Абитуриентка
2 марта 2023 г. в 17:58
Шли месяцы после важных перемен в жизни семьи Циклаури. Так пролетела осень, наступил первый Новый Год в Ростове-на-Дону. И настали тёплые весенние дни. Закончились майские праздники, и тепло согревало южный город России.
Всё это время семья Циклаури налаживала новую жизнь. После прохождения конкурса Циклаури Гела Амиранович был принят на работу в ростовский институт, где начал преподавать бухгалтерский и налоговый учёт по российским и международным стандартам финансовой отчётности. Цицино продавала в бутике дорогую одежду, а Владимир работал начальником отдела кадров в строительной фирме. Мила, Уля и Юля дружили с Аревик и Сатеник и ходили в новую школу. Ближе познакомившись с Димой, девочки со временем привязались к нему, но сильнее с ним сблизилась Циклаури-младшая. После свадьбы Наринэ и Рамаз жили в половине дома семьи Коркелия и ожидали появления первенца. Тамина осталась в своём доме одна, работая в хлебном киоске, и к ней на выходных привозили внучек, которым так любила рассказывать сказки.
Жизнь постепенно входила в другую колею. В один прекрасный весенний день произошло радостное событие в новой семье, которую создали Наринэ и Рамаз. Коркелия встречал жену из роддома, повесив на бампер машины большие шары с надписью: «Спасибо за сына». Рядом с ним стояли Шукри, Нонна, Мзия, Тамина, Гела, Цицино, Владимир, Мила, Уля и Юля. Всем родным не терпелось посмотреть на малыша, появившегося в их семье.
Измотанная родами, но счастливая Наринэ вышла из огромного здания больницы со свёртком в руках. Рамаз подбежал к жене и, взяв на руки сына, сказал:
— Я хочу назвать нашего сына Даниэли. Будем звать его Данико.
Малыш протягивал ручку и попискивал, беззубо и наивно улыбаясь папе. Счастливые родные смотрели на внука, племянника и двоюродного братика, и им хотелось подержать его на руках. Девочки прыгали вокруг дяди и приговаривали:
— Дай посмотреть, дай посмотреть!
Рамаз присел на корточки; Мила, Уля и Юля разглядывали мальчишку. Он тянул к ним ручки и что-то попискивал. Девочки улыбались малышу в ответ и приговаривали:
— Какой ты миленький. Как ангелок.
— Теперь нам всем пора на праздник, — с улыбкой заявила Нонна. — У нас родился Данико, и мы рождение нашего первого внука отметим у нас дома. Так что все поехали! Вы приглашены к нам в гости.
Рамаз сел в свою синюю «Мазду», и его жена с младенцем и своей мамой сели на заднее пассажирское сидение. Гела открыл не так давно купленную чёрную «Ауди», и Мила устроилась на кресле за ним. Шукри открыл свой новый малиновый «Ниссан Икс-Трейл»; когда глава семьи сел за руль, Нонна и Мзия устроились на заднем сидении. Владимир, Цицино, Уля и Юля поехали на серой «Тойоте», купленной в кредит.
Мчась по улицам Ростова-на-Дону, все четыре семьи приехали к дому, где их ждали разные вкусности. Всю дорогу новоиспечённая мама качала на руках сына, желая продлить эти радостные моменты. Тамина смотрела на счастливую дочь и не верила, что уже в четвёртый раз стала бабушкой, и уже младшая дочь подарила ей внука.
«Ах, Амико... Жаль, что ты не дожил до этого дня и не увидел своего внука и внучек. Надеюсь, что ты с небес всё видишь и знаешь, что наши дети счастливы», — подумала про себя бабушка.
Выйдя из автомобилей, Рамаз, Наринэ, державшая на руках Данико, и их родные подошли к калитке. Когда муж открыл ворота, чтобы загнать во двор свою машину, молодая мама подошла к дому и заявила мальчику:
— Теперь ты с нами, сынок. С мамой, папой, бабушкой, дедушкой и тётей.
Малыш пискнул в ответ. Зайдя в свою половину дома, Наринэ отнесла сына в купленную ему Нонной и Шукри колыбельку. Глядя на Данико, молодая мама качала его и напевала «Иавнану»:
— Спи, фиалка, спи, цветочек. Роза, засыпай. Спи, фиалка, спи, сыночек. Баю, баю, бай! Канарейка, птичка-крошка и букетик роз. Колыбельную в окошко ветерок унёс. Что ж тогда не спи и тихо. Глянь по сторонам. Не всегда наш мир устроен, как хотелось нам. Спи, фиалка, спи, цветочек. Роза засыпай. Спи, фиалка, спи, сыночек. Баю, баю, бай!
Слушая спокойный голосок, Данико уснул, чувствуя покой и умиротворение. Убаюкав сына, Наринэ отправилась в летнюю кухню, где её ждали родные: Рамаз, Мзия, их родители, её мама, брат, сестра с мужем, племянницы. Пока она укачивала малыша, Нонна и Шукри поставили на стол большой ароматный хачапури, мясной пирог и разные лёгкие салаты.
Когда Наринэ зашла в большой домик, все сели за стол, и Рамаз, посмотрев на чуть поправившуюся жену, с улыбкой сказал:
— Ты всё равно так красива, Нарико. Спасибо тебе за сыночка. За Данико. Приглашаю тебя во главу стола. Сегодня наш праздник.
Взглянув на младшую сестру, садящуюся рядом со своим мужем, Гела с улыбкой спросил:
— Как наш племянник?
— Он теперь спит. Я его ещё в больнице покормила, — с улыбкой ответила Наринэ.
— Доченька, я не могу поверить, что ты тоже стала мамой, — вставила Тамина. — Ещё вчера вы были маленькими, а теперь так выросли и стали родителями.
Нонна разрезала пироги и положила всем по кусочку. Гости накладывали салаты и ели. Глядя на собравшихся родителей, Рамаз поднялся из-за стола, взял в руку бокал вина и громко заявил:
— Сегодня очень важный день в нашей с Нарико жизни. Сегодня мы собрали всех самых близких и родных людей, чтобы всем вместе отметить рождение нашего Данико. Хочу, чтобы наш малыш рос большим и сильным. Так выпьем за то, чтобы мы все гордились нашим мальчиком.
Чокнувшись, все взрослые, кроме Гелы, Владимира, Наринэ и девочек, наливших себе апельсиновый сок, выпили по глотку вина и продолжили обедать, празднуя появление на свет нового члена их семей.
Праздник продолжался. Гости наслаждались вкусными салатами и пирогами. Сестрёнки что-то весело обсуждали, а взрослые общались на свои темы.
— Мам, тебе не скучно дома одной? — поинтересовалась Цицино. — У нас у всех свои семьи, а ты одна в доме.
— Нет, доченька, мне не скучно. У меня всё хорошо. Болтаю с соседкой, — ответила Шенгелия, хитро улыбнувшись.
Женщина пока не хотела рассказывать своим детям одну маленькую тайну. Уже два месяца, заходя в хлебобулочный магазин, один покупатель, грузин того же возраста, что и Тамина, смотрел на высокую продавщицу с чёрными очами и, даря ей белые розы, с улыбкой говорил ей комплименты:
— Вы такая красивая женщина. У вас такие яркие чёрные очи, словно драгоценные камни. Я бы ими любовался.
Глядя на смуглого седовласого бородатого мужчину, Тамина благодарила его, брала букет и, чувствуя нежный аромат роз, ставила его в вазу. Но всё тайное рано или поздно становится явным, и Наринэ с Рамазом, приехавшие в Батайск навестить маму, от соседки-сплетницы узнали, какой очаровательный грузин приходит к ней в хлебобулочный магазин и дарит ей букеты.
Вспомнив о колоритном покупателе, о котором рассказала местная сплетница Батайска, младшая дочь взглянула на Тамину и, подмигнув, хитрым голоском спросила:
— Не хочешь ничего рассказать? К тебе в магазин один мужчина захаживает. Розы дарит, комплименты говорит.
— Это мой постоянный покупатель, — с улыбкой ответила Шенгелия. — Да, он дарит мне цветы и говорит такие тёплые слова.
Рассказав это, Тамина вспомнила прошлый рабочий день. Как обычно она стояла за прилавком и выбивала чеки, продавая хлеб, булки и батоны. Высокий бородатый черноокий грузин зашёл в магазин и, принеся ей белые розы, с улыбкой сказал:
— Какая же вы красавица. Ваши локоны просто прелесть. Они такие чёрные, как вороново крыло. Они такие роскошные.
— Спасибо. Только они у меня с сединой, — смущённо пробормотала Тамина.
— Ничего страшного. Вы всё равно красавица. Знаете, женщина с годами становится ещё более очаровательной.
Шенгелии было приятно слышать комплименты. Она вспоминала, как, живя в Новокузнецке, работала в киоске, и мужчины среднего возраста часто приходили к ней, дарили букеты и порой предлагали близкое знакомство, но Тамина считала себя однолюбкой; ей не хотелось впускать в свою судьбу другого мужчину, ведь это был не Амиран.
— Мам, — отвлёк её от воспоминаний сын, — с тобой мужчина хочет познакомиться, да?
— Хочет. Только я не хочу. Сами знаете, что я всю жизнь любила нашего папу.
— Мам, но почему ты не хочешь счастья? — спросила Цицино. — Мы уже выросли. У нас свои семьи. У нас дети родились, а ты всё одна да одна.
