Песня главы: Shinedown — Call Me
Тодороки Тойе было так плохо, что иного выбора, кроме как очнуться, для него не существовало. И… О да, он испытал извращённый кайф, снова ощутив ту забытую, обволакивающую, до холода горячую боль на коже. Как он скучал по этому. И какой же отвратительной ложью это было. Когда Даби по кускам собрал свой раздробленный разум, то подумал, будто всё ещё находится на грани бреда и реальности. Обожжённая плоть не передавала никаких сигналов, кроме тупого нервного крика о… О её отсутствии? Ха-ха. По сути так оно и было. И только по косвенным, запоздалым ощущениям Тойя понимал, что лежит в чем-то мокром, в то время как уши ловили приглушённую музыку. Лишь через несколько адски долгих минут музыка превратилась в крики, а влага в кровь. Обгоревшая до хруста кожа лопнула, когда Даби попытался перевернуться на бок и разглядеть происходящее, но парень даже не поморщился. Бессмысленное действие. Его спокойные голубые глаза, так разительно контрастирующие с обезображенным свежими ожогами лицом, медленно сфокусировались на происходящем вокруг. В чёрной, облачённой в гибкий доспех фигуре с мечами он не сразу узнал напарника. Фумикаге не соврал, когда сказал, что Тойя не захочет видеть его в действии. Завтрак наружу не просился только потому, что находящемуся на грани смерти организму было не до рвотных позывов. Даби часто говорили, что он монстр, убивающий своих врагов самой жестокой смертью: прижизненная кремация действительно вызывала у многих страх и отвращение, но самое смешное, что он уже такое пробовал, а вот хотел бы он умереть со вспоротым животом, истекая кровью, желчью и видя собственные внутренности, вывалившиеся наружу... Вот тут он не был уверен. Цукуёми не щадил никого. Он двигался словно дикий зверь в теле человека. Будто предчувствовал атаки за мгновение до их осуществления и контратаковал. Но не на поражение. Самое ужасное заключалось в том, что его движения были пропитаны маниакальной жадностью. Он был алчен до страданий. Ни один злодей не умер сразу. Они все мучились. Рассматривали свои и чужие оторванные части тел. И подыхали, словно свиньи на скотобойне. Каким же, оказывается, Даби всё это время был гуманистом. Кожа губ разошлась, стоило Тойе попытать усмехнуться своим мыслям. Да… Всё как тогда. Всё как в тот день, когда двенадцать лет назад он не справился с собственным гневом и практически сжёг себя. Практически. Действительно суицидник-неудачник. Он надеялся, что теперь уж наверняка отправится в столь желанный и так часто обещанный ему Ад, но не успел. Начал бы он свою огненную кару на минуту раньше, хотя бы на полминуты… Ему бы хватило времени добить себя испаряющейся из тела причудой. Но у мира, видимо, были другие планы на него. Опять он выжил. И опять у него был только один вопрос: зачем? Ведь сколько бы он себя не сжигал, смысла жить больше не становилось. Спустя ещё несколько минут Даби нашёл в себе силы приподняться, не обращая внимания на происходящее с телом. Если он на этом сосредоточится, то точно не сможет отползти к стене и опереться на неё. Да, вот так, Тойя, главное не думай об этом, соберись, зафиксируйся на чём-нибудь другом, на чём-нибудь вечном… Во, на ненависти, отлично. Ты же так ненавидишь эту планету. Ты же так ненавидишь всех. Давай, ползи, главное не… Его мозг прошило насквозь толстыми иглами боли, с губ всё-таки сорвался хриплый вскрик, прозвучавший неожиданно громко в тишине зала. И только тогда парень заметил, что остальные уже молчат. От этого стало смешно. — Простите, кажется, я нарушаю дресс-код, – почти неслышно просипел обожжёнными связками Даби, всё-таки доползши до стены и откинувшись на неё. Его взгляд упёрся в стоящего поодаль над чьим-то трупом героя тьмы. Тот громко дышал и не поворачивался. Тойя решил привлечь внимание к своей подгоревшей персоне. – Опять ты... Кха-кха... Тьфу! Блядь, – в горло словно угля насыпали. – Опять без меня веселишься? Ты закончил? – от этих слов тёмная фигура как-то неестественно вывернула шею и посмотрела на обожжённого через прорези в теневом забрале. Ответа не последовало. И это начало немного, совсем чуточку, но пугать. – Парень? Фумикаге так и стоял в странной позе с изломанно-повёрнутой головой, будто хищная птица, приглядевшая доступную добычу. Даби начал что-то подозревать. — Эй, птаха номер два, – горло нещадно драло. – Ты совсем, – сиплый кашель, – сука, кукухой поехал? – Цукуёми перехватил клинки и всё-таки полностью повернулся к Тойе лицом. Его горящие через теневой шлем красные глаза добавляли безумия в общее состояние. – Ау, мать твою, очнись! – погашенный хрипом восклик остался без ответа. Фумикаге или то, чем он стал, не моргая разглядывал обожжённого. — А ты… Последний? – его ломаный голос не уступал в «плохости» голосу Даби. — Не знаю, кто тут последний, но кто тут конченный знаю точно! – Даби ощущал, словно говорит сам с собой. Существо напротив было в меньшей степени похоже на человека, чем он сам. – Так, заебал, иди сюда и помоги мне. Где там у тебя переключатель? Тодороки попробовал встать, но безуспешно. Тело сковало мучительной алгией, так что парню удалось лишь слабо опереться на руку, непроизвольно вскрикивая. Его вой эхом отразился от стен. И только тогда Тойя понял, что лучше бы даже не пытался двигаться. Правда дело было не в боли. И не в бесполезности жалких потуг принять вертикальное положение. А в том, что человек, которого он считал напарником, похоже, воспринял этот намёк на движение как акт агрессии в свою сторону. А агрессоров надо убивать. В принципе Даби был с этим согласен. Цукуёми за секунду пересёк оставшееся между ними расстояние, занося клинки.***
В свои последние секунды Тойя не думал. Просто благоговейно смотрел на того, кто собирался покончить со всем бессмысленным абсурдом его жизни. Смотрел. И ждал. Кажется, этот спор он проиграл. Даже немного... ...Жаль.***
