Птичка

Девушки классные. Нет, серьёзно, девушки классные: они понимающие, красивые, от них приятно пахнет. Они суровы и беспощадны, когда обстоятельства того требуют. С ними сложно и весело, с ними чувствуешь себя живым и нужным. С ними можно не стесняться показывать ту свою сторону, про которую никогда не узнают пацаны с района. С девушками ты свободный в своих словах и действиях, перед ними не нужно выделываться и что-либо доказывать, ибо для них это дохлый, годами мусоленный номер. С поцами всё... иначе. Лиам на других мужчин чаще всего злится: на отца, братьев, корешей, бывших одноклассников. На всех из них, так рано или поздно случается. Сосаться с поцами — нормально. Так даже Ноэл считает, а если уж Ноэл считает что-то нормой, то с этим нужно мириться (перед этим, конечно, знатно его обосрав). Ну, Лиам и сосался: и с поцами, и с девками, да с кем угодно без разбору. Пьяным можно не такое учудить. Девчонки Лиаму нравятся. Не только потому что перепих — это здорово, но ещё и потому что он их искренне уважает и, наверное, это уходит корнями в самое детство, ибо мама для Лиама была и есть образец несгибаемой воли. Она растила и воспитывала их сама, их, троих идиотов, один из которых, он, Лиам, главный оболтус Манчестера, а теперь и Лондона. Три сына, три работы, вязаные свитера и постоянная нехватка денег. Лиам даже не винит Ноэла за его выбор — пока он продолжает звонить маме каждое воскресенье и переводит ей деньги, всё нормально, всё хорошо и под контролем. Только вот ему самому не хватает храбрости взять трубку и поговорить с ней по душам. Может сорваться голос, слететь ненужное, подозрительное слово, в конце концов, он признается ей в том, что ему не нравится их нынешнее с братом положение, но если он скажет это Ноэлу в лицо, тот снова назовёт его параноиком и эгоистом. Иногда хладнокровие Ноэла и его умение лгать с абсолютно непроницаемым лицом пугают Лиама. Он ни разу не заставил мать сомневаться в том, что до сих пор работает на стройке, на которую его направил отец... Про турне с той странной группой он, конечно, тоже отчитался, менеджерство, все дела, но про всё то, что последовало после его увольнения, умолчал. Так что на данный момент он, совсем как в старые добрые, типичнейший представитель среднего класса, никаких тебе гитар, мам, никаких гастролей и уж тем более наркоты. Спи скокойно, ладно? Лиам думает, что в такие моменты откровенного пиздежа скрежет его зубов слышен на той стороне квартала. Ноэл же показательно выглядывает голубей на улице. Чёртов ублюдок. Забрал его сюда с собой, пообещал новую жизнь, а потом вернулся злой, брошенный, с горящими от жажды мести глазами. Настоящий Шеф. Идиоты из «Inspiral Carpets», или как их там, в полной мере его таланта не оценили, только вот страдать от этого почему-то должен Лиам. Плюс во всей этой ситуации, по словам Ноэла, был — Марк Койл просто охуенный тип. Нет, типа серьёзно, Ноэл от него в восторге и у них это, похоже, взаимно. Марк, как оказалось, довольно полезный товарищ, и вот во что это вылилось... Иногда Лиам правда скучает по Манчестеру. Он как вчера помнит, насколько Ноэл был охуевшим, когда мама позвонила ему и сказала, что Лиам окончил школу и получил–таки свой аттестат об общем среднем образовании. Ноэл рассеянно поздравил его и сбросил трубку, не предупредив. Мама неловко улыбнулась и потрепала Лиама по плечу, мол, он просто удивился, не бери близко к сердцу. Лиам и не брал, Ноэл ему просто позавидовал, вот и весь сказ. А через день Ноэл позвонил первым и запинающимся от волнения голосом начал умолять мать, чтобы она позволила им двоим снять квартиру