What do we do now

Юджин вытер ладони о брюки. Он стоял на пороге дома, где не был уже несколько лет. Вечерний воздух холодил голые предплечья и шевелил пряди волос. Было неприятно, он чувствовал себя слишком нервозно. Беспокойно. Это была ужасная идея, просто совершенно ужасная идея. Он только что постучал в дверь, и если поторопиться, у него ещё будет несколько секунд, чтобы сбежать, прежде чем его заметят. Уходи прямо сейчас. Он не был обязан это делать. Вот только, наверное, и правда — обязан. Отец не оставит всё это, пока искренне не поверит в то, что Юджин справился, не поверит в то, что его «починили». Ему показалось, что ноги приросли к земле, когда он услышал щелчок входной двери. Он увидел знакомую высокую женщину средних лет с рыжеватыми волосами — её звали миссис Хилл. - А, здравствуй, Юджин, - обрадовалась миссис Хилл. Казалось, он не слышал её сладкого голоска с детства. - Вот так сюрприз. У тебя всё хорошо? - Да, нормально, миссис Хилл, - Юджин начал туповато запинаться. - Я хотел узнать, не дома ли случайно Бетси? - Определенно дома, сейчас я за ней схожу. Уходи прямо сейчас. Развернись и уходи. Он сможет уйти до того, как она подойдет к двери. Чертовы гребаные ноги. Идите! - Юджин! - весело поприветствовала его Бетси. Она всегда была жизнерадостной. Юджин вспомнил, как бегал на заднем дворе с Диконом, Сидом, Бетси и братом Эдвардом. - Давно не виделись. - Бетси, - вежливо ответил Юджин. - Ага… э-э-э… со свадьбы Сида, верно? - Точно. Юджин немного поболтал с ней. Странное ощущение. Он довольно давно ни с кем не вёл светских бесед. За последние недели он вообще почти не разговаривал ни с кем, кроме родных. Она мило смеялась почти над всем, что он говорил. Он не понимал, было ли в этом что-то, кроме вежливости, но оценил её усилия. - Тебе что-то было нужно? - спросила она, когда наступила несколько неловкая тишина. - А? Бетси улыбнулась и наклонила голову набок. - Почему ты стоишь на пороге дома моих родителей? - А… ну, я пришел, чтобы, э-э-э, я пришёл спросить. Не хочешь… не хочешь ли ты со мной поужинать? - он засмеялся, чувствуя себя адски глупо, и изо всех сил надеялся, что это прозвучало не так неловко, как ему самому показалось. Её лицо озарила улыбка, голубые глаза засияли. - Юджин Следж! - выдохнула Бетси, прижав руку к груди в притворном изумлении. - А я-то уже думала, не доживу до этого дня. Родители обоих, ну, или как минимум, матери уже много лет хотели их свести, и Юджину втайне казалось, что и самой Бетси по душе эта мысль. Ему самому этого не очень хотелось, но она была милой, красивой, а могло быть куда хуже. А она могла найти кого-то куда лучше. Он неловко переминался с ноги на ногу, понимая по её взгляду, что она наверняка считает, что он волнуется. Он потер ладонью загривок и спросил: - Так это «да»? - Думаю, что так, - игриво ответила она. Такая милая. Она всегда была такой чертовски милой. Черт возьми, зачем он это сделал? - В пятницу вечером. Зайдёшь за мной в семь? - В пятницу в семь. … - Свидание? - доктор Следж приподнял брови. Юджин потёр глаза, сбрасывая с себя сон, в попытке полностью очнуться от гипноза. Образ Снафу, целующего его перед сном, еще теплился где-то в закоулках сознания, и он сделал глоток воды, чтобы промочить горло после всех этих рассказов. - И… с кем… - С Бетси. - Хилл? - переспросил отец. - С дочерью Джозефа и Джун? - Ага. - Юджин… - с явной неловкостью начал отец. - Юная мисс Хилл — прекрасная девушка, и я уверен, что твоя мать будет в восторге… - Но? - спросил Юджин, дергая коленом и фыркая от раздражения. - Однако, - сдержанно сказал доктор Следж, - тебе не кажется, что это скоропалительно? Учитывая всё, что произошло недавно, всё, что происходит сейчас? - Она мне нравится, - настаивал Юджин, слегка повысив голос. - Я в любом случае планировал это сделать, прежде чем… - Казалось, отца не очень убедила эта ложь. Юджин всегда плохо врал. - В любом случае, ты сам сказал, мама будет счастлива услышать, что мы наконец решили дать друг другу шанс. - Юджин, тебе не принесёт счастья попытка притвориться, будто… - А ты думаешь, сейчас я счастлив? - огрызнулся Юджин. - И потом, всё это, - он указал на диван, на котором сидел, - сработает, и тогда всё будет так, как должно. Отец поднял руки. - Очень хорошо, но постарайся быть осторожным. Теперь на кону будут стоять не только твои собственные чувства. Будто я этого и так не знаю, подумал он, до боли закусив губу. В ту ночь он проснулся рано от звука собственных всхлипов. Кошмары вернулись несколько дней назад, и теперь были почти так же ужасны, как сразу после возвращения домой. Больше не было способа успокоиться, не было утешения, никто не отгонял его страхи поцелуями и не обнимал его, пока он плакал. Теперь он был так одинок, как никогда прежде. … Юджин опустил пальцы в баночку с бриолином и втер его в ладони. Он провёл руками по волосам и уложил их с помощью расчески. Он не делал такой причёски с довоенных времён. Матери это так понравится. Он расправил воротничок, надел красивый пиджак и спустился вниз. Там мать сразу же начала поправлять на нём одежду и вертеть его из стороны в сторону, чтобы лучше разглядеть. Отец бросил на них взгляд со своего кресла в гостиной. - Ладно, мам, хватит, хватит. А то я опоздаю, - взмолился он, отстранив её. Она радостно посмотрела на него, напоследок поцеловала в щёку и помахала на прощание, когда он вышел на тропинку, ведущую по лужайке перед домом. Идти было всего пару минут. Дверь снова открыла мама Бетси. - Привет, Юджин. - Добрый вечер, миссис Хилл, - он вдруг почувствовал какое-то стеснение, будто и не провёл в этом доме половину детских лет. Теперь, пригласив её дочь на свидание, он чувствовал себя отчего-то врагом. Хотя, возможно, это было его собственное чувство вины оттого, что он знал правду. Юджин выглядел потрясенным, увидев её бледную кожу, темные кудри и блестящие глаза. Она и впрямь была чертовски красива. Казалось, что его глаза не заслужили такого зрелища. Это было не для него, кто-то другой заслуживал это всё намного больше, чем он. Бетси засияла, увидев его, её голубое платье заплясало вокруг колен, когда она сбегала вниз по лестнице. - Ты потрясающе выглядишь, - пробормотал Юджин, когда они отошли от её дома. Хотя бы в этом он точно не лгал. - Ну спасибо, ты и сам неплохо выглядишь, - улыбнулась она в ответ. - Мне нравится твоя причёска. Идти до города было недалеко, по дороге они болтали. В его голове всё смешалось. Надо было отменить свидание, надо было не доводить до этого момента, это такая опасная игра. Что я за мудак, думал он. Она шла очень близко к