***
Майк смог уснуть только под утро, когда раннее майское солнце уже показалось в его комнате. После несчастных трёх-четырёх часов сна, парень просыпается напрочь разбитым. Подняться с кровати оказывается сродни подвигу, что же ждёт его дальше? В сознание проскальзывает мимолётная мысль бросить всё сегодня и прогулять учёбу, но Уилеру приходится с сожалением её отогнать: это конец учебного года, сегодня должен состояться решающий тест по физике — такое пропускать нельзя, как бы ни хотелось. Он собирается на скорую руку, не удосужившись даже причесаться как обычно с водой или каким-нибудь средством, втихаря стащенном у матери, оттягивая волосы расчёской, пытаясь по возможности приструнить врождённую кудрявость, от чего сейчас он ещё больше смахивает на Ричи. «Может Уиллу и понравилось бы», — отрешённо думает про себя Майк, но тут же одёргивает себя — так думать неприемлемо, к тому же это полнейший бред. Ночные домыслы в данный момент кажутся самой настоящей глупостью, выдумкой мозга на переизбытке стресса, очень далёкой от правды. Не нравился Уилл Майку никогда, он точно заметил бы раньше, а не вот так, когда его буквально носом ткнули в отношения между его кузеном и близким другом. Заметил бы ведь? Ну да, определённо. Парень плетётся в школу, чувствуя себя опустошённым, лишённым каких-либо сил. Всё, что хочется сейчас, чтобы этот день быстрее закончился, и можно было бы скорее вернуться обратно домой, в свою кровать. Майк не хочет кого-либо видеть, с кем-либо разговаривать. Да, он прекрасно понимает, что этому не бывать: друзья бы не смирились так просто с его кислой рожей, — но надежде обойтись минимальным количеством контактов суждено умереть последней. Он собирался, как только войдёт в школу, сразу прошмыгнуть в класс, но весь план забывается в ту секунду, когда возле шкафчиков он замечает Лукаса, Дастина и Макс. В голове внезапно щёлкает осознание: друзья уже давно всё знали. — Почему вы мне ничего не сказали? — без лишних приветствий спрашивает Майк, едва себя сдерживая, чтобы не поднять шум на весь школьный коридор. — Ты о чём? — Лукас с долей непонимания и лёгкой, едва заметно улыбкой, которую тщательно пытается скрыть от Уилера, смотрит на друга, наигранно сощурив брови. У него есть предположение, от чего приятель так взбудоражен, и тот эту догадку оправдывает: — Об Уилле и Ричи. — Мы бы всё-таки хотели узнать поподробнее, что ты имеешь в виду, — Макс, глядя на чуть ли не смеющегося Лукаса, сама едва сдерживается, чтобы не засмеяться Майку в лицо. Вся компания уже давно всё понимала, понимала все действия и намерения Уилла, все, кроме Майка, на кого всё и было направлено. От этого наблюдение за двумя друзьями стало донельзя интересным зрелищем и одной из частых тем для обсуждений. — Что они, ну… — Майк внезапно спотыкается на полуслове, чувствуя неожиданную неспособность завершить эту фразу, и, пытаясь скрыть неловкость, открывает свой шкафчик, начиная доставать оттуда кучу исписанных листов, которых за последние несколько месяцев накопилось достаточно. Но Дастин и Макс с Лукасом всё молчат, красноречиво на него смотря в ожидании продолжения. Видя, что друзья не собираются помогать, он всё же сам заканчивает фразу, — Ну, не просто дружат. — Хочешь сказать, что, когда ты позавчера спросил «не появился ли кто у Уилла», я тебе не сказал, что у него появился твой кузен? — отвечает Хендерсон, немного наигранно шутя, но и не без доли иронии и капельки негодования. Он ведь действительно сказал Уилеру всё как на духу, и теперь ему обидно, что его не восприняли всерьёз. — Вы! — вся неловкость тут же испаряется, снова уступая место праведной злости. — Вы же видели, что я не понял! Почему не объяснили? — Да тебе едва ли не в лоб всё сказали, но ты не хотел видеть правду! — повышает тон Лукас, заражаясь гневом от Дастина и Майка. — А как ты вообще это понял? — в надежде сбросить образовавшееся напряжение спрашивает Мэйфилд, переводя взгляд от одного парня к другому, прекрасно понимая, что дело принимает нешуточный оборот и нужно всё это остановить, иначе эта стычка может закончиться ссорой и обидами. — Да что вы за друзья такие?! — проигнорировав подругу, восклицает парень, с грохотом захлопывая свой шкафчик с кипой листов в руках. Он уходит к мусорным контейнерам, чтобы избавиться от накопившейся макулатуры, когда к компании подходит Джейн, тут же замечая скверное настроение бывшего парня: — Что это с ним? — Понял, что за отношения между Уиллом и Ричи, — отвечает ей Макс, с сочувствием в голосе. — И года не прошло. Интересно, что же его всё-таки заставило открыть глаза… и что ещё нужно, чтобы глаза открыла ты? — Их отношения не были для меня секретом с самого начала, — стараясь не смотреть в сторону, начинающей свой допрос, девушки, отвечает Хоппер, доставая учебники из шкафчика. — Не строй из себя дурочку, — возмущается Мэйфилд, и, покосившись в сторону начинающих прислушиваться к их разговору ребят, подхватывает подругу под руку, уводя в сторону. — Что произошло в субботу у Майка? — Я просто хотела помочь Беверли, ничего такого, Майк меня отвлёк, — вкрадчиво объясняет Джейн, стараясь улыбнуться краем губ. — Тебе я, кстати, тоже немного помогала. — Ага, всем помогла: и Бев, и мне, и Лукасу ты тоже помогла при его последнем ходе. Что на это скажешь? — Майку было тяжело, я помогала ему. — Ты серьёзно? Кого ты пытаешься обмануть: меня или саму себя? Посмотри на Майка, как ему сейчас, — воскликнула Макс, махнув рукой в сторону Уилера: тот, видно вместе с кучей мусора выкинул что-то важное и теперь копается в контейнере. — У него совсем крыша едет. Если честно, это просто смешно: вы расстались год назад, а продолжаете идти одной дорожкой. — Всё далеко не так, как тебе это кажется. В этот момент в школу заходит Уилл, слегка отставший от Джейн. Вчера, встретившись с Ричи, Уилл Байерс и думать забыл о друге и их неприятном разговоре, стоило только пройти сквозь портал. Но, оказавшись ночью в своей комнате под светом разноцветных лампочек, до него внезапно дошло, что он, наконец, сделал это — он рассказал Майку о том, кто он есть. Не то, чтобы он совсем не понимал сказанного, но внезапно навалилось осознание, что он сжёг все мосты, назад пути нет и теперь выбор за Уилером. Это пугало. Да, они заметно отдалились, дружба трещала по швам довольно давно, а с момента появления Ричи их общение так и вовсе практически прекратилось. Но, несмотря на это, Майк был важной частью жизни Уилла, самой важной частью долгое время, и неспроста же Уилл хранил от него свой секрет последние несколько лет. Ему оставалось надеяться, что то оцепенение, в которое впал Майк, было самой худшей частью его реакции, что, несмотря на это, их дружба выдержит, не разрушится полностью. И он надеялся поймать Уилера до начала занятий, чтобы узнать всё ли у них в порядке, но Байерс едва успевает заметить приятеля, как тот в ту же секунду выбрасывает всё, что было в руках, в мусорку, и, развернувшись, спешит уйти в класс. Уилер сам не даёт себе чёткого ответа почему так поступает. Наверное, просто пока не готов поговорить с Уиллом. Сейчас ему кажется, он не может даже в глаза другу посмотреть из-за всего того странного, что успел надумать за ночь, хотя он и посчитал это бредом уставшего мозга — не забываем об этом. Замечая необычное для Майка поведение, Уилл слегка настораживается, но узнав от Лукаса, что Майк теперь знает ещё и о Ричи, откровенно пугается. Байерс понимает, что это слишком много для Уилера, очевидный перебор в информации, а учитывая его нелюбовь к своему кузену, всё превращалось в катастрофу, и то, как Майк сбежал, едва завидев, подтверждает самые худшие опасения. И всё же, он цепляется за надежду, что случай утром, лишь кратковременная реакция, что чуть позже они смогут обо всём поговорить, обсудить, придти к тому, что Уилл всё тот же, каким его знал Майк, и, если он до сих пор не будет против, они обязательно наверстают упущенное время, чтобы дать Уилеру понять, что Ричи его никогда не заменит, и всё придёт в норму. Всё обязательно придёт в норму… Но Майк раньше всех со звонком уходит из класса после каждого урока, буквально срываясь с места, одним взмахом руки сметая учебники и тетради с принадлежностями в рюкзак, и в мгновение ока исчезает из вида в коридоре. И как бы Уилл не пытался у него всё не получалось его выцепить ни на переменах — Уилер шарахался от него как от прокажённого, — ни после всех занятий, потому что Майк совершенно неожиданно для всех не приходит на последний урок. Остальная компания тоже не могла не заметить резкую перемену в поведении товарища, в конце концов, он также старательно избегал и их, всем свои видом показывая своё нежелание общаться с кем-либо. И хотя никого это особо не задевало, все видели какого было Уиллу. — Не парься, он скоро придёт в норму, — поддерживает его Макс, когда встречает парня в расстроенных чувствах на выходе из школы. — Просто ему нужно время, чтобы привыкнуть ко всему. Он же так долго догонял. — А если нет? Что, если я стал ему противен? Видели бы вы его лицо, когда я сказал, что мне никогда не понравятся девчонки! Будто увидел другого человека. — Он просто очень удивился, — уверяет его Дастин. — Серьёзно, это же Майк! Вы столько всего пережили, чтобы он отказался от тебя сейчас. Подожди немного. И Уилл пытается прислушаться к этим словам, сам себя уверяет, что Майку нужно всего лишь разобраться во всём самостоятельно и всё наладится само собой, нужно только время для этого и немного личного пространства. Он даст ему неделю на раздумья, а может и ещё несколько дней, если понадобится, пока друг сам не захочет поговорить, — так Байерс думал днём пока ехал на встречу с Ричи. К вечеру ему казалось, что трёх дней Уилеру