— Я не хочу мучить ни себя, ни другого мужчину своей нелюбовью, — объяснила Тамина. — Зачем мне нужен мужик? Ради того, чтобы я была не одна? Нет, я не считаю себя какой-то кокеткой. Мужчины и в Новокузнецке мне говорили комплименты, предлагали встретиться и сходить в кафе. Только мне никто не нравился. Я не гордая. Просто не хочу.
— Это твой выбор, мама, — заявил Гела. — Я тебя прекрасно понимаю.
— Гело, мне пятьдесят пять, а тебе скоро тридцать четыре. Тебе бы жену хорошую. Ты очень молод.
— Мам, ты права. Я ещё очень молод. Но мне нравится моя жизнь. Мне хорошо, когда я расслабляюсь. Зато у меня останется столько воспоминаний.
— Да, дядь Гел, столько сказок твоих мы запишем, — вставила Мзия. — Что-нибудь расскажу Маркару.
— Конечно, расскажи. Все будут знать, что все твои рассказы написаны о Геле Циклаури и его чиксах, — усмехнулась Наринэ и, встав из-за стола, побежала в дом, на ходу бросив: — Надо посмотреть, как там Данико.
Молодая мама убежала в дом, где её ждал сын. Разувшись, Циклаури зашла в спальню, где в своей кроватке лежал её сынишка и плакал. Взяв мальчика на руки, девушка покачала его и спросила:
— Ты кушать хочешь? Или ты покакал? Ничего. Сейчас я тебя помою, и ты будешь чистенький.
Пока Наринэ меняла сыну подгузник и в очередной раз кормила его, Циклаури смеялся над её словами и говорил:
— В чём-то Нарико права. Мне действительно пора рассказать все сказки вам с Маркаром, чтобы вы могли ими поделиться с миром. Я люблю сочинять, но писатель из меня никакой. Зато я читал ваши работы. Они такие интересные и грамотные. А теперь давай, я расскажу ещё одну сказку, чтобы вы с Маркаром её записали.
Мзия достала из сумочки блокнотик и ручку и спросила:
— Помедленнее можно? Я записываю.
Рассмеявшись над шуткой из знаменитого советского фильма, Гела поставил стакан с соком, закусил мясным пирогом и, глядя на девочек, медленно рассказал:
— Жил-был один паренёк. Был он повесой. Ходил по злачным местам и попивал коктейли из экзотических фруктов. Однажды заказал он ароматный коктейль. Со вкусом лимона, но зелёного.
— То есть, лайма, — усмехнулась Мзия. — Что дальше? Дядь Гел, мне интересно.
— Потом перед ним появилась прекрасная фея и танцевала восточные танцы. Она манила его в свою волшебную колесницу и показала ему своё волшебство. Она танцевала словно царица Савская. Она такая соблазнительная...
Рассказывая сказку, Циклаури вспомнил ту ночь, когда он с Алисой наслаждались ночью в машине, доставляя друг другу удовольствие. Невольно улыбнувшись, мужчина продолжил:
— Но у этого молодца была тайна. Был он вдовец. Умерла его жена от чахотки, и растил он свою дочь одну. Прекрасной была его доченька. Зная, как чужая женщина может отнестись к девочке, он не женился. Не хотел приводить злую мачеху в свой дом.
— Гело, у тебя всегда герой имеет прекрасную дочку, которую растит один, — заявила девочка-подросток. — Ты их с себя пишешь?
«Рассказываешь об очередных блядках, — отметил про себя Владимир, едя хачапури и попивая сок. — Знаю, как ты ими хвастаешься перед всеми. В своих волшебных сказках, где ты мачо».
— Что дальше, пап? — спросила Мила, закусывая тёплым салатом с баклажанами. — Наверное, эта восточная красавица познакомится с дочкой и будет учить её премудростям танца.
— Да, Милико. Именно так всё и происходило. Она учила маленькую папину принцессу танцевать красивые танцы, потому что девочка очень хотела вырасти и стать такой же красивой, как одна принцесса. Уметь покорять мужские сердца.
Рассказывая сказку, Гела улыбнулся, вспомнив, как Мила попросилась на уроки по танцам живота. Найдя нужную секцию, отец и дочь отправились в фитнес-клуб, где преподавали «belly dance». Зайдя в вестибюль, Гела увидел возле ресепшена тренершу в розовом костюме одалиски и удивился — он вспомнил Алису. Девушку, с которой встретился в ночном клубе и переспал в её же машине.
Тогда напряжение повисло в воздухе. Циклаури взглянул на тренершу и спросил:
— Это вы занимаетесь танцами живота?
— Да. Я учу восточным танцам и соблазнительным движениям.
— Хочу свою дочку записать на танцы живота. Она очень хочет. Мечтает танцевать как Жади из «Клона».
— Хорошо. Надо поговорить с вашей дочкой и узнать, сможет ли она заниматься. Танец живота требует больших нагрузок. Ведь это искусство, а искусство требует усилий, — закончила Алиса с хитрой улыбкой.
— Хорошо.
Пока Алиса и Мила разговаривали, Гела посмотрел на ту девушку и про себя отметил:
«Вот это да... Не ожидал, что какая-то моя любовница окажется потенциальной тренершей моей дочки. Этот мир слишком тесен, хоть он и огромен».
Поговорив с девочкой, желающей научиться танцам, Алиса улыбнулась и ответила отцу:
— Девочка здоровенькая, физическая подготовка в норме. Ничего страшного — не все сразу начинали танцевать. Определю её в группу для начинающих.
— Хорошо, — ответил Гела. — Надеюсь, она на праздниках у нас будет танцевать.
— Да, я хочу танцевать, — вставила Мила. — Хочу быть такой же красивой, как Жади.
Распрощавшись с преподавательницей, отец и дочь отправились к выходу. Покинув спортзал, Гела обсмотрелся и ощутил какую-то неловкость.
«Это же надо было такому произойти — столкнуться с той, кого я обслужил в её же машине. Эх, Гело-Гело, так ты можешь даже стать шантажистом. Нет, я честный человек. Зачем портить репутацию девушки и мотать ей нервы? Мы друг друга удовлетворили и разошлись. И я даже предохраняюсь, чтобы не заразиться, чтобы ни одна тёлочка не залетела».
Вспоминая этот момент, счастливый Циклаури улыбнулся и добавил:
— Вы с Маркаром можете придумать свою сказку про папу-одиночку и танцовщицу. Надеюсь, это будет интересная сказка.
— Ну, я надеюсь, — с усмешкой проговорила Мзия.
— Доченька, вы с Маркаром у нас станете писателями, — вставила Нонна. — Я читала ваши рассказы и сказки. У вас талант. Ещё что-то своё придумываете и пишете в своей группе.
— Год назад открыли сайт фанфиков «Фикбук». Там мы с Маркаром пишем сказки и фанфики по разным фильмам. Ещё Аревик там зарегистрировалась и выставляет свои стихи.
Приведя малыша в порядок и покормив его, Наринэ вышла с ним во двор и отправилась в летнюю кухню. Прижимая к груди младенца, молодая мама услышала громкий смех гостей. Поняв, над чем они смеются, Наринэ задала вопрос:
— Гело, у тебя вдохновение от очередной любви?
— Есть такое. Не спорю, — с усмешкой в голосе заявил старший брат. — Вы все меня знаете. Да, я такой.
— Зато ты очень добрый, папочка, — заявила Мила, отвлёкшись от разговоров с Улей и Юлей.
— Для маленькой принцессы её папа всегда король, — с улыбкой прокомментировала Тамина.
— Так вы, мать-королева, согласитесь принять нового короля? — спросила Цицино. — А то уже есть претендент на твою руку и сердце.
— Да ладно, — с усмешкой проговорила Тамина. — Я уже не девочка. Такая романтика мне чужда. Да и потом — наверняка он и с другими дамами так же флиртует.
— Не делай поспешных выводом, Тамико, — вставила Нонна. — Ты молодая свободная женщина. У тебя всё ещё впереди.
Отмечая рождение Данико, его родные смеялись и веселились. Мила, Уля и Юля побежали во двор и рассматривали яркий закат. Глядя на алеющее небо, на котором начала появляться полумесяц, Циклаури-младшая улыбнулась и проговорила:
— Знаете, я не умею писать стихи. Только белые хорошо получаются.
— А что значит «белые»? — не поняла Юля.
— Без рифмы, — пояснила Мила. — Ритм есть, но рифмы нет. Зато какие мелодичные получаются.
— Интересно. Любой может написать стих... — предположила Уля.
— Не любой. Только талантливый, умеющий красиво играть словами, — заявила Мила.
— Да, Милико, ты очень красиво говоришь, — прокомментировала Юля.
— Только я не поэт. Зато я могу сделать вам макияж. Буду потихоньку учиться по интернету и, может, стану визажистом.
— И нас потом накрасишь, — вставила старшая близняшка.
— Да-да. Будете у меня красотками, — самоуверенно сказала Циклаури-младшая.
— А когда я буду шить, то наряжу вас так, что вы будете моделями, — с улыбкой ответила Юля.
— У тебя уже есть опыт? — поинтересовалась Мила.
— Пока что шью фартуки и юбки. Скоро сошью платья куклам. Хочется принарядить феечек Винкс.
— И нам сошьёшь?
— Сошью.
Девчушки смеялись, обсуждая свои мечты, и не заметили, как небо становится всё темнее и темнее. Гела вышел в огород и громко крикнул:
— Девочки! Пора домой! Вам надо раньше лечь, чтобы вы завтра пошли в школу бодренькими и весёленькими.
— Хорошо! — хором заявили сестрички.
