Darkens above you

Сегодня суббота, очередной семейный ужин, приехали Финнеас с Клаудией, мама позвала Зои. Ей не нравится, что мы теперь так редко общаемся. Обстановка за столом напряженная. Финнеас сидит надутый, Зои смотрит к себе в тарелку, папа молчит, как всегда. Только мама с Клаудией пытаются всех развлекать. Как они хорошо спелись! Мама, наверно, была бы счастлива, если бы Клаудия была ее дочерью. Хотя нет, ха-ха, тогда бы она не смогла поженить их с Финном и дождаться маленьких финников. Маленькие финники, вот умора! Да, если бы Финнеас и Клаудия были братом и сестрой, они нарожали бы уродов. Билли никогда не забеременеет от брата, потому что не собирается рожать уродов. Может, у них родились бы сиамские близнецы, сросшиеся головами, как те, из-за которых Билли дали второе имя Айлиш. Что за дерьмо! Это отвратительно! Финн замечает, что Билли смотрит на него, но не улыбается в ответ. Ну и ладно! - Билли, ты меня слышишь? - переспрашивает мама. - Ты могла бы показать Зои фото и видео с церемонии. - Если ей это интересно, - тихо бурчит Билли. Как будто им по три года! Она поворачивается к подруге, сидящей справа и гоняющей по тарелке вилкой горошек, и вдруг замечает краем глаза какое-то движение за окном. Кто-то разгуливает по лужайке прямо перед их домом! Что за черт! Если это кто-то из фанатов, она их убьет! Билли бросается к окну, но на лужайке никого нет. Возможно, черный силуэт ей просто почудился. Билли оборачивается, вся семья смотрит на нее, как на чокнутую. Кто-то звонит во входную дверь. Папа идет посмотреть, кто пришёл. - Там никого нет, - говорит он, возвращаясь. - Наверно, соседские дети балуются. Точно, соседские дети. Только у соседей нет таких маленьких детей. Все давно выросли, как она и Зои. Мучительный ужин подходит к концу. Никто не остается, чтобы поиграть, видя ее мрачное настроение, и Билли этому рада. Она не хочет никого видеть. Мама обнимает Клаудию, Финна и Зои и идет их проводить на крыльцо. Билли слышит изумленный возглас Клаудии, потом она возвращается с большой белой коробкой. В коробке, переложенное шелковой бумагой, лежит сверкающее длинное вечернее платье зеленого цвета. Клаудия ахает от восхищения, рассматривая его: - Нет никаких ярлыков. Скорее всего сшито на заказ. В Голливуде всего несколько человек, способных сотворить такую красоту. Билли не хочет думать об этом, как и о человеке, который прислал платье. - Посмотри, здесь карточка, - Клаудия подает Билли черный прямоугольник с белыми буквами YOURSELF ("сама"). Чертов ад! Билли уже видела похожую карточку. Точно, в букете, неделю назад. Там было написано "ты". "Ты сама" - что бы это значило? Гребаный маньяк-извращенец! Вот навязался на ее голову! Что за дерьмовая жизнь! - Мам, выбрось это, - говорит Билли и уходит к себе в комнату. *** - Милый, ты выглядишь таким усталым. Приляг, я сделаю тебе кофе. Он без сил падает на диван лицом вниз и бурчит из подушек: - Спасибо... Пичез прыгает ему на спину и топчется лапами, а он даже не реагирует. Плохо, что отменили концерты из-за карантина, но эта передышка ему необходима. Пару недель дома восстановят его силы. После Грэмми он пытается делать вид, что все в порядке. Но Клаудия видит у него внутри глубокую рану, и мучается чувством вины. Что-то происходит у них с Билли. Они не то чтобы в ссоре, но как-то отдалились друг от друга. Клаудия не переживает, что Финн бросит ее из-за сестры - они никогда не смогут быть вместе, а Финнеасу необходимо тепло, он не выносит одиночества. Полтора года назад Клаудия стала для него убежищем, спасением, музой. Он пытался вытащить сестру из депрессии и не замечал, что все глубже тонет сам. - Билли сердится? - спрашивает Клаудия, садясь рядом и разминая плечи своего бойфренда. Финнеас молчит, его тело как камень. - Мы все были немного пьяны тогда. Случилось то, что случилось. Финнеас вздрагивает. Они никогда не говорили о той ночи, хотя прошло уже больше месяца. - Все в порядке. Мы пишем песни для нового альбома. Клаудия видит, его что-то беспокоит, но он никогда не скажет, пока сам не захочет. Он привык прятать свои настоящие чувства глубоко внутри, открываясь только в песнях. В этом они похожи. Улыбайся, что