То, что лишнее

      Выведя из бухты свою лодку и проводив взглядом сине-черные шатры своего отряда, а затем и возвышающийся над ними частокол чужого лагеря, Роше вновь невольно вспомнил про вчерашнее выступление Детмольда. Тот ничего существенного ему так и не предъявил, но при этом ясно дал понять, что даже если у него самого рыло белым-бело от налипшего на него пуха, подобного поведения от других, и тем более от каких-то там Синих Полосок, он не допустит. Вроде бы даже прозвучали слова «клетка» и «схватить». Однако куда больше Вернон ожидал от него организации слежки или даже засады. А то и всего вместе.       Во всяком случае, сам он поступил бы именно так. Вместо того чтобы зря сотрясать воздух, давно уже выставил бы тайные посты вдоль Понтара, вычислил маршрут и конечный пункт походов подозреваемого, дабы, так сказать, поймать его на горячем. Каэдвенская армия располагала для этого более чем достаточным количеством ресурсов и людей. И он не удивился бы, увяжись за ним сейчас с полдюжины преследователей. Тогда проблема бы состояла лишь в том, как побыстрее оторваться от них или, если до того дойдет, попытаться отбиться, пусть последнее было и не самым желательным исходом в текущих непростых условиях.       Хмыкнув, он выправил лодку так, чтобы ее не сносило к середине реки, и приналег на весла, внутренне готовый ко всему. Однако вскоре выяснилось, что никакой слежки нет. Даже намека на нее. Сколько ни всматривался он в окружение, ничего особенного обнаружить ему не удавалось. Единственное, что хоть как-то бросалось в глаза, так это уже примелькавшиеся ему редкие кметские суденышки, что привычно жались там и сям к далекому каэдвенскому берегу. Сидящие в них кметы и вовсе были едва различимы. Движения их и позы ясно говорили о том, что эти люди заняты своим рутинным трудом, и до противоположной стороны им нет никакого дела. Вдоль аэдирнского же берега Роше не встретилось ни души. Судя по всему, торговый народ, как и вечно следующие за ними алчные пограничники, считали разумным держаться подальше от территорий, где велись военные действия.       В целом, обстановка на данный момент могла считаться спокойной. Но именно это, как ни странно, настораживало еще больше. Да, явной слежки не наблюдалось, но при этом нельзя было забывать про вероятность подготовленной заранее засады — колдун был не так прост, чтобы не предусмотреть хотя бы такую малость. Поэтому Вернон решил немного изменить свой маршрут.       Достигнув нужной отмели, он намеренно проплыл мимо нее, не задерживаясь. Спустился ниже по течению и выбрал совсем другое место для высадки: небольшую заводь, за полверсты смердящую тиной и гнилой рыбой, но, что важнее, густо заросшую рогозом. Отыскав среди высоких стеблей более-менее пологий и прочный участок берега, он с трудом выволок на него лодку, дотащил ее до низины, перевернул вверх дном и забросал лапником из еловой рощицы. Работа отняла некоторое время, но зато результатом он остался доволен: не бог весть что, конечно, однако в данном случае годилось — сложно было даже представить, что кому-то придет на ум причалить в таком неблагополучном месте.       До заброшенной деревни он выбрал добираться, дав большой крюк, и если засада и была, ему явно удалось ее миновать. Что всё же не являлось поводом расслабляться: он был достаточно опытен для того, чтобы представлять себе разные варианты развития событий, включая тот, где неприятели ожидали его прибытия уже в месте назначения. Некоторая надежда была на то, что Иорвет по-прежнему ответственно отнесся к базовым мерам предосторожности. Ему всегда удавалось за версту почуять опасность какой-то своей внутренней чуйкой, и, как следствие, загодя слинять в туман. Но сегодня он наверняка подождал бы где-нибудь своего визави, дабы предупредить или даже выйти на подмогу. По какой-то причине Вернон был уверен в этом.       «Беличий» атаман больше не казался ему таким уж мутным типом, связаться с которым его вынудила патовая ситуация. Скорее наоборот, на данный момент он единственный был более-менее надежным союзником, несмотря на свои прошлые «заслуги». И пусть все эти дни Роше подспудно сетовал на себя за то, что продешевил, расплатившись с ним уже два полноценных раза, а из обещанного не получив взамен ничего, по сути, ничьей вины в том не было, а лишь стечение обстоятельств. И они же являлись причиной того, что до сих пор ничего нельзя было сделать против Каэдвена. Попросту не было подходящего момента. Таким образом Иорвет всё еще мог — а, главное, был готов — ему пригодиться.       Но вот чего Роше про себя не понимал, так это почему вообще платил ему, если ничего пока так и не было сделано? Поначалу он почти не задумывался об этом — было некогда, — а тот первый раз после разговора в Вергене и вовсе списывал на своеобразный аванс. Ведь сам же всё и предложил. Но следующая встреча была проведена совершенно впустую, на ней не было обсуждено ничего существенного, так что он мог попросту встать и уйти. Не спал же он с эльфом только за то, что тот приносит свой худой зад и болтает? И уж точно не за его сомнительную и трудную в осуществлении идею разлучить короля с головой. Ведь даже Лето сотоварищи пока с этим медлили.       Теперь, во время этого долгого перехода он вновь вернулся к мыслям о ситуации, в которую попал, и всё яснее ему становилось, что его поступки продиктованы каким-то неясным влиянием. Он почти не помнил свой последний осмысленный сон, но ощущение ненормальности происходящего всё еще болталось где-то на задворках сознания. Будь он силен в сравнениях, то сравнил бы это ощущение с ходьбой в тонких сапогах по обледенелой дороге, когда и холодно, и неустойчиво, и непредсказуемо. Когда от тебя мало что зависит, и к тому же ты сам виноват, что не выбрал ничего более подходящего.       Но было уже поздно. И, может быть, он забросил бы думать на эту неприятную тему, позволив всему идти своим чередом, а впоследствии даже забыл о пережитом, если бы сегодня не было особенно важно потратить всё доступное время на обсуждение плана, который он подготовил. То, что король собрался провести большой турнир, можно сказать, было подарком судьбы, и только полный дурак мог спустить его в выгребную яму. При этом Роше прекрасно сознавал, что в его схеме обязательно будут дыры и неучтенные моменты — как и в том злополучном заговоре с каэдвенскими дворянами, — а потому ему особенно важен был свежий и трезвый взгляд со стороны. Однако вместе с тем он не чувствовал в себе достаточно сил отказаться от алкоголя совсем, ибо без него общество Иорвета едва ли можно было вынести. Правда, стоило ему выпить, всё становилось только запутаннее… Внезапно у него появилась догадка.       Она появлялась у него и раньше, но в виде слабо оформленной мысли о том, что спиртное никогда раньше не вызывало у него никаких противоестественных желаний. Ведь, например, сейчас будучи трезвым, он не чувствовал ничего особенного. Может, только легкое оживление, да и то относилось скорее к завтрашним событиям.       — Махакамский спирт, и та кислая сивуха — ведь их принес остроухий, — бормотал он себе под нос, перешагивая через коряги. — Неужели он что-то подмешал туда? Никак опять тот накерский яд, но с дополнительным эффектом?! Вот же псина!.. Ну ничего, вылью их в огород сразу, как только приду.       Преодолев невысокую березовую поросль, он выбрался на ровную дорогу торгового тракта. Решил пройти по нему хоть немного, прежде чем вновь вынужденно скрыться в тени желтеющего леса.       При всей вероятности такой подставы со стороны Иорвета, верить в нее Роше почему-то не хотелось, однако факты говорили сами за себя. В итоге, он утвердился в своём намерении пить только то, что принес с собой, да и вообще не брать в рот ни капли до тех пор, пока от того не будет получено однозначное согласие участвовать в его задумке. В противном же случае, «белка» останется ни с чем. Хватит с него того, что уже получил.       — Поглядеть бы только на твою вытянувшуюся морду, когда всё так повернется! — хохотнул он несколько злорадно, но тут же цокнул с досады: ведь в таком случае он и сам останется ни с чем.       Вернее, с ворохом всё тех же старых проблем. А за неимением возможности подыскать себе нового сообщника и исполнителя, притом достаточно лояльного, даже этот его последний шанс поправить перед Лок Муинне дела между Каэдвеном и Темерией будет упущен.       Собираясь завернуть у нужного указателя, Роше остановился и замер, еще раз огляделся вокруг, выбросив все лишние мысли из головы — стало не до них. Он снял со спины и взвел арбалет, который решил на этот раз тоже прихватить с собой, и только тогда осторожно двинулся в сторону поселка, стараясь ступать как можно бесшумнее. Каэдвенская засада с успехом могла поджидать его прямо возле дома, или даже внутри. Вместе со схваченным ими Иорветом. Роше столько раз в своей жизни устраивал подобные мероприятия, что сам не видел смысла придумывать что-то практичнее и легче в осуществлении. Он занял удобную позицию у кромки леса и принялся изучать взглядом полуразрушенные домишки и окрестности.       Никаких признаков нежелательного присутствия не было. Как, кажется, и самого эльфа. В прошлый раз тот ждал, оставив дверь нараспашку, но сейчас вроде бы она была заперта, хоть с этого ракурса и было плохо видно. Вокруг — ни души. Другие здания всё так же пустовали, и только чуть колыхались никем не примятые заросли крапивы, закрывающие подходы к ним.       «Если детмольдовы ублюдки внутри, то уж больно спокойно устроились. Так не бывает».       Вернон хотел подобраться поближе и заглянуть в окна через щели потрескавшихся от времени ставней, но тут же передумал, застыв на месте: внимание его привлекло слабое движение воздуха в районе дымохода. Бледный, едва различимый дымок неспешно валил из трубы и сразу таял. Выглядел он очень странно и чуждо на фоне остальных безжизненных строений.       В одно мгновение в животе у Роше похолодело — по его опыту, разожженный очаг в явно не нуждающемся отоплении доме мог означать только одно. «Ну всё. Пизда нашей конторе. Утырка собрались пытать».       Он сорвался с места и за несколько секунд преодолел оставшиеся метры, намереваясь своим внезапным появлением застать врагов врасплох и тем самым посеять среди них панику, а если повезет, то сходу угостить кого-нибудь из них болтом. И уже потянулся было к дверной ручке, как вдруг наткнулся рукой на что-то мягкое и словно бы живое. Его первой непроизвольной реакцией было тут же отдернуть ладонь, но потом, присмотревшись получше, он медленно выдохнул и опустил арбалет к земле, чувствуя себя очень и очень глупо.              Иорвет дремал, развалившись на кровати и заложив руки за голову. Разумеется, изначально засыпать он не собирался, но раз уж Роше задерживался, то не грех было хотя бы ненадолго дать покоя гудящему от усталости телу и прикрыть глаза. В итоге он и не заметил, как пролетело несколько часов. Тут, посреди окружающей деревеньку рощи вовсе не было так уж тихо — ветер шелестел в постепенно опадающей листве, птицы щебетали еще по-летнему звонко, временами перебиваемые сосредоточенным перестуком дятла, — и всё же, после оживленного Вергена уединенное спокойствие этого места действовало на него особенно умиротворяюще.       Тем не менее десятилетиями натренированная бдительность его не подвела: услышав приглушенное, но так хорошо знакомое ему лязганье одного определенного комплекта амуниции, Иорвет тут же проснулся. Он не спутал бы этот звук ни с чем другим, а потому, когда чужие шаги замерли у порога, он лишь продолжил лежать, внимательно прислушиваясь и дожидаясь. Однако пару секунд спустя ему в голову пришла мысль, что так он может пропустить много важного и интересного, и это заставило его рывком подняться, пересечь комнату и распахнуть дверь, за которой и обнаружился Вернон.       