What do we do now

Итак, у них был план. Юджину он казался ужасно ненадежным, но он уже начал понимать идею того, чтобы убрать все варианты, пока не останется один, потому что хотя бы тогда он заставляет его действовать. Снафу согласился, что нужно время на то, чтобы всё устроить. Он собирался найти университет поближе к Бомонту и убедить родителей, что он ему лучше подходит. Он мог лишь надеяться, что там найдется курс, совпадающий с тем, который он хотел прослушать в Алабамском Политехе. Если нет — ну, что ж, так тому и быть, это был выбор, которого он не мог избежать. Жизнь со Снафу могла означать, что он больше не получит ничего из того, к чему он стремился или что хотел сделать. Это была большая жертва, он уже словно слышал, как отец пытается убедить его в том, что это безумие, и Юджин понимал это, но никто никогда не понял бы главное — что он будет выбирать Снафу каждый чертов раз. В его существовании была зияющая рана, и Снафу заполнял её. Черт, он был единственным, что не давало ему истечь кровью и сгинуть, теперь он это понимал, даже если никто не разделял это понимание. Значит, таков его выбор, путь, который он избрал. И, боже, сколько же ему приходилось лгать — такого он совсем не ожидал. Казалось, каждое второе предложение, сказанное им, было очередным враньем или полуправдой, попыткой изо всех сил замаскировать происходящее до поры до времени. И даже теперь он не понимал, как с этим справиться. Он отчаянно не хотел просто сбежать в ночь — это разбило бы сердце его родителям, если бы они так и не узнали, где он, в безопасности ли, они бы начали его искать. Поэтому байка про университет была его спасательным кругом. Но учеба же не могла длиться вечно. После этого они захотят, чтобы он снова вернулся в Мобил, поселился поближе к дому и работал неподалеку. Затем всё станет ещё сложнее, потому что они никогда не поймут, почему он не подпускает их близко. Они такого не заслуживали, не заслужили ничего из этого. Но можно ли было усадить их перед собой и объяснить причины всего этого? Сообщить им о своем решении и попытаться объяснить свой выбор, словно это просто акт вежливости? Он не мог себе такого представить, но разве можно было уехать, не объяснившись? Может, он больше никогда их после этого не увидит. По крайней мере, ему так казалось. И брата не увидит, тот и не захочет, когда всё узнает. Юджин хорошо его знал и был в этом уверен. И ещё Сид. Сид знал, чем занимался Снафу, как минимум до какой-то степени, и, тем не менее, общался с ним вежливо. У Юджина не было иллюзий, он понимал, что это было лишь ради него, но вот в чем штука. Сид так боялся, что Снафу навлечет на Юджина беду из-за слухов о нём, и это он не знал, что Юджин вовлечен в это гораздо существеннее, чем он мог представить. Был бы Сид так же вежлив, если бы знал, что Юджин — такой же, как Снафу? Выдержала бы их дружба такое? Юджин предположил, что нет, потому что он не мог быть уверен, а в подобном сценарии каждый человек нёс в себе угрозу. А ещё Бетси. Ей он точно не расскажет, зачем сыпать соль на рану, которую он сам и нанесёт? Нет, их расставание должно быть чистым и максимально простым. Мол, интересы поменялись. Такое дело вообще не бывает приятным, но он может сделать всё как можно нежнее. Ну, или, если он продолжит в том же духе, Бетси сама предложит расстаться. Потому что дело было в том, что Юджин больше не мог заставлять себя с ней спать. Даже учитывая всю ложь и тайны, сам секс — это что-то слишком интимное, и почему-то ему казалось, что она просто сразу всё поймёт. Когда он окажется обнаженным и уязвимым рядом с ней, лжи не будет, и спрятаться будет негде. Только он и тот факт, что у него вообще на неё не стоит. Теперь он почти не мог целовать её без чувства вины, от которого перехватывало дыхание и ощущалась тяжесть в груди, ему казалось, что он сейчас потеряет сознание. Он ненавидел это состояние, но она всегда была к нему так чертовски добра. Такая понимающая, она всегда хотела, чтобы ему стало легче, но не понимала, что от этого только тяжелее. … Сегодня он собирался встретиться со Снафу, поэтому постоянно поглядывал на часы, пытаясь делать это незаметно, но все равно заметил, как Бетси бросает на него взгляды. Они пошли пообедать вместе, и, боже, как это всё было неправильно. Он был тварью, изменщиком и вруном, и ничего в жизни не заслуживал. Бетси улыбалась и отвлекала его болтовней, как всегда. Он тихо слушал — он всегда теперь вёл себя тихо. Иногда она брала его за руку и так поощряюще смотрела на него, словно пыталась показать ему, что всё в порядке. Господи, это было почти смешно. После обеда Юджин пошёл провожать её до дома, изо всех сил пытаясь не выдать своей спешки, но он рассчитал, что когда он оставит её и дойдет до ручья, как раз будет примерно время встречи со Снафу. Он не думал, что она заметила его тревожность, но если бы спросила, у него не было приличной отговорки. Не дойдя до порога, она затащила его в гараж и забралась в машину родителей, потянув его за руку за собой. Он понял, к чему всё идет — они не делали так на каждом свидании, но иногда ей нравилось шалить. Это должно было восхищать его. Бетси заслуживала человека, который оценил бы её желание, страсть и возбуждение. Она была искренна. А он только и думал, что из-за этого опоздает к Снафу. Бетси толкнула его на сидение, поцеловала, запустила пальцы ему в волосы, провела языком по губам, устроилась у него на коленях. В ответ Юджин начал нежно покусывать ее губы. Он обхватил её за талию и прижал к себе. Она отстранилась и, глядя ему в глаза, взяла его руку, потянула её к себе под платье и прижала к себе. Это была явная просьба. Юджин готов был её исполнить, потому что, черт возьми, это меньшее из того, что он был ей