***
— Вот оно, Аанг! — Катара взволнованно указывает на поднимающийся из океана остров. — Ух ты, он выглядит заброшенным. Там ничего нет, — невысокие холмы острова поднимаются и опускаются, как тёмно-зелёные волны. — Ты уверен, что это нужное место? — Абсолютно, — Аанг крепче сжимает поводья Аппы. — Готова увидеть львов-медведей? Катара кивает. Обещание посмотреть на львов-медвежат было слишком милым, и она не смогла устоять и согласилась отправиться с Аангом в их убежище. Она улыбается, когда Аппа приземляется на широкую полосу белого песка. Всего в нескольких шагах от них узкая тропинка прорезает заросли диких деревьев иланг-иланга и тропических орхидей. — Жаль, что все остальные не смогли приехать, — говорит она, когда они спешиваются, хотя ей и нравится мысль провести целый день наедине с Аангом. — Да. Но Тоф и Сокка были так заняты спаррингом… — Имеешь в виду то, что Тоф держала Сокку в захвате и не отпускала? — Может быть, — уступает Аанг. — И Зуко сказал, что работает, а сам просто смотрел в пустоту, — добавляет он с недовольной гримасой. — Ну, он, наверное, думал о встрече с министрами или чём-то подобном. О, Аанг, смотри! — Катара указывает на красивую орхидею, почти столь же высокую, как и она сама. — Однажды я подарю тебе целый сад лилий панда, — обещает Аанг и наклоняется вперёд, чтобы поцеловать её. Она притягивает его ближе к себе, выбросив из головы все остальные мысли. Сегодня прекрасный день, и им предстоит исследовать целый остров. Всё просто замечательно.***
Но вскоре Катара вспоминает о совсем незамечательных вещах. Они с Аангом возвращаются на окраину столицы Страны Огня как раз к закату. Аанг бежит впереди, стремясь найти Сокку и хвастаясь встречами с львами-медведями; отстающая от него Катара теряется в собственных мыслях, когда натыкается на Зуко прямо за воротами тюрьмы. — Что ты здесь делаешь? Зуко выглядит пристыженным. — Посещаю Азулу, — сухо говорит он, и Катара хмурится. — Ты собираешься спросить её о своей матери? Я не должна была говорить тебе об этом вчера. Теперь ты не можешь перестать думать об этом, да? — Азула всегда лжёт, —говорит Зуко с напряжением. — Доказанный факт. Посетив её снова, я лишь даю ей победить. — Он качает головой. — Победить в чём? — спрашивает Катара. — Это не бой, Зуко. — Всё в этом мире для неё — соревнование. Ей всегда нравилось смотреть, как далеко она сможет меня завести. Катара колеблется ещё мгновение. — Хочешь, я пойду с тобой? — Куда, навестить Азулу? — Он делает паузу, обдумывая её предложение. — Если ты уверена. — Мы уже выступали против неё вместе, Зуко, — она улыбается ему. — И победили. И это срабатывает. Он слегка улыбается ей в ответ.***
Принцесса стоит на цыпочках и глядит сквозь прутья маленькой решётки, которая служит окном и вентиляцией в её камере. За прутьями пролегает поле, тщательно окружённое высокой каменной стеной, которая увенчана металлическими шипами. «Зубы дракона, так они называются», — думает Катара. Они с Зуко стоят бок о бок. Катара ждёт, но Зуко, кажется, не чувствует обязанности прервать молчание, поэтому она нерешительно заговаривает. — Азула? Это я, Катара. И Зуко, — она делает паузу. — Твой брат. И вновь долгое молчание. Азула по-прежнему стоит к ним спиной и смотрит сквозь решётку. Затем она медленно протягивает руку, покачиваясь на кончиках пальцев ног, и вновь кладёт ладонь на прутья, просовывая пальцы в щели. — Там роза, — и снова тишина, пока Азула смотрит на невидимую розу. — Она белая. Я уже много лет не прикасалась к розе, — она думает ещё мгновение и поправляет себя. — Не к настоящей. Катара нервничает, делает шаг к тёмной камере и поворачивается к Зуко. — Что случилось с её руками? Зуко не отвечает, но отслеживает её взгляд. Его челюсти сжимаются, и на лице выступает напряжение. Затем он разворачивается и обращается к стражнику, дежурящему в конце коридора. — Почему её раны не перевязаны? — рявкает он. Стражника, кажется, охватывает паника. — Что? — спрашивает он взволнованно. — Травмы… заключённой? Ах, да... ну... — Я думал, что приказал вам позаботиться о них! — Зуко выглядит явно разъярённым, и Катара кладёт руку ему на плечо. — Быть может, они забыли, — успокаивает она его, но Зуко и стражник игнорируют её. — Да, мой Лорд, — говорит стражник, громко