Тот стоял чуть поодаль от входа и изумленно рассматривал пышную лиловую розу с коротким стебельком, держа ее на некотором расстоянии от себя. Выглядел он при этом очень растерянным, будто впервые в жизни прикасался к подобному, но, глянув на Иорвета, немедленно взял себя в руки и привычно нахмурился.       — Это что еще такое? — едва ли не сердито спросил он, продемонстрировав цветок, который явно оказался на своем месте не случайно.       Эльф, никакой другой реакции от него и не ожидавший, со вздохом прислонился к дверной раме и скрестил руки на груди. На губах его появилась бледная улыбка, и пусть по нему это было не так заметно, но улыбался он от души, потому как выяснилось, что пропустил далеко не всё. Успел-таки отметить и запечатлеть в памяти весьма занятное выражение лица темерского офицера, прежде чем тот спохватился.       — Сувенир из поездки, — пояснил он невозмутимо. — Ты же понимаешь, я не мог оставить тебя без подарка.       — Допустим. Но почему цветочек-то?       Недоумение человека явно свидетельствовало о том, что он даже не догадывался, насколько уникальное растение окрестил столь бесхитростно. И Иорвет совсем не торопился просвещать его. В самом деле, было бы даже неправильно, если бы тот знал заранее или из сбивчивого рассказа узнал прямо сейчас, что это и с каким смыслом дарится. Сам же командир скоя’таэлей, хоть и был, безусловно, знаком с сентиментальной легендой, связанной с данным растением, но не особенно верил ей. Считал себя достаточно практичным, чтобы не воспринимать ее всерьез, и в то же время не настолько лишенным романтики, чтобы полностью игнорировать.       Он не поехал бы добывать его специально, или, по крайней мере, не теперь и не в таких обстоятельствах, однако волей случая вновь оказавшись в руинах купальни, решил всё-таки воспользоваться предоставленным ему шансом и сорвать два бутона вместо одного. Почему бы и нет? В конце концов, даже если легенда врет, то сама по себе роза памяти, как и любая другая, остается симпатичным и — в их случае, как ему казалось — вполне уместным символом.       — К сожалению, — он пожал плечами, — там больше не сохранилось ничего ценного, кроме этого. И замечу, что довезти его свежим и невредимым было не так уж легко, ведь обратная дорога заняла почти полтора дня… Так как, он тебе нравится?       Какое-то время Роше просто молчал, буравя эльфа взглядом. Вообще ему много чего хотелось ответить на эти его слова, от которых у него буквально свело челюсть, и при том мало что цензурного, но последний вопрос всё же застал его врасплох. Некоей своей искренностью, быть может.       — Нравится ли мне? — он вновь посмотрел на розу, задумчиво повертел ее в пальцах. — Ну, красиво так-то. И пахнет недурно. Что еще про него сказать? Разве что, — добавил он сухо, — ты зря напрягался. Я бы прекрасно обошелся без таких вот «сувениров».       — «Таких»? — Иорвет чуть приподнял брови. — А. Ты наверняка предпочел бы лилии. Или, на худой конец, какое-нибудь особенное оружие. Изукрашенный драгоценными камнями дворянский меч, например.       — Я предпочел бы, — перебил его Роше, — поскорее разобраться с каэдвенцами. Ты не представляешь, как сильно это бы меня порадовало!       — Что же. Думаю, нет нужды напоминать, что не тебя одного.       — Неужели? Ну, слава сиськам Мелитэле, как говорится! А то я уж начал сомневаться насчет твоих мотивов приходить сюда.       На последнее тот лишь хмыкнул. Конечно, он мог бы возразить, что его-то оба мотива как раз таки предельно ясны и очевидны, и друг с другом не конфликтуют, но не стал. Не было смысла спорить по поводу формулировок, потому что мысли его сейчас были заняты несколько иными вещами.       Он смотрел на темерца пристально и открыто. Стоя всего в нескольких шагах от него, неспешно отмечал взглядом каждую деталь его знакомого облика — от превосходно сидящего на нем мундира до начищенных до блеска поножей — так, будто не видел уже давно, хотя прошла лишь пара дней. И невольно вспоминал о том, что собирался сделать с ним сразу, как только встретит, и что — после… Вот только реальность, как всегда, значительно отличалась от фантазий: Вернон не спешил приближаться, и вся его поза выражала одну сплошную настороженность. Даже стоял он и то в пол-оборота. Может быть, роза в качестве подарка на самом деле оскорбила его, человеческого мужчину, к тому же офицера, и за колкостью его крылось не смущение, а досада?       Что же касается самого Роше, то он никак не мог разобраться с возникшим у него чувством противоречия. Не застав вчера своего «делового партнера» на их обычном месте, он почти начал тревожиться. Потом весь день надумывал разные варианты, что могло заставить того уехать из города так надолго, ведь однозначно что-то серьезное. И вот теперь Иорвет снова был здесь, здоров и невредим, как всегда ерничал и пытался вывести своего бывшего противника из равновесия. Даже цветок притащил, явно из какой-то дурацкой прихоти. Будто бы не произошло ничего особенного.       Хорошо уже то, что он не попал в лапы к детмольдовским лазутчикам, и всё же Вернон справедливо считал, что случившееся в Вергене должно было хоть как-то отразиться на его поведении и словах. Ведь если это было тайной, которую вергенцам удалось скрыть даже от Геральта, то про нее никак нельзя было сказать «ничего особенного».       — Так куда ты ездил-то? — спросил он, сочтя, что в отличие от седого ведьмака обладает уже достаточно высоким кредитом доверия, чтобы получить мало-мальски честный и подробный ответ. — И где в Аэдирне растут такие роскошные розищи с мой кулак? — он рискнул предположить: — В Дол Блатанна?       Иорвет отозвался грустным смешком:       — Увы, в Дол Блатанна дорога мне закрыта, и ты прекрасно знаешь об этом. К тому же, разве я не уточнил в письме, что еду на запад?       — Да на какой запад-то? Я думал, ты в спешке что-то напутал. Западнее Вергена только тракт до развилки четырех государств, да наш старый добрый Флотзам.       — Ну вот, собственно, туда я и направлялся.       — Во Флотзам?       — Да. Вернее, в его окрестности. Меня интересовали руины Cáelmewedd. И, быть может, ты вспомнишь, что именно там росли эти прекрасные цветы.       Роше действительно что-то похожее припоминал: замысловатая эльфская архитектура, красные и белые бутоны роз на разваленных арках, но, что важнее, удобнейшее место для засады. А чуть позже — залитая кровью плитка, на ней — трупы и оружие вперемежку. По правде говоря, в тот день ему было совсем не до любования красотами. Ну а в другие дни у него не было особого повода там разгуливать.       — Хм. Ну да, припоминаю еще какую-то статую, возле которой мы поджидали того здоровяка, Лето. Подумать только: хладнокровный убийца, но до чего сентиментальная душа! — он ухмыльнулся в сторону. — Ладно, не суть. Тебе-то что опять понадобилось среди тех развалин? Сам же говорил — в том районе больше не осталось скоя’таэльских отрядов.       — Не осталось, — подтвердил Иорвет. — У меня там были совсем другие дела, — он посмотрел на тускнеющее небо. — Кстати, почему ты так задержался? Я жду тебя с полудня.       Две последние его фразы прозвучали невпопад, и, приняв это за несколько топорную попытку съехать с темы, темерец тут же напрягся — ведь не за одним же цветком тот ездил:       — Погоди, давай-ка поподробнее о «других» делах.       — Это можно, но боюсь, что рассказ о них затянется надолго. И ничего не случится, если мы отложим его на потом.       В конце он вновь улыбнулся мужчине и настолько недвусмысленно скользнул по нему взглядом, что тот, собравшийся было уточнить «На какое такое «потом»?», осекся на полуслове.       С огромным неудовольствием Вернон вынужден был признать, что взгляд этот вызвал в нем невольный и неуместный отклик, очень похожий на интерес. Само же предложение звучало бы вполне дельным, если бы только речь в нем шла об обсуждении подготовленного им плана против каэдвенской армии. Но речь шла совсем о другом.       Встряхнувшись, он вспомнил о своем изначальном намерении обсудить все рабочие моменты сразу, и пусть в остатке дня еще хватало часов поговорить не только о них, но и буквально обо всём на свете, в первую очередь он собирался услышать внятное объяснение того, что за причины заставили остроухого нарушить договоренность. А потому решил надавить:       — Знаешь что, дружище? — он тоже сложил руки на груди и симметрично подпер плечом стену дома. — Так не пойдет. Выбирай: или ты прямо сейчас рассказываешь, зачем мотался назад в Темерию, хотя уговор был, что ноги там твоей не будет, или койка сегодня — только через мой труп.       Он сказал это со всей возможной серьезностью, однако Иорвет, к его удивлению, сначала фыркнул, а потом и вовсе расхохотался в голос. Что совсем на него не походило. Несколько долгих секунд Роше пришлось созерцать его, как оказалось, не такие уж ровные для Seidhe зубы: два передних, в частности, были чуть длиннее остальных. Самую малость, но заметно. Это немного отвлекло капитана от осознания удручающего факта, что его угроза даже близко не оказала нужного эффекта.       — Ну ты и шантажист, Вернон! — успокоившись, проговорил тот. — Что за дешевые приемы деревенской потаскушки?       — Как по мне, так в самый раз для типа вроде тебя.       — Типа вроде меня? И каким же я тебе кажусь? — он немного пододвинулся вперед, и Роше, хотя и не собирался, раздраженно огрызнулся:       — В край оборзевшим лесным пидрилой! Большего о тебе и не скажешь.       Эльф чуть прищурился, а потом покачал головой. Он совсем не выглядел задетым.       — Вот как. Уже не «самый обычный выродок»? И далеко не самые грязные слова из тех, что я о себе слышал, в том числе из твоих уст. По мне, звучит как повышение. И, знаешь… до чего же ты всё-таки притягательный, когда грозный. Я правда никак не пойму, почему тебя не преследует шлейф из похотливых баб, как того седого ведьмака?       — Еще как преследует! — соврал Роше. — И, может, хватит уже вилять? Отвечай на вопрос!       — Послушай, не всё ли равно, что я там делал? Неужели это не подождет?       — Не подождет. И не всё равно. Я даже скажу тебе, почему: ты всё еще скоя’таэль, всё еще виновен в смерти Фольтеста, в регулярных нападениях на мирных жителей, во всех остальных своих преступлениях, за которые ты так и не ответил. Не знаю, может, у аэдирнцев короткая память, но в Темерии народ до сих пор спит и видит, как бы украсить твоим трупом кол на какой-нибудь площади. Это в лучшем случае.       Иорвет выслушал его, не шелохнувшись. Напротив, выражение удовольствия на его лице проявилось особенно отчетливо, вместе с румянцем на щеках и характерным блеском единственного глаза. Стоя напротив него в окружающей их тишине, Роше вдруг почти физически почувствовал, как тот едва сдерживается, чтобы прямо сейчас не сократить дистанцию между ними.       — Даже не знаю, как расценить твои слова, — голос эльфа стал заметно ниже. — Как заботу обо мне или как излишнюю дотошность при выполнении обязанностей?       Роше моргнул, пытаясь осознать, где тот уловил в его словах хоть какую-то заботу.       — Считай, что это дотошность, но никак не излишняя. А вот если ты и дальше продолжишь разговор в том же духе, я попросту развернусь и уйду. Знаешь, на тебе свет клином не сошелся.       На это Иорвету стоило ответить хотя бы тем, что никто из темерцев не пострадал. Во всяком случае, по вине скоя’таэлей. Но уж очень забавным ему показалось упрямство, с которым Вернон пытался его прижучить. Что ни говори, а вновь видеть этого матерого вояку таким запутавшимся было поистине бесценно.       — То есть, ты вот так вот всё бросишь? В самом деле?       — Бросать нечего, — буркнул капитан и, не выдержав чужого прямого взгляда, уставился на распахнутый ворот его рубахи. — И нет, я не отступлюсь. Просто найду кого-нибудь, с кем можно будет работать нормально. Тем более что толку от работы с тобой пока ноль, если не меньше.       