\\
Ранним утром Юхён будит настойчивый звонок – по всей комнате расходится песня Day6, а Ким вскакивает, как при пожаре, и не понимает, что телефон делает на полу. – Алло? – хрипло, растерянно. Юхён едва открыла левый глаз и не успела взглянуть на контакт звонящего. Однако узнаёт с первых секунд чужой голос. – Собирайся, я жду на станции, – юбинова непринуждённая интонация всегда вынуждала воспринимать всерьёз с первого раза. Юхён не задаётся вопросами, а послушно кивает, отвечая внятное «Окей». – А, ещё, Юхён, – вдруг вспоминает Ли, – тихо, чтоб никто не увидел, что ты ушла. – Ты меня решила выкрасть? – она уже встаёт с кровати, сбрасывая одеяло. Реальность проясняется, вместе с этим беспокойный сон становится нечёткой картинкой. – Типо того, – с усмешкой отвечает. – Плохой из тебя похититель, раз жертва сама идёт в лапы. – Или наоборот хороший, раз жертва сама идёт в объятия. Юхён на миг останавливается. Прямо возле шкафа, с прижатым к уху телефону. – Ты видела моё сообщение? – немного с обидой. Юбин по ту сторону горестно вздыхает. Ветер бьёт в динамик, отчего последующие слова немножко неразборчивы. Будто Юбин на высоте Эвереста. И Юхён сегодня ночью так и снилось – Юбин уехала от неё далеко-далеко, что аж сердце не хотело дальше стучать в одиночестве. – Я увидела его слишком поздно. Когда прочла, была уверена, что ты уснула, – оправдывается она. – Ты всегда засыпаешь рано. – Потому что без тебя, – Юхён шепчет и жмурится. Что ж такое. От подобной глупости расстроиться совсем не круто. Юбин известно, как сильно Юхён любит проводить утомительные часы во снах, лишь бы избежать действительности. С Юбин наоборот – вечная бессонница, творческий кризис и вдохновение, периодами найденное в Юхён. – Давай быстрее собирайся, – Юбин шустро перескакивает с темы, – а то опоздаем на поезд. – Поезд? – переспрашивает Юхён в пустоту. Юбин невежливо сбрасывает звонок, смущаясь втихую и в своих ладонях.\\
На станции очень шумно. Много людей кучками толкают Юхён со всех сторон, провоцируя юхёнову боязливость – она не переносит чужие от незнакомцев прикосновения. Юхён крепче сжимает лямки старенького рюкзака, ещё в младшие классы купленного для походов, и встревоженно выискивает худощавую фигуру Юбин. Над головой объявляют следующее отправление, а у Юхён плывёт пред глазами. Кажется, подготовка к экзаменам ударила сильнее, чем думалось. Звуки смешиваются забавно, скрипят и булькают. Юхён пробует дыхательные упражнения – но воздух вокруг спрелый, тошнотворный. Она почти разворачивается обратно домой, с проклятьями в сторону Юбин и обещанием игнорировать девушку неделю. Пусть Юхён и двух дней без Юбин не выдержит. Со стороны Юхён нездорова. Побледнела в миг, и ноги одеревенели, застряв на месте. Слева проносящийся серо-жёлтый поезд; расчерченные линии на платформе; в пространстве меж ужасающе громкий город – большой, столичный – из которого Юхён грезит все семнадцать лет сбежать. В самый последний момент Юбин выскакивает, подобно чёртику из табакерки. Вся в тёмном. Из-под кепки выглядывают покрашенные синие пряди, и только благодаря им – Юхён в Юбин узнаёт Юбин. Она пробегает по потерянной Юхён взглядом, решает за секунду. На лице – точнее, в карих глазах – отражается вина. – Иди сюда, – вскользь проговорив, Юбин без спросу притягивает Ким к себе, отчего Юхён носом утыкается в пахнущее сиренью плечо. – Прости, что я за тобой не зашла. Юхён начинает дышать. Сглатывает комок в горле и жмётся к девушке ближе. Они посреди станции беззастенчиво обнимаются. Юхён цепляется дрожащими пальцами за ворот юбиновой толстовки, с силой прикрывает веки, видя на обратной стороне мельтешащие точки – через время исчезнувшие. Уже стыдно, что она такая слабая. Но она слабая исключительно рядом с Юбин, потому что с ней можно. И только рядом с Юхён Юбин – безгранично заботливая, отгоняющая принципы одинокой волчицы. – Ты могла найти меня и пораньше, – бормочет Ким. – Больше так не поступлю, – её ладони поглаживают Юхён по талии. – Уж постарайся. Когда они расцепляются друг от друга руки, Юхён всё ещё хмурая. Невыспавшаяся, утомлённая