нему. Иногда её рука касалась его, и ему хотелось отдёрнуться. Не потому, что она была чем-то плоха, боже, нет, она была прекрасна, слишком прекрасна для него, в этом он был уверен. Он как будто теперь не хотел подавать виду, что она его привлекает, потому что, если бы она подумала, что это безрезультатно, она бы сдалась. А если бы она отказала ему первой, он бы не причинил ей боли продолжением этой игры. Они зашли в ресторан, сели за столик и только затем продолжили беседу. Видимо, он не продумал это заранее, но в итоге, хотя ему было несложно спросить Бетси, чем она занималась в последние несколько лет, ответный вопрос завёл его в тупик. - Прости, - сказала Бетси, покачав головой, словно это она была виновата. - Должно быть, тебе тяжело… - Всё в порядке, - ответил Юджин резче, чем ему бы хотелось. Он сделал вдох, прежде чем решиться снова заговорить. - Я просто… решаю проблемы по мере поступления. Боже, как ему бы хотелось, чтобы об этом было проще говорить, чтобы он мог рассказать ей, как прошли последние годы, так же, как она ему, но это было невозможно. Он начал думать, что никогда по-настоящему не сможет рассказать ни о чем из того, что произошло на войне, до конца своих дней. Он мысленно оттолкнул внезапные воспоминания о том, как Снафу обнимал его, а он плакал после очередного кошмара. Да, со Снафу он мог поговорить. Снафу знал. Много же пользы это ему теперь принесло. - А тот парень со свадьбы, - добавила Бетси, вырвав его из мыслей, - ты с ним там познакомился? Черт. Он и забыл, что она и его видела на свадьбе. Она знала, кто такой Снафу. Черт черт черт. Он отвернулся, пытаясь скрыть ненужную панику, вызванную этим осознанием. Она чуть не застала их вместе на свадьбе, когда Снафу висел на Юджине, а тот пытался увести его подальше. Но тогда Бетси и сама, кажется, надеялась не наткнуться на знакомых, когда убегала с каким-то парнем. Если бы она в тот вечер что-то заподозрила, её бы сейчас здесь не было. Этого было достаточно, чтобы его успокоить. - Я… э-э-э, прости, я не могу говорить о… - Снафу, хотел он сказать. Снафу не мог быть частью всего этого, даже краткое упоминание о нём. Он знал, что она, должно быть, решит, что он вообще не может говорить о войне, и, хоть это была и правда, сейчас он отчаянно пытался избежать не темы войны. Может, она даже перевела тему на Снафу с мыслью, что это будет благоприятнее. И в большинстве случаев, возможно, так бы и было. Но сейчас был не тот случай. Они отвлеклись, когда к ним подошёл официант, а когда он ушёл, Юджин был благодарен Бетси за то, что она не начала развивать ни одну из этих тем. Не было той неловкости, которая наступала, когда с ним об этом пыталась поговорить мать. Они продолжили беседовать, и к моменту, когда им принесли заказ, эта заминка уже была позабыта. Бетси хороша в таких делах, подумал он. Она дипломатична. Хорошая собеседница, приятная в общении. Господи, да что это — свидание или собеседование на работу? Наступила тишина, и он понял, что она смотрит на него широко распахнутыми глазами с любопытством. Увидев, что он пришёл в себя, она вопросительно наклонила голову. Черт. И сколько времени он так неосознанно пялился на нее? Совсем потерялся в собственных мыслях. - Прости, - он отвёл глаза, внутренне избивая себя до смерти. - Я просто… На её лице появилась улыбка. - Ты задумчивый, - заметила она, словно это её умиляло. Знай она, о чём он думал, точно бы перестала умиляться. Он почувствовал в её голосе понимание. Конечно же. - Иногда я слишком занудствую. - Вовсе нет, - он спотыкался на собственных словах. - Вообще-то я думал о тебе. Бетси покраснела, и он осознал, что она не совсем так его поняла, но затем её взгляд стал игривым, кокетливым, и он подумал, что каким-то образом всё сложилось в его пользу. Позже Юджин проводил Бетси до дома. В обоих уже плескалось по паре бокалов алкоголя. Он чувствовал себя легче, чуть расслабленнее. Даже с учетом всех новых ожиданий от этого свидания, рядом с Бетси всегда было легко. Перед самым порогом Бетси взяла его за руку и потянула в сторону от дома, подальше от чужих глаз. Пока его мозг пытался разобраться, что же происходит, она привстала на цыпочки и нежно поцеловала его в губы. Он выдохнул от неожиданности и чуть не забыл поцеловать её в ответ. Она отстранилась, переводя взгляд с его глаз на губы, чтобы оценить его реакцию. Уголок ее рта изогнулся в новой улыбке, когда Юджин никак не воспрепятствовал её действиям. Опустив веки, она снова приблизилась к нему, соединила их губы и осторожно толкнула его к стене своего дома. Его руки естественным образом легли на её талию, и он притянул её к себе, углубляя поцелуй. Она вздохнула, когда их тела прижались друг к другу, и положила одну руку ему на загривок, а второй вцепилась в рубашку. Когда они отстранились друг от друга, оба хватали ртом воздух. Юджин склонился к ней, но Бетси с игривой улыбкой остановила его. Она поблагодарила его за прекрасный вечер и вежливо пожелала спокойной ночи, хотя ее глаза лукаво поблёскивали. Юджин не мог думать ни о чём другом по пути домой. Он увидел этот блеск, и словно мог практически прозреть свое будущее с Бетси. Так всё и должно было быть. Отец был неправ, она совсем не пострадает, ей совершенно не надо знать, что это всё неправда. Он будет водить ее ужинать и целовать на пороге дома. Они будут встречаться, вместе заниматься учёбой и ходить на прогулки. Он сможет привести её к родителям, мать будет так счастлива. Они будут заниматься сексом. Божечки, они правда будут заниматься сексом. А он хотел, разумеется, хотел, ведь она была так прекрасна, так мила, с чего бы ему не хотеть? Или, как минимум, он захочет потом. Обязательно. Поцелуй был прекрасен, и ей явно очень понравилось. Он увлечётся ею сильнее. Просто надо получше узнать её в романтическом плане, и он придёт к этому. А до того нужно будет изображать, словно его это интересует чуть сильнее, чем на самом деле, но это нормально. Он осчастливит её. Он не ранит её, отец был неправ. … В течение следующих пары недель Юджин часто виделся с Бетси. Ужинали в гостях друг у друга. Родителям она нравилась, впрочем, как и всегда. Все были в восторге, что у них что-то получалось, хотя иногда он ловил молчаливые взгляды отца, особенно в её присутствии, и по спине бежала нервная дрожь, отдававшаяся в ушах — это звучало слишком похоже на «Он меня раскусил». Он всегда отгонял эту мысль, потому что отцу было нечего «раскусывать». Он не врал. Ему нравилась Бетси. Правда. Юджин не рассказывал Бетси о тайных сеансах терапии с отцом, разумеется, нет. Черта с два она бы ещё интересовалась им после