Пусть никто не спит!

      Отовсюду слышатся возгласы, пьяные улюлюканья и громкий смех. Шумные компании болельщиков рьяно обсуждают идущий матч, вскакивая со своих мест всякий раз, как только шайба подлетает к воротам соперника слишком близко. Менее вовлеченные проводят свой досуг за настольным хоккеем или бильярдом.       В суетливой атмосфере бара Сцилла чувствует себя неуютно, совершенно непричастно. Стакан перед ней давно опустел, и игра не вызывает никакого интереса. Девушка бросает раздраженный взгляд на Байрона, который бессовестно флиртует с каким-то парнем в тени заведения. Засранец притащил её сюда и бросил сидеть в одиночестве.       – Воды, пожалуйста, – говорит она бармену и достает из кармана смартфон. На экране высвечивается: 20:43.       Еще пятнадцать минут, думает Сцилла, и я ухожу.       На проверку социальных сетей уходит всего-ничего. 20:47. Она уже бесцельно обновляет новостную ленту. 20:50. Ее пальцы нервно постукивают по деревянной столешнице барной стойки. 20:55.       Краем глаза Сцилла замечает какое-то движение.       – Эй, Джордж, еще три пива, пожалуйста, – женский голос слева от нее.       Сцилла инстинктивно поворачивает голову и встречается взглядом с парой небесно-голубых глаз. Незнакомка рядом с ней – миниатюрная девушка, скорее всего, её ровесница. Блондинка. Приятные черты лица, точеный профиль, пухлые губы, решительный подбородок.       Перестань пялиться.       Подавив вздох, Сцилла вновь утыкается в экран смартфона.       – Не нравится игра? – с недоумением спрашивает девушка, пока Джордж выставляет перед ней три стеклянные кружки с янтарной жидкостью.       – Что, прости? – переспрашивает Сцилла, поднимая голову.       – Тебе не нравится игра? – медленно и четко повторяет блондинка, кивнув в сторону большого экрана, на котором показывают матч.       – Хоккей не совсем мой любимый вид спорта, – отвечает Сцилла, не подумав.       Этот факт, кажется, искренне расстраивает незнакомку, однако она быстро берет себя в руки, садится на барный стул рядом и заговорщицки сообщает:       – Тебе не стоит об этом распространяться. В этом городе, а тем более в этом баре, все без ума от хоккея, знаешь, фанаты до мозга костей, – девушка широко улыбается, и Сцилла замечает на ее лице шрам, проходящий тонкой нитью от левой скулы до подбородка. Странным образом это несовершенство делает красивое лицо блондинки еще более привлекательным.       – И ты тоже фанатка? – глупый вопрос слетает с губ, и Сцилла готова ударить себя.       Конечно же, она фанатка, посмотри на её хоккейный свитер, гений!       Я бы поняла это раньше, если бы вырез этого самого свитера не был таким широким. Как кому-то вообще дозволено иметь такие изящные ключицы?       – Да, и самая главная, – отвечает девушка на вопрос, а затем буднично добавляет: – Я играю за местный клуб.       Сцилла удивленно поднимает брови и снова обращает внимание на свитер. Темно-синий цвет, белая окантовка и эмблема на груди.       Должно быть, фортсалемские «Ледяные ведьмы».       – «Ледяные ведьмы», – предположение подтверждается, – возможно, ты о нас слышала.       – Не знала, что разговариваю со знаменитостью, – говорит Сцилла, чуть дразня.       Девушка мгновенно вспыхивает румянцем.       – Я бы не сказала знаменитость, – отвечает она, прочистив горло – но наша команда на хорошем счету.       – О, я не сомневаюсь, – проговаривает Сцилла, понижая голос.       – Взять тебе чего-нибудь? – спрашивает незнакомка и показывает на стакан с водой, который Сцилла держит в руках.       – Нет, спасибо, я не пью.       На секунду между ними возникает неловкая пауза.       – Ну, а какой вид спорта нравится тебе? – нарушает молчание девушка.       До смешного простой вопрос.       Сцилла наклоняет голову набок и медленно, как бы задумавшись, произносит:       – Скажем, фигурное катание.       На лице у ее собеседницы расцветает широкая ухмылка.       – То есть ты отвергаешь хоккей, но фигурное катание тебе по душе? – почему-то этот факт жутко веселит блондинку.       – А что не так с фигурным катанием?       – Все так, просто я нахожу этот вид спорта несколько… скучным.       Вау, а вот это обидно.       Наверное, что-то резко меняется в выражении лица Сциллы, потому что девушка добавляет поспешно:       – Скучным по сравнению с хоккеем, конечно.       Какое облегчение, саркастично думает Сцилла.       – Согласись, гораздо интереснее наблюдать за хоккейным матчем с его скоростью, драйвом и накалом, чем за ребятами в сверкающих трико и пайетках.       Не соглашусь.       Конечно, это шутка, но Сцилла чувствует, как волна раздражения поднимается у нее в груди.       – Так вот что для тебя фигурное катание: сверкающие трико и пайетки. Как грубо! – наигранно произносит Сцилла, пытаясь скрыть, что слова незнакомой девушки действительно ее уязвили.       – Нет, нет, не только это. Все эти выбросы, крутые прыжки… Я не спорю, это колоссальная работа, черт возьми. Поверь мне, как спортсменка я понимаю, но как зритель все же отдаю предпочтение хоккею.       Что же, вполне себе объяснение. Я тоже не большая поклонница хоккея. Может быть, из этого что-нибудь выйдет.       Легкая улыбка касается губ Сциллы, и она решает, что ничего страшного не случится, если она немного поддастся вперед.       – Знаешь, но вместе с этим я совершенно не понимаю танцы на льду. Какой в этом смысл? Никаких выбросов, никаких прыжков, никаких акробатических элементов, опасных поддержек. Ни-че-го. И это Олимпийский вид спорта? Как его оценивать вообще? По красоте костюма?       Тысяча и одно ругательство проносится у Сциллы в голове. Теперь в ней вспыхивает не только раздражение, но и злость.       Ничего не выйдет, этой девчонке все мозги шайбой отбило!       Сцилла прикусывает язык, чтобы не высказать все свои мысли о бесполезности хоккея.       – Прости, мне пора, – произносит она, резко отстраняясь.       Широкая улыбка хоккеистки меркнет, а в больших озерах голубых глаз появляется недоумение и беспокойство.       – Прости, я что-то…       – Ничего, мне действительно пора. Отлично поболтали. Удачно тебе поиграть в твой очень важный хоккей, – быстро отчеканивает Сцилла и, протянув бармену деньги, разворачивается в сторону выхода.       – Подожди, прости, я не хотела…       Остаток предложения теряется в гуле радостного вопля болельщиков. Кто-то забил гол.       Щеки Сциллы горят и пульсируют, когда она выбегает из душного бара навстречу вечерней прохладе улицы.       ***       Она все еще думает об этой невежественной девчонке, когда переступает порог дома. Везде горит свет.       – Сара!? – окликает Сцилла.       – На кухне!       Девушка проходит в глубину комнаты и видит Сару, сидящую на высоком кухонном столе в окружении вороха бумаг, её темно-бордовый деловой костюм все еще на ней, каблуки валяются на полу.       – Я могу ошибаться, но стол обычно предназначен для еды, – замечает Сцилла.       – Ни ты, ни я им все равно не пользуемся, так что какая разница? – бросает Сара, делая глоток вина из чересчур большого бокала.       – Справедливо. Встреча прошла хорошо?       – Более чем. Думаю, что нашла для «Ледяных ведьм» солидных спонсоров.       И здесь хоккей. Что б его.       – Напомни еще раз, зачем ты купила эту команду?       – Чтобы удовлетворить свои маленькие эгоистические потребности? – Сара отвечает вопросом на вопрос.       – Точно. Надеюсь, что твои протеже хотя бы приносят тебе приличный доход.       – О, дорогая, я привыкла думать прагматично. Я бы не стала инвестировать в то, что, в конце концов, не принесет мне прибыль.       – Но ты все еще инвестируешь в меня.       – Вот именно.       Что за интересный способ сказать: «Я в тебя верю».       – Как мило.       – Кстати, об инвестиции в тебя. Я поговорила с Квотермейн. Она пошла на уступки. Лед ваш в понедельник, среду и субботу. Утренние и вечерние тренировки.       Анакостия Квотермейн. Главный тренер «Ледяных ведьм». Она была весьма несговорчива по поводу вечернего льда для фигуристов.       – Как тебе удалось ее уговорить?       – Я владею и «Салем Ареной», и «Ледяными ведьмами», как ты думаешь?       – А, старый-добрый шантаж.       – Не шантаж, а дружеская просьба.       – Как скажешь, – насмешливо произносит Сцилла. – Ты не думаешь, что скоро по городу пойдут слухи о том, что ты отгрохала «Салем Арену» только для того, чтобы обеспечить своей племяннице постоянный лед?       – Опять же, непрактично. Ты, конечно, моя любимица, но строить целый спортивный комплекс ради тебя одной слишком даже для моей любви.       – Ауч, – Сцилла драматично хватается за сердце.       – Как прошел твой вечер? – спрашивает Сара, отодвигая бокал и бумаги. – Подай, пожалуйста, мой лэптоп.       – Байрон затащил меня в какой-то элитный спорт-бар, а затем бросил ради смазливой мордашки, – девушка передает сумку с девайсом и добавляет со вздохом: – Вот тебе и партнер.       – Что ж, если так, мы всегда можем найти тебе другого партнера.       – Нет, спасибо, мы с Байроном пока на одной волне. Просто его отсутствие несколько подпортило мой вечер. В этом же баре я наткнулась на твоих «Ведьм».       Технически, на одну «Ведьму».       – Да? И как они тебе?       – Крайне невежественны.       – Зато играют весьма результативно.       – Их игровые способности мне установить не удалось.       – Что-то случилось?       – Нет, все в порядке. Просто такие заведения не для меня. Прости, думаю, мне лучше пойти в постель, тренировка рано утром.       – Хорошо.       – А ты? Так и будешь сидеть на столе?       – Еще немного, пожалуй. Спокойной ночи, дорогая.       – Спокойной ночи, тетя Сара.       В своей комнате Сцилла еще долго не может уснуть.              ***       Классическая мелодия заполняет хореографический зал. Сцилла стоит у станка, пытаясь сосредоточиться на серии упражнений. Плие. Раз. Смена позиции. Где носит Байрона? Плие. Два. Смена позиции. Чертов засранец! Плие. Три. Смена позиции.       Байрон вплывает в зал в тот самый момент, когда девушка решает настрочить ему очередное гневное сообщение.       – Ты опоздал! – возмущенно восклицает она.       – Я знаю! – восклицает он в ответ, ловко пародируя тон ее голоса. – И мне очень стыдно.       – Ничегошеньки тебе не стыдно. Ты видел свое отвратительно счастливое лицо?       – Ладно, мне не стыдно, – признает он и улыбается еще беззаботнее. – Я постараюсь исправиться.       Обещание звучит искренне, и Сцилла решает сменить гнев на милость.       – Полагаю, твой вечер прошел… приятно.       – Ты даже не представляешь, насколько, – протягивает Байрон блаженно.       – Боже, избавь меня от подробностей и начинай разминаться.       – Уф, ну, и командирша. Похоже, твой вечер прошел не столь занимательно.       – И чья это вина? Ты бросил меня одну!       – Хэй-хэй-хэй, я не бросал тебя. Я отошел всего на пять минут, а когда хотел вернуться, ты уже кокетничала с какой-то блондинкой! А потом вообще ушла!       – Ничего я не кокетничала!       Густой румянец окрашивает щеки девушки, и Байрон самодовольно хмыкает.       – Ну, конечно.       – Ладно, – признает Сцилла, – возможно, эта девушка показалась мне… привлекательной…       Изумительно красивой, сногсшибательной, горячей.       – Но?       – Но мы разговорились, и оказалось, что ограниченность её мышления пропорциональна её самолюбию. Она прошлась по всем стереотипам. Назвала фигурное катание скучным, всех фигуристов – «ребятами в сверкающих трико и пайетках», а танцы на льду – бессмысленным видом спорта. И это смешно, потому что она занимается хоккеем, в котором, как по мне, смысла не больше, чем в…       – Вот это тирада, – останавливает её Байрон. – И ты после этого ушла?       – А что мне оставалось делать? Выслушивать этот бред дальше? Спорить с ней?       – В сексе слова совсем необязательны… – роняет он, как бы между прочим.       – Байрон!       – Прости-прости. Я просто хочу сказать, что ты приняла все это близко к сердцу. Нужно было действовать более стратегически, не рубить сгоряча.       – Поясни.       –Ты могла бы спокойно просветить ее, объяснить, почему она не права, рассказать о нюансах тренировок, сложностях оценивания выступлений, – он задумчиво потирает свой подбородок. – Если так подумать, то, в конце концов, ты могла бы показать ей преимущества своей растяжки.       – Байрон, черт возьми!       ***       Прикрыв глаза, Раэлль лежит на скамейке штрафников. Её спортивная сумка служит подушкой. До тренировки еще добрых два часа: слишком мало, чтобы съездить домой, но достаточно, чтобы немного подремать. Она пытается уснуть, но то ли звук мотора ледового комбайна эхом разносящийся по пустой арене, то ли собственные назойливые мысли не дают ей пропасть в забытье.       Она думает о вчерашней мимолетной встрече. Снова и снова. И вместе с этими воспоминаниями угнетающее чувство стыда накрывает ее с головой. Раэлль чертовски зла на себя, на свое дурацкое чувство юмора, на свою легкомысленную болтливость.       Она думает о таинственной девушке, что одиноко сидит в полутусклом свете барных ламп, о глазах самой глубокой синевы, о дразнящей ухмылке и ямочках на щеках, о россыпи родинок на лице, о чарующем тембре её…       – Байрон, мы не будем ставить ритм-танец под Бейонсе!       …голоса.       Раэлль быстро поднимается на локтях и выглядывает из-за бортика. Ей же не показалось?       Не может быть.       Раэлль видит, как две фигуры выходят на лед: парень и девушка. Оба в черных тренировочных костюмах и на коньках.       Не может быть.       Темные волосы девушки, которые вчера легкими волнами ниспадали на плечи, сегодня затянуты в высокий пучок.       Не может быть.       – Что насчет танго под «Crazy in Love»? – спрашивает парень, закручивая партнершу, а затем резко прижимая к себе. – По-моему, очень страстно.       – Дурак, – отвечает девушка, смеясь. – Зачехляй свою страстность и давай на разминочный круг. Если Изадора увидит, что мы еще не начали, нам несдобровать.       – Есть, мэм.       В своем укрытии Раэлль не может остановить беснующееся сердце. И из тысячи бессвязных мыслей только одно совершенно отчетливо приходит на ум.       Твою мать.