Когда веленью чувств готовы мы поддаться

В конце августа графиня д'Арманьяк разрешилась сыном. Ей нанесли визиты многие важные особы. Но самым приятным, как всегда, оказался визит Месье. Он умел находить нужные и ласковые слова, подобающие случаю. И, разумеется, Месье приехал в Версаль не один. Его сопровождал шевалье. - Ваша жена просто богиня плодородия, - сказал шевалье, когда братья покинули жарко натопленную спальню графини. Арманьяк хмыкнул. Катрин родила ему десять детей и восемь из них были живы к сему моменту. Очень неплохо. - Почему бы вам не навестить Александра, раз уж вы здесь? – спросил он. - Ах да, - пробормотал шевалье, не демонстрируя энтузиазма. Но Арманьяк всё-таки послал слугу за мальчиком. Матерью Александра была мадемуазель де Фьенн, фрейлина покойной Мадам, отцом – шевалье. Когда Александр родился, шевалье томился в изгнании. Поэтому все хлопоты легли на плечи графа и графини д'Арманьяк. Они взяли Александра к себе (не могли допустить, чтобы его воспитывала скомпрометированная девица) и заботились о нём не хуже, чем о собственных детях. И всё же дитя было сиротой при живых родителях. Шевалье вспоминал о нём редко, а мадемуазель де Фьенн существовала теперь где-то на задворках придворного мира. Её репутация была погублена. Женщины всегда платили более высокую цену за любовные интрижки, нежели мужчины. - Я тоже должен вас поздравить, - Арманьяк покосился на дверь, ведущую в спальню. Месье всё ещё болтал там с Катрин. Шевалье самодовольно улыбнулся. Он понял, что брат говорит о Фромоне – замке, который подарил Месье. - Да-да, братец, - сказал он. – Вы были сильно неправы, называя меня дураком. Я ведь прекрасно знал, что делал. Арманьяк в этом сомневался. Шевалье наверняка действовал только по указке эмоций. Ему повезло, что Месье в самом деле его любит. Иначе сидел бы в аббатстве до сих пор, кусая локти. Но раз уж всё обернулось к выгоде шевалье, нет смысла заводить разговор о том, как глупо он поступил, оскорбив Месье и сбежав. Дверь отворилась и в комнату, опустив глаза, вошёл светловолосый мальчик в платьице. Его отличала хрупкость, более подобающая фарфоровой кукле. Шевалье это раздражало. - Что же вы вечно на ковёр глядите? – спросил он строго. Александр заставил себя поднять голову и встретиться взглядом с шевалье. - Здравствуйте, папа, - пролепетал он. – Я скучал и счастлив, что вы здесь. Этой фразе его научила тётка и он говорил так каждый раз. Шевалье даже начал подозревать, что сын обделён интеллектом. Не понимал, что это страх перед ним сковывает мысли Александра и его непосредственные детские порывы. - Воспитатели очень Александром довольны, - сказал Арманьяк, заметив, как хмурится брат. – Он послушен и добр. - Послушание и доброта, - закатил глаза шевалье. – Бесполезные качества для того, кто собирается преуспеть. - Александру только пять лет, - напомнил Арманьяк. Шевалье спорить не стал. Однако он уже решил для себя, что в Александре больше от матери, чем от него. И это прискорбно. Фьенн была подобна лепестку, подхваченному ветром. Без собственной воли, без стремлений. Для женщины это ещё куда ни шло, но для мужчины непозволительно. Особенно, если в его жилах течёт кровь Гизов. Сейчас Александр ребёнок, но годы проходят быстро. Не успеешь оглянуться, как он начнёт бриться. И как тогда быть с его послушанием и добротой? Вечно стоять у него за спиной, подталкивая, чтобы он сумел взобраться по лестнице успеха на самый верх? Ну уж нет. Надо вложить в Александра понимание того, что мир жесток. Что в любой момент союзники могут от тебя отвернуться. Самое лучшее, что ты можешь – рассчитывать на себя. А для этого надо стать подобным самой лучшей стали. - Вы сумели побороть свой страх перед собаками? – спросил шевалье. Александр