Конец Каникул

29. 09. 78 Прошёл уже месяц после той драки. Начался учебный год. Как и ожидалось, мы оказались с Витей в одном классе. Сидели мы с ним на последней парте у окна. За этот месяц каждый из учителей успел придраться к моим волосам. Но каждый раз я говорил тоже самое, что и при первой встречи с директором. Что учителя, что класс после этого пребывали в шоке. Ну, все, кроме Вити, конечно. Но терпение их кончилось. Я пережил пару педсоветов и вызовов родителей, которые ничем не увенчались. Финал в этом конфликте произошёл во время сегодняшней встречи в кабинете директора в присутствие представителя детской комнаты милиции и школьной медсестры. — Поскольку наши неоднократные увещевания не возымели результата, мы вынуждены на крайние меры, — церемонно огласила директриса. На середину кабинета вышла медсестра с ножницами. — Витя, пожалуйста, подойди. Я понял, чем это психологическое давление закончится и, не зная, что предпринять, стал нервно крутить часы на запястье. Нечаянно они расстегнулись и упали к ногам милиционера. Он поднял, невольно взглянув на гравировку с обратной стороны. — «Полковнику КГБ Громову за доблестную службу», — прочёл он надпись. — Та-а-ак, — протянул, напрягаясь. — Откуда это? — Это моё. — И не дожидаясь ответа, попросил, — Позвольте один телефонный звонок. Тому самому Громову. Двухминутное молчание в ожидании соединения напрягло нас пересечением взглядов. — Фёдора Тимофеевича, пожалуйста, — запросто сказал я в телефонную трубку. — Дед, поговори с товарищами, пожалуйста. И своевольно вышел из кабинета, положив трубку на стол директрисы. Этим всё и закончилось. Видели бы вы лица моих одноклассников, когда я с вальяжно вошёл в класс и занял своё место. Вернее того, что вернулся я с волосами. Даже мой сосед Витя был в шоке. А я только гордо улыбался, надевая часы на запястье. — Как тебе удалось выкрутиться? — вдруг спросил мой сосед по парте. Я решил, что слова здесь излишни и просто показал заднюю крышку часов с гравировкой. Он вдруг побледнел, словно узнав дату собственной смерти. — Кто такой этот Громов? — дрожащим голосом прошептал он. — Дедушка это мой по маминой линии, — ответил я. Больше в школе проблем у меня не было. Мне кажется, даже перестань я туда ходить, слова бы мне не сказали. Но нет, тут бы дед уже пинками погнал. Да только у меня и мысли такой не возникало. Прошла неделя. — Слушай, Виить, — начал я, — ты, вроде говорил, что у тебя пара песен написанных имеется. Про Васю какого-то с сосисками и идиота. Вторая про тебя наверно? — Это ещё почему? — обиженно спросил он. — А потому что только идиот потратил бы все деньги на гитару, а потом травился бы беляшами, — сказал я и усмехнулся. — Шучу, я б так же сделал. Извини, если обидел. — Ну да, говорил я, — вернулся он к первоначальному вопросу. — Только про Ваську я текст посеял. — На брезентовом поле! — выпалил я с улыбкой. — Чегоо? — удивился он. — Брезентовое поле, на нём посеял текст, — спокойно ответил я. — Это где такое поле водится? — спросил он. — А у нас в Чапаевске, — начал я, — дело было в начале этого лета. — На завод, на котором отец мой тогда ещё работал, загрузили метров шестьсот брезента в один из цехов, на хранение. Был на том заводе рабочий один, работал как истинный ударник. Жил он, кстати, тогда напротив нас. На работе он работал, как проклятый, а дома самогонку гнал и пил в одну харю. — А поле брезентовое тут причём? — перебил меня Цой. — Ща будет, — сказал я. — Так вот, напился он своего эликсира, взял из дому все столовые приборы и залез ночью на завод. Чёрт знает, что его потянуло в этот самый цех с брезентом. Залез и давай тыкать в него всё, что с собой было. На утро рабочие приходят, а там этот — огородник. Нашёл где-то лейку и ходит поливает свои посевы. — И? — «И!» — передразнил я. — Санитаров вызывать пришлось. А то он с зеркалом тираду устроил, что вырастит или не вырастит всё это действо. Сидел и орал себе в зеркало. Упаковали его, короче говоря. А «брезентовое поле» — наша шутка теперь местная, — закончил я. — Хм, — задумался мой собеседник, — хоть песню пиши, — сказал вдруг он. — А идея! — воскликнул я. — Жаль, я не додумался, — и стукнул кулаком по парте. — Так напиши, история-то твоя, — сказал мой товарищ. — Нет, идея твоя, пусть и песня твоя будет.