То, что лишнее

      Вернувшись в дом, капитан обнаружил Иорвета стоящим у печи — тот подкладывал новых дров в огонь и помешивал ржавой, рассыпающейся в руках кочергой те, что уже прогорели. Глядя на изувеченную часть его лица, нельзя было угадать его настроение, так что Роше дождался, пока он вернется к столу, и вновь заговорил с ним буднично, как ни в чем не бывало:       — Завтра утром я достану для тебя лодки. Думаю, плоские шестивесельные ялики отлично подойдут — на них обычно и плавают торговцы. Мой человек спрячет их для вас вот в этой бухте, — он отметил кружком место в паре миль севернее Вергена. — Пограничные патрули туда не спускаются, они, как правило, ошиваются выше, рядом с небольшим портом, так что тут безопасно.       Прищелкнув языком и проворчав что-то про непроходимую топь, Иорвет зачеркнул его кружок и поставил другой, еще чуть севернее, в том числе и на своей карте, так как та, вероятно, была точнее в плане географии. Заодно поправил и линию берега, чтобы в обоих вариантах она была одинаковой.       — Твой человек, значит. До чего же удобно, что у тебя буквально везде есть знакомые, — заметил он с едва заметной едкостью, пока переносил на свой план все остальные обозначения.       — А как иначе? В моей работе без них никуда.       — Поразительно только, что при всём при этом дела у тебя обычно идут не очень.       — Завали. Следи лучше за своими делами.       Слова Роше, впрочем, прозвучали беззлобно. Скорее даже дружелюбно, так как события, к счастью для него, явно стали развиваться по правильному пути. Да и эльф наконец-то начал задавать правильные вопросы:       — Итак, в какое примерно время обычно заканчиваются турниры? Наверное, уже под утро?       — Да ну нет, всё же это армия, а не кметская толпа на Беллетейн. К полуночи их всех разгонят по шатрам, но они точно продолжат пить в своих компаниях еще пару часов после. Потом повалятся спать. А еще спустя полчаса они будут в таком крепком сне, что их не разбудят и требушеты над ухом. Кстати, как вы будете поджигать стрелы? Я могу предоставить вам маленькие жаровни.       — Не нужно. Я умею делать такие, которые легко поджечь от огнива.       — Долго их готовить?       — Нет. За завтра смесь как раз успеет просохнуть в два слоя. Стандартный состав из селитры, угля и серы, по крайней мере, не подведет. Стрела не потухнет в полете, а угаснув, снова разгорится. Жаль только, что тяжелая, и летит недалеко.       — Далеко и не нужно. Ящики видно даже с нашего берега. Что еще мы не обговорили? С распределением ролей внутри группы ты, наверное, разберешься сам.       — Разберусь, — Иорвет в который раз проследил путь на плане. — На самом деле, нам куда проще было бы подойти по земле, а не по воде.       — Нет. Лагерь расположен внутри полукружия скал, в укромном месте. Даже если вы попадете туда как-то, то окажетесь, как в сковородке. Вариант с водой, на самом деле, самый верный.       Роше ждал от него еще вопросов, и в случае их отсутствия намеревался уже задать свой собственный — согласен ли он, как эльф вдруг произнес тихо, обращаясь скорее сам к себе:       — И всё равно это почти самоубийство…       На что капитан лишь невольно всплеснул руками.       — Не более самоубийство, чем отвоевывать тюремную барку у темерского гарнизона! И, заметь, практически трезвого и в полной боевой готовности.       Тот повернул к нему лицо.       — Но их было пара дюжин, а не пара тысяч! Есть разница?       — Зато они бодрствовали и давно уже догадывались, что вы, «белки» что-то такое выкинете. Весь город об этом только и говорил, и к этому готовился. Но вы всё равно прорвались.       — С большими потерями. А здесь уж мы точно будем как у дьявола в заднице! Между их горящими кораблями и лагерем.       — На пять гребанных минут всего!       — Счастье, если нам вообще удастся выбраться оттуда, и если никто из нас не попадется.       — Как, интересно? Вывалившись из лодки? Тогда уж как-нибудь постарайтесь удержаться. Тем более что если кого-то из вас правда схватят, мне будет очень сложно его вызволить.       Тут Иорвет выпрямился, и посмотрел на него пытливо.       — Но ты хотя бы попытаешься? — спросил он спустя паузу.       Роше уверил его со всей серьезностью:       — Конечно! — что еще ему оставалось?       Чуть погодя взгляд эльфа заметно потеплел, а губы дрогнули в улыбке.       — Хорошо. В таком случае… Сколько лодок ты сможешь предоставить?       — Смотря сколько тебе нужно. Решай сам. Предположу только, что нет смысла плыть туда целой ордой.       — Тогда мне нужно четыре по четверо солдат в каждой. Двое поджигателей и двое гребцов. Этого должно хватить.       — Возьми лучше три. Будете двигаться на приличном расстоянии друг от друга — в вас будет сложнее попасть, и даже заметить. И почему по четверо в лодке? Я же сказал, что они вмещают по шесть человек хоть сидя, хоть лежа, хоть по диагонали.       — Они станут тяжелыми, и двоим гребцам, даже самым сильным, будет непросто с ними справиться.       — Фигня. Там быстрое течение. От них потребуется лишь не налететь на прибрежные скалы. И я советую поставить по двое дополнительных лучников в качестве охраны — отстреливаться от арбалетчиков.       В конце концов, Иорвет согласился с тем, что это весьма дельный совет.       — Ну и еще выставишь небольшой отряд в конечном пункте, где высадитесь, — добавил Роше. — На всякий случай.       — Да. Теперь звучит почти складно. Подытожим?       Они еще раз прошлись по всем пунктам, со всей возможной доскональностью выясняя пробелы и детали. После чего темерский капитан с надеждой проверил обе свои бутылки, но к его досаде они уже были пусты.       — Хочу сказать тебе еще кое-что, — проговорил Иорвет, наблюдая за тем, как тот приценивается к его вину.       — Слушаю.       Прежде чем продолжить, Иорвет подумал о Саскии. По правде говоря, он уже пробовал донести до нее идею, подобную замыслу Роше, сразу по прибытии в город, после того как успел мельком изучить взглядом вражеский лагерь. И если бы только она согласилась осуществить ее — в виде огнедышащего дракона, — то всё обернулось бы по-другому. В самом Вергене вряд ли кто-то связал бы это с ее личностью, ну а суеверные каэдвенские dh'oine, скорее всего, действительно подумали бы на комету и проклятие ведьмы. Если бы кто-то из них остался жив, ведь будучи драконом она легко могла спалить оба берега сразу… Однако она отказалась, не пожелав даже объяснить причины. Будто они были понятны и так. А он не попытался выяснить их, не желая спорить с ней, но предположил, что та, которую повсюду называли святой, попросту не сочла это достаточно честным способом ведения войны, ведь тогда еще даже переговоров не было.       — Когда мы взорвем их припасы, — начал он, наконец, — шатры по соседству загорятся, как сухая листва в жаркий день, особенно если поднимется ветер. Огонь в считанные минуты охватит весь лагерь. Ну а пьяные солдаты даже не успеют выбраться из-под горящей ткани.       Вернон глядел на него с ожиданием.       — И? Надеюсь, так и случится! — ответил он. — А также, что не пойдет дождь, не будет сырого тумана или какой-то другой напасти. Не пойму, к чему ты клонишь вообще?       Иорвет неопределенно повел подбородком.       — Ни к чему особенному. Считай, просто поделился с тобой своими мыслями.       — Ясно. Ну и здорово. А то мне было послышалась в них какая-то пацифистская хрень. Рад, что я ошибся.       — На войне все средства хороши, так ведь?       Темерский капитан лишь развел руками, будто желая сказать — и дураку понятно. После чего уже смело схватился за пузырь с «Эрвелюсом» и заполнил свою кружку до краев. Ему срочно потребовалось подкрепление, когда стало ясно, что с остроухим будет не так легко, как он себе представлял. Впрочем, ведь с самого начала с ним было непросто, а уж после того, как в его жизнь на постоянной основе вошла эта Саския — и подавно.       — Уже вечер, — заметил тот как бы между прочим, глядя на дергающийся кадык мужчины, пока тот пил жадными глотками. — Скоро стемнеет, о чем я тебе и говорил. Ну так что, ты остаешься или уезжаешь?       Осушив всё до капли, Роше перевел дух, облизываясь и вытирая рот рукавом.       — Поглядим. Но сначала и я хочу кое-что спросить, — он был не из тех людей, что любят откладывать важное на потом, — мне кажется, или эта твоя Аэдирнская Святоша успела здорово промыть тебе мозги?       «Как-как? Аэдирнская Святоша?», пронеслось в голове у Иорвета, пока он изо всех сил старался справиться одновременно с возмущением от этих слов и волной возбуждения, которая вновь начала подниматься внутри него при виде захмелевшего, постепенно отбрасывающего весь официоз темерца. С одной стороны, необходимо было раз и навсегда пресечь подобные речи в сторону Саэсентессис, но с другой — он не представлял, как сделать это, чтобы тот не ушел, отсмеявшись вволю. Ведь он всё еще мог уйти, несмотря на тускнеющее небо. Он всё еще недостаточно принадлежал ему. О чем вообще речь, если Вернону до сих пор необходимо напиться, чтобы вынести эти несколько часов обыкновенного общения?       — Тебе кажется, — ответил он твердо. — Я всегда остаюсь при своих ценностях. И при этом очень уважаю Саскию и ее решения. Ее политику, мировоззрение и взгляды на жизнь.       — Нда. Короче, я не знаю, что у вас там, повстанцев, с иерархией, но если тебе нужно Её разрешение, поторопись получить его. И если Она запретит, то просто предупреди меня заранее. Как именно — выбирай сам. Можешь прислать одного из солдат, какого не жалко, с донесением. Договорились?       — Разумеется, мне не нужно ее разрешение! Я просто не хочу, чтобы она узнала об этом налете.       — Да в чем дело-то? Она не одобрила бы такой подход или что?       — Не исключено. А, может, это лишь мои домыслы. Во всяком случае, когда будешь в Вергене, просто молчи об этом. Только и всего.       Роше недоуменно покачал головой. Возможно, сам он выглядел не лучше, когда точно так же заглядывал в рот Фольтесту, но то был король, а не какая-то сопливая проходимица, полная нелепых идей. Он до сих пор не мог уразуметь иорветова восхищения ей, и чем больше тот заговаривал о ней в таком ключе и оглядывался на нее и ее предполагаемую оценку, тем большее возмущение испытывал Вернон. В целом, она, вероятно, влияла на Иорвета положительно, но как знать, в чем еще состояли подводные камни этого влияния. В частности, способно ли оно помешать тому довести их замысел с каэдвенским лагерем до конца?       — Как тебе будет угодно, — в конце концов, отозвался он. — Так что насчет нашего с тобой плана? Ты сделаешь это или предпочтешь отсидеться в теплом местечке, мечтая, что Хенсельт передумает?       — Сделаю, Вернон. Конечно же, сделаю. Кто-то ведь должен заняться грязной работой ради будущего блага.       — Вот мы и займемся, — поспешно заключил Роше, хотя ему до сих пор было неясно, что такого грязного видит в самой обычной диверсии разбойник-скоя’таэль, некогда прекрасно чувствовавший себя в одном из карательных отрядов бригады «Врихедд». — Еще разок: продумай всё хорошенько, так как у каэдвенского лагеря я уже мало чем смогу тебе помочь. Если нужны еще какие-то вещи, припасы, я смогу доставить их через того же человека, но мне нужно знать заранее. И кстати… Флотзам.              Он всё же выбрал остаться. Вечер и ночь особой погоды не сделают, и если он выдвинется на рассвете, тоже вряд ли что-то пропустит. Тем более, на обратном пути к лагерю ему как раз будет удобно навестить знакомого рыбака. Зато теперь можно было никуда не торопиться, прикончить бутылку «Эрвелюса» и послушать уже, что там с факторией.       По общему согласованию было решено пожарить-таки заячьи тушки, и, поставив их на огонь, Иорвет принялся за свой рассказ. Он намеренно опустил некоторые моменты, такие как мелкие конфликты в его отряде, и, конечно, заменил розу памяти на некий особый вид плюща, который растет только в древних эльфских развалинах. Ему не хотелось, чтобы у Роше возникла путаница в голове по поводу двух цветков, добытых в одно время, но по двум совершенно разным поводам. А так тот и не заметил подвоха, главным образом волнуясь лишь о том, не пострадали ли окрестности фактории от действий «белок», и успокоился, когда его заверили, что нет. Как заверили и в том, на всякий случай, что Саския теперь в полном порядке и вполне боеспособна: если капитан Синих Полосок и проговорится о чем-то по возвращении в лагерь, то пусть лучше именно об этом, чем об ее болезни.       — Ну надо же, кто бы мог подумать, что некто попытается избавиться от столь обожаемой всеми предводительницы, — хмыкнул Вернон, дослушав историю до конца, и не ясно было, иронизирует он или нет.       — Да, это было полной неожиданностью для всех. Виновный пока еще не установлен, но это ненадолго: у меня есть, по меньшей мере, трое подозреваемых.       — Целых трое? Та девица, Цинтия, случаем не входит в их число? Лично я бы ее включил.       Он счел нильфовскую шпионку очень подходящей на роль отравителя: она смылась сразу же, как только узнала о своей неудаче, то есть, до последнего оставалась в городе. Трисс же, скорее всего, была при ней едва ли не с первых дней, как только ослабшая и напуганная оказалась брошенной Лето возле Вергена, и потому вряд ли являлась ее основной целью. Ко всему прочему, версия о сотрудничестве нильфов с Вергеном рассыпалась окончательно.       — Входит, разумеется. И если это и правда сделала она, то обязательно поплатится, как только я до нее доберусь, — ответил Иорвет холодно, а затем, будто прочтя его мысли, добавил: — Не понимаю только, зачем ей Меригольд?       — Вот и я не понимаю, — потер подбородок Роше. — Какие-то колдовские терки, должно быть. Вообще, это секретная информация, но наши разведчики давно уже потихоньку копают подо всех магов, что активно интересуются политикой, и те в последнее время проявляют признаки тайной организации. Надо понимать, что воссоздание Капитула и Совета является их голубой мечтой со времени Танеддского бунта, но, кажется, есть, по меньшей мере, еще одно подобное сообщество — некая Ложа, в которую могут входить и нильфгаардские чародеи. Трисс тоже имеет к ней отношение и, скорее всего, в чем-то не сошлась мнением с остальными участниками. Как бы то ни было, всё это вскоре выяснится в Лок Муинне.       