~
Лалиса собирала грязные напитки со стола, когда чья-то теплая рука легко скользнула на тонкую талию. Манобан вздрогнула от неожиданности, в последний момент удержав себя от того, чтобы не вывернуть плечо грубияну, явно незнакомому с личным пространством. Вообще-то за такие фамильярности она как раз-таки и «получала зарпалату», но тело рефлекторно поддалось азам самообороны. Посетитель заметил едва уловимое напряжение, просквозившее на её лице, и быстро поспешил убрать ладони. Ему крупно повезло. — Прости, не хотел тебя напугать, — опалило ухо бархатным баритоном. Сехун вырос перед ней очень неожиданно. Лалиса едва ли не уронила поднос со стаканами, вовремя вжавшись в его металлический ободок пальцами. Мужчина был расслаблен, из чего следовало догадаться, что воспоминания о вчерашнем вечере вызывали в нём лишь приятные эмоции. Сехун даже казался воодушевленнее обычного. «Ну же, Манобан, не дрейфь», — пронеслось в мыслях детектива, пока она исказила губы в обезоруживающе дружелюбной улыбке, — «делай вид, будто бы ничего не случилось». — Всё в порядке, господин С., — почтительно поздоровалась Лалиса, чуть нагнув голову в знак уважения. Глаза Сехуна засверкали странным огоньком. — Разве мы не договорились стереть эту официальность между нами? — деликатно поинтересовался он, взяв два бокала, не поместившиеся к остальным. Весь вид бизнесмена говорил о его готовности протянуть руку помощи. — Я думала, что это была одноразовая акция, — игриво подметила Манобан, натянув на себя маску невинности и стеснительности. По правде говоря, она и впрямь смущалась перед Сехуном; красивым, богатым льстецом и весьма очаровательным подозреваемым. Рядом с таким мужчиной сложно было сохранять субординацию. — Ваши влиятельные друзья, наверняка, заждались. Скажете, что опоздали, потому что помогали убирать грязную посуду? — Иногда приходится замарать рукава. Тем более, если это убедит нас вновь обращаться друг к другу на «ты». — А какой в этом смысл? — колко подметила Манобан, главенствующе уводя Сехуна за собой в сторону барной стойки. Чонгука не было поблизости, — оно и к лучшему — поэтому её голова могла соображать здраво. Перед сменой Лалиса провела два часа в душе, полтора из которых плакала и пыталась отмыться от сковавшего внутри позора. Она продержалась без малого неделю. И затем — бац! — раздвинула ноги перед Чоном, как какая-то безвольная шлюха, стоило ему только полезть целоваться. Для Чонгука эта ночь, наверняка, ничего не значила, лишь очередная попытка потешить собственное самолюбие и посмеяться над полученным трофеем, а для неё — как вернуться на исходную точку. Закутаться в давно облетевшую шелуху воспоминаний. И сожалеть. Лучше бы она действительно переспала вчера с Сехуном… — Подумал, что ты могла бы составить мне компанию на одном занятном мероприятии, — загадочно протянул господин С., огибая посетителей и стараясь говорить без придыхания. — Тогда мне стоит обратиться к Мино. — Разве обязательно нанимать посредника? — Это гарантирует Вам моё присутствие, а мне безопасность. Думаете, что устная сделка между нами будет уместнее? — с круглыми глазами, точно Бэмби, поинтересовалась Лалиса, положив поднос на барную стойку и неловко поправив причёску. Его резкие черты лица придавали образу какую-то особенную важность. — Господин С… — Просто Сехун. — Сехун, я вижу, что Вы — хороший человек. Тем более для такой, как я. Без скромности: не уверена, что мои эскорт услуги делают Вам честь. «Ну же, заглоти наживку», — проносилось в мыслях, пока Манобан сексуально закусила губу и фальшиво разочарованно посмотрела на бизнесмена. — «Давай!». — Это будут не эскорт-услуги, — спустя некоторую паузу, сообщил Сехун, буквально сияя от её слов. Он был из того типа людей, которые любили