Он понимал, что, несмотря на все свои попытки сохранить хладнокровие, неизбежно начал терять изначальную нить разговора, чего не случалось с ним практически никогда, кроме как при общении с эльфом. Тот умело цеплялся к тем его фразам, которые были ему нужны, и интерпретировал их так, как хотел, а Роше сложно было что-то с этим сделать по той простой причине, что интерпретации эти были в целом безобидными. Причина их и цель были вполне очевидны. Как очевидна была и его собственная неспособность осуществить свои угрозы, о чем другая сторона, несомненно, была прекрасно осведомлена.       Однако куда больше всего этого его отвлекало чужое особое настроение, которое непроизвольно передавалось и ему. То, которое он всеми силами пытался прогнать, или хотя бы сделать вид, что не замечает.       — Что ты имеешь в виду под словом «нормально»? — уточнил у него Иорвет всё с той же странной, чуть насмешливой интонацией. — По-моему, наше сотрудничество проходит просто замечательно. Особенно в последний раз. Ты ведь помнишь?       Краем глаза он заметил, как свободная рука темерца сжалась в кулак.       — Чего-чего ты там ляпнул? — процедил Роше сквозь зубы, усилием воли заставив себя вновь посмотреть ему в глаза. — Сотрудничество? Да какое же это, в пизду, сотрудничество?! Мы ведь только и делаем, что пьем и трахаемся, и хорошо если новостями в перерывах успеваем делиться! Каэдвенская же армия, — продолжал он, всё больше закипая, — никуда с того берега не испарилась и не собирается. А со дня на день Хенсельт пошлет ее рвать ваши самонадеянные аэдирнские жопы на лоскуты! Может статься, как раз в тот момент, пока ты занимаешься хуй знает чем, — он махнул ладонью в западном направлении, — шляешься по каким-то сраным садам в поисках лодырей вроде себя, вместо того, чтобы работать над действительно стоящими вещами. Будто лишний десяток полудохлых партизан хоть что-то решит! Честно, боюсь даже представить, насколько бесполезным тебя считают твои же товарищи-повстанцы…       Тут он умолк на какое-то время, переводя дух и прикидывая, что бы еще такого сказать, но, судя по всему, в том больше не было особой необходимости: у него таки получилось достучаться до адресата. Неясно было, что именно из всей этой речи отозвалось у Иорвета, однако выражение его лица, до того вполне приветливое, даже дружелюбное, в одно мгновение стало отстраненным и непроницаемым, каким обычно бывало раньше.       Он тоже долго молчал, неподвижно глядя сначала на Роше, а потом куда-то в сторону. Но когда, наконец, заговорил, тон его голоса уже был другим:       — А ведь в чем-то ты прав, — прошелестел он глухо. — Кажется, я совсем забылся. Сам не знаю, что на меня находит каждый раз, как тебя увижу.       Цокнув, он покачал головой и смущенно, если не сказать расстроено, провел ладонью по своим кое-как остриженным волосам. Незамысловатое это его движение вкупе со словами выглядело до того по-человечески честным, что значительная часть злости Вернона улеглась сама собой. Он лишь настороженно покосился на эльфа, пытаясь понять, стоит ли верить тому, что видит и слышит, или нет. И всё ждал, вдруг тот что-то добавит к своим словам, хотя, по сути, добавлять больше было нечего — приветствие и без того затянулось. Так что он выбрал всё-таки поверить: пусть Иорвет и раздражал его, но как-то ведь ухитрялся руководить своими бойцами, притом достаточно действенно, а, значит, и над самим собой мог сделать усилие, когда нужно.       Теперь же, когда всё прояснилось, следовало бы уже пойти в дом — стало заметно прохладнее, да и ветер усилился, что в скором времени обещало вероятность очередной грозы.       Поежившись, он только сейчас обратил внимание, что стоящий перед ним командир скоя’таэлей одет лишь в видавшую виды застиранную рубаху, короткую безрукавую куртку поверх нее да тускло-зеленые штаны с узором из некогда красных листьев. Такого еще не было, чтобы тот появлялся перед ним не в полном своем боевом облачении, и от этого складывалось слегка странное впечатление, будто его застали занятым бытовой рутиной, случайно забредя к нему в гости. Значительная часть суровости из его облика куда-то пропала, и теперь он вызывал даже какое-то безотчетное расположение, отдаленно напоминая собой самого обычного городского представителя своей расы, в целом незлобивого и безобидного.       Впечатление это было крайне обманчивым, но Роше не мог не отметить, что его обвинения всё же оказались услышаны и приняты к сведению, и притом без ответной атаки, хотя какие-то из них явно были мимо. Похвальная и, главное, неожиданная сдержанность, что тут сказать.       — Ладно, — он прочистил горло. — Хрен с ним, с Флотзамом. Есть вещи и поважнее: пока тебя не было, ситуация в лагере Его Величества несколько изменилась. У меня появились кое-какие соображения на этот счет, и надо бы их обсудить. Хочу услышать твое мнение.       Предполагалось, что самый-то рьяный вергенский защитник тут же ухватится за эти слова, заинтересуется упомянутыми изменениями, но он, явно до сих пор погруженный в свои мысли, лишь согласно кивнул, коротко и устало, после чего указал ладонью на дверь, предлагая Роше зайти первым.       — Погоди, еще не всё, — помедлил тот, машинально оглянувшись в сторону тракта и остальных домов. — Тебе ничего, хм, подозрительного тут сегодня не попадалось? Признаков чужого пребывания, там, или слежки. Каких-то странностей, которых быть не должно.       Иорвет на какое-то время задумался, сведя брови, после чего протянул:       — Neen. Me ne'ss n'beheaill. То есть… ничего такого я не заметил. Ты же знаешь, что обычно я обхожу периметр сразу по прибытии, и если бы что-то обнаружил — сообщил бы тебе в первую очередь.       Сказанное им в значительной степени обнадеживало: выходит, каэдвенцы пока не успели ничего разнюхать, и вряд ли успеют до завтрашнего дня. А большего и не надо.       — «В первую очередь», говоришь? Ну-ну! — усмехнулся вмиг воспрявший духом Роше, не преминув заодно слегка поддеть его: — Разве что после обязательной серии неуклюжих заигрываний… Короче, вот как поступим: проверь-ка округу по новой и поставь побольше ловушек. Можешь считать меня параноиком или еще кем, но, согласись, осторожность никогда не бывает излишней.       — Помнится мне, два дня назад ты не был так озабочен безопасностью.       — О чем я и говорю! Слишком много всего произошло.       Эльф чуть приподнял брови, но дальше комментировать не стал, только поглядел на него с пониманием.       — Maith, как скажешь, Вернон. Поставлю все, какие есть.       А вот теперь тот был даже рад, что его не начали расспрашивать, и ему не пришлось признаваться в том, что угрозы Детмольда таки посеяли зерна опасений. Неудивительно, вкупе-то с настойчивыми предупреждениями Геральта и общим тревожным климатом на той стороне мглы! Порой Иорвет выказывал удивительную проницательность, и Роше так и подмывало бросить ему «Всегда бы такое согласие, да?», но он, разумеется, сдержался. Его весьма радовало уже то, что сама атмосфера их общения, начавшая заваливаться куда-то в сторону конфликта, наконец-то выправилась и стала заметно более будничной, чего он и пытался добиться с самого начала.       Подхватив с придомовой лавки оставленные там вещи, он шагнул за порог, при этом ощутимо задев плечом стоящего в дверях эльфа. Специально. Просто чтобы показать, что несколько минут назад вовсе не собирался так рявкать на него, а только вернуть, что называется, с небес на землю, и потому, мол, нет смысла и дальше ходить с такой постной рожей. Немного больше ответственности, конечно, не повредит, но в целом-то…       Трудно сказать, какой именно реакции он ожидал на свой жест — ему лишь хотелось удостовериться в том, что всё в порядке, а то ведь с ушастыми нелюдями никогда не угадаешь, откуда прилетит месть, за что и в каком виде, — однако не получив вообще никакой, он обернулся к Иорвету и глянул на него, пытаясь понять, в чем дело. Без особого успеха, впрочем: лицо последнего сейчас походило на физиономию известной статуи из руин купальни, такое же бесстрастное. Он посмотрел на Роше в ответ, быть может, с едва уловимым любопытством, однако по-прежнему молча. Наверное, тому самому нужно было что-то сказать или даже сделать, правда, он не знал — что конкретно, а на помощь теперь рассчитывать явно не приходилось. Тем не менее опознав его немой вопрос, Иорвет, пусть и немного вымученно, но улыбнулся ему, словно говоря этим, что «да, всё в порядке, ничего не поменялось». После чего принялся деловито собираться: взял несколько сваленных в углу капканов и нанизал их на локоть, проверил нож, заткнутый за голенище сапога, потянулся за луком.       Вернон же с облегчением выдохнул. Удостоверившись в том, что всё окончательно разрешилось, он даже поймал себя на намерении ободряюще похлопать своего приятеля-заговорщика по спине, уж очень подавленным тот выглядел теперь. Вот только обе руки были заняты. Так что остановившись было на полушаге, он передумал и вместо этого направился вглубь комнаты, по пути сгрузив на комод свой арбалет.       От внимания Иорвета, между тем, не ускользнула эта его секундная заминка. Он проводил мужчину долгим взглядом, не прекращая прилаживать колчан со стрелами к ремню.              В помещении уже было хорошо натоплено, но вместе с этим и крепко пахло сыростью. Чуть ли не насквозь пролитый летними дождями сруб, нагревшись, начал отдавать влагу, а от давно неконопаченых стен ощутимо тянуло холодком. Так или иначе, после ветреной улицы находиться тут было тепло и уютно, особенно если держаться поближе к очагу. Обеденный стол, служивший им рабочим местом, как раз удачно располагался впритык к печному боку, до сих пор сохранившему свою побелку.       Пристраивая на подоконнике сверток с едой, Роше слушал, как «беличий» командир за его спиной поспешно заканчивает сборы. И когда спустя несколько минут за тем захлопнулась дверь, темерец на какое-то время остался в домишке один. Следовало бы начать, как обычно, с карты — уже можно было проставить нужные отметки, обозначить ключевые места стрелками, — так что он навис над ней, опершись на столешницу обеими ладонями.       И почти сразу опять выпрямился, резко дернув ворот подлатника. Всё-таки кто-то явно перебрал с дровами: было уже не просто тепло, а практически жарко. Трудно было сконцентрироваться в таких условиях — карта перед его глазами казалась не более чем пятном песочного цвета, и он с трудом разбирал, что на ней изображено, хотя помнил ее почти наизусть.       Ругнувшись, он обошел помещение и открыл несколько дальних окон, чтобы впустить свежий воздух. Ставни при этом оставил плотно закрытыми, чтобы свет не был виден с улицы. И вроде как стало полегче, но в целом обстановку это поправило несильно. Очень уж тесной казалась ему эта полутемная хата. Огонек свечи, плясавший от сквозняка, нервировал, и особенно неприятно было смотреть на расползающиеся по стенам тени, которые он отбрасывал. Однако отвлечься было практически не на что. Если бы тишину не разбавлял треск горящих поленьев, здесь было бы еще и глухо, как в колодце.       — Странное сравнение, — пробормотал Роше вполголоса, стягивая с себя шаперон.       Он повесил его на запримеченный ранее гвоздь, чтобы не валялся где ни попадя. Отстегнул и оружие, аккуратно сложив его на комоде рядом с арбалетом. Прикинул еще, снять ли дублет, но тогда пришлось бы остаться в кольчуге, которая, если ее не придерживал пояс, превращала его фигуру в подобие колоды, обернутой стальной сеткой. Не самое лучшее решение. Как и покрытый застарелыми пятнами поддоспешник. Не самый солидный вид что ли.       — Надо же, — пронеслось у него в голове, — всерьез размышляю о том, как бы ненароком не отвадить его, тогда как следовало бы наоборот. Особенно сегодня.       