Попрощавшись со всеми близкими, Мила, Уля и Юля посмотрели на двоюродного братика и, улыбнувшись ему на прощание, отправились к припаркованным у забора автомобилям. Наринэ смотрела вслед племянницам и, прижимая к себе малыша, приговаривала:
— Как хорошо, что ты с нами, Данико. Я так рада, что ты у нас есть.
— Нарико, идём домой. Тут холодно. — Рамаз положил руки на её плечи.
Молодые родители с мальчишкой зашли в дом. Распрощавшись со сватами, Тамина с улыбкой сказала:
— Как я рада, что наши дети теперь счастливы.
— И ты будь счастлива, Тамико, — с улыбкой ответила Нонна. — Подумай насчёт того грузинчика. Может, теперь ты будешь счастлива.
Ничего не ответив, Шенгелия кивнула и отправилась к автомобилю сына. Распрощавшись с любимой мамой и бабушкой, Владимир, Цицино, Уля и Юля сели в серую «Тойоту» и поехали домой. Гела, Тамина и Мила устроились в чёрной «Ауди». Пока Коровин со своей семьёй добирался до дома, Циклаури вёз свою маму в Батайск.
Мила смотрела на уличные пейзажи и вспоминала сказку Мзии и Маркара, написанную по мотивам рассказа Рамаза о том, как в девятнадцатом веке случился всемирный потоп, замуровавший нижние этажи. Вспомнила, как в комментариях на Фикбуке некоторые читатели смеялись и говорили, что это неправда, не видя в «Примечаниях» предупреждение, что это всего лишь городская легенда, что не нужно это воспринимать всерьёз.
«А если это правда про потоп? — размышляла девочка. — Может, нас обманывают, а мы и не знаем, как говорит папа. Рамико говорит, что если историю Великой Отечественной Войны переписывают, то где гарантия, что ещё раньше не переписывали?».
Когда Гела довёз маму до дома, Тамина покинула салон и, посмотрев на сына, попрощалась:
— Пока мой мальчик. Приезжайте почаще в гости. Привозите внуков.
— Конечно, мамочка. Ты же знаешь, что ты не одинока. А если захочешь сойтись с тем грузином, то я не против. Пусть и у тебя будет своя жизнь.
— Хорошо, Гело.
Сын с внучкой уехали. Тамина смотрела вслед чёрной «Ауди» и, улыбнувшись, про себя подумала:
«Просто этот мужичок флиртует. Может, мне попробовать? Наверное, он хороший человек».
Гела и Мила приехали из Батайска в дом, со временем ставший им родным. Приняв душ, девочка села за компьютер и открыла «ВКонтакте». Ей не терпелось поскорее сообщить Нане о рождении маленького братика, об успехах в учёбе и на танцах живота. Как только Мила села за компьютер, папа посмотрел и строгим голосом потребовал:
— Доченька, тебе надо спать. Завтра рано вставать. Тебе завтра в школу.
— Я хочу попереписываться с Наной.
— Милико, подожди до завтра. Поспи, отдохни. И с новыми силами завтра пообщаешься с Наной.
— Хорошо, пап.
Недовольная Мила отключила компьютер и, переодевшись в пижаму, легла спать, только сон не шёл. Циклаури удивлялся тому, как быстро летит время. Ему казалось, что она только вчера родилась и теперь стала высокой хорошенькой девчушкой. Всегда она слушалась папу, но теперь становится более неуправляемой.
«Как хочется остановить время и дольше наслаждаться радостью отцовства, — размышлял Циклаури, ложась спать. — Но Мила взрослеет, начинает иметь своё мнение. Главное, чтобы она выросла достойным человеком. Время пролетит, и уже Данико вырастет. Будет большим и таким же красивым, как его мама и папа. И таким же добрым и хорошим человеком».
На следующий день Мила шла по школьному коридору, где встретилась с Димой. Ерофеев посмотрел на младшую подружку, с которой за короткое время сблизился, и спросил:
— Как живёшь?
— Всё хорошо, Димка. У меня всё нормально.
— Никто не обижает?
— Нет. Всё хорошо. Вчера у меня двоюродный братик родился.
— Это радует, — улыбнулся Дима. — Наверное, такой забавный малыш.
— Да, такой маленький. Он пока что совсем крохотный, но, когда он вырастет, мы с сестрёнками будем с ним играть.
— Как хорошо, что у тебя так много родных... — ответил Ерофеев и тяжело вздохнул.
Мальчик вспомнил, как просился к маме и отчиму, чтобы посмотреть на сестрёнку, которая у него родилась. В тот день они с бабушкой приехали на маршрутке в другой конец города и направились в сторону трёх дугообразных домов. Поднявшись по лифту на седьмой этаж, Галина Фёдоровна позвонила в дверь. Им открыл высокий здоровый мужик. Глядя на него, Дима почувствовал себя таким маленьким и беззащитным. За его спиной послышался детский плач. Ерофеев посмотрел на отчима и спросил:
— Дядь Валера, а можно я на сестрёнку посмотрю?
— Пошёл вон отсюда, выродок, и забудь сюда дорогу! — на весь подъезд громовым голосом заявил отчим. — Чтоб я тебя и твою бабку здесь не видел, понял?
Перепуганный мальчик кивнул в знак согласия. Валера захлопнул дверь, и на глазах Димы появились слёзы. Он и его бабушка вызвали лифт. Когда старушки и мальчик ждали открывания дверей, а кабинка поднималась вверх, Ерофеев заплакал от обиды. Ему было тяжело осознавать, что дядя Валера его на порог не пустил и грубо выставил его, а мама не подошла к нему и не заступилась, хотя они с бабушкой в окне её видели, когда шли по двору.
Вспомнив этот момент, Дима услышал звонок на урок. Школьники разбежались по классам, и Мила, вспоминая печальное лицо паренька-подростка, про себя подумала:
«Что он вспомнил, раз так погрустнел? Наверное, тот момент, когда мама его бросила... Бедный парень. Печально быть наполовину сиротой. Как я его понимаю».
Циклаури смутно помнила, как мать нагрубила ей, увидев её. Из её памяти стёрлись все оскорбления, но злое лицо родившей её женщины надолго отпечаталось в воспоминаниях, став одним из детских ужасов. Придя на урок природоведения, Мила села за парту и слушала учительницу.
Когда занятия закончились, Циклаури и её младшие кузины заторопились домой. Миле хотелось побыстрее пообщаться с Наной и рассказать ей обо всём, что происходит; прошло уже десять месяцев со дня переезда, но их дружба осталась на расстоянии. А Уле и Юле уже не терпелось побыстрее прийти домой и, сделав уроки, побегать по улице с другими ребятами, поиграть в догонялки.
Подходя к воротам, Мила открыла калитку, и девочки зашли во двор. Когда Циклаури закрыла калитку, Уля спросила:
— Милико, а почему ты грустишь?
— Просто послушала Диму, и мне его так жалко. Его мама бросила.
— Ты его понимаешь, — заявила Юля. — Вас обоих бросили мамы. У тебя есть мы, а у него только одна бабушка.
— Да, понимаю. Сейчас поговорю с Наной. Сейчас она, наверное, уже все уроки сделала. Буду делать математику и параллельно переписываться с Наной.
Мила переоделась, убрала за котами лотки и сменила им наполнитель, насыпала им сухой корм, поела мясо с картошкой и, вернувшись к себе, разобрала учебники и тетради в портфеле. Посмотрев домашнее задание в дневнике, Циклаури включила компьютер и принялась решать примеры. Изучая математику, девочка периодически посматривала во «ВКонтакте», чтобы «поймать» там лучшую подругу. Заметив, что Нана вышла в эфир, Мила написала ей:
«Привет, Нанико. Как поживаешь? Как учёба?»
«Привет, моя маленькая. Я так рада тебя видеть. То есть читать твои сообщения. Живу очень хорошо. Скоро Дато приедет к нам, как только сдаст сессию. Я готовлюсь к ГИА. А ты как?» — не заставила себя долго ждать Когониа.
«Надеюсь, что ты сдашь ГИА, а потом ЕГЭ, переедешь к нам, и мы снова встретимся. У меня всё хорошо. Я учусь. Не думаю, что у нас всё так сложно. Всё в порядке».
«Как там Уля и Юля? Как там Наринэ? Как Гела? Как Цицино и Владимир? Как Дима, с которым ты дружишь?»
«Нанико, Уля и Юля очень хорошо живут. Мы все вместе ходим в школу, как и прежде. Наринэ недавно родила мальчишку. Назвали Данико. Такой чудесный малыш. Я так рада за Рамаза и Наринэ. Они самые счастливые родители на свете. У папы всё хорошо. Он преподаватель. Я теперь танцую танцы живота. Знаешь, поначалу было тяжеловато, но теперь чувствую полёт, когда двигаю руками. У Димы всё хорошо. Он учится и подрабатывает. Вижу, что ему грустно, когда он вспоминает свою маму».
«Печально, когда ребёнок лишается мамы. Особенно, когда мама его предаёт. Хочется, чтобы все дети были счастливы. Кстати, как твои коты? Моя Чита бегает по двору и гавкает, когда едут машины».
«Мои засранцы кушают, какают и спят. Зато по ночам иногда устраивают беготню».
«Гела так и продолжает играть с тётями?»
«Да. Только не у нас дома, а куда-то по ночам в субботу уходит. Конечно, мы с девчонками приезжаем к бабушке в гости. Теперь какой-то мужичок ходит к ней в магазин. С ней и раньше так флиртовали, только нам никто ничего не докладывал. Но этот странный грузин ей дарит цветы, и одна соседка доложила об этом Наринэ».