ушами и проникались симпатией к тем, кто «заглядывал им в рот», — по правде говоря, я хотел бы пригласить тебя на свидание, Лиса. Просто не знал, как спросить. «Есть!» — раздалось внутри восхищенное эхо, но внезапно её накрыло осознание. Лалиса слегка разлепила губы, недоумевая и медленно переваривая информацию. — «Погодите, что?». — Свидание? — сорвалось с уст, пока она пыталась унять неловкую дрожь в пальцах. Манобан залилась краской, как прокаженная школьница, а затем в неловкости поправила чёлку. Свидание? С Сехуном? С подозреваемым? Идеальный план для того, чтобы выведать больше сведений. Но её сердце стучало отчаянно быстро и щеки стали пунцовыми. Лалиса знала, что слишком эмоционально реагировала на свою работу, однако не могла с этим ничего поделать. Дурацкая настоящая улыбка коснулась её пухлых губ. Чонгук, который выносил в этот момент лоток со льдом из холодильного отсека, с грохотом поставил его, привлекая всеобщее внимание и заставляя «парочку» приостановить диалог. Хосок недовольно выругался, поспешно извинившись перед клиентами и подлетев к коллеге с проверкой. Чон все ещё держал на Манобан взгляд полный непонимания и раздражения. Если бы Лиса не знала о его равнодушии, то могла предположить, что он ревнует. Но это все её глупые мысли. Пора было двигаться дальше. — Сехун… — Я знаю, что вполне могу звучать самонадеянно, так что даю время переварить предложение. — Он обворожительно улыбнулся и губами припал к тыльной стороне её ладони. А затем приблизился, чтобы любопытные уши Чонгука не услышали продолжение фразы. — В конце концов, мне нужно вернуть бретели от платья. Сехун поспешно отстранился, одернув рубашку, и улыбнулся. Лалиса, казалось, поняла, как ему удалось так далеко продвинуться по карьерной лестнице в своём, относительно, молодом возрасте. Властность. Она подчиняла. — Я позвоню, чтобы узнать ответ, — вместо прощания сообщил господин С., поклонившись. Манобан неловко сделала шаг вперёд, в надежде поймать ещё одну фразу. — Но разве я давала свой номер, господин С.? — Так даже интереснее. Чонгук стянул губы в ровную линию, а затем рывком потянул на себя поднос со стаканами. — Манобан, — чуть грубовато позвал её Чон, заставив отвлечься от гипнотизирующей властности Сехуна. Лалиса послушно повернулась, как собачка на команду, напрочь позабыв о том, что, вообще-то, планировала максимально сократить общение с Чонгуком. Тот сквозь стиснутые зубы разозлено продолжил, — это все стаканы? — Что?! — непонимающе удивилась Лалиса, а затем инстинктивно вернулась к Сехуну. Точнее к тому месту, где он должен был стоять. Сама фигура господина С. уже успела скрыться в толпе, выдавая себя лишь макушкой с неловко взъерошенными волосами. — Чёрт возьми, Лалиса, — выругался Чон, отойдя в сторону кухни и через окно передав грязную посуду. Он вновь вернулся за двумя оставшимися бокалами. — Я спросил: «это все стаканы»? — Д-да, — все ещё растерянно ответила Манобан, не понимая, из-за чего напарник так злился и почему в её душе возникал давно забытый трепет. — «Д-да»? — Все присутствующие у бара с интересом уставились на них, предвосхищая будущую ссору. Чонгук намекнул Лалисе на то, что им следует отойти в сторону, к самому концу барной стойки, иначе они рисковали стать самым обсуждаемым событием вечера. Однако заинтересованные взгляды проследовали за ними. — Ты… Даже Хосок смотрел. Его ловкие пальцы на автомате переворачивали бутылки и смешивали напитки; как ничего мимо не пролилось, оставалось непонятным. Посетители сочли это профессиональностью или поразительным везением, продолжая жаждать новых сплетней. — Что на тебя нашло? — возмущенно шикнула Лалиса, наконец, отойдя от шока. На сцене появилось потрясающее женское трио с номером «3YE», довольно быстро