должно хватить с лихвой, а спустя бессонную ночь понял, что ждать больше не может, поэтому во вторник он вновь шарахается на переменах по всей школе, надеясь хоть где-то застать друга. Вообще, Уилл не единственный, кто ищет Майка. Его также намерена найти и Джейн. Обеспокоенная благополучием сводного брата, она намеривается взять ситуацию под контроль, после того, как, проснувшись, выяснилось, что ей не нужно было выключать гирлянды — плохой знак, очень плохой. Именно поэтому, когда во время большой перемены большая часть учеников поплелась в школьный кафетерий, девушка, не теряя время даром на поиски друга по всей школе, как делает Уилл, направилась в женский туалет, что на её счастье был пуст. Усевшись на низкий подоконник, Хоппер достает из сумки новенький плейер с наушниками, и, надев их, переключает устройство в режим радиоприемника, настроенного на пустую волну, а затем, прикрыв глаза, находит место, где прячется Уилер. Не снимая наушников с шеи, девушка тут же спешит к выходу из школы, вглубь к самой окраине школьного двора, где в тени раскидистого дерева, в одиночестве, сидит её самый первый друг. Выглядит он откровенно говоря плохо: волосы непривычно растрепаны, рубашка, в которой он был вчера, изрядно измята, будто он её даже не снимал, под глазами залегли тени, да и взгляд кажется каким-то потерянным. — Что с тобой происходит? — сходу спрашивает Джейн, едва успев подойти. — Этого стоило ожидать, — бормочет парень себе под нос, и слегка заторможено задирает голову, чтобы посмотреть на возвышающуюся над ним девушку. — Тебя же учили, что для начала люди хотя бы друг с другом здороваются. — Вчера ты показал, что это совсем не обязательно, решила взять пример, — Уилер на это ничего не отвечает, лишь виновато понурил голову, и Джейн, тяжело вздохнув, присаживается рядом. — Уилл очень переживает. Он не спал всю ночь. — Он и так всё время почти не спит. — Сегодня он не спал вообще, ты же знаешь, что всё это не дает ему покоя. В чём дело, Майк? Ты… решил, что он тебе больше не друг? Парень молниеносно вскидывает голову, с возмущением смотря в глаза девушки, будто она сказала что-то оскорбительное. — Что? Нет, конечно! Как тебе в голову такое пришло? — А что тогда? — не отступает Хоппер. — Уилл сказал, что намекнул тебе о своей ориентации, и на следующий день ты говоришь, что знаешь всё об его отношениях и начинаешь откровенно его избегать, хотя не можешь не знать, что он хочет с тобой поговорить о произошедшем! Что тут ещё думать? — Откуда мне знать? — резко отвечает Майк, теперь отчетливо понимая, как это всё выглядело со стороны. — Всё, что угодно, но точно не это. Просто… Это всё не просто, — говорит он, озадачивая девушку. — Что? — Я облажался, Эл, — виновато признаётся Уилер, и от этого тона чистого раскаяния девушка скрепя сердце игнорирует столь нелюбимое ею обращение. — Как я мог не замечать всего этого раньше? Я ведь видел, что что-то не так, что Уилл отдалился, всё время ошивается с этим… Да и раньше на самом деле. Ведь ещё раньше можно было всё понять, когда он продинамил красотку Алисию, позвавшую его на свидание. Он говорил, что она просто не в его вкусе — как это возможно? Не понимаю, как я мог не увидеть этого? — Так как ты к этому относишься? — уже мягче интересуется Джейн. — Без понятия. В смысле, ну как к этому можно относиться? Он мой друг, всегда им был и будет. Но это так сложно. Просто не понимаю, как я мог оказаться таким… — Недалёким? — с лёгкой улыбкой подсказывает девушка, ожидая дальнейшую реакцию. — Я хотел сказать «невнимательным». Общение с Макс не идёт тебе на пользу, — говорит он сурово, и всё же не может сдержать печальную ухмылку. — Хотя, верно подмечено. Даже Дастин сказал мне всё в лицо как есть, а я! — всплеснув руками, не в силах выразить бушевавшую в нем злость на самого себя в словах, парень запрокидывает голову, упираясь затылком в дерево. — Почему тебя это так заботит? Ну не понял ты сразу, и что? Разве это важно, если ты всё равно нормально ко всему относишься? — Это всё сложно. Лезет в голову всякое, что я… я… Забей. Майк уже и сам запутался в своих переживаниях и чувствах, которые формировались долгие годы дружбы с Уиллом, и которые пришлось раскладывать по полочкам буквально за ночь. Непросто, знаете ли, разложить каждое чувство, каждую вызванную эмоцию по нужным коробочкам, каждую из них подписать, написать года, события и затем понять, куда же стоит их поставить. Но сколько бы Майк не думал — хорошие, греющие душу и заставляющие улыбку неосознанно появляться на губах, чувства были в большем количестве, чем нечто грустное по типу их распрей, и, может, это всё, что должно быть важным сейчас? Джейн же смотрит на него вопросительно, явно не представляя какой хаос мыслей творится в этой голове на протяжении последних суток, но всё же решает больше не лезть с вопросами, только напоминает: — Если что, если захочешь, ты всегда можешь обсудить со мной то, что тебя беспокоит, — девушка, тяжело вздохнув, снова накидывает наушники и, нажав на кнопку воспроизведения, на несколько секунд прикрывает глаза, чтобы затем сказать: — Так, как бы там ни было, ты должен поговорить с Уиллом, он не заслужил подобного. И ты поговоришь с ним на этой же перемене. Сейчас он ищет тебя в радио-клубе, потом, наверное, проверит библиотеку и минут через пять уже будет здесь, — она вытирает кровь платочком. — Поговори с ним. — Да, наверное, стоит, но что я скажу? «Извини, что был придурком?» — Думаю, это то, что надо, — с улыбкой говорит Хоппер. — Сейчас Уиллу нужен его друг, пусть даже он слишком слеп временами, чтобы увидеть то, что у него перед носом. Майк смотрит на неё слегка нервно: — Ты о чём это сейчас? — О том, что ты месяц не замечал его отношений, а ты о чём подумал? — невинно интересуется Джейн. — Об этом же, конечно, — хмурится он, машинально прикусывая язык. — Пойдем, он уже скоро будет здесь. С этими словами девушка поднимается и, расправив юбку, подает Майку руку, помогая встать. Тот слегка пошатывается на месте от большой усталости и невольно задаётся вопросом о том, как с подобным на постоянной основе справляется Байерс. Уилл. Майк ещё несколько мгновений задумчиво смотрит на подругу, а после всё же решает сменить тему, пока они направляются к зданию школы: — Так ты готова к завтрашнему тесту по литературе? Может с тобой сегодня позаниматься? — Не стоит, — отмахивается Джейн. — Мы с Беверли договорились, встретимся после уроков. — А вы хорошо сдружились… — усмехнувшись, замечает Уилер, но внезапно в его взгляде что-то меняется. — А вы случайно не.? Я уже спутал одну дружбу. Такого Хоппер точно не ожидала. — Нет-нет, ты чего? Не придумывай ерунды! На её счастье, они как раз подходят ко входу в школу, где нос к носу сталкиваются с Уиллом. Избавившись от обязанности продолжать этот разговор, Джейн оставляет парней вдвоём, заходя в здание под трель звонка, а Майк с Уиллом так и остаются на улице под палящим солнцем, игнорируя, торопящихся вернуться в классы, учеников, снующих возле них. — Привет, — говорит Байерс, нервно дернув рукой в знак приветствия, боясь, что ещё мгновение и Уилер вновь сорвётся и унесётся от него куда-нибудь в неизвестном направлении, но тот всё также остается как вкопанный на том же месте, где его только что оставила девушка. — Я надеялся найти тебя до начала урока. Пауза. Этот момент глазами Уилера выглядел как телепрограмма, прервавшаяся на неожиданную рекламу, причем не самую приятную и интересную. Тайм-аут. Майк всё стоит, не шелохнувшись, так же, как позапрошлым вечером на дороге возле леса. В его голове пролетает десяток вариантов как можно было бы сказать «извини» и признать свою глупость, но вместо любого из них парень говорит: — Почему ты не сказал раньше? — совсем не то. Чёрт. Но Байерс, кажется, не был сильно удивлён этому вопросу. — Боялся. — Чего? — искренне не понимает Майк. — Этого, — разводит руками Уилл. — Что ты будешь шарахаться от меня как от огня. Я много думал об этом, столько раз хотел рассказать, думал, что, скорее всего, ты меня примешь, поймешь, но… Ты же мой друг. Я не мог так рисковать нашим общением. — Но я же мог тебя действительно понять. — А если нет? — без улыбки спрашивает парень, склонив голову вбок. — Если бы ты возненавидел меня? Мне казалось, что лучше так. Понимаешь? Я не хотел открывать коробку, чтобы узнать жив кот или нет, если пока ее не открывать, можно считать что с ним всё в порядке. — Только ты мог вплести в этот разговор квантовую механику, — фыркает в ответ Уилер. Его губы чуть дёргаются в улыбке, на секунду время будто отматывается назад, как фильм на кассете, и всё становится точно таким же как и прежде — таким же знакомым и понятным, однако уже через эту самую секунду возвращается то чувство неловкости, что он теперь ощущает рядом с Байерсом. Но сейчас не до его чувств, главное — Уилл. — Кот жив. Зря ты не открыл коробку раньше. — Правда? — он не может не удостоверится, что ему не послышалось. Взгляд зелёных глаз с надеждой и неверием в собственное счастье направлен в сторону глаз напротив, и у Майка малость перехватывает дыхание. — А разве могло быть иначе? — голос чуть дрожит, но Уилеру кажется, что он неплохо с этим справляется. — И не надо больше про кота. — Тогда что с тобой было эти два дня? — Я был слегка в шоке. Просто меня всё это застало слегка врасплох, нужно было разобраться в мыслях. Я честно не подумал даже, что ты можешь это как-то воспринять по-своему, что ты будешь переживать. Прости. Только о себе и думал. — Перестань, — останавливает его исповедь Байерс. — Тебе нужно было время, я понимаю. Мне все об этом говорили, но знаешь, очень тяжело ждать… Главное, что всё в порядке, да? В порядке с тем, что я никогда не буду