Пусть никто не спит!

      Черт. Черт. Черт.       Раэлль взывает ко всем высшим силам, чтобы Анакостия еще не начала тренировку. Стремительно, почти отчаянно она врывается в раздевалку. Секунда на осмысление. Желудок девушки делает сальто-мортале, потому что худшее опасение оправдывается. Тренер на месте и, судя по ее позе и сосредоточенным лицам сокомандниц, уже делает установку на предстоящее занятие.       Анакостия прерывается на секунду, бегло осматривает внезапно прибывшую и вновь обращается к команде.       – Я… – начинает Раэлль.       Но тренер больше не удостаивает девушку вниманием.       – Этот вопрос мы решили, – продолжает Анакостия, отмечая в своем блокноте выполненный пункт. – Все контракты должны быть подписаны до конца месяца, поэтому прошу вас не затягивать.       Раэлль стоит в дверях, не решаясь пройти дальше. Она все еще ожидает гневную тираду или какое-нибудь едкое высказывание в свой адрес, но Анакостия полностью игнорирует ее присутствие. И это непостижимым образом делает ситуацию еще более неловкой.       – По организационным вопросам все, – объявляет Анакостия. – А теперь ступайте. Тренер Тэнзи ожидает вас на улице.       Раэлль отходит в сторону, пропуская других хоккеисток. Ее подруги выходят из раздевалки последними.       – Невероятно, Коллар. Просто невероятно, – произносит Эбигейл и качает головой.       Талли лишь сочувственно сжимает плечо Раэлль.       – Я буду через пять минут, – уверяет их блондинка.       – Не будешь, – резко отчеканивает Анакостия. – Для тебя тренировка закончена.       – Что? Но ведь…       – Никаких оправданий, – обрывает она. – В тренерскую.       Анакостия уходит без дальнейших объяснений, и Раэлль не остается ничего другого, как следовать за ней.       В тренерской – светлой комнате с двумя столами и массивным книжным шкафом – как и в прочих помещениях спортивного комплекса, царит ремонтный разброд. То тут, то там стоят банки из-под краски и шпаклевки, на подоконниках лежат инструменты и куски защитной строительной пленки.       Несмотря на это, здесь отчетливо ощущается твердая рука Анакостии. У каждой вещи в шкафу и на столах, кажется, есть свое точное предназначение, правильное место. Все структурировано и четко выверено. Даже кубки, возвышающиеся на полках, ранжированы по размеру и достоинству.       – Садись, – командует тренер, показывая на небольшой стул рядом со своим рабочим столом.       Раэлль делает, как велят.       Некоторое время Анакостия молчит, собираясь с мыслями.       – Коллар, позволь мне быть с тобой откровенной, – начинает тренер уже не так резко. – Новое руководство поставило передо мной чрезвычайно амбициозную задачу – вывести «Ледяных ведьм» в плей-офф.       Амбициозно, но не невозможно. В прошлом сезоне нам это почти удалось.       Анакостия вышагивает по комнате из стороны в сторону, заложив руки за спину.       – Для осуществления этой задачи мне велено усилить тылы, приобрести новых игроков и провести чистку кадров.       Внутри у Раэлль все холодеет.       – Чистку кадров? – переспрашивает она, стараясь чтобы голос не дрогнул, не выдал внезапно накрывшую ее тревожность.       – Именно так. Пришло указание избавиться от менее результативных единиц…       Раэлль немного расслабляется. Кем-кем, а нерезультативной единицей или балластом она не была.       –…или от тех, кто неблагоприятно влияет на работоспособность команды. Может быть, от тех, кто систематически нарушает спортивную дисциплину, опаздывает на тренировки и не понимает слова «режим».       Анакостия в упор смотрит на Раэлль.       – Вы хотите выгнать меня из команды за пару опозданий?       – Нет, – со вздохом признает Анакостия и наконец-то садится за стол напротив Раэлль. – Я хочу, чтобы ты перестала заниматься ерундой. Не спорю, твой премьерный сезон прошел просто замечательно. «Восходящая звезда хоккея», «надежда команды» – так эти журналисты тебя называют?       Раэлль вспоминает несколько весьма претенциозных статей о себе в городской газете и на новостном спортивном портале.       – В том, что ты талантлива нет никаких сомнений, – Анакостия невесело улыбается, – но этого недостаточно. Вся эта спесь, пижонство… мешают раскрыться тебе по-настоящему. А твоя недисциплинированность серьезно подрывает идеологическую составляющую команды.       