Полутона

      Очутившись во французском министерстве магии, она отдала документы сонному работнику — тот легко, словно бы присутствуя лишь наполовину повел палочкой, отмечая перемещение, и ничего не спросил, не в пример ярой сотруднице Британии, которая клацала острым ногтем по столешнице, задавала каверзные вопросы, дотошно проверяя портал, обратный портал, орден Мерлина и ни пойми что еще, прежде чем выпустить заграницу.       В пустом холле тут же бросилась в глаза рыжая макушка, а затем все вокруг наполнилось терпким пряным ароматом мужских духов, ноги чуть оторвались от пола, следуя за крепкими объятиями.       — Чарли! Не стоило так рано вставать!       Не нашлось никаких сил, чтобы отказаться от приглашения, и Гермиона пришла, к, как ей казалось, идеальному плану: отправиться еще до рассвета и вернуться спустя сутки. С утра Лорд будет думать, что она отправилась на работу, а вечером… вечером он все равно не успеет поработить магическую Британию без палочки. По крайней мере, маловероятно. В конце концов, если бы она объяснилась заранее, выдумав какое-нибудь ночное дежурство, он обязательно почувствовал бы ложь.       — Драконы просыпаются раньше, чем ты, — подмигнул Чарли.       Он протянул руку, чтобы забрать «багаж» — взгляд упал на его предплечья, чуть загорелые, местами покрытые белеющими шрамами от драконьего огня — они выглядели почти как искусная плетущаяся татуировка. Отрицательно помотав головой и для верности покрепче перехватив бисерную сумочку, Гермиона улыбнулась, извиняясь. Свою верную подругу она никому не отдаст, даже если это был такой учтивый жест. Чарли все понял, казалось, без слов и совсем не обиделся:       — Ну, идем!       Они вышли на улицу — совершенно магловскую, донельзя парижскую: подними голову — и сплошь витые перила крошечных балкончиков. Чарли обернулся по сторонам, и, никого не заприметив, протянул ей ладонь.       — Готова?       Аппарация закружила их, затем вытеснив в поле. Вдали виднелись ровные росчерки кипарисов и небольшой двухэтажный дом. Оглянувшись, Чарли запустил пятерню в волосы.       — Мадам, тут рядом «Зона Руж» — не всегда все работает четко. Пройдемся, или попробовать еще раз?       — Пройдемся.       Щиколоток касалась влажная трава, легкие полнились свежим утренним ароматом. Чарли шел рядом, крепкие плечи обтягивала лишь одна кофта, но ему словно совсем не было холодно.       — «Зона руж»?       — Ага, — легко откликнулся он. — Маггловские штуки влияют на магию, но мы и не такое видели в наших заповедниках.       Они приблизились к дому и Чарли по-свойски поднялся сразу через две ступеньки, взмахнул палочкой и отворил дверь, пропуская Гермиону в дом. Она шагнула вперед и ее взгляду открылась замершая в рассветных лучах гостиная. Тут же заприметились знакомые часы — к сожалению, не все стрелки были там, где их хотелось бы видеть. Чарли закрыл дверь за ее спиной, и, пройдя дальше, слегка неловко повел рукой.       — Добро пожаловать домой, — сказал он, а у Гермионы защемило сердце.       