Долорес.

Долорес практически всю ночь просидела в комнате Пятого, стирая, вновь чиркая, вынося за скобки, прописывая, вставляя буквы и цифры. Мел стучал о стену не переставая. Она по нескольку раз перевешивала уравнение, когда было исписано уже с половину стены. Раз за разом наливала себе ликёр в гранёный стакан и корила за то, что не может писать и думать быстрее. Ещё перед сном к ней зашёл Лютер и всё объяснил, сказал, что конкретно произошло. Глаза у неё тогда странно загорелись, она вскочила на ноги, сжимая края пижамы и попросила лишь двух вещей: хорошего алкоголя и мела. Прошло шесть часов. Лютер всё это время ждал её, сидя на полу возле кровати. — Долорес, ты уверена, что ты…? — Да. Пойми, Лютер, это наш единственный шанс спасти его. — А может мы сами попробуем остановить конец света? — Как ты себе это представляешь? Соберём всех и скажем: "Хэй? ребят, через три дня конец света, нужно что-то с этим делать!" — Чёрт, Долорес, а ведь это идея! — Ты…смеёшься? Лютер, я же пошутила, — смотреть на Первого как на идиота уже входило в привычку. — Не смотри на меня так, я серьёзно. Ты ведь знаешь, какие у нас силы? — Да, я читала книгу Вани. Кстати, позвони ей, — после её просьбы он с минуту молчал. Сделав два очередных глотка, она повернулась к нему, убедиться, не уснул ли? — Что ты на меня так смотришь? — Зачем? — Что зачем? Зачем звонить вашей сестре, которая причастна к этому также, как и вы? Даже не знаю, Лютер. Может просто попытаетесь не быть мудаками, хотя бы за три дня до конца света? — Она бесполезна, Долорес. — Я тоже. У меня нет никаких сил, Лютер, но как видишь - я работаю с вами. И она тоже будет с нами, иначе я сматываю удочки. — Почему ты так её защищаешь? — Просто. Она хорошая женщина. — Ладно. Я пойду вниз. Если захочешь - сама позвони ей. Только не жди, что Диего или я тебя поддержат. — Диего говнюк, Лютер. Я буду считать себя опущенной, если он хоть в чём-то меня поддержит, — закатила глаза девушка, смотря, как за ним закрывается дверь. Тяжёлый вздох, и уже через пару секунд она обводит нужный ответ. — Кто же ты, неизвестная, умеющая останавливать время, — прошептала Пемберли, невесомо очерчивая вопросительный знак тонкими пальцами. — И куда ты его забрала? — в глазах всё та же печаль, что была несколькими часами ранее, когда Клаус только вошёл в дом. Насчёт Клауса — после этого она час провела в его комнате, успокаиваемая его словами о том, что всё будет хорошо, и заверениями о том, что его братец одумается и вернётся. Она была безумно ему благодарна, ведь видела, как он сам рушиться на части с каждой минутой, но спешит помочь ей. — Детка, ты тут? О, доброе утро. Уже проснулась? — Я и не спала. Доброе утро, Клаус, — улыбка непроизвольно коснулась побелевших губ. Сонные глаза с тёмными кругами прошлись по нему взглядом, — мило выглядишь. — Ага. Я всю наркоту скинул в унитаз. Ради…ради Дэйва, — прошептал он, отведя взгляд —ты была права. Стоит продолжать двигаться дальше, правильно? — Да, Клаус, это…отличное решение, — кивнула она, вновь поворачиваясь к стене. — Что-то ещё? — Нет…просто… Ло, ты тоже должна жить дальше. — Ты о чём? Со мной всё нормально. — Уверена? Ты никогда не…поворачивалась ко мне вот так. Ты, чёрт подери, ты могла делать вычисления не в его комнате, — нашёлся Клаус, сглатывая ком. — Ты должна понять, что он не вернётся. — Он вернётся.Я знаю, где он может быть, как он попал туда, как… — Долорес, прекрати! Ты крышей поедешь со всем этим дерьмом, а нам ты нужна трезвой. Ты мне нужна, Долорес! — Хорошо, Клаус…я просто…давай поговорим об этом потом, хорошо? — вот только Харгривз выглядел также враждебно. — Спустишься вниз, как закончишь. Лютер звал нас. — Хорошо, — только это было сказано уже в пустоту коридора. Ей богу, они что, сговорились все? Истерички, такое ощущение, что у мужчин в этой семье поголовно проблемы. Спустилась она минут через десять, до этого безуспешно пытаясь набрать Ваню. Та не отвечала.  — Чёрт, народ, может кто-то из вас всё же наберёт Ваню? — первое, что она произнесла. Диего плотно сжал губы, когда она появилась на радаре, а Элисон удивлённо посмотрела на Лютера, задав волнующий сорок процентов человек вопрос: — А она что тут делает? — Да, это семейное собрание, какого хрена она тут забыла? — плевался ядом Второй, закинув на журнальный столик ноги. Деревенщина. — Она обо всём знает куда лучше, чем я сам. Сегодня она проведёт собрание. — Что? — четыре голоса одновременно спросили, восемь глаз уставились на Лютера, как на дурачка. — Что я им там расскажу? Лютер, с катушек съехал? — Ну же, Долорес .Вы ведь с Пятым всё это начали, да? — Что начали? — не унималась Элисон, уперев руки в боки. — О чём вы все без конца шепчетесь? — Конец света через три дня, — сходу ляпнул Первый. Громкий хлопок по лбу заставил всех очнуться от секундного оцепенения. — Ты же в курсе, что к такому людей надо готовить? Ребят, я могу по быстрому сварганить Маргариту. — Да, я не откажусь, — протянул Сеанс, вытягиваясь в кресле, — мне бы освежиться после таких страшных новостей… — Клаус, ты уже давно в курсе, — закатила глаза девушка, — я спрашивала у Эллисон и Диего. — Да что вы такое несёте? — Да, старик что-то говорил о конце света. Только ничего не сказал про сроки, — подтвердил Четвёртый, зевая, будто всё, что происходит в комнате казалось всех, кроме него самого. От этого и Лютер, и Долорес, которая за эти пять дней спала всего часов пятнадцать, закипали всё больше. — Мы вообще можем ему доверять…типа, может вы не заметили, но он немного…ну, того, — Элисон покрутила пальцем у виска, с благодарностью принимая кофе из рук Долорес, которая, не получив ответа на свой вопрос, приготовила всем именно его. — Ну, звучал он убедительно, — растерялся Лютер, смотря в спину Пемберли, поставившей на столик возле Второго его чашку. — Если быть точными, у нас два дня и