сглатывая, — но, как я понимаю, заключённая очень опасна, и к сожалению, приближаться к ней рискованно... — И всё же вы её кормите? — огрызается Зуко с внезапным подозрением. — С-сегодня ещё н-не кормили, м-мой Лорд, — стражник начинает заикаться от страха. — С-с момента Вашего п-последнего визита она стала очень… агрессивной, и с тех пор мы… осознали, насколько стали неосторожны... мы забыли, насколько опасной она может быть... — Значит, её теперь никто не будет кормить? Никто не будет лечить её раны? — Мы не х-хотим рисковать жизнями. Зуко колеблется, и Катара видит его сомнения. Он застрял меж двух миров: в одном из них он требует от незнакомцев рисковать своей жизнью, чтобы накормить его невменяемую и недостойную сестру. В другом он позволяет ей умереть. И Катара выходит вперёд. — Я сделаю это. — Что? — спрашивают Зуко и стражник одновременно. — Я позабочусь о ней. — Катара, она пыталась убить тебя. Она сумасшедшая, ей нельзя доверять. Она убьёт тебя, не задумываясь. — Я знаю. — Она этого не заслуживает. — Я знаю. — Она может напасть на тебя. — Я знаю, — она кладет руку на бурдюк и смотрит на него выжидающе, и их безмолвная битва продолжается ещё несколько мгновений. А затем Зуко уступает, коротко кивая. Стражник спешит прочь и появляется вновь с мазью и различными повязками в руках; Катара игнорирует предложенное, и вместо этого подходит к камере и смотрит на принцессу, всё ещё стоящую на цыпочках. — Азула? — Там роза. — Я знаю, Азула. Иди сюда. Азула протягивает пальцы сквозь решётку, и её ободранная и израненная плоть царапается о металл. Но она, кажется, этого не замечает; «слишком поглощена попытками добраться до своей воображаемой розы», — думает Катара. — Азула. Это я, Катара. Покорительница воды. Помнишь? У нас обеих мёртвые матери. Наконец Азула поворачивается и смотрит на неё. Она медленно оставляет прутья на окне и направляется к тюремной решётке, вглядываясь сквозь неё. — А знаешь, что ещё у нас общего? Однажды у меня тоже обгорели руки, — говорит Катара, открывая бурдюк с водой. Руки Азулы медленно подползают к решётке, и её пальцы обвиваются вокруг неё, будто змеи. Катара осторожно протягивает ладони, покрытые водными перчатками, ей навстречу и медленно касается костяшек пальцев другой девушки. Она задерживает дыхание, ожидая, что Азула набросится на неё или, по крайней мере, вздрогнет в тот момент, когда почувствует человеческое прикосновение. Но она этого не делает. Очевидно, Зуко ожидает того же, что и Катара, потому что долго и глубоко выдыхает, наблюдая за происходящим. — Моя мама умерла, спасая меня, — говорит Катара Азуле, пытаясь разжать её пальцы. Однако у Азулы железная хватка. Её руки не двигаются с места. — Жертва, — говорит Азула. Катара удивлённо поднимает взгляд. — Да, — медленно говорит она. Катара вылечила всё, что могла, но руки Азулы всё ещё выглядят израненными. Она тянется за повязками. — Жертва матери. — Да, верно, — Катара начинает наматывать бинты на левую руку Азулы. Львиный взгляд девушки опускается вниз на её ладони. Катара ищет какие-нибудь слова, которые могли бы заполнить тишину, и её разум цепляется за первую попавшуюся мысль. — Это ожерелье принадлежало моей матери, — говорит она, показывая свободной рукой на свою шею. И тогда происходит это. Азула издаёт крик, и в следующую секунду Катара уже лежит на полу, накрытая телом Зуко, а голубое пламя струится над их головами. Кажется, что воздух трещит от электричества, будто Азула вызвала грозу. Молния рассекает воздух и обугливает стены. Столп пламени устремляется к Катаре, и лишь проворство Зуко спасает их. Он делает огненный контрудар, и красное встречается с синим, и жар рассеивается в стороны, а потом Зуко грубо хватает Катару за запястье. — Уходим! — кричит он, и они вдвоём устремляются к выходу. Зуко то и дело останавливается, чтобы отразить яростное пламя Азулы, и наконец они вываливаются на свежий воздух, крики Азулы стихают, а её ревущий жар умирает где-то там, вдалеке. Зуко смотрит на Катару; она отворачивается и смахивает пыль и грязь со своей одежды. — Я... забыла, с кем имею дело, — наконец говорит она, неохотно признавая свою ошибку. — Ты просчиталась, — отвечает Зуко и тут же смягчает свои слова. — Всё хорошо. Хотел бы я иметь такой же оптимизм и думать, что кто-то изменился к лучшему. — Очень жаль, что она не похожа на тебя, — беззаботно говорит Катара в попытках поднять им настроение. И это срабатывает. Зуко дарит ей легчашую из улыбок: уголки его губ лишь чуть-чуть приподнимаются. Но и этого достаточно.***