того, как узнала бы о таком. Боже, она правда им интересовалась — жаркие взгляды, игривые прикосновения. Его тоже начинало тянуть к ней, но это было как-то иначе. Ему нравилась её компания, правда, по-настоящему, и целоваться с ней было потрясающе, но, хоть он и чувствовал, как ее тело отзывается жаром, его собственное иногда никак не реагировало, полная вялость, а в другие разы у него так вставал, что она наверняка чувствовала это, прижимаясь к нему. Он весь был одним сплошным противоречием самому себе. Это стало ещё заметнее в тот вечер, когда Юджин повёл Бетси в кино. Ещё на первой половине фильма её рука накрыла его ладонь, спокойно лежавшую у него на бедре. Он повернул руку и переплел свои пальцы с её, но вскоре ее ладонь вырвалась из его хватки и легла ему на бедро. Юджин чуть повернул голову, чтобы посмотреть на Бетси, но та не сводила взгляд с экрана, хотя ее рука начала слегка скользить дальше, чтобы погладить внутреннюю сторону его бедра. В зале было достаточно тихо, и слава богу, подумал Юджин. Рядом с ними никто не сидел, разве что впереди, но оттуда было не видно, что у них происходит, и он задумался, не для этого ли она пригласила его изначально. Он слышал о парочках, которые занимаются подобным на задних рядах кинотеатров, но неужели это была правда? Он снова посмотрел на экран, но его внимание было приковано совсем не к сюжету. Он чувствовал, как ее рука слегка сжимает его бедро и скользит всё ближе. Он напрягся, и она определенно это почувствовала, судя по ухмылочке на её губах — она наслаждалась этой игрой. Её ладонь погладила его член под брюками, и он вдохнул чуть резче. Она крепко обхватила его ладонью, Юджин сполз ниже на сиденье, оглядываясь по сторонам и чувствуя себя чертовски уязвимо. Это лишь предоставило ей новое пространство для действий, и она подвинула ладонь и скользнула ей под его брюки. Было узко, потому что они были по-прежнему прочно застегнуты, но она смогла погладить его, и между их телами была только ткань его белья. Юджин вздрогнул, осознав, насколько они рискуют, и слабо выдохнул. Бетси беззвучно засмеялась и нагнулась к нему поближе. Она прошептала ему на ухо: - Знаешь, мои родители тоже уехали на весь вечер. Прислуга уже ушла домой, так что дом пуст, - она подчеркнула последние слова, снова сжав его. Их взгляды встретились. - Прямо сейчас? - спросил он, отчаянно желая, чтобы у него лучше получалось маскировать немедленно охватившую его панику. - А как же кино? - Если ты можешь рассказать мне, что там произошло в последние пять минут, то сначала досмотрим фильм, - предложила она, продолжая массировать его рукой. Это было приятно, правда. Почему нельзя было просто так и продолжать! Без всяких ожиданий. О Господи. - Э-э-э, я… - Бетси усмехнулась, словно выиграла какой-то приз, и убрала руку. Она собрала свои вещи и тихо вышла из зала. Юджин дал себе пару секунд на то, чтобы собраться с мыслями, и последовал за ней. Ему не пришлось волноваться о том, что люди заметят его эрекцию, потому что, если честно, она начала опадать, как только он услышал предложение. Это всё нервы, подумал он, пару минут назад, когда она гладила его, он был тверд, как камень. Надо просто перестать волноваться. Они моментально добрались до дома Бетси, и, едва зайдя, она схватила его за руку и потащила наверх, в свою спальню. Юджин быстро оглядел комнату. Он впервые зашёл туда с тех пор, как был ребенком, ведь её родители ни за что бы ему не разрешили, как бы он им ни нравился. Комната переменилась, но в ней все еще было что-то знакомое. Прежде бледно-голубые, стены теперь были кремовыми, и исчезла большая часть мягких игрушек. Он запомнил их, потому что в детстве кидался ими в Бетси, а она бесилась, потому что кучу времени рассаживала их в каком-то конкретном порядке, а он разрушал всё за несколько секунд. Впрочем, при этом она смеялась. Насколько же он изменился с тех пор. То была другая жизнь. Бетси потянула его в сторону кровати и усадила туда, затем подошла к тумбочке, выдвинула ящичек, вытащила оттуда плоскую картонную коробочку и передала её Юджину. Не нужно было и спрашивать, что в ней. А спросить, когда именно она их купила, он не решился. - Мы должны предохраняться, - она пожала плечами и села рядом с ним. Юджин начал разглядывать коробку — еще один пример того, как это всё будет отличаться от его отношений со Снафу. Ему даже не приходило в голову купить их с тех пор, как он начал встречаться с Бетси, ведь со Снафу они ему были не нужны. Руки Бетси коснулись его рубашки и начали расстёгивать пуговицы. Он застыл и тупо наблюдал за её пальцами. Она двигалась медленно. Расстегнув рубашку, она нежно спустила её с его плеч и наклонилась, чтобы прижаться к его губам мягким поцелуем. Когда она снова отстранилась, он заметил, как её взгляд скользнул вбок, когда она заметила небольшой, но широкий шрам на его плече. Он тоже взглянул туда, этот шрам напомнил обоим о другой части жизни, свидетелем которой был Юджин. Она протянула руку и слегка прикоснулась большим пальцем к изуродованной коже. Вспышка белого света под веками, кто-то в панике звал его по имени, тряс за плечи и умолял, чтобы всё было в порядке. Он отскочил от её прикосновения, словно от удара током. - Прости, - пробормотал он. - Ничего, - Бетси передвинула руку ниже на его предплечье, словно в попытке утешить его. Её голос был тихим, как будто она пыталась успокоить испуганного зверька. - Я не хотела… Юджин взял её за руку и поцеловал, скорее для того, чтобы отвлечь. Он не мог с ней об этом говорить. Не мог «отвести» её туда, это была территория Снафу. Он изо всех сил постарался увести свои мысли от этого шрама, от того дня, когда он появился, но это было невозможно. Он вспомнил размытые блеклые краски, окружавшие его, пока он метался в панике боя. Резкая боль в плече, а затем всё стало ярко-белым, и он не сразу осознал, что упал и смотрит в бесцветное небо, пока темный силуэт не заслонил свет, наклонившись над ним. Потом его затрясли чьи-то руки, и он услышал голос, но не мог разобрать слов. Он прищурился, и в его поле зрения медленно проявились огромные перепуганные зеленые глаза и тёмные спутанные кудри, обрамлявшие перепачканное грязью лицо. Он понял, что голос зовёт его по имени, и вцепился рукой в плечо Снафу, чтобы заставить того замолчать и донести, что он в порядке. А потом, как только опасность миновала, как ему пришлось практически силой отцеплять от себя Снафу, который изо всех сил пытался отодрать окровавленную ткань с его плеча, чтобы оценить ущерб. Снафу так волновался за него, даже узнав, что это была всего лишь царапина, а Юджин