Ледяной осколок в сердце

      Пришло время сменить гипс на сломанной ноге. Отпросившись у начальства с работы, Гела вышел на улицу и направился к трамвайной остановке. Опираясь на костыли, Циклаури высмотрел нужный номер над лобовым стеклом и, сев в вагон, смотрел в окно.       «Теперь у меня появилась новая мечта, — размышлял Гела, рассматривая серые пятиэтажки. — Хочу заработать деньги себе на машину. Когда буду больше зарабатывать, тогда смогу сам разъезжать по городу, а не ждать трамвай и не ехать с пересадками. Скоро отложу деньги и стану водителем. Для чего я в армии учился вождению и получил права?»       Думая о возможной покупке машины, Циклаури увидел в окне знакомое зелёное здание вокзала и вышел на остановке. Перейдя через дорогу, парень осмотрелся и встал возле павильона ждать автобус. Вскоре нужная маршрутка подошла к остановочному пункту и, притормозив, гостеприимно открыла перед потенциальными пассажирами двери.       Гела осторожно вошёл в салон, опираясь на костыли, и сел на свободное место. Добравшись до нужного корпуса больницы, парень осторожно спустился и, идя по холодной дождливой улице, пришёл в травматологический корпус горбольницы.       Уже в кабинете врача Гела сел на кушетку и выставил перевязанную ногу. Глядя на посеревший от пыли гипс, врач срезал его и, сделав лёгкий массаж стопы, накладывал новый. Ощущая холодок от мокрого материала, Циклаури поморщился. Когда нога была зафиксирована, парень поднялся и, опираясь на костыли, вышел из кабинета.       — Гел, привет! — проворковала Риточка, глядя на пациента.       — Привет, — улыбнулся Гела.       — Как нога?       — Через месяц наконец-то смогу ходить без этих палок. Скорее бы уже сняли этот чёртов гипс.       — Подожди. Месяц не год.       — Ты не понимаешь. Так хочется погулять с Милой, покатать её в коляске. А эти костыли не дают мне ничего сделать. Хоть могу следить, чтобы моя дочка не ударилась, пока ползает по ковру.       — У тебя есть дочь?       — Да. Ей всего восемь месяцев. Скоро ходить начнёт. Вот и хочу побыстрее освободиться от гипса, чтобы бегать с моей дочкой.       — Знаешь, я так за тебя переживаю.       С этими словами Риточка погладила щёку молодого человека и нежно коснулась губами его губ. Гела ощутил, как от лёгкого прикосновения пробудилась забытая за весь год страсть, и невольно поддался ласке; Циклаури проник языком в рот медсестре и ощутил вкус её губ. Оторвавшись от девушки, парень коснулся кончиком рта и недоумевал:       «Как так? Так долго не было ни поцелуев, ни секса, что уже целую первую встречную девушку. Да, я осмелел». — Прокрутив эти мысли в голове, Гела посмотрел на девушку и усмехнулся: — Прости. Просто давно поцелуев не было.       — А как же твоя жена?       — Я не был женат на матери Милы. Она бросила нас, когда моё отцовство установилось. Ей Мила не нужна — она просто хотела выйти замуж, но я ей отказал, потому что не хотел на ней жениться.       — Я не понимаю, зачем мне нужен этот брак, зачем нужны дети, — изрекла Риточка.       — Как ты можешь так говорить? — удивился Циклаури. — Дети — это счастье.       — Ты просто не возился с несколькими детьми. А меня мама заставляла сидеть с младшенькими, а сама шла в коровник работать.       — Я тоже возился с младшей сестрой, хотя мама меня об этом не просила. Но я не считаю, что это плохо. Тем более, теперь я так с дочкой вожусь.       Риточка ничего не сказала. Опираясь на костыли, Гела направился в сторону выхода. Медсестра смотрела ему вслед и, коснувшись кончиками пальцев своих губ, вспоминала нежный и страстный поцелуй, оставленный этим молодым красивым гордым горячим горцем.       