А там, вдалеке, за стенами из камня и отчаяния, Азула опускается на колени, когда её пламя умирает. Она стоит на коленях посреди разлитой воды целую вечность, а бинты стелются вокруг неё рваными лентами. Когда-то у неё были красивые ленты, которыми она завязывала свои длинные волосы. Да. Но это было в другом времени. В другом мире. И она не плачет, не бормочет, не двигается до глубокой ночи. А потом она возвращается к решётке на окне и пытается уловить аромат своей розы.***
В тот вечер Катара вновь сидит на каменной скамье в саду, а её брат и отец сидят рядом с ней и разговаривают. Катара давно предвидела этот разговор. Она скрещивает руки на груди и ухмыляется; ей всегда нравилось смотреть, как её брат неловко ёжится. — Я знаю, что мы хотели вернуться на Южный полюс, — смущённо говорит Сокка Хакоде, — но воины Киоши скоро уезжают, а Суюки... Хакода приподнимает бровь. — Ты хочешь уехать с ней. — Он скучает по платьям, — с восторгом говорит Катара. — В них так приятно обдувает, да, Сокка? — Я — и это было всего один раз — был не в платье, это была одежда воина! — шипит на неё Сокка. Она лишь усмехается. — Конечно, одежда воина. — Я не хочу этого знать, — говорит Хакода, поднимая ладонь вверх. — Если ты действительно этого хочешь, Сокка, то всё в порядке. Остров Киоши не слишком далеко от Южного полюса. Надеюсь, что вы с Суюки сможете приехать, и она повидается с Канной. «Встреча с Пра-Пра? Звучит серьёзно», — думает Катара. Она слегка толкает Сокку локтём. — И вы оба сможете показать ей одежду воина. — Ты хоть когда-нибудь дашь мне забыть об этом? — Нет. — О, не волнуйся, Сокка, — говорит Хакода, обнимая за плечи обоих своих детей. — У Катары было много неловких моментов. Помнишь, когда ей было шесть или семь, и ты отрезал её косички? Катара прищуривается, когда Сокка смеётся. — Можешь проваливать к воинам Киоши. С меня достаточно, — вредничает она. Сокка лишь смеётся громче.***
Сокка, по большей части, хороший брат. Но всё же и у него есть свои недостатки. Когда он не может добиться своего, он скулит, жалуется, ворчит и стонет и предаётся досадной жалости к себе. Но не сегодня. Сегодня Сокка устраивает истерику, которая, как думает Катара, составит конкуренцию даже той, что была у Азулы. Прошла уже неделя с тех пор, как Азула запустила в неё молнию и столп пламени, и всё же воспоминания об этом ещё свежи в её сознании, яркие, как пепел на снегу. Сокка говорит твёрдо и громко. Хакода жестикулирует и упрекает его. Он хочет уехать. Завтра. Южный полюс ждёт. Ждут друзья и семья. Но Сокка не уедет. Не сейчас. Он просто не может. Хакода прибегает к эмоциональному шантажу. А что насчёт Пра-Пра? Она ужасно скучает по нему, переживает… И Сокка наконец выкрикивает то единственное, что Суюки и он держали в секрете. — Я женюсь на Суюки! Рот Хакоды распахивается в удивлении. Катара чувствует, как внутри неё что-то крутится и подскакивает; и в следующий момент она уже бежит к Сокке и порывисто обнимает его. Теперь он выглядит встревоженным. — Что? В этом нет ничего особенного, — говорит он, неловко похлопывая её по спине. — Ничего особенного? — переспрашивает она, отступая и тыкая его пальцем в грудь. Он расслабляется, будто снова оказался на твёрдой земле. — Как ты мог вообще такое подумать? — Именно поэтому мы никому и не говорили, — стонет Сокка в ответ. — Почему ты не сказал мне? — Хакода выглядит преданным. И после этого разгорается скандал. Как они могли держать это втайне? Им было стыдно? Неужели они думали, что их семьи начнут их избегать? Как они могли поступить так с ними? Во время всех споров, криков и немного неуверенных поздравлений, Суюки и Сокка стоят и держатся за руки, а позже Катара не удивляется, когда просыпается, едва успев уснуть, и видит лицо своего брата. — Мы сбежим и поженимся тайком, — говорит он, и она ещё раз убеждается, как нежно его любит. Она единственная, кому он доверяет эту весть, и она этим гордится. Он смотрит на неё испытующе. — Обручение — это то, что должно быть только о нас и нашей любви