Как будто остальные в этой команде святые.       Девушка сама удивляется своим злым мыслям.       – И я могла бы закрыть глаза на твои вечные опоздания, – тренер потирает свою переносицу, как будто бы пытаясь справиться с жуткой головной болью, – но пьянка в баре в тот же самый день, как мы возобновляем тренировки. Ты серьезно?       – Ничего такого не было, – быстро рапортует Раэлль.       – У меня на этот счет совсем другие сведения.       – Не отрицаю, мы зашли в спорт-бар, но только для того, чтобы посмотреть матч…       – Мы? – строго переспрашивает Анакостия. – То есть ты и кто-то еще из команды? Беллвезер? Крейвен?       Твою ж мать.       Именно с ними она и сидела в этом пресловутом баре. Пара стаканчиков пива, но ничего серьезного.       – Нет, – врет Раэлль и выдает первое, что приходит ей на ум, – я была там со своей девушкой… Сциллой.       Да что ты несешь!?       Но сказано то, что сказано, и Раэлль приходится играть до конца.       – Она очень любит хоккей.       – Вот как? Ну, раз девушка, тогда совсем другое дело, – язвительно произносит Анакостия. – Развлекайся, пожалуйста, Коллар, не обращай внимания на свою работу и на свои обязанности.       – Простите, этого больше не повторится, – выдавливает из себя Раэлль. Стыд, злость и обида сплетаются в тяжелое чувство, оседающее неприятным осадком в самой глубине ее души.       Она вынуждена признать, что все эти обвинения и укоры небеспочвенны, но в то же время совершенно гиперболизированы, доведены до какого-то абсурда.       Слова возражения крутятся у девушки на языке, резкие и обжигающие.       – Я очень на это надеюсь, – говорит Анакостия. – Я надеюсь на тебя. В тебе столько потенциала, а ты растрачиваешь его на какую-то шелуху. Спустись на землю и начни вести себя как профессионал, черт возьми.       Раэлль просто кивает.       – Я поняла вас, могу идти? – спрашивает девушка нетерпеливо.       – Да, ты можешь идти.       Раэлль буквально вскакивает со своего места и покидает тренерскую. Она не понимает на кого злится больше: на Анакостию или на саму себя. ***       Девушка спускается на первый ярус комплекса, намереваясь выйти и дождаться Талли и Эбигейл в их любимой кофейне.       Она проходит мимо дверей, ведущих в один из секторов арены, когда слышит доносящуюся оттуда музыку и приглушенные голоса. Повинуясь скорее некому предчувствию, секундному порыву, нежели взвешенному решению, Раэлль приоткрывает двери и проникает на каток непрошенной гостьей.       Задние ряды трибун не освещены, так что девушка может сесть на место в отдаленном углу и остаться незамеченной.       На льду она видит два уже весьма узнаваемых силуэта.       Сцилла и ее партнер прокатываются по площадке под мощное сопровождение оркестровой музыки.       Несмотря на тесное сосуществование с фигуристами, Раэлль никогда не интересовалась внутренней кухней этого спорта. Поэтому первое, что приходит ей на ум – фраза, которую она сама не раз слышала в тех или иных вариациях от людей, попавших на настоящий хоккейный матч впервые.       Как быстро они двигаются! Никакого сравнения с тем, что показывают по телевизору или в записи.       Девушка наблюдает завороженно. Всматриваясь в эти изящные, но вместе с тем точные, уверенные движения, скользящие шаги, синхронные вращения, она невольно затаивает дыхание.       Раэлль даже начинает следить за ходом истории, показываемой парой.       Нет сомнений, что это история о любви. Но любви неправильной, болезненной, одержимой. Героиня Сциллы как будто бы постоянно пытается оттолкнуть своего возлюбленного, убежать от него, скрыться.       Боже, парень, уже оставь ее в покое!       Вовлеченной в этот процесс Раэлль остается только догадываться, чем все закончится, потому что неожиданно музыка прерывается.       – Сцилла, дорогая, ты уверена, что знаешь, как кататься!? – гнусавый мужской голос разрывает внезапную тишину.       Раэлль переводит взгляд с площадки и замечает присутствие других людей. Мужчина и женщина стоят у бортика и следят за парой.       – Последняя часть была просто отвратительной. Сплошное разочарование, – произносит мужчина, и у Раэлль спирает дыхание от возмущения. Как будто только что она сама откатала всю программу.       Это Фредрик?       – Очень "грязная" дорожка после твизлов…       Хореограф начинает перечислять остальные технические проблемы, но Раэлль не особо вникает в тонкости, потому что, по ее субъективному и непрофессиональному мнению, ребята откатали на десять из десяти.       Сцилла просто кивает, выслушивая все нарекания.       Скорее просто придирки.       – Байрон, дорогуша, все было замечательно, но больше экспрессии, – уже елейно проговаривает Фредрик, – хоть кто-то же должен вытягивать пару. Боюсь, эта ноша целиком и полностью на твоих плечах.       Чувак, ну, ты и душнила!       Женщина более корректна в своих замечаниях. Она соглашается с Фредриком по поводу "грязных" дорожек, но потом добавляет:       – Мистер Берггрен, думаю, вы немного несправедливы, чего-чего, а экспрессивности и артистичности этим двоим не занимать.       Это, похоже, их тренер.       – Нет-нет, они совершенно не понимают своих персонажей…       И вновь череда неприятных сравнений, витиеватых и округлых фраз, от которых у Раэлль голова идет кругом.       Наконец-то Фредрик заканчивает свою демагогию, и все на катке вздыхают с облегчением.       – Почему бы нам не пройти в мой кабинет и не обсудить планы на произвольную программу? Ребята предложили замечательную идею, – говорит женщина.       Жестом она подзывает фигуристов.       Сцилла и Байрон подъезжают к бортику. Тренер дает им какие-то указания, а затем чуть ли не утаскивает Фредрика с площадки       – Вау, – говорит Байрон, когда они остаются одни.       – Не то слово, – отвечает Сцилла сухо.       – Но зато сегодня он не сказал, что хочет «проблеваться» после нашего выступления. Я считаю, что это успех.       – Ты так говоришь только потому, что легко отделался. Он тебя даже похвалил.       – Экспрессия мое все, – шутит Байрон и корчит гримасу, пытаясь развеселить Сциллу.       – Это правда, – соглашается брюнетка и хлопает его по плечу. – Может, останемся подольше и поработаем над дорожками?       – Прости, – быстро отвечает Байрон и складывает руки в умоляющем жесте, – но вообще-то мне уже пора бежать. Мы и так уже задержались на полтора часа, и я жутко опаздываю.       – Что, очередная интрижка?       – Ты слишком хорошо меня знаешь. Его зовут Диего, он из одиночников, и я надеюсь, что на этот раз все серьезно.       – Ага, – недоверчиво протягивает Сцилла, – так же серьезно, как с парнем из бара?       – Боже, перестань издеваться!       – Хорошо-хорошо, – сдается девушка, – беги к своему одиночнику.       – А ты?       – А я еще позанимаюсь.       – Нет, я про хоккеистку твою спрашиваю. Как все вчера прошло?       Раэлль напрягается, не зная, что ей делать: бежать или прятаться.       – Все прошло нормально.       – Нормально? И это все? Не умопомрачительно хорошо, не невообразимо горячо, а просто нормально? Черт, а я-то думал, что она более опытна…       – Господи, Байрон, оставь свои сексуальные фантазии при себе! Она просто извинилась, и мы разошлись по домам.       Кровь приливает к лицу Раэлль, и это действует отрезвляюще. Девушка начинает искать пути отступления к двери. Не хватало еще, чтобы ее поймали за подслушиванием таких разговоров. Медленно но верно она выбирается из своего темного угла.       – Вы такие скучные. Номер она хотя бы у тебя взяла?       – По-моему, ты куда-то спешил.       – Ох, ладно, – парень шумно вздыхает, – конечно, давай, держи бедного Байрона в неведении. Я тебе вообще-то все рассказываю.       – Да, рассказываешь. Даже когда я тебя об этом не прошу.       – Обязательно быть такой грубой? – Байрон обнимает Сциллу и открывает калитку площадки. – Это чертовски обидно.       – Ну-ну, – подтрунивает девушка, – шагай уже.       – Не думайте, что этот разговор закончен, молодая леди. Вам просто повезло.       – Пока, Байрон, – пропевает Сцилла, закрывая за ним калитку.       – Пока, дорогая.       Байрон надевает на коньки чехлы и уходит в арочный проем, что ведет к раздевалкам.       Раэлль хочет воспользоваться этим моментом, чтобы проскользнуть к выходу. Она уже нажимает на ручку двери, когда слышит громкий голос Сциллы.       – А ты? Уйдешь, не попрощавшись?       Внутри у Раэлль все обрывается.       Она оборачивается в надежде увидеть Сциллу, спрашивающую этот вопрос у кого-нибудь из работников арены или у внезапно вернувшегося Байрона, но взгляд брюнетки устремлен прямиком на Раэлль.       Нет сомнений, ее присутствие не осталось незамеченным.       Упс.