       — Облака, — ответила как можно спокойней.       Белобрысик, до этого смотревший на меня, перевёл свои зелёные глазища на небо.       — О-о-о, — многозначительно произнёс он и замолк. А я порадовалась тишине.       Вскоре нас позвал домой Орси. Кажется, пришло время обеда. И это оказалось правдой. Теперь нас кормили отварной картошкой. Ну, опять же, еда была съедобной и я не возникала. Только обнаружилось, что в детском теле очень неудобно держать столовые приборы правильно.       После обеда не хотелось ничего делать. Да и, по всей видимости, Аста устал — он нигде не метался, не тараторил что-то невразумительное, а просто уселся возле окна и не привлекал внимание. Я решила ему не мешать — ещё столько времени будет надоесть друг другу. Всё успеется.       В голове промелькнула мысль, что если каждый день будет подобен этому, то я без проблем доживу до пятнадцати лет.

***

      Орси Орфаи любил людей. Нет, вы не подумайте, совсем не в криминальном смысле! Всё сугубо платоническое и идущее прямо из души. Будь это иначе, Орси не был бы посвящён в Отцы и не носил бы на шее священный серебряный крест. Он никогда в жизни не жалел, что присоединился к церкви.       Пожалуй, Орси был тем человеком, что всегда плыл по течению, следуя собственным мечтам и амбициям. Хоть его амбиции и были малы по сравнению с чужими, но он тоже хотел играть какую-то роль в Клевере. В далёком детстве он потерял семью и остался один на холодных городских улицах, без гроша в кармане и ценностями за душой. Одна только сила воли удерживала его на плаву, и он плыл, плыл, плыл… Пока течение жизни не привело его к той идеалогии, благодаря которой он существует и по сей день.       Орси осознал, что ему претят мысли об одиноких детях без семей — таких же детях, каким был и он в своё время. Он понял, что хотел бы помочь сиротам без жилья, а церковные устои укоренили эти желания в его голове. Так Орси Орфаи был сослан в Хэйдж по долгу службы.       В первый же год он понял трудности жизни в глуши. Его часовню почти никто не посещал из местных жителей, да и сами люди не желали идти на контакт с незнакомым представителем церкви. А ещё складывалось впечатление, будто в этой деревушке совсем нет сирот. Выделенный церковью дом пустовал, будто Орси был первым его жильцом на последние несколько лет.       Но он не отчаивался. Орси смог вдохнуть в старый дом жизнь, обустроив его в пределах собственных возможностей. Он смог наладить контакты с Главой деревни, организовал связи с торговцами и решил множество вопросов быта и продовольствия. Казалось, что его жизнь начала налаживаться. Но это оказалось иллюзией. Ежедневная суета лишь отвлекала его от одиночества, что так нестерпимо терзало сердце.       Только к сороковому году своей жизни уже немолодой мужчина вновь обрёл семью — глубокой ночью он проснулся от странного шума у входной двери и обнаружил у порога два свёртка с младенцами. Мельком возникшая радость уступила место беспокойству, и Орси поспешил занести детей в тёплый дом. При пламени свечей он смог получше рассмотреть малюток.       Они были очень разными. Будто две противоположности сейчас лежали в свёртках и безмятежно спали, ничего не подозревая об изменениях в своей жизни. Первый ребёнок обладал тёмным пушком волос, второй светлым. Первый лежал спокойно, второй всё время ворочался и суетился. Пелёнки первого младенца были богато расшиты, что явно являлось признаком высокого происхождения. Второго же пеленали в кусок серой невзрачной ткани, что явно выглядело контрастно на фоне первого.       Орси не был глуп и сразу понял, что к нему попали дети из двух совершенно разных семей. Они не могли быть близнецами ни при каком раскладе.       Приглядевшись к пелёнкам младенцев получше, мужчина обнаружил на них роспись. Он тут же поспешил её прочесть:       — Юно… — Орси перевёл взгляд на второй свёрток. — Аста…       «Что же, это видимо их имена», — логично рассудил он, окинув глазами двух младенцев сразу. Они всё также спали.       Появление подкидышей грозило кардинально изменить всю жизнь Орси в Хэйдже. Он понимал, что отныне только его лицо несёт за этих детей ответственность во всём Королевстве. Что именно ему выпала участь воспитать и вырастить их. И что сейчас эти дети совсем беззащитны.       Когда-то Орси пообещал себе помочь тем сиротам, что встретятся ему в жизни. Эти двое стали первыми на его пути. И он сделает всё, чтобы ввести их в жизнь и стать для них настоящей семьёй.       За окном было 4 октября.