— Тень, стой! Кончики чёрных мечей остановились в миллиметре от шеи Тойи и медленно, с ленивой неохотой опустились. — Второй хозяин... Кейго успел. Слава богам, он успел! Крылатый с испуганным лицом, в жалких попытках отдышаться и стараясь не смотреть на горы трупов, приземлился рядом с парнями, тут же бросаясь к измученному Даби, осматривая его повреждения, но абсолютно не понимая их смысл. Ожоги, ожоги, опять сплошные ожоги.... Пулевое ранение?! — Святой Ра, что это? Что здесь произошло? — Я надеялся, – сиплый голос Тойи звучал как наждачка по дереву, – ты мне объяснишь. — Это Фумикаге натворил? Почему ты ему не помог? — Помог? Ему? Ха... Ха... Хахаха... – и Даби засмеялся. Гулко, хрипло, надрывно. Он никогда бы не подумал, что сможет издать подобный звук. – Кейго, серьёзно? Помочь ему? Для Тодороки Тойи страхи кончились двенадцать лет назад, когда он сжёг сам себя. Он знал, что не боится смерти. Наоборот, он её жаждал. Мечтал о ней. Молил несуществующих богов освободить его уже от этой ужасной обязанности жить, ждал, когда на его сцене выключат свет, снимут занавес, разберут помост и сожгут доски. К чертям собачьим сожгут. Но когда чёрная Тень схватила его душу, чтобы вырвать из проклятого, потерявшего причуду, такого ненужного и бесполезного тела... На одно мгновение. На одно чёртово мгновение. Но он испугался. Поняв, что от Тойи он сейчас не дождётся адекватного ответа, Кейго захромал к стоящему, словно выключенный робот, мужу. — Тень, брысь. Верни Фумикаге. Приказ Ястреба остался без ответа. — Тень! Слушай мою команду! — Он... Не придёт... — Что ты несёшь? — Не хочет... Ушёл... — Фумикаге! О боги, демоны! Тень, убери шлем с его головы, а ну живо! – причуда подчинилась воле второго хозяина, открывая лицо Цукуёми. Безжизненные, пустые, неморгающие глаза смотрели в никуда. Кейго аккуратно приблизился к мужу. – Фумикаге, очнись. Милый... Птенчик? – никакой реакции. – Тень, что произошло? — Поиграть... Хозяин дал поиграть... Сказал... Могу делать, что угодно... И ушёл... — Куда он, блядь, мог уйти из своего же тела?! — Растворился... Нет его... — Как его достать? — Не знаю... Не слышу... — Тень! Он мне нужен! — Не могу... Он наверно... Умер... — Не смей говорить мне подобное дерьмо! – Ястреб схватил тело за грудки, но покрытые пеленой глаза возлюбленного так и продолжили кукольно смотреть в пустоту. — Кейго, успокойся... – начал Даби, только его тут же оборвал срывающийся на крик крылатый. — Заткнись, Тойя! Это же из-за тебя, да?! Из-за тебя он такой?! Отвечай! — Я не знаю... Не понимаю ничего, так же, как и ты. — Ты тут был. — Меня тут, считай, не было. По крайней мере с того момента, как я лишился огня, – и тут Кейго понял, что это за пулевое ранение. Ещё. Вот ещё одно место, где он просчитался. — Тойя, – его голос опять предательски задрожал. – Кто был вашим противником? — Хари Куроно, Хроностазис. Правая рука Чисаки. Стрелок. Пули, лишающие причуды. Мысли пронеслись за секунду, даря осознание вперемешку с душевной болью. Ястреб уронил лицо в руки и взвыл. Это всё, что он мог сейчас. Не предусмотрел. Не догадался. Демоны. Блядь. Блядь, блядь, блядь! — Ты уверен, что... — Да, – Даби аккуратно поднял слабую обожжённую руку и безуспешно попытался создать огонь. – Я уверен. Ястреб сжал зубы так, что проступили желваки. Не уберёг. Не спас. Опять. Тойя, всё ещё сидящий спиной к стенке, устало выплюнул кровавую слюну, наблюдая за другом. — Не страдай, курица. Я всё равно уже отыгранная карта. Я знал, что в моей жизни не было смысла всё это время. А тут смотри, спас парня лучшего друга от потери силы. Может даже сойдёт за подвиг, когда будут считать мои грехи в аду. Так что... – хриплый смешок. – Забей. Лучше займись им. А мне... А мне дай спокойно умереть. — Заткнись. Сиди тут и не двигайся. — А похоже, что я могу куда-то уйти? — Не смешно. — Да неужели. Крылатый не ответил на выпад и опять вернулся к не сдвинувшемуся ни на миллиметр за всё это время Фумикаге. По плечи в крови, с пустым немигающим взглядом, но такой любимый. Ястреб не мог поверить, что этот человек с глазами цвета молодого каштана, порой слишком наивными и искренними, совершил... Ястреб с отвращением посмотрел на ближайший изувеченный труп. ...Вот это. Нет, Кейго, забудь, это не он. Это его тень. Но даже попытка переложить ответственность на причуду не звучала как достойное оправдание массового убийства. Крылатый незаметно поёжился. Он отдал своё сердце страшному существу. И всё же… Я люблю его. А это уже больше похоже на правду. — Фумикаге, очнись, – Кейго снял перчатку и аккуратно прикоснулся холодными пальцами к щеке мужа. – Ты мне нужен. Не бросай меня, – тишина. – Пожалуйста, услышь меня. Всё закончилось, мы победили, я жив. Изуку справился, Шигараки повержен. Мы оба живы. Ты обещал мне, что других вариантов не будет... – номер два проглотил подкатывающую к горлу панику. – Милый? Птенчик? Что за чёрт?! Почему ты не здесь?! Вернись! Прошу тебя! Мне не нужен мир, где от Токоями Фумикаге остается лишь тело! Пожалуйста... Не позволь мне снова потерять тебя, – крылатый обнял безответного возлюбленного, роняя непослушные слёзы на его плечо. – Почему? Почему ты решил, что имеешь право так поступать со мной?! Почему ты решил, что я слишком слаб, чтобы помочь тебе, но достаточно силён, чтобы пережить твой уход?! — Фумикаге... Не слышит... – вмешался квирк, не понимающий действий второго хозяина. — Но он же внутри, да? Он же там, в теле, верно? Скажи, что это так, умоляю, скажи, что он жив! — Что значит жив?.. — Мыслит, чувствует, понимает! — Не мыслит… Не чувствует... Не понимает… Ушёл... — Но ты его чувствуешь? – причуда замолчала, словно программа, загружающая информацию. – Тень, ответь! — Да... — Тогда он жив! Не неси бред! Где он?! — Далеко... В нигде... — Я догоню, я быстрее! Пусти меня внутрь! Это была бредовая идея. Кейго не знал, осуществима ли она в принципе, но не собирался делиться своими сомнениями с чужой причудой. Пусть исполняет приказ, пусть сломает себя. Это всё не важно. Он выжил в битве с опаснейшим злодеем мира, так почему же его лишают заслуженной награды? Крылатый взял лицо Цукуёми в ладони, смотря прямо в бездушные глаза. Тень аккуратно просочилась сквозь контакт. Да, Ястреб эгоист, да, у Фумикаге наверняка были веские причины повести себя так, да, да, да... Идите нахуй. Он вернёт себе мужа. Человека, который, видимо, забыл, что принадлежит Кейго больше, чем себе. — Тень, будь проводником. Не дожидаясь ответа, Ястреб закрыл глаза. А дальше только вкус крови на чужих губах и провал.***