«Эти сплетницы всегда всем всё расскажут...» — напечатала Нана и, откинувшись на спинку кресла, ещё раз перечитала сообщения про Гелу.
Перечитывая эти строки вновь и вновь, девушка тяжело вздохнула и вспоминала все моменты, проведённые с другом её папы. В её памяти ожили картинки, где во время пикника на даче Циклаури жарил ароматный шашлык, и Нана наблюдала за ним. Ей нравилось слушать его такие грустные, но такие интересные сказки. Однажды Мила прислала ей ссылку на профили Маркара и Мзии под названиями «Армани Драгон» и «Милли Зилли», и Когониа, читая сказки, узнавала почти всё, что рассказывал ей Гела.
«Теперь ты другим детям рассказываешь сказки про свои подвиги», — про себя отметила Когониа.
Нана поднялась из-за письменного стола с компьютером и, подойдя к зеркалу, посмотрела на своё отражение. Девочка увидела в нём себя таким нескладным подростком. Наклонив голову, Когониа про себя отметила:
«Не знаю, как давно я полюбила Гелу. Возможно, всю жизнь я именно его любила. Когда он рассказывал сказки, играл с нами, слушал мои истории про школу, он казался таким красивым мужчиной. Словно король из волшебной страны. Он лучший мужчина для меня, и неважно, что его сердце никому не принадлежит. Он вольная птица. Вряд ли он посмотрит на меня, малолетку».
Тяжело вздыхая, Нана поправила русую прядь волос и, взглянув на себя в зеркало, пропела:
— Знаешь ли ты, вдоль ночных дорог шла босяком, не жалея ног? Сердце его теперь в твоих руках. Не потеряй его и не сломай. Что мне нести вдоль ночных дорог? Пепел любви в руках, сбив ноги в кровь. Пульс его теперь в твоих руках. Не потеряй его и не сломай...
— Что, Нанико, опять песни поёшь? — спросила шедшая на кухню Ламара.
— Да, мам, пою. Мне нравится петь, когда душа поёт, — уклончиво ответила дочка.
— Ты в кого-то влюблена, раз такие песни поёшь? Я тебя знаю. Когда тебе радостно, ты поёшь что-то танцевальное, а когда грустно — что-то печальное. Видимо, ты точно влюблена. Но в кого? Тем более, ты никогда не любила эту песню, хотя Макsим тебе нравится.
— Мам, я не влюблена, — с улыбкой сказала Нана. — Просто хандрю.
— Ничего плохого нет во влюблённости. Главное, чтобы это был не хулиган.
Ламара обняла дочку. Прижимаясь к мягкой груди мамы, девочка про себя подумала:
«Лучше бы это был хулиган, чем Гела. С хулиганом у меня был бы шанс, а с Гелой — нет. Он принадлежит всем, кроме меня. Да, я хочу поехать в Ростов, чтобы учиться. Я себя обманываю. Я хочу туда поехать, чтобы быть поближе к Геле».
— Всё хорошо, моя девочка. Наслаждайся влюблённостью, пока ты такая молодая. Только поверь, что это несерьёзно. Что это не настоящая любовь, а просто ты витаешь в облаках.
— Да, мам. Это правда. Ты, как всегда, права.
— Теперь иди, доченька, отдохни. Я знаю, что ты готовишься к экзаменам. Ты их сдашь.
— С божьей помощью, мам, — усмехнулась Нана и отправилась в комнатку.
Закрывшись в своей маленькой спаленке, Когониа села на кровать и, прижав колени к груди, наклонила голову и про себя отметила:
«Я хочу, чтобы Гела был счастлив. Папа всегда говорил, что важно счастье любимого человека и неважно, с кем. Но мне он так нравится. Не знаю, почему. Он кажется принцем из сказки, хоть он совсем не принц. Но как можно полюбить такого человека, который никого не любит?»
Не находя ответы на свои вопросы, Нана села за компьютер и продолжила писать сообщения Миле. Когониа пыталась отвлечься от мыслей о папе её лучшей подруги, но память упорно подкидывала ей воспоминания о разговорах с другом её папы.
Нана вспомнила, как три года назад, когда ей было всего тринадцать лет, они решили устроить пикник на пляже «Водный». Она с Милой, Улей и Юлей играла в прятки, качалась на качелях. Когда они ели шашлык с соусом ткемали, Гела подсел к девочкам и с улыбкой прокомментировал:
— Видимо, Нана будет очень хорошей мамой для своих детей.
— Это у нас в крови, Гело, — вставила Цицино. — Дети — это счастье и наше будущее. Сами знаете.
— Не знаю, пока рановато мне думать о детях, — заявила Нана, едя шашлык с соусом.
— Это пока тебе рано, — ответила средняя сестра её возлюбленного. — Но ничего страшного — ты вырастешь и захочешь от любимого человека маленькое чудо. Я не ожидала, что наши красавицы появятся так рано, но так рада, что они у нас есть.
— Я тоже самый счастливый на свете человек, — добавил Гела.
— Всему своё время, Нанико, — продолжала Цицино и, сев рядом с девочкой, с улыбкой проговорила ей: — Это пока ты не хочешь детей, но всё равно наступит время, и встретится тебе хороший человек.
— Я на это надеюсь, но пока хочу пожить своей жизнью, — заявила Нана.
— Цинь-Цинь, она ещё маленькая, — вставил Владимир. — Потом она вырастет и сделает свой выбор.
— Главное, чтобы сама Нана хотела быть матерью, и неважно, когда. Но только не в шестнадцать лет, — изрёк Гела и продолжил есть жареное мясо с лавашем.
Вспоминая этот разговор, Нана закрыла браузер и снова ощутила какой-то укол в сердце.
«Я знаю, что он тот ещё гуляка. Чувствую какую-то ревность, хоть Гела не мой мужчина. И никогда не будет моим. Зачем моё сердце выбрало его? Нет, надо прекращать. Может, не стоит ехать в Ростов, чтобы учиться? Отучиться в педагогическом на учительницу английского и работать в школе за гроши. Не знаю... У меня ещё есть время подумать».
Шло время. Так и пролетели два года, и наступил выпускной за 2012 год. Нана Когониа окончила все одиннадцать классов, сдала все ЕГЭ на весьма высокие баллы, отметила с подругами выпускной и уже готовилась поступать в ростовский университет, чтобы стать переводчицей. Постепенно образ Гелы Циклаури, человека из её детства и юности, растворялся во времени, и девушка готовилась приехать в Ростов-на-Дону навстречу новой жизни. Предвкушая новые впечатления от жизни, Нана собирала вещи, чтобы надолго уехать в Южную Столицу России.
— Ты точно хочешь поехать в Ростов? — спросил Тенгиз.
— Да, пап.
— Хорошо, что ты решила поехать в Ростов. Там Гела, его близкие. Он поможет тебе поступить в университет.
Услышав имя человека, который нравился ей всю жизнь, Нана невольно улыбнулась. Ей хотелось встретиться с этим мужчиной, но в то же время ей было страшно. Она хотела спрятаться от своих чувств, которые остыли, но не угасли окончательно. Посмотрев на отца, Когониа ответила:
— И я от вас уезжаю. Но всё хорошо. Если поеду к нашему знакомому, то всё будет прекрасно. По крайней мере, там у меня будет человек, на которого могу опереться.
— Если что, то выйдешь в Сальске, и там Гела тебя встретит и отвезёт в Батайск, — продолжал отец. — Он сказал, что пока будешь жить у его мамы. Она хочет, чтобы ты пока пожила у неё. Тамина Анатолиевна согласна. Она тебя приютит. Если возьмёшь с собой собаку, то она будет рада. Пусть бегает.
— Доченька, мы будем по тебе скучать, — вставила Ламара. — Мы по Дато скучаем и ждём его приезда. Надеюсь, и ты к нам будешь чаще приезжать.
— Хорошо, мам. — Нана грустно улыбнулась и вспомнила.
В её памяти ожил момент прощания с Гелой и его семьёй, случившийся три года назад. Девушка отчётливо помнила накрытый стол, бутылку вина и пришедших в гости Циклаури с маленькой дочкой, чтобы попрощаться с друзьями, за столько лет ставшими близкими. Обняв Милу, Нана взглянула на стоявшего рядом Гелу и ощутила слёзы на щеках. Посмотрев на маленькую подругу, Когониа проговорила:
— Я не приду к вагону. Прощаться будет всё грустнее и грустнее.
— Нанико, всё будет хорошо. Мы вырастем и будем приезжать друг к другу в гости, — ответила Циклаури-младшая.
Всем казалось, что Нана оплакивала прощание с лучшей подругой, но никто не знал о настоящей причине её слёз. Она плакала от прощания с человеком, который стал для неё ближе всех. Который развлекал её сказками, играл с ней, вместе со своей дочкой качал на качелях. Всю жизнь он казался ей прекрасным принцем, хоть он не скрывал свои несовершенства.
Прокрутив в памяти этот печальный момент прощания с близким человеком, Когониа продолжила собирать вещи и документы. Девушка предвкушала переезд в новый для неё город и встречу с Гелой. Нана сама не знала, что хотела.
Глядя на дочку и прыгающую возле неё Читу, Ламара прокомментировала:
— Как быстро время летит. Вроде ещё вчера наши дети были такими маленькими, а теперь мы с ними прощаемся. Дато уехал в Томск, а Нана собирается в Ростов.