переключив на себя внимание. У ругающейся парочки оставалось буквально несколько минут, прежде чем завороженные зрители могли о них вспомнить. — У нас наконец-то появилась возможность подобраться ближе к подозреваемым. — Я переживаю за твою профессиональность. Не ослепили ли тебя красота и богатство Сехуна? Очнись, Лалиса, он же с тобой играет. Для Сехуна ты не больше красивой куклы, которую хочется затащить в постель. — Ты повторяешься. Я тебе вчера уже сказала, что не собираюсь мешать работу с личной жизнью. Почему бы нам просто не следовать первоначальному плану? — Не пытайся обмануть меня. Я прекрасно знаю этот влюбленный взгляд и то, как хуёво у тебя получается сдерживать чувства. Если так пойдёт и дальше, то ты можешь сорвать всё задание, — необдуманно выдал Чонгук, за что тут же получил звонкую пощечину. Шлепок. Лалиса не ожидала от себя такого грубого жеста, и уж точно не в сторону бывшего возлюбленного. Хлёсткий звук остался между ними, заставив обоих на несколько мгновений замереть. Ладонь Манобан нещадно горела, будто в этот удар она вложила всю боль от разрыва и невысказанность терзающих чувств. Внутри неё произошёл маленький взрыв. Пальцы Чона неловко и с некой опаской прикоснулись к легкой щетине. Он заметно растерялся. — Не тебе меня судить, — настолько сдержанно, насколько это было возможно, промолвила Лалиса, смотря на свою руку. Она на полном серьёзе только что его ударила? — Приказывать, с кем в кровать ложиться, будешь Юи, а я давно не в твоей юрисдикции. — Мне не плевать на то, что ты можешь испортить всё наше дело, уж извини. И не смей вплетать сюда Юи, — проскандировал Чон, нахально обхватив предплечье Манобан и неловко встряхнув её. Лалиса вздрогнула, однако бушующий внутри гнев уже подступил к горлу. Вот и вскрылись карты. Ему было всё равно. Чонгуку было всё равно. — Но она, в отличие от тебя, сумела бы сохранить хладнокровность. — Потому что она та ещё сука. — Потому что она настоящий профессионал. Не собирающийся лезть в штаны к… Какому-то размалеванному богатому хахалю! Манобан, я пытаюсь сделать так, чтобы мы могли существовать на одной территории, но ты вечно всё усложняешь. — Тем, что не смотрю на тебя как влюбленная дура? — Ты смотришь так на него. Я хочу сделать так, чтобы твоё сердце не оказалось разбито. — За это можешь не беспокоиться, там больше нечего разбивать. — Манобан вырвалась из захвата и отошла на несколько шагов назад, подавив в себе желание перелезть через барную стойку и накинуться на него с кулаками. Голос сорвался на крик, — Чонгук, хватит пытаться исправить то, что тебе не под силам. Твоё лживое дружелюбие выводит из себя. Мы оба знаем, что я была для тебя не больше, чем эксперимент. Моветон! И если бы не моя слабохарактерность и неспособность устоять перед тобой, я бы давно послала тебя нахуй. Потому что я не Юи. Потому что… «Потому что я всё ещё люблю тебя, ничтожное ты животное, Чон Чонгук», — отдалось внутри осознание, отчаянно прятавшееся под тонной ненависти и неприятия эти годы. Под тонной сарказма и отрицания, под звонкой пощёчиной и скрытой болью. Оно разрушало. И разрушило. Лалиса не смогла закончить, вместо этого ощутила жгучие слёзы, собравшиеся в уголках глаз. На неё уже смотрела добрая половина бара: Хосок, обеспокоенная Чеён, опешивший Чимин и весть-сколько ещё влиятельных людей. Они присоединились к её исповеди под самый конец, когда Манобан уже не могла сдерживать себя, и так позорно готовилась расплакаться. Чонгук был полностью прав. Её чувства могли погубить их задание. Только вот эти чувства были направлены к нему. Какой позор. Какой позор. Манобан рванула с места и, в прямом смысле, побежала оттуда без оглядки, подобно какой-то преступнице, едва не налетев на перепуганную Юнджи. Лиса понятия не имела, куда и зачем шла. Знала только одно. Куда-то подальше от Чона Чонгука.~