встречаться с девушками? — ещё раз спрашивает Уилл, чтобы не оставалось недомолвок. — Да. Определенно да, — уверяет Майк, для пущей убедительности кивая и ободряюще улыбаясь. — Уилл, как ты мог такое подумать, что это будет проблемой? Я хочу, чтобы ты был счастлив, мне всё равно какого пола будет тот, кто сделает тебя счастливым. — Даже если этот кто-то будет Ричи? — Даже если это будет Ричи, — отвечает Майк, чувствуя, как что-то скребется в его груди, и во второй раз за день прикусывает язык — уже чуть сильнее. Уилл же на эти слова счастливо улыбается. — Мне было важно это услышать, — Байерс едва ли не готов наброситься на друга с объятиями, но это будет лишним. Они так уже давно не делают. — Нужно будет найти тебе девушку, будем ходить на двойные свидания, как ты раньше предлагал. — О, нет, — качает головой парень. — Знаешь, мне не до девушек сейчас. Ну, в смысле сейчас же экзамены, мозг забит учебой. Но экзамены закончились, начались долгожданные летние каникулы, а Майк Уилер по-прежнему остаётся одинок, что для него в какой-то мере может считаться удивительным. Конечно, он не был популярен в старшей школе, в отличии от того же Лукаса, что вошёл в школьную баскетбольную команду, но при этом и не был вовсе обделён женским вниманием — в конце концов, повзрослев, парень стал весьма привлекательным и некоторые девушки действительно были бы не против прогуляться с ним после школы или на выходных, но Майк никого гулять не звал, а после одного неудачного свидания с милашкой-Бекки, которая сама набралась смелости сделать первый шаг, больше на подобное не соглашался. Сам Уилер поначалу объяснял себе это тем, что до сих пор не готов к новым отношениям после Хоппер. Отношения с Джейн были первыми в его жизни и, как он раньше думал, других больше никогда не должно было случиться. Их отношения казались ему такими правильными: как в книжках или фильмах, где главный персонаж во время приключений встречает девушку, и она непременно оказывается той самой, и никто не может им помешать, ни главное зло истории — Истязатель, ни второстепенное — Джим Хоппер. Тогда думалось, будто только они одни с Эл понимают всю значимость их чувств. Это настоящая любовь, не иначе, что бывает один раз и на всю жизнь. Но потом девушка уехала вместе с семьей Уилла. Это сильно на них повлияло. С момента их отъезда, Уилера не отпускало ощущение, будто что-то не так: разлука с Эл несомненно заставляла его грустить, но казалось, будто он скучает недостаточно. Даже тот факт, что вместе с ней уехал и Уилл, поначалу вызывал в нём бо́льшую гамму чувств. Но, несмотря на эту странность, парень всё равно продолжал поддерживать отношения на расстоянии, переписывался с девушкой так часто, как только мог, и даже ездил к ней на весенние каникулы, оказавшиеся самой натуральной катастрофой — которая сначала вновь сплотила их, как прежде, но после себя ничего не оставила. Когда им пришлось вновь разлучиться, между ними с Джейн будто возникла какая-то пропасть, бо́льшая, чем прежде, которую и сама девушка отчего-то не спешила сократить: письма отправлялись всё реже и стали какими-то пустыми, а после и вовсе сменились на короткие разговоры по рации, когда сама Хоппер решала выйти на связь и с помощью своих сил усиливала сигнал, что доходил до Хоукинса. А потом всё встало на свои места, когда средь лета Макс сообщила Майку новость о том, что Байерсы переезжают обратно в родной город. Майк поймал себя на мысли, что в первую очередь вместо радости от возвращения девушки, он чувствует скорее некое разочарование от мысли о том, сколько теперь им придётся провести вместе времени. Эл ведь такое любит, чтобы всё его личное пространство принадлежало только ей, а он должен будет ей в этом потакать. Именно в этот момент Уилер полностью осознал, что их отношения уже давно перестали быть отношениями, что он не хочет в них быть, хотя бы не сразу. По возвращению Джейн в город, он предложил девушке сделать перерыв на непродолжительный срок, чтобы не торопиться и как-то всё осмыслить, в чём сама Хоппер его поддержала, предложив и вовсе отказаться от идеи перерыва и остаться просто друзьями, немало этим удивив Уилера. Они оба этого хотели. Пришли бы они к этому и без отъезда девушки в другой город? Сейчас Майк понимает, что определённо да, но не известно, сколько бы времени они из-за этого потеряли. Как бы то ни было, поначалу отсутствие каких-либо свиданий можно было как-то объяснить расставанием, однако спустя год, оглядываясь назад и понимая, что ничего травмирующего в том расставании и не было, возникал резонный вопрос «почему». В последние несколько месяцев Майк думал об этом особенно часто, но весь его самоанализ заканчивался тем, что ни одна из девушек его не привлекала, не смотря на то, что многие из них были объектами для обсуждения его одноклассников. И как бы Майк ни пытался оправдать своё поведение опять-таки разрывом длительных отношений или просто большим количеством учёбы, в глубине души он понимал, что есть что-то другое, что-то на поверхности — такое близкое, но постоянно ускользающее. А после он увидел Уилла и Ричи. В ту ночь, казалось, он пережил удар тысячи молний разом, куда уж там Салливану с его несчастными семи. Всё, что парень успел надумать в ту ночь, в свете дня было признано ересью и тщательно отгонялось в следующие пару суток. Это была настоящая пытка. Мысли как наперебой вспыхивали одна за другой, вопили в нём сиренами, заставляя обратить на себя внимание, но Майк старательно их игнорировал до последнего. Он всё пытался убедить самого себя, что всё это происходит лишь от того, что на него только что свалились столь неожиданные новости, причём все разом, и на это убеждение уходили все силы, от чего он ненадолго выпал из жизни и сильно обидел Уилла, заставив того хорошенько попереживать. Но когда Джейн заставила их таки поговорить, когда Майк впервые с того вечера на дороге у леса посмотрел другу в глаза, он понял, что сколько бы он не пытался сбежать от самого себя, это никуда не денется. Не денется то, что он что-то чувствовал. Он чувствовал что-то, чему не мог пока дать чёткое определение, не хотел, от того что казалось, что пока у этого чувства нет названия оно не такое уж и серьёзное, так, мимолётное помешательство. Но это совершенно не спасало — как отсутствие понимания, что с ним происходит, могло хоть как-то помочь? Это всё равно, что лечить простуду просто забив на неё. Чувство, предоставленное само себе, только больше разрасталось, прогрессировало где-то в грудной клетке, заставляя сердце пропускать удары стоит только пересечься с Уиллом взглядом или услышать его имя от кого-то — и это, как бы странно ни было, скорее относилось к приятным моментам. Больно становилось, когда рядом с Уиллом возникал Ричи. И всё это приводило к вопросу: когда? Как давно в нём поселилось это безымянное чувство, что вероятно, сначала существовало бессимптомно, и вот теперь весит на его сердце тяжелым грузом, напоминая о себе при малейшем взгляде на этих двоих? Как его так угораздило? В руках та самая склеенная скотчем посередине фотография, что Майк нашёл в развалах замка Байерс. Он вновь будто возвращается в тот вечер: проливной ливень, от которого не спасали дождевики, противные холодные капли стекали с волос за шиворот рубашки, а обувь промокла насквозь и жутко скользила по сырой земле, из-за чего упасть и рассечь бровь казалось плёвым делом, но ничего не имело значения, только Уилл у груды обломков места, что прежде было легендарным. Оборачиваясь назад, поверить невозможно, что всё действительно произошло из-за него, всё из-за его, Майка, слов, что, особенно сейчас при знании всего контекста, были слишком жестокими. Уилл после произошедшего долго его избегал, даже в глаза не смотрел, и так и не позволил нормально извиниться, вплоть до самого отъезда. Машины отъезжают от старенького дома, поднимая за собой облако дорожной пыли, увозя с собой Эл и лучшего друга. Садясь на велик, Майк ещё раз оборачивается к бывшему дому Байерсов, которому теперь суждено стать чьим-то чужим. Сколько раз он в тайне забирался к Уиллу в окно, чтобы не заметил отец семейства Байерс, который его откровенно недолюбливал — судьба что ли такая не нравиться чужим отцам? Однажды он пришёл, когда друг болел ангиной, и Уилл тогда отказывался его впускать, чтобы не заразить, но Уиллер настоял на своём, под предлогом, что всего лишь объяснит новое домашнее задание, и так и остался у приятеля до позднего вечера — не мог позволить остаться другу скучать в одиночестве. После он валялся с температурой больше недели, но это того стоило. Сколько же с этим местом связано воспоминаний, сколько жизни было прежде в этом доме, и теперь он пуст. Заканчивалась целая эпоха, и Майк ничего не мог с этим сделать, от него ничего не зависело. Он ведь уже в тот момент что-то чувствовал. Два года назад. Сознание услужливо подкидывает воспоминание о Снежном Бале, когда Уилла пригласила на медляк какая-то девчонка, имени которой уже никто не вспомнит. Майк сам подтолкнул Байерса согласиться потанцевать, но что-то тяжёлое появилось в груди, какая-то обида что ли, что наблюдать за этим не было никаких сил. Пока не пришла Эл. «Быть не может, чтоб три года». В целом просторной, но тесной для такого большого количества людей, палате толпятся: врачи, мама Уилла с Бобом, Джим Хоппер и Майк — и всё внимание собравшихся сосредоточено на Уилле, который ещё несколько часов назад неистово кричал от непередаваемой боли, будто его сжигали заживо, а теперь, когда очнулся, почти никого не узнавал. К его голове прикреплены какие-то датчики, показания с которых тут же печатаются на длиной ленте, рядом стоят мониторы, пищат приборы и это нисколько не разбавляет мрачности в сложившейся картине. — Мы встречались раньше? — спрашивает врач, который, как оказалось, работал с Уиллом весь последний год. — Я не помню. — Ты меня не помнишь? Ладно, — чуть хмурится мужчина, а затем, обернувшись к посетителям, указывает на Майка. — А как на счёт этого мальчика? Ты его знаешь? Уилл медленно переводит на него взгляд и молчит. Он смотрит так пристально, будто копается в своей памяти, но никак не может найти ответ. Невозможно поверить, что Байерс может так смотреть в упор на своего друга и не узнавать. — Всё хорошо, не торопись, — подбадривает доктор. А Уилл всё молчит. «Неужели не вспомнит» — проносится полная отчаяния мысль. Молчание затягивается, Уилер не заметил, как затаил дыхание, надеясь всё же услышать ответ. Весь мир будто остановился, когда Уилл произносит: — Это мой друг, — сердце пропускает удар. — Майк. Он уже чувствовал это раньше. — Три года, — тихо произносит Уилер. — Он мне нравится три года. То, что он наконец таки называет чувство определенным названием остаётся без должного внимания.***
