Мальчик , который пахнет сиренью.

      Почему это происходит именно с ним? Почему заставляют делать выбор? Изуку рвался между двумя огнями, оттолкнуть альфу или поддаться искушению? Последний казалось так увлекся, что и отпускать не собирается, а руки, сжимающие ягодицы твердили о серьезных намерениях. Целоваться этот парень точно умеет, причем делает это так, что объект внимания уже не в силах соображать. Зверёк внутри просился и рвался к этому альфе. Подсознание твердило об обратном. Ведь сколько было таких как Изуку, одна? Может, две? Только Господь бог знает как много сердец разбил Тодороки.       Сомневаться в очевидном заставило сегодняшнее поведение хозяина квартиры. Утром он казался совершенно другим, был спокойным, вежливым и даже не разговаривал в своей манере речи. Показалось, что он вне чужих глаз совершенно другой. Даже после вспышки гнева, Шото был просто обычным человеком, который переживает свои беды, у него свои проблемы и дела. Не сказать, что Мидория был без ума от актера, но пару случаев определенно повлияли на отношение к нему. Омега доверился. Доверился не только Тодороки, но и своему внутреннему я, которое молило о контакте с альфой. Гетерохром напористо тянул его в комнату, не разрывая поцелуй, становящийся все более требовательным и жарким.       Почувствовав себя в своей тарелке, Шото быстро спохватился и все пошло по старой схеме известному лишь ему одному. Он понимает, что омега может передумать, поэтому медлить нельзя, тут все по-настоящему, то, что он делал сотни раз, но почему-то то именно сейчас Тодороки…нервничает? Инстинкты вопят взять омегу, заклеймить и не отпускать никуда. Но не только возбуждение наполняло его, было что-то ещё, то, что он не мог понять и объяснить. Запустив руки под рубашку омеги, холодные пальцы коснулись до линии рёбер. Чуть выше были выступающие ключицы, а над ним шея. Сейчас Тодороки разделял два желания: первое — это не медлить и вколачивать в кровать Изуку, а второе — рассмотреть его, доставить удовольствие и увидеть как он возится под ним, кричит и скулит, прося о большем. Опустив одну руку, Шото спустил шорты омеги, открывая для себя вид на аккуратные бедра и бледную кожу живота. Руки предательски подрагивали, а стоящий внизу кол, велел поспешить. Окончательно оголив омегу, дело оставалось за малым — раздеться самому.       Закончив с этим и посмотрев на партнёра, Шото подметил одну довольно милую вещь, когда Изуку смущается он сопит, а лицо заливается пунцовым румянцем, который доходит и до ушей. Помня, что Мидория девственник, желание приступить к самой интересной части вечера усилилось. — Ну чего ты как подросток, как будто ты не делал этого, соберись, — нахмурившись, проговорил про себя парень. Ловушка Тодороки закрылась, и попали в неё на этот раз оба. Тонкий палец прислонился к напряженному колечку мышц, почти сразу проникая внутрь. Подняв глаза на омегу, было видно, что ощущения для него новые и явно приятные. Через пару минут, присоединился второй, начиная аккуратно надавливать на стенки ануса. Послышался первый хриплый стон, разбавляющий тишину комнаты. Шото заметил, что Изуку сам начинает насаживаться на пальцы, это и послужило спусковым механизмом. Но помня о том, что лучше хорошо разработать омегу перед основными действиями. Через пару минут, вынув пальцы, Шото ухмыльнулся, видя на них вязкую субстанцию. Встретившись глазами с альфой, Изуку увидел похотливый взгляд, заставивший омегу раскраснеться сильнее. Перевернув Мидорию на живот, между ягодиц чем то потерлись. Хотя для обоих было понятно, что это. Подняв брюнета на колени, трение усилилось и позади послышался негромкий рык. Почувствовав в себе инородный объект Изуку захрипел не понимая как ему реагировать. Было больно, но в надежде, что это скоро пройдет, Мидория отдался альфе. Последний, понимал о том, что сейчас омеге больно и неприятно, но это же нормально, первый раз всегда так.       Через некоторое время, альфа услышал сдержанный стон. Тодороки недовольно прорычал и навис над Изуку, придавливая своим телом к кровати. Не поняв, что вызвало такое недовольство, брюнет почувствовал как в него начали вколачиваться сильнее, боль сменилась жаром внизу и тягучим удовольствием. — Не сдерживайся, — процедил альфа, не сбавляя темпа. — Ч-что? — искренне не понимающе промямлил Мидория, стараясь не оглядываться назад, потому что он прекрасно знал, что увидит там. — Стони, господи, просто кричи, ори, я хочу услышать это, — нахмурившись, рявкнул Тодороки.       Чтобы привести свое желание в исполнение, гетерохром ускорился, наполняя комнату звонкими шлепками бедер о ягодицы. Решив не искушать судьбу, Мидория послушал Шото. На особенно резких толчках с губ срывался протяжный стон. При всей обстановке, этот звук был самым невинным и чистым. По всей видимости от этого и кайфовал Тодороки. Почувствовав с какой силой сжимают ягодицы, Изуку понимал, что скорее всего останутся багровые синяки, а о белой коже можно было позабыть. Но все это окупалось тем, что было хорошо. Ближе к четырем часам утра, движения замедлились, а порыкивания со стороны альфы участились. Выйдя из Изуку, член все ещё немного подрагивал, намекая на скорую разрядку. Зажав между бедер требующий внимания орган, Тодороки плотно свёл их, не давая разъединить. Доведя себя до пика, гетерохром свалился на кровать, заводя руку в волосы, постепенно восстанавливая дыхание. После такой ночи, они почти сразу уснули.

***

      Утром тело изнуряюще ныло, а зад горел, напоминая о вчерашней ночи. Проснувшись, Изуку обнаружил сидящего на кровати Тодороки. По нему было видно, что тот был чем-то сильно взволнован. Лицо перекошено в недоумевающей гримасе, а руки сжимались в кулаки, постепенно разжимаясь. Обернувшись и посмотрев на брюнета во взгляде сверкнуло отчаянье с…отвращением?