жизнью, давлением от родителей и будущего. Юбин понимает без слов. Она ловким движением опускает с лица чёрную маску, оголяя полностью лицо; губы у Юбин покусанные, но всё равно красивые. Ими она целует Юхён в ямочку. Туда, где она должна проявляться при улыбке. На бледных ранее щеках Юхён стремительно алеет румянец. Сделав, Юбин маску возвращает и молчаливо проходит к посадочной линии. Юхён судорожно хватается обратно за Юбин, уже за руку – прохладную от погоды сентября – и доверительно семенит за, едва не врезаясь в Юбин локтем. Старшей сильное доверие льстит, но ноет также естество за Юхён. – Куда мы едем? – прислонившись лбом к юбинову виску, спрашивает Юхён. И вот когда именно так – для Юхён не существует даже страха смерти. – В Хэнам, – без капли сомнения отзывается, повергая Юхён не то чтобы в искреннее удивление, а просто в лёгкое недоумение. – Туда часов пять ехать, – Юхён говорит прямиком Юбин на ухо, чтоб точно услышала. Юбин стоически терпит мурашки от щекотки тёплым дыханием. – Нафига в такую глубинку? С ответом Юбин временит. Подъезжает их поезд, – с которого им после на три автобуса, четыре с половиной часа езды (Юхён почти угадала) и дремотное состояние до конца дня, – Юбин увлекает Юхён за собой. Ким поддаётся. Как только они усаживаются, Ли снимает с макушки кепку, нахлобучивая на Юхён. Так у младшей уменьшится тревожность. – Мой друг там живёт, – объясняет Юбин, задумчиво поглядывая в окно, – позвал неделю назад к себе. У них как раз море успокоилось, рыба всё чаще к берегу приплывать стала. Я посчитала, тебе пойдёт на пользу там отдохнуть. – А у меня через три часа школа, – смеётся Юхён. – Боже, ты впрямь меня украла, – она прячет глаза под козырьком; но улыбка незаметной не остаётся. Юбин от этого сама поддаётся, тянет уголки губ. Старшая пожимает плечами, мол, ничего страшного от пары дней отсутствия не произойдёт. Юбин так-то довольно безответственная в тех вещах, что принято взрослыми считать самыми нужными. Пусть Юбин самой без шести месяцев двадцать четыре. Пусть Юбин вполне могут привлечь по закону. Потому что Юхён без четырёх месяцев восемнадцать, и это – проблема. Вместо её решения Юхён переплетает с Юбин пальцы, кисти пряча в юбиновой же толстовке. Карман широкий, согревающий. Они вдвоём бросают всё и всех, стремглав отправляясь в небольшой городишко на побережье жёлтого моря. Мерный стук колес об рельсы успокаивает расшатавшиеся нервы. В вагоне почти пусто. Юхён, прогнав панику, понимает – что ранним утром, настолько ранним, людей не так и много толпилось на платформах. Именно поэтому Юбин решила отправляться в эти часы: чтоб приехать до вечернего час-пика, чтоб Юхён точно не потеряла сознание. – Спасибо, – в тишине заговаривает Ким. Юбин кивает, через маску оставляя на голове Юхён очередной поцелуй. Даже если касание приходится сквозь два слоя ткани, Юхён от него лучше.\\
По дороге они только и делали, что слушали музыку через юхёновы наушники. У Юбин с собой был огромный спортивный рюкзак, в котором сложены все самые необходимые вещи. Ещё в первом часу Юхён выключает телефон; но правда – пишет маме сообщение, что очень извиняется, что очень сожалеет, но также просит не обижаться, что Юхён с друзьями отправилась в поездку. Друзья – несуществующие объекты. Ведь Юбин родителям совсем не нравится. Она ко всему старше, ещё и школу не окончила, бросив всё ради дурацкой мечты создавать музыку. Юхён ей-то восхищается, а мама считает пагубным влиянием. Однако такое отношение не мешало Юхён заставлять Юбин ночевать у неё дома и так – что никто ничего не узнавал. В моменты, когда за окнами виднелось чистое небо, Юхён рассуждала на высокие темы, наблюдая за поднимающимся солнцем, высотками и проводами. Провод наушников белый, тонкий, у основания почти сломанный и короткий. Потому их бедра касались друг друга, и Юхён роняла голову на плечо Ли. Не обращая внимание на неодобрительные взгляды случайных людей. Юбин и вовсе чужое мнение было безразлично. Она руководила плейлистом Юхён – где половина песен из её, юбинова, – и сидела едва, как статуя, чтоб не потревожить хрупкий сон младшей. Рукава