должен. Он поглаживал её сквозь белье, а она скрывала стоны, уткнувшись лицом в изгиб его шеи. Через пару минут, он вытащил ладонь и скользнул ей обратно, на этот раз под ткань, и она в ответ прикусила его плечо. Он довольно быстро довёл её до пика удовольствия. Дрожа, она соскользнула на пол машины, провела руками по его телу, чтобы расстегнуть брюки, но на этом было всё — он не мог больше терпеть, поэтому остановил её и усадил рядом с собой, извиняясь взглядом. Ему казалось, что он использует её, если позволит это сделать, даже если у него и встанет. Бетси не давила на него, хотя он знал, что ей хочется это сделать. Начиная с того случая, как ему приснился кошмар в её спальне, она никогда не заставляла его что-то делать — физически или эмоционально. Он понимал, что она думает, что это всё из-за войны. Когда он «слишком устал», чтобы побыть с ней подольше, когда затихал, когда не хотел секса, Бетси думала, что это из-за того, с чем он столкнулся, из-за того, что он сделал с ней той ночью. Она бы даже была права, но дело было в куче других вещей, которые произошли до этого. Юджин предполагал, что, какими бы причинами она бы ни объясняла его поведения, результат был тот же самый, и она всё время приспосабливалась к этому. Поэтому, когда Юджин начал извиняться и говорить, что ему надо пойти домой поспать, чувствуя прилив вины за каждое лживое слово, Бетси не стала спорить, она только нежно поцеловала его и велела отдохнуть. Он знал, что отправится за всё это в ад. Но всё же он поцеловал её у двери, и она махала ему на прощание, пока он шёл по дороге. Услышав тихий щелчок закрывающейся за ней двери, он сразу свернул в другом направлении. Он надеялся, что прохладный ветер сдует его мысли о ней. Осталось недолго. Соблазн расстаться с ней сейчас был огромен, но он сдерживал себя, обещая, что уже скоро. Скоро он не будет мучить её, использовать, чтобы отогнать подозрения, превращать её в своё алиби. Скоро его вообще здесь не будет, и она позабудет его и найдет себе другого, хорошего. Снафу ждал его, где обычно — на большом раскидистом дереве, рассеянно пиная разболтавшийся кусочек коры, пока не завидел Юджина и не спрыгнул, чтобы подойти. Уже почти стемнело, воздух был прохладным, но не до мурашек. Нет, они побежали по рукам и спине Юджина не от холода. Когда Снафу подошел, он положил руку Юджину на загривок, собираясь поцеловать, но Юджин отскочил и прошёл мимо него. Он пока не мог прикоснуться к Снафу. Он уже был себе невероятно отвратителен, но позволить Снафу дотронуться до себя сразу же сделало бы всё ещё хуже. Он вёл себя так уже не в первый раз, и Снафу лишь опустил руки и ждал, стоя на месте. Юджин увидел, как на его лице появляется совершенно безрадостная усмешка. Юджин продолжал шагать, пока не остановился на самом краю травянистого берега ручья. Он опустил ладони — вода была ледяная, но хоть что-то, - и смыл воспоминания о Бетси со своей кожи, потом зачерпнул водички и прополоскал рот. Когда он вернулся, на лице Снафу было какое-то непонятное выражение, но в целом это было понимание, и Юджин знал, что Снафу ненавидит это всё так же, как и он сам. Всё же Юджин не остановил Снафу, когда тот положил руки ему на плечи и притянул ближе. Их губы встретились, но тяжесть всего, что происходило в их мыслях, отравляла поцелуй. Но Снафу старался, и Юджин не собирался возмущаться, вместо этого он закрыл глаза и наклонил голову, чтобы Снафу было проще целовать его подбородок и шею, но снова раскрыл глаза, когда губы перестали касаться его кожи. Он посмотрел на Снафу и увидел, что тот отвернулся. - Блять. Я чувствую её запах на тебе, - Снафу фыркнул, словно это было смешно, но в его словах была такая горечь, Юджин почти почувствовал её на вкус. Он нежно провел пальцами по руке Снафу, чтобы привлечь его внимание, но Снафу не повернулся к нему. - Снаф… - Нет, не то, чтобы ты не должен ей пахнуть, - продолжил Снафу, словно пытаясь убедить себя в том, что верит в собственные слова. - Она же твоя девушка. - Снаф, не надо так с собой, - Юджин потянул его за руку, и в этот раз Снафу повернулся к нему лицом. - Ты ещё что-то с ней делаешь? Наверное, она хочет? С таким-то красивым парнем — вряд ли ей хватает пары поцелуев, - Снафу смотрел на него тяжелым взглядом. - Ты руки помыл. - Юджин покачал головой, но это было от раздражения. Он не отрицал этих обвинений, и Снафу понимал это. Он издал короткий возглас, снова отвернулся и начал шагать туда-сюда. - Да ладно, Снаф. Я знаю, понимаешь? Я знаю, что всё не идеально, - он не осмелился напомнить, что это была идея Снафу, что это он сказал Юджину, что так они не вызовут подозрений. - Я не знаю, что ещё мне делать, предложи решение получше, и я послушаюсь. Снафу уставился в никуда и легонько покачал головой. Он не мог ответить, потому что ответа у него не было. Юджину хотелось надавить на него, поддразнить немного, продемонстрировать эту маленькую победу, хотя он не чувствовал радости по этому поводу. - Осталось недолго, - сказал он вместо этого, шагнув вперед и взяв Снафу за руки. - Скоро мы будем только вдвоем. Он наклонился вперед, предоставляя Снафу возможность отстраниться прежде, чем их губы встретятся. Снафу позволил ему и даже приоткрыл рот, чтобы впустить его, и Юджин почувствовал, как затрепыхалось сердце. Ему было очень неприятно причинять Снафу боль, но ему и самому было больно. Он мог хотя бы попытаться отвлечь Снафу, пусть ненадолго, помочь ему пережить это, пока они не останутся только вдвоем. Он погладил его по груди и упал на колени. Разумеется, Снафу не мог не понять его намерений, и Юджин поднял взгляд в надежде увидеть какое-то предвосхищение на его лице, хотя бы ухмылочку, показывающую, что он рад. Этого он не увидел. Взгляд Снафу был