никогда не обращал на это особого внимания. Но теперь… теперь. Ведь с того самого момента всё изменилось. Возможно, Юджин в то время не мог понять всё как следует, но теперь он думал, что знал об этом, даже если бы Снафу не рассказал ему во время их первого раза, какая-то часть его знала. Снафу всегда держался как можно ближе к нему после этого, всегда проверял его состояние по-своему, по-снафовски, всегда огорчался, выпуская его из виду. В роте все знали, что Юджин Следж и Снафу Шелтон были неразлучны. Конечно, об этом шутили, эти грубые шуточки нельзя было бы повторить в другой обстановке, но в них никогда не было обвинения, это просто было весело и расслабленно. Только теперь Юджин понимал всё достаточно, чтобы осознать, что Снафу никогда на эти шутки не отвечал, никогда не парировал со свойственным ему остроумием. Он вернулся в реальность, когда почувствовал, как чужие руки возятся с застежкой его брюк. Бетси усмехалась. - Ты вечно уходишь в свои мысли, Юджин Следж. Видимо, мне надо удвоить усилия, - игриво сказала она и прикусила его ухо. В его голове вспыхнул образ Снафу, кусающего его за ухо, и он внутренне выругал себя за то, что так много думает о нем, здесь и сейчас. Он крепче поцеловал Бетси и начал снимать с неё одежду. Он уложил её на постель и навис над ней. Она воспользовалась моментом и стащила брюки с его бёдер вместе с бельем, затем взяла его в руку. Его член был недостаточно тверд, чтобы его гладить, и она в итоге начала легонько сжимать, очевидно, пытаясь его распалить. Юджин опустил голову и начал целовать и покусывать её грудь, надеясь как-то этим вдохновиться. - Осторожно, - предупредила она, когда он прикусил её слишком сильно. Он посмотрел на неё извиняющимся взглядом и продолжил спускаться поцелуями по её обнажённому животу, из-за чего она уже не могла дотянуться до его члена. Он запустил пальцы под её бельё и скользнул ими по бёдрам. Она согнула и раздвинула ноги, чтобы он мог устроиться между ними. Он начал целовать её бёдра и придвинулся ближе, чувствуя, как она напрягается и извивается под ним. Когда он в итоге прижался к ней ртом, она громко выдохнула и вцепилась пальцами в его волосы. Он старался изо всех сил, надеясь, что хотя бы поможет ей получить удовольствие, но в голове был полный кавардак. У неё был не его запах. У неё был не его вкус. Всё это было одним сплошным напоминанием о том, что она просто не была Снафу. Юджин чувствовал, как спадает его возбуждение, хотя изо всех сил старался сосредоточиться на своем деле. Он опустил руку вниз, обхватил себя и начал грубо поглаживать, продолжая работать языком. Казалось, Бетси не заметила, что что-то не так, и Юджин принял это за поощрение. Когда его член отвердел сильнее, он отпустил его и поменял руки, чтобы поднести пальцы к её входу. Юджин погрузил в неё два пальца и помассировал её изнутри, не переставая скользить языком по тому месту, которое заставляло её дыхание максимально учащаться. - Погоди, - Бетси потянула его вверх, пока они не оказались лицом к лицу. Он провел тыльной стороной ладони по губам. Она подобрала картонную коробочку, валявшуюся на кровати, и протянула ему. - Хочу, чтобы ты вошёл в меня. Это должно было возбуждать, его член должен был превратиться в сталь при этих словах — так и было со Снафу. Так было со Снафу. Господи, он не сможет начать это, если не перестанет о нём думать. Клубок тревоги скрутился внутри. Он был недостаточно твёрд. Но всё же отодвинулся и начал разбираться с коробкой, неловко вытаскивая резинку из пачки. Он сел и опустил взгляд на свой непослушный член. Щеки неудержимо покраснели. Он снова взял себя в руку, желая справиться побыстрее. Он чувствовал, что тревожный клубок превращается в жгучее отчаяние, пока он пытался возбудить себя хотя бы настолько, чтобы можно было надеть эту чертову штуку. - Сейчас, - Бетси тоже села. Она подвинулась, чтобы уложить его обратно на спину. - Ты так волнуешься, просто ягненочек. Первый раз? - Она засмеялась, но с пониманием, без попытки оскорбить его, что в чём-то было даже хуже. Всё это было так нечестно, он даже смотреть на неё не мог. Он почувствовал, как она взяла у него резинку, и захотел остановить её, сказать, что она заслуживает лучшего, заслуживает искреннего партнера, а не того, кто разваливается на части. - Расслабься, я знаю, что тебе нужно. Он не остановил её, даже когда она оседлала его колени и наклонилась, чтобы взять его член в рот. Здесь-то и начнется неловкость, подумал Юджин. Потому что его член останется упорно вялым, что бы она ни делала, и она поймёт, что это не просто волнение. Он опустил взгляд на неё и задержал дыхание, ожидая момента, когда она замрёт от осознания происходящего. Когда она склонила голову, чтобы взять его глубже, её тёмные кудри упали ей на лицо, и Юджину это напомнило то, что он вовсе не хотел вспоминать. Он вспомнил похожую картину, но там был другой человек с другими кудрями. Этот образ послал такую мощную дрожь по его спине, что он выгнулся с удивлённым вздохом. Бетси прижала руки к его бедрам, чтоб удержать его на месте, и начала осторожно двигать головой. Она брала его совсем не так глубоко, как Снафу, и образ перескочил снова на неё. Он тяжело дышал, у него дрожали руки от стыда за то, что он посмел представлять его, пока она это делает. Она этого не заслуживает, она слишком хорошая для такого. Но он всё же не мог не превращать её в него, поскольку мозг с легкостью подбрасывал ему нужные образы, и вскоре он запрокинул голову и стонал, погрузившись в свои фантазии. Он опустил взгляд и на него смотрели не голубые глаза, а зеленые, огромные, демонически поблескивавшие, пока его член исчезал между полных губ. Загорелая кожа резко контрастировала с его бледностью. Снафу ласкал его идеально, и он опустил руку, чтобы схватить его за мягкие кудри, полностью оттащить его от своего члена и затем прижать обратно, заставляя взять глубже — он знал, что Снафу это нравится. Закашлявшись, Бетси быстро отстранилась от него и взглянула ему в глаза. Фантазия тут же улетучилась. Он сразу отпустил её волосы. - Боже, Бетси, прости меня, пожалуйста. - Нетерпеливый мальчик, - отметила она, чуть осторожнее, чем раньше. Она снова опустила взгляд и медленно погладила его. - Вот теперь другое дело, - она указала на его твердый как камень член. Его прошил новый удар током. Господи, Снафу сказал ровно то же самое во время их первого раза. Такое чувство, что каждым движением или словом она как-то напоминала ему о Снафу, но была недостаточно на него похожа, она никогда не сможет быть достаточно Снафу. Она с гордостью посмотрела на него, но он не