Взяв с собой сумку, Рита Белова надела кожаное белое пальто вышла из больницы и отправилась к своему фиолетовому «Жигулёнку», стоявшему на стоянке. Хлопнув дверью, девушка завела машину и поехала в сторону гостиницы и универмага. Сжимая руль, Рита вспоминала поцелуй. Остановившись перед большим кольцом, девушка коснулась губ кончиками пальцев и понимала, что снова хочет ощутить эту ласку, от которой кружилась голова. Когда движение на круговом перекрёстке чуть рассеялось, Рита отправилась в сторону Левого Берега и свернула к Кузнецкому мосту. Миновав Томь, Белова ехала в Старокузнецк, вспоминая первый приезд в Новокузнецк, поступление в медицинское училище.       Рита не хотела оживлять эти воспоминания, но память упорно толкала ей самые неприятные моменты из жизни, перевернувшие её судьбу вверх тормашками. Сокурсница Вика Лебедева щеголяла по коридорам училища в золотых украшениях и модных нарядах со стразами от Сваровски. Когда перед физкультурой в раздевалке Вика сняла джинсы, Рита и все остальные сокурсницы удивилась, увидев не по-детски кокетливые трусики, открывающие ягодицы.       Ощущая лёгкий шок от красивых нарядов девушки, Рита решила узнать, откуда эти богатства у простой студентки медучилища. Отозвав Вику в сторону и задав ей этот вопрос, Белова услышала:       — Это у меня папочка богатый. Он даёт мне бабки, чтобы откупиться. Иногда дарит милые женскому сердцу вещи. Искупает вину передо мной за то, что давным-давно обрюхатил и бросил мою маму и женился на дочке одного заместителя заводоуправления, чтобы сделать карьеру. Если хочешь, то можешь стать его любовницей. Он любит трахать молоденьких девочек.       Услышав это, Рита загорелась идеей улучшить свою жизнь за счёт богатого авторитета. Простая деревенская девчонка из Верхнего Редакова вспоминала сельскую жизнь, когда ей приходилось помогать бабушке в огороде, присматривать за младшими братом Лёшей и сестрой Катей. Уехав из посёлка в город, Белова поступила в училище.       Решив воплотить идею в жизнь, Рита нарядилась в короткое красное платье, купленное на накопленную стипендию, и отправилась к Вике на день рождения в надежде, что её «крутой» отец придёт поздравить свою внебрачную дочь. Так и случилось.       Заметив девушку в «сексуальном» красном платье, лысеющий подтянутый мужчина лет сорока пяти подошёл к ней и больше не отходил; авторитет в открытую флиртовал с Ритой, не стесняясь ни бывшей возлюбленной, ни внебрачной дочери.       С того дня Рита стала любовницей Василия Седых. Беловой не нравилось заниматься сексом с этим человеком, годившимся ей в отцы, но жажда лёгкой наживы притупляла её чувство брезгливости. За доставленное ему удовольствие Белова получала деньги и дорогие подарки. Василий даже помог любовнице получить права и переписал на неё свою старую «Жигули», а себе купил чёрный «Мерседес».       Добравшись до дома с построенной в стиле «сталинский ампир» башней, которую украшали часы, Рита повернула на улицу Смирнова и, припарковавшись во дворе, зашла в сталинку, поднялась на третий этаж. Открыв дверь ключом, Белова увидела перед собой любовника, стоявшего в трико и белой майке.       — Ну что, красавица, чем сегодня займёмся?       — Дайте, я поем, а потом вы поставите меня раком.       — Ох, Ритусик, я обожаю рак. Так балдею от него. Особенно когда ты орёшь под моими ласками.       Рита отправилась ужинать. Едя рис с котлетой, Белова смотрела в окно и вспоминала Гелу. Молодой, похудевший после войны и двух больниц, красивый южный мужчина стоял перед её глазами. Его грустная улыбка манила её к себе. Бросив взгляд на стареющего бизнесмена, Рита ощутила отвращение к себе и желание всё остановить, но не могла; ей хотелось сбежать из этой золотой клетки и ощутить вкус свободы, но секс с неприятным ей человеком давал столько, сколько девушка никогда бы не заработала за месяц смен без выходных и праздников.       