Это было одновременно и похоже и не похоже на Нору. Сделав несколько шагов, стараясь не сильно стучать каблуками туфель, Гермиона окинула помещение взглядом. Большие окна открывали вид на раскинувшийся вокруг сад, каменная кладка стен была более теплого оттенка, чем в старом доме. На кухонной столешнице громоздилось что-то розовое, стеклянные идеально вымытые бутылочки отбрасывали радостные блики на стены. На краю дивана примостились спицы с пряжей, сплетающейся в форму маленького белого носка. В углу стояла деревянная люлька, утопающая в кружевных салфетках и одеялах. Было так тихо, лишь звонко отскакивая от камня тикали часы, а потом где-то на втором этаже раздался детский плач — новый, чистый звук разрезал тишину на «до и после». Словно бы тут же послышались шаги, тихий диалог, хлопнула дверь, заскрипели ступеньки. Сквозь перила лестницы показались покачивавшаяся коричневая юбка, нежный удерживаемый сверток, и вновь рыжие волосы, беспощадно поглощенные сединой.       Молли, тихо ступая, что-то ворковала, склонившись над свертком, и лишь в последний момент подняла голову, заметив Гермиону. Та чуть дернулась, увидев лицо напротив. Время стерло из памяти Гермионы то, как неотвратимо постарела Молли.       — Привет, дорогая, — теплая рука легла на ее плечи, притягивая ближе — Гермиона чуть подалась вперед, боясь придавить ребенка. — Смотри, это Мари, — женщина мягко отодвинула складки ткани от лица младенца, ловко покачивая его одной рукой.       Слов никаких не находилось, и Гермиона только улыбнулась, пропуская тут же устремившуюся к кухне Молли. Загремели склянки, из шкафа выплыла банка с молоком, покрытая дымком холода. Повинуясь взмаху палочки, тот развеялся, и банка наклонилась над воспарившей бутылочкой. Сверху вертанулась соска, и, приговаривая что-то ласковое, Молли поднесла это к свертку. Хныканье тут же прекратилось.       — Она совсем не дает мамочке спать, — проговорила она, усаживаясь в кресло. — Совсем как мой Рон, мне кажется, он просыпался в это же время…       Гермиона стояла, совсем не зная, куда себя деть. Ладонь Чарли, скользнувшая по плечу, пришлась как нельзя кстати.       — Будешь кофе? — спросил тот, и Гермиона отрешенно кивнула, опускаясь на диван. Вскоре в руках оказалась дымящаяся чашка, а на столике напротив — блюдце с печеньями. Левого колена коснулась ткань брюк Чарли, опустившегося на тот же диван.       — Бери, ты, должно быть, ничего не успела поесть, — сказал он, и сам подхватил одно печенье. — Не пугайся, это надолго, — хитро и доверительно шепнул он ей на ухо, указывая на то, как Молли принялась ворковать над свертком.       — Я все слышу, Чарли! — почти как раньше вставила Молли, метнув к сыну несерьезно-укоризненный взгляд, но тут же вернулась к Мари. — Предложи Гермионе хотя бы тосты, разве кто-то наестся с утра только печеньем…       Чарли бросил на Гермиону лукавый взгляд, и она почти расслабилась — почему-то его присутствие останавливало сердце от того, чтобы разорваться на куски совсем уж болезненно.