Тут он хотел заодно полюбопытствовать, участвовал ли Иорвет в том самом бунте, но не стал, ведь тогда пришлось бы слушать его пространные речи, полные чудной философии. Особенно после половины-то винной бутылки.       — Вот как, — отозвался эльф, выдыхая облачко пахнущего яблочным цветом дыма от своей трубки.       Очевидно, информация о Капитуле и прочем его не сильно заинтересовала.       — Итак, с этой разобрались. Кто другие двое?       — Филиппа Эйльхарт и принц Стеннис.       Роше приподнял брови: выбор остальных кандидатов показался ему несколько странным.       — Хорошо бы услышать причины их попадания в список, — попросил он, однако когда тот поделился с ним своими соображениями насчет чародейки, то отнесся к ним с сомнением: — Ну, знаешь, ее нахальное поведение ничего не доказывает. Можешь мне поверить, я их при дворе вдоволь навидался: за редким исключением, это красотки крайне паскудного характера и острого языка, при этом предпочитающие прятаться за сильными спинами. Разве Саския не является для Эйльхарт именно такой вот сильной спиной? И зачем тогда от нее избавляться?       «Беличий» атаман глянул на него пристально. Совершенно не к месту ему стало интересно, бывал ли тот когда-нибудь с чародейкой. Наверняка же случалось, раз он всё время крутится при дворе. Но следом он вновь подумал о Филиппе, и все игривые мысли с участием ведьм в нем умерли, едва успев зародиться.       Но ведь и правда, зачем той убивать могущественную женщину-дракона, если можно до конца дней лить ей в уши свою волю? Что она и делает уже сейчас и намеревается делать и дальше, потихоньку накачивая Саэсентессис своими идеями. Да, порой диковатыми, но не всегда однозначно вредными. Со скрипом он признал, что просто недолюбливает бывшую реданскую подданную, но, как и Роше в случае Детмольда, никакими конкретными доказательствами против нее не располагает. И ему оставалось лишь уповать на то, что время всё расставит по своим местам. В чем-то она неизбежно проколется.       — Я приму к сведению твои слова, — протянул он уклончиво.       — А что по Стеннису? Нельзя исключать его типично монаршей амбициозности, но по твоему описанию вырисовывается чуть ли не трус. К тому же пока что ему выгоднее дружить с повстанцами, чем покушаться на их лидера, рискуя после разгрома Вергена в самой ближайшей перспективе стать очередной мишенью для Каэдвена.       — Возможно, так и есть. Однако самый главный довод в пользу его виновности этому не противоречит: неясно почему, но он наотрез отказался дать хоть несколько капель своей особенной королевской крови, чтобы вылечить Саскию, тогда как в округе больше не было ни одного венценосца, кроме Хенсельта, — он поднял руку, не давая перебить себя. — И, предваряя твой вопрос, где же мне удалось раздобыть эту волшебную кровь: да, я разбил демавендову щенку нос. Некогда, видишь ли, было канителиться с его невнятными принципами.       — Ты что, в самом деле наподдал принцу?! — уставился на него Роше, будто не веря, а потом вдруг расхохотался. — Ну, даешь! Хотя не то чтобы я сильно удивлен…       Иорвет счел нужным добавить:       — Зря смеешься, между прочим. Сначала я пришел к нему просто поговорить. И попросил его очень вежливо.       — Зная тебя, боюсь даже представить, как прозвучало это «вежливо», — фыркнул темерец, внутренне радуясь тому, что вновь услышал прежнего Иорвета, хотя ему всё же хотелось более адекватных проявлений его характера. Более тонких и разумных. — Но а что его дружина, телохранители? Неужели попрятались по углам при виде твоих манер?       — Нет. С ними его разлучили практически сразу, как только выяснилось, что именно его виночерпий ответственен за раздачу вина на собрании. После чего отправили в каземат. Для его же безопасности в том числе: крестьяне готовы были казнить будущего аэдирнского монарха на месте.       — Нда, толпа-толпа. Им дай только повод. Значит, Стеннис не оценил вашего альтруизма?       — Как видишь, он бессовестно туп и недальновиден. Не смог бы составить даже того поддельного письма, что ты показал мне. И если хочешь знать моё мнение, — эльф дотянулся до очага и вытряхнул в него свою трубку, — такие правители не только бесполезны, но и опасны.       Цокнув, капитан сказал ему уже серьезнее:       — Посмотрим, Иорвет. Он еще мальчишка. И если ты в свою очередь не против узнать моё мнение по этому поводу, то я настоятельно рекомендую тебе под любым удобным предлогом вернуть его в его покои, извиниться и выделить для него охрану.       Тот уставился на него, как на больного.       — Ты рехнулся? Можешь себе представить, чтобы я поступил так?       — Ну, насчет извинений я, пожалуй, и правда погорячился, но остальное надо сделать обязательно.       — Я выпущу его не раньше…       — Речь не о том, чтобы выпустить. Просто смени клетку. Он всё-таки принц, а не холуй подзаборный.       Эльф сначала упрямо промолчал, но потом, успокоившись и отхлебнув вина, бросил:       — Впрочем, уже не мне решать его судьбу. Как только я донесу до Саскии все свои свидетельства против виновных, суд над ними будет целиком и полностью ее прерогативой.       — Тем более. Будет прекрасно, если при этом тебе удастся разжиться хоть одной вещественной уликой. Но если нет, — Роше попытался подобрать правильные слова, — власть имущие, знаешь, такое дело — очень непростое. Я понимаю, что ты привык чуть что стрелять и резать, и сажать на муравейник, но в мирной жизни, о которой ты мечтаешь, тебе гораздо больше пригодится дипломатия и, чтоб его, уважение. И далеко не только к тем, кто это уважение априори заслуживает. А потому придется научиться терпеть. Очень и очень много терпеть, засунув язык в жопу и по возможности не издавая звуков. Иначе плохи будут твои дела. Ты недолго протянешь.       Взгляд эльфа вновь загорелся возмущением, а скулы зарделись.       — С Исенгримом я всегда находил общий язык! — возразил он, впрочем, не то чтобы уверенно, ведь с королевой Маргариткой, например, общий язык найти бы ему не удалось. — И под его началом мне служилось легко. Правитель в первую очередь должен быть таким, которому можно привести разумные доводы и договориться.       Темерец раздраженно отмахнулся.       — Херня на постном масле! Не знаю, что там за чудесное взаимопонимание было между вами, сидхе, но просто забудь обо всем этом, как о сладком сне, и повнимательнее взгляни на реальный мир. Самодурство, тупость и упрямство, с которыми тебе так тяжело смириться, тут в порядке вещей, а обратное — лишь редкое исключение. Надо просто держать это в уме и быть гибче.       — Быть гибче для того, чтобы бесконечно терпеть и гнуть спину под указкой dh'oine?       — Не бесконечно. Рано или поздно появится возможность выяснить слабое место того, кто слишком уж мешает тебе жить и, в конечном итоге, ударить туда, когда возникнет удобный момент. И не обязательно насмерть, Иорвет. Порой достаточно лишить ушлепка денег и связей. Странно, что вообще приходится объяснять тебе такое, но что имеем — то имеем.       