Ястреб дважды открыл глаза. Странное чувство. Они открыты в реальности и открыты здесь, в мире Фумикаге. Тут не типичная монохромная комната с сидящим в центре неё мрачным фамильяром и даже не темно, не пусто, как крылатый представлял себе типичные прогулки по чужому сознанию. Нет. Вообще не близко. Здесь было... Кейго попытался уловить ощущения. Тепло? И звучала... Музыка? В голове всё перемешалось. Что это? Крылатый не мог разделить ощущения. Звуки тут же превращались во вкусы, а ощущения на коже в яркие цветные пятна. Парня накрыла дезориентация. Он рассчитывал на непринуждённую прогулку до самого дальнего уголка сознания в глухой пустоте, а тут столько наполнения, что он даже не может его вместить. Голова пухла в жалких попытках отсортировать информацию, надо было за что-то зацепиться, найти стабильный стимул, надо... Кожи коснулось нечто неуловимо нежное и тут же раздалась перегруженная шумами какофония, вперемешку со вкусом холода и сладости. Зрение резануло жёлтой вспышкой, а в нос ударил свежий запах. Кейго болезненно застонал от переизбытка ощущений, хватаясь за голову. Вестибулярный аппарат... Хотя какой к чёрту вестибулярный аппарат в месте из образов и мыслей? В общем, то, что отвечало за ориентацию, не справлялось. От резкого движения исказилось пространство вместе со всеми запахами, звуками и прочими чувствами, с новой силой ударив по сознанию. Ястреб испуганно замер. Здесь слишком спокойно, слишком медленно, он думает быстрее, ощущает иначе, но это и не его мир. Придётся подчиниться правилам. И для начала надо найти опору. Кейго понадобилось несколько долгих минут, чтобы начать воспринимать пространство. Уже само по себе осознание верха и низа далось с трудом, но всё-таки кое-как разобравшись с доступными для передвижения плоскостями, Кейго медленно подался вперёд. Шуршание чего-то мягкого под ногами тут же перетекло в уже знакомый сладкий вкус. Где-то он его уже чувствовал. Второе движение отразилось ярким всплеском. Крылатый зажмурился и фыркнул от неожиданного стимула. Он понимал, что это симуляция, не настоящая реальность, и как только он это осознал, стало чуть легче. Ещё через несколько тяжёлых вдохов он понял, что ему, в принципе, даже не надо было дышать тут воздухом. — Тень, – тихо шепнул Ястреб, морщась от неконтролируемой вспышки в глазах. – Ты тут? – собственный голос практически сразу растворился в небытии, будто крылатый говорил в подушку, но, слава богам, причуда ответила. — Да, Кейго. — Где мы? — Это внутренний мир Фумикаге. — Ты уверена? — Да. — Точно? В смысле, здесь так ярко и... Кажется, светло? – на этих словах где-то вспыхнуло несколько ярких пятен. – Не хочу ничего плохого сказать, но он же не такой. — Зато Кейго такой. — Я? Такой?.. И тут до Ястреба дошло. Пусть его и впустили, пусть ему и позволили оказаться внутри, но открылись только те двери, где находилась «проекция» самого Кейго. До остального ещё добираться и добираться. — То, что я чувствую сейчас — это чувственные ассоциации Фумикаге со мной? — Да. — А где он сам? — Не знаю. Я не чувствую его тут. — Но ведь это же его ассоциации! Значит, он тут! — Только память. Только эмоции. Только ощущения. А вот мысли... Их вы не найдёте. — Получается, он спрятал сознание, – задумчиво пробормотал свою догадку парень. – Как мне его найти? — Сначала найдите себя, Кейго. — Как? — Я не ваша тень, у меня нет нужной вам информации. — А в реальном мире ты звучишь менее пассивно-агрессивно... — Это плохо? — Даже не знаю, как ответить. Но сейчас ты явно не исправила ситуацию. Тень не продолжила разговор, а крылатый сделал ещё несколько аккуратных... Шагов? Да, пусть будет «шагов», по этому странному миру из запахов, звуков и ощущений. Он не был уверен точно, но решил называть переживаемую иллюзию передвижения старым, понятным словом. Найти себя... И как, скажите, боги, найти себя в мире, являющимся отражением того, как тебя видит другой человек? Кейго оглянулся, взбаламутив чувственную ткань вокруг. Он всё ещё не видел картину целиком, однако все ощущения действительно казались смутно знакомыми. Будто он смотрит на творение экспрессиониста, утверждающего, что это и есть портрет наблюдателя. Образы — еле уловимые тени — неумолимо ускользали из понимания. Но как же здесь много... Солнца? Мир вокруг тут же осветился, наполнившись еле знакомыми тенями. Крылатый посмотрел наверх и мысленно улыбнулся. Да, это действительно было Солнце. А где есть Солнце, там есть и небо, верно? Пространство над головой окрасилось в понятный голубой цвет. Бинго! Дальше дело пошло ещё проще, ведь стоило крылатому обозвать шум, идущий снизу, травой, как цветные пятна в глазах стали восприниматься действительно зелёной лужайкой, а мягкое шуршание под ногами обрело типичные очертания. Ещё один кусочек головоломки встал на место. Кажется, это место похоже на залитый светом сад. А музыка... Пение птиц? Элемент подошёл к общей картине, являя Кейго новый пласт чётких ощущений. Остался только одновременно холодный и сладкий вкус на языке, но окружение уже подсказало контекст. Это мороженое, то самое, что они ели в центральном парке Нью-Йорка. Кейго понял, куда его занесло. Бессознательное Фумикаге отправило крылатого ровно в тот день, когда они вдвоём впервые оказались предоставлены самим себе и собственным отношениям. Счастливые мгновения. Крылатый аккуратно шагнул, восхищённо озираясь вокруг. Знакомые аллеи, смазанные фигуры людей... Так вот как Фумикаге всё это воспринимал: светло, просторно и тепло. В груди тепло. Номер два мысленно приложил руку к сердцу, ощущая, как внутри весомо кольнуло яркими эмоциями, похожими на его собственные, но в то же время чужими. Он