Он потер ладонью лицо и шею до затылка, взъерошил волосы. Подумав, вынул из комода еще свечу и зажег ее, чтобы стало светлее. На этот раз фокус сработал: нарастающая было неясная тревога угомонилась. Однако при этом она окончательно уступила место совсем иному ощущению, которое, как Вернон вынужден был признать с горьким смирением, было с ним с самого начала. Быть может, даже до того как он сел в лодку, или еще раньше — теперь сложно было сказать наверняка. И если тогда еще оно было слабым, едва заметным, и охотно пропадало, стоило только сделать над собой усилие, то теперь с ним становилось всё сложнее совладать.       Это было самое обыкновенное влечение, какое он давно уже привык испытывать время от времени, правда, к куда больше подходящим для того объектам. Его успешно удавалось не замечать на фоне более важных дел и задач, но потом оно неизменно находило выход при других обстоятельствах. И, разумеется, являло себя во всей красе, стоило только нужному объекту появиться в поле зрения. Он хорошо знал, что в таком случае попросту некуда деться. И ни алкоголь, ни предположительно подмешанное в него снадобье тут ни при чем — он убедился в этом только что.       Та решимость, с какой он шел сюда, неизбежно покинула его, едва он увидел Иорвета и поговорил с ним. Скорее всего, виноват был даже не сам эльф — что в нем особенного? — а тот новый опыт, который пришлось с ним пережить два дня назад. Роше прочно ухватился за эту последнюю мысль, собрав в кучу все возможные факторы: своё долгое воздержание от бабы — с самого Флотзама, свою уверенность в грядущей победе над Хенсельтом, и всё то же паленое вино, за которое он принялся чуть ли не с порога — оно здорово подогрело вышеперечисленное. Ну а теперь это была просто память тела или что-то вроде того. Нечто легко объяснимое, и легко допустимое. Легко контролируемое.       И это бы ладно, однако сейчас-то нужно было сделать с собой хоть что-то. Как-то собраться, сосредоточиться. И успокоиться, наконец. Он походил еще по комнате, гадая, чем бы таким ему заняться в первую очередь, раз уж с бумагами не шло. Но ничего подходящего не видел, только всякий унылый хлам. Кое-что, однако, привлекло его внимание: у дальней стены, где стояли бадьи с водой, он обнаружил две подвешенные на небольшой крюк и уже освежеванные тушки. Кажется, заячьи. Он был не против того, что Иорвет добыл что-то к столу, так как лично ему свинина и правда надоела, но при этом не мог одобрить идею подзатянуть встречу. Впрочем, сам-то ушастый мог потом поступить как ему угодно, хоть неделю тут жить и питаться дичью. Вернона это мало волновало.       Обведя глазами комнату еще раз, он отметил и другие изменения: на заправленной кровати теперь лежали две подушки, возле рукомойника стоял ковш с уже нагретой водой, рядом — кусок мыла, а зеркало неподалеку было оттерто почти до идеальной чистоты. Бутылки же с выпивкой так и стояли на подоконнике, поблескивая во всполохах пламени. Теперь не было особого смысла избавляться от водки и даже от спирта, а вот нильфгаардское «вино» он всё-таки слил бы во двор от греха подальше, но не нашел даже его следов.       Зато, пока искал, зацепился взглядом за другой предмет — подаренную Иорветом розу, которую поначалу бросил тут же рядом на стол. И куда теперь ее девать? Он уже посмотрел на нее, понюхал. Оценил. Что еще принято делать с цветами? Между тем, она действительно была красива и заслуживала лучшего обращения, чем просто лежать где-то между стаканов и бумаг. Прохладные, упругие ее лепестки, источавшие тонкий аромат, были какого-то необычного оттенка, не розового и не голубого, а словно среднего между ними.       — Лиловые они, черт побери, — поправил он сам себя. — Уж это-то слово я знаю.       В целом, милая безделушка, думалось ему. Приятная даже. Но для бабы. Для какой-нибудь непритязательной девки, потому что в ином случае дарят букет. Вроде так заведено согласно правилам этикета? Хотя букет был бы уже явным перебором, и хорошо, что эльф это понимал и не приволок целый куст.       Он представил, как тот находит эту розу, как срезает ее, а потом везет укутанной в мокрую ткань, чтобы не засохла по пути, как старается не повредить. Нет, правда, зачем он так заморочился? В Темерии у него кругом враги, тем более там, в окрестностях фактории. На его месте, в скупо описанных им обстоятельствах Роше не то что не нарвал бы цветов, но даже не обратил бы на них никакого внимания. Собственно, он и не обращал.       И потому у него сами собой напрашивались два вывода: ушастый либо окончательно двинулся кукухой, либо просто-напросто издевается над ним, зачем-то умалчивая правду. Так и не определившись, в какой из них ему больше верится, он решил пока что не обострять и хотя бы минимально позаботиться о «сувенире». Опустил его в кружку, зачерпнув в нее воды из бадейки, расправил ему листья и лепестки, чтобы смотрелись как надо, и, в конечном счете, водрузил на самое почетное место на столе, как раз перед разноцветными бутылками.              Немного погодя явился и Иорвет. Убирая лук и остальное оружие, он полюбовался какое-то время склонившимся над столом темерцем, затем доложил ему о том, что горизонт чист, и, по меньшей мере, на несколько сотен метров вокруг домика нет ни души. Если же кто-то вздумает заглянуть на огонек, добавил он, опуская засов на двери, то вопли несчастного услышит вся долина Понтара. После чего направился к умывальнику.       — Замечательно, — отозвался Роше, поглядев на него через плечо. — А теперь объясни-ка мне, — он кивнул в сторону очага, — на кой ляд ты развел костер? Наше местоположение легко обнаружат по дыму, который виден всяко дальше, чем на «несколько сотен метров». Всё равно, что указатель поставить!       Занятый отмыванием рук от ржавчины, Иорвет хмыкнул и посмотрел на звучно потрескивающие в огне березовые четвертушки. Мягкий, неяркий свет от них и тепло разливались по всему небольшому помещению, возвращая ему некогда утраченное домашнее очарование. В холодно-каменной вергенской казарме не удавалось добиться и доли такого эффекта, а ведь камин там был вдвое больше здешнего.       Он заметил также и свою розу, помещенную в кружку. И, хотя он ещё не раскрыл всей правды о цветке — видят боги, делать этого пока не стоило, — ему было приятно, что к подарку отнеслись с таким вниманием.       — Лес вокруг густой, да и ветер сегодня сильный. Никто не увидит дыма, тем более, если опять пойдет дождь. Зато, когда стемнеет и станет еще прохладнее и сырее, чем сейчас, ты первый поблагодаришь меня за эту идею.       — Не думаю, что задержусь тут до темноты. И тебе не советую.       — Поглядим, Вернон. До захода солнца не так далеко, как тебе может показаться. Если бы ты пришел пораньше, то, как знать, быть может, мы и управились бы за обычное время, но теперь уже вряд ли, — отложив полотенце на край кадки, он неспешно приблизился к мужчине со спины и обвил руками его торс.       Роше вздрогнул от неожиданности, но высвобождаться не стал. Недавний разговор должен был хоть сколько-то отрезвить маньяка, дабы тот держался в рамках разумного, поэтому вполне можно было позволить ему это безобидное объятие, в котором было больше нежности, чем чего-либо еще.       — Я не мог покинуть лагерь, пока Геральт был занят проклятием, — пояснил он, сглотнув. — Нужно было знать наверняка, чем дело закончится. К чему быть готовым. Разве он не рассказал тебе о своих планах, когда был в Вергене?       Ладони эльфа до сих пор были прохладными после улицы, как и всё его тело под слишком легкой для этого времени года одеждой. Неясно было, что случилось с его прежним облачением, но не было охоты вызнавать это сейчас. Позже будет время спросить.       — Рассказал, — тот невозмутимо зарылся лицом в волосы на его затылке и втянул воздух полной грудью, затем медленно выдохнул. — Vatt'ghern собирался возиться со всем этим не меньше суток. Тебе в любом случае незачем было караулить его.       — Ну, обстоятельства изменились, — Вернон чуть повернул к нему голову, собираясь упомянуть о нильфовской шпионке, появление которой чуть не спутало им все карты. — Причем, буквально перед самым моим отплытием, — он сделал паузу, заметив, что его собственный голос звучит уже как-то не так.       Тем не менее надо было продолжать. Поведать о том, как Геральт наплевал на всё и ринулся вслед за той девицей. Вернее, за статуэткой Меригольд в ее руках. Но никого не догнал, и тогда самому Роше едва не пришлось выкручиваться, выдумывая адекватные причины своего отказа подбросить его до Лок Муинне, так что приказ Хенсельта задержать их обоих в лагере, невзирая на беду ведьмака, оказался как нельзя кстати… Иорвет однозначно должен был услышать эту историю.       И в свою очередь выложить всё, что известно о самой нильфке и ее деятельности в Вергене. По поводу последнего Роше предполагал много разного, но по-настоящему его волновало лишь то, как именно всё это впоследствии скажется на Темерии. В общем-то, о чем бы он ни начал сейчас, эту тему тут же подхватили бы и развили, пусть даже вынужденно, а та в свою очередь потянула бы за собой и остальные факты и выводы, рассеивая сумбур последних дней, в котором невозможно было разобраться в одиночку. И затянулось бы это, разумеется, очень и очень надолго.       Он прочистил горло так, словно собрался заговорить, но понял при этом, что вряд ли сможет выдавить из себя хоть слово. Грядущий разговор вдруг представился ему бесконечно отдаленным от текущего момента, а своя собственная спешка — лишь крысиным мельтешением: он опять пытался далеко загадывать, решать то, на что пока никак не мог повлиять, ведь кроме него были и другие темерцы, не в пример более влиятельные и высокопоставленные. И не только темерцы. Один росчерк их пера был способен разрушить всё, над чем он до сих пор трудился так усердно. Как и любая его ошибка, сделанная вследствие непредугаданных ситуаций или и вовсе чего-то мешающего, отвлекающего внимание, как сейчас. К тому же «беличий» атаман… Обладай он действительно важными сведениями, беспокойся о каких-то неотложных делах, разве стал бы молчать? Нелепо было даже подумать о таком. И разве разумно предположить, что скоя’таэль откажется участвовать в его мероприятии? Скоя’таэль-то!       Роше насколько мог незаметно вздохнул, позволяя себе расслабиться. Взгляд его был прикован к подвижным всполохам свечного пламени, которые больше ничем не напоминали ему дрожащий огонек фонаря, освещающего сырые стены и корни деревьев. В сущности, мучительное, почти болезненное возбуждение, которое он испытывал с недавнего времени, и которое всё настойчивее мешало ему здраво мыслить, как выяснилось, было его личной проблемой. А его решение разобраться с этим прямо сейчас, минуя запланированное обсуждение других вещей, уже не имело никакого отношения к их с эльфом сделке и ее условиям.       Настроившись на долгую беседу, Иорвет нехотя отстранился от мужчины, напоследок с сожалением скользнув пальцами по его украшенному наклепками поясу. Подавил в себе желание сделать что-нибудь еще. «Как скажешь. Сначала потолкуем о Хенсельтовом лагере, потом о вонючей дыре под названием Флотзам, за которую ты так печешься». Сам он не видел никакого практического смысла в отсрочке, но отнесся к требованию Вернона с уважением. Заметил, конечно, что его непритязательная ласка была воспринята благосклонно, однако это не значило, что можно поддаться искушению и продавить ситуацию. На самом деле, нет никакой разницы, когда именно dh'oine сломается, потянется к нему сам, как всегда делал после заклятия. Он каждый раз начинал первый, и пусть причины этого были весьма прозаичны — ему явно хотелось побыстрее отвязаться, и, как правило, к тому моменту он уже был хорошо под градусом — нельзя было не признать, что магия работает исправно. «Без сучка и задоринки. Не о чем переживать». Иорвет понимал это очень хорошо, но пользоваться не спешил. Ему нравилось поддерживать идею добровольности, имитации естественного хода вещей. В его понимании естественного.       