Джису проснулась от странного телефонного звонка. Казалось, что её организм тратил все доступные ресурсы на восстановление, иначе сложно было объяснить столько количества сна, появившееся в её жизни. Ким неловко поёжилась и при помощи некоторых усилий дотянулась до телефона, лежащего на столе. Уснуть в собственном кабинете? Определенно плохая идея. Джису почувствовала ноющую от дискомфорта поясницу, но все равно сняла звонок. Она приподнялась и медленным шагом отправилась в сторону столовой. — Здравствуйте, доктор Мин, — поприветствовала она мужчину, разминая шею. Время на дисплее показывало немного за девять, однако для звонка из больницы было всё равно поздновато. — По правде говоря, не ожидала Вас услышать в столь поздний час. — И тебе добрый вечер, Джису, — его приятный и вкрадчивый старческий голос заставил немного расслабиться. Наверное, он хотел попросту осведомиться о её здоровье; хорошо, что это был Мин старший. Его сын, тоже врач, работающий в частной больнице, казался немного самонадеянным, — пришли повторные результаты. Тебе сейчас удобно разговаривать? Джису ощутила мурашки, пробежавшие от копчика до лопаток. Она зашла в зал, слушая мелодичный голос врача и его успокаивающие реплики. Что-то стряслось? Внезапно слова доктора Мина выбили почву из-под ног. Дыхание сбилось. Ким буквально забыла, как отвечать даже на самые базовые вещи, зажав рот рукой и просто продолжая слушать. Нет. Мамочки. Нет. На Сокджина и так свалилось всё, что только можно. А теперь сверху и это. Ким судорожно пыталась осмыслить те два слова, которые только что перевернули всю её жизнь, разделили на «до» и «после». После. От их тихого и размеренного семейного быта остался только странный осадок в душе. Джису совершенно забыла про ноющие ребра, про то, что у неё болела коленка, поэтому, когда резко опустилась на пуфик, то пискнула прямиком в трубку. Даже зажатый рукой рот не помог. Её эмоциональное состояние едва ли поймало проблески нормы и вот, пожалуйста. Кажется, в себя она придёт ещё не скоро… — Ты в порядке, Джису? — испуганно осведомился доктор. — Это… Это точно? — растерянно уточнила Ким, прикрыв глаза и откинув мешающиеся передние пряди назад. К горлу подкатил ком беспокойства. В голове не укладывалось. Как такое было возможно? После всего того, что они пережили? Разве… Разве были шансы…? — Наверняка. Я освобожу на завтра окно, если вдруг у тебя есть время и возможность подъехать. — Да, конечно, — продолжая прибывать в шоковом состоянии, оповестила врача Джису, не понимая, почему в их размеренной жизни резко все пошло кубарём. — В любое время. Доктор Мин… — Да? — сразу же отозвался мужчина, понимая, в каком состоянии должно быть находилась сейчас пациентка. Ей нужно было время, чтобы свыкнуться с услышанной мыслью и попытаться раздумать насчёт дальнейших действий. — Пожалуйста, пока не говорите никому. Доктор Мин был семейным врачом Кимов, так что вполне мог позвонить и сообщить эту новость не только Сокджину, но и его родителям. Врачебная тайна, конечно, соблюдалась в данном случае, однако для лучших друзей всегда можно было сделать исключение. Джису следовало самой об этом сообщить, если она, конечно, захочет или готова сейчас взваливать такую ответственность на Джина. — Конечно, — добро заметил врач. — Главное, не волнуйтесь. Сейчас только самое начало и есть ещё варианты… Ким Джису едва ли сдерживала себя от того, чтобы не разреветься. Варианты. Варианты. Как же всё не вовремя…~