восемнадцать часов, — прошептала Долорес, выравниваясь и поворачиваясь так, чтобы лицо её было видно всем присутствующим. — Мы пытались остановить это дерьмо, но последняя подсказка взорвалась под нашим носом. — Протезная… — прошептал Диего, отпивая кофе. — Погоди, но как она связана с вашим делом? — Там изготовили глаз урода, который ответственен за конец света. И мы практически узнали его имя, но… — она осеклась, не желая рассказывать о своей неудаче ещё раз. — Ладно, хорошо. Допустим, мы вам поверили, — прервала Элисон, по глазам и жестам которой было видно - она уж очень сильно желает узнать, что ждёт её впереди. — Но что произошло? К чему привёл конец света? — Ну, мы все собрались, — сказал Лютер, выдыхая, умоляюще смотря на Ло, но та лишь покачала головой, мол "сам объясняйся со своими родичами, громила". — Чтобы остановить конец света, но…в общем, давайте обсудим наш дальнейший план действий. Мы с Долорес посчитали... — Нет, погоди! — остановила его Эллисон. — Что он говорил, Лютер? — Да, что с нами случилось? — тут Клаус уже заинтересовался, смотря точно в глаза Долорес, будто ожидая, что ответит она. Этот взгляд терпеть не хотелось, потому она отвернулась, улавливая разочарованный вздох. — Вы умерли, — всё же, через несколько секунд молчания сказала Пемберли, не в силах смотреть на многострадальное семейство. Они, какими бы не были, не заслуживали такой смерти. Они вообще смерти не заслуживали, и понимали это. — Что? Что за бред? — мгновенно загорелся Диего(этого она не хотела больше всего), поставив чашку на стол. Та, как казалось Долорес, готова была тут же разбиться, и еле держалась. — Вы говорите нам об этом только сейчас? Серьёзно? — Если бы Пятый не пропал, вы бы вообще об этом не узнали, — закатила она глаза, отходя чуть в сторону. Ну же, чем больше сарказма, тем меньше вины они услышат в её голосе. — Не узнали бы о…смерти нашей, что ли? — возмущённо прощебетала Элисон, которая, на радость Лютера, оставалась самой спокойной. — Нет, вообще ни о чём. Мы бы это предотвратили. — Но ты же сама сказала, что последняя зацепка рухнула перед вами. Как вы собирались всё остановить? — А этого тебе знать не нужно. — Вы двое малолеток, как бы вы это остановили? — Элисон, Пятому пятьдесят восемь, — напомнил Лютер. — Ладно, хорошо, но она тут при чём? Почему он сказал ей, а не нам? — Диего был готов в любой момент сорваться на крик, но понимал, что тогда его уж точно выгонят отсюда. — Она как Пятый, — проворковал Клаус, засмеявшись, смотря в потолок, получив в ответ молчание, он пояснил:  — Как Пятый в детстве. Ну знаете, все эти цифровые припадки, исписанные стены…честное слово, я с этим живу три года, знаю как облупленную. — Спасибо, Сеанс, как мило с твоей стороны. Надеюсь, Бэн дал тебе под рёбра. — Будь моя воля - дал бы обязательно, — протянул призрачный парень, что стоял возле Пемберли, смотря и слушая её даже слишком внимательно. — Ой, молчал бы, — махнул рукой Клаус, закатывая глаза, — вы бы спелись, были бы сладкой парочкой. Если б не Пятый, вечно говнюк всё портит. — Боже, о чём вы? Откуда она знает Бена? Что вообще творится? — Элисон паниковала с каждым словом всё больше, то теряя, то находя нить повествования в ворохе ненужных отступлений. — Может вместо всей этой дряни мы обсудим план спасения? Или мне стоит поехать к дочери, потому что я не вижу смысла здесь оставаться, честно. — Ну вот и она, хвалёная Академия Амбрелла, — Ло пробрало на смех. — А что тебя не устраивает в академии? — Послушайте, может мы просто серьёзно поговорим? — Да, давайте, — Диего, единственный кроме Ло, кто оставался вне барной стойки подошёл к семье, устраиваясь на барном стуле. — Кто умрёт? Только мы? В этом и заключается апокалипсис? — Кстати да, хороший вопрос. — Нет, мне кажется, не только мы должны помереть, — Клаус втягивался в разговор, ведь такие споры напоминали ему о детстве. — Долорес, подойди, тебя хреново слышно. —… я говорю, что помрёте не только вы. — В смысле вы, ты не помрёшь? — в её манере переспросила Элисон, решив, видимо, относиться к ней серьёзнее. Долорес с секунду молчала, в итоге решив сказать им правду. Врать бессмысленно, так будет лишь сложнее. — Пятый не нашёл моего тела среди ваших. — Я умру отдельно от своей прелести? — проканючил Клаус, потянув к ней через стол руки. — Да ладно, Диего, за что? — Мы тут обсуждаем серьёзные вещи, не клоуничай. Лютер, так что ты скажешь? Все умрут? — Да, не только в доме, но и вне его? — Да, и вне дома тоже, — кивнул он, терпеливо поясняя своей семье все подробности. В общем гаме шаги, и тихие голоса расслышала только Долорес. Так как внимание на неё не сильно то и обращали, хотя уже не относились, как к чему-то лишнему, именно она быстрее повернулась всем корпусом, увидев входящую в комнату Ваню. — Что тут происходит? — женский голос эхом отразился от огромных стен, заставляя всех в мгновение замолчать. Элисон неторопливо, сглатывая, обернулась к сестре, прикусив губу. — Семейный…совет. — Семейный? М, замечательно. Конечно, вы не удосужились меня позвать. — Вообще-то, я раз десять тебе звонила, — немного неуверенно проговорила Долорес, пытаясь сгладить углы назревающего семейного конфликта. И впервые, впервые за эти шесть дней почувствовала на своей спине сразу несколько благодарных взглядов, — ты не отвечала. — Но никто из них не позвонил, — проговорила холодным тоном Ваня, обрубая любую возможность оправдаться. — Ладно, не буду вам мешать. — Погоди, Ваня, я потом всё перескажу тебе, — Элисон ринулась за ней следом, чуть не расплескав свой кофе. Ваня резко развернулась на каблуках, чуть ли не нос к носу (если так можно было сказать при их разнице в росте) сталкиваясь с с сестрой. — Не утруждай себя, — голос приобрел толик раздражения. А парнишка, что стоял возле неё смотрел на это с едва скрываемым удовольствием. И куртка у него в руках что-то