И он уже собирался уточнить, про какие такие обстоятельства Роше завел речь, как тот уже в следующую секунду перехватил его руку. Настойчиво, даже чуть грубовато потянул ее на себя, побуждая обнять его снова. Лица его не было видно, а сам он молчал, и нельзя было угадать, о чем он думает. Наверное, сейчас было бы уместно вставить какую-нибудь проясняющую ремарку, или даже съязвить на тему того, как же занимательно слова у темерского капитана расходятся с действиями, а после понаблюдать за его растерянностью и негодованием. Выяснить, не хлебнул ли он чего по дороге или уже здесь, пока его не было?       Но Иорвет, конечно, не стал. Не хотел испортить всё банальной насмешкой в такой момент, когда тому уже явно не потребовалось хорошенько накачаться, прежде чем смириться со своим влечением, чем и было ценно происходящее сейчас. Поэтому он просто повиновался его бессловесной просьбе как чему-то само собой разумеющемуся. Словно бы всё к тому и шло.       Чуть наклонившись к Роше, он медленно, с нажимом провел ладонью по его боку, затем по груди, задержался там ненадолго, чувствуя под пальцами гулкое биение чужого сердца. «Неужели не гаркнешь своё обычное «Давай уже!»? И даже не пристыдишь меня за мои наклонности?» усмехнулся он мысленно, прижимаясь губами к ровной кромке короткой армейской стрижки, а затем осторожно пробуя кожу кончиком языка. В сгущающейся тишине ему было слышно, как сбилось при этом дыхание мужчины, и тот уже не попытался это скрыть.       Наоборот даже, завел руку за спину и порывисто огладил чужое бедро, притиснул к себе покрепче, сжав прямо сквозь ткань. Потом чуть ослабил хватку. Придержав его запястье, Иорвет показал, что не будет против, если тот сожмет и посильнее. Если и вовсе вопьется в его кожу ногтями и даже оставит следы. На его предплечьях до сих пор красовались синяки, и в баню он пошел один еще и затем, чтобы не дать другим увидеть их и начать надумывать.       Охотнее всего сейчас он пригнул бы Роше к столешнице — уж в очень удобной позе тот стоял, — и это был бы потрясающий во всех отношениях вариант, вот только, к сожалению, даже на вид она была хлипковата для подобного. На нехитрый выбор оставались стул или кровать, и ему, в общем-то, было всё равно, поэтому он послушал бы мнение другого на этот счет. Расцепив руки и немного отодвинувшись, он снял свою безрукавку, дожидаясь, пока Вернон повернется к нему лицом, и пытаясь поймать его взгляд. Однако тот всё еще хмурился, сжав губы в тонкую линию, и молчал, медленно изучая эльфа сверху вниз, начиная от ключиц и до сапог.       Видимо, это было частью его обычного ритуала. Того, как он вел себя с другими. Постепенно эти его старые предпочтения проступали всё больше по мере того, как слабело сопротивление, и смешивались с заново вырабатываемыми привычками, образуя некий новый для него самого стиль поведения. Иорвет счел это, пожалуй, увлекательным, и позволял ему делать всё, что тот пожелает. Пока что.       — От тебя так и тащит хвоей и мылом, — наконец, проговорил Роше с трудом, заметно охрипшим голосом. — Никак в парилку ходил?       Эльф подавил смешок и чуть не вырвавшееся вслед за ним: «Если ты и с женщинами так изъясняешься, то неудивительно, что у тебя до сих пор никого нет».       — Да, в Вергене замечательные бани, — сказал он вместо этого. — А ведь я уже почти забыл, что это такое… Перед сбором в Лок Муинне ты можешь заглянуть к нам. Сходим вместе.       Он даже не успел подумать о том, как осуществить это незаметно для посторонних — вероятнее всего, никак, — но предложение, судя по всему, пришлось темерцу по душе: он криво улыбнулся и кивнул.       Иорвет не торопил его. Ему нравилось, что им любуются тоже, рассматривают, оценивают по достоинству, хотя сам он предпочитал начинать с поцелуев и объятий, насколько можно более смелых. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, он прихватил свою рубаху за воротник и стянул ее совсем, наугад опустив на спинку стула. И не смог сдержать ухмылки, когда рука мужчины, необыкновенно теплая и чуть подрагивающая от волнения, тут же легла на его плечо.       «Да уж, хорош всё-таки», мысленно присвистнул Роше, неспешно ведя ладонью по его плоской груди до живота и еще ниже, до холщовой тесемки, поддерживающей белье и шоссы. «Даже самым молодым моим бойцам до такого далеко». Ничего принципиально нового узнать об этом теле он уже не мог, и всё равно восхищался его силой, гибкостью и красотой. Притом уже не столько умозрительно, как раньше, сколько предвкушая более тесный контакт с ним.       Больше каких-то конкретных мыслей у него не было. Лишь краем сознания он с некоторым изумлением обнаружил, насколько сильным становится его желание. Как оно постепенно, но неумолимо захватывает его целиком, оставляя очень мало пространства для волевого маневра, совсем как когда-то давно, еще в юности. С тех пор он стал спокойнее, считал, что обрел власть над этим непредсказуемым состоянием, подчинил его себе. И вот теперь снова ничего не мог с ним поделать, но, что еще интереснее, был вполне доволен этим, быстро погружаясь в уже знакомый ему морок, практически транс, и, наверное, это было заметно со стороны.       «Крепко же ты увяз, да, «дружище»? Обе ноги в болоте», думал Иорвет, наблюдая за ним и его действиями. Он хотел уже привлечь Вернона к себе, ощутить не только его пальцы, но и губы на своей коже. Еще не было такого, чтобы тот целовал его со страстью куда-либо, кроме рта. И всё же то напряженное оцепенение, которое, судя по всему, ощущали они оба, тоже казалось ему по-своему эротичным.       А вскоре разбавилось и более интимным прикосновением. Догадываясь, чего от него добиваются, он развязал тесьму на белье и вновь замер, когда его бережно обхватили рукой. Для темерского капитана подобное явно было впервые, и он еще не понимал, насколько крепко можно сжать принадлежащий другому мужчине орган, поэтому сперва только водил по твердеющему на глазах стволу чуть сомкнутым кулаком, время от времени захватывая и яички, быстро тяжелеющие от приливающей к ним крови. Но постепенно он добавлял больше силы, следя за тем, как обнажается и намокает при этом головка. Его запястье двигалось всё более плавно и настойчиво, более уверенно.       Шумно выдохнув, Иорвет чуть подался к нему и подцепил край его дублета, намереваясь сделать ласку обоюдной. И только тогда Роше будто очнулся. На какое-то мгновение встретился с ним взглядом, и тут же вновь свел брови, уставившись куда-то в сторону, мимо него. Кашлянул и облизнул давно пересохшие губы. Опять было такое впечатление, словно он вот-вот что-то скажет. Однако вместо этого он повернулся к кровати и, после некоторого промедления, направился к ней.       Ноги его держали неважно, так что он тяжело опустился рядом с матрасом на колени, опершись на него локтями. Не желая возиться со своей одеждой, он просто подтянул подол до поясницы, испытывая какое-то особое волнение от того, что самые ценные места, защищенные только тканью брэ, оказываются открытыми для чужого взгляда и действия. Почему-то сейчас он чувствовал абсолютное доверие к своему партнеру, который уже точно так же опускался на колени позади него, на ходу разыскивая в кармане штанов емкость с маслом.       Эльф никуда не спешил, наслаждаясь этим долгожданным моментом, когда между ним и Роше наконец-то установилось нечто похожее на взаимопонимание, для которого не требуется много слов. Стянув вниз его белье, он в свою очередь отыскал и взял в ладонь его окрепшее достоинство, уделил ему время, внимательно следя за тем, как отвечает тело мужчины. И если раньше на любые попытки добиться контакта тот реагировал отторжением или издевкой, то теперь читать его было куда легче. Он подавался навстречу руке, увлеченно и с готовностью, однако чуть позже, когда этих ощущений для него стало слишком много, всё же высвободился. Жестом показал, что нужно другое, в другом месте. Собственно, Иорвет как раз и собирался это устроить.       Пальцы его были уже мокрыми, и этой влаги вполне хватило на то, чтобы проникнуть ими внутрь. Он осторожно ввел сразу два, средний и указательный, раз уж они поместились там оба, пусть и не без сопротивления. Прежняя легкая брезгливость к подобному, которая сохранялась вплоть до настоящего момента, отступила, и он был только рад попробовать на ощупь эту горячую, плотную глубину. Отыскал и набухший холмик внутри, обвел его по кругу, чем заставил Роше судорожно вздохнуть и сжаться. Очевидно, на этот раз боль тут была ни при чем, если вообще присутствовала. Само отверстие тоже стало чувствительным, с ним можно было поиграть, и всё-таки надолго задерживаться не стоило.       Вернон принял его, как обычно, стиснув зубы, и еще какое-то время пытался справиться с собой, балансируя на грани удовольствия и дискомфорта, но вскоре был вынужден прикусить ткань своего рукава, дабы не быть услышанным. Впрочем, эта мера была бесполезной: его всё-равно было слышно, хотя и не его одного. Потому немного погодя он совсем перестал беспокоиться. Только иногда давал понять, чего ему хочется и как, а потом и этих пояснений уже не требовалось — настолько хорошо удалось подстроиться друг под друга в этом незамысловатом положении.       Ну а перед самым концом единодушие, казалось, стало практически идеальным. Иорвет попытался продлить это состояние насколько возможно, замедлившись сам, и побуждая к этому другого. Но слишком уж скучал по этому потрясающе сексуальному человеческому мужику, чтобы сдерживаться. Хотелось вновь ощутить свою полную власть над ним, и с каким-то особенным упоением отследить знакомый момент, когда тот сдастся окончательно. Более того, Роше, очевидно, тоже ждал такого исхода, желая пережить заново то, что было два дня назад. Это было заметно по тому, как он замер и подобрался в предвкушении.       Никакого другого намека не потребовалось: прекрасно понимая, о чем идет речь, Иорвет крепко стиснул его и придавил к краю постели, двигаясь в нем всё более сосредоточенно и быстро, пока, в конце концов, не пришел к финишу первый, не скупясь при этом, как всегда, на крепкие выражения. И сразу же следом, сквозь постепенно угасающую пелену собственного экстаза он почувствовал и нарастающий, готовый вот-вот взорваться — чужой.       Он рассчитывал завершить одновременно, но теперь это не имело большого значения — он увидел и испытал всё, что хотел. А, точнее, испытывал и дальше: Вернон крепко придерживал его рукой чуть ниже поясницы, словно умоляя не выходить, и тот охотно оставался внутри, давая ему успокоиться и перевести дух. Ждал до тех пор, пока ритмичные спазмы в чужом теле постепенно не сойдут на нет. У него самого осталось очень мало сил на что-то другое, кроме как просто обнимать темерца, прислонившись щекой к его воротнику, и это тоже было непередаваемо приятно.              Роше какое-то время так и лежал ничком, продолжая сжимать в кулаке собственное хозяйство и ловя последние отголоски наслаждения, к сожалению, неумолимо слабеющие. Еще чуть позже они покинули его совсем, а сам он вернулся в полное сознание. Но даже после того, как Иорвет оставил его, занявшись приведением себя в порядок, ощущение от его члена всё еще присутствовало, правда, скорее оно стало каким-то липким и неуместным, почти раздражающим. Вдобавок голую кожу холодил сквозняк от щели между бревнами в стене. А еще необходимо было вытереться.       