Июль. За всеми своими внутренними разборками Майк сам не понимает, как сумел пропустить первый месяц лета — в его памяти он навсегда останется цветастым пятном, пролетевшим мимо на сверхзвуковой скорости, в котором выделяются только долгие ночи раздумий, а в ворохе однообразных встреч с компанией, Уилл и, к большому разочарованию, Ричи. Почему эти двое до сих пор встречаются? Да, стоит сказать, что все внутренние переживания, которые с такой тщательностью скрывались ото всех и каждого, не могли не найти выхода — парень сам не заметил как постепенно стал озлобленным и раздражительным, что не могло не отразиться на его взаимоотношениях с друзьями. Конечно, он больше не срывался на Уилле, это его новое правило, но вот Лукасу и Дастину знатно от него доставалось, и по мнению Майка было за что — они ему ничего не сказали. — Вас серьёзно это интересует или это так, для галочки? — вновь кипятится Уилер, в ответ на, казалось бы, обычный вопрос. — Просто великолепно, лучше всех на свете, если честно, ведь я совсем ни о чём не переживал последний месяц, не чувствовал себя после всего случившегося каким-то умственно отсталым! Это всё произошло с каким-то другим Майком, а у меня всё просто зашибись! — Чувак, я просто спросил как твои дела, — Дастин искренне не понимает причину такого вспыльчивого поведения друга, которое в последнее время случается с ним слишком часто, заражая и всех друзей негативными эмоциями. — Не будь такой заразой. — Да, хватит на нас срываться, — Лукас рассерженно разводит руками, которые, честно говоря, уже чесались и призывали к действию — ударить Майка в последнее время хотелось нереально, но друг продолжает держаться, кажется, уже из последних сил. — Мы уже извинялись. Что ещё тебе от нас нужно? — И мне стало легче с этих слов! Верите? Майк и правда до сих пор не смог простить друзей, что те так долго держали его в неведении. Как бы он ни пытался, он не мог найти объяснения, такому решению приятелей, кроме как то, что тем просто было весело наблюдать за тем, какой он дурачок. А ведь если бы они рассказали раньше… Не так давно, отец, придя на один из семейных вечеров, принёс с собой кассету, чтобы устроить совместный просмотр фильма после ужина, и, учитывая что это был за фильм, выбрал он её точно не исходя из собственных предпочтений. — Твой друг Дастин сказал, что тебе должно понравиться, — сказал он, протягивая упаковку «Дня Мертвецов». Сказать что Майк был в шоке – не сказать ничего, ведь ни матери, ни отцу такое точно не понравится, а Холли слишком мала для таких фильмов, но отец старался, так что плюс ему был засчитан, кассета вставлена в видеомагнитофон, а свет в гостиной выключен. На экране замелькали первые кадры, и Майку вспоминается, что, когда он смотрел этот фильм в первый раз, в этот момент в кинозале вырубилось электричество. Он тогда сразу почувствовал, как рядом напрягся Уилл. Странная вещь. Он всего лишь хотел узнать у Байерса всё ли в порядке, но как-то слегка подзавис — Майк снова отвешивает себе ментальный подзатыльник. Ну вот как он мог так откровенно пялится на друга, и не понимать что к нему что-то испытывает? Так же не смотрят на друзей! Да и Уилл тоже хорош, сам посмотрел на него так... Сознание внезапно, как стрела, пронзает мысль: а мог ли он сам нравиться Уиллу? С того дня этот вопрос не даёт Уилеру покоя. Поэтому он продолжает держать обиду на друзей, ведь если бы они не молчали, он мог бы узнать ответ, а теперь парень вынужден вариться во всём этом один. В это время Майк как никогда чувствовал себя одиноким в окружении большого количества людей, поделиться с кем-то, кому-то рассказать, казалось немыслимым. Всё что ему остаётся — делать вид, будто всё как прежде. Но это тяжело, и становится тяжелее в сто крат, когда Уилл и Ричи, пройдя период не отлипания друг от друга в дали ото всех, снова начинают проводить больше время в компании, не отлипая друг от друга уже на глазах у всех. — Да сколько можно? — разражено бубнит Уилер, оборачиваясь, на идущих вместе Ричи и Уилла, которые, находясь в городе, стараются не проявлять друг к другу каких-то особых чувств, понимая, что легко могут нарваться на неприятности, но всё же от внимания Майка не ускользает, как те, время от времени, на короткие секунды переплетают пальцы или то, как Тозиер свободно забрасывает руку на плечо парня, или как Уилл смотрит на Ричи, будто больше никого вокруг не существует, и такое даже небольшое их взаимодействие невероятно раздражает юношу. — Интересно, они вообще отлипают друг от друга хоть на несколько минут? Майк не хотел признавать это, но его внешнее сходство с родственном действовало как неожиданный триггер, который заставлял фантазию и память мыслить в другом русле — когда-то Уилл смотрел так на Майка, если он всё-таки не придумал себе этого, и от этих мыслей, от постоянных воспоминаний и фантазирования на их основе крыша едет ещё быстрее, чем это возможно. — Не задавай вопросы, ответы на которые ты не готов услышать, — Макс только усмехается, замечая ответную мину Уилера. —Что это значит? Они же не целые сутки проводят вместе, Ричи же уходит домой? — Ну вообще, он часто остаётся у нас на ночь, — Джейн подплывает откуда-то справа, пока вся компания подростков идёт по улице. — Что? — не верит своим ушам Майк, быть ведь такого не может. — А Джойс? Хоппер? Их это устраивает что ли? Что какой-то левый парень остаётся у Уилла? — Они как бы считают, что это ты. — Блеск, — буркнув себе под нос, Майк зашагал чуть быстрее, отрываясь от компании. Джейн с усталостью смотрит вслед бывшему парню, позволяя тому уйти. Сейчас лучше оставить его одного. Что это вообще за лето? Почему это опять происходит? Вся их компания, одноклассники, родители, да и просто знакомые — все вновь будто помешалась на отношениях: Лукас и Макс стараются удерживать баланс, считая дни проведённые без ссор; Дастин всё пытается найти решение с возникшей проблемой в общении со Сьюзи; Уилл тонет в отношениях с Ричи; Майк переживает и, кажется, осознает свою симпатию к Уиллу, что почти ни для кого из близких друзей не было секретом, но все продолжают делать вид будто ничего не замечают; у Неудачников личная жизнь тоже вовсю кипит — почти все обзавелись отношениями, отчего большой компанией, как в мае, теперь собирались крайне редко. На улицах, в парках, молле, кафе, бассейне и даже в библиотеке — везде, куда бы Джейн ни пошла, встречаются парочки. Это эпидемия, не иначе. Так будет происходить каждое лето? Это обязательно? И как же хочется поддаться общему сумасшествию, хочется стать счастливой, но Хоппер не может себе этого позволить. И дело не в том, кто ей нравится, а в том, что теперь всё слишком сложно. Пару лет назад всё было проще. Тогда будто всё наладилось: она жила с Хоппером, который стал ей семьёй, в далёком, скрытым от посторонних глаз домишке, у неё был парень, друзья, Макс, которая всего за несколько дней общения буквально всё в ней перевернула, столькому научив. Джейн почувствовала себя свободной, отдельной личностью; папа обещал постараться устроить ее в школу к осени, но всё в очередной раз разрушилось в торговом центре, когда прямо над ней чудовище убило брата её подруги, а самый близкий человек так и не вернулся, уйдя в очередной раз спасать её и всех вокруг. После она пыталась снова привести свою жизнь в порядок, стать такой же, какой была до случившегося в молле. Джойс приняла её в свою семью и увезла с собой подальше от постоянного напоминания о произошедших событиях, стараясь дать своим детям, и девушке в том числе, шанс почувствовать себя в безопасности, найти своё место, но мир её будто отвергал. Несчастья преследовали Джейн буквально по пятам: начиная с глупых одноклассников, среди которых она так и осталась чужой, как бы Уилл ни пытался помочь и заменить ей компанию, заканчивая вновь разваливающимся на части миром. Сколько за всю свою жизнь она слышала свиста пуль? Сколько крови она видела? Сколько погибших людей? Скольким смертям она сама стала причиной? Тогда, по окончанию всего того кошмара, Джейн допустила всего одну лишь только мысль, что не одноклассники, а сама жизнь отчаянно старается доказать ей, что она чужая, неправильная, и что, если она не будет так сильно счастлива, не будет рыпаться, пытаясь стать нормальной, то всё станет проще. Глупая мысль, которая не может быть правдивой — девушка сама это понимает, но не может больше не думать о том, что, если она действительно не будет пытаться отвоевать себе больше счастья, пытаться стать любимой, то возможно её близкие меньше пострадают, когда всё повторится, а может, если она будет особенно хорошо стараться, то страшных событий может и вовсе больше не случиться. Да, она, как