***

      С каждым часом дом понемногу наполнялся жизнью. Вскоре спустились мистер Уизли, Перси, Джинни — та обняла ее, и во всех ее жестах можно было прочесть ощущение вины, но Гермиона знала, что сама она была виновата не меньше.       На краю сознания все мельтешили воспоминания о том, как она использовала Паркинсон для своего дела, отчего-то точно зная, что получится. Джинни смотрела на нее с обещанием разговора, а говорить было и не о чем — в отсутствии подруги именно Пэнси внезапно стала той, что была способна вывести Гарри на хоть какую-то реакцию. Пэнси — такая другая, не запах цветов — лишь резкая клубящаяся вишня, с холодными синими глазами и черными волосами. Сделалось вдруг совсем паршиво, точно Гермиона что-то бесповоротно разрушила. Ведь это письма Джинни громоздились на больничной тумбе без ответа, а Пэнси… Пэнси всего лишь улыбнулась этими своими ягодного цвета губами, чтобы Гарри вдруг заговорил.       На душе скребли кошки, хотелось успеть все и сразу: увидеть, почувствовать, запомнить.       Не то чтобы это могло смыть ужасную трагедию, но присутствие того крошечного свертка явно вдохнуло жизнь в семью Уизли.       Стоило бы радоваться, но сердце разрывала тоска, метавшаяся между вынужденной отдавать все заботы о ребенке Флер, и Молли, которая с упоением нянчила новорожденную Мари, тоскуя по совсем другим детям.       Француженка то и дело мягко перенимала дочь из рук Молли, щебеча про то, что Мари всех слишком утомила, но, в конце концов, девочка вновь и вновь оказывалась в руках миссис Уизли.       К середине дня Гермиона заметила, что Чарли, открыв шкафчик, изящно и почти незаметно налил в кружку эль вместо чая. Не вызывая подозрений, она поспешила к нему, встала бок к боку и подвинула свою кружку. Чарли усмехнулся одними губами, налив порцию и ей. Подняв кружку так, будто бы грела руки о горячие стенки, Гермиона сделала глоток и спросила:       — А где Джордж?       Он поджал губы, неопределенно поведя плечом.       — Он редко выходит. Почти ни с кем не разговаривает.       Понимающе кивнув, Гермиона сделала глоток и не сразу поняла, что ее звала Молли.       — Ты ведь ни разу не держала Мари! — совершенно обеспокоено, точно это было какое-то ужасное упущение, провозгласила та, сокращая расстояние. — Вот, вот…       Руку покинула кружка, сменившись на мягкое ощущение хлопкового детского комбинезона. Пальцы почувствовали что-то теплое и двигающееся, перед глазами предстали другие глаза — светло-голубые, медленно моргающие, совсем ничего не понимающие. Сбоку послышался смешок Чарли — должно быть, Гермиона с младенцем на руках, совсем не знающая, что с ним делать, выглядела донельзя комично. Маленькая голова крутилась на ее ладони, очевидно недовольная положением почти на весу. Придвинув руки ближе, Гермиона не без помощи Молли переложила затылок на сгиб левого локтя.       — Вы так хорошо смотритесь! — хлопнула в ладоши та, но Гермиона совсем не разделяла восторга. Руки чувствовались деревянными, она совсем не знала, что делать дальше с маленьким вертящимся человеком, оказавшимся в них. Чарли едва слышно прыснул, а Гермиона, неумело качнувшись, едва нашлась сказать: — Какая она милая.       Мари почти сразу же заплакала и Гермиона с облегчением передала ее Флер.       Закралась шальная мысль: Араминта на руках воспринималась гораздо привычнее, чем младенец.