— Зато она сможет встретиться с нашими мамами, ведь Ростов ближе к Абхазии, — изрёк Тенгиз. — Тем более, там она не одна. С ней будет Гела.
— Гела хороший человек, только он непостоянный. Вдруг Нана обманется, и он использует её.
— Она приличная девочка. Знает, что не нужно отдаваться мужчине до свадьбы.
— А если отдастся, то ты отречёшься от неё?
— Нет. Она всё-таки наша дочь. Она имеет право выбора. Только за этот выбор ей придётся отвечать. Да, у нас сейчас полная распущенность. Но что поделать? Такова жизнь.
Ничего не говоря, Ламара взглянула на мужа и вспомнила, что была не первой у него. До неё он встречался с какой-то девицей, но расстался с ней из-за её невыносимого характера. Зато с ней он смог найти общий язык и стать семьёй, сойдясь характерами.
Глядя на дочку, собирающую вещи и готовящуюся к поездке, Чичинадзе улыбнулась и про себя подумала:
«Я знаю, что ты давно влюблена в Гелу. Я понимаю твои чувства. Даже если ты ему отдашься, я всё равно тебя поддержу. Поддержу тебя и тогда, когда тебе будет больно от разочарования. Всё равно я с тобой, моя девочка. Ведь я твоя мама».
Собрав вещи, Нана сидела на кровати и гладила Читу. Решив поговорить с дочкой начистоту, Ламара подошла к ней и, когда Тенгиз ушёл смотреть очередной сериал про ментов, приобняла её и прошептала:
— Я знаю, что ты влюблена в Гелу. Я видела, как ты по нему плакала, когда он уехал навсегда.
— Да, мам, влюблена. Будь проклята эта влюблённость, если он всё равно не будет моим.
— Доченька, жизнь такая штука. Сама не знаешь, как она обернётся. Может, встретится тебе человек, и ты забудешь Гелу. Может, он в тебя влюбится. Я не думаю, что это случится. Не хочу, чтобы ты зря надеялась и мучила себя.
— Я стараюсь не думать о Геле, но это чувство... Оно сильнее меня, мама. Да, сама убеждала свою одноклассницу Арину Гордиенко, что они с Ваней друг другу не пара, и вот так думаю о проблемном мужчине...
Чувствуя отчаяние, Нана заплакала, и Ламара обняла дочку, прижимая к груди. Гладя её русые волосы, женщина улыбнулась и сказала ей:
— Доченька, это нормально, что ты влюблена. Сама знаешь, что любовь зла — полюбишь и козла. Ты сама попробуй и реши — любишь ты его или хочешь, чтобы он был твоим.
— В чём разница?
— Когда любишь, принимаешь человека таким, какой он есть. Принимаешь его прошлое и относишься к нему как к пережитому опыту. Вы вместе строите своё будущее. А когда ты желаешь им обладать вопреки его воле, то ты его не любишь. Тебе нужна «игрушка».
— Мам, я не хочу его любить. Да, Гела хороший человек. Но он намного старше меня. К тому же, он либо не увидит во мне женщину, либо попользуется и бросит меня так же, как и всех.
Ламара прижимала Нану к себе, не желая прощаться с ней, и не знала, что сказать ей. Её дочка впервые влюбилась, но страдает из-за невозможности быть любимой этим человеком. Чита бегала вокруг хозяйки и гавкала, желая привлечь к себе внимание.
— Ничего страшного, моя девочка. Всё будет хорошо, доченька...
Когда Нана успокоилась, её мама покинула комнату. Собачка прыгала и бегала, повизгивая. Взяв Читу на руки, девушка погладила её коротенькую шёрстку, взглянула в окно и, улыбнувшись, про себя подумала:
«Ничего страшного. Всё будет хорошо. Я приеду в Ростов, поближе познакомлюсь с Гелой. Влюблённость пройдёт, а любовь нет».
Наступил день отъезда. Тенгиз нёс большой чемодан в вагон поезда, держащего путь в Кисловодск. Ламара и Нана шли следом. Девушка шла с сумкой-переноской, где спала её собачка. Ей очень хотелось взять с собой маленькую подружку, вспоминая, как Мила попросила её об этом, да и Тамина не против.
Нана предвкушала встречу с маленькой подругой, становящейся взрослой, с другом её папы, который часто развлекал её и её подружек в Новый Год. Идя по платформе, Когониа вспоминала, как ещё в детстве Светка Солнцева, Маша Мелодина, Соня Юдина, Лейла Джумаева и Арина Гордиенко с нетерпением ждали представление от Товлис Бабуа. Постепенно девочки потеряли интерес к новогоднему чуду по-грузински и отмечали наступление нового витка жизни с друзьями и алкоголем на так называемых «вписках».
Девушка невольно улыбнулась, вспоминая, как пришедшая новенькой в десятый класс Лена Малашенко рассказывала об одном своём Новом Годе. Когда она была семиклассницей, отмечала Новый Год с подругами. Девочкам стало скучно сидеть за столом, есть роллы и слушать песенки, и они, шагая по подъездам своего дома, стучались в каждую дверь и поздравляли с праздником. Соседи даже угощали их вкусненьким. Так было, пока они не наткнулись на домашний бордель, где «мамочка проституток» угостила их коробкой «Рафаэлло». Позже девочки постучались в другую дверь и обнаружили там наркопритон, ибо из квартиры пахло какой-то химией. На кого только ни натыкались...
Невольно улыбнувшись от воспоминаний, Нана зашла в вагон с родителями. Найдя место в купейном вагоне по билету, девушка поставила под столик будку-переноску, открыла её, и радостная Чита выскочила в проём и с громким лаем прыгала.
— Пока, Наночка. Пиши и звони нам, — сказал Тенгиз и обнял дочку.
— Мы будем скучать по тебе, доченька, — добавила Ламара.
Обнявшись с родителями на прощание, Нана заплакала и взглянула на маму с папой — их лица тоже были на мокром месте. Вспоминая, как они так же со слезами на глазах прощались с Дато, девушка вытерла слёзы и попрощалась:
— Мам, пап, мне так не хочется прощаться с вами. Но я уже приняла решение.
— Доченька, твоё будущее важнее. Не переживай за нас. Главное, чтобы исполнились все твои мечты, — сказал Тенгиз.
Настало время отъезда. Когда диктор потребовал провожающим покинуть вагоны, родители Наны вышли и, стоя на перроне, махали рукой, плача от горечи расставания с любимым ребёнком. Помахав рукой, Когониа погладила Читу и усадила рядом.
Поезд тронулся, унося с собой всех туристов, детей на каникулах и переезжающих. Когда родители скрылись вдалеке, Нана посмотрела на собачку, вжавшуюся в сидение, и про себя подумала:
«Ничего страшного. Вся жизнь впереди. Как хочется встретиться с лучшей подругой, с которой разделило расстояние. Зато в Ростове точно выучусь на переводчика. Всё будет хорошо».
Через несколько часов поезд остановился на станции «Ленинск-Кузнецкий», и в вагоны садились новые пассажиры. К Нане, одиноко сидевшей в самом первом отсеке, присоединилась молодая семья с маленьким ребёнком. Женщина поставила под стол рядом с будкой Читы клетку и выпустила оттуда сиамскую кошку. Чихуахуа с интересом разглядывала четвероногую гостью и рычала, а та не мигая смотрела на собаку, гипнотизируя.
— Да ладно тебе, Тайна. Собака вроде не агрессивная, — сказала хозяйка и обратилась к Нане: — Вы не переживайте. Наша Тайна спокойная. Просто встретилась с незнакомой собакой.
— У меня тоже Чита не агрессивная. Просто встретилась с незнакомой кошкой.
Чита поднялась и, приблизившись к кошке, обнюхивала её, и Тайна ближе знакомилась с четвероногой соседкой. Заметив, что вечереет, Нана распаковала лапшу быстрого приготовления, залила кипятком из титана и поставила ждать, когда заварится.
Пока «рамён» настаивался, Когониа смотрела в окно на проплывающие мимо деревья, поля и горы. Лесные пейзажи отвлекали её от мыслей о родителях и Геле. Её соседи, молодая супружеская пара и мальчик лет семи, тоже ужинали принесёнными из дома готовыми салатами и жареными котлетами из сумки-холодильника.
— Тётя, вы куда едете? — спросил мальчик.
— Я еду в Ростов. А вы куда едете?
— Мы едем в Волгоград, — ответил маленький незнакомец и задал вопрос: — Тебя как зовут?
— Нана, а тебя?
— Сава. Савелий. У вас красивое имя.
— Спасибо.
— Можно поиграть с вашей собачкой?
— Да, можно.
— Как её зовут?
— Чита. У вас красивая кошечка. Можно её погладить?
— Конечно, — ответила за сына его мама.
Нана гладила Тайну и щекотала её подбородок, отчего она мурлыкала и наслаждалась обществом прекрасной незнакомки. Сава играл с Читой и бегал за ней по вагону. Держа на руках кошку, Когониа смотрела, чтобы её собачка никуда не убежала, чтобы мальчик не шалил. Другие пассажиры смотрели на эту сцену, и Нана разбирала в гуле от колёс:
— Притащила сюда животных!
— Тут и так шумно, ещё зверей своих припёрли!
— Ещё везде щас ссать и срать будут.
— Понаехали сюда чурки! Ещё зверьё своё припёрли.
Не обращая внимание на возгласы, Когониа отпустила кошку, и та помчалась за Читой. Глядя, как животные играют друг с другом, Нана и Сава улыбались. Его мама выглянула из купе и крикнула:
— Сева, иди в купе! Спать пора!