холоден, но он все равно опустил руки, чтобы расстегнуть собственный ремень и снять штаны. Юджин понял, что это значило. Снафу нельзя было смягчить ласками, и Юджин так и не услышал окончания их разговора и уже не верил в то, что вообще услышит. Снафу грубо схватил его за волосы — ах, так вот как это будет — впрочем, он мог бы и догадаться. Снафу был на него зол, а когда сам Юджин злился на Снафу, он тоже так делал. Юджин хотел поспорить, хотел сказать Снафу, куда ему засунуть подобное отношение. Но не стал. Не стал, потому что в общем-то был ему должен за всё, через что он прошёл ради Юджина. И даже сейчас он знал, что Снафу правда старается. Черт, он тоже старался, но понимал, что просит о многом во имя совместного будущего. Поэтому он промолчал, облизал губы и попытался побыстрее начать. Широкая головка его члена прижалась к губам Юджина. Снафу уверенно надавил, вовсе не спрашивая разрешения. Он еще не был полностью тверд, и это Юджина не удивило, но он знал, что может быстро это изменить. Он собрал во рту слюну и смочил губы, когда Снафу втолкнулся внутрь. Он замычал, недовольный такой спешкой, но обхватил головку языком, когда Снафу двинулся в обратную сторону. Снафу удовлетворенно зашипел и сильнее вцепился в волосы Юджина. Вскоре Снафу начал двигаться быстрее и толкаться глубже, выплескивая свою злость и раздражение, и Юджин хотел это принять, ведь сам Снафу всегда делал это отменно, когда Юджину было нужно, и наступил его черёд как-то отплатить ему. Он постарался сосредоточиться и дышать через нос, но стоило члену Снафу один раз задеть заднюю стенку его горла, и Юджин напрягся против своей воли, несмотря на все усилия. Следующий толчок заставил его подавиться. Он тут же отстранился и попытался выровнять дыхание и подавить ощущения в горле. Он краем уха услышал, как Снафу отпустил какую-то шуточку по поводу того, что он подавился его членом, но, когда Юджин упал на четвереньки и у него начался рвотный позыв, Снафу замолчал. Рвоты не было, но в мозгу замелькали картинки — все эти слайды, на которые он смотрел, выблевывая содержимое желудка в то ведерко. Нет, отчаянно подумал он. Не сейчас, это же не сработало, не сработало. Он занимался сексом со Снафу с тех пор. Все было хорошо! - Джин? - Рука легла на его спину и начала поглаживать, пытаясь успокоить. Юджина перестало тошнить, он тяжело дышал. - Тебе плохо? Юджин покачал головой и неуклюже сел на землю. Глаза отчаянно слезились, он постоянно глотал слюну. - Не понял, что я слишком груб с тобой, - сказал Снафу, плюхнувшись рядом с ним и заправляя член обратно в брюки. - Прости. Юджин снова покачал головой. - Это не из-за тебя. Снафу нахмурился. Он не понимал. Юджин посмотрел на него, вздохнул, и затем, не успел он даже осознать происходящее, слова сами полились из его уст. Он рассказал Снафу обо всём. О сеансах, о гипнозе, об ипекаке, о том, почему он сошелся с Бетси, о том, как он узнал, что может спать с ней, только представляя себе Снафу, даже о том, как он наконец попытался по-настоящему выкинуть его из головы. Лицо Снафу ничего не выражало во время всего монолога, но он становился всё бледнее и бледнее по мере того, как Юджин рассказывал ему больше и больше, пока в итоге не начало казаться, что его тоже сейчас стошнит. - Но это не сработало, - Юджину показалось, что необходимо это сказать — он подумал, что Снафу мог прийти к неправильному выводу. Но кажется, Снафу думал о чём-то совсем другом. - Твой старик, - Снафу скривился, - это он с тобой всё это сотворил? - Юджин едва успел осознать, как дрожат у Снафу руки, прежде чем они исчезли из виду, потому что Снафу вскочил на ноги и развернулся, чтобы помчаться в сторону его дома. - Я его убью нахуй. - Снаф! - Юджин поднялся на ноги. - Снаф, стой! - Он схватил его за руку, но Снафу вырвался. Он снова схватил его, на этот раз крепче. - Черт, Снаф! - бросил Юджин. - Я же позволил ему! Я давал согласие на всё, что мы делали. Снафу резко развернулся на месте. - Как он мог с этим мириться? - Снаф, послушай. Он не виноват. Черт, он даже пытался прекратить, когда всё зашло слишком далеко, но я не позволил. Снаф, я умолял его разрешить мне продолжить. - Почему ты хотел… - Снафу неверяще качал головой. - Блять, я был в отчаянии, Снаф, - глаза Юджина опять заслезились, но теперь по другой причине. - Я думал, что никогда тебя больше не увижу, поэтому должен был что-то сделать. Думаешь, я хотел быть таким? Я думал, что Бетси — мой шанс на нормальную жизнь. - Слова причиняли боль, едва сорвавшись с языка, и выражение лица Снафу заставило его заткнуться. У него заныло в груди, защипало в глазах, он заморгал, чтобы загнать слезы обратно. - Но я ошибался, Снаф. Теперь я понимаю. Я не могу заставить себя измениться, это так не работает, - Юджин пробормотал последнюю фразу и опустил взгляд. Он больше не мог выносить выражение Снафу. Шум крови в ушах заглушал все звуки, и он аж подпрыгнул, когда его погладили по щеке. Палец скользнул под подбородок и приподнял его лицо. Он снова посмотрел на Снафу и почувствовал облегчение, увидев, что его лицо смягчилось. - Джин, - прошептал Снафу. Он не произнес больше ничего в попытке утешить его, и Юджин его не винил, на самом деле он был даже как-то рад. Что тут было говорить? Словами такое не исправить. - Джин, мы не можем здесь оставаться теперь. - Мы не должны срываться и бежать из-за этого. Все равно это уже случилось до того, как ты об этом узнал, это ничего не меняет. - Еще как меняет, - огрызнулся Снафу. - Ты так печешься о нем, а он только и сделал, что убедил тебя в том, что любовь ко мне — это болезнь. Всё было не так просто, но Юджин не стал спорить. Разумеется, Снафу видел это именно так. И возможно, какая-то частица Снафу всегда боялась