мог смотреть ей в глаза. Он сел и придержал свой член. Она натянула на него резинку, затем приподнялась и опустилась ему на бедра, впустив его в себя. Бетси начала медленно двигать бедрами, наклонилась, чтобы снова его поцеловать, и застонала. Юджин положил руки ей на спину и попытался заставить её двигаться быстрее. И снова он понял, как же она не похожа на Снафу. Она была прекрасна, такая милая и красивая, и на самом деле её должно было быть достаточно. Ему повезло так понравиться подобной девушке, но она была не Снафу. Просто не Снафу. Он попытался заставить себя посмотреть на неё и наслаждаться моментом, но почувствовал, что снова обмякает. Она замедлилась и начала совершать круговые движения бедрами. Боже, она заметила. - Тихо, - прошептала она, гладя его по волосам и целуя в бровь. Она была так близко. - Всё хорошо, - она взяла его за руку и положила к себе на грудь, чтобы помочь ему возбудиться, но это ни к чему не привело, и вскоре он скользнул этой рукой ей на бедро. Ощущая лишь безумный стыд, он закрыл глаза и позволил себе вообразить более худые, костлявые бёдра. Образ перед ним снова изменился в его голове, и вскоре он сел и откинулся на руки, чтобы было проще толкаться вверх и быть в ритме с ее движениями. Он открыл глаза — это Снафу опускался на его член, запрокидывая голову назад, но не сводя с него уверенного взгляда из-под тяжелых век, который сводил Юджина с ума, раскрывал рот, издавая серию стонов и вздохов, и подгонял его все ближе к финалу. Толчки ослабевали, и он полностью забылся, почти чувствуя, как воображаемая жидкость капает ему на живот. О, Снафу. Он отдался фантазии, сцепил зубы и быстро двигал бедрами, пока мозг не онемел от ощущений. Его голова упала на кровать. О, Снаф. Страстная дымка развеялась, и на её место пришло кое-что помрачнее. Фантазия закончилась. Это Бетси наклонилась и прижалась к нему лбом. Бетси нежно целовала его, пока они пытались выровнять дыхание. Бетси отводила мокрые пряди с его лба. А он даже не мог посмотреть ей в глаза, помня о том, что он только что сделал. Когда он уходил, внутри всё так переворачивалось, что он понял, что не помнит, как выбрался оттуда, не вызвав чрезмерной неловкости. Он даже не был полностью уверен, что у него это получилось. Мысли бурлили, голова шла кругом. Спотыкаясь, он дошёл до дома, нашёл отца в гостиной, сообщил ему, что хочет провести новый сеанс как можно скорее, и, проигнорировав обеспокоенный и вопрошающий взгляд, поднялся к себе в спальню, где провёл чертову уйму времени за последние недели. Он бросился на кровать и вцепился руками в волосы. Юджин в первый раз задумался о том, что означает чувствовать влечение к другому человеку, на перемене в школе. Ему было около девяти лет, он сильно хотел писать, и пока все выбежали во двор, он отправился в туалет. Тихое шуршание позади не заставило его обернуться — чего смотреть на то, как другой мальчишка заходит в туалет, но, когда он застегнулся и повернулся, то чуть не упал, увидев свою одноклассницу. Рози. Она просто стояла лицом к нему, но не смотрела на него. Он неуверенно взглянул на неё, желая спросить, что она делает, но не в состоянии заставить себя заговорить, словно это было не его дело. Прежде чем он успел что-то сделать, Рози вдруг шагнула вперёд и прижалась губами к его губам. Она не закрывала глаза, и он тоже. Она отвела взгляд, но он не решился, просто уставился на её лицо, которое было так близко. Она не столько целовала его, сколько прижималась к нему лицом. Когда она отстранилась, не раздалось даже чмоканья. После этого Рози тоже на него не смотрела. Её мягкие щёки густо покраснели, и она молча выбежала из туалета, а абсолютно ошеломленный Юджин пошёл мыть руки. Только позже от её хихикающих подружек он узнал, что она проспорила и должна была поцеловать его в качестве наказания. В то время Юджину это было неважно. Его никогда сильно не интересовали девочки, даже, когда он стал старше. Не так, как других мальчиков в школе, которые готовы были отдать половину всего, что имели, за возможность потрогать голое девичье бедро. Юджин такого не чувствовал. Когда его сослуживцы-морпехи пускали слюни на фотографию Кэти Джонс, принадлежавшую Пеку, он смог сказать лишь, что женился бы на ней. И это правда, будь у него возможность, он женился бы на Кэти Джонс, женился бы на маленькой Рози из туалета, женился бы на Бетси, потому что он был из таких парней. «Жениться? А кто говорил о свадьбе?» - он вспомнил эти слова, никогда до этого он не думал, что его образ мыслей был чем-то необычным. Разве не каждый парень хотел бы жениться на своей возлюбленной? Разве это не так работало? Нет. О свадьбе эти парни никогда и не думали. Похоть. Вот что это было. Юджин вспомнил первую ночь, когда они со Снафу сделали шаг навстречу друг другу с открытыми глазами. Когда они тёрлись друг о друга на этой самой кровати, глотая стоны друг друга, стараясь быть чертовски осторожными. В ту же самую ночь Снафу сказал ему, что никогда об этом не пожалеет, и Юджин согласился. Он подумал, изменились ли чувства Снафу сейчас. Но не был уверен, что действительно хочет узнать ответ на этот вопрос. Юджин не жалел об этом. Наверное, должен был. Он был почти уверен, что отец думает, что ему стоит об этом сожалеть, но он не жалел. Только со Снафу он начал понимать это. Осознавать, что никогда прежде не испытывал ничего такого же сложного, как похоть, такого жгучего и необходимого, отчаянной потребности касаться, чувствовать вкус и запах. И, конечно, это была любовь, боже, такая любовь, какой он никогда ни к чему в жизни не чувствовал. Может, он и хотел жениться на каждой увиденной девушке, но он никогда не хотел провести с ними всю жизнь, так, как хотел этого со Снафу. Он мог проводить каждую чертову секунду бодрствования со Снафу, и этого всегда было недостаточно, даже, когда он его бесил, ему только хотелось быть к нему еще ближе. Бетси никогда не будет его бесить. Он уже знал это и поначалу подумал, что это оттого, что она такая чертовски милая, и он не мог представить, что сможет на неё разозлиться. Но на самом деле всё было не так. Это было оттого, что он никогда не смог бы почувствовать к ней что-то, что вызвало бы в нём достаточно страсти, чтобы разозлиться на неё. Он ненавидел себя за эту мысль. Боже, как он себя ненавидел. Он злился, что не сожалеет обо всём. После всего случившегося, после всего дерьма, в которое он влип, он не сожалел ни об одной секунде, проведенной вместе со Снафу, потому что если бы это всё вообще не произошло, если бы Снафу никогда не появился у него на пороге, потерянный и запутавшийся, не