Он рассчитывал увидеть во взгляде эльфа хоть искру понимания, но тот лишь оторопело смотрел в огонь.       — Выходит, я просто путаю понятия? То, что я всю свою жизнь считал подлостью, на самом деле является гибкостью?       — Да причем тут подлость вообще?! Эх… Хотя плевать. Называй как хочешь. Я лишь разъяснил тебе свой собственный принцип, который до сего момента помог мне сохранить жизнь и здоровье. И, если тебе от этого полегчает, то Стеннису, хоть он и будущий монарх, тоже следовало бы взять его на вооружение. Но, естественно, не мне учить его, и не тебе уж точно.       Иорвет ничего на это не ответил, задумчиво покручивая в пальцах свою пустую кружку. Ему хотелось спросить, распространяется ли принцип Вернона и на него, бывшего скоя’таэля, стоит ли ему опасаться ножа в спину, но справедливо решил, что не стоит усугублять вновь назревающий разлад, тем более что ответ был вполне очевиден.       Между тем, мясо на огне наконец-то дошло до готовности, и непреодолимый в своей аппетитности аромат заставил их обоих ненадолго отвлечься от разговора.       — Удобно, что печь рядом, — сказал он уже другим тоном, более воодушевленным, сгружая оба вертела на старое и потрескавшееся деревянное блюдо, кое-как отмытое.       — Однозначно! — потер руки Роше, примериваясь с какой стороны лучше всего приняться за шкворчащую жирком тушку. — Хотя, знаешь, исходя из того, что принц позволил вам оттяпать у него приличную долю Аэдирна, но зато создать своего рода нейтральное — по крайней мере, пока — буферное государство между ним и соседями, можно сделать вывод, что не такой уж он и идиот. Есть, как говорится, потенциал. И неясно только, почему он так заартачился с кровью?       — Дело тут не в потенциале, а в умных советниках, — Иорвет, стараясь несильно запачкать руки, отделил от своего зайца заднюю лапку. — Оказавшись без них, он поступил так, как велит ему дурная голова. Поэтому, следуя твоим же принципам, я бы избавился от него любым способом, «когда возникнет удобный момент». Причем, независимо от того, удастся доказать его вину или нет.       — Ну-ну, полегче! Тебя послушать, так ты бы избавился вообще ото всех, — хохотнул темерец, запивая обжигающе горячее мясо вином, отчего в голове стало мутнеть еще быстрее.       После чего некоторое время они ели молча, сосредоточив всё свое внимание на этом процессе и наслаждаясь вкусом. Благо соль тоже нашлась, а потому обед — или, вернее, ужин — вышел просто на совесть.       — Но уж если так рассуждать, — продолжил Роше, будто никакой паузы и не было, — то, может, даже и неплохо для Вергена продолжить экспансию дальше на юг. Конечно, не с вашими текущими силами. Но, кто знает, может, еще какая-то часть аэдирнского дворянства переметнется на вашу сторону, разочаровавшись в Стеннисе? Ведь папаша-то его был не подарок, а яблоко от яблони, как правило, падает недалеко.       — Саския на это не пойдет.       — Почему?       — Ты еще спрашиваешь? — эльф швырнул обглоданную кость в огонь. — Может, потому, что она не такой правитель? Весь Аэдирн ей не интересен, как и остальные земли. То, что мы получим в результате нашего восстания, и без того издавна принадлежало эльфам, но так и быть, станет домом для всех страждущих. Небольшим, но процветающим и самодостаточным.       Роше, вновь услышал восторженный звон в его голосе, почувствовал, как его собственному терпению подходит конец.       — Да уж, слышал бы ты себя со стороны! Прямо Саския-Непритязательная-Скромность и ее ручной пес, гавкающий в хозяйкину честь. Говоришь, она не пойдет на расширение? Ну-ну. Чем же таким она отличается ото всех остальных чокнутых фанатиков, ведомых утопичной идеей всеобщего равенства и справедливости?       Иорвет очень хотел, но не мог сказать ему, что всех их вместе взятых нельзя даже близко сравнивать с драконом, даже с таким молодым. Это многое прояснило бы, но всё же должно было остаться в тайне, тем более что Роше своими глазами видел: именно дракон недавно напал на замок Ла Валетт. Один этот факт свел бы на нет любые разъяснения.       — Насаждают же они эту справедливость исключительно насильственными методами и везде, куда только могут дотянуться, — между тем развивал свою мысль капитан, — а простой народ дурят своей никому не нужной девственностью, будто от нее есть хоть какая-то польза. Знаем, как говорится, проходили. Вот буквально этим же годом. Ну а ты-то наверняка полагаешь свою Саскию кем-то вроде Мэвы Ривийской, не меньше. Но если та — взрослая, разумная женщина, у которой жизненного опыта не один год за плечами, то твоя новоиспеченная «королева» — не более чем целка нестреляная. Год-другой и ты увидишь: эта вчерашняя кметка расчухает все прелести сытой жизни, и тогда толпой пойдут фавориты и пьяные загулы. Внезапно окажется, что не настолько уж она и благородная. И не настолько миролюбивая…       — Вернон, — эльф, чье лицо в один миг побледнело, предупреждающе схватил его за руку и грубо стиснул, глядя ему в глаза, — это последний раз, когда ты говоришь такое о ней, тебе ясно?       Тот с полным непониманием посмотрел на него в ответ. А потом, прожевав и сглотнув зайчатину, перевел взгляд на свою руку в клещах белых, как мрамор, эльфских пальцев. По сравнению с ними его собственная кожа казалась почти смугловатой.       — Ты о женщинах и их хахалях? — предположил он, так как Иорвет не уточнил какое «такое» он имеет в виду. — Всего лишь одна из сторон жизни, в которой ты почему-то так упорно отказываешь своей командирше. С каких пор это звучит оскорбительно?       — Из твоего рта что угодно звучит оскорбительно, уж такой ты есть. И тебе подобные, что видят эту сторону жизни именно так, опошляя ее согласно своему вкусу.       — Я и мне подобные, значит. А Святая-Саския-Непорочная разительно чем-то от меня и таких, как я, отличается? И чем же? Она ведь точно такой же человек, как и все. Самая обыкновеннейшая дхойне из всех дхойне.       — Она не dh'oine! — вырвалось у Иорвета, прежде чем он смог себя остановить.       Роше немедленно сузил глаза, насторожившись. «Как зря!», подумалось эльфу. Ведь он совсем забыл, с кем имеет дело.       — Как это так? А кто же тогда?       По правде говоря, Вернону понравилась созерцать такую реакцию. В кои-то веки не ему самому хотелось бросить всё и выпрыгнуть из окна при разговоре с наглым эльфом, а наоборот. И, в сущности, уже было не важно, что тот ответит. Хотя любопытно.       — Она была ей когда-то, но больше не является… — запутался Иорвет, на ходу соображая, как вывернуться, и между делом бросил неприязненный взгляд на бутылку «Эрвелюса», в котором увидел причину своей несдержанности. — Это своего рода уничижительный термин для людей определенного сорта. И ты тоже с недавнего времени уже не dh'oine, — на всякий случай добавил он, отпустив его руку. — Лично для меня, по крайней мере.       — А, уже нет? Тогда я могу себя поздравить, наверное? — мужчина отсалютовал сам себе кружкой, а затем, к огромному облегчению своего собеседника, вернулся к зайцу. — Даже не знаю, чем заслужил такую честь, но постараюсь сохранить свой новый статус. Надеюсь, ради этого мне не обязательно становиться святым и отказываться от баб?       