продолжил медленно ступать по открывшемуся миру, ориентируясь на силу разгорающихся в душе чувств, пока не наткнулся на знакомую тенистую полянку, а на ней не увидел себя. Тут даже гадать не надо было. Проекция самого Таками Кейго сидела под деревом, о чём-то задумавшись. И выглядела она немного обиженно. «Ах, да, я же позорно приревновал его в тот день», – услужливо подсказала собственная память. Крылатый подошёл к двойнику ближе, внимательно вглядываясь в неестественно светящиеся золотом глаза и волосы. Особенно парень удивился, заметив флёр красных крыльев за его спиной. Видимо, для героя тьмы они продолжали существовать, даже когда сам Кейго их потерял. Неужели Фумикаге действительно видит меня… Таким? В сердце кольнуло ещё сильнее, заставляя парня тихо сесть на траву перед собственным отражением в попытках прийти в себя. В груди всё сжималось до боли, будоража сознание тёплыми мурашками. Эти… Чувства. Это то, что чувствует Фумикаге? Это его… Любовь? Стоило осознать ощущение, как внутри немного отпустило. Угадал. Но это была невероятно сильная эмоция. Кейго и мечтать не мог о том, чтобы узнать всю силу чужой любви к себе. У Фумикаге же она граничила с беспамятным обожанием, поклонением, преклонением, страстью, верностью, вожделением, спокойствием, нежностью, воодушевлением… Крылатый даже не мог поверить, что одновременно можно испытывать и филос, и эрос, и строгэ, и агапэ, и всё это именно к нему — по своей сути простому парню, несерьёзному дурачку, любящему вкусно поесть пережаренного в панировке фастфуда. О нет, это несправедливо, ведь единственный, кто здесь должен испытывать все эти чувства — сам Кейго. К тому, кто дарит ему такую любовь. Но перед этим этого пернатого засранца надо найти. Номер два аккуратно встал и только тогда понял, что что-то не так. Если он сам находится перед собой, то кто же зритель? Парень медленно отошёл от своего близнеца и с лёгким сожалением, ведомый внутренним чувством тревоги, смешивающимся с отголосками чужой влюблённости, направился к выходу из парка. Тело казалось инородным, оно весило больше, смещало центр тяжести глубже, шагало дальше, сжимало ладони сильнее... Не его тело — Фумикаге. Кейго посмотрел на «свои» неестественно большие ладони. Сомнений быть не может, это точно руки Цукуёми, но они были полупрозрачными, с прорехами, видимо телу нужно больше времени для материализации в сознании. А раз так, значит надо продолжить собирать эмоции. Крылатый шёл мимо знакомых общих локаций, угадывая настроение и аффекты: квартира Ястреба — вспыхнули щёки вместе с удушающим возбуждением, особенно сильна реакция на кухню, надо запомнить; офис — в груди налилось чувством долга и ответственности; отдельное странное место — лифт офиса — удивительная смесь ожидания, желания смеяться, недовольства... Даже, в некой степени, фрустрации. Ястреб и не догадывался, что Фумикаге может испытывать столько странных переживаний из-за... Лифта? Серьёзно? Может это какая-то травма? Последней общей локацией стало Призрачное плато. Как всегда холодное, пустынное и до невозможности просторное, только в некоторых местах дымчатым миражом просвечивало нечто, напоминающее деревья и камни, видимо, детские воспоминания о том, как раньше выглядело это место. Кейго подошёл к обрыву, всматриваясь в чёрную пустоту, дороги дальше не было. Очередная искрящаяся золотым светом проекция его самого сидела рядом, еле заметно улыбаясь и ловя лучи заходящего солнца янтарными глазами. Здесь они с Фумикаге прятались от людей. Здесь они тренировались и набирались сил. Здесь они впервые признались друг другу в любви. И именно здесь они поняли, что не могут существовать друг без друга. — Здравствуй, – неожиданно раздался голос. Крылатый, не очень веря своему слуху, уставился на улыбающуюся ему версию самого себя. Прошлые Кейго, которых он видел в других локациях, вели себя так, словно ничего не замечали, молча проходя мимо, оставляя за собой светящийся след, но этот... — З-здравствуй? – тембр Кейго звучал ниже, чем в жизни. — Почему так неуверенно? — Ну... – парень в очередной раз осмотрел свои-не-свои руки. Они всё ещё выглядели больше и сильнее, чем у реального Таками Кейго, зато потеряли прозрачность, обретя взамен плоть. Ошибки быть не может, это точно ладони Цукуёми. — Боишься, что я обращаюсь не к тебе? Не волнуйся, я вижу, что ты не Фумикаге. — Видишь? – герой запутался. — Конечно. Пусть ты и в его «шкуре», но инородное содержание совершенно не сочетается с формой. Например, твои крылья так нелепо торчат из него, – номер два резко повернулся, смотря себе за спину. Красные перья призрачной дымкой выглядывали из чужой оболочки. — Ого, действительно. — А я о чём, – снисходительно ответила копия. — И тебя это не смущает? — Что именно? — Что нас здесь двое. — Меня скорее смущает, почему образ тела нашего птенчика разгуливает с чужим сознанием. Если ты тут, значит, у Фумикаге проблемы. — Мягко сказано. Я без понятия, что случилось, но он отдал управление Тени, а сам куда-то ушёл. Причём Тень уверяет, что найти его тоже не может. Отголоски есть, а где именно, не ясно, – второй Кейго нахмурился и тихо ругнулся. Точь-в-точь как это делал оригинальный номер два в реальности. Смотреть на себя со стороны было подобно весёлому психическому расстройству. — Святой Ра, что же он творит? — Я надеялся, ты мне скажешь. — Увы, я не обладаю реальной свободой воли и собственным разумом. Я не знаю, что происходит за пределами моих локаций. Я просто статист, наполненный представлением Токоями о тебе. — Подожди, подожди, – номер два быстро-быстро затряс руками, недоверчиво глядя на странного собеседника. – Ты хочешь сказать, что везде: от нью-йоркского парка до офиса, всё это время я видел одного и того же тебя? — Да. — Но почему ты заговорил со мной только сейчас?! — Потому что только сейчас ты можешь ответить, – как что-то невероятно ясное ответил близнец. — А до этого? Я же разговаривал с Тенью! — С Тенью может и да, но настолько глубоко синхронизироваться с внутренним миром Фумикаге, чтобы