и Уилл, понимает, что однажды всё скорее всего повторится вновь, но в отличие от сводного брата, который уверен, что всё произойдёт из-за Истязателя, девушка, прекрасно понимая абсурдность своих суждений, считает, что это может случиться из-за неё, причём в тот момент, когда она снова почувствует себя хоть капельку счастливой и на своём месте. Именно поэтому сейчас, когда у неё появились какие-то чувства, что со временем только крепнут, Джейн не собирается что-либо предпринимать, пробовать узнать есть ли шанс на взаимность — потому что разрешить себе подобного счастья она не может, а самовольно от него отказаться будет больно. — Можешь ненадолго задержать меня в воздухе, когда я прыгну, будто я летаю? — спрашивает Беверли, когда подходит её очередь. — Конечно, прыгай! — незамедлительно поддерживает идею Хоппер, и Марш, чуть разбежавшись, сигает с обрыва, но не падает вниз, а как птичка расправляет руки, прикрывая глаза, полностью доверяясь девушке с суперсилами. Облетев по кругу, Беверли, перемигнувшись с Джейн, словно подскакивает в воздухе, и, сделав кувырок, погружается в воду под поддерживающие выкрики, редкие аплодисменты и пронзительный вопль Ричи, который, разбежавшись, прыгает вслед за подругой. Компания в кои-то веки собралась практически в полном составе в этот день у карьера в Дерри, а поводом тому стала небывалая жара, что нагрянула средь июля, от которой так и хотелось сбежать и скрыться под водой, чем ребята и занимались, прыгая с утёса прямиком в прохладное озеро. Из всей огромной компании друзей только Уилл наотрез отказывается в этом участвовать из-за банальной боязни высоты, в которой он не хочет никому признаваться и предпочитает не упоминать. Вдоволь нарезвившись в воде, парни и девушки устраиваются на берегу теперь уже для того чтобы отогреться в жарких лучах летнего солнца после долгого купания. Билл, Эдди, Стэн и Ричи играют в дурака просто так, Уилл, отказавшись играть, сидит рядом с ними чисто за компанию, чтобы поддержать своего парня. Тозиер то и дело предлагает сделать игру хоть немного поинтереснее, сыграть хоть на желание, хоть на что угодно, но его предложения отклоняются одно за другим остальными игроками уже чисто из принципа. Из-за этого Ричи каждый раз говорит, что играет с ними последний раз, но за каждым коном идёт следующий. Чуть в стороне от шумных парней Бен с Беверли читают книжки, Джейн примостилась рядом, слушая музыку в чуть приспущенных наушниках, чтобы, если будет что-то интересное, ничего не пропустить, а Дастин, Лукас, Макс и Майк просто валяются на песке, неспешно болтая. — Вы в курсе, кстати, что Стив возвращается? Должен приехать уже этим вечером, — подаёт голос Дастин. — Кто такой Стив? — интересуется Беверли, не отрываясь от чтения. — Наш хороший друг. Он крутой. — Думаешь, он поможет тебе со Сьюзи? — услышав это, догадывается Уилл, зачем Дастин начинает этот разговор. — Может, — Хендерсон пожимает плечами, и вроде хочет добавить что-то ещё, но не торопится, взвешивая все за и против, предполагая, что друзья, скорее всего, не оценят идею, но всё же высказывается: — Я думаю, может съездить к ней? — Чувак, ты серьёзно? — Майк резко садится, с сомнением посматривая в сторону товарища, кажется, будучи не до конца уверенным, что ему это всё не послышалось. — У тебя не солнечный удар часом? — А что? — не понимает он подобной реакции. — Ты же ездил в том году к Джейн. Это будет жутко романтично. — Нет, это будет просто жутко, — тянет со своего места Лукас и, нехотя, тоже приподнимается, разворачиваясь к Дастину. На него уже все обратили внимание. — Вы за последние пару месяцев, наверное, только раза три связывались от силы. Представь, что будет, если ты внезапно объявишься на пороге её дома? По-моему уже пора признать очевидное и поискать себе другую девушку… или можешь взять пример с Уилла и Ричи и найти себе парня. — Ты такой шутник, Лукас, очень смешно, просто уморительно. — А я вообще-то без приколов, — говорит он ровным голосом, но глаза выдают смешинку. — Могу ли я быть на счёт тебя уверен? Может, ты скрываешь свою истинную натуру? Или ещё кто-нибудь из нашей компании? Майка от этих слов едва заметно передёргивает. Он спешно обводит взглядом компанию, проверяя, не заметил ли кто в нём что-то странное, но все беззаботны, продолжают жить свою жизнь, не обращая никакого внимания на Уилера, одна лишь Джейн от чего-то выглядит потерянной. — Какое счастье, что приезжает Стив, от тебя никакой пользы, — заключает Дастин. — Я тебе предложил всё отпустить и не творить глупостей. — Посмотрим, что мне скажет на это Стив, — юноша будто уже уверен в том, что услышит от Харрингтона. — Он обещал зайти завтра к нам в салон во время моей смены. — Что за салон? — интересуется Ричи, сидя с целым веером в руках напротив Эдди, у которого осталось не больше пяти карт. Остальные уже вышли из игры. — Салон видео-проката, — поясняет Хендерсон. — Подрабатываю там сейчас пока каникулы. — А-а-а, я думал что-нибудь поинтереснее. Бывал я в одном салоне, а там… — начинает свою шарманку кудрявый, но его тут же прерывает Стэн: — Если ты снова сейчас хочешь пошутить про чью-то мамку, то будь так добр, сэкономь наше время. — Ой, вы такие скучные, — фыркает Тозиер, получая две шестерки на погоны от Каспбрака. Опять остался в дураках. — Давайте-ка все в карты, а? — предлагает он и, оглянувшись на парней в плавках и на девушек в купальниках, ухмыльнувшись, добавляет: — На раздевание. Над толпой поднимается гул возмущенных голосов, но только один из них смог остудить пыл шутника: — Ты ведь отвратительный игрок, Балабол, — поддевает его Эдди. — Мы, конечно, понимаем, что тебе уже не терпится покрасоваться во всей красе перед своим парнем, но ты только нас в это не втягивай. Раздаётся дружный смех компании, пока краснеющий в кои-то веки Ричи прячет свое лицо, уткнувшись в плечо Уиллу, который что-то шепчет ему на ушко. Майк старается изо всех сил не выбиваться из общественной реакции на происходящее, улыбается вместе со всеми, наблюдая эту до безобразия милую картину. И если ему самому кажется, что он отлично справляется с поставленной самим собой задачей, то его друзьям смотреть на это тяжко. — Господи, Уилер, прекрати, — со стоном, шепчет Макс, толкая парня в бок. — Нас из-за тебя заметут копы. — Что? — Твоя улыбка настолько фальшива. — О. Ты решила в юмор, как Ричи, — апатично констатирует Майк. — А ты продолжаешь быть невыносимым. — Учусь у лучших. Мэйфилд прикрывает глаза на несколько мгновений, делает глубокий вдох и задерживает дыхание на несколько секунд, после чего, выдохнув, еле слышно шепчет себе под нос как мантру: — Я спокойна и я хороший друг, — а затем, поднявшись с места, протягивает Майку руку: — Пойдём. — Куда? — вскинув брови, спрашивает он, с недоверием посматривая на протянутую руку. — Прогуляемся, — неопределенно ведёт плечами Макс. — Или ты хочешь сидеть здесь? — спрашивает она стрельнув глазами в сторону Уилла и Ричи. Проследив за её взглядом, Майк немало удивляется и даже пугается: откуда Мэйфилд могла догадаться, что для него это будет аргументом? «Может ей самой уже тошно от этой сладкой парочки? Вполне в её духе» — находит объяснение парень и принимает предложение, поднимаясь вслед за рыжеволосой. — Мы немножко пройдёмся, — шепчет девушка на ухо Лукасу. Они отходят от компании, шагая по узкой протоптанной тропке вверх к отвесному обрыву, с которого ребята до этого прыгали в озеро. Путь им предстоит не близкий. Парочка идёт неторопливым шагом в неловкой тишине, пока голоса позади них не стихают, только тогда Макс обрывает затянувшееся между ними молчание. Правда, получается это у неё не слишком многословно: — Ну? — Что «ну?» — Сам всё расскажешь или мне придётся тебя допрашивать? — прямо спрашивает Мэйфилд. Задушевные разговоры никогда не были её коньком. — Понятия не имею, что ты хочешь от меня услышать, — сухо отвечает парень. — Что-нибудь о том, что с тобой происходит. — Ничего у меня не происходит. —Точно? — уточняет девушка, но в ответ даже слова лишнего не получает, только скудный кивок. Макс поджимает губы, явно удерживая себя от какого-то ругательства. Захотела в кои-то веки побыть хорошим другом Уилеру, но, Боги, как же это нелегко. Ей совсем не хотелось всю эту длинную дорогу под жарким солнцем вытягивать из Майка по слову, пытаться завести с ним нормальный диалог, который самому парню, замкнувшемуся в себе, необходим. — Ладно, — произносит Мэйфилд сквозь зубы. — Я пыталась дать тебе шанс сказать всё самому, но моих усилий ты не ценишь, значит в лоб, — эти слова заставляют Майка начать нервничать, он с опаской поднимает взор на подругу. — Ты изменился, — решительно заявляет она. — С конца мая ты сам не свой: закрылся ото всех, ходишь сам по себе, вроде в компании, а вроде нет. А этот твой внешний вид? Про расческу теперь навсегда забыл? И ты постоянно срываешься на всех вокруг по поводу и без. Ты стал просто невыносимым — это не мои слова, если что, для меня ты всегда был таким. Но вообще, только Уилла обходят стороной твои выкидоны и… — И зачем ты это делаешь? — перебивает Майк, останавливаясь посреди дороги, полностью разворачиваясь к девушке. — Что ты хочешь узнать? — Ничего, — отвечает она так легко и будто искренне, что Уилер не может понять, где здесь именно скрывается подвох, ведь он, считает парень, просто обязан быть. Не может же эта рыжая бестия вызвать его на разговор ради какой-то благой цели, но дальнейшие слова Мэйфилд заставляют пошатнуться его веру в то, что он хорошо знает подругу: — Я вижу, что с тобой происходит, и… я просто знаю, какого это: тебе тяжело и кажется, что только ты остался один на один против всех проблем, и тебе хочется, чтобы никто не лез. Хочется самому