того, что это может оказаться правдой, и поэтому это так его беспокоило. А может быть, он просто не мог вынести мысли о том, что Юджину пришлось терпеть все это время, но, судя по тому, как сейчас выглядел Снафу — отощавшим и измученным — он тоже в эти недели не на перине нежился. Юджин знал, что Снафу продолжает работать ради небольших сумм денег на жизнь, и у них обоих еще кое-что оставалось от морпеховских пособий. Они никогда это не обсуждали, но он знал, что Снафу полагалось больше денег, чем ему самому, из-за финансовой ситуации в семье, но Снафу большую часть отсылал папаше, и Юджин понятия не имел, сколько у него осталось и осталось ли вообще. Даже сложив всё это вместе, они долго не протянут. - Нам нужны деньги, Снаф, - сказал Юджин. - Еще несколько подработок, отложим всё, что нам заплатят, но если уехать сейчас, через пару недель окажемся на улице, - Юджин отмахнулся от мысли о том, что Снафу наверняка давно не жил в нормальном месте и его не так беспокоит идея оказаться без крыши над головой. - Я могу раздобыть деньжат, - сообщил ему Снафу с раздражающей уверенностью. - Знаю, но на это уйдет какое-то время, ты же не можешь работать ещё быстрее. - Это не единственный способ. Юджин не совсем понимал, к чему ведёт Снафу, поэтому он промолчал, посмотрел на него и подождал, пока тот сам объяснит. Снафу быстро отвел взгляд и начал прохаживаться туда-сюда. - Я… э-э-э… я подошел к одному типу в баре, - Снафу шмыгнул носом. - Говорит, он знает парня, который готов скупить любое золото или серебро у желающих. Сказал мне, что тот кучу денег отвалит, чтобы получить то, что у меня есть. Снафу не нужно было объяснять, о каком золоте или серебре шла речь. Юджин знал об этом, по спине пробежали мурашки, и он напрягся, опустил голову. - Не думал, что они еще у тебя. Снафу лишь пожал плечами. - Ни за что, - продолжил Юджин, не получив ответа. - Нельзя их продавать. - С чего это? - нахмурился Снафу. - Так мы получим то, что нам нужно, всего за пару часов. - Нельзя так наживаться на трупах, это как-то слишком беспринципно. Они погибли, - настаивал Юджин. Снафу заартачился. - Это была кучка япошек, которых послали нас пытать и убивать. Ты сам их и превращал в трупы. - Но мы уже не на фронте, Снаф. Наживаться на них после того, как мы их убили? Как-то это низно. - Знаешь, - выплюнул Снафу, - хотел бы я сказать, что это худшее, что я делал за деньги в своей жизни, но это не так. Юджин открыл было рот, чтобы возразить, но остановился, осознав, что не хочет углубляться в это. Ему не хотелось знать, на что намекал Снафу. Когда он снова заговорил, его голос стал значительно мягче, но он продолжал гнуть свою линию. - Зарабатывать на них — все равно, что быть наемным убийцей. - А что ты хочешь, чтоб я сделал, похоронил их? - Снафу начал дико жестикулировать, и выражение его лица явственно сообщило Юджину, что он думал об этой идее. - Может быть, - тихо ответил Юджин. - Джин, нам это нужно. Мы не сможем оставаться здесь долго, всё в любой момент может расстроиться, - сказал Снафу. - Мы уже тратим время, которого у нас нет. - Кажется, ты уже всё решил, - ответил Юджин и вздохнул. Он устал, а этот спор зашёл в тупик. - Уже поздно, пошли. Разворачиваясь в сторону дома, Юджин не был уверен, пойдет ли Снафу за ним, но затем он услышал шаги за своей спиной, чуть отстающие от него. Однако они шли в тишине, и ни один из них не нарушил молчания до тех пор, пока Юджин не устроил свое привычное представление — зашёл в дом через парадный вход, на случай, если его кто-то там дожидался, затем поспешно поднялся в спальню и помог Снафу залезть в окно или даже пока они не разделись, чтобы лечь в постель. Юджин первым забрался под одеяло, пока Снафу курил у окна. Веки Юджина уже начали тяжелеть, когда он почувствовал движение рядом. - Знаешь, я бы и не на один сомнительный поступок решился, лишь бы быть с тобой. Ох, что за нечестный прием, подумал Юджин. На это было совершенно невозможно злиться. Спорить он тоже не мог, потому что, разумеется, тоже был готов вступить на кривую дорожку, черт, он уже сделал это — ради Снафу. На его талию осторожно скользнула рука Снафу и легонько потянула, выражая такую нежную просьбу, что Юджин не смог отказать и перевернулся. Он едва мог различить черты лица Снафу в темноте своей комнаты, но слышал неуверенность в его дыхании. - Это единственное, что имеет значение, cher. Юджин погладил Снафу по щеке и почувствовал, как тот прижался к его ладони — этот оттенок подчинения еще сильнее не давал ему оставаться непоколебимым. - Знаю, - прошептал Юджин. Он не стал мешать Снафу прижиматься к нему ближе. - Но тебе не придется прибегать к этому, я сам раздобуду денег. - Где раздобудешь? - Придумаю что-нибудь, - ответил он с максимальной уверенностью в голосе. Снафу ничего не ответил, лишь зарылся лицом в шею Юджина, обозначая, что хочет затихнуть и заснуть, и Юджин был только рад позволить ему это. У него было ощущение, что разговор не закончен, но, если они не заснут, это ничего не исправит, поэтому он позволил своим мыслям сосредоточиться на уюте и тепле крепкого тела Снафу, прижатого к нему, и забылся так необходимым ему сном. Открыв глаза, он сразу же осознал две вещи. Первое — было еще очень рано, утреннее солнце едва начало пробиваться сквозь кроны деревьев, и в окно пробивался только неверный полусвет. Второе — Снафу рядом с ним в кровати не было. Юджин протянул руку туда, где он спал, и обнаружил, что простыня еще теплая — значит, он ушел совсем недавно, но намеренно сделал это до пробуждения Юджина, и сердце его упало. Он был почти уверен, что знает, о чем это говорит. Юджину было очень неприятно признавать это, даже перед самим собой, но, даже не зная подробностей, он понял, о чем вел