Действительно, ему пригодилась бы сейчас какая-нибудь тряпка, но как назло ничего подходящего у себя он не нашел. Однако тут же, словно угадав его мысли, рядом с ним на кровать положили кусок холстины, и Вернон насколько мог эффективно воспользовался им, избавившись в том числе и от второго иорветова «подарка», после чего отшвырнул скомканную ткань в угол. На ощупь натянул брэ. Сделал попытку подняться на ноги. Колени буквально ходили ходуном, и, наверное, это тоже было видно, потому как остроухий протянул было ему руку. Но почти сразу передумал, словно что-то понимая.       Не глядя на него, капитан рывком развязал свой пояс, кое-как стащил с себя дублет, кольчугу, долго возился с ремнями поддоспешника. Наконец, покидал всё это на покрывало и доковылял до стула, уселся на него немного боком, вытянув ноги. Затем откупорил бутылку темерской ржаной, поглядел сколько там — чуть меньше трети — и приложился к горлышку. Громко откашлялся и сматерился всё еще сухими, плохо слушающимися губами.       «Беличий» командир же сперва только молча искал его взгляда, заняв, как обычно, место наискосок от него. Явно подбирал про себя слова или что-то в этом духе, но еще долго их не озвучивал. Роше знал, что именно тот скажет ему, и не хотел обсуждать это. Даже касаться этой темы. А лучше вообще снова сделать вид, что не произошло ничего особенного. Но всё-таки эльф заговорил.       — Как ты? — спросил он вполголоса.       Похоже, для этого ему потребовалось вся чуткость, которую он смог наскрести в своей нелюдской душе. Получилось вполне себе ничего. Если бы только его «забота» не бесила до зубовного скрежета.       — Как я? — переспросил Роше. — Да как обычно. Очко полыхает, зато в яйцах легко, — он издал неприятный смешок. — Что мне сделается?       Иорвет медленно кивнул. Спустя еще несколько минут тишины, перемежаемой звуками жадных глотков, темерец достал кусок окорока из свертка и пододвинул к нему. Сказал:       — Вот. Угощайся. В шкафу возьми пузырь «Эрвелюса». Не знаю, правда, придется ли он тебе по вкусу после «Эст-Эст», но брага очень приличная. Раз уж всё пошло по пизде, — добавил он, — то осталось только напиться.       — Что пошло по пизде? — не понял тот, но вино всё же достал.       — Ну, первая часть обязательной программы уже выполнена. Осталась вторая. А ты не стесняйся, налетай! Я знаю, что ты вечно голоден.       Отчасти он был прав. Иорвет успел перекусить в Вергене, но совсем немного, так как торопился, и, признаться честно, понадеялся на то, что темерец, как обычно, принесет что-нибудь с собой, ну или всё же удастся по пути разжиться пушниной. Вышло так, что сработали оба варианта, но кабанятину хотя бы не надо было готовить. Так что он недолго думал, прежде чем впиться зубами в сочное, ароматное мясо, не сдержав при этом довольного стона.       Ему было ясно, что он несколько ошибся в своей оценке степени взаимопонимания, и теперь не знал, как быть. Просто поговорить об этом обычно бывало достаточно, но, кажется, не в случае с Роше. Проще было завести уже речь о работе. Или обратиться к еде.       — Тебе оставить? — позже осведомился он с набитым ртом.       Вернон отрицательно мотнул головой, наблюдая за тем, как тот ест — как самый обыкновенный кмет — широко расставив локти и активно работая челюстями. Это показалось ему даже забавным, и между делом он потянулся за очередной бутылкой, теперь уже спиртовой. Алкоголь привычным образом начал сглаживать растущую в нем злость. На Иорвета, конечно. Но гораздо больше на самого себя. Теперь, когда возбуждение прошло, он не мог поверить в то, что опять так легко поддался ему.       — Неплохо, — вновь заговорил эльф, вытирая губы тыльной стороной руки. — Очень вкусно. И вино тоже хорошее. Гораздо лучше, чем «Эст-Эст», — тут он соврал, так как не попробовал из той бутылки ни капли. — Кстати, там есть еще зайцы — позже можно будет поджарить. Подстрелил их по дороге, раз уж они попались мне на глаза.       — Да, я видел, — отозвался Вернон сухо. — Судя по тому, какие они жирные — ни с кормом, ни с хищниками проблем у них здесь нет.       — Не совсем так. Сначала я наткнулся на пару волков, которые подбирались к заячьей поляне, однако меня они посчитали более достойной добычей. Одного мне удалось ранить. Кажется, самку, но в итоге сбежали оба, и я не стал их преследовать.       Роше счел это решение разумным, но в ответ проворчал лишь что-то неразборчивое, а затем вновь подтащил к себе карту и уставился на нее. Поискал глазами карандаш, нашел его. Вспомнил, что собирался покурить, и сходил до дублета за трубкой и табаком. Какое-то время у него ушло на раскуривание. Проще всего, думал он, было поговорить. И не о волках и зайцах, конечно. Однако вряд ли это помогло бы.       Краем глаза он поглядывал на всё еще обнаженного по пояс Иорвета, хотя уже ничего особенного к нему не испытывал. Разве что ему было еще сквернее, чем все разы до того. Складывалось такое впечатление, будто не успел он выбраться из одной ловушки, как сразу же угодил в другую, еще хлеще. И ладно бы речь шла о чем-то существенном, но ведь это был просто секс. Планировалось, что всё получится наоборот: он подцепит «белку» на крючок его неприглядной слабости и воспользуется этим в своих целях. Но каким-то странным образом эта слабость обнаружилась и у него самого.       Его беспокоила ситуация, в которую он попал. Или, если быть честным, скорее даже пугала. Холодила кишки и выворачивала желудок наизнанку, почти как в свое время начало строевого марша на врага. Как близость голодной смерти в окружении. Нет, скорее как что-то, по сравнению с чем даже умереть было легче. И вместе с тем он осознавал, насколько сильно преувеличивает. Буквально раздувает из мухи слона. У бывшего же своего неприятеля он не видел никаких признаков подобного беспокойства.       — Так что там с обстоятельствами, о которых ты упомянул? — Иорвет отпил из кружки и со стуком поставил ее на столешницу, проведя кончиком языка по нижней губе. — Или давай сразу к лагерю алчного королька?       Страх попасть в зависимость, внезапно осознал Роше очень четко. Некоторые кромешные глупцы, правда, называют ее несколько иначе. Но он-то был не такой дурак, чтобы обманываться.       — Сначала, — он потер под носом, пытаясь сфокусировать взгляд на карте, — сначала про Хенсельта.       Почему-то сложно было разыскать в голове слова, с которых он планировал начать.       Спустя минуту эльф заговорил сам:       — Послушай, в чем дело? Я думал, ты будешь рад тому, как всё прошло.       Хотя он и без того прекрасно понимал, в чем дело — слишком уж заметной была обреченность, всего на долю секунды мелькнувшая в глазах Роше, и с которой тот сразу справился, сведя брови и стиснув челюсти. Он долго ждал, чтобы увидеть эту обреченность, и вот, наконец, был награжден, но нельзя было всё так оставлять.       — И какого же хрена я должен радоваться, по-твоему?       — Почему бы и нет? Ведь это обоюдное удовольствие, только и всего. Обычная вещь. Или ты бесишься оттого, что я — лучшее, что у тебя было?       — Бывало и лучше!       — Тогда что не так?       Вернон с куда большей охотой вышел бы против сотни тяжело бронированных нильфовских рыцарей, чем сказал ему, что именно тут не так.       — Забудь. Вернемся к лагерю. Итак, Геральту удалось снять проклятие с самого короля, но мгла всё еще на месте. Ведьмак закончит с ней, скорее всего, послезавтра или даже позже. Ну а на завтрашний день — или скорее вечер и ночь — Хенсельт наметил большой турнир. И вот в этом вся суть.       — Ты придаешь слишком большое значение такому пустяковому делу, — сказал эльф, глядя на него прямо. Тот невольно моргнул. — С тобой ничего не случилось. Как и со мной. Всё это, — Иорвет обвел рукой комнату, — не продлится долго. Как только с каэдвенцами будет решено, ты уедешь в Лок Муинне, а потом вернешься в Темерию. Я же останусь здесь, в Вергене. И, быть может, мы никогда больше не встретимся.       — Если нам удастся остановить Хенсельта, я рассчитываю еще кое на что, — Роше переметнулся к интересующему его предмету. — Уж не знаю, удастся ли тебе убедить в этом твою хозяйку, Аэдирнскую Бой-Бабу, и ее придворную чародейку, но мне хотелось бы от них неких гарантий если не союза, так сказать, то хотя бы нейтралитета в северных конфликтах. И содействия на тот случай, если Эмгыру вожжа под хвост попадет развязать новую войну.       — Людские союзы…       — Да-да, это будет твоей работой — убедить всех своих в необходимости добрососедских отношений. Надеюсь, не надо объяснять выгоды такого положения вещей?       — Со своей стороны я сделаю всё возможное, Вернон. Но не смогу поручиться за Эйльхарт. И еще меньше, чем в ней, я уверен в тебе и твоем будущем хозяине, — он симметрично сделал упор на последнем слове. — Насколько вы сами окажетесь способны следовать данной договоренности?       Тот кашлянул, поерзав на стуле. Несомненно, только что ему попеняли за недавний отъем фактории у Аэдирна, за Махакамские предгорья, и за всё остальное, в чем он участвовал на службе у Фольтеста. Пора было сворачивать с этого предмета.       — За нас с Наталисом не волнуйся. Меня ты знаешь, ну а он — четкий и надежный мужик, не обремененный излишними амбициями.       Иорвет громко фыркнул, выразив свое мнение по этому поводу, а Роше, уже не придав значения столь предсказуемой реакции, вновь помолчал. Он пытался вспомнить, на чем остановился его рассказ про каэдвенцев, но вместо этого в голову ему лезло совершенно другое: ведь своими словами эльф буквально подтвердил его собственный расчёт на то, что скоро всё закончится. Никаких намеков на будущее, на продолжение. Ничего. И, как ни крути, это здорово обнадеживало.       Если разобраться, он никогда даже не задумывался над тем, что на самом деле происходит на душе у остроухого. Сам он всегда считал такое позорной блажью, ну а тех несчастных, что годами безуспешно волочатся за кем-то конкретным, — никуда не годными бездельниками без малейших признаков силы воли. Ему было тошно от того, что его достойный противник, как оказалось, тоже вляпался в это дерьмо, и его самого захотел туда втянуть. Но, глядя на Иорвета, нельзя было сказать, чтобы он сильно мучился по этому поводу. Не считая затеи с убежищем, да еще некоторых других мелких признаков, которые можно было интерпретировать как эксцентричность, свойственную многим Seidhe, он вел себя скорее с наглым спокойствием. Словно пришел в кабак и сделал заказ.       И если всё так, то с этим Вернон вполне был способен смириться. Будучи убежден, что не испытывает к Иорвету и десятой доли ответной симпатии, он тем не менее признавал, что перепихон с ним действительно недурен, вне зависимости от причин. Почти как с любой привлекательной дамочкой. С ними ведь он не опасался какого-то там продолжения. Он даже имен их порой не помнил — зачем? — зато помнил ядреные тела и замечательно проведенное время.       Внезапно ему стало как-то легче дышать. И вдвойне легче от того, что Иорвет уже думать забыл про разговор, который сам же завел: вместо этого он на минуту встал из-за стола, чтобы накинуть на себя рубаху, а затем невозмутимо принялся за вторую кружку вина, смакуя во рту его вкус и довольно похмыкивая.       — Турнир, говоришь? Прямо перед осадой? — рыжеватые его брови чуть приподнялись.       Роше тут же с готовностью поддержал его намерение вернуться к основной задаче:       — Да. Его величество, видишь ли, не любит скучать. Но вообще, это обычная практика, особенно когда делать нехрен. И весьма важное мероприятие для поддержания боевого духа. Настолько важное, — продолжил он веско, — что солдаты и офицеры, которыми так гордится Хенсельт, и которые в обычные-то дни не просыхают, теперь уж точно не упустят случая нализаться в хлам.       Эльф жестом показал, что это неудивительно, и он ждет дальнейших пояснений.       — Так вот. Этот турнир — вернее, время после него, когда вся солдатня будет спать, — и есть наш шанс устроить диверсию. Хенсельт и его военачальники полагают себя в полной безопасности здесь, на обоих берегах Понтара, и ни от кого не ожидают нападения, а потому встали очень близко к реке. Чуть ли не у самой воды. В королевский укрепленный лагерь так просто не попасть, но и не надо: несколько сотен шатров на противоположной стороне, основные силы Каэдвена в этой войне — вот наша цель, — он постучал пальцем по карте. — Они, конечно, выставят часовых, а кто-то и вовсе не будет участвовать в празднике, ибо трезвенник или на вахте, но это никак не поможет им разбудить и поднять к бою такое количество недееспособных тел меньше, чем хотя бы за час.       — Рискну предположить, что ты предлагаешь нам с тобой наведаться туда в гости и посворачивать всем этим телам шеи?       — Нет. Это долго, нелепо и очень опасно. Вам всего лишь надо будет подплыть к лагерю на лодках и поджечь горящими стрелами взрывчатку, которую они подготовили для ваших ворот. Если Детмольд не прикажет за сегодня и завтра перенести коробки и ящики в другое место, то найти их не составит труда. Я отмечу примерное расположение. Вы, меткие лучники, легко попадете в них с реки, тем самым устроив фейерверк. Представляешь, какая поднимется суматоха?       В ответ на это Иорвет сперва лишь с недоумением покачал головой, одновременно чувствуя и острую потребность выпить еще, и сожаление о том, что вообще начал пить.       — Подожди-ка, — заговорил он, наконец, — ты хочешь, чтобы я привел своих товарищей под самый бок многотысячной армии и начал там пальбу?       — А в чем дело? Ты наверняка уже участвовал в подобных нападениях.       — Вернон, дело даже не в опасности быть тут же обнаруженными и убитыми. Или взятыми в плен, — он едва заметно вздрогнул. — Если бы это помогло Вергену, я бы сделал всё и слова тебе не сказал. Но проблема в том, что это бессмысленно! Даже если мы наведем там хаос и, может, уничтожим какое-то количество солдат, осадных машин и боеприпасов, Хенсельт через неделю раздобудет еще больше. Он не из тех, кого этим можно запугать.       — Мы будем пугать не его, Иорвет, — Роше наклонился в его сторону, пристально глядя ему в глаза. — Владыка Каэдвена, конечно, тот еще самодур, но он в своей стране живет не один, а до ума, выдержки и властности того же Эмгыра ему как пешком до луны. Он зависит от своих баронов, графьев и князей, которые вынуждены финансировать его военные кампании. Что в свою очередь вызывает всё большее их недовольство.       — Недовольство. Три года назад сама Глевиссиг пыталась урезонить короля, превратив его армию в пепел. Это стоило ей жизни, но не оказало никакого действия. Как и ваш с дворянами заговор. Впрочем, провалившийся. С чего ты решил, что на этот раз всё получится?       — С чего? Ты не понимаешь всей ситуации. Во-первых, терпение людей не безгранично. Во-вторых, монеты, как и основной военный ресурс — солдаты, — тоже не безграничны, и они не из воздуха делаются. Очередная ошибка Хенсельта и его подручного обойдется дворяшкам очень и очень дорого. Однако финансы лишь одна сторона вопроса. Есть и другая: уважаемые аристократы, хоть и высоко сидят, на самом деле недалеко ушли от своих подданных, копошащихся в грязи со свиньями. Ты удивишься тому, в какую чепуху большинство из них верит. В якобы кровавую комету, сулящую несчастья, в священность гвоздей с места казни Глевиссиг. В остальную муть, которой всего за пару недель заразился буквально весь лагерь. И при этом все они плевать хотели на научные выкладки, которые пытается им пропихивать этот дырявый ублюдок Детмольд.       — И что? Думаешь, они сочтут нападение эльфов из Вергена чем-то судьбоносным и мистическим?       Роше всплеснул руками.       — Да черт тебя дери! Я всегда считал, что ты умнее. Меня же ты как-то затаскиваешь в постель, при этом сохраняя целостность своей шкуры. Раньше они твоему нападению и правда не удивились бы. Но теперь, учитывая остальное, воспримут его в том числе и как плохой знак. Как дурное знамение, следующее за кишащей мертвецами и призраками зеленой мглой. Если в сознании дворян нужным образом сойдутся суеверие и расчет, то у них не останется иного выхода, кроме как надавить на короля и отказаться от притязаний на долину.       — Что-то в этом есть, — с сомнением протянул скоя’таэль. — Возможно, кто-то из них зацепится за мистику, кто-то за деньги, а кто-то и за всё сразу.       — Ну да! Ведь они должны думать и на будущее тоже. В частности, кто может знать наверняка, что не будет очередной войны с Черными? Никто. Если они потратятся сейчас, потеряют людей и припасы, собраться им будет далеко не так легко, как ты думаешь. А некоторые, — он вспомнил дезертира Болдрика и его приятелей, — не смогут собраться вовсе.       — С тем же успехом войны с Черными может и не случиться. А вот надолго ли хватит результатов твоей акции? Я еще раз тебе говорю, — Иорвет тоже наклонился ближе, пытаясь яснее донести свою мысль, — рыба гниет с головы, и самым эффективным будет прибить ее, в конце концов.       — Ладно. Тут я спорить не стану. Если твоя стрела долетит-таки до монаршего лба, или тебе самому как-то удастся просочиться в Верхний Лагерь и продержаться там хотя бы несколько секунд незамеченным, то так и быть — действуй. По крайней мере, препятствовать я не буду.       Иорвет цокнул с раздражением.       — Я предлагаю нам вернуться к первоначальному плану с ущельем, — сказал он.       — А я предлагаю тебе подумать реалистично! Сколько там ущелий? Которое из них выберет Хенсельт? Может, он пойдет совсем другим маршрутом? Или будет пить чай у себя в шатре до самой сдачи города, и в итоге мы всё просрём. И ваш городок, и Аэдирн, и Темерию.       На этот раз эльф призадумался, и в итоге нехотя признал его правоту.       — Ты так и не выяснил, почему военачальники отказались от заговора? Может, король посулил им огромные суммы?       — Он посулил им кое-что получше — раздел долины Понтара. Ну а колдун просто пригрозил жестокой казнью. Всё банальнее некуда.       — Тебя послушать, так у Детмольда практически неограниченная власть в Каэдвене.       — Как и у многих северных чародеев в их вотчинах. Хотя как по мне, он просто жалок.       — Почему это? — Иорвет чуть прищурился, отметив противоречие в его словах.       Вернон вздохнул: настал момент для поддельного письма. Сходив к кровати, он выудил бумагу из внутреннего кармана мундира и молча передал второму капитану. Подождал, пока тот дочитает до конца. При этом худое лицо последнего не меняло выражение, но сначала заметно побледнело, а затем расцветилось красными пятнами от гнева.       — Не знаю, что это, и зачем ты мне это показал, но Стеннис тут однозначно ни при чем, — заключил он, щелкнув пальцами по письму. — Он, конечно, тоже не без странностей, но сделать так было бы слишком уж безрассудно и нагло с его стороны!       — Это сделал Детмольд, — спокойно ответил ему Роше. — Жаль только, что у меня нет прямых доказательств. Пока что нет. Но мои люди уже ищут его сообщника по всему Каэдвену. И как только найдут, дело останется за малым.       Иорвет вновь и вновь перечитывал строчки, разглядывал печать.       — Если нет доказательств, то с чего такая уверенность в причастности колдуна? — он посмотрел темерцу в лицо. — Вы поймали кого-то из нападавших?       — Поймали, разумеется. Двоих. Я… поработал с ними лично, и много чего интересного выяснил. Что конкретно — сейчас перечислять бессмысленно, главное, что ситуация эта выгоднее всего именно Каэдвену.       — Если Темерия схлестнется с Аэдирном?       — Да. А именно то, что обе страны в результате понесут потери и будут достаточно ослаблены для дальнейшего захвата. Скорее всего, таков был расчет. Тем более что для конфликта уже были предпосылки: к примеру, история с Фольтестом, Демавендом и факторией.       — Обычно dh'oine не нужны никакие предпосылки, чтобы развязать войну, — заметил Иорвет.       — Не нужны, но приветствуются.       — Так это выглядит честнее, верно?       — Ну да, — Роше на секунду отвел взгляд. — Ну а это, — он кивнул в сторону листка, — тоже можно счесть предпосылкой. Благо, удалось всё это вовремя предотвратить. Пограничный гарнизон среагировал оперативно.       Видно было, что эльф хотел что-то сказать по этому поводу, но сдержался. Сказал другое:       — Надо полагать, ты еще ничего не предъявил чародею?       — Нет, конечно. Я еще из ума не выжил. Кроме прочего, тот наверняка рассчитывал, что я, как идиот, первым делом побегу к нему с этим письмом и задержанными «рыцарями» в придачу. Видел бы ты тех двоих… Или что, наоборот, поспешу убраться отсюда, от его лагеря, и займусь расследованием на месте преступления, перестану ему тут мешать. Хотел спровоцировать меня хоть на что-то. Но и одни только обвинения с моей стороны уже были бы ему на руку. Он мигом бы превратил их в клевету.       — С чего ты решил, что это нападение устроили не Радовид или Эмгыр? Да кто угодно, кому еще оно может быть выгодно.       — Двое задержанных были каэдвенцами. Во время разговора их выдал в том числе и акцент. Согласно их истории, они были наняты путем освобождения из Даэвонской тюрьмы. Мол, за ними пришел «свой» человек, чародейского типажа, но оперировал при этом официальными бумагами, а не магией, и со стражей у него проблем не возникло. Слишком уж ловкое обращение с государственными учреждениями другой страны, не находишь?       — Ловкое для любого шпиона. А у нильфов в таком опыта даже больше, чем у других. Впрочем, кому я это говорю? Ты же должен быть знаком с их разведкой.       Конечно, Вернон был знаком и с их разведкой, и с методами работы агентов других стран — все они были весьма похожи. И как раз по этой причине ему очень не хотелось рушить замечательную теорию, которую удалось выстроить благодаря бессонной ночи и пыткам, тем более что главный советник Хенсельта всё еще вписывался в нее как влитой. Зато он убедился в том, что хотя бы Стеннис, по словам Иорвета, не имеет к произошедшему никакого отношения. Минус один подозреваемый, как говорится.       — Слушай. Такую тупорылую схему мог придумать только Детмольд. И так накосячить в каждом из шагов.       — Так накосячить, что у тебя до сих пор нет никаких конкретных доказательств против него. Как и против остальных.       — Доказательства будут! — отрезал Роше, — за это не волнуйся. И потом, ни заговор дворян, ни цель моих походов раскрыть он так и не смог. Это ли не признак?       — С чего ты решил, что он не смог? Потому что ты всё еще гуляешь на свободе?       — Да, поэтому. Буквально вчера я был у него на ковре. Он наговорил мне всякого, стращал от души, однако сегодня я благополучно добрался сюда, хотя уже мог быть схвачен его молодчиками.       Иорвет сокрушенно покачал головой.       — И с тем же успехом можешь быть схвачен на обратном пути. Вместе со всем твоим отрядом.       — Допустим, так. Но а дальше? Что он сделает? Чем докажет? Мои люди ничего не знают и, может, не узнают никогда. Даже наш вездесущий герой Геральт из Ривии и тот не догадывается. Формально я там охочусь на убийц моего короля. И всем известно, что у меня была сотня возможностей прикончить Хенсельта, задайся я такой целью. До недавнего времени я разгуливал по Верхнему Лагерю мимо его стражи и здоровался с ними, как с родными. Прирежь я его днем, они до ужина бы не обнаружили. А сам он доверяет нам с ведьмаком, потому что именно мы двое помогли ему вернуться с переговоров живым, когда там разверзлась эта мгла. А ведь могли бы и оставить под шумок. Толкнуть парочке призраков на растерзание.       Тот, однако, не унимался:       — Что, если Детмольд применит пытки к твоим людям, чтобы развязать язык тебе? Поджарит пятки кому-то из твоих солдат. Той девице, Бьянке, например?       Роше поежился, хмуро глядя в сторону. Остроухий опять оказался бессовестно прав. Очень неприятно было выслушивать критику именно от него. Но необходимо.       — Хорошо бы до этого не дошло.       — «Хорошо бы», — не выдержав, передразнил его тот. — Весь твой план держится на одних соплях и домыслах!       — А твой? Напомнить тебе, на чем держится твой план?       Теперь уже «белка» промолчал, прикусив впалую свою щеку изнутри.       — И почему тебя вообще волнует, попадусь я или нет? — продолжил тот.       — А не должно? Сегодня мы продумаем всё до мелочей, а уже завтра он поймает тебя и выудит то, что ему нужно, дабы заодно попробовать взять и меня, и остальных. Надеюсь, у тебя достаточно высокий болевой порог для того чтобы ты скончался раньше, чем успеешь заговорить?       Роше цокнул и откинулся на спинку стула.       — Какой же ты пессимист, Иорвет. И это ты, который взахлеб рассказывал мне о чудесах вергенской жизни! Я до сих пор даже представить себе это не могу, а ты уже всё нарисовал.       — Просто-напросто не собираюсь рисковать жизнью своих товарищей ради каких-то сомнительных афер.       Темерец между тем мысленно зацепился за его слова про товарищей. «Хм, так сколько же у него сейчас бойцов? И что там с его агитацией?». Вслух же переспросил:       — Сомнительных? Да вернее нынешней ситуации нет ничего! Безусловно, каэдвенцы хорошо там пристроились, на обоих берегах, и тоже много о чем мечтают. Их можно понять: долина Понтара — весьма аппетитный ломоть. Но, знаешь, не настолько, чтобы им подавиться.       И чуть погодя прибавил:       — Что до колдуна, то он — не всесильное божество, а обычный человек, из крови и плоти. Ничто не помешало им в своё время распять Глевиссиг за ее просчет. Ну а Детмольда, боюсь, они голыми руками разорвут.       Эльф всё так же молчал, глядя на пламя свечи и хмурясь. И даже про свое вино забыл.       — Терпение дворян не безгранично, — вновь подал голос Роше. — Я узнавал их настроения. Спрашивал и солдат тоже. Еще одна такая неудача, и они скорее разбегутся кто куда, развалят страну на куски, чем станут потакать королю в его амбициях.       Он высказал уже все аргументы, какие только пришли ему на ум, и всё же чувствовал, что этого недостаточно. Впрочем, он уже догадывался, по какой причине Иорвет настроен столь скептически: как бы громко тот ни вещал о своем стремлении к миру и готовности сделать что угодно ради нового, открытого для всех рас государства, сложно было поверить в то, что он пойдет на риск ради благополучия краснолюдов и, тем более, людей. Нет, он боролся за Верген исключительно ради своих. И если будучи в целом авантюрным так явно засомневался в предлагаемой ему операции, значит, эльфов под его началом осталось очень мало. Настолько мало, что им выгоднее было бы обороняться от города, с его прочных стен, но никак не лезть на рожон, устраивая поджог. Там шансы на выживание были выше, хоть и ненамного. Совсем ненамного.       И командир их, судя по его виду, сейчас думал примерно о том же.       — Ладно, Роше, — спустя время вздохнул он. — Так что конкретно ты хочешь, чтобы я сделал?       Тот одобрительно улыбнулся ему, после чего, не теряя времени, принялся рассказывать:       — Итак. Слушай внимательно. И смотри. Как я и сказал, вам надо будет подплыть к берегу на лодках и поджечь всё, что только способно загореться, после чего очень быстро свалить вниз по реке, — он проследил пальцем нужную траекторию на карте. — Благо, течение Понтара быстрое, и вы управитесь со всем меньше, чем за десять минут. Это даже быстрее, чем их часовому требуется, чтобы почесать свои шары и взвести арбалет. Кстати, о часовых. Они выставляют их только там, где это имеет смысл. В общем-то, их нет почти до самого Верхнего Лагеря, но дальше они будут на обеих сторонах. По двое на точке. Вам будет легко их заметить и снять стрелами, — он дождался иорветова кивка. — Поначалу держитесь преимущественно аэдирнского берега, но потом, когда увидите наверху одинокую хижину и кружащих над ней гарпий, можно уже будет приблизиться к лагерю на другой стороне. Там сперва решат, что вы торговцы — те иногда приплывают и по ночам, задешево предлагают остатки дневного улова рыбы и всякое барахло, а каэдвенцы охотно покупают, и потому подпустят вас близко. Ну а дальше дело техники. Обязательно подпалите по пути оба их корабля. Вот тут они стоят, — он нарисовал два крестика карандашом. — Полагаю, это ты тоже умеешь? Стреляй по парусам…       — Да, умею. Поджечь корабль проще, чем развести костер. Вот только там и твой стоит, разве нет?       — Нет. И никогда не стоял. А вчера и вовсе пришлось отогнать его ниже по течению. Приказ Детмольда, — пояснил он со смешком. — Тут он оказался очень в тему со своей паранойей.       — Хорошо. Но ведь матросы и солдаты с «Персифаля» всё равно увидят нас, и могут атаковать. Или ты предупредишь их заранее, чтобы не вмешивались?       — Кстати, очень точное замечание! Ваша война, конечно, напрямую не касается Темерии, и Синие Полоски не обязаны что-то делать, тем более что «белки» Аэдирна уже не в моей юрисдикции. Однако нас, как формальных союзников, могут вежливо попросить начать преследование. Принудить к содействию, так сказать. Но предупреждать своих я не стану, иначе им придется врать на допросах, а далеко не каждый из них искусен в этом.       — Тогда как поступишь? Напоишь их сильнее, чем каэдвенцев?       — Это само собой. Боюсь, они меня даже спрашивать не станут, пить им или нет. Но вообще, — он помолчал, — я тут вспомнил про твое чудесное снотворное для накеров. Если оно всё еще при тебе, я найду способ им воспользоваться.       Иорвет бросил на него долгий взгляд, прежде чем подтвердить:       — Да, оно у меня. Надеюсь, ты тогда нормально его перенес?       — Как видишь. Жив и здоров. К счастью, я мало что помню. После твоей норы вроде как пошел в кабак, ну а проснулся только на следующий день.       Ему не хотелось говорить об этом. А второй явно не знал, что еще сказать. Так что на некоторое время воцарилась тишина, наполненная одной только тревожной неловкостью. Наконец, Роше продолжил:       — По случаю турнира туда могут причалить и другие корабли. Может быть, каравелла реданского посла тоже появится. Так вот, скорее всего они встанут вдалеке, чтобы не мешать друг другу, и тогда их лучше не трогать: чем больше окажется подозреваемых у Детмольда, тем лучше. Но если чужие суда создадут проблемы — смело избавляйтесь и от них.       — Ты не упомянул о нильфгаардской посудине.       — А, ну тут самая простая часть: она уплыли за несколько часов до того, как я отправился к тебе.       Услышав это, Иорвет удивленно округлил глаза.       — Какое совпадение: примерно в это же время из Вергена сбежала магичка по имени Цинтия. Светлые волосы средней длины. Цвет глаз, к сожалению, не помню.       — Да, это она. Появилась на нашей стороне тумана, с Трисс Меригольд под боком. Геральт пытался ее догнать, но тщетно. И, раз уж о том зашла речь, что эта Цинтия уже успела натворить у вас?       Тут уже эльф в свою очередь со вздохом откинулся на спинку стула и неопределенно пожал плечами.       — Сложно сказать. Если честно, я даже не знал, что она шпионка. Тем более от Черных. Она была кем-то вроде комнатной собачки у Эйльхарт, та дрессировала ее ошейником и плеткой. Ну, ты знаешь эти извращенские игры… Формально же это называлось ученичеством. Так вот, девица практически не казала носу из дома, и мало кто верил, что она может связать больше двух слов. Выходит, всё это время она выведывала что-то у Филиппы, смотрела ее бумаги и слушала разговоры, и, скорее всего, вполне успешно — та знатно орала, когда обнаружила ее пропажу.       Роше задумчиво потер подбородок.       — По крайней мере, ее реакция означает, что вероятность официального договора между Вергеном и Нильфгаардом пока можно отбросить. Что же, это замечательная новость.       — Согласен. И, к слову, ты упоминал, что нильфы приехали сюда ради переговоров с Хенсельтом. Чем же закончились эти переговоры?       — Я не знаю. Зато известно, что они не помогут королю с этой осадой. Не то чтобы нильфов было много, но, как и Пангратт, они смогли бы здорово повлиять на ход событий. Еще один плюс в их отсутствии: у них очень бдительные маги и разведчики, которые суют нос куда только можно и нельзя. Без них тебе с ребятами будет легко подобраться к лагерю.       Точеное лицо Иорвета разом исказила очень неприятная ухмылка.       — В какой-то мере даже жаль, что они пропали. Их корабль я бы тоже с радостью подпалил. А, может, его-то в самую первую очередь.       — Прекрасно тебя понимаю, — поддакнул ему Роше. — Я не меньше твоего был бы счастлив посмотреть на это зрелище. Но, поверь, их присутствие всё только усложнило бы. А то и вовсе сделало бы эту операцию невозможной.       — А, между прочим, что насчет тебя? Не проще ли тебе тоже завтра уехать оттуда? Прямо с утра. Сначала нильфы, потом ты — у Детмольда глаза разбегутся от количества возможных виновников.       — Было бы здорово, но я не могу. Во-первых, мы ждем, когда объявится Лето. Во-вторых, Геральт торчит Хенсельту вторую часть проклятия, и ни его, ни, соответственно, меня оттуда не выпустят. Даже если осады не состоится, Хенсельт захочет до конца разобраться с чем-то, что хоть как-то может угрожать его жизни и здоровью. Ну и в третьих, если я свалю, то у колдуна будет лишний повод думать, что я причастен к поджогу. Мне нельзя этого допустить.       — Что же, ясно. Значит, ты сам вызовешься помогать в поиске поджигателей.       — Да, пожалуй, так будет лучше. Но за меня не волнуйся: я привык выплывать из переделок и похуже. Выберусь и из этой, притом так, что колдун еще благодарить меня будет.       — Очень сомневаюсь. Но тебе, конечно, виднее.       И, поскольку вновь наступила пауза, Роше повернулся к окну и посмотрел на улицу сквозь щель в ставнях. После чего широко зевнул и потянулся всем телом.       — Так, — сказал он, почесав в затылке. — Пойду, отолью что ли. Ну а когда вернусь, то выслушаю твои вопросы касательно нашей схемы, если возникнут. И, само собой, твоё решение.              Выйдя за дверь, он долго стоял на вытоптанной площадке перед домом, дыша свежим, прохладным воздухом, и обводя внимательным взглядом окрестности. Вокруг по-прежнему было тихо и безлюдно. И светло. Тем не менее уже перевалило за шесть вечера, и стоило уже решить, в какую сторону двигаться. В принципе, обо всём важном удалось поговорить, и оставалось только дождаться вердикта остроухого, да еще организационные детали — со всем этим можно было управиться за полчаса. Он еще успевал вернуться к себе до заката, как и собирался изначально.       А, между прочим, эльф напоследок затронул очень важную тему. Действительно, что он, Роше, будет делать и говорить, когда Детмольд примется за расследование? Свалить всё на Черных, которым тоже было известно о предстоящем турнире, было очень удобно: если они таки не подписали договор с Хенсельтом и напали — значит, отомстили, а если подписали и всё равно напали — такая подлость тоже вполне в их духе. Как, впрочем, и в духе кого угодно в этом мире. Тех же ведьмаков-убийц, которые также удобно вписывались в легенду. Да, они обезглавили двух королей, но кто, в сущности, может наверняка знать их планы, кроме их самих? И то, что нападение будет не на венценосца, а на лагерь с припасами и солдат, к тому же осуществленное «белками», никак из этой легенды не выбивается. Заодно удастся узнать, не Хенсельт ли нанял здоровяка и его команду. Как бы то ни было, колдун собьется с ног, но не найдет повода прицепиться к нему, капитану Синих Полосок.       А потому последний чувствовал сейчас полнейшее довольство собой и уповал лишь на то, что Иорвет всё-таки согласится участвовать, так как кроме него больше некому. Лишь бы не соскочил, как те заговорщики. Вот только он, к сожалению, до сих пор колебался. Говорил о каких-то вероятностях и последствиях, о том, что его вообще не касалось. И не упомянул никаких технических деталей, тогда как это-то, с его опытом и навыками, от него и требовалось.