обрести в нём тело и голос, ты смог только сейчас, – Кейго вспомнил, как приглушённо звучал в самом начале своей прогулки, пытаясь обратиться к чужой причуде, и немного успокоился, задумавшись. — Предположим. Но почему я не стал просто собственной физической оболочкой? — Наверно потому что в голове человека должно быть только одно сознание, Кейго? Сам подумай, сможет ли кто-то другой, забравшись к тебе в голову, обрести себя? Вряд ли. Он сможет обрести только тебя, как ты сейчас собираешь Фумикаге. — Собираю Фумикаге? – опять потерялся крылатый. Понимание происходящего давалось ему с трудом. — Да. По кусочкам. — Бля, а можно попроще? Я умный, конечно, но по чужому бессознательному гуляю впервые. Мне надо время, чтобы осознать все эти сложные законы! — Ладно, давай я попробую объяснить иначе. Зайдём с другой стороны, – на этих словах крылатый сделал испуганное лицо и прикрыл зад. – Забавно, я знал, что ты это сделаешь. — Я что, настолько предсказуем для Фумикаге? — Кажется, настолько, – согласно хмыкнула копия, а Кейго обиженно фыркнул. – Ладно, возвращаясь к сути. Ты помнишь, с чего началось твоё путешествие? – крылатый неопределённо кивнул, не понимая, как адекватно описать свои ощущения в первые секунды пребывания здесь, однако собеседник пришёл на помощь. – Дай угадаю, в первую очередь тебе пришлось определять базовые ощущения: называть предметы, звуки, вкусы, цвета — а закончилось всё сложными эмоциями? — Начал я, на самом деле, с того, чтобы понять, где верх, а где низ... — Ха-ха, вот и пригодились космические тренировки комиссии! — Знаешь, к таким полётам меня ни жизнь, ни комиссия явно не готовили. — Не могу не согласиться. Но я вижу, что со своей задачей ты справился на отлично. У тебя получилось осознать чувства, ощущения и эмоции Фумикаге настолько точно, что смог даже обмануть бессознательное и обрести форму. — И что это значит? — Это значит, что ты хорошо знаешь и принимаешь нашего мужа. Настолько хорошо, что его собственное нутро притянулось к искусственной симуляции души хозяина. Осталось только найти правильное содержание. — А правильное содержание — это истинное сознание Фумикаге? – чувствуя, что начал соображать, спросил номер два. — В яблочко. Крылатый переваривал информацию, а его проекция продолжила улыбаться, даря время оригиналу свыкнуться со всеми новыми знаниями. — А если бы здесь был не я, а кто-нибудь другой?.. – парень немного запнулся, путаясь в терминологии. — Смог бы он собрать оболочку для сознания Фумикаге? — Да. — Не могу вспомнить ни одного человека, который был бы столь душевно близок птенчику. Не будь ты способен принять чувства и эмоции Фумикаге во всей их полноте, мы бы сейчас не разговаривали, а застрял бы ты где-нибудь в самом начале, не разбирая, где зелёный, а где красный. Так что, скорее всего, ты единственный и неповторимый в своём роде. В принципе, как и всегда. — Он правда обо мне такого мнения? — Ну... – копия усмехнулась. – Я... Мы... Точнее, ты. Ты для него бог. — Забавно, что в моих представлениях бог скорее он. — Интересно, я этого не знал, спасибо за информацию. Расскажешь поподробнее? — Эм, – парень смутился, – я могу, конечно, но зачем тебе это? — Я всего лишь образ в голове Фумикаге и без понятия, что в реальности творится в твоей голове, мой дорогой оригинал. Поэтому предлагаю обмен: ты удовлетворишь моё маленькое любопытство, а я подскажу, как найти нашего птенчика. Идёт? — Святой Митра, говорить с самим собой очень странно. Кажется, будто я сошёл с ума. — По мнению Фумикаге, сошёл ты с ума гораздо раньше. — Дай угадаю, он считает, что я это сделал, влюбившись в него? — Верно. Ты согласен с этим утверждением? — Ха, боюсь, что да, – как-то грустно усмехнулся крылатый. — Значит, тут в моём образе нет ошибки, – проекция радостно улыбнулась. – Ну так что насчёт договора? Расскажи мне, как ты видишь нашего непутёвого мужа, а я помогу тебе его найти. — Не то, чтобы у меня был выбор, чтобы отказываться от столь щедрого предложения... Так что да, хорошо, я отвечу на любые вопросы. — Прекрасно. Начинай. Каков он для тебя? – Кейго взял паузу, смутившись, и задумался, почесав затылок. — Окей. Он... Красивый. Правда, очень красивый. Как будто сошедший с полотен древнегреческий идол. Это странно, потому что лицо у него абсолютно не сочетается с телом, но эти большие глаза с каштановой радужкой, в которых не видно границ зрачка... Демоны, да в них утонуть можно! Он одновременно изящен словно женщина, и силён как мужчина. Нет, серьёзно, такое гармоничное сочетание несочетаемого могут позволить себе кто угодно, но только не люди. А когда он в бою... Он... Он... Он словно Арес! – Кейго восхищенно поднял глаза к небу. – Но только если сам дерётся, потому что если его тело забирает Тень, то он меня пугает. Тень — это всадник апокалипсиса на попечении у нашего прекрасного бога войны, отвечаю. — А в постели? — А в постели он просто животное. — И всё? — А что я ещё могу сказать о том, кто так искренне, бесстрашно и эмоционально отдаётся мне в руки? Верный пёс, жаждущий сахарную косточку, не иначе. — Вот как ты это видишь. — А как это представляет Фумикаге? — Судя по моей информации, он считает, что я хочу больше его инициативы. Он боится, что недостаточно хорош, потому что плохо соображает в процессе. — Передай ему, что он идеален для меня. И нет, единственный, кто будет в нашей паре что-то контролировать — это я. Чем меньше думает, тем лучше. — Если повезёт, сам ему и передашь. Но у меня маленький вопрос-уточнение, – копия загадочно сверкнула своими донельзя золотыми глазами и хищно оскалилась. – Те частые намёки на «продолговатые предметы» и прочий садизм, это только намёки или?.. — Или. — Я так и думал. — А вот это ему пока не говори. — Как это водится, ключевое слово «пока»? — Мне очень нравится разговаривать с самим собой. — Приятно, когда понимают с полуслова, да? — Невероятно. Но у нас, мне кажется, не очень много времени на болтовню, – осадил краснокрылый. – Любопытство удовлетворено? Вопросы исчерпаны? — На самом