речь Снафу, сказав, что ему не впервой поступаться моралью ради заработка. Он снова указывал на явное различие между ними. Юджин не понимал этого. Да и как ему было понять? Он вырос в семье, где никому не приходилось беспокоиться о деньгах, задаваться вопросом, где взять еды или унижаться ради пары монет. Ему никогда не приходилось сталкиваться с этой стороной жизни. Легко ему было стоять тут и просить Снафу «похоронить золото», выставляя напоказ свои высокие моральные устои, но, по правде говоря, не было никакой разницы между золотом, зарытым в землю, и оставшимся в гниющих черепах мертвых япошек, откуда он его выковырял. А так оно хотя бы принесет какую-то пользу, пусть даже только для них. От этого происходящее не казалось правильнее. Он ничего не мог с этим поделать. И Юджин даже не был уверен в том, что, если бы Снафу предложил то же самое, когда они только что вернулись с фронта, у него возникли бы те же самые претензии, что и сейчас, но они вернулись не только что, и он не в том же положении, что тогда. Многое поменялось. И теперь он не был тем, кто с легким сердцем согласится на предложение Снафу. Он не видел Снафу в тот день, когда ходил к ручью — ни утром, ни вечером. Он не позволял себе беспокоится по этому поводу, это только подтверждало его мысли, и он в любом случае уже знал обо всем, и, когда он лег спать, то не поднял взгляд, услышав, как с легким скрипом открывается окошко. Он не пошевелился, почувствовав, как прогнулась кровать рядом с ним и знакомая тяжесть прижалась к его спине. - Ты продал золото, - Юджин не спрашивал — ему и не надо было. И Снафу было не нужно ничего говорить, он и так знал ответ. Он знал этот ответ, открыв глаза на рассвете, а теперь всё подтвердилось. Он понимал, что дело не в том, что Снафу не верит в его способность добыть денег, понимал, что он не хотел его обидеть. Но было почти невозможно не чувствовать эту обиду. И боже, как это было больно. Настолько, что Юджин лишь уверенно кивнул, но не пошевелился, чтобы посмотреть на него. Ему не хотелось, он не мог сейчас быть с ним лицом к лицу. Он не перехватил руки Снафу, когда они оказались у него на талии, но и не повернулся к нему. Небольшим облегчением было то, что Снафу не пытался его заставить. .......... Они больше не говорили о золоте. В конце концов, было дело сделано, и вскоре его голова была забита совсем другими вещами, и продажа каких-то золотых зубов казалась совсем обычным делом на фоне происходящего. Например, он никогда не думал, что положение может измениться с терпимого до абсолютно катастрофического за один день не один раз в его жизни. Или что это случится так скоро. Когда Бетси снова придет к ним на ужин. Когда Бетси спросит его, прямо на глазах, черт возьми, у отца, чувствует ли он себя лучше, чем накануне, и заметит, что надеется, что они не зря закончили свидание раньше обычного. Конечно же, она сказала все это со своей обычной игривой улыбкой, невинно и совершенно не понимая, что она сейчас нечаянно натворила. Но Юджин перестал смотреть на ее улыбку, почувствовав на себе задумчивый взгляд отца, складывавшего все фрагменты в голове, словно особенно сложный паззл. Вот только есть фрагменты, которые не совпадают и никогда не совпадут. Юджин это знал, и через несколько секунд это понял и его отец. Юджин и Бетси закончили свидание пораньше? Но Юджин все равно вернулся домой лишь поздно ночью. Он знал. Сердце Юджина весь ужин билось где-то в горле, из-за чего каждая ложка еды превращалась в поле битвы, каждый глоток воды угрожал затопить его легкие, пока он пытался его проглотить. Он знал. Он чувствовал, как отец время от времени прожигает его глазами, и это лишь добавляло новую тяжесть к той, что уже лежала на его плечах. Он знал. Ему казалось, что он выдавал себя сильнее, чем на самом деле. Не считая подозрительного взгляда отца, все шло нормально — мать, брат и Бетси продолжали общаться, как ни в чем ни бывало. Юджин заставил себя сосредоточиться на этом, просто чтобы остаться в здравом рассудке и пережить этот ужин. Когда мать пригласила Бетси в гостиную, скорее всего, чтобы показать ей какие-то фотографии, которые та видела уже раза три, отец Юджина тихо попросил его поговорить с ним в кабинете. Эти слова обвились вокруг горла Юджина и начали душить, сковывая его, как узника, и тянули его вслед за отцом. Он обернулся и увидел, как брат наливает себе еще один бокал. Если тот и слышал слова отца, то не подал виду. Дверь кабинета закрылась тихо, но эхо раздалось по комнате, словно ее захлопнуло порывом ветра, и Юджин вздрогнул. Он не мог даже начать делать вид, что не знает точно, что он тут делает, и, судя по выражению лица отца, нужно было лишь заставить себя сказать это слух. Несколько секунд отец молчал, и Юджин не понимал, было ли это ожидание того, что он начнет выдавливать из себя какое-то объяснение, но продолжал держаться, чувствуя при этом, что необходимость разрушить это молчание сворачивается в тугой узел в животе. Он отводил глаза, оглядывал комнату, чтобы не смотреть на отца, но пожалел об этом. Было ли ему нехорошо от самого факта, что он здесь, или дело было в тошнотворном понимании того, что сейчас произойдет? - Ты снова виделся с ним? Началось. Он велел себе начать пытаться отрицать это, пытаться прятаться за отговорками и полуправдой, но мог лишь смотреть прямо перед собой. Юджин не смог бы ответить, даже если бы захотел, губы словно онемели. Он уже прекрасно знал, что молчание было более чем ответом на вопрос, и резкий вдох отца и последовавший за ним легкий кивок были знаком того, что он понял смысл его непроизнесенных слов. - Понятно, - Юджин ощетинился и приготовился к тому, что сейчас на него обрушится океан отвращения. Гнев, стыд, разочарование. Отец