***

      День клонился к закату, а Гермиона упорно продолжала прятаться от разговоров в компании Чарли, изо всех сил стараясь заглушить вину. С ним было легко, он едва ли что-то спрашивал, позволяя хотя бы на короткое мгновение отвлечься от нависших проблем.       — Так что там с зоной Руж? — перебрав все остальные темы, вдруг нашлась Гермиона, делая новый глоток — Уизли методично и учтиво подливал эль в ее кружку.       — Да ничего особенного. Слишком много маггловских железяк — вроде бы остались после той их войны. Иногда магия сбоит, но ничего такого, что нельзя было бы решить… В целом, не влияет даже на магических животных.       — На драконов?       — Ага, и на них. По крайней мере, мы ничего такого не замечаем. Наш бывший начальник — Ореску — в те годы как раз только начинал карьеру. До последних дней говорил, что с миграцией железнобрюхих ничто не сравнится.       — Украинских железнобрюхов?       — Тех самых, на одном ты как раз прокатилась, — усмехнулся он.       — А когда они мигрировали? — краем взгляда Гермиона заметила приближавшуюся Джинни, отрешенно понимая, что уже никуда не деться.       — В восьмидесятые. Адское время, говорят, они летели целыми стаями — такого никогда не видели. Их обследовали, у многих особей диагностировали сильное магическое истощение. Потом…       — Так! Гермиона, он опять про драконов, я иду тебя спасать, — Джинни плюхнулась на диван между ними, бросив острый взгляд на Чарли. Тот применительно поднял ладони, и, забрав свою чашку, перетек на соседнее кресло.       — Вечность может болтать про свой заповедник, — наигранно-весело поделилась Джинни. Выждав с минуту и не дождавшись какой-либо реакции, она заметно сдулась, насупилась, и, выдохнув, произнесла уже слишком серьезно: — Как он?       Вот так, в лоб. «Хуже не придумаешь, Джинни» — хотелось ответить.       — Я… не знаю. К нему не пускают уже несколько недель.       — Мерлин, но почему?       Гермиона не знала, стоит ли говорить о всех деталях. Какую услугу она окажет, сообщив, что Гарри решил покончить с собой? Прикусив губу, она с минуту раздумывала, скользя пальцами по прохладному фарфору чашки.       — Он, знаешь… Я не могу точно сказать, но… Мерлин! — отставив чашку на столик, она спрятала лицо в ладонях, собираясь с мыслями. — Гарри уже долгое время находится в тяжелой депрессии. И он… он не очень рад, что выжил, Джинни.       Сбоку не раздавалось ни звука, но Гермиона боялась даже взглянуть на подругу. Сглотнув, она продолжила:       — Тогда, когда мы ездили в Лондон, я ходила с ним к психотерапевту. Это как… целитель, но он лечит мысли. Я думала, это поможет, но…       — Вот как… у вас и правда ничего не было? — послышался хриплый голос.       — Мерлин, нет! Что ты вообще… — захотелось встать и куда-нибудь исчезнуть, но теплая рука вовремя схватила ее за предплечье.       — Прости, прости! — поспешила успокоить ее Джинни. — Так Гарри, он…? Что значит — «не рад, что выжил»?       Гермиона взглянула на нее — должно быть, ответ так и горел на дне ее глаз. Джинни вдруг задержала дыхание, недоверчиво покачав головой.       — Нет, нет… Всё этот дракклов Волдеморт! Он его науськивает…       — Джинни…       — О, уж я-то знаю, как сраный Риддл это делает!       — Я не думаю, что…       — Мерзкий ублюдок даже в Азкабане не дает ему покоя! Не смог убить сам, так пытается через эту их связь!       Гермиона промолчала, отведя взгляд в сторону. Ведь это вовсе не Лорд вернул невесть как зачарованный воскрешающий камень, который и стал последней каплей… И уж точно не Лорд принялся выращивать василиска в Аргентине как последнюю возможность уничтожить крестраж…       — Знаешь, — вновь попыталась Гермиона, — Я ведь была там, в лесу, когда Гарри вызывал адский огонь. Мне показалось, что крестраж наоборот спас его. Он… я имею в виду, Волдеморт, — имя далось как никогда сложно, — Не очень хочет умирать.       — О, нет, подруга, ты что-то путаешь, — помотала головой Джинни. — Он ведь даже не знает о крестраже! Надеюсь, он вообще ничего не знает и сгниет в Азкабане… Лишь бы Дамблдор что-то придумал…       Промолчав, Гермиона еще покивала на рассуждения Джинни, понимая, что та совсем не разделит ее догадки. Что ж… чем больше времени проходило, тем все более отчетливо она чувствовала себя лишь гостьей. Казалось, что то ли из-за переезда, то ли из-за невесть чего еще у Уизли был совершенно другой взгляд на вещи. В конце концов, ведь это не она доказывала сегодня утром сотрудникам министерства, что обязательно вернется в Британию, и не она билась с толстолобым аврором, так и не оказавшись в палате Гарри, и не она активировала воскресающий камень, который показал что-то совершенно точно сфальсифицированное…       И не она самолично освободила «мерзкого ублюдка» из Азкабана.