Дженни оказалась на взводе. Внутри росло странное чувство беспокойства, словно что-то плохое могло и должно было случиться совсем скоро. Тэхён, конечно, всячески поддерживал свою миссис, пытался убедить её в посттравматическом синдроме и необходимости показаться специалисту. Но Дженни знала, где-то на интуитивном уровне, что что-то было не так. Предчувствие, пугающее и тяжелое, практически неизбежное. Оно щемило в груди. — Может быть, потеря одного из номеров — в этом проблема? — поинтересовался Чимин, облокотившись на кресло, из которого бывшая жена наблюдала за событиями на сцене. — Нет, — уверенно ответила Ким, подняв на Пака уставший взгляд. Лицо Чимина было сосредоточенным и воодушевленным, этот жук с неким трепетом поглядывал на кулисы, откуда через несколько минут могла выйти Чеён. — Ты похож на маньяка, изучающего свою жертву. Что с тобой не так? — Что со мной не так? — Он удивленно вскинул бровь, а затем бегло оставил дружеский поцелуй на макушке Дженни, вынудив ту возмущенно ахнуть от проявленной бестактности. — Не поверишь, в жизни не чувствовал себя лучше. — Я могу решить, что ты специально подговорил Лису, чтобы Розэ смогла выступить. — Клянусь, я здесь не причём. — Чимин медленно взял в свою руку женскую ладошку с мерцающим кольцом на безымянном пальце. — Просто у тебя есть свой бриллиант, а у меня свой. — А бриллиант знает о том, что у тебя на неё планы? — ехидно поинтересовалась Дженни, стараясь подавить в себе волну бесконтрольного переживания. Может быть, Тэхён был прав и всё это одно большое сумасшедшее потрясение? В таком случае, ей следовало записать их обоих к психотерапевту. Мало ли что. — И моё предложение о кастрации всё ещё в силе. — Ким Дженни, за кого ты меня принимаешь? Я благочестивый молодой человек. — Не такой уж и молодой, — легко хихикнула Ким, почувствовав сильные мужские пальцы на своих плечах. — Тебе тоже не восемнадцать, старушка, — безобидно парировал Чимин, замерев на месте, стоило знакомой музыке раздаться в колонках, а софитам сойтись на одной точке. В центре сцены привычно появилась она, завладев всеобщим вниманием в считанные секунды. Движения Розэ завораживали. Длинные волосы, подвитые на концах, теперь сделали её ещё больше похожей на сказочную принцессу, если бы не наряд. Чеён оделась в короткий розовый топ и издевательски обтягивающую юбку, длина которой должна была выйти из моды ещё в прошлом десятилетии. Серьёзно, данный кусок ткани язык не поворачивался назвать чем-то, помимо широкого пояса или порванного лоскута. Раньше Чимин обязательно нашёл бы это прелестным, однако сейчас не мог сосредоточиться и насладиться танцем, смиряя взглядом всех присутствовавших в зале. Сердце издевательски ёкало. — О, Пак, — бегло обратился к другу Тэхён, отыскав разведенную парочку с весьма смешанными эмоциями на лице. Ким неловко взъерошил волосы ревнивца, а невесту наградил привычным поцелуем в губы, — давно тебя хотел спросить, есть ли какие-то советы по поводу предстоящего брака? — Как смешно, Тэ. Прям обхохочешься, — демонстративно надуто произнесла Дженни, за что получила ещё один сладкий поцелуй. — Если будешь изменять ей с моделью, то не обсуждайте это за завтраком, — поддерживающе изрёк Чимин, сделав глубокий вдох, а затем выдох. Чеён была русалкой, которую моряки описывали в своих мемуарах. Она только появилась, но сразу же стала повелительницей его сердца и мыслей. — Челюсть подбери, советчик, — хмыкнула Ким, однако больше шутя, поскольку уже не злилась. Расслабленный Тэхён упал в кресло напротив, а затем без тени стеснения подмигнул Дженни. Та ткнула пальцем в подбородок бывшего мужа в надежде на хоть какую-то реакцию. — Что не нравится? — У нас есть парео? — На пляж в ноябре собрался, Чим-чи? — беспечно подстебал друга Тэхён. Чимин демонстративно закатил глаза, быстро продолжив рассматривать окружающих и их реакцию на Чеён. — Вы по отдельности были максимально невыносимыми, но сейчас стали просто невыносимы в квадрате. Невыносимый союз, — издевательски процедил Пак, легко пощекотав Ким за талию. Она залилась звонким смехом и по-детски сморщила свой маленький и аккуратненький носик. Всё, что могло пойти не так в её жизни, уже случилось. Разве она не заслужила небольшую передышку? Отпустить ситуацию, послать волнение далеко и надолго? Дженни просто хотела оставаться такой же счастливой и любимой, без суда над Каем и ночных кошмаров. — Запиши как свадебный тост.~