В целом, ему удалось немного выпустить пар, и он был даже рад выслушать еще немного чужих экзальтированных речей, тем более когда заметил, что Иорвет изо всех сил пытается вернуть разговор в мирное русло.       — Послушай, когда ты узнаешь Саскию получше, то поймешь, почему я так уважаю ее, — сказал тот убежденно, — и сам совсем иначе будешь отзываться о ней. Я наслышан о Мэве, но, поверь, таких женщин, как будущая королева Вергена, ты еще не встречал.       — Что же, тогда жду не дождусь, когда ты познакомишь нас. Прямо горю нетерпением.       Иорвет моргнул и нахмурился, стараясь не замечать скабрезной улыбочки на лице мужчины. Чем больше тот пил, тем быстрее с него слезал явно выученный лоск высокопоставленного офицера и должностного лица. Теперь его, такого, как сейчас, легко можно было вообразить ошивающимся где-нибудь в грязном человеческом трактире, дерущимся с селянами и даже вымогающим кошельки у незадачливых прохожих. И сам «беличий» атаман не знал, как к этому новому, несколько двойственному видению относиться. Впрочем, вереница мурашек, пробежавшая по его позвоночнику от лопаток до поясницы, была весьма красноречива.       — Хотя, подожди, если ты считаешь, что не в последнюю очередь я привлечен ее красотой, то, — решил уточнить он, при этом почему-то заплетаясь в словах. — То есть да, она красива, от нее порой глаз не отвести, но…       — Ну уж надо думать, что вживую она будет попригожее тех паршивых портретов из каэдвенского лагеря! Как правильно заметил Золтан, за замарашкой никто бы не пошел, — Вернон поглядел на просвет бутылку вина, на три четверти пустую, словно от одного только этого действия в ней мог появиться напиток, а затем покосился на «белку». — Между прочим, тебе стоит вернуться к нормальным отношениям. Научишь свя… э, вашу непорочную деву всем эльфским премудростям любви — вероятно, с женским полом ты в этом куда искуснее, чем со мной, — и будет у вас всё замечательно. Может быть, она даже влюбится в тебя и остепенится, других мужиков видеть не сможет. А там и потомство захочет. Бабы, знаешь, обычно хотят детей, — он осознавал, что несет околесицу, но уже не мог остановиться: что-то внутри него, очень сильное так и подмывало продолжать.       Возможно, это было назойливое желание ввязаться в драку, какое часто посещало его по достижении определенной степени опьянения. Вот только с кем? Глядя на Иорвета, любому было ясно, что с ним подобных развлечений уж точно можно не ожидать.       Тот, однако, оставил его слова без ответа, твердо решив покончить с любыми разговорами о Саскии до тех пор, пока у Роше не появится хоть сколько-то приемлемая реакция на нее, и вместо этого внимательно изучил его взглядом. Объективно говоря, капитану было уже хватит, но с другой стороны, он заметно развеселился, и хотелось видеть его в таком состоянии и дальше.       — Слушай, всё нормальное пойло закончилось, а твой фруктовый компот совершенно бесполезен, — посетовал тот, приоткрыв окно и ставни, и запустив туда обе пустых тары из-под горячительного, где они благополучно разбились об остатки забора.       — Ты хотел не привлекать внимания, — напомнил ему эльф, поморщившись от громкого звона. К тому же, он не сказал бы, что вино не оказало на Роше никакого действия.       — Мм, ну… Видишь ли, тут такое дело: если я сейчас начну трезветь, то, возможно, это привлечет еще больше внимания. Ты ведь бывал в корчме, должен знать.       Иорвет встретил его многозначительный взгляд и предположил:       — Тебя ведь не стошнит?       На что тот со смехом помотал головой. Выпитый им объем не мог привести его к такому. Не с его опытом. Ему просто было хорошо, и всё. И он хотел, чтобы было еще лучше.       — Увы, Вернон. Если бы я знал, что сегодня тебя особенно потянет нажраться, то припас бы еще спирта. Ну а сейчас есть лишь мой бесполезный компот.       Мужчина издал горестный вздох, но потом похлопал эльфа по плечу.       — Тогда допьем его поскорее!       И разлил остатки вина по кружкам. Оказалось совсем немного, и Иорвет в самом деле пожалел, что не догадался припасти еще. Он наблюдал за Верноном, сосредоточенно выравнивающим порции. По правде говоря, от кого ему действительно сложно было отвести взгляд, так это от славного капитана Синих Полосок. Стоило, наверное, сказать ему, что без шаперона и без смурого, настороженного выражения на лице он казался гораздо моложе своих лет, несмотря даже на отчетливо различимую седину на висках. Хотя, на самом деле, это было не лучше, и не хуже того, каким он бывал обычно, потому что нравился ему совершенно любым.       — Я вот о чем думаю, — проговорил вдруг Роше со странной интонацией в голосе, в котором на этот раз не слышалось ни намека на издевку, — выходит, ты теперь и в самом деле вергенский герой.       — Никой я не герой, — предсказуемо начал отнекиваться эльф. — Я сделал то, что было необходимо.       — Эйльхарт стоило бы тебе в ноги кланяться. Саския же — да дай мне договорить! — и вовсе должна носить тебя на руках. Образно выражаясь, потому как ты что телега тяжелый. Какая девка выдержит? Короче говоря, они обе обязаны тебе по гроб жизни.       — Нет, всё не так. Даже если бы я не испытывал к ней благодарность за ее доброту, любой бы на моем месте поступил точно так же.       — Почти трое суток долбать жопу в седле, рискуя при этом жизнью и здоровьем. И до кучи чуть не оказаться пойманным солдатами темерского гарнизона!       — Нас не поймали бы и так. Просто пара ленивых тюленей, а у меня бывали противники и покрупнее. И были в тот день — гнильцы, грайверы, эндриаги.       — Вы могли не вернуться вовсе. И мне интересно, что бы тогда делали остальные?       Последний вопрос был риторическим. Роше не ждал ответа на него, а чуть погодя вновь достал трубку и, заправив ее табаком, проговорил:       — Подумать только, если бы месяц назад кто-то ляпнул при мне, что ты готов будешь костьми лечь за одну лишь возможность жить бок о бок с людьми, я бы велел упечь сумасшедшего болтуна в дурдом.       Иорвет много что мог сказать на это, но уже не имел особого желания, а потому сделал вид, что просто не слышит, занятый процессом перемещения костей со стола в очаг. Он слишком устал, чтобы спорить и что-то доказывать. Вернон между тем в свою очередь присмотрелся к нему, про себя отмечая глубокие тени, залегшие в уголке его глаза, и намеки на складки у рта, особенно видные в тусклом оранжевом свете. Они, конечно, пройдут, когда он отдохнет и отъестся в городе, но теперь благодаря им он не казался таким высокомерным, как обычно. И, с одной стороны, это было здорово, но с другой — всё-таки больше хотелось видеть его прежним. Почему-то прямо сейчас очень не хватало ощущения свойственной ему силы и решительности.       Невольно на ум Роше пришел их последний бой во флотзамском лесу. И скорее то, как он начался, а не чем закончился, и как Иорвет держал себя тогда.       — Ладно, — он тряхнул головой, отгоняя эти мысли. В самом деле, стоило переменить предмет разговора, раз уж «белке» было столь невыносимо слушать похвалу. — Я заметил, что в который раз уже пью с тобой — но так до сих пор не сказал ни одного тоста. А ведь у нас, дхойне, это первостепенное дело. Ну так что, давай выпьем за Темерию и за Верген?       — Точно, — немедленно поддержал его тот, — за Верген и за Темерию!       Роше чокнул своей кружкой о его, быть может, с излишним рвением, из-за чего ненароком расплескал половину содержимого обеих.       — Вот ведь проклятье, это последнее! — ругнулся он и торопливо вылил в себя остатки, глядя на то, как эльф, посмеиваясь, отряхивает обе карты от попавших на них капель.       — Между прочим, — заговорил Иорвет после того, как убрал их в комод для сохранности: он заметил, что Вернон завел привычку класть рядом с ними свою трубку, периодически забывая о том, что в ней что-то есть, — давно хотел спросить, что за сорт табака ты куришь? Как называется?       — Хм, как там его… «Мариборская полянка». А что, хочешь попробовать?       — Не откажусь.       Он принял протягиваемую Роше табакерку и немедленно приступил к дегустации, вскоре обнаружив, что курево это — по-другому и не назовешь — оказалось самым крепким и горьким из всего, что он когда-либо пробовал.       — Да уж, «полянка», — протянул он. — Скорее уж «Пепелища Аэдирна». Но вообще мне нравится. Очень своеобразный вкус.       Капитан довольно усмехнулся, упомянув, что это самый расхожий сорт в Темерии, и предложил ему забрать остатки. Тот кивнул в знак благодарности.       — Кстати, моего не желаешь?       — Цветочного-то? Нет уж, спасибо. Меня в лагере засмеют, если почуют.       Роше вдруг подумал о том, что сидеть вот так и разговаривать с ним, скоя’таэльским атаманом, вполне себе приемлемо, интересно даже. Комфортно. И местами забавно. Тот ничего личного про себя не рассказывал, а Роше не спрашивал — пока для этого не было ни повода, ни смысла, — но что-то всё равно проскальзывало, в самом разговоре, но и в молчании тоже, в паузах, во время которых, кажется, ничего не происходило. Само его присутствие будто несло в себе некую особенную энергию, которой тем не менее сложно было дать однозначное определение.       — А знаешь, что бы я месяц назад посчитал бреднями сумасшедшего? — Иорвет пристально посмотрел на него сквозь опущенные ресницы.       — Ну?       — Если бы кто-то сказал мне, что однажды ты будешь со мной. Пусть ненадолго, но зато так, — он не пояснил, как именно, но и без того было ясно.       — Гм, — отозвался Вернон, отчего-то смущенно.       Он гадал, чем бы прокомментировать его слова, при этом не «опошляя», как тот сам недавно выразился, фразами вроде «Мечты сбываются, да?». Затем, в попытке поменять положение случайно задел бедро эльфа своим и поневоле вздрогнул от пронзившего все его тело знакомого импульса.       — Тогда могу представить, насколько ты счастлив, — вырвалось у него само по себе.       Прозвучало кое-как, и совсем не то, что нужно было, хотя всё равно вызвало улыбку у эльфа.       — Не сможешь, — покачал головой тот, — но попробуй. А лучше, — добавил он изменившимся, упавшим почти до шепота голосом, — иди уже сюда.       Роше давно ждал, когда прозвучит это предложение. Будучи взвинчен алкоголем и спором, он воспринял его теперь как нечто вполне естественное. И та минутка затишья, что была только что, не смогла сбить его с этого настроя. Ведь, в конце концов, раз он решил остаться, то не в карты же им до утра играть и не лясы точить бесконечно. Так тоже нормально, но… недостаточно. Разве что ему хотелось, чтобы другой сам об этом заговорил, выразил и свое собственное нетерпение. Ну а куда «сюда» он приглашает, было понятно и без дополнительных пояснений.       Стараясь не пошатываться, Вернон поднялся со своего стула и шагнул к Иорвету, перекинул ногу через его колени, а тот с готовностью подхватил его, помогая устроиться. То смущение, какое он почувствовал поначалу, быстро растаяло. В какой-то мере эта поза придала ему уверенности, тем более когда он посмотрел на эльфа сверху вниз и обхватил его за шею, оперся на него руками и всем весом, заставив чуть поморщиться. Весьма обманчивое ощущение это было, особенно если подумать о том, что будет дальше.       Иорвет между тем с какой-то беспричинной гордостью отметил про себя, что темерский капитан даже в таком вот состоянии оказался куда ловчее того кмета. «До чего же ценный приз…» Откинувшись на спинку стула, он смотрел на Вернона с неизменным восхищением. Неторопливо скользил рукой по его торсу, сквозь ткань прощупывая очертания худого и жилистого, крепкого тела. Столько времени он мечтал повторить с ним то же, что и с Хорасом, и вот для этого настал весьма подходящий момент. Лучше не придумаешь.       — Слушай, я до сих пор не могу понять, как тебя угораздило-то? — спросил Роше, заметив вновь появившийся лихорадочный блеск возбуждения в его взгляде.       — Угораздило? Ты о чем?       — Ну, обо всём этом, — тот неопределенно обвел рукой вокруг себя, — что, как говорится, от ненависти до любви один шаг?       Иорвет тихо усмехнулся, затем подался вперед, прижимаясь лицом к теплой ткани его рубахи. Потерся о нее щекой, с наслаждением впуская в себя знакомый уже горьковато-пыльный аромат.       — А, вот ты о чем, — вздохнул он. — Что же, если разобраться, я никогда не испытывал к тебе особой ненависти. Конечно, после того, как ты так легко уничтожил мой отряд, который я собирал по крупицам, то да, какое-то время я и правда ненавидел. Хотя не то чтобы именно тебя, Вернон. Скорее всех dh'oine, среди которых не одни только люди, но и все, кто нас предал, обрек на несправедливую смерть. Смешно и показательно то, что не все условия Цинтрийского мира были соблюдены Эмгыром. Но вот казнь офицеров «Врихедд» — в первую очередь. Лишь намного позже мне стало ясно, что это была часть его грандиозного и хитровыдуманного плана, но уже нельзя было бросить борьбу. Ну а ты, — он снова посмотрел ему в лицо, — ты всего лишь профессионал, отлично знающий свое дело. Выдающийся солдат и офицер, верноподданный, уважаемый и значимый винтик в военной машине. Такой, каким и я стремился быть когда-то. Поверь, уж точно не разбойником, скрывающимся по лесам и выслеживающим обозы. Разница между нами невелика. В том только, что твой хозяин о тебе всё-таки заботился. Ценил тебя. Наверное.       На этом он замолчал, осознав, что наговорил больше, чем собирался, и к тому же вспомнил, что Роше претит выслушивать долгие речи. Однако сейчас его слушали очень внимательно, не перебивая.       — Кое-что из этого я про тебя не знал, — отозвался, наконец, темерец, немного сбитый с толку. — Вернее, даже не задумывался о тебе в таком ключе.       Его зацепили не столько сами слова, сколько нотки искренности, с которой тот их говорил. На какое-то мгновение всё это увело его мысли в сторону от того, что вот-вот наметилось к осуществлению. И, наверное, в том состоял расчет эльфа: сейчас очень неуместно было бы начать обсуждать такие вещи, и потому стоило их просто проскочить. Сказано — и ладно. Роше, насколько умел, решил помочь ему:       — Но как это переросло в то, что есть сейчас? Я имею в виду постель и всё остальное.       — Честно, не знаю, Вернон. Наверное, никто никогда не скажет и не сможет описать, как это вообще происходит. От чего зависит. Однажды мне просто захотелось… — он мысленно перебрал несколько слов, разыскивая подходящее, — попробовать тебя, наверное. Ощутить на себе твое живое тепло, прикосновение твоих жестких пальцев. Слой за слоем освободить тебя от одежды и посмотреть, какой ты под ней. Ничего необычного. Ничего такого, чего не понял бы любой, и ты сам в том числе.       — Всё как у всех, значит, — хмыкнул тот неопределенно, обводя пальцем одну из его бровей, идеальных в своей естественности.       Ответ этот ему в какой-то мере даже понравился, пусть и неясно — чем именно. Самим настроением, быть может. Или тем, как умело иногда Иорвет пользовался своим голосом. Вернон стал обращать всё большее внимание на такие мелочи, хотя несколько удивлялся при этом, что давно уже перестал замечать и темно-лиловый провал у него вместо глаза, и извилистый шрам на щеке. А если точнее, даже недоумевал порой, какого черта тот продолжает носить свою повязку, скрывая этим самым и всё остальное, чем наградила его природа. Хорошо, хоть тут, при нем он первым же делом от нее избавлялся.       — Банальнее некуда, — согласился с ним Иорвет.       А потом потянулся к нему и впервые за этот день прикоснулся поцелуем к его теплым и сухим, чуть шероховатым губам, надеясь, что с разговорами и обсуждениями на сегодня покончено. Единственное, что его теперь волновало, так это собственный жар, от которого всё больше мутнело в голове. Он чувствовал, как Вернон, отвечая ему, тоже быстро приходит в готовность, сквозь натянувшееся белье тесно прижимаясь к его животу. Казалось, он собрался закончить дело прямо тут, на месте, но, разумеется, не стал. Отстранившись, он вопросительно взглянул на Иорвета, внутренне уповая на то, что последний переместится чуть ниже и возьмет у него в рот, например. Давненько этого не случалось.       — Давай так, — сказал ему эльф, переводя дыхание, — сейчас я закрою глаза, а когда открою, ты уже будешь ждать меня на кровати, безо всего. Идет?       По мнению Роше, так тоже звучало совсем неплохо.              Он не знал, сколько времени прошло после того, как он пришел в себя и осознал где именно проходит граница между его телом и чужим. Во всяком случае, они всё еще лежали в тесном объятии, и сам он задумчиво глядел в потолок, поглаживая руку Иорвета, перекинутую поперек его груди. Тот тоже пока не спал, но был неподвижен, словно боялся, что стоит ему пошевелиться — и все приятные ощущения в одночасье покинут его. Роше очень сомневался в этом. Сомневался, что сам когда-либо вообще сможет забыть о них. Получается, остроухий был прав, считая себя лучшим, что случалось в его, Вернона, жизни. Да, похоже, так оно и было.       — Скажешь, когда подойдешь к пределу? — попросил его Иорвет в самом начале, как только он выполнил его просьбу, и разложился на кровати, как… впрочем, неважно как кто.       Он понял, что имеет в виду эльф, и сказал, что постарается, хотя при этом почувствовал себя на пределе от того только, как чужой влажный язык медленно прошелся по его мошонке и члену. Не слишком солидно было спустить лишь от этого. Или, например, от прикосновения крепких белых пальцев, плотным кольцом обхватившим его у основания и скользящим по всей длине до головки, исчезающей внутри чужого рта. Однако вскоре Иорвет и сам всё понял, а потому, усмехнувшись, оставил его, чтобы несколько секунд спустя опуститься на него сверху.       С каким-то внутренним ликованием он думал при этом, что наконец-то видит Роше именно в таком качестве, в котором всегда хотел. В самом взгляде темерца, в его напряженном ожидании вторжения было ровно то соотношение страсти, предвкушения и даже опасения, какие были необходимы. «Я победил, Вернон, и побеждаю каждый раз. Я оказался хитрее и умнее тебя. А ты даже сделать ничего не можешь. Не понимаешь, что происходит, и, может быть, никогда не поймешь. Но, хуже того, тебе нравится и хочется еще». Обычно он останавливал любые свои бахвалистые мысли, но не сейчас. Решил позволить их себе, ведь во-первых, был пьян, а во-вторых, никто всё равно не узнал бы о содержимом его головы.       Он испытывал особенное удовольствие, входя в него во второй раз. Вернон смотрел ему в глаза затуманено, приоткрыв рот в улыбке, и тело его было настолько гостеприимным, насколько это вообще возможно. Ни о каком равнодушии больше не было и речи. Иорвет чувствовал, как человек подается ему навстречу. Ощущал его руки на своей спине, впивающиеся в кожу, вплетающиеся в волосы на затылке. Завороженно следил за его темно-карими глазами, подсвеченными по краю радужки янтарной каемкой.       «На этот раз точно получится», думал о предстоящей диверсии Роше. «Не может не получиться». Он выдыхал со стоном и цеплялся за эльфа, словно за спасительный брусок посреди бурного течения. Очень скоро ему стало невыносимо жарко, лицо его едва ли не пылало, и, к счастью, это вряд ли было заметно в оранжевом свете очага.       — Давай подольше, — предложил он Иорвету, пытаясь остановить его. — Ты умеешь так? Ну, не довести до конца.       Он собирался пояснить, но его и без того поняли: тот замедлился, а потом и вовсе вышел, давая ему и себе немного передохнуть, а потом поменял позицию. Сам Вернон еще не совсем различал, в какой из них самые лучшие ощущения. Ему в любой подходящей нравилось, хоть и по-разному. Временами ему начинало казаться, будто он вот-вот выплеснет всего себя, но почему-то не мог. «Нет, напоследок всё же лицом к лицу», решил он, признавая, что в этом у них с эльфом однозначное согласие. Кроме того, у него больше не осталось сил вновь замедляться и «отдыхать».       В его поплывшем сознании стали рождаться весьма странные образы и сравнения: когда Иорвет, повинуясь ему, вновь лег сверху, прижавшись очень плотно и приникнув поцелуем к его рту, Роше показалось, будто в него проникают целиком, и хорошо бы проникли еще сильнее. Сквозь его кожу и еще дальше. Может быть, еще глубже, хотя уже было попросту некуда. Он протянул руку вверх и ухватился за перекладину кроватной спинки, ища в этом опору, а другой привлек эльфа к себе.       В последние секунды Иорвет особенно любил наблюдать за ним. Посмеиваясь, слушал его. Смотрел на него, и не мог насмотреться. Сейчас он легко мог бы сдавить, например, его шею посильнее, вмять пальцы в его кожу, до сухожилий. И просто ждать, глядя ему в глаза ровно до того момента, пока в один миг они не подернутся поволокой и не остекленеют. Оргазм был очень похож на это зрелище. Но, в отличие, от убийства — а в своё время он душил вражеских солдат пачками, — его можно было созерцать бесконечное количество раз.       Да, с этим dh'oine всё будет совсем не так.       — Ну что, тебе понравилось? — спросил он темерца, когда вновь смог связно изъясняться.       