тёмно-бежевого пальто и толстовки близко-близко; потому что ладони не расцеплены. Они невинно уложены друг на друга. У Юбин обе – на плеере Юхён. У Юхён – одна мягкой ладонью на юбиновых острых костяшках, а вторая – скоро упадёт, под тряску и приходящий мирный сон. Сменяя поезд на автобус, а потом автобус на автобус, Юбин рассказывала Юхён про случаи на работе, рассказывала про соседского кота и злобных продавцов у дома. Она рассказывала про книги – сейчас читает «Книжного вора», – обещала сводить Юхён в антикварный магазин и купить той пластинку. Но покупает кофе в автоматах. – Тебе ванильное? – Юбин бросает скорый взгляд на Юхён, ожидая подтверждения. В её руке гремят монетки, и звук – эхом по остановке. Номер их посадки на прямоугольном экранчике красными буквами. Ещё пятнадцать минут. – Да, пожалуйста, – она плотнее кутается в шарф, что при выходе с автобуса отдала Юбин. Пахнет слишком хорошо. Пахнет Юбин, и Юхён ощущает себя, будто летит, летит и никогда не упадёт. Выпивают кофе на одинокой лавочке под крышей остановки. У Юбин привычно дёргается нога. Старшая глотает горький-горький чёрный кофе, помешивая апельсиновым леденцом, и невзначай, создавая ситуации будто не специально, рассматривает Юхён. Юхён дует на горячий напиток, блаженно улыбается пару, идущему из стаканчика, и вдыхает полной грудью уже чистый воздух. Чем дальше от Сеула, тем ей легче. Ведь далеко остаются обязательства, трудности, шанс опозорить семью. Далеко остаётся то, а близко остаётся – Юбин. Юхён для счастья ничего иного не придумывается. Все четыре с половиной часа – так. Спокойная музыка из наушников, тела в верхней одежде магнитом друг к другу – так по-детски наивно, что трепещет сердце. Юхён в борьбе со сном лепечет шутки про безногих русалок, придумывает ужасные каламбуры и очень тихо признаётся Юбин в симпатии на китайском. (Юбин признания не понимает, сетует на юхёново полусонное состояние, будто та уже корейский забыла и неправильно говорит). Все четыре с половиной часа проносящихся красот Кореи, желтеющих деревьев, чахнущих полей, придорожных магазинчиков – Юбин очень хотела спящую Юхён поцеловать.\\
Когда последний автобус довозит до Хэнама, небо вечернее, такое же пасмурное, как вчера. По ощущениям проходит больше суток, но на юбиновом телефоне всё также двадцатое сентября и тысяча уведомлений из социальных сетей, которые она успешно не замечает. Потому что спустя пару минут в маленьком городе связь окончательно пропадает. Это приносит облегчение. – Твой друг нас встретит? – после длительной поездки Юхён словно заспанный щеночек. Она зевает, укрываясь в шарфе, и снимает с головы кепку, чтоб почувствовать ветер. Зажарилась в салоне, особенно с Юбин, – от неё ведь постоянно кровь разгоняется по венам с большей скоростью, чем обычно. Их привозят на пустующую станцию, состоящую из указателя и потрепанного навеса – он пригодился почти сразу, когда обрушился ледяной ливень, закрывая и так не особо чёткий обзор в наступающей мгле. Юхён очень жалостливо тычется влажным и замерзшим носом в щёку Юбин. Внутри Юбин вся испаряется; одной выдержкой удерживается в реальности, вновь сравнивая Юхён с щенком. – Мне кажется, этот город нас заранее невзлюбил, – с осторожностью говорит Ким. – Не драматизируй, – Юбин вновь безразлично-спокойная, именно поэтому у Юхён не начинается приступ паники. И не угадать: это юбинов построенный образ специально под Юхён, либо она и впрямь такая. Теперь уже всё так сильно смешалось, что ни конца ни начала не отыскать. – Начался сезон дождей. Да и осадки на сегодня обещали высокие, – продолжает Юбин, шустро набирая номер Хосока. – Юбин, – тянет Юхён, – а что будет, если мои родители пойдут в полицию. Не отвлекаясь, старшая говорит: – Тогда по возвращению меня посадят. Шмыгнув носом, Юхён отстраняется. Зыркает на Юбин – как та внимательно смотрит карту, высланную Хосоком на всякий случай, и ожидает от парня ответа. – Может, тогда не будем возвращаться? – предлагает с надеждой. Юбин её награждает одобрительной улыбкой, однако, не говорящей, останутся ли они вместе навсегда подальше ото всех.