Поужинав и приняв душ, Рита надела чёрный бюстгальтер, стринги и чулки с поясом. Выходя из ванной в соблазнительном нижнем белье, Белова посмотрела на любовника и, подойдя к нему, покрутила бёдрами и, сев перед ним на колени, обнажила его член и, проведя от основания до головки языком, взяла его в рот. Его пенис затвердел, и девушка вводила его в рот глубже и глубже; головка доставала до гланд. Рита ублажала любовника за деньги и почувствовала себя плохо.       «Что я делаю со своей жизнью? Зачем я сплю с этим боровом? Да, мне нужны деньги, чтобы жить богато и красиво, потому что мне надоела эта нищета. Надоела эта жизнь. Я помогаю маме, папе, Лёше и Кате и говорю, что нашла подработку. Только зачем это рассказывать и позориться на всё село?»       Думая об этом, Белова машинально двигала головой, доставляя авторитету удовольствие, и вспомнила того пациента с красивыми чёрными глазами, в которых отражалась какая-то печаль. Ей казалось, что её нежный поцелуй словно оживил Гелу и дал ему возможность начать новую жизнь без войны и боли в сломанной ноге.       Когда Василий кончил ей в рот, Рита смотрела на него, и отвращение к этому человеку пробирало её. Сняв с неё пояс и стринги, Седых повалил её на ковёр и, подняв её бёдра, поставил на четвереньки. Василий быстро разделся, надел презерватив и резко, без предварительного возбуждения вошёл в девушку. Ощутив такую привычную боль в лоне, Белова невольно сжимала его.       — А ты узкая как целка! — заявил Седых и сделал несколько толчков в Рите.       Белова громко застонала и вспомнила свой первый раз с этим человеком. Не думая о её удовольствии, он грубо вошёл в неё и, невзирая на сильную боль и кровь от разрыва мембраны, двигался в ней. Рита тогда была рада, что он всегда надевает презерватив, чтобы, как объяснил ей сам Василий, она, очередная «его баба», не «принесла приплод в подоле». Со временем Белова научилась правильно ублажать мужчину и подмахивала ему.       Терпя его толчки, Рита вспомнила Гелу и про себя задавала вопрос:       «Интересно, каков он в постели?»       Когда его член задрожал, что означало приближение оргазма, Белова сжала его и громко закричала, давая ему знать, что получила высшее удовольствие в его руках.       «Ему же важно, чтобы я орала под ним, а так моё удовольствие ему до фени. Ну что же, хорошо. Я буду орать, чтобы он дал мне денег. Мне надоело терпеть насмешки, так теперь почувствую себя королевой».       — А ты молодец, вафлистка! — прокомментировал Василий и погладил её по спине. — Я клянусь! Ты лучшая! Даже моим братанам хорошо дырку подставляешь. А такой не жалко бабосов подкинуть.       С этими словами Василий взял кошелёк и, отсчитав несколько долларовых купюр, дал девушке. Поднявшись с пола после жёсткого секса, Рита посчитала деньги. Как обычно, двести долларов она получила за всё приятное, что сделала своему «нанимателю».       Рита быстро переоделась, вышла из дома и направилась к машине. Сев в автомобиль, Белова завела двигатель и отправилась к Спасо-Преображенскому собору. Когда Рита подъехала к кольцу, посмотрела на золотые купола и почувствовала в душе какую-то грязь.       «То, что я делаю, это грех. Я отдаюсь противному мне богатею не от любви, а за деньги. Мне хочется жить богато, хочется модно одеваться, чтобы не чувствовать себя деревенской Дунькой».       Повернув на улицу Шункова, Рита поставила машину во дворе, закрыла её, отправилась в подъезд и поднялась на пятый этаж. Зайдя в пустую квартиру, где её никто не ждал, Белова включила свет и, приняв душ, легла на кровать. Глядя на блики луны, Рита вспомнила поцелуй с Гелой. Этот южный паренёк с грустными чёрными очами снова вспоминался ей. Прокручивая в голове образ пациента, девушка быстро уснула.       