деле, у меня их ещё много, но на самые важные я ответы получил. Кроме последнего. — Интригуешь. Давай. — Попробуй описать свои чувства к Фумикаге. Понимаю, что сложно, но... — Легко. Они такие же, как он испытывает ко мне. — Такие же? – недоверчиво приподняла бровь проекция. — До последней капли, до миллиграмма, до полутонов и оттенков. Абсолютно. То, что я сказал про его силу, красоту, стиль боя, самоотдачу в сексе... Это всё мелочи по сравнению с тем, какова его душа. Я никогда не встречал настолько чистого, искреннего, сознательного и непоколебимого в своих взглядах на жизнь человека. Меня тянет к нему с первой минуты. С первой, мать его, секунды, как я встретился с ним и его Тенью в лифте у офиса. Смеяться вместе с Фумикаге было подобно приёму наркотиков, а вечные посиделки в ночном дозоре дарили столько эмоциональных сил, что мне казалось, будто у меня выросли крылья. Ха-ха, наверно смешно это слышать от человека, который действительно знает, какого это, иметь крылья за спиной, не правда ли? Но это всё тоже не важно. Помнишь, когда он впервые вкусил прелести убийства, он выглядел таким потерянным, лишённым опоры, а потом сказал, что ни о чём не жалеет, что это был осознанный выбор... Вот тогда я понял, что он точно не человек — машина, которую худо-бедно научили эмоциям и запрограммировали служить людям. И я не знаю почему, но это чудовище я никому никогда не отдам. Оно моё. Я люблю его так же сильно, как он любит меня, но сейчас мне этого мало. Теперь я хочу любить его ещё больше, ещё глубже и ещё проникновеннее. Я не проиграю ему в этих чувствах, – крылатый замолчал, переводя дух, а копия нежно засмеялась. Её волосы и глаза вспыхнули ярче, заставляя Кейго зажмуриться. – Воу, воу, воу, полегче, а можно убавить света? Я, конечно, хорош, но не настолько. Не хватало ещё от самого себя ослепнуть. — Извини, но я не контролирую это, не забывай, что перед тобой просто лакмусовая бумажка, реагирующая на чужие эмоции. — Чёрт, кажется, я всё испортил. Я не хотел стать ещё больше похожим на прожектор. — На твоём месте я бы как раз не жаловался, свет тебе скоро понадобится, – и копия указала пальцем в чёрную бездну, начинающуюся за обрывом. — Мы пойдём туда? — Ты пойдёшь туда. — Но как? Что мне делать теперь? — Попробуй догадаться. — А можно без загадок? — Извини, но Ястреб по версии Фумикаге любит задавать наводящие вопросы в самые неподходящие моменты. — Демоны, как он меня ещё не убил за это? — Он любит тебя чуть больше, чем ты его бесишь. — Удивительно. — Ну так в итоге? Скажи мне, чего бы ты сделал сейчас в сложившихся обстоятельствах? Кейго задумался, пытаясь собрать воедино всё, что он узнал за последние минуты, но чужое тело, как назло, отдавало непереносимым душевным зудом, мешающим соображать. Оно сидело, словно неудобная форма, пошитая на другого человека, в которой боишься сделать лишний шаг, иначе споткнёшься или разойдутся швы. Неприятно. Инородно. Вот оно. — Я хочу выйти из этой формы, в ней должно быть сознание Фумикаге, а не моё. — Хорошая попытка. — Но я не знаю, что произойдёт со мной, если я выйду. — Ты потеряешь ориентацию, как и в первые секунды. — Тогда что мне делать? – взмолился крылатый. — Подумай. — Да твою мать! Ещё раз так сделаешь, и я отберу твоё тело! — Бинго. — А? – Кейго глупо уставился на копию, которая наконец-то встала и подошла к номеру два. — Ты прошёл долгий путь в чужой оболочке, встретился со мной и наполнил знаниями о себе настоящем. Теперь я лучше подхожу тебе, так почему бы не воспользоваться этим, верно? — Вот так просто? — Просто? Ты до этого «просто» совершил целое путешествие, нарушив несколько законов мироздания. — Что-то я не заметил, – горделиво хмыкнул Кейго. — Что может один влюбленный, то недоступно и десяти богам. — Я эту фразу никогда не произносил. — Подслушал её у Такуана, – пожал плечами близнец. — Надо будет навестить старика. — Уж порадуйте его. Вместе. — Вместе, обещаю, – кивнул номер два. — Ну что, готов? – копия протянула руку, приглашая коснуться себя. — Готов, – твёрдо сказал крылатый, отвечая на зов. А дальше мир будто перевернулся. Кейго понадобилось время, чтобы снова прозреть и найти новые опоры. Теперь тело сидело почти по размеру, только чуть-чуть жало, словно неразношенные джинсы, но в целом... Приемлемо. Очень даже приемлемо. А вот пустая оболочка Фумикаге со стороны выглядела не столь завершённой, как казалось Ястребу, когда он в ней находился. Прорехи, пустующие места, словно недостающие строению кирпичики тут и там нарушали целостность структуры. Номер два обеспокоено рассматривал бездушное тело, которое просто стояло у обрыва и пустыми глазами смотрело куда-то за пределы плато. А потом сделало шаг в бездну. — Ёптыть! Кейго рванул за ним, но, вопреки ожиданиям крылатого, оболочка не провалилась в темноту, наоборот, под её подошвами яркими картинами забегали мельтешащие образы, сменяя прошлую локацию новыми сценами. Шаг. Вокруг возникли ворота Академии и студенты А-группы — несколько кирпичиков встали на свои места. Ещё шаг. Незнакомое место, похоже, из детства, выглядит как интернат. Снова шаг. Гораздо более молодой, чем сейчас, настоятель Такуан на повышенных тонах что-то доказывает женщине за сорок с безэмоциональным лицом... «Позвольте ему делать это, иначе он никогда не научится управлять своей причудой и это обернётся большими бедами для всех нас!..» Ситуации менялись друг за другом, каждый раз заполняя прорехи в оболочке. Крылатый в очередной раз запутался от быстрой смены образов перед глазами. Теперь он был сторонним наблюдателем, остро ощущая свою инородность, ему казалось, что он стал свидетелем невероятно личных вещей. Шаг. Кейго огляделся, понимая, что знает это место. Потому что оно выглядело как база врага, в которой они на самом деле находятся в реальности. Номер два даже испугался, что его выкинуло из сознания, но пустая «форма» Фумикаге, всё ещё не до конца полная, стояла рядом. А напротив неё возник образ Хроностазиса. Который доставал пистолет. Выстрел. Тойя бросается под пулю... Много огня, взрыв вдалеке, паника, враги... Так вот что произошло. Последний кусочек встал на место, завершая структуру. Форма сделала последний шаг. Тик. Так.***