друг к другу, понимаешь. Это не касается всех остальных и их чувств. Может, у нас и будет большая настоящая свадьба позже. Но прямо сейчас... Катара кусает губу. Она знает, что иногда бывает властной и душит его своими материнскими инстинктами. Но всё же она говорит, будучи не в силах подавить свои эмоции. — Вы же будете на связи, да? Вы дадите мне знать, что с вами всё в порядке? — Для этого-то и нужен Ястри, — он улыбается ей и, несмотря на всё происходящее, она улыбается в ответ. — Мы уезжаем сегодня ночью. — Сегодня ночью! — Пожалуйста, приди и проводи нас, — он настаивает. — Мы оба очень хотим, чтобы ты пришла. Ты правда хочешь рассердить сразу двух воинов Киоши? — Сокка, ты не воин Киоши, — говорит Катара, закатывая глаза. — Нет, я тоже! — И у него есть платье в качестве доказательства. Сокка и Катара поворачиваются: у двери стоит Тоф, небрежно прислонившись к стене. — Может, вы двое будете потише с этой вашей маленькой приятельско-препирательской беседой? — Она делает паузу. — Приятельство и препирательство. А это рифмуется! — Ты права, Тоф. Кричать нет нужды. С ушами такого размера Сокка услышит меня с другого конца страны, — говорит Катара просто чтобы побесить его, как в прежние времена. Последний спор между братом и сестрой. Он поворачивается с раздражённым видом. — Скажи это мне в лицо. — В которое? Катара со смехом отскакивает, когда Сокка приближается к ней, и увёртывается от него. Он сердито преследует её сперва по коридору, а потом через двери мимо стражников. Пробегая мимо, она мельком замечает их испуганные лица. «Духи», — думает она. — «Я буду до боли скучать по Сокке. Я буду здесь, а он будет на другом конце света.» Но, конечно, она в любом случае скоро приедет домой.***
Позже, посреди туманной, жаркой и влажной ночи в Стране Огня, Катара садится на кровати, будто кто-то взял её руку в свою. Но её комната пуста, и в ней никого нет. Что могло разбудить её, что она так внезапно открыла глаза? Она забыла закрыть окно перед сном. Квакают светящиеся лягушки, щёлкают скорпиды, и вода куда-то журчит, неуклонно и неминуемо как само время. Спустя мгновение Катара вытаскивает ноги из-под одеяла, медленно подходит к окну, кладёт ладони на подоконник и выглядывает наружу. До рассвета ещё далеко; ни птицы не поют, ни нежный оранжевый не занимается в небе. Ночь тепла, и Катара наслаждается ощущением от прикосновения холодного камня к ступням. Вдалеке в темноте виднеются чёткие жёлтые отблески. Ей кажется, что этот город никогда не спит. Она пытается представить, что люди могут делать в этот час. Она представляет себе мужчин, пьющих за игрой в карты, она представляет женщину, бодрствующую рядом с умирающим родственником. Она представляет себе кого-то вроде неё самой, стоящего у окна и смотрящего на город. Ещё дальше вспыхивают и гаснут странные огни, как будто люди стоят посреди полей, держат факела в вытянутых руках и тушат их, прежде чем тут же зажечь их вновь. Она долго смотрит на эти огни, прежде чем снова погрузиться в сон.***
На следующий день она спрашивает об этом Аанга. — Что? — переспрашивает он, поглощённый мыслями о завтраке. — Мигающие огни. За пределами города. Что это такое? — Не знаю, — говорит он, выпивая стакан сока. — Ты видела Зуко? — Нет, я только что встала с кровати. — Ну, когда увидишь, то можешь спросить его. Я уверен, что он знает. Зуко знает всё. Катара фыркает, показывая своё недоверие. — Зуко не знает всего. Что такого он мог тебе сказать, чего ты ещё не знаешь? Ты же Аватар. — Он знает, когда уткочерепахи выплывают на обед. — Отлично, я запомню. Это обязательно пригодится. — Он знает, когда Айро в хорошем настроении. — Айро всегда в хорошем настроении. — Это не так, — отвечает Аанг. — И он знает, как сделать из листа птицу. И где искать цветы лотоса, и как переводить свитки Народа Огня, написанные в традиционном стиле, и он знает, как быть действительно хорошим слушателем. — Никто не может превратить лист в птицу, — замечает Катара нахмурившись. — Видишь, — ворчит Аанг. — Он знает, как быть хорошим слушателем. — Я тебя слушаю, — начинает было Катара, но в эту минуту — и, быть может, к счастью — появляется Зуко, падает на своё место за столом и мрачно глядит вдаль. В отличие от Аанга у него, кажется, нет аппетита, и он ковыряет в