в Лондоне. Лиам бездумно оттирал толстовку от томатного соуса, не сразу заметив пристальный взгляд матери. Он вопросительно поднял бровь, но она отвернулась, сильнее прижав телефон к уху. Лиам лишь пожал плечами и продолжил работать влажной кухонной тряпкой. Мама подошла к нему спустя минуты три, поджав губы и строго смотря впереди себя. Лиам съёжился, если это из-за толстовки, то он ведь сам может её почистить... — Ноэл хочет забрать тебя в Лондон, — прозвучало с твёрдостью судебного приговора. Ноэли хочет что? Лиам сначала ошарашенно дёрнулся на диване, но как только сказанное улеглось в его голове, он неверяще рассмеялся. Лондон, с ума сойти! Да это же чёртова мечта! — Но я не собираюсь тебя туда отпускать, — тут же вернула его на землю женщина. — Вот этот твой смех не к добру, ещё один огромный город не к добру, и вы двое вместе... Тут она запнулась и уставилась в пол. Лиам от подобной смены настроения нахмурился. Ну что за хрень? Кому он помешает в сраном мегаполисе? — Ма... — Я волнуюсь, ладно? Я так давно не видела его дома, а теперь ещё и ты... Лиам тогда не подумал, что, возможно, она, добрая, работящая, не любящая большие города женщина, попросту будет чувствовать себя одиноко во внезапно опустевшем доме. Пол никогда не был громким парнем, это была их с Ноэлем стезя — быть утырками. Лиам тогда только и думал: «Лондон, Лондон, Лондон и Ноэли в нём, ждёт меня». Он широко и искренне улыбнулся, прежде чем сказал: — Ма, всё будет в порядке. Он обо мне позаботится, а я о нём. А после с серьёзным лицом добавил: — Я обязательно сделаю тебя богатой. Нет, я... Я знаю, что значу что-то бОльшее, но не стану этим здесь. Женщина вдруг тихо засмеялась, по-доброму сощурив глаза. — Лиам, дорогой... — Нет, послушай, я сейчас серьёзно! Я разбогатею. Возможно. Нет, обязательно! И ты получишь всё то, что заслужила. Я обещаю, хорошо? Мы с Ноэли об этом позаботимся. Она улыбнулась, тоскливым взглядом посмотрела в сторону, качая головой. Уже через неделю Лиам паковал вещи. Мама недолго, но ревностно противилась. Ноэл убедил её тогда: есть неплохая квартира, оплату аренды которой они вполне могут потянуть, есть строительная компания, в которой работает старый знакомый отца, да и в конце концов, Лиам уже взрослый мальчик, ма, дай ему мир посмотреть. И Лиам остервенело кивал на все его доводы, сидя под боком мрачной матери. Провожали тихо, без вечеринок и мишуры, зато отбивная была пальчики оближешь. Пол по-медвежьи крепко обнял его. — Уже не малыш, да, Лиам? — Уже не наш, — негромко добавила мама, поджимая губы. — Ладно вам, ну, — смущённо пробормотал Лиам, пятясь к двери. Мама поцеловала его в щёку напоследок, он неловко приобнял её и тут же выпорхнул наружу. Лиам тогда не подумал, что мама, скорее всего, неправильно его поняла. Что мама наверняка подумала, что он просто-напросто бросил её ради очередного кутежа, другой жизни, прикрываясь благими намерениями. Почему он не заметил странности в её улыбке, в несвойственной ей мрачности? Почему он вообще понимает, что делает что-то не так только, когда становится слишком поздно? Ох, Манчестер. Родина величайших футбольных клубов и не менее величайших рок-групп. Его родина. В Манчестере Лиам благополучно действовал на нервы всем, кому мог. Доходило до того, что ребята из других школ караулили его, чтобы наброситься после занятий, и это даже не было проблемой. Почему бы и не подраться, правда. Там же, в школе, Лиам впервые понял, что поцы бывают симпатичными. Ну, как сказать, это-то вещи очевидные, просто... В какой-то момент ты начинаешь воспринимать подобное по-другому. Это знание не перевернуло