уверенный ни в чём, кроме того, что ему нужно снова быть рядом с Юджином — это было бы хуже всего. Он не сожалел об этом, как ни старался. И так больше не пойдет, это было нечестно по отношению к Бетси. Снафу заразил его, захватил его мысли, душу, сердце. Но теперь он не мог быть со Снафу. Это всё закончилось, и он не видел никакого способа когда-нибудь смириться с этим. Это ощущение обосновалось у него в груди, вцепилось в горло, такое плотное, тяжёлое, оно мешало ему дышать, и это было невозможно терпеть дальше. Нужно было что-то менять. … - Хорошо. Доктор Следж озадаченно посмотрел на него. Он прекрасно умел вести себя, как профессионал, даже при лечении собственного сына, но в подобные моменты маска спадала, и он снова становился отцом Юджина, просто старым, опытным, взволнованным папашей. Юджин вздохнул и кивнул на шкафчик с лекарствами. - Эта растительная штука. - «Ипекак»? Юджин кивнул. - Как ее использовать? Отцу, казалось, было неловко. В последнее время ему все время было неловко при разговорах с Юджином. - Что заставило тебя передумать? - Как ее использовать? - повторил Юджин, не глядя на него. - Юджин, если что-то произошло… - Я хочу попробовать, - огрызнулся Юджин. - Теперь-то как это мне навредит? Доктор Следж вздохнул, но сдался. Он встал, подошёл к шкафчику и отмерил нужное количество «Ипекака» при росте и весе Юджина. - Если ты уверен… Когда он протянул ему лекарство, в воздухе повисло тяжелое ощущение. Что-то холодное и неопределенное, отчего у Юджина встали дыбом волосы на затылке. Он взял стаканчик. Когда он попытался заставить себя выпить этот сироп — подумать об этом было куда проще, чем физически сделать это — его отец вытащил проектор, стоявший у стены, и поставил его рядом со своим стулом, направил на чистую стену и включил. Изображений пока не было, на стене появился только большой светящийся квадрат. В луче проектора заблестела пыль. Юджин опустил взгляд на стаканчик, слегка наклонил его и посмотрел, как густая жидкость в нём сместилась. Он понюхал её и снова замер. Запаха не было, но желудок уже напрягся, словно готовясь сократиться, при мысли о том, что с ним сейчас произойдет. Отец поставил к его ногам ведерко, затем сел рядом с проектором и начал ждать, пока Юджин продолжит. Это ведь отец изначально рассказал ему об этой штуке, но теперь, когда Юджин на это согласился, он чувствовал от него какое-то сомнение. Он сделал несколько глубоких вдохов, бросил последний взгляд на отца, поднял стаканчик и вылил сироп себе в рот, стараясь проглотить его, не задумываясь. Он почувствовал сладость, это было не совсем ужасно, и хотя бы за это он был благодарен. Рвотный позыв пропал после нескольких мощных глотательных движений. Он поставил стаканчик на стол, и доктор Следж воспринял это как сигнал к началу, поэтому вставил в проектор первый слайд. На стене замелькала череда изображений мужчин разной степени раздетости. Так вот как это будет, подумал Юджин, чувствуя неприятный жар вокруг воротника. Пока смотреть на это было несложно, черт, да он на фронте и не такое видел. В первые десять минут вообще ничего не происходило. Юджин продолжал смотреть, как перед его взором загоралась одна яркая картинка с как минимумом одним мужчиной за другой. Теперь они уже почти всегда были полностью голыми. Это не казалось неестественным и определённо не возбуждало. На некоторых картинках мужчины трогали друг друга, может, чуть более интимно, чем обычно, учитывая отсутствие одежды, но ничего совсем уж вызывающего. Он только подумал, насколько военная служба размыла для него границы интимного. Там не было никакого личного пространства. Другие мужчины трогали сокровенные части его тела, и это было нормально задолго до того, как Снафу начал делить с ним постель. На следующей фотографии двое мужчин целовались, один нежно обхватывал лицо другого, а тот обнимал его за талию. Юджин заметил, что отец опустил взгляд на пару секунд, и почувствовал себя ужасно. Отец чувствует отвращение к этой картинке? А к нему самому? Юджин отвращения не чувствовал. Казалось, эти мужчины были важны друг для друга, что в этом неприятного? Он просто не понимал. Но ведь в этом и была цель? Заставить его чувствовать отвращение. Фотографии становились более откровенными, и смотреть было всё тяжелее, не из-за них самих, а из-за присутствия отца. Где, черт возьми, он вообще их взял? Юджин был практически уверен, что такие картинки не печатали ни в одном из известных ему медицинских журналов. С него было довольно, он не хотел больше смотреть, и он уже почти сказал отцу, что надо заканчивать на сегодня, как вдруг его скрутил острый приступ сильнейшей тошноты, и он согнулся со стоном от этого болезненного ощущения. Самым краем глаза он разглядел силуэт отца, напрягшегося в своем кресле, словно он хотел подойти к нему. - Юджин? Юджин едва успел выдавить мольбу о помощи, как его руки схватили ведерко, и его вырвало. Содержимое его желудка с отвратительным плеском переместилось в ведро. Позыв прервался, и он успел застонать от отвратительного дискомфорта, затем по нему прокатилась вторая волна и он снова согнулся над ведром. Его желудок неконтролируемо сокращался. Он даже не мог больше смотреть на фотографии, его голова болталась над этим ведром, донышко которого согрелось от тепла его руки. Господи, как это мрачно, подумал он. Как, черт возьми, всё к этому пришло? Он подумал, что бы сказал Снафу, увидев, как Юджин это делает, но, когда горло заболело от вкуса желчи, он запаниковал и отогнал эту мысль. Если это сработает и цель будет достигнута, то, хорошо, он может начать чувствовать отвращение к близости с другим мужчиной, но он не может привнести в это Снафу. Он не может чувствовать отвращение к Снафу. Он уже убрал его из уравнения, и этого будет достаточно. Этого будет достаточно. Когда рвотные позывы стали непродуктивными, отец выключил прожектор и осторожно подошел к Юджину со стаканом воды. Он подождал, пока тот перестал дергаться и начал просто дрожать над этим ведерком, и присел рядом с ним на диван. Он осторожно отодвинул от него ведро, не сразу сумев разжать пальцы Юджина, вцепившиеся в край изо всех сил. Отец протянул ему стакан воды, не отпуская его, пока не понял, что Юджин его не уронит. - Осторожно, - предупредил он. - Пей маленькими глотками и помедленнее. У Юджина болел и ныл живот, продолжая посылать небольшие волны, словно его вот-вот опять стошнит, но они прекращались, не доводя до этого. Он пил маленькими глотками, пока не выпил весь стакан, и отец заставил его остаться в кабинете еще на пятнадцать минут, пока не убедился в том, что его