тарелке с таким видом, который наводит на мысль, что он хотел бы быть где-то ещё. Где-то далеко-далеко. Аанг открывает рот, и Катара пинает его под столом; это совсем нетрудно, ведь он сидит прямо рядом с ней. — Что... — возмущённо начинает Аанг, но Катара прерывает его. — Не спрашивай его об этих огнях. Он плоховато выглядит, — шепчет она. — Спасибо, — несчастно говорит Зуко, не отрывая взгляда от своей тарелки с едва тронутой едой. — Ну, это правда. Ты выглядишь таким измученным, а ведь день только начался. — Не напоминай мне. Аанг с тревогой смотрит на него. — Что-то не так? — спрашивает он своего друга. Зуко на мгновение замолкает, прежде чем слегка пожать плечами. — Просто много политических встреч. Я не горю желанием на них появляться. — Ох, — Аанг выглядит разочарованным. — Ты застрянешь во дворце на целый день, да? И мы не сможем повеселиться позже? Зуко снова молчит. — Нет. У меня... Мне нужно сегодня увидеть кое-кого. — Что, это на весь день? — Да. Аанг вздыхает, когда Зуко прощается с ними и уходит, оставив свой завтрак недоеденным. Глядя на своего парня, Катара приподнимает бровь. — И ты думаешь, что это я не слушаю. — Что? О чём ты говоришь? — требовательно спрашивает Аанг. — О, да ни о чём. В конце концов, он твой лучший друг, — говорит Катара и с чуть высокомерным видом человека, который знает то, чего не знает никто другой, поднимается на ноги и уходит. Она знает, что Аанг сердито смотрит ей в спину.***
Мне нужно сегодня увидеть кое-кого. Зуко молча наблюдает за своей сестрой. Она разговаривает со стражником, но тот не отвечает ей. Он стоит в напряжённом внимании в дальнем конце коридора и пристально глядит вперёд, будто смотрит какой-то невидимый кукольный спектакль. — Там розы, — каждое её слово остро, как лезвие копья. — Позаботьтесь о них, пока меня не будет. — Лезвия копий превращаются в наконечники стрел, как если бы Азула внезапно стала отдавать приказы с позолоченного трона, а не с грязного каменного пола. Стражник презрительно усмехается, прежде чем вспомнить о присутствии Зуко, и его усмешка быстро сменяется нейтральным выражением. — Как самочувствие принцессы? — спрашивает Зуко, пытаясь сделать свой голос официальным, стараясь казаться спокойным и собранным. — Она в порядке, мой Лорд, — исключительно вежливо отвечает стражник. Азула ловко держится на цыпочках и снова глядит сквозь свою маленькую решётку. Зуко видит то, что не может видеть безмозглый стражник: в её движениях всё ещё есть изящество и утончённость. Она по-прежнему ведёт себя с той уверенностью, с той вёрткостью, которая говорит: «Я слишком быстра для тебя, и мы оба это знаем». — Азула, — устало произносит Зуко. Он не хочет быть здесь, но одной надежды на малейшую возможность достаточно, чтобы подкупить его сердце и убедить его разум. Её достаточно, чтобы заманить его назад. — Мама не умерла. Отец сказал, что это не так. — Не совсем не так; когда он спросил его, Озай просто усмехнулся и сказал, что Урса сбежала, как часто делают слабые и виноватые. И после этого их разговор резко оборвался. Он ждёт, что Азула проигнорирует его и продолжит разглядывать свои выдуманные розы. Но, к его удивлению, она почти сразу поворачивается и пристально смотрит на него странно ясным взглядом. — Отец, — она останавливается, по-видимому, чтобы прислушаться к тишине. — Иногда мне кажется, что я слышу, как он зовёт меня по имени... — Его здесь нет. — …когда я сплю. Он будит меня своим криком. — Его здесь нет, — повторяет Зуко, чьё терпение истощается. — И он говорит, что ты лжёшь. — Мы все лжём. Он смотрит на её бледное, заострившееся лицо, её криво обрезанные чёрные волосы и в её глаза. Её взгляд бегает по камере, время от времени останавливаясь, чтобы внимательно разглядеть то, что, похоже, видит лишь она. «Она тайком наслаждается этим?» — недоумевает Зуко. — «Ей просто нравится водить меня по кругу, провоцировать меня, использовать то немногое, что у неё осталось, против меня?» — Я не лгу, — говорит он напрямик и отворачивается, решив уйти и не дать ей возможности заговорить. Он не будет этого терпеть. — Честь. — Что? — Вот почему ты не лжёшь, — Азула рассеянно закручивает прядь волос вокруг пальца. Зуко снова отворачивается. Клаустрофобная природа этого душного, сырого места начинает на нём сказываться. Загадки Азулы не помогут. Она будет бесполезна в поисках их матери. «Не обращай на неё внимания», — говорит он себе. Он уходит, окружённый тревожной аурой, а воздух вокруг него наполняется воспоминаниями, будто опавшими листьями, и детством, которое, как ему иногда кажется, принадлежит кому-то другому.***