заморгал, прогоняя слёзы. Он отчего-то решил, что отец отведёт его на псарню, там и оставит. - Ну, отвечайте, - поторопил его шевалье. Александр только головой покачал. По щеке скатилась предательская слеза. Шевалье скорчил гримасу. За что ему такой сын? Даже дети короля не такие неженки. Лучше бы понесла не Фьенн, а другая его любовница. Какая-нибудь бойкая дама. Например… Его мысли были прерваны громкими всхлипываниями. Александр пытался сдержаться, но не получилось. В присутствии отца он чувствовал себя таким никчёмным. Понимал, что плох – хуже всех детей на свете. - Что здесь происходит? – спросил Месье. Он наконец распрощался с графиней. Это заняло каких-то полчаса. Очень быстро по его меркам. С маркизой де Монтеспан он мог прощаться часами. - Мой сын! – закатил глаза шевалье. Александр хоть и знал, что этот надушенный и шикарный господин – брат короля и что надо выказывать ему всяческое почтение, но воспринимал его кем-то вроде доброй феи. Потому что в карманах Месье всегда были конфеты, а ещё он дарил подарки. Его визита Александр всегда ждал. Мальчик кинулся к нему и вцепился в его одежду. Арманьяк и шевалье не успели вовремя среагировать. - Дитя моё, - Месье погладил белокурую головку. – Шевалье снова изображает буку? Его показная суровость не должна вас обманывать. Он очень вас любит. Разве может быть иначе? Шевалье открыл было рот, чтобы возразить, но что он мог сказать? Что не любит сына? Это даже для него чересчур. Тем временем Месье оторвал Александра от себя и выглянул за дверь, поманив кого-то. С невозмутимым видом в комнату вошёл лакей в богатой ливрее. Он нёс корзину. Поставил её на пол и снял крышку. Сначала ничего не происходило, затем показались лапки, а потом и голова. Спаниель с любопытством глядел на присутствующих. Он был крошечный и походил на игрушку. Сходства добавлял красный бант на шее. Месье взял его на руки, погладил по спинке. Щенок махал хвостом и пытался облизать ему пальцы. - Правда чудесный? – спросил он Александра. – Хотите погладить? Мальчик глядел на щенка с опаской, даже на шаг отступил. Около года назад его напугала одна из собак, коих всегда множество в королевских дворцах. Яростно облаяла его, брызгая слюной. Как будто напасть собиралась. С тех пор Александр собак не любил. Но этот спаниель не казался страшным. Хотя всё равно не представлялось возможным потянуться к нему и коснуться золотистой шёрстки. Шевалье, раздражённый тем, что и Месье надо искать к Александру подход, глядел куда угодно, но только не на милую сцену. Его взгляд скользил по стенам и потолку. Апартаменты Главного конюшего в Версале очень хороши. Вот только нельзя что-либо менять в декоре. Король придворных, которые живут во дворце, всем необходимым обеспечивает. А потому каждый угол обустроен в соответствии с его вкусом. Дать волю фантазии придворные могли только в собственных замках и особняках. Теперь и шевалье был в их числе: владельцем красивого замка! Пока он думал об этом, пропустил момент, когда Александр всё-таки решился погладить спаниеля. А затем Месье и вовсе передал щенка ему. И теперь ошарашенный Александр держал повизгивающий комочек. Ужас и восторг сменялись на его лице. - Я тоже в вашем возрасте боялся собак, - солгал Месье. – Потом это бесследно прошло. Как вы назовёте нового друга? Александр задумался. - Пушинка? – робко спросил он. - Что за нелепое имя? – встрял шевалье, отвлекаясь от созерцания лепнины на потолке. – Это же кобель! Вы разницу между сукой и кобелём знаете? С Александра мигом всё веселье слетело, он смутился и покраснел. Месье предостерегающе поглядел на шевалье и покачал головой. Мол, не вмешивайтесь. - Пушинка… Мне нравится, - похвалил он. – Очень оригинально. Вскоре мальчика позвали обратно в детскую. Он ушёл, прижимая