напомнила Долорес. «— И как мы его найдём? Таких же сотнями по городу ходят… Даже цвета не видно, только марку. И волосы…хм, он хреново стрижен.» Отрывок воспоминания всплыл также внезапно, как она достала из джинс телефон, роясь в галерее в поисках нужного фото. — Клаус, — тихо похвала она единственного не заинтересованного в конфликте. Когда тот достаточно быстро подошёл к ней, она аккуратно кивнула в сторону незнакомца, после указывая на фото, — ну как тебе? Он, не он? — Слушай, а ведь правда похож, — Сеанс тоже перешёл на шёпот. — А кто это? — Тот, кто спиздил папину книжку. — Ага…погоди, он с Ваней что-ли? — Да, как видишь, — а вышеупомянутая Ваня уже на повышенных тонах говорила, привлекая даже их внимание. — Быть вашей сестрой - вот, что несправедливо. Сколько себя помню, вы меня игнорировали. — Но это не так… — Не смей меня перебивать, Лютер! Мне казалось, что вы меня ненавидите. И ведь всё это время я винила отца, — она по очереди осмотрела их, — но он мёртв. Получается, говнюками оказались вы. Пойдём, Леонард, — кинув в конце своей тирады недовольный взгляд на Долорес, она вылетела из комнаты, буквально утягивая следом своего бойфренда. С минуту все молчали, потрясённые, лишь Клаусовское *ауч-ч-ч* немного сбавила напряженность момента. — Этот Леонард - ублюдок. — Да-да, я говорила ей, — поддержала более приятную для разговора тему Третья. — Просто ублюдок…ты вообще что-то о нём знаешь? — Совсем немного. Скользкий тип. — Погодите, я один не понимаю, за что сейчас кошмарят бедного парня? — спросил Диего, посмотрев на братьев. И если Лютер поддержал его кивком, то Сеанс сморщил недовольную мордашку. — Этот жук украл папин дневник, — протянул он, — ну, по крайней мере мы так думаем. — Что?! — взвизгнула Элисон. — Так…нужно остановить его и спросить, какого хрена? Что он вообще забыл рядом с Ваней? — Не нужно совершать необдуманных поступков, хорошо? Нам нужен план. — Может быть миллион разных версий конца света, но я больше чем уверен - дело в луне. Отец не просто так отправил меня туда. Я каждый день отсылал ему пробы почв, показатели, для начала нам нужно найти его заметки. — — Мне кажется несправедливым, что отец запрещал тебе выходить из дома, — заметил Диего, аккуратно ведя мать под руку. — Да… Диего, Милый. Я должна тебе кое-что сказать. Мы с Пого врали вам. Вам всем.  Клаус вновь вернулся на место, обхватив голову руками. — Он прав. Если в прошлый раз мы проиграли, то почему должны выиграть в этот? — Потому что у нас есть Пятый, — заметила Долорес. И Лютер с удовольствием поддержал её. — У них даже был какой-то план. Ну же, давай… — Мы хотели восстановить ход времени с помощью просчитывания элементарных уравнений, на который наглядно будет видно, что… — У нас нет на это времени, Пемберли, — закатил глаза Второй, отталкиваясь от стены, — я не буду участвовать в этом. — Диего…пожалуйста. — Нет. Мне нужно убить Хейзел и Ча-Чу. Пока есть время. А вам - удачи, — подкинув нож прямо перед её лицом, вызвав этим у Клауса небольшую реакцию, он направился к выходу. И его даже не стали останавливать, лишь смотрели вслед. Конечно, Второй всегда сдавался первым, когда понимал, что есть возможность проиграть. — Клаус? Куда ты? Клаус, мать твою? — Ах, простите-е-е! — всё это время шатающийся, он наконец обернулся, смотря на неё. — Что такое? — Ты тоже ставишь на мире крест? — Лютер спрашивал с надеждой, ожидая услышать "что ты, нет, конечно нет". Но увидел лишь виноватую улыбку на осунувшемся лице. — Да? Да, на самом деле…вообще-то да. Прости, Долорес. Наберёшь, как закончите собрание, прошвырнёмся по любимым местам. — Ну вот, — в конце концов, в помещении остался только Лютер, да Ло с Элисон. И если у Лютера в глазах ещё блестела капля надежды, то Долорес понимала - это конец. Элисон тоже собиралась уйти, видно было сразу. А вдвоём у них нет шансов остановить всё это. — Теперь нас трое…чёрт, Элисон, и ты туда же? — Мне…мне ещё нужно купить авиабилеты до Лос-Анджелеса. — Правильно, — вдруг сказала Долорес, вызывая неоднозначную реакцию от женщины, — ты должна быть с дочкой. Обними её, и не забудь упомянуть, что…что она нужна тебе. Это важно. — Спасибо, Долорес, — мягко улыбнулась Эли, подойдя к ней ближе и обняв, крепко, так, как обнимают на прощание. — Мне жаль, что мы так мало общались. Ты лучше, чем я думала. — Ну что? Видимо, нас теперь двое. — Лютер, нам вдвоем ничего не светит. У нас ни одной идеи, и времени в обрез. Ты сам говорил, что шанс будет, только если вся академия соберётся. — Так ты тоже уматываешь? — Нет, Лютер. Я…я попытаюсь прожить остаток дней счастливо. Надеюсь, мы ещё встретимся перед концом света. Потому не прощаюсь, ладно? — Ладно, — прошептал напоследок мужчина, вздрагивая. — Давай, Долорес, до встречи. — До встречи, — чёрта с два. Она разузнает всё об ублюдке, который втёрся в доверие к Ване Харгривз. И устранит его, если он будет хотя бы на минуту представлять угрозу. *** — Знаешь, номер Пять. Сколько я не работала в этом месте, подобных тебе ещё ни разу не встречала, — Куратор разговаривала с ним даже чересчур кокетливо, от чего Харгривза даже подташнивать начало. Эта женщина казалась ему мерзкой, отторгала от себя всеми действиями, но…ему нужно было играть роль послушного мальчика, иначе план не сработает. — Хэйзел и Ча-Ча талантливы, безусловно, но очень ограничены. А ты…такой пыл и предприимчивость, они очень напоминают мне себя. Уж если ты позволишь такое дерзкое сравнение, — стало совсем не по себе, он еле сдержался, чтобы не закатить глаза. А она всё продолжала в своей слащавой манере, цокая каблучками. — Знаешь, в перспективе ты бы мог стать замечательным приемником. Они находились в этом месте всего несколько минут, а он уже как минимум трижды ловил себя на мысли, что оно того не стоит.