Аанг с нетерпением ждёт Зуко у ручья с уткочерепахами. Катара бросает взгляд на темнеющее небо. Пурпурная дымка сумерек низко опускается на траву, освобождая место для приближающейся ночи. — Темнеет. — Он скоро будет здесь. Он обещал дать мне карты пути к подводному пляжу. Мы поедем завтра, только ты и я, и… а вот и он! — Аанг машет рукой, и далёкая тень отделяется от темноты ночи и поднимает руку в знак приветствия, продолжая приближаться к ним. Зуко подходит к ним и устраивается рядом с Аангом. Катара не представляет себе, чтобы кто-то другой мог бездельничать на берегу ручья в полном облачении Лорда Огня и одновременно выглядеть совершенно естественно, но Зуко каким-то образом это удаётся. — Карты! — с азартом говорит Аанг. — Ты нашёл их? — Что? — Подводные пляжи, помнишь? — Ох, — Зуко качает головой. — Я был очень занят. — Ты же обещал, — разочарованно говорит Аанг, откидываясь назад и хмурясь. — Мы можем поехать в другой раз, — успокаивающе говорит Катара. Она поворачивается к Зуко. — А вообще, где ты был сегодня днём? Айро тебя обыскался. — Я знаю, — Зуко виновато смотрит в сторону. — Я должен был... Я хотел навестить свою сестру. — Азулу? Но зачем? — вмешивается Аанг. Зуко бросает на него взгляд. — Она может что-то знать о моей матери,— он качает головой. — Но это не имеет значения. — Не имеет значения? — недоверчиво спрашивает Катара. — Она твоя мать... — И это не имеет значения. У меня есть обязанности перед моим народом. Всё моё внимание направлено на Народ Огня. Катара молчит. Аанг выглядит так, будто хочет что-то сказать, но вежливо сдерживается из уважения к другу. Наконец кто-то нарушает тишину. — Жертва. Эти слова непроизвольно вылетают из уст Катары. Звук собственного голоса удивляет её так же, как и всех остальных. Аанг вздыхает и опускает руку в воду, зачерпывает пальцами водяной шар и позволяет ему медленно покрыться льдом. — Всё вращается вокруг каких-то жертв, — говорит он, быть может, немного задумчиво. Зуко срывает цветок и держит его так, чтобы он полностью скрыл Луну от его глаз. Лунная звезда заменяется набором лепестков в форме слезы. Для практичного покорителя огня это движение выглядит слишком странно и мечтательно. Катару это беспокоит.***
Следующим вечером Аанг приходит к Катаре в её покои. Какое-то время он наблюдает за тем, как она причесывается, а затем начинает разговор. — Твой отец ищет тебя, — говорит он. — Что случилось? — спрашивает Катара, откладывая расчёску и хмурясь. — Не знаю, он просто сказал, что хочет с тобой поговорить. В последний раз, когда я видел его, он был в садах, — услужливо добавляет он. Но долгие поиски Хакоды в дворцовых садах не венчаются успехом, и Катара решает спросить о нём Сокку. Потом она вспоминает, что Сокки во дворце уже нет. Она резко садится на берег ручья и раздражённо вздыхает. Уткочерепаха начинает осторожно приближаться, и Катара отталкивает от себя воду, создав небольшую волну. Птица отчаянно гребёт своими перепонками, пока её медленно, но неизбежно тянет назад. — Зачем ты терроризируешь уткочерепах? Катара вздрагивает и краснеет. Она позволяет воде возобновить свой естественный поток. Уткочерепаха вновь скользит вперёд, очевидно, совершенно не удивлённая таинственными поворотами течения. Она садится прямо перед Катарой и терпеливо ждёт. — Что? У меня нет хлеба, — говорит ей Катара. Тем не менее, птица не двигается. — Он ждёт Аанга, у него всегда есть хлеб, — объясняет Зуко. — Откуда ты знаешь, что утка — это он? — спрашивает Катара. — Смотри, — Зуко делает вид, что достаёт что-то из кармана, и бросает это в воду. Уткочерепаха мгновенно переплывает через ручей, отталкивая других птиц. — Жадный. Ест всё, что попадётся ему на глаза. — Это точно «он», — Катара начинает смеяться, на мгновение забывая о своих проблемах. — Кстати, ты ведь не знаешь, где мой отец? К её удивлению, Зуко кивает. — Вообще-то я видел его по дороге сюда. Он меня искал. Он просил разрешения посетить