не начнет снова тошнить. Он спросил Юджина, не хочет ли тот что-нибудь обсудить, и грустно посмотрел на него, когда он отказался, но Юджин был слишком вымотан, чтобы начинать сейчас какой-то разговор. Может, его больше и не стошнит, но желудок был напряжен, и это всё было очень неприятно. Наконец, отец кивнул и отпустил его. Как только Юджин вырвался оттуда, он сразу же отправился в спальню. Он попытался выйти на навес, чтобы подышать воздухом, но это только сильнее встревожило его. Хотелось выйти погулять, но движения усиливали ощущение тошноты, и в итоге он свернулся клубочком на кровати, тихо стонал и чувствовал себя крайне жалко. … В ту же ночь он проснулся поверх покрывала в ледяном поту, чувствуя такую тошноту и головокружение, что скатился с кровати и побежал в ванную. Добежав, он уже понял, что его не вырвет, но все равно сел на пол возле унитаза. Давящая боль в животе вызывала чувство слабости и раздражения. Рубашка промокла насквозь и неприятно натирала кожу при каждом движении, прилипала к спине. Вскоре он понял, что ничего не произойдет — в основном, потому что его желудок был абсолютно пуст — заставил себя подняться на ноги и выползти в коридор, который вёл в его комнату. Он не совсем понимал, почему, но его взгляд остановился на двери в комнату его брата и внезапно он обнаружил, что идёт туда. После переезда Эдварда родители ничего не меняли в его спальне. По-прежнему в углу стояла его аккуратно застеленная кровать, опустевшие ящики были на своих местах. Юджин подумал с какой-то жестокостью, поступила бы мать так же и с его собственной спальней, если бы она знала то же, что знает отец. Худшим во всём этом было то, что он и сам не знал ответа на этот вопрос. Он подошёл к рабочему столу Эдварда. Это была одна из немногих не до конца убранных вещей в комнате. Стену над ним украшал ярко-красный флаг, который он привёз домой, на самом столе тоже лежали разные предметы, в которых можно было углядеть следы войны. Но Юджин не был полностью уверен, что он в них видит. Он точно не знал, где Эдвард добыл револьвер, но он стоял в центре стола, отполированный до блеска, на небольшом стенде, словно настоящий трофей. Он знал, что брат чертовски гордится этим оружием. Юджин поднял его, чтобы рассмотреть, открыл цилиндр — он был пуст, как он и ожидал. Он подумал, действительно ли брат так им гордился, как можно было решить по этой выставке. Раньше он считал, что будет чувствовать себя так же, думал, что если вернется, будет ощущать себя героем, но, если по правде, он чувствовал себя максимально далеким от этого ощущения. Родители очень гордились Эдвардом, своим сыном, который вернулся домой нормальным, даже если поначалу это и было полупритворство. У Юджина даже на это не было сил. К тому же, как отец мог гордиться сыном, глядя на то, как он выблевывает содержимое своего желудка под непристойные изображения мужчин по нескольку раз в неделю? Нормальный или нет — он был уже потерян. Нормальный. Даже Сид, который вернулся немногим раньше него, все же нашел способ двигаться дальше и оставить все ужасы позади. Это благодаря Мэри? В этом был ключ? У Эдварда была Марта. У него недолго был Снафу. И недолго этого было достаточно. Ему становилось легче. Возможно, Юджин из прошлого мог поверить в возможность двигаться дальше. Но он не знал, во что этот Юджин верил теперь. Скрипнула половица, и он решил, что с него достаточно. Захлопнув цилиндр со щелчком, он вернул револьвер на стенд, закрыл за собой дверь и как можно тише вернулся в свою спальню, чтобы никого не побеспокоить. Он не понимал, почему пошёл в комнату брата посреди ночи. Теперь он чувствовал себя ещё хуже, чем раньше, но хотя бы тошнота прошла. Он поворочался, пытаясь остановить хоровод мыслей в голове и заснуть. Только, когда в окно начало заглядывать солнце, освещая его сухие, покрасневшие глаза, он наконец сдался. … Он начал пить «Ипекак» до трех раз в неделю — отец не разрешал чаще, сказал, что мышцы живота перенапрягутся и он заболеет. Даже при этом количестве Юджин чувствовал постоянную жгучую боль при каждом движении. А когда она начинала утихать, он снова принимал сироп, и всё по новой. Также его постоянно подташнивало — побочный эффект «Ипекака». Он мог есть через пару часов после того, как закончит — как ему казалось — выблевывать все свои внутренние органы, но почти никогда не хотел. Он пытался запихнуть в себя хоть что-то, в основном, чтобы порадовать мать, которая была очень взволнована его внезапной потерей аппетита. - Могу поклясться, ты всё худее и худее, - отметила Бетси, скользнув рукой по его полуисчезнувшему голому животу и прижимаясь лицом к его груди. Они лежали в её постели. Только что занимались сексом. Юджин всё ещё отходил от него. Ему снова пришлось представлять Снафу. Пока от «Ипекака» не было никакого толка, и ему приходилось представлять Снафу каждый чертов раз, когда он спал с Бетси, с тех пор, как он согласился попробовать его, чуть больше трех недель назад. Отец не мог сказать, когда он начнет действовать, потому что у всех это происходило по-разному. Юджин думал, как быстро те, кого заставляли это пить, просто уставали от постоянного ощущения, словно они вот-вот сдохнут, и начинали притворяться, что излечились, чтобы прекратить этот бред. Его злили подобные мысли. Он сам согласился на это, потому что он не мог притвориться достаточно убедительно, чтобы суметь трахнуть собственную девушку. Это он должен был хотеть, чтобы это сработало. Он не понимал, есть еще ли у него силы чего-то хотеть, потому что всегда был безумно усталым. Он почти не спал теперь. В отсутствие Снафу вернулись кошмары — и вернулись, дабы отомстить. Бетси легко надавила рукой ему на живот, но этого было достаточно, чтобы почувствовать дурноту, и он быстро отвел ее руку вбок и переплелся с ней пальцами в качестве объяснения. Кажется, ей это все равно понравилось. - Наверное, мне пора, - сонно пробормотал Юджин. У нее была очень удобная кровать, и, хотя он бы никогда этого не признал, даже самому себе, иногда он представлял Снафу, даже когда просто лежал с ней вот так. - Пока твои родители не вернулись. - Я же говорила тебе вчера, мои родители останутся на ночь в каком-то мотельчике, они поехали слушать какого-то скучного старого гитариста, я даже не могу запомнить его имя, - напомнила Бетси. Юджин почувствовал себя ужасно. Должно быть, он совсем её не слушал, он словно никогда не мог полностью вырваться из собственных мыслей, даже на секундочку. Он никогда не был полностью в реальности, и это должно было быть приятно, но нет, потому что всё казалось таким отдалённым, словно