В это время Циклаури лежал на кровати. Рассматривая через прутья кровати свою маленькую дочку, Гела невольно улыбнулся и, прижавшись спиной к матрасу, посмотрел на потолок с отражающимися на нём бликами лунного света, про себя подумал:       «Какая же симпатичная эта медсестра. Пусть она отказывается от брака и от детей, зато она такая милая. Так помогла мне, когда я лежал в больнице. Вот бы снова с ней встретиться и поговорить».       Коснувшись кончиками пальцев губ, Циклаури вспомнил тот поцелуй, случившийся в больнице. Невольно улыбнувшись от приятного воспоминания, парень быстро уснул.       Ранним утром Гела проснулся от плача Милы. Сменив ей подгузник и покормив её смесью из перемолотой в мясорубке моркови, Циклаури уложил малышку спать и быстро переоделся в рабочую форму. Выйдя из квартиры, Гела подошёл к ждущему его в машине Владимиру и сел на заднее сидение. Коровин завёл двигатель и отправился в сторону кольца на улице Сибиряков-Гвардейцев.       — Привет, Гело! — проворковала Цицино, сидя в машине.       — Привет. Ты как себя чувствуешь? Как детки?       — У нас всё прекрасно. Ты как? Как Мила? Как твоя нога?       — У нас тоже всё хорошо. Мила растёт. Скоро будет ходить и радовать нас. Нога заживает. Скоро с неё снимут этот чёртов гипс.       — Я очень рада за тебя, Гело. Хоть бы у тебя быстрее нога зажила.       Через несколько минут Владимир высадил шурина возле красного кирпичного здания. Когда Циклаури вышел из машины, Коровин посмотрел ему вслед и направил своего «железного коня» дальше, в агентство недвижимости.       Гела сидел на рабочем месте и вспоминал. Вспоминал первые встречи с Роней и внезапно понял, что хочет снова видеть Риточку, но уже не только в её рабочее время, когда она помогает врачу делать перевязку, но и в любое другое, когда у него появится свободная минута. Вспомнив о номере телефона, записанном на листке, оставленном в книге «Затерянный мир», Циклаури ждал, когда закончится рабочий день, и периодически смотрел на часы.       Приехав домой, Гела быстро поужинал, взял на руки Милу и, качая её, снова напевал очередную «Иавнану». Тамина смотрела на сына с внучкой и с улыбкой проговорила:       — Эх, Гело, жениться бы тебе. Нашлась бы мама для Милы.       — Мам, далеко не все женщины хотят нянчиться с чужим ребёнком, — ответил Циклаури, закончив петь колыбельную. — Некоторым даже свои дети не нужны, не то, что чужие. Да и мне не хочется мучить себя и другую женщину. Потому что это будет не по любви, а по удобству. Я не смогу заставить женщину нянчиться с Милой.       — Эх, Гело. Мила вырастет и выйдет замуж. А что ты будешь делать один? Вашего папы нет уже пять лет, а я до сих пор скучаю по нему.       — Я стараюсь не думать о Машико, но чувствую, что мне её не хватает. Ни одна девушка не может заменить её. Вроде бы я оправился после этой потери, но до сих пор не могу. Кажется, что я больше никого не полюблю, кроме неё.       — А как же те, с кем ты встречался?       — Я полюбил только Диану, но она сама от меня ушла. Когда я чуть не погиб на войне, понял, что жизнь слишком коротка. Нужно жить и наслаждаться, пока есть такая возможность.       — Гело, зачем ты так говоришь?       — Мам, когда я шёл в армию, не ожидал, что случится война, и я отправлюсь в горячую точку. Когда меня чуть не убило взрывом, понял, что жизнь настолько коротка, настолько хрупка. Так что надо наслаждаться ею, пока жив.       — О чём ты говоришь?       — Зачем мне одна женщина, когда можно встречаться с разными? В этой жизни надо попробовать всё. Зачем я буду сам мучиться с нелюбимой женщиной и её мучить? Кажется, что моё сердце замёрзло. Стало как у Кая. Кто сможет мне его растопить?       — Это твоя жизнь, Гело. Время покажет, кто сможет помочь тебе.       — Лучше буду жить настоящим.       — Не забывай о будущем, Гело. Настоящее делает твоё будущее.       — Хорошо, мам. Я о будущем помню. Сейчас мечтаю купить автомобиль. Надеюсь, эта моя мечта сбудется.       — Я помогу тебе с Милой, а ты откладывай потихоньку на машину.       — А как же Наринэ? Ей так же нужно многое покупать. Цицино теперь замужем, а Владимир позаботится о ней и о детях. Ей тоже надо будет помочь. С одним ребёнком трудно, а с двумя ещё сложнее будет.       — Мила донашивает за соседскими детьми, так что с этим полный порядок. Еду мы едим общую. Молоко, овощи. Когда вы были маленькими, я вас так же кормила.       Уложив Милу на кроватку, Гела открыл книгу «Затерянный мир» и, листая страницы, искал в них листочек с номером телефона Риточки. Найдя в кипе страниц нужную бумагу, Циклаури взял радиотелефон и набрал номер.       После смены Риточка проводила время дома, в своей родной однушке. Услышав звонок мобильного телефона, Белова подняла трубку и, посмотрев на незнакомый номер, высветившийся на экране, услышала приятный бархатистый голос:       — Привет!       — Привет, Гела. Я так ждала этого звонка.       — Не ожидал.       — Если бы я не ждала твоего звонка, то не дала бы тебе свой номер телефона.       — Я просто хочу услышать твой голос. Хочу встретиться с тобой. Не как пациент, а как мужчина с девушкой.       — Мне нравится, что ты такой. Прямой. Давай, мы встретимся у меня дома. Он на улице Шункова.       Под номером телефона Циклаури быстро записал адрес, где живёт медсестра, помогающая лечить его, и сообщил ей:       — Смогу только завтра, в субботу. Куда подъезжать? А то я уже засиделся дома. С Милой останется мама. А я немного прогуляюсь. — Положив трубку, Гела посмотрел на мать и сообщил: — Мам, я с новой девушкой хочу встретиться. Так что на этих выходных посиди с Милой. Я ненадолго.       — Хорошо, Гело. Отдохни. Ты и так всё время сидишь дома, когда не работаешь. Отдохни немного и развейся.       — А как же я оставлю Милу?       — Гело, ты не один в семье. Ты имеешь право на отдых. Почему ты должен один возиться с Милой? Почему ты должен закрыться дома и только один присматривать за дочерью?       — Я её папа.       — Я её бабушка, и я тоже за эти восемь месяцев привязалась к ней. Гело, не бери все заботы о Миле на себя. Мы тоже её любим. Почему ты всё должен делать?       — Спасибо, мама. Что бы я делал, если бы не ты?       — Гело, в нормальных семьях всегда помогают друг другу. Так что положись на нас.       Счастливый Циклаури отправился в комнату. Глядя на номер телефона, написанный на блокнотном листке, парень предвкушал встречу с этой милой улыбчивой медсестрой. Ему вновь хотелось поцеловать её, ощущая нежный вкус её губ. На выходных этот день наступил.       Ранним утром Гела покормил Милу и, посмотрев, как она ползает по цветастому ковру, выбрал одежду для свидания. Одевшись в синий свитер и джинсы, Циклаури посмотрел на себя в зеркало. Он уже немного поправился за месяц, но его глаза выражали какую-то печаль, словно ему не двадцать три года, а сорок три.       Надев куртку и калоши, Гела взял с собой костыли и, посмотрев на мать, сидевшую с его дочерью, вышел из квартиры. Идя по лестничной площадке, выйдя на улицу, Гела поковылял в сторону магазинчика Тенгиза. Дойдя до киоска с цветами, Циклаури зашёл и, протянув деньги, сказал:       — Мне, как обычно, букет роз.       — Снова идёшь на свидание? — с улыбкой задал вопрос Когониа.       — Да. Решил порадовать одну медсестру за то, что помогла мне вылечиться.       — Хорошо. Надеюсь, тебе будет весело.       Тенгиз собрал букет и, сложив их в бумажный пакет, вручил другу. Гела взял пакет, повесил его на запястье, вышел из магазина и направился в сторону остановки на улице Транспортная. Посмотрев на номера проезжавших мимо трамваев, Гела сел в вагон, который держал путь к Советской Площади.       Приехав к нужной остановке, Циклаури вышел из трамвая и прогуливался по улице Водопадной мимо Собора и дома купца Фонарёва. Поднявшись на гору, парень вышел на улицу, названную в честь советского историка, исследовавшего Сибирский Край, и пришёл к нужному дому. Зайдя в подъезд, Гела миновал лестничный пролёт и поднялся на пятый этаж.       