— Иди, Сева, — заявила Нана и, взяв на руки животных, занесла в купе.
Поставив Тайну и Читу чистую пелёнку, лежащую на полу в качестве туалета для животных, девушка расстелила на нижней полке постельное бельё, выданное проводником, и легла спать. Собачка и кошечка устроились рядом, и все вместе задремали под мерный громкий стук колёс.
На следующий день, во время пересечения границы с Казахстаном пограничники проверяли только тех, кто собирается выходить в их стране, не трогая мимо проезжавших. Увидев овчарок, Чита и Тайна напряглись и дружно зарычали, и большие псы удивлённо взглянули на крошечных пассажиров. Рассматривая четвероногих маленьких пассажиров раскосыми чёрными глазами, молодой человек в форме усмехнулся и спросил:
— Что, карапузы, хозяев защищаете? Молодцы какие.
Нана, Сава и его родители рассмеялись над шуткой пограничника. Не найдя ничего «подозрительного», таможенники отправились дальше и продолжили просматривать другие вагоны.
«Мила говорила, что это самая долгая стоянка за весь путь. Скоро приедем с Читой, и всё будет хорошо».
Стоянка закончилась, и поезд отправился вперёд, в сторону Юго-Запада России, где солнце и море. Казалось, что время, проведённое в вагоне, длилось достаточно долго. За эти три дня Нана играла с мальчишкой, собачкой и кошечкой. Родители смотрели, как незнакомая им грузинка возится с Савой и животными, и даже немного сдружились с ней. Всю дорогу они о чём-то болтали с невольной «няней», рассказывая ей какие-то смешные случаи из жизни.
Сидя на нижней полке, Нана пила чай и любовалась огромными горами и реками Урала, водами Волги. На каждой станции она писала маме СМС, что с ней всё хорошо, и им с отцом не нужно беспокоиться. Вскоре показался гигантский монумент «Родина-Мать», посвящённый Сталинградской Битве. Глядя на величественную женщину, ведущую воинов за собой лёгким взмахом меча, Когониа невольно улыбнулась и про себя отметила:
«Какой красивый памятник. Надо как-нибудь сюда приехать и посмотреть на «Родину-мать». Сфотографировать её».
Поезд подъехал к перрону, и семья с кошечкой покинула вагон, и вместо них в купе зашла мать с ребёнком. Увидев собачку, женщина просверлила глазами новоявленную временную соседку и громко возмутилась:
— Ты чего сюда свою псину притащила?
— Во-первых, мы на «ты» не переходили, — заявила Нана. — Во-вторых, мне уже совсем скоро выходить. Так что потерпите немного мою собаку.
— Ты вообще думаешь, что тут дети могут быть?
— Если ваш ребёнок дразнит собак, то что я могу поделать? Объясняйте ему, что у собак тоже есть чувства и в целях самозащиты могут покусать. Потому что им неприятно, когда чужие люди трогают их без разрешения.
Женщина растерялась от такого отпора. Уже заскучав по тем соседям, которые были приветливы с ней и её собакой, Нана тяжело вздохнула и, улёгшись на полку, укрылась пододеяльником. Чита легла рядом и согревала хозяйку теплом.
Наступила глубокая ночь. Мать с ребёнком уснули на полках напротив. Нана дремала со своей собачкой. Мимо шла проводница и разбудила всех, кто должен выходить на станции «Сальск». Проснувшись, Когониа переоделась в фиолетовую кофточку и бриджи из денима, сложила постельное бельё и скинула его в общую кучу, чтобы постирали для следующих пассажиров. Покушав сухой корм и попив воду, Чита бегала и гавкала, и Нана шикнула на неё:
— Тише! Люди спят!
Собачка успокоилась. Глядя на ночной лес, где ни зги не видно, девушка предвкушала прибытие в Ростов-на-Дону. Ей не терпелось посмотреть город и своими глазами увидеть всю красоту этого огромного жаркого города. Ей хотелось встретиться со старыми друзьями и пообщаться с ними вживую, а не перекидываниями по интернету бездушными словами, смайликами и картинками из нулей и единиц.
Поезд прибыл на станцию «Сальск». Держа в одной руке довольно большой чемодан с вещами, а в другой переноску с Читой, Нана шла по проходу вагона и, выйдя из него, увидела среди немногочисленных встречающих Гелу. Взглянув на него, Когониа невольно улыбнулась и, спустившись со ступенек, поздоровалась:
— Привет, Гело. Как я рада тебя видеть!
Циклаури подмигнул в ответ, встречая дочку своего лучшего друга, с которым общался только в «Одноклассниках». Взяв у девушки чемодан, мужчина с улыбкой поприветствовал её:
— И тебе привет. И я очень рад тебя видеть, Нанико.
Нана рассматривала Гелу. С тех пор, как он уехал, совсем не изменился, но девушка сквозь свет фонарей на перроне заметила, что в его чёрных, словно вороново крыло, волосах начала появляться седина. Мужчина смотрел на девушку и невольно восхитился её скромной красотой, ведь она совсем не походила на тех девиц лёгкого поведения, которых он обычно снимал в ночном клубе. Циклаури забрал у Когониа чемодан и сказал ей:
— Идём к моей машине.
Держа переноску с Читой, Нана пошла за мужчиной, и они вместе отправились в сторону вокзала, за которым он припарковал автомобиль. Идя с другом отца, девушка спросила:
— Гело, как вы поживаете?
— У нас, как всегда, всё хорошо, — ответил Гела. — Я преподаю в институте, даю знания и вожусь с нерадивыми студентами, проверяя их курсовики, принимая у них зачёты и экзамены, если не получили оценку автоматом. Мила, Уля и Юля учатся в школе. Учатся они хорошо. Они такие умницы. Цицино и Владимир всё так же работают. Наринэ и Рамаз счастливы. Воспитывают хорошенького мальчишку. Скоро они придут к нам в гости. Ты приглашена, и это не обсуждается. Как у вас?
— У нас всё хорошо. Папа и мама работают в цветочном магазине и уже конкретно расширились. Они смогут оплатить мне обучение в институте. Дато учится в Томске. Кажется, он уже с какой-то девушкой встречается. Зовут её Кристинка. Не знаю только, когда я стану тётей. Подумала об этом, когда ты сказал про Наринэ с Рамазом. Посмотрю на малыша вживую. Помню, как Наринэ выкладывала его фотки в интернет. Он такой потешный.
— Да, Нанико. Очень. Для нас праздник, когда Рамаз и Наринэ приводят к нам Данико. Скучно тебе не будет. Это я точно говорю. И я надеюсь, что Дато устроится в жизни.
— А где я буду жить? — не поняла Нана. — У твоей мамы?
— Да. До выпуска будешь жить в Батайске, в доме моей мамы. Она сказала, что рада будет, если ты у неё поселишься.
— Хорошо, Гело. Потом сниму квартиру. Может, выйду замуж. Я не знаю, как сложится моя жизнь.
— Пока поживи с моей мамой.
— Хорошо, Гело.
Молодые люди подошли к чёрной «Ауди». Циклаури завёл автомобиль, открыл двери и поставил чемодан в багажник; Когониа поставила будку с Читой на заднее сидение и села в кожаный салон. Закрыв задний бампер, Циклаури сел в машину и, заведя её, включив фары, направился в маленький городок Сальск. Девушка смотрела на немногочисленные высотные дома и частные владения. Ей казалось, что она приехала в родную деревню, где гостеприимные люди всегда рады её видеть.
— Гело, куда мы едем? — не поняла Нана.
— Сейчас мы едем к моей маме в Батайске. Ты после поездки примешь ванну. Я переночую у мамы и потом вернусь домой. Мила уже привыкла, что я могу не прийти ночевать. Она у нас взросленькая. Всё знает, всё умеет. Ей уже тринадцать лет.
Нана кивнула головой и вспомнила, как её подруга рассказывала, что её папа часто отлучается на вечер, чтобы «поиграть» с очередной дамой. Достав телефон, девушка включила его, быстро написала СМС родителям, что находится в Сальске, и Гела её оттуда забрал. Прокрутив это в голове, Когониа задала вопрос:
— Надеюсь, ты не будешь меня соблазнять...
— Нет, Нанико. Если ты не захочешь, то я тебя не трону. Да и не хочу портить отношения с Тенгизом. Я хочу помогать тебе, а не пользоваться твоей беспомощностью.
Кивнув головой, Гела проехал мост через реку Средний Егорлык и поехали по трассе. Едя по длинной дороге, Нана в слабом свете луны рассматривала деревенские домики, деревья и поля. Прижавшись к сидению, Когониа смотрела на профиль Гелы и про себя отметила:
«Какой красивый мужчина... Жаль, что никогда не будет моим. Ну ничего. Всё будет хорошо. Отучусь, получу профессию, выйду замуж и забуду тебя, Гело».
Невольно улыбнувшись, Нана прислонилась и слегка задремала. Циклаури продолжил нестись вперёд, в Батайск, где живёт его мама. За три часа Гела миновал посёлки Гигант, Сеятель Северный, Северный, станицу Егорлыксую, хутор Изобильный, станицы Мечетинскую, Кировскую и посёлок Мокрый Батай, пока не добрался до городка южнее Ростова-на-Дону.
Остановившись у калитки дома его матери, Гела заглушил двигатель и рассматривал в свете фонарей спящую Нану, словно видел её впервые. Её черты лица напомнили ему о его первой любви Машико.