он всё слышал сквозь стену и видел сквозь запотевшее стекло. Он даже не осознал, что закрыл глаза, пока не услышал рядом с собой оглушительный удар, который тряхнул его так сильно, что он попытался отползти и не заметил неровности почвы, и в итоге потерялся, споткнувшись и скатившись обратно в яму, заполненную густой грязью, кровью и трупами япошек. Снафу, который несколько секунд назад лежал рядом, скрючившись, наклонился над окопом и начал цепляться за его плечи, пытаясь вытащить обратно, пока не стало слишком поздно. Но тут он понял, что на краю ямы стоит японский солдат, напротив Снафу. Япошка нацелил на Снафу винтовку, и Юджин закричал и полез вверх, чтобы заслонить его. Еще один удар, и острая боль пронзила его грудь. Он рухнул назад, ударившись затылком о лакированный паркет. Лакированный паркет? - Юджин! - раздался дрожащий женский голос. Бетси. Она склонилась над ним и пыталась прижать его руки к бокам, чтобы он перестал молотить ими по полу, но он умудрился схватить ее за плечо и оттолкнуть с такой силой, что она откатилась от него, а затем пополз назад, выбираясь из запутавшихся простыней, пока не ударился спиной о стену на противоположной стороне её спальни. Наконец всё вокруг него замерло, и Юджин осознал происходящее. Сердце билось так быстро, он был почти уверен, что оно вот-вот остановится. Бетси уже поднялась на ноги и смотрела на него с опаской или даже со страхом, и он не мог этого вынести. Ему тоже захотелось встать, но голова слишком сильно кружилась. Он с силой потер глаза ладонью и помотал головой. Он слышал тяжелое дыхание Бетси между своими вдохами. Когда он с трудом встал на ноги, он наконец взглянул на Бетси как следует. Она выглядела так взволнованно, смущенно и… непонимающе. - Бетси, я… - Что это… - начала Бетси, но он понял, что она не знала, стоит ли спрашивать, нормально ли это. - Я… я не навредил тебе? - О, нет, - уверила его Бетси, оглядывая себя, словно в попытке убедиться. - Я в порядке. А ты? Только, когда Бетси шагнула к нему и было похоже, что она готова поймать его, Юджин понял, насколько сильно он дрожит. - Я… - Чего ты хочешь? - мягко спросила она. Он видел по её лицу, что она совершенно запуталась. Она толком не знала, что произошло, и не знала, как вести себя с ним в таком состоянии. Она не понимала. Он мог причинить ей боль. По-настоящему. - М-мне нужно идти, - выпалил Юджин, собрал свои вещи и неуклюже залез в брюки. - Прости меня, пожалуйста, Бетси, мне надо идти. - Юджин, - позвала его Бетси, когда он схватил остаток вещей и начал поспешно их натягивать. - Успокойся. Может, тебе… - Мне нужно уйти отсюда, - повторил Юджин, в перекошенной, мятой и не до конца застегнутой рубашке, с ботинками в руках, он попытался уйти поскорее. Он замер в дверях, но не смог снова посмотреть ей в глаза. - Прости… пожалуйста, Бетси. Он ушёл, не дав ей ответить. Бетси позвала его снова, но он проигнорировал это. Он знал, что это было страшно, непонятно и чертовски печально для неё, но именно поэтому ему и нужно было быть подальше от неё в это время. После того, что он делал со Снафу, он мог бы причинить ей гораздо больше вреда, чем просто оттолкнуть. Господи. Это же всё закончилось, это всё успокоилось, с ним всё было хорошо! До этого он не верил до конца, что только Снафу вызвал эти изменения в нём, успокоил его. Он думал, может быть, его просто отпустило со временем, но ошибался, дело действительно было просто в Снафу, и сегодня он получил доказательство. Этого уже было недостаточно, нужно было найти другой способ справиться. Черт, может, встречи с отцом в итоге действительно станут поисками способа помочь ему начать спать спокойно, не бросаясь на людей, находящихся рядом. До этого Снафу умиротворял его, но теперь это было невозможно. Черт, он не мог спать с Бетси, он не мог даже, блять, спать рядом с ней. Сколько ещё херни с ним случится? Через несколько минут он зашел домой и промчался в гостиную, где отец отдыхал в кресле перед пустым камином. Отец оторвался от книги и посмотрел на него поверх очков. - Юджин? - Мне нужно… - Юджин собрался с духом и продолжил. - Я хочу еще один сеанс поскорее. Завтра? Отец нахмурился и наклонился вперёд. - Что случилось? - Неважно, - Юджин проигнорировал его вопрос. - Завтра можно или нет? - Я… - отец вздохнул. - Можно утром или вечером. - Давай утром, - подтвердил Юджин и затем убежал наверх, не дав отцу шанса задать вопрос. Он закрыл за собой дверь спальни и направился сразу к ящикам. Нагнулся и вытащил самый нижний. Внутри по-прежнему лежали все вещи, которые там хранил Снафу: рубашки, зубная щетка, пара брюк. Он вытащил одну из мятых рубашек, ношенную и нестиранную. Когда он поднёс её к лицу и глубоко вдохнул, явно различимый запах Снафу не должен был заставлять его сердце так биться, но он не мог не закрыть глаза и не вдохнуть его. Вот на что придётся пойти, подумал он про себя. Вот что ему придётся сделать. Он уже чувствовал, как ужас переполняет его грудь, но решение было принято. Он не мог так больше продолжать. Он так не выживет. Это убивает его и нечестно по отношению к Бетси. Если он хотел получить хоть какой-то шанс на нормальные отношения с ней, шанс на нормальную жизнь, нужно было навсегда выкинуть Снафу из головы. Он думал, что сможет избежать этого. Он никогда не хотел позволять себе такие чувства по отношению к Снафу, но теперь выбора не было. Метод отвращения не работал. Ему нужно было выработать отвращение не к гомосексуалам, а к Снафу. Дело всегда было в Снафу. Он закрыл ящик, поднялся на ноги и перебросил рубашку через спинку стула. Его взгляд скользнул по тёмному дереву стола к трубке, лежавшей в своей потёртой коробке. Он снова почувствовал этот знакомый зуд, но отвлёкся до того, как смог удовлетворить его. Под этой коробкой лежал его дневник. Господи, он так давно не писал в нём. Он взял его и глянул на обложку. Теперь он казался Юджину чем-то почти незнакомым, ведь он перестал его заполнять. Даже не мог вспомнить, когда писал в нём последний раз. Он открыл его, чтобы проверить, перевернул на последнюю заполненную страницу и замер. Он спал с лица, когда глаза остановились на её содержимом. Как можно осторожнее, кончиком пальца он приподнял то, чего на самом деле там не было — в чём он был наполовину уверен. Но они были. Он помнил всё это довольно чётко. Когда он поднял их, глаза доверху наполнились слезами — а он-то думал, всё уже выплакал. Два крошечных цветка. Теперь сплющенные и высушенные между страницами дневника. В намокших глазах всё дрожало, и губы тоже задрожали. - Ох, Снаф, - прохрипел он. - Помоги мне. Слёзы пролились.