несколько раз открыл рот, чтобы что-то сказать, но каждый раз не мог найти слов, и это было еще хуже, чем то, к чему Юджин готовился. - Эти вечера в баре… - Папа, мы пытались, - взмолился Юджин, вдруг обретя дар речи в попытке объяснить. Он не мог признаться вслух, но не мог и позволить этим мыслям и дальше роиться в голове отца. - Ты сам сидел здесь и наблюдал, несколько недель мы пытались избавиться от этого. Это не… это не из-за войны. Пап, я люблю его. Лицо отца, эта грусть, это разочарование — всё это было чересчур для Юджина, его запал угас и он опустил голову. Ему хотелось бы выражать что угодно, кроме стыда. Он не стыдился своей любви к Снафу, наверное, никогда её не стыдился на самом деле. Его стыд появился исключительно от давления отца. - Я знаю, это не то, что бы ты хотел услышать, но я… - Ты никогда не будешь счастлив, - перебил его отец. В его голосе не было угрозы, гнева или отвращения. Только грусть и сожаление, и так было ещё хуже. - Твои чувства к Шелтону — не могу сказать, любовь ли это. Неважно, что это. Неважно, чего ты хочешь или чего я для тебя хочу, Юджин. Как бы ты ни надеялся жить в будущем, вся твоя жизнь будет запятнана этим решением, и это увлечение будет стоить тебе всего, что ты любишь. - Это не… - Все эти прогулки у ручья каждый вечер — что, он тебя там ждет? - Отец не стал дожидаться ответа, он покачал головой и отвел взгляд, словно было слишком сложно посмотреть на сына в этот момент. - Может, он и ослепил тебя сказками про любовь. Но запомни мои слова, мальчик, это разрушит тебя. Нет такого варианта будущего с этим человеком, где вы оба останетесь невредимы. - Слишком поздно, - горько огрызнулся Юджин. Ему хотелось сказать отцу, что это не сказки, что он был уверен в этом, но это ничего бы не изменило. - Ты расскажешь маме? - Если я расскажу твоей матери, это убьет ее, - грустно ответил доктор Следж. - Я прошу тебя только об одном — не позволяй этому отравить жизнь другим людям. Юджин не мог ответить, на такие слова было невозможно что-то ответить, и, если честно, было слишком больно даже пытаться отвечать. Он сделал шаг назад, не в силах поверить в то, о чём его просил отец, но тот взял его за руку. - Бетси не заслуживает того, чтобы это разрушило и ее жизнь. Если кто-нибудь узнает, ты осознаешь, какой это будет удар по ее репутации? Ладно, он думал, что речь пойдет не об этом. Впервые с того момента, как он вошел в комнату, Юджин поднял взгляд на отца. Тот выглядел старым и изможденным. - Бетси? - Ты проводишь ее до дома и расстанешься с ней, понял? - В его глазах было столько огня, что Юджин лишь поспешно кивнул. Едва отец отпустил его руку, Юджин развернулся и выбежал за дверь. Он тут же врезался в брата, и его грудь тут же наполнила паника — он задался вопросом, давно ли он тут стоит. Он ожидал какого-то признака того, что Эдвард что-то слышал из его разговора отцом, но слегка расслабился, когда тот лишь издал удивленный возглас. Юджин пробормотал извинение и продолжил идти туда, куда направлялся, он снял куртку с вешалки у двери и выскользнул наружу. Он забыл свою секундную панику, он не мог думать, воздух дома был слишком удушливым, и он выбежал через заднюю дверь, чтобы подышать. Голос Бетси, все еще беседовавшей с его матерью, был заглушен стуком его ноги по стене — на мгновение его целиком захватили эмоции. Сердце колотилось так сильно, что он его слышал. Ему снова захотелось пнуть стену, когда он осознал, что отец был прав как минимум в одном. Бетси не заслуживала этого, и ему не стоило позволить этому продолжаться с того момента, как он снова начал общаться со Снафу. Он потер рукой шею и вздохнул. - Джин? Юджин вздрогнул и развернулся. Он увидел, что Бетси смотрит на него из дверей. Даже сейчас, когда он услышал, как она зовет его тем же уменьшительным именем, что и Снафу, это было не то. Тепло не заполняло его изнутри, кожа на загривке не покрывалась мурашками, дрожь не бежала по позвоночнику. Ничего. - Бетси, - сказал Юджин и сам услышал, что это был голос побежденного. - Все в порядке? - Искреннее беспокойство на её лице заставляло его чувствовать себя ещё хуже. Должно быть, она слышала, как он тут пинал стенку. Он изо всех сил подавил инстинкт притворяться, будто все хорошо. Его отец ни за что не оставил бы это всё и не позволил бы ему ослушаться, да он и не должен был, ведь он же был прав насчет этого, даже если и неправ во всём остальном. - Нам надо поговорить, - выдохнул Юджин, не в силах встретиться с ней взглядом. - Пойдем, я провожу тебя до дома. Попрощавшись с его родителями, несколько минут они шли молча. Он видел, что она догадалась о том, что сейчас будет, или как минимум была близка. Он чувствовал это в воздухе — что-то изменилось. Её походка, дыхание, отношение к нему изменились. И не в плохую сторону, он не был уверен, что Бетси вообще могла злиться, даже если бы попыталась. Будто она уже отпустила его. Он не понимал, должен ли успокоиться от этого, но не успокоился. - Думаю, ты знаешь, что я сейчас скажу, - даже чисто физически выталкивать воздух из легких так, чтобы он звучал в виде этих слов, было болезненно. Не то, чтобы он не хотел покончить с этим поскорее, просто тем вечером слишком много тайного становилось явным, и все происходило так быстро. Он хотел сделать это иначе. - Думаю, наверное, знаю, - после паузы ответила Бетси. Она не смотрела на него, только перед собой, но её голос был очень спокойным и уверенным. - Думаю, наверное, ты уже давно это чувствуешь. У Юджина не было сил это отрицать. - Ты ведь совсем недавно вернулся, знаю, что ты не любишь об этом говорить, но, - она наконец посмотрела на него, и он вдруг почувствовал себя загнанным в угол, словно от её слов было больше некуда скрыться, - я