Ветер был сильный, поэтому большинство людей столпились внутри корабля, чтобы оттуда наблюдать за прелестным закрытием сезона с фонтанами и симпатичной подсветкой моста. Их небольшой теплоход подплывал к одному из мостов, соединяющему южную и северную часть Сеула. Лалиса с некой завистью наблюдала за тем, как волны разбиваются о корму. Нутро неприятно ныло; раны, открывшиеся из-за сорванных пластырей, кровоточили. Её пальцы сжимали тонкие металлические поручни. Вода внизу наверняка была ледяной, сковывающей движения. Только отчаянные в дикий ноябрьский холод рискнули выбраться наружу из теплого и манящего укрытия. Но отсюда вид был в сто крат завораживающе. Манобан ещё несколько секунд пыталась понять, что двигало ей. Почему она повела себя, как сумасшедшая истеричка? Почему продержалась полгода без слёз и самобичевания, а тут целый день напоминала фонтан? Лалиса закрыла лицо руками от безысходности, позволив себе раскачиваться в разные стороны, когда корабль немного накренило. Какая разница? Она вновь схватилась за поручни, отрываясь от палубы и низко нагибаясь, заглядывая в темную песнь вод перед ней. Сверху разноцветными фонарями подсвечивался контур моста, который завороженные туристы принялись фотографировать. Манобан вспомнила своё первое свидание с Чоном, они также отправились на такую же речную прогулку. — Девушка, не облокачивайтесь через перила, это небезопасно, — предупредил голос где-то издалека. Лалиса усмехнулась. Сегодня она достаточно напортачила, так что оказаться за бортом могло даже сыграть ей на руку. — Мисс, прошу! Манобан прикрыла глаза, пальцами впившись в металл сильнее, чем до этого. Нет, сорваться покамест не входило в её долгосрочные планы. Детектив не сразу, но медленно начала возвращаться в исходное положение, чувствуя, как скопившиеся от ветра и эмоций слёзы должны были вот-вот вырваться наружу. Лалиса держалась до последнего. — Мисс! — Лиса, — прозвучало отчётливо и слишком близко. Она испугалась, когда чьи-то руки резко потянули её на себя, а знакомый одеколон окунул в пучину воспоминаний. Манобан постаралась отстраниться, но поняла, что бороться бесполезно. Детектив оказалась слишком настойчиво прижата к мужской широкой груди. Поэтому сдалась. Лалиса всегда была излишне эмоциональной, отношения с ней напоминали те ещё американские гонки. Чонгук знал, что она будет сильно жалеть о вчерашней ночи. Прекрасно знал это, когда поцеловал и прикоснулся к нежной коже на шее. Знал это, когда позволил сесть на себя и опереться на плечи в качестве опоры. Знал это, когда с утра прочёл недюжинное сожаление в её глазах. Он просто запустил такую разрушительную цепочку событий, из-за того, что не знал, как пересилить соблазн. Соблазн поцеловать родные губы. — Мне плохо, — подала голос Манобан, вмиг обмякнув в его руках, поскольку оказалась неспособна трезво стоять на ногах. Они вместе осели на палубу, словно два ненормальных, желающих продрогнуть. Чон прислонился спиной к перилам, потянув на себя напарницу, которая шмыгала носом и едва ли успевала утирать стекающие слёзы. Лалиса вжалась в него. — Всё будет хорошо, малышка, — сказал Чонгук, назвав её старым ник-неймом, который не использовал давно, ещё со времен их обучения. — Мы обязательно решим это. Вот только как тут решишь?