разобраться с этим, самостоятельно выйти победителем, но ты не разбираешься, а только поддаёшься отчаянию и тонешь, утягивая самого себя на дно, — говорит Макс, и Майк окидывает подругу полным удивления взглядом, он даже не уверен, что его челюсть осталась на месте, настолько она попала в точку. Макс Мэйфилд, всегда весёлая и взрывная, временами опасная, чем оправдывала своё прозвище Безумной Макс, предстала перед ним с новой стороны. До этого дня Майк и подумать не мог, что кто-то сможет до такой степени понять его чувства, да так, что он и сам бы не смог лучше этого передать, тем более, что это сделает безбашенная девчонка, которую он, положа руку на сердце, считал менее близкой себе во всей компании. «Я просто знаю, какого это» — по рукам пробегает дрожь, оставляя после себя табун мурашек — почему он прежде не задумывался о том, как она переживает последствия собственной трагедии? — Но ты не должен проходить через всё это один, — продолжает тем временем девушка, дотрагиваясь до плеча парня, заставляя того вернуться к реальности. — И быть услышанным кем-то — действительно может помочь. Это не решит всех проблем, но станет легче, если ты с кем-то разделишь этот груз. В ответ Майк нервно кивает, смотря куда-то в сторону, и слегка неловко делает несколько шагов вперёд по дорожке, призывая продолжить путь. Они идут некоторое время молча рядом, и Уилер, набравшись смелости, всё же решается что-то сказать, промолчать, после столь ценного откровения, было бы свинством. — Я просто… я устал. Мне не дают покоя некоторые вещи, мысли всякие. Дело в том, что Уилл… — на имени друга Майк внезапно осекается. Нет, это слишком для него. Ему показалось, что может сказать, но всё же это чересчур. И он начинает говорить то, к чему уже так привык: — Я же говорил, я так долго ничего не понимал о Уилле и Ричи, а это буквально было у меня перед носом. Сложно смириться с тем, что я не заметил нечто настолько очевидное, — не передать словами, насколько безвольным он почувствовал себя в этот момент. Макс смотрит на приятеля с некоторым сочувствием и решает немного подтолкнуть парня: — Он тебе нравится, — или столкнуть с края пропасти — тут уж как посмотреть. — Что? — голос внезапно становится слишком высоким, что, для того чтобы это скрыть, Майк показательно начинает откашливаться. — В смысле, что? — говорит он, уже взяв голос под контроль. — Ну, в отличие от тебя, нечто настолько очевидное я всё-таки замечаю, — чуть посмеивается Макс, вид такого смущенного, покрасневшего и почему-то слегка обиженного Уилера был уморительным. — Я не понимаю о чём ты. — Ты можешь остаток пути продолжать это отрицать и, когда мы вернёмся, ничего не изменится, или ты можешь перестать быть упрямой задницей и разделишь свою проблему с человеком, который готов тебя выслушать. Майк прикидывает возможные варианты: он может продолжать стоять на своём, но вряд ли ему это поможет — Макс ему никогда не переубедить, она останется при своём мнении, а если перестать отпираться — дальше только неизвестность. «Смело идти туда, где не ступала нога человека» — вспоминаются Уилеру строчки из сериала. — «Что ж, может это действительно имеет смысл? От Макс, можно ожидать чего угодно, но может действительно станет легче?» От души надеясь, что не пожалеет об этом, Майк принимает предложенные правила игры: — Ладно. — Ладно? — не верит в столь быструю победу Мэйфилд, она думала, ей и дальше придется уговорить упертого парня. — Ладно, — еле разборчиво отзывается он. — Ты права. Макс вскидывает бровь — он правда не собирается произносить это вслух? Нет, так дело не пойдёт: — В чём именно? — Ты знаешь. — Неа, не имею ни малейшего понятия, — язвительным тоном произносит она, губы невольно расплываются в улыбке. — Да ты издеваешься! — Скажи. — Нет. — В чём я права? — не отступает девушка. — Отстань. — В чём я права, Майк Уилер? — Мне нравится Уилл! — не в силах противостоять напору выкрикивает он, мгновенно пугаясь своих слов и тут же нервно оборачиваясь в сторону компании, но они с Макс ушли достаточно далеко, чтобы его слова остались не услышанными. И в этот момент парня захлестывает неистовая волна облегчения. Нет, не от того что его признание не услышали все его друзья, включая объект симпатии, а от того что правда наконец была произнесена вслух. Будто впервые за долгое время он смог вздохнуть полной грудью. Майк не может поверить, что действительно чувствует нечто подобное, что Мэйфилд оказалась права и не зря так третировала его. — Видишь, не сложно же. — И зачем это было нужно? — возмущается он чисто для приличия. — А как бы мы говорили дальше? «Я не знаю, что мне делать сама-знаешь-с-чем», — подражает Макс голосу парня, и, надо сказать, она даже не старается делать это правдоподобно. — Ладно, — растягивая гласные, соглашается Майк. — Ладно? — Прекращай, — чуть усмехнувшись, говорит парень, пихая девушку в бок. Они проходят несколько минут в тишине, что в этот раз лишена неловкости: Майк просто наслаждается открывшимся ощущением свободы, а Макс, прекрасно его понимая, не мешает, но, спустя время, всё же возвращает парня с небес на землю: — Так, что ты собираешься делать? — У меня разве есть варианты? — с грустной усмешкой спрашивает Уилер — для него всё и так очевидно. — Ну, да: продолжать копить эмоции в себе, периодически на всех срываясь, или рассказать. — И всё потерять? — он качает головой. — У него есть Ричи, так что надеяться на что-то глупо, а нашей дружбе придёт конец. Уилл сказал, что не говорил по той же самой причине. Он боялся, что, если откроет коробку, кот будет мёртв. — Что? — чуть притормаживает Макс, задевая Майка за руку, заставляя того обратить на себя внимание. — Какой кот? Вы убили какого-то кота? — мысль абсурдная, конечно, но что, чёрт побери, он такое несёт? Мэйфилд не имеет ни малейшего понятия, какая эмоция отразилась на её лице, но Уилер хохочет так, что ей даже становится слегка обидно. — Нет, — говорит он, вытирая выступившие от смеха слёзы. Не будь он благодарен Макс за то, что она сделала для него сегодня, он бы рассказал об этом Лукасу с Дастином, умора же, но после всего, что случилось, он не поставит подругу в столь неловкую ситуацию. — Кот Шредингера — это такой мысленный эксперимент. Ты никогда не слышала? Девушка одаривает его просто убийственным взглядом, мол: «похоже на то, что я об этом знаю?» — Если вкратце, — начинает объяснять Майк, — он заключается в том, что есть кот. Его кладут в ящик, в котором есть механизм, содержащий радиоактивное атомное ядро и ёмкость с ядовитым газом. Если ядро распадется, благодаря механизму откроется ёмкость с газом и кот погибает. Если распада ядра не произойдет — кот останется жив. И вероятность того и другого результата составляет по 50%. То есть, до того как ящик откроется, система «кот—ядро» находится в состоянии «ядро распалось, кот мёртв» с вероятностью 50% и в состоянии «ядро не распалось, кот жив» с вероятностью 50%. Получается, что кот, сидящий в ящике, и жив, и мёртв одновременно. — И причём здесь Уилл? — Переложив это на нашу ситуацию, пока ящик не открыт — секрет не рассказан — наша дружба жива и мертва одновременно. Он посчитал, что лучше не рисковать, не открывать секрет, чтобы с вероятностью 50% не узнать, что наша дружба мертва, если при закрытом она может считаться живой, как кот. — Не лучше ли узнать? — спрашивает человек, для которого чужды полумеры и компромиссы — либо всё, либо ничего. — Если кот жив — ты счастлив, а если мёртв — какой смысл притворяться, что это не так? Это всё равно вскроется рано или поздно, зато ты станешь свободным. — Но Уилл не говорил, — не спешит соглашаться Майк. — Он просто о том, кто он молчал, а тут… — Потому что ему от этого было легче? — с вопросительной интонацией отвечает девушка. Ей сложно оставаться сдержанной при разговоре с Уилером, который по её мнению продолжает безбожно тупить. Правда? Уилл держал в секрете только лишь ориентацию? Ох… Это тяжело, но пусть Уилер сам с этим разбирается, поймет чей рано или поздно, в это она лезть не будет. — Насколько я знаю, он был рядом с тобой всю свою сознательную жизнь, сколько вы всего пережили? Сколько раз оставались друг у друга на ночевки, болтая до утра как девчонки? Играли в свои игры? Читали комиксы? Другой своей ерундой занимались? Представь, что для него всё это значит. Ваша дружба — это его зона комфорта, и, ничего тебе не говоря, он в ней оставался, а ты? — А я? — тупо повторяет Майк. Макс пожимает плечами. — А тебя всё устраивает? Тебе достаточно только дружбы? Да и вообще то, что сейчас между вами, ты до сих пор называешь дружбой, той самой, что была? Я не хочу тебя расстраивать, но всё это выглядит крайне странно. От былой лёгкости не остаётся и следа, осознание той реальности, в которой Уилер теперь, как оказалось, живёт, вновь придавливает к земле. Мэйфилд права, но парень продолжает цепляться: — Но может в этом всё-таки есть смысл? Ведь, если я ему скажу — это будет провалом и у меня не останется ничего. Всё закончится. — А ты уверен, что уже всё не закончилось? — они, наконец, доходят до обрыва, откуда открывается потрясающий, но уже ставший привычным, вид, разгулявшийся ветер треплет волосы, а солнце греет спины и слепит глаза, но для парня с девушкой всего этого будто не существует. Макс режет по живому: — Вы больше не общаетесь как прежде. Не проводите вместе время. Не знаете, что друг у друга происходит, самому Уиллу не до этого. Когда он в последний раз просто интересовался как твои дела и дожидался ответа, не переключаясь на что-то другое? Да и ты не можешь радоваться за него, если это касается его отношений — это дружба? Ты сидишь рядом с ними с видом побитой собаки, а Уилл этого даже не замечает. Что именно из этого ты боишься потерять? — Но он всё ещё рядом, — сдавленно произносит он свой последний аргумент. Самый важный. — И это того стоит? Вот он там внизу со всеми, ты был счастлив, пока находился там? Сердце что-то больно колет: Майк понимает, что «нет». — Решать тебе, но если кот мертв, лучше от это трупа поскорее избавиться, — с этими словами девушка разбежалась и прыгнула вниз в воду с громким «ю-ху».***