«Как же ты похожа на Машико, Нанико. Но ты не она. Ты совсем другая. Но твоё лицо напоминает мне её, мою Машико...» — про себя отметил Циклаури и растолкал пассажирку: — Проснись, Нанико! Мы приехали в Батайск!
Когониа проснулась, потянулась и с улыбкой спросила:
— Всё? Мы уже дома?
— Да, моя маленькая. Ты у нас дома. Мама нас ждёт. Идём.
Девушка вышла из машины и забрала оттуда переноску с собакой, которой уже изрядно надоели эти поездки из точки «А» в точку «Б». Гела забрал из багажника чемодан с вещами Наны. Молодые люди зашли во двор Тамины Шенгелия, где хозяйка дома радушно встретила гостью.
— Добрый вечер, красавица. Заходи к нам домой. Будь нашей гостьей.
— Здравствуйте, тёть Тамина. Спасибо вам, что приютили меня.
— Всегда рада видеть тебя, душа моя. Заходи, не стесняйся.
Нана отправилась за Таминой в дом. Гела нёс с собой чемодан с вещами. Когда все зашли, Когониа быстро помыла собаку и отправилась в душ, а Циклаури занёс вещи гостьи в подготовленную для неё свободную комнатку, в которой до своего замужества жила Наринэ. Чита бегала по комнатам, не понимая, где находится. Тамина взглянула на собачку и сказала:
— Маленькая ты наша. Не бойся. Мы люди добрые. Животных любим.
Приняв душ после долгой дороги, Нана вышла с полотенцем на голове и села за стол, на котором стоял суп, картошка с котлетами и чурчхела. Чита уже хрустела сухим кормом, стоящим в углу. Дождавшись гостью, Тамина и Гела сели вместе с ней. Положив себе немного еды, девушка прокомментировала:
— Тёть Тамина, спасибо большое за то, что приняли меня. Вы столько наготовили.
— Как же тебя не принять? — спросила Шенгелия. — Ты наша гостья. Тем более, чем ты питалась в поезде? Пирожками да «Дошираками»?
— Зачем тебе мыкаться в общагах, когда можно у нас пожить? — вставил Циклаури. — Тем более, ты приехала с собакой.
— Вы даже собаку приняли. Спасибо...
— Она твой друг, — с улыбкой ответила Тамина. — Я понимаю, что у неё стресс из-за того, что она переехала из одного дома в другой.
— Просто Чита без меня не может. И я без неё не могу. Мы друг к другу привязались. Я скучаю по маме с папой. Но хочется идти к своей мечте, — с улыбкой сказала Нана.
Гела смотрел на лицо девушки, ужинавшей с дороги, и ему казалось, что она отдалённо напомнила ему Машико Татабадзе. Такая же симпатичная скромная девушка с яркой наивной улыбкой, заставляющей забыть обо всём на свете, с таким же наивным взглядом карих глаз, в глубине которых ему хотелось утонуть. В которую невозможно не влюбиться.
«Наверное, я начинаю сходить с ума. Эх, скоро выходные, и я схожу в ночной клуб, где оторвусь как следует».
Нана ужинала, не обращая внимание на задумавшегося Гелу. Заметив его состояние, Тамина спросила:
— Сынок, ты о чём-то задумался?
— Да так. Просто о своём размышляю.
Быстро перекусив и попив чай с чурчхелой, Когониа отправилась в выделенную ей комнатку и, улёгшись на кровати, быстро уснула после долгой езды на поезде. Чита увязалась за хозяйкой и улеглась в её кровати. Гела заглянув в комнату и, рассматривая спящую девушку, вспоминал Машико. Казалось, что Нана чем-то напоминает безвременно ушедшую первую возлюбленную мужчины, отчего его сердце разбилось и больше никем не было занято, если не считать его временные интрижки и секс на одну ночь с разными девицами.
Придя в гостевую комнату, Циклаури разделся и лёг на разложенный диван, но сон к нему не шёл. Он вспоминал новый взгляд на дочку его друга, ставшую такой очаровательной гогоной. Ему не верилось, что эта маленькая девочка, которую знал с рождения, которую часто брал на руки и качал, стала такой взрослой. Но в то же время он вспоминал свою первую любовь. Машико Татабадзе.
В его памяти ожила картинка двадцатилетней давности, как он, ещё мальчик-подросток, провожал домой свою возлюбленную, гуляя по улицам Кутаиси. Машико улыбнулась и спросила:
— Гело, приходи к нам. Хочу угостить тебя своей пахлавой.
— Ох, Машико, ты меня балуешь. Да я так растолстею от пахлавы.
— Куда тебе толстеть? Ты такой стройный. Ты слона съешь и не поправишься.
— Просто вы, женщины, слишком помешаны на диетах, а мы не заморачиваемся насчёт фигуры. Ведь хорошего человека должно быть много.
— Но тебя так маловато, Гело. А ты очень хороший человек. Когда мы поженимся, буду тебя кормить вкусненьким.
— Тогда я буду заниматься спортом и сожгу весь накопившийся жир, — рассмеялся Гела.
— Получается, ты тоже думаешь о красоте, — усмехнулась Татабадзе.
Прокручивая воспоминания о недолгих, но ярких встречах с Машико, Циклаури повернулся лицо к стене и горько заплакал, понимая, что те дни уже безвозвратно ушли в прошлое. Он уже начал забывать об этом, но Нана словно вернула его в то время, когда всё было хорошо.
«Может, начать всё сначала с Наной? Откуда такие мысли у меня в голове? Увидел что-то знакомое и уже помешался. Гело, ты сходишь с ума на старости лет. Снимешь тёлку и успокоишься. Ах, так просто — найти доступную девку, завести её в забронированный отель и как отжарить её!»
Отвлёкшись от печальных мыслей на предвкушение очередного свидания, Гела быстро уснул.
Наступило утро, и лучи солнца били в окно. Циклаури проснулся от яркого света и, потянувшись, быстро оделся и зашёл на кухню приготовить самый простой завтрак. Сделав яичницу по-английски и насыпав сухой корм для Читы, мужчина вошёл в большую комнату. Его мать уже ушла на работу, оставив сына с молодой девушкой.
Зайдя в комнатку Наны, Гела посмотрел на неё. Девушка спала и сквозь сон блаженно улыбалась. Ему хотелось погладить её волосы, коснуться её кожи, но он сдерживался, чтобы не обидеть её. Подмигнув ей, Циклаури сказал:
— Просыпайся, Нанико, завтрак готов.
Услышав сквозь сон голос друга отца, Когониа проснулась и, взглянув на мужчину, спросила:
— Я во сне?
— Ты уже в Батайске. Просыпайся. Пойдём кушать мою фирменную яичницу. Типичный английский завтрак.
Гела вышел из комнаты, и Нана переоделась в шортики и кофточку без рукавов, умылась и причесала свои красивые каштановые волосы. Зайдя на кухню, Когониа заметила, что Чита хрустит кормом, и села за стол с другом отца.
Этот завтрак проходил в молчании. Циклаури смотрел на выросшую дочку своего лучшего друга и осознавал, что время летит быстро, и девочка уже стала выпускницей и практически абитуриенткой. Он разглядывал её, и ему казалось, что она весьма отдалённо напоминает его первую любовь, хоть Нана Когониа не Машико Татабадзе. Едя яичницу с помидорами и беконом, девушка рассматривала Гелу и невольно восхищалась мужественными чертами его лица.
«Красивый мужчина — чужой мужчина», — отметила про себя Нана и нарушила молчание вопросом: — Гело, когда мы посмотрим Ростов? Когда я встречусь с Милой? Я хочу купить коробку конфет для девочек.
— Нанико, мы сейчас покушаем и прокатимся по большому городу. Сегодня же ты подашь документы в РИНХ. Я надеюсь, мы скоро будем праздновать твоё зачисление.
— Я тоже надеюсь.
— Пока что я в отпуске, поэтому вместе покатаемся по городу, и я покажу тебе дома. Очень красивый город. Мамой клянусь.
— Мила о нём рассказывала. Очень красивый город. Хочется посмотреть.
— Я тебя отвезу в РИНХ, и ты подашь документы. Ох, так хочется, чтобы ты поступила. Ты мне как племянница родная. А племянница почти как дочь.
— Гело, мне уже не терпится подать документы и поступить в институт.
— Сегодня всё будет. Потом я тебе покажу каждый район нашего необъятного Ростова.
— Гело, я уже хочу посмотреть на каждый уголок Ростова. Но ещё взглянем на Батайск.
— Хорошо, Нанико. Только Батайск маленький городок. Чем-то похож на Осинники, как ты заметила.
— Да, маленький городок. Но спокойненький. Смотрю, тут, в комнате у Наринэ, компьютер с принтером есть.
— В основном мама тут переписывается с грузинскими одноклассниками из Кутаиси. Она им редко пользуется. Предпочитает живое общение с новыми знакомыми. Это вы, молодёжь, привыкли болтать по интернету. Да и я иногда там переписываюсь.
— Зато мне компьютер понадобится для распечаток курсовых.
— Пользуйся на здоровье. Мама разрешила.
Позавтракав и переодевшись, Нана захватила с собой папку со всеми документами об образовании и, когда Гела собрался, вышла из дома и направились к машине. Посмотрев на девушку, Циклаури спросил:
— Все документы взяла?
— Ты газ выключил? — задала встречный вопрос Когониа, складывая в сумку папку. — А я все документы взяла. И про коробку конфет, которую я хочу подарить, не забыл?
— Конечно, — с улыбкой ответил Циклаури и, нажав на кнопку автомобильного пульта, завёл машину.