привычный строй его жизни, вовсе нет. Был лишь один довольно странный опыт в возрасте лет шестнадцати. Он был позёром, мелким ублюдком, почему-то считавшим себя самым правым в мире, и он так, так сильно раздражал Лиама. Сам он особенно никого не трогал, мог вбросить слово-два, гаденько ухмыляясь, но тут же возвращаясь к своим делам. Только на словах герой, короче. Вот Лиам и докапывался, когда мог. Зажимал его на переменах, пихал плечом в столовой, окрикивал на улице, а тому хоть хны. Странный был малый, но дискомфорт какой-никакой Лиам ему доставлял. Придурок очень забавно выдыхал каждый раз, когда Лиам исподтишка набрасывался на него в коридорах. Это жутко заводило — убеждаться в том, что он обычный, пугливый школьник, видеть, что он, Лиам, имеет над засранцем зыбкую власть. Это ни к чему не привело, конечно. Так и не скажешь, что тот мальчик был кем-то особенным. Они не сосались, не трогали друг друга не в контексте драки, Лиам даже имени его запомнить не удосужился — то ли Дэйл, то ли Дэйв. Но после выпуска он всё равно вспоминал о неприятеле с некоторым содроганием. Лиам пытался даже как-то обозначить эти тёрки в одни ворота, но выходили какие-то сплошные глупости, а он ведь не гей, в конце-то концов. Вот и забил. А потом на его голову свалились переезд, наркоторговля и Деймон. Деймон. Славный, непонятный Деймон. Тоже местами раздражающий и выделывающийся, но ему хотя бы хотелось помочь. То, что между ними произошло должно было взорвать Лиаму голову, но оно улеглось там с удивительной лёгкостью. Будто так всегда и было в его жизни. И это волнительное, внезапно появившееся чувство, даже если не делало его счастливым, заставляло чувствовать себя живым. Теперь, когда у Лиама его номер телефона, ему есть, куда развернуться. Он не пропадает надолго, думает, как правильнее поступить и выбирает самый безрассудный из вариантов. Кафешек в области Бетнал-Грин удручающе мало, он тыкает в первое попавшееся при выборе. Чувствовать себя так, словно сердце вот-вот выпрыгнет из глотки — малость позорно. Даже если звонишь поцу, которого хорошенько помацал. — Да? Блядь. Голос Деймона обыденно хриплый и неуверенный. Он не брал трубку секунд тридцать, интересно, чем был так занят? — А, блять, привет, это я. Деймону этот ответ не должен был ни о чём сказать, но он умный парень: — А-а, привет... — коротко замолкает. — Лиам. Это вводит в ступор их обоих. Пиздец, Лиама не должно смущать его же собственное имя, произнесённое кем-то другим, но как-то так оно и работает. Как Деймон вообще запомнил его, будучи в хламину бухим? — Ага, я, ты же не занят? Сможем встретиться у кафе по Сейнт-Джеймс-авеню к трём часам? Наверное, ему не следовало выпаливать это всё разом, судя по нависшей между ними тишине. Еле слышимое неровное дыхание Деймона на противоположном конце начало напрягать. Лиам уже было решил пробормотать, что всё сказанное — неудачная шутка и попрощаться, но Деймон отвечает: — Да. Да, давай встретимся. Лиам шумно сглатывает. — Ты уверен? — Да, я знаю, где это. Давай. — он выговаривает это ровным, спокойным голосом, но Лиам руку готов дать на отсечение, что Деймону некомфортно так же, как и ему. — Как оно называлось-то, блять, — неловко бормочет Лиам, пытаясь скрасить молчание. — Там было что-то про звезду или... — Лиам, я понял. Я там уже бывал. — давясь смехом, убеждает Деймон, словно пятилетку учит. Вообще, это должно бы Лиама взбесить, но слышать в его голосе улыбку — приятно, а ещё он сказал «да», так что... — Хорошо. Пиздец, хорошо, тогда до встречи? — До встречи, Лиам. Блять, он там точно сидит, улыбается и Лиам почему-то тоже.