— Фумикаге! Кого-то зовут? — Фумикаге! Знакомое имя… — Фумикаге! — Что?.. Кто?.. Героя тьмы снесло чьё-то тяжелое и очень настойчиво лезущее обниматься тело, абсолютно не помогая вспомнить, где он и что... — Фумикаге, я нашёл тебя! Я нашёл тебя! — К-кто ты?.. – парень проморгался, набросившаяся тушка приобрела черты симпатичного молодого человека с золотыми глазами и красными крыльями за спиной, который на секунду завис от заданного вопроса, а затем… Отвесил жгучую пощёчину. — А ну быстро пришёл в себя и вспомнил своего мужа, придурок! – сознание прояснилось окончательно. Что. За. Нафиг?! — К-кейго?! — Ну наконец-то! — Боги, как ты тут оказался?! — Тут? Без понятия! Я даже не знаю, что это за «тут»! – герой тьмы непонимающе уставился на номера два и глупо захлопал глазами. — Что происходит?! — Ты реально меня об этом спрашиваешь? Это ты ушёл в свои чертоги разума, заперся и оставил Тень разгребать проблемы снаружи! Да ты чуть Тойю не убил! Я прилетаю, значит, красивый такой, победил Шигараки, хочу любимого обнять и получить свой трофей в виде жаркого поцелуя, а этот идиот мало того, что не узнаёт меня, так ещё и пугает до чёртиков своими выходками! — Умоляю, помедленней! – взмолился Цукуёми, пытаясь выползти из-под Ястреба, но его быстро прижали обратно к полу. — Кудааа?.. — Кейго, дай мне хотя бы понять диспозицию! — Я тебе её уже полностью описал. — Нет, подожди, я… Почему ты в моей голове? Мы же в ней, да? — Меня подсоединила Тень. — Она и так умеет?! — Как видишь, – Фумикаге в ответ тихо ругнулся, откинул голову, стукнувшись об пол, и обречённо закатил глаза. — Опять… — Что? — Опять ты разбираешься в моей причуде лучше меня… — Ну что я могу сказать? – горделиво усмехнулся крылатый. – Я умный. — Как ты меня нашёл? — Это сложный момент. Скорее ты сам себя нашёл. — Ничего не понимаю… — Я тоже не очень хорошо разобрался во всех тонкостях, но давай мы поговорим об этом попозже, когда вернёмся в реальность? Там вообще-то Тойя нас ждёт. — Святая Бишамонтен, – герой тьмы всё-таки вывернулся из рук мужа, вскакивая и зачем-то отряхиваясь. Память о последних секундах перед забытьём вернулась, принеся с собой груз тревоги. – Как он? — Херово, но приди я на секунду позже, ему было бы уже никак. Тень была крайне близка к его шее. — Блядь. Я думал, он уже не проснётся, – Кейго приподнял бровь, не зная, как растолковать сказанное, Фумикаге смутился. – В смысле, я не ожидал, что он придёт в себя и станет мишенью для Тени... — Да ты вообще, похоже, не думал, когда творил эту херню! — Я... Думал. Думал, что потерял тебя. И его тоже... Всех. Цукуёми виновато закусил губу и окинул быстрым взглядом комнату, в которой они находились. Да, ошибки быть не может, он всё там же, где и в прошлый раз, когда решил оставить тело на попечение причуды — в «кинотеатре» с плохо показывающим экраном и застывшим на одном такте метрономом, однако сейчас с экрана пропали шумы, заменившись мутным, но всё-таки изображением, а метроном исправно отсчитывал секунды. Тик-так, тик-так, тик-так… Кажется, всё пришло в норму. — Тень, ты тут? — Да, Фумикаге, я наконец тебя нашла, – ответил возникший из ниоткуда голос. — Отлично, пора выбираться. — Подожди, а где же поцелуй, в благодарность за спасение? – кокетливо надул щёки Ястреб. — Ты сам сказал, что у нас нет времени, – действительно торопясь на помощь Даби, нахмурился парень. — На один маленький поцелуй время всегда есть. — Боги, ладно, проще дать тебе то, что ты хочешь, чем спорить, – номер два просиял, а герой тьмы тут же почувствовал себя в капкане из цепких рук крылатого. — Именно, – долгожданная, горячая близость любимого человека сводила с ума. — Тень, выпускай нас. Оторвались друг от друга они уже в реальности.***
— Мы вернулись, – улыбнулся Кейго, отстраняясь от мужа, который в тот же момент осел, не в силах совладать с дрожащими ногами. Опять Тень изнасиловала каждую мышцу в теле, однако теперь Фумикаге был готов. Тренировки двухмечевому стилю и повышенный контроль над всеми процессами организма позволил избежать глобальных травм, обойдясь чувством невероятной усталости и средним болевым синдромом. Но стоять было действительно тяжело. — Что, уже? Я даже не успел смириться с двумя целующимися мужиками рядом с моей задницей, – прохрипел Даби, закашлявшись. Он выглядел ужасно измученным. — А сколько нас не было? — Минуты две... – Кейго присвистнул. — Вау, мне казалось, что я провёл в поисках сознания этого идиота не менее часа. — Как давно ты пришёл в себя? – Фумикаге аккуратно, еле совладая с собственным телом, принял вертикальное положение, подходя к Тойе и запуская в него причуду. Бесполезно, он не может остановить процессы воспаления, располагая только ресурсами истощённого организма Даби. Человек напротив медленно и мучительно умирал, ему срочно требовалась серьёзная медицинская помощь: от таблеток до лучших квирков. И был велик шанс, что медики просто не успеют. — Минут двадцать назад, но ты явно меня не ждал. Так лихо тут всех расчленил, – грубый кашель, – что я даже готов признать тебя злодеем больше, чем себя. Талантливо. Красиво, – герой тьмы не захотел смотреть на свой грех, он знал, что там увидит, одновременно пытаясь избежать ответственности и чётко понимая, что рано или поздно ему придётся повернуться и встретить полные укора мёртвые глаза всех тех, кто стал таким по его вине. И просить прощения уже будет бесполезно. Только он и не собирался. — Я надеялся, ты это не увидишь... – бессильно склонив голову, шепнул парень. — Ой, да не парься. Лучше скажи мне ты, Кейго, раз ты здесь, то Шигараки побеждён? Обрадуй меня напоследок, перед тем как я... — Заткнись! – взорвался Кейго. – Не желаю слышать подобного! — Прости, курица, но я правда, похоже, всё. Дай мне просто спокойно умереть. — Нет! – надрывный крик оглушил Даби и Фумикаге. – Я потерял Энджи! И ни за что не собираюсь