Он не ждал какого-то конкретного ответа, просто хотел вновь услышать его голос, охрипший больше обычного. Однако Роше лишь прикрыл веки, не способный говорить вообще, но потом слабо улыбнулся и вздохнул.       — А ведь когда-то я собирался отделаться лишь шевроном на ремне. Одним из других, пришитых в ряд, — после долгой паузы добавил Иорвет, задумчиво ведя рукой по его груди, всё еще влажновато поблескивающей в свете очага. — И, знаешь, шеврон я до сих пор хочу. Как ни странно.       — На память что ли? — отозвался, наконец, Роше.       — Вроде того. Seidhe сентиментальны, как ты уже мог заметить. Так что если у тебя найдется еще один завалящий значок, я с радостью приму его в дар. А ты в свою очередь возьмешь ту розу.       Капитан чуть было не ляпнул «На кой она мне сдалась?», но вовремя прикусил язык, сказав вместо этого, что заберет цветок утром. Тему значка при этом не счел достойной даже обсуждения. И молчал до тех пор, пока не понял, что остроухий всё-таки заснул — это было слышно по его спокойному, глубокому дыханию.       Тогда Вернон осторожно выбрался из-под его руки и, с облегчением обнаружив, что вполне может ходить, не рискуя при этом навернуться, дошел до бадьи с чистой водой. Зачерпнул оттуда воды и долго, глоток за глотком пил, наблюдая за тем, как в каждую мышцу его тела постепенно возвращается энергия. Затем докинул побольше дров в очаг, надел рубаху и штаны — ближе к ночи стало особенно сильно сквозить из всех щелей — и тогда только вернулся обратно в кровать.       Тонкое покрывало да простыня, которыми удалось укрыться, с большой натяжкой могли защитить от этого сквозняка, но будить эльфа и просить его одеться не было охоты, так что капитан просто накинул сверху него свой дублет: не столько забота, сколько предположение, что будет очень нелепо, если завтра Иорвет сляжет с пустяком вроде простуды.       

***

      А среди ночи их обоих разбудил пронзительный, высокий визг.       Толком не понимая, что происходит, Роше слетел с постели и ринулся к арбалету. Быстро-быстро взвел его и схватил с комода фальшион. Обернулся к Иорвету, который тоже уже стоял на ногах и готовил свой лук к стрельбе.       — Я иду с мечом и самострелом — ты прикрываешь, — сказал ему шепотом темерец.       — Наоборот. Ты же не знаешь, где я расставил ловушки.       — Точно. Тогда так.       Поначалу они подумали, что их всё-таки выследили каэдвенцы. По крайней мере, так им показалось спросонья. Но теперь звуки, доносившиеся с улицы, всё больше походили на рычание и лай, чем на вопль человека, тем самым свидетельствуя скорее о том, что в один из капканов угодил какой-нибудь зверь или монстр. Как бы то ни было, других вариантов, кроме как пойти и проверить, не наблюдалось.       На улице тем временем стояла такая кромешная темнота, что обоим почудилось, будто их облепило черной смолой, не иначе. Из-за этого невозможно было полноценно оценить обстановку и сориентироваться. Импровизированный факел Иорвета — наполовину подожженное березовое бревно — освещал едва ли пару метров вокруг, и эльф намеревался, если что, немедленно бросить его и пустить в ход стрелы, ориентируясь на звук. Вернон мог не волноваться на его счет — такая реакция у него уже была отработана.       — Должно быть, это волк, — поделился своей догадкой «беличий» атаман, осторожно ступая по одному ему знакомой тропинке.       — Волк или не волк, надо убить эту тварь, пока она не привлекла сюда всех трупоедов с округи.       Вскоре выяснилось, что действительно это был всего лишь волк. От боли и страха он стал еще опаснее и непредсказуемее: завидев людей, начал завывать и щелкать на них зубами пуще прежнего, мечась в силках. Подобраться к нему можно было только лезвием меча. Да и то нужно было действовать быстро. Размахнувшись получше, Вернон полоснул его по шее и затем добавил еще. Только тогда животное, наконец, упало замертво. Вокруг же вновь воцарилась гулкая, плотная тишина.       — Bloede belg! — от души выругался Иорвет, убедившись в том, что больше никто эту тишину нарушать не собирается.       Роше тем временем сел на корточки и осмотрел труп.       — Ну, что я могу сказать? Воротник сам к тебе прибежал! — улыбнулся он эльфу. — Да и на шапку хватит. Украсишь разноцветными перьями, как это у вас принято, и пойдет.       Тут он словно о чем-то вспомнил и уточнил осторожно:       — Ты же не сочтешь появление этого волка дурным знаком? — ему очень не понравилось то, как на мгновение замер взгляд Иорвета, направленный на павшего зверя.       — Конечно же, нет, — отозвался тот. — Этот самец, должно быть, пара той волчихи, что я подстрелил днем. Она где-то сдохла, а он пришел мстить, не вынеся тоски.       — Да, волки порой бывают весьма умны… И кстати, — со смешком добавил Роше, оглядев его с головы до ног, — вот так ты собрался в случае чего сдаваться в плен? С причиндалами наголо?       Иорвет тоже оглядел себя.       — Ты прав. Сначала мне стоило нарядиться в полный доспех, а потом только бежать спасать наши шкуры.              Освободив волка из капкана, они принесли его в дом. Оставлять снаружи было нельзя — запах крови мог привлечь чудовищ и других хищников.       — Что будешь делать с ним? — поинтересовался Вернон, наблюдая за действиями эльфа.       — Пока что повешу на крюк и выпущу кровь. А завтра посмотрю при свете, стоит ли его мех моего времени.       И, прежде чем тот успел сказать что-то еще, он уже сделал половину озвученного: труп зверя болтался возле стены, ловко и быстро разрезанный в нужных местах, а под ним стояла кадка для стока. Роше мог только цокнуть с восхищением.       — Предположу, что это последнее происшествие на сегодня, — протянул он, вновь устраиваясь в кровати.       Иорвет, широко зевнув, покивал головой и забрался туда вслед за ним с одним единственным четким намерением — хорошенько выспаться, наконец. Тем не менее немного полежав без сна, он позвал темерца:       — Вернон?       — Чего?       — После диверсии нам обязательно надо будет встретиться, обсудить результаты.       — Угу, встретимся обязательно, — буркнул тот сонно.       — Послезавтра?       — Угу. Нет. Последствия — помнишь? Через два дня, значит. В обычное время.       — Ansin, dearme.       Роше помолчал, прежде чем отозваться с намеренно искаженным акцентом:       — Деарме. Ансин.       Он прислушался еще на тот случай, если эльфу есть что добавить, но потом поудобнее взбил под собой подушку и закрыл глаза, по привычке продолжая прокручивать в голове некоторые мысли. Последней из них была та, что пришла к нему, когда он запирал дверь на засов. Даже не мысль вовсе, а просто ощущение: всего на миг он остановил взгляд на темноте за дверным проемом, и ему показалось, будто он смотрит в черное покрывало — настолько пустым показалось ему пространство за порогом. Пустым и бархатным, и, несмотря даже на холод, почти что уютным. Словно бы на много верст вокруг домика только и была одна эта пустота, тишина и темень. И при этом ни лагеря, ни Вергена не существовало вовсе. Он невольно улыбнулся этому странному ощущению, собравшись утром поделиться им с Иорветом, и постепенно начал погружаться в сон.