думаю, что ты пытаешься разобраться со множеством проблем, с тем, что там происходило, и еще выяснить, чем ты теперь хочешь заниматься, это тяжело, да ещё и наши отношения — это всё просто чересчур для тебя сейчас. Возможно, она и не сильно ошибалась, но и не была полностью права. Юджин никогда бы не смог даже попытаться объяснить ей, это полностью уничтожило бы её. - Боже, Бетси, прости меня, я такой эгоист, всё не должно было вертеться только вокруг меня. - Это не всегда было так, - заверила его Бетси. - А если и было, на то всегда были причины, как после того кошмара. Я думала, что могу помочь тебе, но сейчас мне кажется, это это глубже, чем мы можем дотянуться. Хотя бы в этом она не ошибалась. Юджин кивнул. - Прости меня, Бетси, - повторил он — ему это было нужно. - Надеюсь, ты найдешь возможность жить со всем тем, что произошло, - сказала она, когда они завернули за угол и вдалеке показался её дом. - Надеюсь, ты найдешь то, что тебе нужно, чтобы снова полюбить этот мир. Внутри появился соблазн огрызнуться, дать какой-то резкий ответ. Но она не понимала, что то, что она описывала, было невозможно, поэтому он попридержал язык. - Спасибо, Бетси. Я желаю тебе того же. Ты найдешь другого, кого-нибудь, достойного тебя, потому что ты это заслужила. Когда они подошли к ее дому, Юджин остановился и Бетси повернулась к нему. - Это не прощание, Юджин Следж, - изящно сообщила она. Он улыбнулся, выразив, как он надеялся, благодарность и очередное извинение, и наклонился, чтобы обнять её. Она нежно поцеловала его в щеку и пожелала всего доброго. - Мы будем видеться. И пожалуйста, давай без неловкости, это будет ужасно и для нас, и для окружающих, ладно? Юджин не мог не улыбнуться. - Тут ты права, - ответил он. - Ты правда одна из самых прекрасных людей, которых я знаю. - Ну хорошо, за такие комплименты стоит держаться, - она снова поцеловала его в щеку и погладила по лицу большим пальцем. - Обрети свое спокойствие, Юджин, и я надеюсь, что при нашей следующей встрече мы обсудим изменения к лучшему. Ему хотелось рассказать ей, уверить ее в том, что он уже давно обрел свое спокойствие, хоть и не понял этого сразу, но он знал, что она не поймет. Как бы она ни желала ему добра, если бы она знала цену его спокойной жизни, она бы не была так оптимистична. И он не смог бы вынести того, как в ее взгляде проступило бы осознание и удивление превратилось бы в грусть или жалость. Он сказал только: - Береги себя, Бетси. Когда она зашла в дом, он развернулся и сразу пошел обратно к себе. Снафу наверняка был уже у ручья и ждал его, как и обещал, он теперь всегда его ждал, но Юджин пока не мог пойти к нему. Господи, ему еще придется объяснять, что произошло, что теперь действительно им пора начать шевелиться. Он верил, что отец никому не расскажет, дело было не в этом, а в том, что отец был прав, по крайней мере, кое в чем — это зашло уже слишком далеко, затронуло жизнь слишком многих людей, хотя не должно было, и чем дольше они со Снафу собирались здесь оставаться, тем хуже все могло обернуться и тем тяжелее будет не втянуть в это еще больше людей. По крайней мере, теперь он мог поговорить с отцом. Ему никогда не хотелось сбегать под покровом ночи, оставив лишь записку. Отец никогда не примет его выбор, но его вообще устроило бы только полное исчезновение Снафу из их жизни, а этого не произойдет. Юджин не мог предать его, даже ради своей семьи. Они поедут туда, где Снафу нашел работу, в Бомонт, и это на самом деле не очень далеко отсюда, но при этом на том расстоянии, на котором Юджину необходимо быть от родителей, хотя бы недолго. А теперь его отец снова узнал о них со Снафу. Не так же, как до этого, потому что тогда, едва он застал их, всё было кончено. Теперь он знал — но Юджин ни за что не собирался так быстро сдаваться. В этот раз он был готов бороться за Снафу, потому что у него не было и тени сомнения в том, что между ними, несомненно, любовь. Но идея того, что так может продолжаться, при том, что отец знает, но не говорит матери, была невозможной. Станет ли его отец вообще пытаться? Честно ли будет со стороны Юджина попросить его об этом? Нет, нечестно. Всё это было нечестно. Он подумал, что, возможно, даже Снафу понимал, что он откладывает отъезд не потому, что не хочет по-настоящему быть с ним, а потому что в этом есть какой-то оттенок необратимости. Он всегда собирался рано или поздно съехать от родителей, но это будет гораздо более изолированно, чем если бы он начал жить с какой-нибудь девицей. Черт, он был на ебаной войне, но даже тогда он не чувствовал себя так одиноко, его окружали боевые товарищи. Но, как только они со Снафу уедут, они будут совсем одни, сами по себе. Может, они смогут поехать навестить Бёрджи, связаться с одним-двумя друзьями, может, даже завести новых, но они никогда не смогут быть абсолютно честными по поводу их положения, и, в итоге, поэтому и будет так одиноко. Но он уже знал, что это того стоит, и что они со всем разберутся, должен быть какой-то способ всё устроить. Потому что, кроме этого, был лишь вариант, где он в итоге снова теряет Снафу, и этот вариант был невозможен. Перед ним стоял его дом. Ну вот и пришло время. Он подозревал, что отец, возможно, уже ждал его возвращения. Конечно же, тот понимал, что этот разговор уже не за горами. Уже довольно давно. Он поговорит с отцом, расскажет ему, что собирается сделать, какие есть варианты. Его отец справедливый человек, он выслушает. Также он наверняка попытается отговорить Юджина, но это уже неважно. Отец уже видел, как Юджин принимал твердые решения, и увидит это снова. Потом он пойдет к Снафу. Он должен рассказать ему о том, что случилось сегодня, и продумать следующий ход. Об этом Юджин не слишком беспокоился. Снафу