Джейн стоит за углом видео-проката и смотрит в конец улицы. Со стороны могло показаться, что девушка просто стоит, скучая, поджидая кого-то, и только резинка в её руках, которую она вертит и так и сяк, выдаёт тщательно контролируемую нервозность. Может, стоит уйти? Она ведь уже давно для себя всё решила: «не стоит провоцировать мироздание, нельзя становиться слишком счастливой, чтобы не навлечь на всех беду», — напоминает себе девушка. — «Хотя, обычный разговор, это ещё не отвоёвывание незаслуженного счастья. Но с другой стороны…» — и так по кругу. Хоппер успела уже десятки раз придти к выводу насколько это дурацкая затея, что не стоит кликать беду, но только тот факт, что она уже потеряла здесь пару часов, хотя могла пойти с Уиллом в Дерри к Беверли, Бену и Ричи, заставляет девушку ждать дальше, когда из-за поворота, наконец, выходит он. — Эй, Стив! — зовёт девушка, сдержано махнув рукой, но, внезапно спохватившись, что это, наверно, лишнее, прячет её за спину. Главное вести себя естественно. — О, привет, — в голосе сквозит удивление — это должно быть всего второй раз, когда Стив Харрингтон сталкивается с Джейн лицом к лицу вне обстоятельств, от которых зависят их жизни, и… это настораживает, неужели что-то успело произойти? — Тоже к Дастину? — Нет, — озадачивает она парня. — На самом деле я тебя ждала, мне нужно с тобой поговорить. — Окей, — чуть напрягается Харрингтон. — О чём же? — Об отношениях. Услышав это, Стив заметно расслабляется: целостности его лица пока ничто не угрожает и это отличные новости. Хотя все эти девчачьи разговоры всё-таки не его профиль: — Может, тебе стоит поговорить об этом с Макс или вашей новой подружкой? — надеясь, что к нему прислушаются, намекает он, но в ответ видит только замешательство. — Почему не с тобой? — искренне не понимает Джейн. — Дастин говорил, что ты ему помогаешь со Сьюзи. Девушка смотрит на него своими большими карими глазами, и только сейчас парень замечает за незначительной мимикой и ровным голосом хорошо подавляемую нервозность, которую выдают руки, что-то теребящие, и нескрываемая надежда во взгляде. Стив невольно думает о том, сколько должно быть сил прожила Хоппер, чтобы обратиться к нему за помощью, очевидно наслушавшись Хендерсона, но он действительно мало чем может помочь. — Ну, понимаешь, это другое, — мягко начинает объяснять Харрингтон. — Я могу ему подсказать как вести себя с девушкой, я в этом спец, но боюсь я плохой советчик в плане того, как тебе будет лучше вести себя с парнем. Конечно, я могу… но у вас, девушек, есть какие-то другие штучки, которые лучше обсуждать… — А я как раз не о парнях пришла поговорить. Секундное непонимание. — Оу.***
Джейн возвращается после встречи со Стивом в полнейшем смятении. Слишком много мыслей в голове, слишком много противоречий, и совершенно никакого понимания, как с этим разобраться. Так, находясь в своих мыслях, девушка сворачивает на дорожку к своему дому и вскоре скрывается за дверью, так и не заметив облокотившегося о низкий каменный заборчик Майка Уилера. Разговор с Макс всё-таки заставил его пересмотреть насколько он готов продолжать то общение, что у него есть. Да, это Уилл: он важен, он дорог, он самый близкий человек. И он так сильно нравится. Быть рядом, видеть его, и иметь понимание, что ты сам являешься для него не самым последним человеком — несомненно хорошо, но это не счастье. Не счастье быть рядом с человеком и понимать, что не можешь коснуться его так, как хотелось бы, без возможности сказать те слова, что так и готовы сорваться с языка, не имея на него абсолютно никакого права, и видеть рядом с ним человека, который может всё вышеперечисленное, и кто столь сильно похож на тебя. После разговора с Макс, Майк теперь только так и смотрел на Уилла с Ричи. После дня проведенного у озера, почти все Неудачники расходятся по домам, только Беверли решает проводить ребят из Хоукинса до портала, в основном, конечно, своих подруг, ну и Тозиер — куда без него. Он как всегда переводить Уилла за руку и уже на стороне штата Индиана они прощаются. Руки Уилла на талии Ричи, Тозиер проводит пальцами по щеке Байерса. Поцелуй. Майк не в зоне комфорта. Поэтому он сейчас здесь ждёт Уилла, который как раз, подходя к дому, замечает друга. — Привет, — не скрывает он удивления в голосе. — Что ты здесь делаешь? — Хотел к тебе зайти, поболтать, — неопределенно ведёт плечами Уилер. — Может, погуляем? Байерс подвисает на несколько секунд: раньше, зайти друг за другом и пойти шататься по городу, было обычным делом, но не теперь. От чего-то у парня появляется нехорошее предчувствие, но он всё же отмирает, как-то заторможено кивая: — Давай, почему нет? Я только зайду домой за кофтой. Забыл свою забрать у Ричи. — Да, конечно. Байерс, взбежав вверх по ступенькам, торопливо заходит в дом. Его нет немного дольше, чем нужно, как кажется Уилеру, он даже успевает слегка продрогнуть, несмотря на тёплый летний вечер. Майк окидывает взглядом тихую вечернюю улочку: небо постепенно окрашивается в золотисто-оранжевый, деревья отбрасывают длинные тени тянущиеся вдоль дороги, за тротуарами и низкими каменными заборчиками стоят небольшие домики, почти неотличимые друг от друга — это спальный район, где обычно, да и сейчас, мало что происходит, прохожих почти нет, машины проезжают редко, а из шума только шелест листьев, пенье птиц, да стрекот кузнечиков. Парню кажется, что он надолго запомнит этот момент: такое обыкновенное спокойствие, совсем далёкое от той бури, что бушевала у него внутри. Как же хочется, чтобы всё было так просто… Что же он творит? Но Майк не позволяет себе передумать, он сделает то, зачем пришел. В этот момент раздаётся звук открывающейся двери, возвращающий парня к реальности. — Прости, что так долго, — с извинениями возвращается Уилл, вприпрыжку сбегая с лестницы. — Хоппер ещё не вернулся, мама из-за этого переживает. — Почему? Что-то случилось? — Вроде ничего, он в последнее время часто задерживается на работе, но маме от этого не легче, — они выходят с территории дома Байерсов-Хопперов и, не сговариваясь, сворачивают в сторону городского парка. — Ты же её знаешь, она всё время так. — Да уж, — как-то неопределённо соглашается Уилер, что тут ещё скажешь? — Так, где ты пропадал весь день? Я с утра тебя ещё вызывал по рации. — Во сколько началось твое утро? — насмешливо склонив голову на бок, задаётся вопросом Уилл, наблюдая за тем как друг забавно морщит нос. — В двенадцать? — У меня каникулы, имею право! — всплеснув руками, защищается Майк. — Конечно имеешь, только не надо после это жаловаться, что до меня не дозвониться. Когда ты только просыпался, я уже был в Дерри. — Что делал сегодня там? — в желании отдалить момент начала тяжёлого разговора, интересуется Уилер, а в мыслях звучит насмешливо-нравоучительный голос Мэйфилд: «не задавай вопросы, ответы на которые не готов услышать». — Сначала ходили с Ричи, Беверли и Беном к карьеру, — начинает рассказывать Байерс, несильно вдаваясь в подробности, но Уилеру и этого достаточно: перед глазами живо встает образ Уилла в компании этого полудурка, как они идут не спеша в обнимку или просто переплетя пальцы, вместе плавают, валяются на солнце, целуются, и выглядят как… как пара. Невыносимо. Майк в очередной раз убеждается, что простой дружбы ему уже не достаточно. — Они даже уговорили меня спрыгнуть вместе с ними один раз, представляешь? — Понравилось? — не слишком инициативно поинтересовался парень, скорее просто для того, чтобы поддержать разговор. — Да! Хотя не знаю, хватит ли у меня смелости прыгнуть ещё раз. Точнее я точно знаю, что не хватит, но было круто. А после мы с Ричи пошли в Аркаду, и, — Уилл осекается, замечая, что приятель его почти не слушает. — Но, я так понимаю, ты захотел со мной поговорить, не для того чтобы узнать как прошел мой день, — говорит Байерс, замечая потерянный взгляд друга. — А? — Майк, в чём дело? Ты какой-то странный. Пора? Он молчит некоторое время, собирается с мыслями и уже хочет сказать всё как на духу, но потом вдруг его пронзает осознание, что, если это последний их разговор по душам, а скорее всего так и есть — всё рухнет, он имеет право пред этим узнать больше, он может большим поделиться в последний раз. Душа требует. — Да, не, всё в порядке. Просто… подумал, нужно поболтать, наверстать последний месяц. Ты всё пропадаешь где-то со своим бойфрендом, — говорит он, слегка поморщившись на последнем слове. — Даже когда вы гуляете с нами, вы всё равно сами по себе, хотя ты говорил, что не рассказывал мне о ваших отношениях и о себе как раз из-за того, что беспокоился, что мы перестанем общаться. Уилер сам не замечает, как простое предложение поболтать превращается в претензию. Ну и пусть. — Эм, да, — неуверенно соглашается Байерс. — Наверно, ты прав? — Наверно? — парня начинает раздражать буквально всё, а ведь это только начало. Это очень плохо. — Ты у меня это спрашиваешь? — То есть да, ты прав. Просто я не особо как-то это заметил. Мне казалось, всё в порядке. До этого момента, Майк всё надеялся, что те слова Макс о том, что Уиллу как-то всё равно на него, далеки от истины, но, как оказалось, Байерс действительно даже не заметил, как друг детства остался где-то на обочине его жизни. Без него всё и так в порядке. Почему Мэйфилд оказалась во стольком права? — Вау, — слишком