Циклаури нажал на звонок. Услышав тихие шаги, парень ждал чего-то особенного. Дверь открылась, и перед ним стояла высокая девушка в белом шёлковом пеньюаре, из-под полы которого виднелись тонкие полупрозрачные чёрные чулки. С лёгкой улыбкой Гела переступил порог квартиры.       — Я ждала тебя, — томным голоском произнесла Рита, глядя на парня.       — Это тебе. Возьми эти розы. — С этими словами Циклаури протянул пакет, в котором лежал упакованный букет.       Белова достала цветы и, вдохнув их нежный аромат, улыбнулась, ощущая себя любимой и желанной. Её «клиенты» обычно ничего не дарили ей, а только давали деньги за очередную услугу. Вспомнив, как у Седого была вечеринка, где её использовали несколько мужчин, Рита поняла, какая она грязная и жалкая. Прикрыв глаза, девушка про себя подумала:       «Хоть бы он не узнал. Хоть бы он не узнал».       Гела закрыл дверь и, сняв ботинки, приковылял при помощи костылей в зал. Белова побежала на кухню и, набрав в хрустальную вазу воду, поставила букет на подоконник единственной комнаты в квартире. Циклаури сел на диван, поставил рядом костыли и, глядя на худенькие руки девушки, невольно улыбнулся про себя.       Рита налила в два фужера шампанское и протянула один Геле. Рассматривая импортную мебель, купленную не так давно, новый ковёр, явно привезённый из Узбекистана, Циклаури ощутил, насколько мягкой оказалась белая софа, и про себя подумал:       «Откуда у простой медсестры такие деньги? Как она их зарабатывает? Непохоже, что она откладывала и купила такую мебель. Мы до сих пор не делаем ремонт в квартире, а у неё такие хоромы».       — Гел, спасибо, что пришёл, — с улыбкой сказала Рита, решив хоть с чего-то начать разговор. — Кстати, где ногу сломал?       — Воевал в Дагестане с чечени. Когда мы спали в одном домике, на нас напали. Они стреляли в нас. Мы выбежали, и они кинули гранату. Дом совсем разрушен — один остов остался. В меня выстрелили и ранили в ногу. Я еле бежал, и за мной взорвали гранату.       — Какой ужас! — произнесла Белова и невольно поднесла руку к губам.       — Не говори. Думал, что помру и не увижу свою маму, своих сестёр, свою дочку. Но, видимо, бог уберёг меня от смерти. Теперь я здесь, только нога ещё не срослась.       — Ничего. Она скоро заживёт, — с улыбкой проворковала Рита и произнесла: — За знакомство. За выздоровление. Тост свой ты уже сказал.       Молодые люди чокнулись и выпили шампанское. Гела улыбнулся и задал вопрос:       — Что ты о себе расскажешь?       Рита почувствовала стыд. Ей не хотелось рассказывать о своей «подработке». Вспомнив, как она на Новый Год часто играла сексуальную Снегурочку и «приносила счастье» Василию и его подельникам. Вспоминая о вынужденном унижении, которое ей пришлось пережить, Белова прикрыла глаза и сказала:       — Жила в Редакове. Училась в деревенской школе и потом в медучилище. Теперь работаю в больнице.       — У тебя был парень?       — Были всякие, — уклончиво ответила Рита и добавила: — Не буду притворяться девственницей, хотя знаю, что вы таких презираете.       — Я не презираю. Сам далеко не девственник, поэтому не осуждаю за то, чем грешу сам. Так что не бойся меня. Я не презираю.       «Если бы ты узнал, что я продаюсь за деньги, то ты бы меня точно презирал», — про себя отметила девушка и проворковала: — Хочешь, я тебе сделаю кое-что приятное? Тебе понравится.       — А что ты сделаешь? — спросил Циклаури, предвкушая что-то страстное и возбуждающее.       Ничего не говоря, Белова коснулась губами губ молодого человека и нежно поцеловала его; Гела ответил на ласку и, проникая языком ей в рот, взял её за волосы. Его поцелуй становился всё наглее и сильнее, его голова кружилась от давно забытых ласк. Рита гладила его волосы, шею, плечи и слегка укусила его нижнюю губу.       