щенка к груди. Месье решил, что и ему пора. Поздравив Арманьяка с рождением сына ещё раз, он выплыл за дверь. Шевалье попрощался с братом кивком головы и поспешил следом. Карета тяжело катила в Сен-Клу. Ночью шёл дождь, а потому дорогу развезло. Колёса застревали в грязи, Месье морщился, представляя, что будет с его чулками, стоит просто выбраться наружу. Как жаль, что лето невозвратно уходит. Шевалье, однако, полагал, что Месье мысленно его осуждает. - Когда я был в возрасте Александра, со мной никто не миндальничал, - заявил он хмуро. – Меня часто пороли. Месье отвёл взгляд от окна и обратил внимание на шевалье. - И меня пороли, милый, - вздохнул он. – Наши с Луи игры приводили матушку в отчаяние. Я не успевал забывать, каково это, когда на твой зад опускаются розги. Даже в восемнадцать меня продолжали наказывать таким образом. Месье замолчал, вспомнив, как его порол Мийе де Жер – воспитатель, воспылавший к нему страстью.* А шевалье как будто не заметил нежный румянец, появившейся на щеках принца. - Вот видите, - сказал он торжествующе. – Воспитание невозможно без жестокости. Или прикажете обходиться только сюсюканьем? Месье спорить не стал. Он не был согласен с шевалье, но хотел послушать, как тот рассуждает. А ещё, если шевалье не перебивать, он мог пуститься в воспоминания. Это для Месье было важно и ценно. По кусочкам он складывал картину прошлого своего возлюбленного. - Отец обходился с нами так, словно мы его солдаты, - шевалье откинулся на сидении и скрестил на груди руки. – Но нам и в голову не приходило дуться. Это было ради нашего блага. Чтобы мы выросли достойными мужчинами, а не… - Женоподобными ничтожествами? – с непонятным выражением спросил Месье. Шевалье заморгал и, похоже, смутился. Но быстро совладал с собой. - Я не это хотел сказать, - он надменно вскинул подбородок. - Ах, милый, - грустно улыбнулся Месье. – Всякий отец опасается, что его сын вырастит таким, как я. Шевалье заёрзал, чувствуя себя неуютно из-за того, какой оборот принимал разговор. Он любил Месье, но не мог отрицать, что принц - содомит до кончиков отполированных ногтей. Хотел бы шевалье видеть взрослого Александра таким? Почему бы и нет, собственно. Месье отчаянно храбр и у него тысяча достоинств. - Я волнуюсь не из-за того, что Александр станет малевать лицо, - сказал шевалье. – Но я умру со стыда, если он покажет себя трусом на поле боя. Месье подавил вздох. Он находил опасения шевалье преувеличенными и преждевременными. Александру только пять лет! Сейчас главное то, что он растёт здоровым. Месье желал своим детям такого же крепкого здоровья, особенно герцогу де Валуа, а потом уже всего остального. - Иногда я задаюсь вопросом, какие бы отношения сложились у меня с отцом, - задумчиво произнёс он. – Скорее всего скверные. Пожалуй, это хорошо, что я почти не знал его. У меня не осталось обид. А он умер не разочарованным во мне. Шевалье, изрядно озадаченный, молча глядел на него. Месье почти никогда об отце не вспоминал. По крайней мере, в присутствии шевалье. - Что за странное у вас настроение? – спросил он с деланным весельем, когда молчание затянулось. Месье улыбнулся и пожал плечами. Шевалье пересел на его сидение и, стянув перчатки, взял его лицо в ладони. - В мире нет никого подобного вам, - прошептал он, утопая в чёрных глазах. – Иногда я очень сержусь на вас из-за этого. Потому что вас не заменить и не забыть. Я обречён любить вас вечно. Шевалье хотел поцеловать приоткрывшиеся губы, но Месье его удержал. - Будьте снисходительнее к Александру, - прошептал он, явно получая удовольствие от своей власти. Шевалье грязно выругался и впился в губы Месье поцелуем. Чёрт возьми, он сделает всё что угодно для этого маленького шантажиста! И речь, конечно, не об Александре.