Глядя, как молодая девушка идёт в нежно-мятном платье по двору, мужчина невольно улыбнулся, словно увидел ангела. Поправив футболку, в которой выглядел словно молодой парень, а не переживший многое человек, Гела закрыл двери и положил ключи в карман джинсов. Любуясь этой красавицей, Циклаури отправился за ней и, когда она подошла к машине, открыл её.
Когда Нана устроилась на переднем пассажирском сидении и положила сумку на колени, Гела сел за руль и отправился в сторону большого города. Едя мимо полей и озёр, Когониа рассматривала пейзажи и восхищалась их красотой. Взглянув на неё, Циклаури задал вопрос:
— Тебе понравилось? В свете солнца очень красивый город.
— Конечно, красивый, Гело. Я так рада, что приехала сюда.
— А теперь будет ещё красивее. Сейчас я покажу тебе Большую Садовую. Она тебе понравится. По этой улице пройтись — само наслаждение. И по Ворошиловскому, и по Шаумяна прогуляться одно удовольствие. Романтика...
Машина мчалась на север, и вскоре Нана любовалась большими домами с замурованными нижними этажами. Девушка восхищалась весьма необычной архитектурой, на фоне которой советские «новостройки» в Новокузнецке, где она раньше жила, выглядели просто раскрашенными бледными тенями.
Выйдя из машины, Когониа посмотрела на старинное здание с сандриками на окнах, лепниной, кариатидами между окнами и отправилась в приёмную комиссию подавать документы. Гела смотрел ей вслед и невольно улыбнулся. Он не испытывал похоть, когда смотрел на очередную «тёлочку» в ночном клубе. Она ему нравилась, как девушка.
«Что со мной? — размышлял про себя Циклаури, тяжело вздохнув. — Меня такие простушки не привлекали. Только... Только Машико».
Мужчина вспомнил, как они с Машико после уроков ходили по берегу Риони и рассматривали её мутные воды. Как ездили в пещеры и сидели там, рассматривая там переливающийся свет от сталактитов и сталагмитов. Как они зимой гуляли по тёплым улицам, наслаждаясь редкими снежинками.
Гела невольно улыбнулся от светлых воспоминаний; Нана вышла из здания и села в машину. Заметив улыбку, Когониа задала вопрос:
— Гело, у тебя настроение хорошее, раз так улыбаешься?
— Кое-что вспомнил. Ты подала документы?
— Да. Надеюсь, что меня зачислят. Гело, поехали за конфетками.
— Знаю, что у тебя с баллами по ЕГЭ всё хорошо. Если что, то я помогу тебе. Но надеюсь, что ты поступишь в институт, и всё будет хорошо. Получишь образование, работу. Поехали на рынок у «Локомотива». Там купим конфетки.
Гела завёл машину, и молодые люди поехали по Большой Садовой, проспекту Ворошиловскому и улице Шаумяна. Наслаждаясь классическими многоэтажками Ростова-на-Дону, Нана обратила внимание на торчащие из-под земли окна нижних или уже цокольных этажей и вспомнила сказку Мзии Коркелии и Маркара Пиначяна о всемирном потопе, замуровавшем первые этажи домов, погребя историю под глиной, падавшей с неба. Вспоминала и все остальные сказки, рассказанные «очень мудрым человеком». Понимая, что уже слышала эти сказки от Гелы, девушка задала вопрос:
— Гело, а ты продолжаешь рассказывать сказки?
— Да. Они иногда бывают очень поучительны...
Когониа неожиданно для себя ощутила укол ревности, понимая, откуда берутся эти сказки. Ей не хотелось думать об этом уже в который день, поэтому просто наслаждалась классическим стилем старых домов.
— Знаешь, по всему Ростову можно прокатиться, только это надолго, как ты понимаешь. Ведь Ростов намного больше Новокузнецка, — сказал Циклаури. — Поэтому лучше мы поедем ко мне домой. Нас Мила ждёт. А пока заедем на рынок и купим сладкое.
— Да, Гело. Мне уже не терпится встретиться с Милой.
— Вот и отлично. Потом как-нибудь мы все вместе покатаемся по всему Ростову. Покажу всё его разнообразие.
— Уже не терпится встретиться с Милой.
— Она тоже очень хочет видеть тебя. Ждёт не дождётся.
Гела отправился в сторону Железнодорожного района. Нана смотрела на новый для неё город и чувствовала себя приехавшей домой после долгого странствия в тёмных неродных краях. Улыбаясь ясному солнышку, девушка вспомнила, как отмечала с Милой дни рождения, как дарила ей кукол, которых потом обшивала Юля. Когониа смотрела на лесок и на большую стелу, открывающую район.
Циклаури мчался по проспекту Стачки и смотрел на Нану. Она казалась ему такой маленькой, такой беззащитной. Ему не хотелось удовлетворять свою похоть об неё. Ему хотелось завернуть её в тёплый плед и согреть.
«О чём я только думаю? Гело, она же для тебя совсем ребёнок. Сколько тебе и сколько ей? Я предпочитаю женщин постарше, а она такая юная, такая невинная. Зачем ломать девочке жизнь?»
Гела смотрел на огромную дорогу и вспоминал, как держал совсем крохотную Нану на руках, как играл с ней, рассказывал сказки, о чём-то разговаривал. Она делилась с ним самым сокровенным. Ему казалось, что он знает о ней всё, но одно он точно не знает, но подозревает.
«Нет-нет, Нанико. Ты такая хорошенькая, но я не могу тебя тронуть. Ты даже напомнила мне мою Машико. Что со мной?»
Мучимый мыслями, Циклаури приехал с Наной на рынок, где они купили шоколадные конфеты для девочек. Держа в руке пакет с конфетами в качестве угощения, счастливая Когониа шла к чёрному «Ауди». Завезя машину в свой двор, мужчина вышел и, открыв дверь переднего пассажирского сидения, подал ладонь Нане, держащей в другой руке подарок, со словами:
— Выходите, мадемуазель. Добро пожаловать к нам. Надеюсь, тебе понравится. Девочки тебя заждались.
Увидев в окне свою старшую подругу, Мила, Уля и Юля выскочили из дома и побежали к гостье. Заметив девочку в синей футболке и фиолетовых бриджах и двух близняшек в одинаковых розовых кофточках и юбочках из денима, Когониа отдала Геле пакетик с конфетами и заключила подружку в свои объятия. Прижимаясь к ней, Циклаури-младшая проговорила:
— Привет, Нанико! Как я рада тебя видеть. Мы так давно не виделись.
— Нанико! Привет! — хором крикнули Уля и Юля.
— Девочки, я тоже так рада вас видеть. Вы так повзрослели. Так похорошели.
Отпустив Милу, Нана по очереди обнялась с её кузинами и, взяв из рук Гелы конфеты, вручила им со словами:
— Сегодня у нас праздник. Так давайте все вместе отметим мой приезд чаепитием.
— Спасибо! — хором крикнули сестрёнки.
— Конечно! Пойдём с нами чай пить, — пригласила взрослую подружку Мила, забирая угощение.
— Очень хочется поговорить, — вставила Уля.
— Давно не виделись, — добавила Юля.
Девочки ушли в летнюю кухоньку. Глядя им вслед, Циклаури улыбнулся и про себя отметил:
«Веселитесь, девочки. Вам есть о чём поговорить...»
Зайдя в небольшой кирпичный домик, Уля включила чайник, чтобы заварить чай, а Мила насыпала конфеты в вазочку, стоящую в центре стола. Нана села за стол и, рассматривая девочек, не узнавала их. Когда они покидали Новокузнецк, Когониа запомнила их весёлыми смугленькими малышками, а теперь перед ней стоят нескладные девочки-подростки с начинающей оформляться грудью. Когда чайник закипел, девочки налили себе ароматный чай и, едя конфеты, беседовали, рассказывая о себе и планах на жизнь.
Пока подружки чаёвничали, болтая обо всём и ни о чём, Гела зашёл в дом, открыл свой фотоальбом и изучал свои школьные фотографии. Бросив взгляд на фото своего родного десятого «А» класса, он взглянул на ещё таких юных и наивных Сурена Пиначяна, Рому Кочеткова и Армени Абуладзе. Он смотрел на самого себя, ещё совсем невинного и не испорченного развратной жизнью.
Его взгляд упал на Машико. Рассматривая её личико, мужчина заметил, что Татабадзе весьма отдалённо напоминает Нану Когониа. Такая же улыбка и наивный, словно детский взгляд девочки, не знающей горя, никогда не унывающей. Циклаури вышел из домика и, идя мимо летней кухоньки, бросил взгляд на дочку лучшего друга, сидевшую за столом и весело что-то рассказывающую девочкам.
«Интересно, существует ли реинкарнация? Или это совпадение? Просто один типаж...»
Вспоминая Машико и рассматривая Нану, Гела понимал, что среди многочисленных любовниц ему не попадались такие, как его первая любовь и дочь его лучшего друга. Татабадзе умерла, а Когониа родилась после её кончины. Эти девушки жили в разное время, но их объединяло одно — в их загадочных чёрных очах и невинных искренних улыбках таится маленькая загадка. Их невозможно соблазнить за один раз. Они не ищут приключения на одну ночь в злачных местах. И этим такие красавицы привлекательны.
«Да, Гело, пока ты гнался за очередной шлюшкой, дающей в первый же день знакомства, осознаёшь, что есть и другие девушки. Те, которые скромны и недоступны. Которые просто любят, не ожидая ничего взамен...»