теперь терять и тебя! — Отец... Мёртв? Ястреб широко раскрыл свои янтарные глаза, поняв, что сказал. Он не хотел, он не собирался, он... Он не мог соврать лучшему другу. — Да. Энджи мёртв. По заполненному тошнотворным запахом крови залу пронёсся самый страшный смех, который когда-либо слышал Фумикаге. Не смех... Скрип. Ритмичный хрип, перемежающийся сухим клёкотом. — И почему? Почему я ничего не чувствую? Я ждал этого столько лет, а в итоге... – гулкая боль поселилась в нечеловеческом голосе. – В итоге Шигараки отнял у меня и это. Хотя, я же потерял огонь. Видимо, пламя жизни мне тоже больше не нужно. — Не говори так. Мы дотащим тебя до медиков! — Бесполезно. Я не хочу. — Тебя никто не спрашивает. Фумикаге, следи за ним, мне надо вызвать спасательную бригаду, – Кейго, сильно хромая, заковылял от парней, ища место, где сигнал достаёт до рации. Фумикаге посмотрел на того, кто медленно угасал под его руками. — Я не хочу, – тихо шепнул Тойя. – Я не вижу смысла... Отец мёртв, я преступник, даже причуду потерял. Бесполезный. Моя жизнь кончена, – Тодороки твёрдо посмотрел на героя тьмы, но тот отвёл взгляд. — Прости. — Помнишь, ты сказал, что даже такой как я достоин любви. — Я не это... — Помнишь? – грубо перебил обожжённый, надрывно закашлявшись и скорчившись от боли. — Помню, – признал поражение Фумикаге. — Вот именно поэтому, пожалуйста, будь добр, убей меня. Я устал. Я больше не могу. Не хочу больше страдать. Тем более это отличный шанс выиграть наш спор, ты сам об этом мечтал, – усмехнулся Тойя. — Но... — Ты хотел боя? Красивого сражения? Ну извини, жизнь несправедлива. Вот тебе шанс избавиться от того, кто собирался убить твоего любимого человека. Жри и не жалуйся. Ха-ха, кха... Даби зашёлся в разрывающем внутренности кашле, а Фумикаге стиснул зубы, борясь с собой. Нет. Нет. Нет. И ещё раз нет! — Ближайшая медбригада на подходе, надо выбираться отсюда... – номер два кричал с другого конца зала. — Прости... – еле слышно шепнул Фумикаге. — ...Хватай нашего страдальца и потащили быстрее, а то... — Медбригада не нужна, – герой тьмы встал. — Что ты сказал? – крылатый прервал свои размышления. — Я сказал, что в них нет необходимости. — Что? — Прости, милый, но я обещал Тойе кое-что, – огненный вскинул голову, удивлённо смотря на героя тьмы. В его глазах смешались недоверие, страх и... Невероятное счастье? Номер два, всё ещё стоящий поодаль с шумящей рацией, напрягся. — И что же ты этому идиоту обещал? — Фи, как невежливо, – сумасшедше оскалился Даби. — Заткнись, – бросил краснокрылый. – Фумикаге, что ты ему обещал? — Убить его. — Фумикаге, не шути так. — Я не шучу, – спокойно ответил герой тьмы — Если можешь, сделай это побыстрее, – шепнул Тойя, склонив голову, а у Ястреба случился ступор. — Как скажешь. Тень, слушай только мои команды. Отмена второго хозяина. Цукуёми схватил обожжённого за голову, заставляя того раскрыть свою шею. Он рассматривал её словно мясник перед разделкой туши: с некоторой долей рутины и лёгкой кровожадностью. В ладони образовалось небольшое теневое лезвие, похожее на медицинский скальпель. Рука взметнулась, готовясь к действию. — Нет! Фумикаге, стой! Не убивай его! Тень! Убери лезвие! – обычно беспрекословная причуда не отреагировала на приказы Кейго. Он не успевал. – Тень! Слушайся меня! — Прости, милый. Я же говорил, что оставил лазейки. Он хочет смерти? Он её получит. — Спасибо, – мягко выдохнул Тойя сквозь отрешённую улыбку. — Прощай, Даби. — Прощай, мой единственный герой. Всё произошло за долю секунды. Ястреб успел только выпустить перья, нацеленные на сухожилия руки героя тьмы, выброшенной для удара, но все они завязли в чёрной субстанции. А затем их затопило кровью. Брызнуло даже на лицо застывшему от шока в паре метров крылатому. Тело Тойи с глухим звуком упало на залитый кровью пол. — Фумикаге! Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт... Нет! Ты убил его! Зачем?! Что же ты?.. Боги... Ястреб испуганно взглянул на мужа. И забыл как дышать. Фумикаге... Улыбался. А в руке он держал сломанное пополам красное перо. Месть свершилась. Круг замкнулся. — Я никогда не прощу тебе это. Никогда.***
Спустя сутки всю Землю сотрясла новость о победе Японии над Все-За-Одного. Изуку Мидория остановил злодея, расщепив его сознание вместе с чужими причудами, и освободил тело Томуры. Последнего, не приходящего в себя, по просьбе и под ответственность самого Деку отправили в специальный отдел психиатрической клиники, ожидая пробуждения. В больницах кипела работа. Где-то там, трудясь под предводительством доктора Синкая, был и Фумикаге, однако Ястреб старался не думать об этом. Уставший, сильно избитый, но не сломленный, он вещал об итогах операции: достигнутая цель, количество и качество обезвреженных врагов, спасённые гражданские, освобождённые территории... Потери. В глазах Кейго промелькнула тень боли и грусти, превратив на долю мгновения главнокомандующего фронта защиты в истощённого мальчика. Он назвал число. Просто число. Но что оно значит без скрывающихся за ним имён? — Мы потеряли многих бойцов, достойных людей, отдавших жизни за то, чтобы вчерашний день мог закончиться, а сегодняшний начаться, – номер два сжал губы, борясь с комом слез в груди. На заднем плане раздалось несколько всхлипов. – Среди них был и Старатель. Тодороки Энджи — герой номер один, взявший на себя бремя кризиса, он закрыл собой нас. Я был там. Я тот, кто видел его подвиг. И жив благодаря его подвигу. Он горел, словно факел в ночи, освещая путь, до последнего вздоха. Я буду помнить его вечно, как достойного человека, грезящего о мире, где нет места злодеям, – Кейго сухо сглотнул и сжал кулаки, пытаясь прийти в себя. – Прошу, помните всех погибших сегодня... Коллег. Друзей. Любимых. — ...Не забывайте тех, кому мы обязаны этим секундам ликования и счастья от победы над злом. И не думайте, что битва окончена, нам предстоит с нуля отстроить всё, что было разрушено, поэтому давайте проглотим нашу печаль и постараемся. Всё в порядке. Теперь всё точно будет в порядке.