Прямо в холле, подобно псинам на привязи трое Клерков приняли из рук Куратора её вещи, сразу скрываясь с глаз. — Знаете, — он натянул улыбку от уха до уха, засунув сжатые в кулаки руки в карманы, — я бы первым делом хотел обсудить безопасность своей семьи и мисс Долорес Пемберли. — Ох, какая прыть…я правда не понимаю, зачем тебе эта девчонка, но предпочту не задавать вопросов. Ты такой нетерпеливый, у нас ведь ещё очень много времени, чтобы обсудить это. Всему своё время, Пять, — она завернула за угол, проходя в самую знакомую часть здания — сектор портфелей. Он смотрел на них, и с привычки даже подошёл к входной двери. — Ох, Пятый. Портфель тебе больше не нужен, мысли шире: теперь ты управленец. Один из нас, — она положила руку ему на спину, пальчиками поглаживая, пытаясь, видимо, вызвать мурашки, но этим вызвала ещё большее отвращение. — Смотри, на этом этаже у нас сидят Менеджеры проектов, и каждый из них отвечает за одно крупное событие. — А не слишком ли их много? — Великолепно, да? Быть частью чего-то важного…пойдём, — они шествовали дальше, а он цеплялся взглядом за каждую мелочь, рассматривал каждого человека. И со стороны, с которой смотрела Куратор, это было похоже на умиляющую любопытность. Но Пятый действовал лишь исходя из холодного расчёта. Чем больше он разузнает об этом месте во время своей стажировки, тем меньше потом понесёт потерь. — Когда кто-то совершает ошибку, выбирая иной путь, который может идти в разрез со временем, в комиссию об этом сразу сообщают. После, эти отчёты сортируются и передаются менеджерам события. Те определяют, нужно ли кого-то удалить из уравнения, чтобы событие произошло без помех. С этой целью менеджеры отправляют через пневматическую трубу указание киллерам, которым когда-то был ты, — она смотрела на систему с упоением. На трубы, сообщения, что лились по ним, будто дождь в очень пасмурную погоду. Даже на стены она смотрела со слепым обожанием, будто комиссия — её родное дитя. — Есть ли у тебя вопросы? — Да, — видимо, она не ожидала такого ответа, однако не прекратила улыбаться, — кто из менеджеров занимался мной? — А, ты про Апокалипсис? Не бери в голову. Хотя…я могу показать тебе, кто причастен к такой вопиющей, нелепой ситуации, — уже через пару минут они были в кабинете, в котором, судя по всему, он и должен был работать. Однако первым делом его подвели к столику женщины, на вид отвратительно-сладкой (господи, они что, Все такими были?). — Пятый, познакомься - это Дотт. Именно она первая донесла на тебя в комиссию. Та виновато улыбнулась, хотя глаза были такими же насмешливыми, как раннее.  — Прости, Пятый, ничего личного. — Но ты, конечно, заставил нас попотеть. Одурачил двух наших лучших, так сказать, временных киллеров. И если это не показатель лидерства, — слово «лидерство» подействовало на людей, как наркотик — они тут же остановились, уставившись на куратора, — то я даже не знаю, что это. Прошу, это твоё место, — как он и предполагал — столик, на котором уже стояла табличка с его именем. — Как я понимаю, ты любишь принимать вызовы. Потому, первый твой кейс будет повышенной сложности. Вот, возьми, — папка с информацией была вложена ему в руки, — если я понадоблюсь, то сижу вон там, — показав в сторону своего кабинета, она вскоре удалилась, задорно цокая каблуками. Что же, Пятый, ты должен потерпеть ради своей семьи. Ведь не в первый раз, правильно? Отчёт, вычитка - всё заняло всего сорок минут. "Долорес посчитала бы быстрее," — подумал он. В принципе, мысли о несносной девчонке заставляли его работать чуть активные, чем обычно. Ведь так он быстрее вернётся, вызовет меньше беспокойств. Несколько раз успел спросить у себя, почему, чёрт его дери не рассказал ей план. "Потому что она напросилась бы с тобой, а ты не собирался брать на себя такую ношу." — Приветик, Пятый, — чёртова Дотт уже начинала заёбывать. — Мне нужна полная тишина, — за эти сорок минут он говорил это в третий раз, и терпение у него заканчивалось. Но эта идиотка не понимала человеческих слов, видимо, продолжая: — У нас скоро обед, и я подумала, может быть ты захочешь пойти с нами? — он глубоко вздохнул, резко дёрнув на себя ящик с капсулами, отчего они загрохотали, обращая на него внимание сразу нескольких сотрудников. Слащавая девушка, восприняв хотя бы это, чуть улыбнулась, пропищав:  — Ясненько, я поняла, ты занят…хорошего тебе дня! — уже в спину ему крикнула она, смотря, как тот выходит из кабинета. В полной тишине он продвинулся к отделу с трубами, желая как можно скорее закинуть в одну из них послание для какого-то несчастного. Но, какая жалость, руку его перехватили, выхватывая капсулу. — Мне жаль, но регламент подобного не одобряет, — ухо ему опалило дыхание Куратора. По телу прошла дрожь, а женщина, довольная произведённым эффектом отстранилась. — Знакомься, Пятый, это Глория. Пожалуй, единственный незаменимый винтик в нашей машине. — Что ты, милая, — махнула рукой пожилая женщина, приближаясь к ним малюсенькими шажками. — Вот и ты, опасный наш! Хорошо, что мы решили расторгнуть контракт на твою жизнь, — посмеялась женщина, достав их капсулки задание и протянув его Куратору. — Карл Уэбер? За что ты так несчастного? — господи, неужели теперь придётся объяснять им? — Карл Уэбер — мясник в лавке, где капитан Эрнест Леман ежедневно приобретает жаркое. После смерти Карла лавка перейдёт в руки его сына Отто, который никогда не моет руки, что, к слову, просто омерзительно. — Фу, — поддакнула Глория, вновь закручивая капсулу. — И если это случиться… — он замолчал, надеясь, что Куратору хватит её куриных мозгов, чтобы поймать цепь. — То именно он подаст капитану его жаркое. Отчего тот получит отравление и опоздает на работу. — Верно. Чтобы наверстать время, Гендрбург полетит сквозь грозовой фронт с влажностью... — Что приведёт статическое электричество в движение…вспышка от двигателя, и... — И конечный исход всего этого, — кулак, занесённый вверх