коротко отвечает Майк, но одно лишь это слово как клинком рассекает душу Уилла, заставляя понять, что он только что наговорил. Ему становится резко больно. — Прости, я не то хотел сказать… Просто, ты же знаешь, как это, когда появляется свой человек, это невероятно, что невозможно ни на что другое отвлечься. — Да, знаю, — звучит как-то обречённо, но у Уилера голова кругом, настолько невозможно отвлечься от человека, который его не будет никогда, так что этот тон уместен. — Может, после того лета с Эл я это заслужил. — Нет, не заслужил, — с уверенностью в голосе, опровергает Байерс, и решает скорее перевести тему, видеть парня в таком состоянии невыносимо. — И тебе стоит уже научиться называть её Джейн, а то она скоро все пальцы отобьёт об твой лоб. Так, чем бы ты хотел заняться? Кино? Автоматы? Магазин комиксов? Кстати, Лукас сегодня вроде бы тренируется, можем сходить посмотреть. — Что? — отвлекается от своих не весёлых мыслей Майк. — Какие тренировки летом? — Он говорил, что они с командой собираются каждую неделю, чтобы не потерять форму к новому сезону. — Ну и глупость, — возводит глаза к небу Уилер, вызывая у Байерса смешок. — Ага. Так что? Они как раз подходят к перекрёстку и нужно выбрать, куда шагать дальше. Майка не устраивает ни один из вариантов, люди, какие-то декорации — всё это лишнее. — Как на счёт того, чтобы просто погулять по парку и поговорить без всякой мишуры? Я ведь до сих пор почти ничего не знаю. Как ты начал встречаться с этим Ричи? — Серьёзно? Этот Ричи? — Уилл даже почти не обижается, для него это уже как-то забавно. Они сворачивают по выбранному Уилером направлению, и как-то так получается, что выбирают наиболее малолюдную дорожку, что ведёт в самую глубину городского парка, где и днём-то редко кого встретишь, а вечером и подавно. — Что тебе в нём понравилось? — продолжает спрашивать парень, так и не удосужившись получить ответ на предыдущий вопрос, да и этот-то не сильно волновал, интересно другое:— Как ты вообще понял, что он… ну, что он может тебе понравиться? Типа в принципе? — То, что я по парням, ты хочешь сказать? — Майк кивает. — Да не знаю, как-то само собой, — юлит Байерс, на откровенность его сейчас не тянуло. — Как так? Ты типа увидел его и всё — любовь с первого взгляда, или..? — Уилер разводит руками, не зная какие слова подобрать, но он и так остаётся понятым. — Нет, — сдерживая зарождающееся раздражение, отвечает Уилл, в надежде, что на этом любопытство приятеля будет удовлетворено. — Мне нравился кое-кто раньше. — Раньше? Насколько? Когда? Кто это? Я его знаю? Почему ты не говорил? — Майк и сам не понимает, как из его рта полился поток вопросов, ответы на которые Байерс не может так легко и просто дать, а сам он — осознать и принять. — На счёт того, почему не говорил, мы вроде бы уже всё выяснили. И вообще, не многовато ли вопросов? Всё это не имеет никакого значения сейчас, я же с Ричи. И, что мы всё обо мне? Ты… — Нет, не переводи тему, — грубо обрывает его Майк, заставляя вздрогнуть. — В смысле? — Байерс от этих слов останавливается как вкопанный, и, сам того не замечая, шлёпает Уилера по плечу, заставляя того не отводить от себя взгляд. — Что это значит? С чего такой интерес? — Я хочу знать. Кто тебе понравился и когда? Хочет? Это шутка такая? — Здорово, конечно, но я не хочу это рассказывать. Майк не верит, что Уилл действительно это сказал, что Байерс отгораживается от него абсолютно сознательно, что есть какая-то часть его жизни, в которую парень не собирается его пускать. От кого угодно услышать такое не было бы столь болезненно, но только не от него. — Не хочешь рассказывать мне? — Я не обязан рассказывать всё, что только придёт тебе в голову. — Не обязан, но мы же., — Уилер обрывается на полуслове: назвать Байерса другом сейчас язык не поворачивается. — Что с нами стало? — Ты о чём? С нами всё в порядке, за исключением твоих вопросов. — Видишь! Мы поговорить нормально не можем. — Почему? Можем, не мели чушь. — Да? Тогда где ты был весь этот месяц? — от накопленной обиды, парень высказывает всё, что приходит в голову, совсем не контролируя громкость своего голоса, благо поблизости не было ни души. — Почему сейчас, когда мы, наконец, встретились, благодаря тому, что я тебя выцепил, всё это не выглядит «в порядке»? Почему я ничего о тебе не знаю? Почему я пытаюсь узнать, но сталкиваюсь с твоим «нет», и после этого ты говоришь, что всё нормально будто я сумасшедший и всё себе придумал? — Потому что это слишком личное! — восклицает Уилл, всплеснув руками, но аргумент не засчитывается: — Я был твоим лучшим другом и никакого «слишком личного» и в помине не было. А сейчас? — Что ты хочешь от меня услышать? Что? — терпению Байерса настал конец, парень переходит в наступление. — Что да, ты был моим лучшим другом, а теперь нет? Ты ведешь себя как скотина, Майк. Позвал «поболтать», а вместо этого устроил мне допрос с пристрастием! Ты, правда, называешь это разговором? И я хотел это исправить, хотел что-то спросить у тебя, потому что, почему бы и нет? Если я участвую в «разговоре», то имею полное на это право, но ты заткнул мне рот! Классно, да? Отлично поболтали! Так что, не нужно всё сваливать на меня, ты сам отлично справляешься с разрушением нашей дружбы. — Я справляюсь? — ахает Майк. — Это я виноват? Друзья не лгут, Уилл! А ты врал мне столько времени! И после того, как всё-таки сказал правду, тебя и след простыл! — Здесь не подходит какое-то детское правило, которое было придумано, чтобы не обманывать друг дружку во время игр! — голосит Байерс. — Это не простая правда! Нельзя просто взять и сказать такое человеку! — Мне тоже нравятся парни! — в ответ срывается с языка. — Смотри-ка, совсем не сложно оказалось. — Ты сейчас смеёшься надо мной? Показательное выступление? — Нет, нет, вовсе нет! — с сарказмом в голосе, но чистую правду глаголит Уилер. — Я тут за последний месяц, пока тебя не было, понял кое-что новое о себе, и рассказываю об этом «лучшему другу», потому что — динь-динь-динь — друзья не лгут. Майк бы продолжил своё представление, но его прерывает Уилл: — Подожди, — его голос заметно меняется, от былого запала ничего не остаётся. — Ты сейчас серьёзно? — Да! — всё ещё на эмоциях, выкрикивает парень. Уилер только сейчас до конца понимает, что всё же рассказал, и ни грамма об этом не жалеет, особенно в данную секунду, наблюдая как на лице Байерса одна эмоция сменяет другую. А у того будто сердце куда-то вниз провалилось. — Как? — Уилл пытается совладать с собой. — Тебе что, кто-то понравился? — Типа того. — Типа того? И кто это? — «Кто мог оказаться настолько хорош, что понравился Майку?» — проносится в голове. — Интересно, правда? — вновь сарказм. — Мне вот тоже интересно было, когда я у тебя спрашивал. — Не хочешь говорить, не говори — имеешь право. — Отлично. — Отлично. Между парнями повисает молчание. Они шагают вперёд по слабоосвещённой дорожке. Им обоим нужно несколько минут, чтобы остыть, продолжать общение на повышенных тонах нет никакого смысла. — И как думаешь, у тебя есть шанс с этим парнем? — тихо интересуется Байерс спустя какое-то время. — Нет, скорее всего нет. Он сейчас в отношениях. — Сочувствую. — Ага, — Уилер как-то безучастно пожимает плечами. Хватит этих пустых разговоров. — Может, если бы он мне раньше сказал, что он гей, и я бы скорее разобрался в себе, всё сложилось бы по-другому, и он бы сейчас не встречался с более болтливой версией меня. Они вновь останавливаются посреди слабоосвещенной дорожки. Байерс смотрит на парня неверяще, а тот в ответ не может оторвать глаз, с жадностью вглядываясь в лицо напротив. Как же хочется… — Твоя очередь. Правда за правду. Я тебе нравился когда-нибудь, Уилл? — Майк задаёт столько важный вопрос, что мучает его последние пару недель. — Зачем ты это делаешь? — вместо ответа, с тревогой в голосе спрашивает Байерс, происходящее его пугает — всё переворачивается вверх дном и он к этому был не готов. — Это всё изменит, всё разрушит. — А по-твоему осталось ещё хоть что-то, что можно разрушить? — Мы могли бы попытаться всё исправить. — Мне это не нужно, — этими словами, Уилер знает, он ломает всё до основания. — Мне не нужно это притворство, что всё в порядке, что наша дружба жива, потому что я не могу находиться рядом с вами. Видеть вас вдвоём и знать, что я никогда не смогу оказаться на его месте — это пытка. Поэтому я спрашиваю тебя сейчас: я тебе когда-нибудь нравился? — Майк… Уилл теряется в мыслях, ищет какой-то ответ, который возможно сможет удержать Майка Уилера рядом. То, что это может быть смертью их дружбы верить категорически не хочется, но Майк порывается вперёд и целует его, заколачивая последний гвоздь в крышку гроба. Байерса сносит волна эмоций, непохожих ни на что другое. В глазах искры, сердце заходится в бешеном ритме. Он не мог не ответить. — Хоть раз ведь можно? — чуть оторвавшись, спрашивает Майк. — Можно, — получает он незамедлительный ответ, прежде чем снова возобновить поцелуй, но уже через несколько мгновений Уилл приходит в себя, отталкивая парня: — Нет, стой! Хватит! Они стоят друг напротив друга с раскрасневшимися губами, пытаясь выровнять дыхание. В глазах Уилла стыд, в груди Майка боль. — Если бы я понял раньше? Если бы я понял всё это всего на пару месяцев раньше, у меня ведь был бы шанс? У Байерса нет сил произнести это вслух, слишком больно, он просто кивает. Как несправедливо, что всё сложилось так. — Как давно? — с трудом контролируя свой голос, из-за вставшего кома в горле, спрашивает Майк. Ему нужно знать, сколько времени он потерял. А Уиллу больше нечего скрывать: — Примерно с того момента, когда ты мне пообещал, что мы сойдем с ума вместе. — Не знаю как ты, но я чувствую себя сумасшедшим. — Я тоже.