будет готов к этому, он, наверное, был готов гораздо дольше, чем сам Юджин. Если собрать вещи сегодня, может, они смогут уехать утром. Денег у них негусто, даже с учётом того, что Снафу выторговал за зубы, надолго не хватит. Но Снафу говорил, что его ждет работа, и Юджину слышался его голос, будто он был рядом. «Мы встанем на ноги, Джин. Я уверен». Он изо всех сил надеялся на то, что Снафу был прав, когда подходил к входной двери и в его голове мелькнул образ неодобрительного взгляда отца. Сердце заколотилось. Было все тяжелее встречать эти взгляды, чувствовать, что он в глазах отца превращается в сплошное ходячее разочарование. Едва зайдя внутрь, он услышал из столовой шквал голосов. Кто-то говорил на повышенных тонах и напряженно. - Ты должен помочь… - Успокойся. - Он не должен был на самом деле… - Что он делал, когда ты ушел? Где он сейчас? Юджин узнал один из голосов — он принадлежал его брату Эдварду. В нем слышалась паника. Второй был определенно голосом их отца, но были и другие голоса, которые он не мог различить на слух. Нахмурившись, он ворвался в комнату и увидел Эдварда, родителей и двоих друзей Эдварда. Он не сразу рассмотрел всех, вдруг почувствовал себя очень маленьким, когда шум затих и в ту же секунду на него уставились пять пар глаз. Его мать была белой, как бумага, казалось, она вот-вот потеряет сознание. Отец был таким же бледным, и на его лице было совсем не то выражение, которое Юджин ожидал сейчас увидеть. Оно было намного хуже. Выражение страха и ужаса. Его взгляд остановился на окровавленной и разорванной рубашке Эдварда, затем он увидел, что кровь шла из его носа и губы, разбитой и опухшей. Выглядело болезненно. - Господи, - Юджин бросился к Эдварду. - Что случилось? Кто это с… - Отойди от меня нахуй, ебаный ты лжец, - выплюнул Эдвард. Приступ гнева, казалось, сменил панику в его голосе, и он грубо оттолкнул Юджина. Даже в своем замешательстве Юджин быстро заметил, что руки Эдварда были в куда более худшем состоянии, чем лицо. Очевидно, Эдвард вышел из драки победителем. Это Юджина совсем не успокоило, и резкий холод охватил его, когда он услышал слова Эдварда: - «Девушка» у ручья, да? Все это время? - У нас нет на это времени, - начал отец, и в его голосе было что-то особенное. Юджин в ужасе уставился на него. Юджин услышал, как мать прорыдала его имя, затем начала плакать без остановки, но он не сводил взгляда с отца. - Что ты… - Ему и не нужно было ничего говорить, - Эдвард дернул Юджина за плечо, поворачивая его лицом к себе. - Я слышал, что вы там обсуждали, - он наклонил голову в сторону отцовского кабинета, и Юджин сжал дрожащие ладони в кулаки. Он ведь столкнулся с Эдвардом, выходя тогда из кабинета. Но брат ничего ему не сказал, просто ушел. Юджин не понимал. - Что вы творили с этой уродской болотной крысой. У Юджина сердце упало, когда он понял. Кровь, драка, слова его брата… его руки. - Что ты сделал? - Голос звучал тихо в его собственных ушах, ноги подкашивались, но он заставил себя снова шагнуть ближе к Эдварду. На этот раз он увидел точный момент, когда гнев в его глазах сменился чистым страхом, когда его мысли вернулись к тому, что происходило до прихода Юджина домой. Он покачал головой. - Я… я не… я просто хотел его припугнуть. - Что ты, блять, сделал? - настойчиво спросил Юджин, переводя взгляд на дружков Эдварда в надежде, что те ответят быстрее. Руки у одного из них тоже были в крови и дрожали так же, как у его брата. Затем что-то привлекло внимание Юджина, и он перевел взгляд мимо этих парней на обеденный стол за ними, если точнее, на лежавший на нём предмет. Он шагнул вперед и схватил револьвер, прежде чем его успели остановить. Отходя назад, он оттянул цилиндр. Когда он осматривал этот самый револьвер в комнате Эдварда, тот был пуст. Теперь он не был пуст. Он был полностью заряжен за исключением двух пуль. С чего бы ему заряжать револьвер всеми пулями, кроме двух? Так не делают. - Оно п-просто… оно просто само нажалось, поверь мне, честно, я не собирался… - беспомощно заикался Эдвард, и Юджин сорвался. Из его горла вырвался вопль, и он бросился вперед, вколотив Эдварда обеими руками в стенку. Мать кричала, чтобы они прекратили, а друзья его брата шагнули вперед, чтобы оттащить от него Юджина. Они тут же отступили, когда Юджин направил револьвер на голову Эдварда. Мать завопила. - Боже, Юджин! - услышал он голос отца, но смотрел прямо перед собой. Эдвард чуть выпрямился и настороженно наблюдал за ним. Юджин не взвел курок, но, видимо, в панике этого никто не заметил. Его рука сильно тряслась. - Скажи, что ты с ним сделал, - ледяным голосом потребовал Юджин. - Юджин! - снова послышался голос отца. Эдвард выглядел так, словно хотел вызвать его на бой, но блеск в глазах выдавал его. Юджин знал, что тот видит, что его палец лежит не на спусковом крючке, но все же он держался осторожнее. Он поднял руки вверх, открывая ладони. Когда Эдвард заговорил, его голос дрожал так, что он едва мог выдавить из себя слова. - Застрелишь меня, да? Родного брата из-за этого… этого… Юджин шагнул ближе, поняв, что брат не ответил на его вопрос, и увидел, как его глаза распахнулись еще сильнее, услышал возгласы страха от остальных. Краем глаза он увидел, как мать бросилась к ним, но отец оттащил ее. Рука Юджина по-прежнему дрожала, но он заставил себя выровнять голос. - Юджин, - на этот раз голос отца был тише, но все еще испуганным. - Говори, где он, иначе, клянусь… Мгновение они смотрели друг на друга. Его брат выругался и посмотрел куда-то между ним и отцом. - Ручей… он у ручья. Юджин опустил руку, отступая, он разрядил револьвер, бросил его на стул и направился к двери. Он услышал, как отец кричит ему, прося подождать, но, не раздумывая, продолжил идти.