***

             К позднему вечеру начало казаться, что секундная стрелка, совершая круг, совсем не влияла на минутную. Гермиона сотню раз успела пожалеть, что купила такой поздний, или такой ранний — тут уж как посмотреть — портал, и натурально считала часы до возвращения домой.       Наевшись запеченным в горшочках мясом с картошкой и пирогом с патокой, она откинулась на спинку дивана, краем уха слушая рассказы Чарли. Он был учтивым, веселым, галантным, и ей так хотелось просто отвлечься и расслабиться, и все же, все же…       Взгляд то и дело сбегал на одну определенную полку, что она так и не успела как следует рассмотреть.       Гостиная понемногу пустела, первым ушел жалующийся на давление мистер Уизли, следом — все еще раздосадованная Джинни, позже — Билл и Флер, учтиво передавшие Молли обязанность по укачиванию Мари.       Гермиона надеялась, что Чарли уйдет следом.       — Я уберу посуду, — вызвалась Гермиона, представляя, как, должно быть, устала миссис Уизли за день. Тепло распрощавшись, она проводила их взглядом и отлеветировала стопку грязных тарелок в мойку. Нужное заклинание крутилось на языке, никак не желая вспоминаться. Показавшийся рядом Чарли легко взмахнул палочкой, заставляя щетку взлететь, и, взбив пену, мерно кружить по блюдцам.       — Спасибо, — улыбнулась Гермиона, повернувшись и прислонившись поясницей к столешнице. — Хозяйственные чары — не моя стихия.              — Когда я сдал экзамен по аппарации, продолжил тренироваться дома. Ну, знаешь, чтобы больше не приземляться в маггловском супермаркете. Случайно разбил мамин любимый чайник, в наказание пришлось зубрить подшивку старых журналов тетушки Мюриель. Так что, если тебе вдруг понадобится накрахмалить воротник, ну или зачаровать подушку, чтобы она сама взбивалась — обращайся.       — Мерлин, и такое есть? Непременно пошлю сову, когда понадобится накрахмалить!       Чарли дернул уголком губы, окинул взглядом кухню, и, вдруг став серьезнее, внимательно посмотрел в глаза.       — Правда, пиши, если что. Или можешь приехать, устрою тебе экскурсию.       Брови Гермионы едва заметно приподнялись, а в воздухе неотвратимо начала завязываться неловкая тишина. Поспешив прихлопнуть ее в зародыше, Гермиона произнесла:       — Хорошо, Чарли.       Постояв немного, тот ушел, а Гермиона вернула взгляд к почти домытой посуде, отрешенно следя за потоком воды. Все остальное было уже убрано, оставалось лишь погасить свет и отправиться спать… Обняв себя руками, она двинулась вперед, к той самой полке, которую заприметила еще днем. Подошла — и тут же пожалела.       На поверхности громоздились шарф, значок старосты, сломанная палочка, пара свитков, испачканных чернилами — развернув один из них, Гермиона узнала тот самый доклад, который не написала сама, а заставила переписывать своим почерком. Знакомые округлые буквы, местами смазанные рукавом мантии, отпечатались на сетчатке.       Сзади послышались чьи-то шаги — в приглушенном свете ламп показался — она сперва не поверила глазам — Джордж. Не обронив ни единого слова, уткнувшись носом в рубашку, Гермиона так крепко обняла его, будто все могло вдруг стать хорошо. Чужое дыхание обдало макушку теплом, и вдруг стало совсем совестно — она потеряла друзей, а Джордж — целую жизнь.       Они почти не разговаривали, вышли на улицу и опустились на ступеньки. Огневиски все наполнял и наполнял бокал. Джордж постарел будто бы на десяток лет, и Гермиона, смотря на него, думала: «Разве не понял бы он ее, разве не сделал бы то же самое, если бы это могло спасти Фреда?»

***

      Лондонский воздух бился в грудь, пробирался под рукава пальто, запутывался в едва причесанных волосах.       Ей давно пора было быть дома, но она оттягивала момент, шагая по пустой мостовой. Видок был и так не очень - она едва спала, а теперь еще и раскраснеется нос, волосы окончательно собьются…       Лорд уже точно не спал, и оставалось лишь гадать, как недоволен он будет.       И пусть, даже если он разозлится, она все равно не отказалась бы от прошедшего дня. Теперь все казалось произошедшим очень давно: и уютная гостиная, и младенец на руках Молли, и шумная компания, и Чарли, рассказывающий про драконов.       Улыбнувшись своим мыслям, Гермиона поплотнее закуталась в шарф.       И тут словно что-то щелкнуло. Мелькнула холодная, скользкая, оцепеняющая мысль.       Гермиона остановилась, пиная носком туфли каменную крошку.       Зона руж… украинские железнобрюхи массово мигрировали на юг. Что-то в их родных землях блокировало магию, что-то, что появилось там более десятилетия назад.       — Мерлин! — воскликнула Гермиона, резко вскинув голову.

***