Циклаури потянул поясок на пеньюаре и, распахнув его, погладил её плоский живот, её тонкую талию, её пышные груди, спрятанные под чёрным бюстгальтером. Ощущая нежный шёлк её кожи, парень отстранился от неё и, сняв с неё халат, поцеловал её шею, спустился до груди и укусил ложбинку между ними. Белова гладила его плечи и чувствовала себя не грязной проституткой, какой она себе казалась, а девушкой, ещё способной любить. Или просто влюбляться в мужчину и заниматься с ним сексом не ради денег, а по зову души.       Рита сняла с Гелы свитер, украшенный причудливыми узорами, и открыла его украшенный шрамами торс. Гладя его руку с рубцами, оставленными пулями, Белова поцеловала его шею; коснувшись кончиками пальцев волос на его груди, девушка вспомнила волосатый, как у медведя, торс Василия, от которого ощущала брезгливость. Дотронувшись до нового любовника, Рита внезапно осознала, что ей приятно касаться чёрных волос Гелы. Расслабившись от лёгких прикосновений, Циклаури гладил её тонкие руки. Ему казалось, что он попал в рай, что он хочет большее, и этот момент наступил.       Рита расстегнула ширинку на его джинсах и, обнажив его чуть напрягшийся член, обхватила его. Гела почувствовал напряжение и, запрокинув голову, облокотился на спинку дивана. Белова медленными лёгкими движениями рук массировала его член, и Циклаури про себя подумал:       «Как ты научилась это делать? Кто тебя этому учил?»       Гела ощутил возбуждение, и его пенис поднялся, Рита погладила его, привычным движением провела от основания до головки и взяла его в рот. Желая доставить удовольствие парню, Белова пощекотала языком вершинку и ввела его себе по гланды. Водя губами по стволу, девушка слегка прикусывала его и водила по нему кончиком языка. Ощущая ласку, Циклаури словно растворялся в тумане и забывал обо всём на свете. Его не волновало, где он, с кем он. Ему хотелось только одного — получать удовольствие от нежного минета.       Пока Гела наслаждался ласками, Рита почувствовала, что он дрожит, и поняла — он приближается к вершине удовольствия. Циклаури погладил её голову, невольно вцепился пальцами в каштановые волосы и ощутил их мягкий шёлк. Белова лизнула головку и распробовала на вкус появившуюся капельку семени.       «У него вкусная сперма, — про себя отметила Рита. — У этих старых бандюганов она какая-то вонючая, а у Гелы такая вкусная. Не знаю, с чем это связано. Может, с возрастом, а может и с тем, что мне понравился этот джигит».       Немного придя в себя после оргазма, Гела поднялся, коснулся грудей и, медленно проведя ладонями в сторону спины, расстегнул бюстгальтер и освободил её от одежды. Циклаури медленно гладил её стан и, нежно поцеловав её бордовый сосок, ласкал его. Рита наслаждалась этими моментами, которые были у неё впервые, ведь её клиенты никогда не думали, что нужно женщине, чтобы она получала удовольствие. А Гела знал самые чувствительные к счастью точки на женском теле, чтобы она наслаждалась близостью.       Циклаури ласкал её груди и, дотронувшись пальцем ткани её стринг, нащупал под ней клитор. Парень слегка пощекотал самую нежную часть её тела, оттянул ткань трусиков в сторону, коснулся и ощутил кончиком пальца тёплую влагу.       «Откуда у тебя стринги с такими красивыми стразами?» — задал про себя вопрос Гела и не решился озвучить его.       Рита ощущала блаженство от пальца молодого человека и поняла, что для своих клиентов она была такой же надувной куклой, которую рекламировали в порножурналах. Они только требовали от неё, но ничего не давали взамен.       «Именно так относятся к проституткам. Как к вещи. Гела, как я вижу, думает о моём удовольствии. Я даже не знала, что секс может быть таким... Страстным и приятным».       