бы ни происходило у тебя в душе, - этот урок Клаудия выучила еще в детстве. Их редкие короткие ссоры никогда не затрагивали чувства и только добавляли остроты ощущениям. К тому же, они отлично дополняли друг друга в сексе. При мысли о том, чем они могут заняться, пока не пришла Билли, Клаудия чувствует легкое возбуждение. Секс втроем, конечно, был невероятным, но повторять такой опыт больше не хотелось. Сегодня Финнеас будет принадлежать только ей. *** Билли снится сон. Она одна в каком-то бескрайнем пространстве. Ноги по колено утопают в сиренево-голубой траве. Вверху светло-серое низкое небо. Или, может, это потолок, затянутый дымом? Солнца нет, но непонятно откуда струится мягкий сумеречный свет. По траве волнами пробегает дрожь, хотя ветра Билли не ощущает. Ей было бы комфортно стоять так в этом тёплом спокойном месте, лишенном запахов и звуков. Но что-то внутри настойчиво требует двигаться. Ей надо что-то найти. Или кого-то. Билли идёт в одну сторону. Она идёт очень долго, чувствуя нарастающую усталость, но ничего вокруг не меняется. Тусклый дымный сиренево-лиловый оттенок уже режет глаза. Внутри нарастает паника. Билли кажется, что она никогда не выберется отсюда. Будет идти вечность, и вечность, и вечность, пока не упадёт от усталости. И вот в момент наивысшего отчаяния она чувствует, как кто-то берет ее за руку. Кто-то, к кому все ее существо тянется, как магнит. «Ты нашёл меня,» - думает Билли сплетая свои пальцы с пальцами незнакомца. Теперь она никогда не будет одинока. Она поднимает голову и видит лицо брата. *** У его отца была любимая шутка: "Знаете, кто зарабатывает больше, чем нью-йоркские ортопеды? - тут он делал многозначительную паузу, и все молча ожидали продолжения. - Нью-йоркские стоматологи! А почему?" Мама в этом месте всегда как-то заискивающе смеялась, сестра улыбалась, хотя шутка повторялась раз пятьсот и уже давно перестала всем казаться смешной. Но отец этого не замечал. Он повторял снова, хлопая рукой по колену: "Почему? Потому что ортопеды тоже лечатся у стоматологов!" Не смеялся только Джастин. Он вообще был довольно угрюмым подростком, пока не понял, что с помощью улыбки можно добиться гораздо большего. Но, когда никто не видел, он разглядывал себя в зеркале и ненавидел узкие глаза, длинный нос, пухлые щеки. Он всегда чувствовал, что члены семьи, начиная с вечно занятого отца, матери, которой он, кажется, внушал суеверный ужас своей угрюмостью, и заканчивая целеустремленной старшей сестрой, капитаном школьной команды по теннису, сторонились его. Был еще дедушка, который сам многое пережил, и, кажется, понимал внука без слов. Когда дедушка умер, Джастин впервые почувствовал себя сиротой. С 14 лет он начал уходить из дома и таскаться по ночным клубам, нарываясь на приключения. Его завораживала музыка, ритм, свет. Артисты, выступающие на сцене, казались ему небожителями. Мелодии будили в нем эмоции, которые он давно привык прятать. Двигаясь на танцполе в толпе таких же невидимок, он наполнялся энергией. Он крутился рядом с музыкантами и диджеями, подслушивал их разговоры, знакомился с ними. Тогда он начал зарабатывать деньги, работая диджеем на молодежных вечеринках. Он пока не знал, чем хочет заниматься, но уже понял, что хочет связать свою жизнь с музыкой, о чем и сообщил отцу. Пережил бурю возмущения и презрения, угрозу быть выкинутым из семьи - и решил подать документы в Университет Южной Калифорнии, как можно дальше от дома. Он помнил, как уже после получения диплома шел по улице в наушниках, прослушивая новинки с Soundcloud для своего блога о танцевальной музыке, который начал вести еще в университете, и вдруг остановился, как вкопанный, замерев на первых тактах мелодии. Через полчаса он был дома, прослушивая трек раз за разом. Он узнал имя, нашел всю информацию, которую только можно было найти, и, сдерживая нетерпеливую дрожь в пальцах, решил - "она моя". Но ей было 13 лет, и что он мог предложить ей тогда - никому не известный начинающий лейбл? Себя в качестве менеджера без особых знаний и связей? Чем бы тогда он отличался от других? Он решил, что должен положить к ее ногам контракт с крупным лейблом, и начал продумывать стратегию.