резко начал отпускаться, пальцы проимитировал и взрыв, — бам. — Бам! Точно-точно! — захлопала в ладоши Глория. — Это гениально, Номер Пять. — И всего за сорок минут. Чудесно, — прошептала Куратор, взяв его под руку. — Пойдём, я проведу тебя к офису. Там она неплохо так унизила чуть ли не каждого сотрудника, и это продолжалось бы, если бы не гудок на обед. Все с облегчением вздохнули, покидая кабинет за считанные секунды, оставляя его в полной тишине. Быстро вскочив на ноги, он взяв руки папки со стола Дотт, запихивая их под свитер. И лишь напоследок решил посмотреть на лист в её пишущей машинке. И не зря. У него из лёгких будто вышибло воздух, в голове всё громче стучала кровь. На нём было написано то, что он хотел видеть меньше всего. Устранить Долорес Джейн Пемберли. *** — Зачем мы едем в эту глушь, напомнишь? — спросил Хэйзел, смотря в окошко заднего вида. Ча-Ча отстукивала одной лишь ей знакомую мелодию, напевая что-то про себя, и негодуя на всех, кто отсиживал задницы в комиссии. Мало того, что они простили вёрткому ублюдку измену, так ещё приказали ей убить единственного человека, который был по настоящему дорог. — Просто…поговорить, — прошептала она, останавливая машину точно на опушке небольшого леса. Вот тут самое то, она может убить его хоть сейчас. Прострелить череп, уехать, получить гонорар в двойном размере и нового, не такого морально развитого напарника. Но она не хочет. Хэйзел, открыв дверь вышел, вдыхая полной грудью влажный лесной воздух.  — Боже, зачем мы только всё это делаем? Разве нельзя убить кого-то, кого хочется, чисто ради интереса. — Регламент запрещает нам так делать, — она закатила глаза. Может, без него будет лучше. Он ведь не годился для такой работы — так часто отпускал жертв, слишком часто говорил о долге и жаловался на то, что такая неблагодарная работа того не стоит. — А что нам вообще разрешают в этом чёртовом регламенте? Может вообще стоит нарушать его, а не слушать. Например, попробовать остановить это всё. — Что, всё? — То, что происходит в мире, — Ча-Ча не поняла сути его слов, или просто не хотела понимать. — Если ты запамятовал, этого мира скоро не станет. — Но…мы ведь можем это исправить? — Нет, Пятый…даже Пятый не смог, с чего вдруг должны смочь мы? — Нам стоит только захотеть, — нет, она не убьёт его сейчас. А вот заткнуть бы его не помешало. — Ладно, зря мы, видимо,приехали сюда. Собирайся, нужно ехать обратно. — Ладно… — кажется, он начинает что-то замечать. Странности в её поведении, и этого хотелось меньше всего. Они подъехали к гостинице за то же время, что ехали оттуда. Вернулась она полностью измотанная собственными отравляющими мыслями, и напарник, на её радость, заметил это. — Слушай, Ча-Ча…может передохнёшь? А я быстро сгоняю в тот магазинчик китайской еды, чуть неподалёку…возьму пару коробочек, роллов может. Я мигом, окей? Она с подозрением смотрела на него, но всего несколько секунд, уже скоро смотря с едва заметной улыбкой.  — Да, конечно,спасибо. — Можно ключи? — А…да, держи. *** — Что-что? Да, спасибо большое…нет, я его сестра. Что? Да не знаю я его мать, мы с тётей давно не общались. Да, всё. Спасибо! — она звонила чуть ли не каждому, кто мог хоть косвенно знать Пибоди. И практически ничего на него не нарыла, даже горстки информации не было. Знала, где он отучился, где работал и где снимал квартиру. И кажется, вот она зацепка - квартира. Он мог прятать там чуть ли не все свои скелеты. Но ехать туда одной было как минимум страшно, как максимум — слишком глупо. — Чёртов Пятый, какого хера ты решил пропасть именно сейчас, — прошипела девушка, отталкиваясь от столба. Руки она предпочитала держать в карманах. Чёртов ублюдок либо хорошо скрывался, либо… — Чувак, да ты же придуман, — прошептала она сама себе, хлопнув в ладоши. Даже на неё было больше информации в библиотеке, чем на него. А у него…даже о родителях ничего неизвестно. Ни места жительства, вообще нихрена. Входя в мастерскую, она даже не думала, что будет говорить. Там она увидела немного уставшего, но счастливого леонарда, и Ваню с мокрыми волосами и чашкой чая в руках, которая удивлённо глазела на неё.  — Я не буду с тобой разговаривать. Можешь уходить. — Я и не за разговорами…мне нужно что-нибудь недорогое и красивое. Хочу повидать бабушку, сделать ей подарок, — пожала она плечами, сдержанно улыбаясь. Ваня в три раза усложняет задачу, ведь при свидетелях ему даже допрос не устроишь. — Оу, минуточку, — чёрт, он выглядел, как невинный ребёнок. Рылся в своих фигурках, найдя для неё, кажется, самую удачную из бюджетных. — Она обойдётся в восемь долларов. Да, не очень бюджетно, но это лучшее, что я могу предложить. — Ох, спасибо, это то, что нужно, — улыбнулась она, принимая в руки поделку. — Чудесная. Очень искусная работа. — Разбираетесь? — Леонард был искренне рад её словам, у него, кажется, даже глаза улыбались."Не позволь себя одурачить, Долорес." — Да, немного…кстати, до скольки вы сегодня работаете? Может я заскочу ещё кое за чем, только деньги прихвачу. — Я сегодня до семи точно. А там, как решит Ваня. — Спасибо. Я…если что наберу, хорошо? — А? — Ваня, на удивление, даже подозрительного взгляда в её сторону не послала, лишь радовалась тому, что радовался Леонард. — Да, конечно. — Ну, тогда до встречи, — она махнула им на прощание, обойдя пару стеллажиков. Выходила она уже с ключами в руках. ***  — Ну где же?! — Лютер обыскал уже весь кабинет. Он скидывал на пол документы, ручки и тетради, шкафы, книги. В общем всё, что могло ему помешать. На шум вскоре прибежал Пого, торопливо стукая тростью о кафелю.  — Мистер Лютер? Дева Мария, что вы творите?! — Где записи моего отца, Пого? Где мои посылки и отчёты?! — Что? О чём вы…я…я не до конца знаю об этом, Ваш отец был очень скрытным человеком. — Пого, не ври мне, прошу. Ты был в курсе всех дел отца, — прошептал он, смотря ему прямо в глаза. Тот с минуту помолчал, после указывая на пол. — Что? — Лютер вначале не понял, чего от него хотят. — Здесь? Вот он старый пройдоха… — прошептал он, а на лице тут же появилась полубезумная улыбка, полная предвкушения. Откинув ботинком ковёр, он опустился на колени, открывая потайной сейф, но…увидел закрытые пакеты. Улыбка спала с его лица почти мгновенно…он надеялся увидеть хоть один открытый пакет, хоть что-то, но… — Он даже не открывал их? Пого, почему? — Мистер Лютер, он хотел, чтобы вы были заняты делом…чтобы не волновались, он… — Он полностью игнорировал всё, что я делаю, но это… — Мистер Лютер, прошу, поймите его, — прошептал он, пытаясь коснуться его плеча. — Нет…нет, я не хочу его понимать. В соседней комнате Диего наполовину привязал Клауса к стулу.  — Нахрена тебе это вообще нужно? — прошипел он, затягивая очередной узел. — Ты по кому плачешься? — Его звали Дейв…мы познакомились в Афганистане, воевали вместе. — Видимо этот Дейв был очень особенным — терпеть от тебя такую хуйню, — кряхтел он. — Очень. Настолько, что я даже пошёл за ним на войну. — Ты…воевал? — Да, было такое…на самом деле, очень херовый опыт. Диего, там так страшно, ты бы знал…я никогда не думал, что на войне так страшно. — А что там было? — спросил Второй, чуть останавливаясь. Он не хотел казаться заинтересованным, хотя ему было очень интересно. — Бомбы…много, очень много взрывов, один за другим. Они так сильно бомбили афган…я думал, что люди врали насчёт масштаба войны. Но нет, всё даже хуже, чем написано в учебниках. — Оу… — лишь это мог сказать Диего, встав на ноги и отходя чуть назад, оценивая работу. Вот он уже собирался уходить, но услышал себе в спину тихое "оууу" — Диего…мне пописать надо. — Клаус, ты серьёзно?! *** Пятый уже тридцать минут обедал в кабинете Куратора, и смог понять несколько вещей: она опаснее, чем он думал, обучена манерам по шаблону двадцатого века и плямкает. Эта сука плямкает, когда ест, и это раздражало куда больше, чем первые два факта вместе взятые и помноженные на четыре. — Так Френк и понял, что Флоберта нужно устранить, — она заканчивала рассказывать очередную "увлекательную историю", поставив стакан, до дна осушенный на стол. — Может быть десерту? — Ох, я съел протухший бисквит во время апокалипсиса. С тех пор десерты не жалую. — Ну пожалуйста, — сложила она губы уткой, как делали все противные барышни, коих на его веку было немало, — не откажи мне. Он развернул одну из конфет, что лежала в графинчике, избавляя её тем самым от упаковки, и полностью закинул в рот. В детстве он ненавидел ириски, но в этой…в этой было что-то особенное. Она была на вкус как духи той самой барышни, как порох, как мокрый асфальт и новейший по тому времени мюзикл. — Как она тебе? Как на вкус? — Как пятидесятые, — удивлённо протянул он, облизнув губы. А она была довольна тем, что смогла удивить его, выдыхала клубы сизого дыма в потолок и улыбалась. — Совершенно верно! Наша чудесная команда по метафизике смогла уместить эссенцию целого десятилетия в одной конфете. — Это невероятно, — Пятый всегда говорил правду, когда дело касалось подобных достижений. Реальному миру до такого ещё идти и идти. — И я думаю, ты будешь очень рад узнать, что именно этот отдел работает над твоим телом. О, кстати говоря…у меня для тебя кое-что есть, — нажав на датчик телефона, она подозвала свою ассистентку в кабинет, попросив ту принести какую-то "коробку". Когда ту принесли, и поставили прямо перед его носом, Кураторша улыбнулась.  — Ну, давай. Открывай! — он, лишь бы прекратить эти переглядки, откинул крышку коробки, заглядывая внутрь. — Одежда делает нас людьми. Какая радость, что ты сможешь надеть его совсем скоро…очень скоро, они ведь совершенствуют твоё тело прямо сейчас! — Благодарю, — сухо выдавил он, а про себя подумал лишь о том, что не эта рука должна сжимать его. Чья-то более маленькая. И не эти платиновые, идеально уложенные волосы должны бросаться в глаза, а чьи-то яркие, рыжие, разбросанные по плечам как пламя. «Нет, Пятый. Не сейчас, это может помешать всей операции». — Это прекрасный подарок, — нет, нихрена. Она бы назвала его слишком чопорным, слишком вылизанным. — Погодите, это что, японский пулемёт? — А у тебя глаз-алмаз, — проговорила она, улыбаясь такой довольной улыбкой. — Война такой забавный концепт. И люди такие забавные…хотя, наверное легко наблюдать за этим, будучи в тридцати тысячах футах от главного действа, да? — Да, вы правы…кстати, я бы хотел предложить несколько нововведений. — О, уже наводишь порядки? Это похвально…хорошо, говори! — Глория…оператор труб. Неужели менеджерам не легче самим отправлять свои сообщения? — Я очень ценю твою заботу, но Глория - замечательная женщина, все её любят…и ей совсем немного осталось до пенсии, — она хотела ещё что-то сказать, и Пятый ждал этого, чтобы получить больше информации, но вместо этого услышал стук в дверь, а после услышал уже ставший ненавистным слащавый голос. — Мэм, можно вас…наедине, пожалуйста. — Да-да, конечно. Что ж, Пятый, долг зовёт. Мы продолжим наш разговор. — Обязательно…можно? — Да, без проблем, — так он быстро покинул кабинет. Лишь бы не придушить суку, которая, вероятнее всего, уже отправила Хейзел и Ча-Че указание о том, что нужно убить Долорес. *** — Эй…в общем, удалось взять билет только на вечер. Я не знаю, чем мне заняться, а тут сидеть не могу. Знаешь, я пришла…попрощаться, — не услышав ничего в ответ, Третья обеспокоенно коснулась плеча брата. — Лютер, всё хорошо? — Я… — он запнулся, а голос у него дрожал так, будто он вот-вот заплачет, — я нашёл отчёты для отца. Ни один пакет не был вскрыт. — Как…а зачем он.? — Он не смотрел их, потому что ему было неинтересно, чем я там занимаюсь. Четыре года моей жизни…всё ложь. — Вот козёл, — в эти слова она вложила всё своё отвращение, что накопилось за годы, которые она была вне дома. Отец действительно был монстром, Диего был прав. — Я не смогу остановить этот апокалипсис, Элисон. — Не говори так, ты… — Нет, этому миру нужен лидер, а я…я - не он. Папа знал это, теперь и я знаю. Вот и всё. Элисон практически не думала. Она просто знала, каким именно образом сможет поднять Лютеру настроение.  — Пойдём со мной. Я покажу тебе кое-что. — Что? — Просто пойдём, ладно? Не задавай вопросов, — как в детстве она взяла его за руку, вложила свою хрупкую ладонь в его. Он аккуратно сжал её пальцы, улыбаясь уголками губ. Вёл её вперёд, даже если сам не знал, куда идти - в этом был весь Лютер. И как в детстве, они поднялись на чердак, еле отперев дверь под весёлый смех. — О господи, Элисон. Даже не верится, что он всё еще тут. — Ага! И как только папа не снёс его после нашей выходки? — Напомни, зачем мы здесь? — Потому что мы должны продолжить наш пир…давай, аккуратнее, — Лютер едва залез, и стоило ему только хоть немного устроиться - вся конструкция порушилась им на головы. Элисон звонко рассмеялась, напоминая ему детство, когда он упивался этим смехом. Когда сжимал её пальцы в своих и гладил по волосам. Им тогда было по четырнадцать лет, и она была для него чем-то нереальным. — Смотри, что у меня есть…та-даа. — О боже, это что… — Да-да, те самые, — кивнула она, протягивая ему одну из жестянок.Та кола, что они так и не открыли. И она оказалась отвратительной, даже слишком. Они оба выплюнули её под дружный хохот. — Хочешь, пойдём отсюда? — Да, думаю, график позволяет мне это, — кивнул он, улыбнувшись. Они весь вечер гуляли по городу. Обошли много лавочек, магазинчиков и кафе. Залили в себя столько молочных коктейлей, сколько могло поместиться и заели всё это горой безе самых разных вкусов. Элисон не переставая улыбалась, а Лютер всё чаще ловил себя на том, что неотрывно смотрит на чуть пухлые женские губы. Глаза у неё горели так ярко, будто пожар, и пожар этот охватывал их обоих. Они завершили день танцем. Казалось, что мир вокруг погас на несколько секунд, что все остановились, и что прожектор светил лишь на них одних. Ему чудилось, что Элисон была одета в то красное платье, в котором явилась на последний их общий приём и заявила, что больше ногой не ступит на территорию академии. Оно ей безумно шло. Добавляло прелести, такой, которая никогда не угасала, сколько бы лет не прошло. И Лютеру было одновременно страшно и безумно понимать, что он до сих пор любит её. Эту женщину, такую ярку, какой она только может быть, с улыбкой, с рядом ровных зубов-жемчужин. Ту, которая поддерживала все его начинания, которая была рядом. Он был горд любовью, которую пронёс сквозь года. Она больше не была робкой, как в том нежном, розовом детстве, когда он едва мог коснуться губами её чуть розовой от смущения щеки. Теперь она была пылкой, страстной, такой, которая наконец, за долгие, томительные годы ожидания вознаградила их поцелуем. Глубоким, полным чувств, тех, что остались на их бухан невысказанными. От ненависти за опрометчивость до страсти, которая пылала в сердце, что теперь у них было одно на двоих. Лишь когда воздуха стало не хватать, Элисон чуть отстранилась, слизывая с губ остатки чужого (или уже не такого чужого?) дыхания.  — Кажется, нужно было сделать это намного раньше, как думаешь? — Да, мы…немного опоздали. — Если хочешь знать, ты замечательный человек. Самый лучший, я всех мужчин сравнивала с тобой…и…если мы поедем сейчас, то успеем на рейс. — Погоди, ты сказала мы? — женщина кивнула, всё ещё обнимая его за плечи. А он почувствовал себя счастливым. *** — Ну, Диего, мне нужно ещё немого. Всего одна! Диего, прошу тебя, ДИЕГО! — сорвался Клаус на крик, пытаясь вырваться из цепких лап брата. — Нет, нет, Клаус, успокойся…твою мать, — он еле усадил его на стул, дав под дых, — успокаивайся, мать твою! — Господи, что за шум?! Диего, Клаус, вы здесь? — в комнату ворвалась Долорес: растрёпанная, с улыбкой от уха до уха и какой-то тетрадкой в руках. — Я нашла ублюдка. — Что? — даже Клаус на мгновение замер, смотря на неё, как на последнюю идиотку. — Леонард, парень Вани, тот ещё ублюдок. Смотрите, — она кинула тетрадь Диего, и тот раскрыл её, мигом натыкаясь взглядом на свою фотографию с выцарапанными глазами. — Чёрт…ты вообще где это отрыла? — удивлённо спросил Сеанс, смотря на фото. — Да, кстати, хороший вопрос. Была у него в гостях? — Типа того. Немного незаконно правда, но... — она позвенела ключами, что до сих пор держала в руках, — там дохера такого. От ваших фоток до поплавленных фигурок. Этот чувак вас ненавидит, Диего. И при этом обожает. — Как это вообще понимать? — Это можно как-то понять? — Ладно, хоть в чём-то я с тобой солидарен. Это будет поинтереснее Хейзел. — А я тебе о чём. Ну что, прикончим ублюдка, как считаешь? — Я считаю, что это полный бред. Если тут кому-то интересно моё мнение. Вас же в тюрьму посадят. И Ваня…вы сделаете ей больно, — заметил Четвёртый, сдувая со лба прядь. Ведь руки у него были связаны, как и часть туловища. — Чёрт, я прервала вас за какой-то ролевушкой, да? — С одной стороны я восхищаюсь Клаусом, а с другой соболезную ему. Брат, как ты это терпишь? — «Это» всё ещё стоит рядом, Диего, и может дать тебе коленом по яйцам, так что следи за выражениями, ладно? — Ух ты какие мы грозные, — закатил глаза он. — И что же мы можем предложить? Какой план? — Клаус прав, просто убить Пибоди будет сложно, поэтому мы можем повесить на него убийство. — Чьё же? — Юдоры Пейдж, разумеется. *** Синяя вспышка озарила отдел с трубами. Пятый поспешил сразу спрятаться за стеной, услышав при этом отрывок разговора. — Глория, Куратор знает, что Пятый замышляет что-то, — ненавистная Дотт пихает бедняге тубу с заданием, и всё так же улыбается. — отправьте это Хейзел и Ча-Че, немедленно, ладно? Немедленно! — Хорошо, — старуха растерянно кивнула, смотря на то, как сотрудница удаляется в свой кабинет. Прошла всего секунда и вот она лежит на полу, распластанная, а сзади неё Пятый, вырывающий из сморщенной руки задание для киллеров.  — Прости, Глория. Ничего личного, — хмыкнул мальчишка, поставив тубус на столик и оттащив женщину так, чтобы её не было видно. Торопливо открыв тубу и просмотрев её содержание он проворчал что-то невнятное. Дженкинс? Кто это, мать его, такой? Ладно, сейчас не важно. Нужно работать быстро, иначе он уже ничего не сможет сделать. Быстро перепечатав задание, он вновь закупорил его, про себя повторяя одну-единственную фамилию. Отправив сообщение Хейзел, он хотел было покинуть кабинет, как вдруг услышал слащавое:  — Ты ведь знаешь, что у нас так не принято? Где Глория? — Не знаю, — он напрягся, молясь всем богам, чтобы всё прошло успешно, — нигде не могу её найти, — и именно в этот момент старухе нужно было очнуться. Находясь в полуобморочном, она чуть постанывала, чем привлекла к себе внимание Куратора. Харгривз готов был поклясться — у неё на глазах навернулись слёзы. — Ты жестоко разочаровал меня, Пятый. Ведь ты такой умный, и я искренне не могу понять, почему ты просто не можешь выкинуть эту фантазию из своей головы? Ты ведь холодный прагматик, твоё место среди нас, здесь, — эти слова окончательно вывели его из себя. Благодаря этой суке он скоро лишиться всего, что ему так бесконечно дорого. — Мне кажется несправедливым, что отец запрещал тебе выходить из дома, — заметил Диего, аккуратно ведя мать под руку. — Да… Диего, милый. Я должна тебе кое-что сказать. Мы с Пого врали вам. Вам всем. — Благодаря вам мне теперь нигде нет места. Вы сделали меня киллером! — Ты всегда был им! Я лишь указала тебе твой путь, — на последних словах она расстегнула молнию на своей длиннющей юбке, поднимая пистолет. В этот момент Пятый понял - пора действовать. — Закину это в сушку, ты подожди пока, ладно? — Леонард Кивну Ване, забирая все их вещи и уходя куда-то в дальнюю комнату. Когда он был уже, наверное, на полпути, Ваня увидела оброненные носки и, подталкиваемая порывом, полезла за ними под кровать, достав…папину записную книгу? Какой-то странное, неведомое ранее желание подтолкнуло её открыть талмудик, и она сразу наткнулась на надписи. «Сегодня номер Семь проявляет слишком яркую активность. Она начала гнуть предметы, я боюсь, что девочка может стать опасной для общества…» «Номер Семь нужно срочно изолировать, её силы на пределе, мы не знаем, что нужно с этим делать…» Выстрел. Визг. Эта старуха заставляет его нервную систему делать кульбит уже во второй раз. Как же он ненавидел женские визги. Кто-то врубил сирену. А ему было всё сложнее уворачиваться от пуль. — К чему спешить, — обычно слащавый голос теперь звучал до непривычки холодно, — неужели ты хочешь, чтобы это стало последней строкой в твоём отчёте? — Мне кажется, — появляясь перед ней, заулыбался он — как закончу-так закончу. — Клаус? — родной голос. Он, чёрт подери, видит Дэйва. Как настоящего, живого, любимого, совсем рядом… — Дейв…боже…боже мой, — по щекам предательски потекли слёзы. Он чувствовал, как отключается от реального мира, чувствовал, что таблеток было выпито с л и ш к о м много. — У мен получилось, Дейв… — Ты ведь знаешь, что это не может продолжаться так долго, скоро твои силы иссякнут. Я ведь спасла тебя, спаса от жизни в одиночестве, ты мне должен, Пятый! — она вновь нажимает на курок, обрадованная тем, что он не переместился. Уже праздновала свой триумф, он видел это по глазам. И какое же удовольствие было смотреть в эти глаза, но уже разочарованные. Выстрела не было, у неё закончились патроны. А он вновь переместился, уже к выходу, отрывая чеку от так недавно выкраденной из кураторского кабинета мины. — Да, я обязан. Вот только не вам, — кивнув ей в аккурат под ноги, он едва успел скрыться за стеной. Вторую он потратил на комнату с кейсами, предварительно забрав один — пусть эти ублюдки помучатся с доставкой убийц во все регионы. Больше эта сука не спутает ему планов. Понадобилась всего секунда, чтобы настроиться на нужное место и переместиться. *** — Зачем, мы разве не умерли в прошлый раз? — Вообще, Клаус прав, как нам победить в этот раз. — Ну, у нас есть Пя… — Долорес не успела закончить — воздух прорезал свист, будто от лопастей вертолёта, а после, на барный столик валился вышеупомянутый, чуть не отдавив ей руку. — Господи-и, меня до сих пор штырит, или вы тоже его видите? — Пятый?! — выдохнула Элисон, помогая брату встать на ноги. — Боже мой, что произошло? — Долго объяснять, благодарю, — он буквально вырвал из её рук стакан, выпивая всё кофе залпом. Жадно так, не оставив ни капли. — Итак, до конца света осталось три дня. И мы единственный шанс, чтобы всё исправить. — Академия Амбрелла… — Так, погодите, — девичий голос заставил всех мигом замолчать, а Пятого повернуть голову. — Давайте вы чуть поже поговорите об этом, в начале у меня есть несколько вопросов. Первый, и самый главный, — с каждым шагом она подходила к Пятому всё ближе,  — ГДЕ ТЕБЯ НОСИЛО, МАТЬ ТВОЮ?! — Понеслась душа в рай, — закатил глаза Второй, — это надолго, можем расходиться. — Долорес? Боже, ты жива?! — На твоё несчастье, ублюдок, ибо я сейчас откручу тебе башку, если ты не объяснишься, ясно? — Давай позже, ладно? Отец нас всех здорово поимел, но нам нужно как-то разрулить ситуацию. И чтобы стало проще, — он отодвинул её чуть в сторону, схватив за руку, второй, свободной, достав из заднего кармана лист, — я вернулся с наводкой. — И что у тебя там? — Я знаю, из-за кого наступит апокалипсис. Вот, кого мы должны остановить: Харольда Дженкинса. — Харольд Дженкинс? — переспросила Элисон. Лютер также удивлённо посмотрел на него.  — Кто это вообще такой? Долорес подняла голову, и по сжатым в полосу губам Пятого, который незаметно для них обоих переплёл их пальцы поняла, что нихрена он не знает. Они снова в тупике.