библиотеку. — Библиотеку? — повторяет Катара, поражённая внезапным воспоминанием о башне, погружающейся в песок. — Это что-то вроде небольшого музея, — объясняет Зуко. — Она содержит все знания и историю Народа Огня. Катара до сих пор не может избавиться от воспоминаний о таинственной библиотеке посреди пустыни. Зуко улавливает её встревоженность. — Это безопасно. Ничего там не прячется. — И где же эта библиотека? — спрашивает она. — Ты знаешь, где находится королевская галерея? Она беспомощно смотрит на него. — Хорошо, тогда тронный зал. — Эм... Зуко бросает на неё недоверчивый взгляд. — Ты не знаешь, где тронный зал? Ты же здесь уже больше месяца! — А зачем я должна была туда ходить? — раздражённо говорит Катара. Но её раздражение утихает, как только она представляет себе, как прокрадывается туда и сидит на троне, отдавая приказы воображаемым подданным. Она закрывает рот рукой, но Зуко успевает заметить её ухмылку. — Что? — Да так, ничего. — Хорошо. Ты знаешь, где… о, забудь. Я сам тебя отведу, — он встаёт на ноги, и они вместе идут по мягким лужайкам. После некоторого молчания Катара всё же решается рассказать о том, что вызвало её смех. — Я вдруг представила себе, как я жду, пока все лягут спать, а затем иду в тронный зал, — ухмыляется она. — Сижу там, размахивая палкой, и приказываю невидимым войскам прийти в боеготовность. — Если ты и правда этого хочешь, то вперёд, — говорит Зуко. — Ну уж нет. Я знаю, какие у тебя планы. Ты прокрадёшься, будешь наблюдать за мной и смеяться. И я никогда этого не переживу. Наступает очередь Зуко прятать улыбку. — Если хочешь, я могу отдать тебе своих старых игрушечных солдатиков, — предлагает он. В ответ Катара корчит ему гримасу.***
Но, несмотря на предложение Зуко, они проходят мимо тронного зала, не открывая его дверей. Вместо этого Зуко ведёт их через пустые залы и коридоры, спускается по лестницам, и они проходят через бесчисленные анфилады комнат, пока Катара не задаётся вопросом, не потерялся ли он так же, как и она сама. Но наконец они замедляют шаг. — А вот и библиотека, — Зуко останавливается около двух устрашающих дверей, одна из которых приоткрыта. Он тянет за резную ручку, и с усилием распахивает дверь. Катара чувствует запах пыли в воздухе, а ещё знакомый аромат старого папируса. — Ой, — она смотрит в дверной проём, и её голос слабым эхом отражается от стен. Однако, когда Катара пробирается внутрь, её глаза начинают приспосабливаться к окружающей темноте, и ей кажется, что она видит слабое сияние одинокого фонаря. — Тут очень темно. И холодно. — Это сейчас, — говорит Зуко. Но замешательство Катары из-за его ответа исчезает, пока он идёт впереди и выпускает пламя из своих кулаков, зажигая длинные восковые свечи в железных скобах на стенах. Катара следует за ним, с опасением поглядывая на высокие книжные шкафы по обе стороны от неё. Кажется, они наблюдают за ними, как тёмные и безмолвные великаны. Она дрожит и старается не отставать, благодарная своему спутнику за свет и тепло. Через мгновение свечи освещают Хакоду. Он отрывает взгляд от длинного развёрнутого свитка. — Катара! — Я искала тебя, — говорит Катара, улыбаясь и обнимая его. Через мгновение она оборачивается, чтобы поблагодарить Зуко, но он уже успел уйти, исчезнуть своим обычным незаметным образом. — Я знаю, что Сокка хотел просмотреть их перед своим отъездом, — говорит Хакода. Катара бросает взгляд на свиток и замечает какие-то графики. Похоже, это руководство по военной тактике. — Я подумал, что мне стоит почитать их для него. — Ему бы это понравилось, — говорит Катара. — Хотел бы я, чтобы Сокка увидел это сам, — Хакода откладывает свиток и смотрит на неё. — Но я просил тебя прийти сюда не для того, чтобы смотреть на старые свитки. Катара... Думаю, нам пора домой. — Так мы и поедем, — недоумённо говорит Катара. — Я думала, что мы уедем после Фестиваля Середины Лета. Я, ты и Аанг... — Я бы хотел уехать раньше. — Что-то не так? — Ей приходит в голову ужасная мысль. — Тебе сообщили… Пра-Пра в порядке? — Нет, дома всё в порядке. На самом деле это связано с людьми здесь, — Хакода кладёт руку ей на плечо. — Катара, многие люди сейчас недовольны. Страна Огня... не лучшее место, чтобы тут оставаться. — Я знаю, что люди недовольны, — говорит Катара. Она слышала перешёптывания, видела протесты на улицах. — Дело только в деньгах, да? Зуко всегда говорит об экономике. Им придётся подождать, вот и всё, и скоро всё станет лучше... — Не думаю, что они готовы ждать, Катара, — Хакода крепче сжимает её плечо. — Я разговаривал с генералом Айро. Он посоветовал мне поскорее уехать. На всякий случай. — В смысле на всякий случай? — Бунты, — Хакода качает головой. — Они уже происходят в колониях Страны Огня в Царстве Земли. Я видел их собственными глазами. Колонисты обращались в бегство, пока покорители земли разрушали их дома. — Нет, — тут же отвечает Катара, думая о своих друзьях, милых людях, которые жили в Царстве Земли. — Они бы никогда такого не сделали, они бы не... — Катара. Послушай меня. В Царстве Земли много хороших людей, но война окончена, и теперь многие хотят вернуть свои земли. Даже если это означает... применение силы. И до граждан Страны Огня дошли новости об этих случаях. Они спрашивают: «Почему наш Лорд Огня должен давать деньги и помогать восстанавливать эту страну, когда её граждане причиняют вред нашему народу?». Они в ярости. Катара... сейчас не лучшее время здесь находиться. — Значит, мы должны просто уехать? — Я думаю, это к лучшему, — говорит Хакода, но Катара качает головой. — Я остаюсь. Зуко помог нам выиграть войну. И теперь мы просто уедем, как только стало трудно? Хакода вздыхает с лёгким разочарованием в голосе. — Катара, я пытаюсь защитить тебя. Мы ничего не можем поделать! Если будут беспорядки, если будет насилие… — Он замечает выражение её лица и быстро объясняет. — Не то, чтобы это случится — это наихудший сценарий, — но я хочу знать, что оба моих ребёнка в безопасности. — Аанг едет с нами, — говорит Катара. — Это значит, что у Зуко никого не останется. — Это неправда. У него есть Королевская Гвардия, Воины Киоши... — Воины Киоши уже уехали, — с яростью говорит она. Хакода смотрит на неё и вздыхает. — Есть ли шанс, — говорит он, — что ты вернёшься домой до конца лета? Катара смотрит на него в ответ и скрещивает руки на груди.***
Через три дня она прощается с отцом. Воины Племени Воды больше не будут ждать. Они очень хотят вернуться домой, и Хакода не может больше откладывать их отъезд. — Ты уверена, что хочешь остаться? — тихо спрашивает он, уводя её в сторону, пока мужчины несут припасы на корабли. — Я должна, папа. Это правильный поступок. Если всё будет хорошо — если не будет беспорядков — я вернусь домой с Аангом до конца лета. — А если беспорядки всё же будут? — спрашивает Хакода, с беспокойством разглядывая её. Она вздыхает. — Я покорительница воды, помнишь? Я сразилась с одной из самых сильных покорительниц огня в мире. И победила, — она не упоминает, что умерла бы, если бы Зуко не прыгнул наперерез молнии Азулы. Её отец никогда не волновался попусту, но даже он ужаснулся бы такому. — Кроме того, со мной будут Аанг и Тоф. Если что-то пойдёт не так, мы все сможем улететь на Аппе. Теперь Хакода выглядит более уверенным. — Ну что ж, раз с тобой друзья, — говорит он, делая шаг вперёд и обнимая её. Она очень любит его медвежьи объятия: они погружают её в тысячу воспоминаний, и прямо сейчас ей удаётся сосредоточиться на одном из множества проносящихся у неё в голове. Вместе с Соккой они ждали Южного сияния в такую ясную и холодную ночь. Хакода усадил их двоих на колени и улыбнулся, когда они прижались к его тёплой груди, и рассмеялся, когда Южное сияние засветилось. Сперва свечение было мягким и зеленоватым, а потом превратилось в широкие дуги ярко-зелёного цвета. Катара до сих пор помнит каждую секунду этой минуты, уже десять лет спустя. Ясность каждой звезды, яркость мириад цветов, трепет, который она испытывала. — Я скоро буду дома, — бормочет она ему в грудь. — Я знаю. Они прижимаются друг к другу на мгновение, а затем Хакода говорит, что он должен ехать. Он идёт по трапу, а его команда следует за ним. Сколько раз Катара наблюдала, как её отец уплывает восвояси? А теперь, думает она, это происходит снова. Но вскоре она увидит его вновь. И всё будет замечательно. Впереди бесконечное лето, и будет полно времени для посещения подводных пляжей и исследования прекрасной дикой природы Страны Огня. Для множества поездок с Аангом и Аппой. Слухи о бунтах и восстаниях — не более чем бледные и далёкие сказки.