Белова невольно сжала его плечи и тихонько застонала, наслаждаясь лёгкими ласками. Циклаури просунул руку в её лоно и погладил точку «G», нежно целуя её грудь. Рита стонала, словно желала рассказать всему миру, что впервые в жизни секс приносит ей удовольствие, а не превращается в отработку денег.       Чувствуя приближающийся оргазм, Белова застонала и сжала его пальцы. Гела ощутил приятную тёплую влагу на руке и убрал её. Сжимая бёдра, чтобы продлить удовольствие, Рита медленно сняла с себя стринги и, продолжая испытывать напряжение в лоне, села на поднявшийся член Гелы и ввела его в себя.       Забыв об осторожности, Циклаури ощутил на своём пенисе тёплую влагу и, поддавшись внезапному порыву, дёрнулся вперёд, прижимая к себе девушку; Белова невольно сжала его своим лоном, желая доставить любовнику максимум наслаждения. Отдаваясь страсти, Гела сжимал её ягодицы; Рита схватила его плечи и ускорила движения, поднимаясь и опускаясь. Циклаури гладил её ноги в чулках и, ощущая ладонями лёгкую ткань, схватил её, пустив на ней стрелки от разрыва. Не замечая ничего вокруг, Белова невольно стонала от удовольствия и чувствовала, что теряла сознание. С богатыми бандитами ей приходилось громко кричать, чтобы они поверили в свою мужскую силу; с Гелой она ощущала себя женщиной, которой позволили поверить в себя и получить искреннее, а не фальшивое наслаждение.       Циклаури ускорил движения и, ощущая временное помутнение рассудка, выгнулся в дугу. Поняв, что любовник скоро дойдёт до финала, Белова сильнее прижалась к нему и громко застонала. Гела задрожал сильнее и, не контролируя себя, пролился в девушку. Рита громко застонала и, сжавшись, бурно испытала первый в жизни настоящий, а не имитированный оргазм.       Дрожа от достигнутого финала, Белова упала на диван рядом с Гелой и не могла осознать, что с ней произошло. Циклаури расслабленно лёг на подушки спинки дивана и поднял голову, наслаждаясь моментами. Вскоре Рита пришла в себя после оргазма и заплакала неизвестно от чего. Утерев слёзы, Белова посмотрела на парня и застегнула ширинку на его джинсах.       — Ты плачешь? — спросил Циклаури, глядя на девушку.       — Да. Наверное, от счастья.       Гела коснулся её волос и, погладив их, поцеловал макушку. Рита прикрыла глаза и ощущала, что словно находилась в другой реальности, что ей не хотелось, чтобы этот молодой человек, абсолютно бесплатно сделавший её счастливой, уходил. Отстранившись от парня, Белова быстро накинула пеньюар на голове тело и отправилась на кухню. Поняв, куда она пошла, Циклаури посмотрел наверх и, застегнув ширинку, про себя подумал:       «Что-то так есть охота после секса. Рита меня так оттрахала, что у меня просто кругом голова».       Настя наложила в тарелку лапшу с голубцами и поставила в микроволновку разогреваться. Когда обед был готов, Гела ощутил аромат мяса с лапшой и, надев свитер, отправился на кухню. Сев за стол, Циклаури попробовал голубец и прокомментировал:       — А ты вкусно готовишь.       — Научилась, когда мама оставляла на меня моих брата и сестру, Лёшку и Катьку.       — Ты не хотела сидеть с братом и сестрой?       — Мама всё время работала, а брата с сестрой повесила на меня. Почему я должна была за ними присматривать? Они капризничают, чуть что случится — я оказывалась виновата, что не уследила. Как с ними тяжело. И теперь не хочу своих детей. Зачем они мне, если я уже с детства нанянькалась?       — Мои родители тоже всё время работали, но у них было время на нас троих: на меня и на моих сестёр, Цицино и Наринэ. Я сам помогал маме потому, что видел, как ей тяжело. Теперь мама помогает мне с дочкой. Даже разрешила мне расслабиться. Я целый день работаю, а потом вожусь с Милой, пока мама занимается с детьми, чтобы они разобрались во всех нюансах русской грамматики.       — Вроде русский все, кто живёт в России, должны знать, — прокомментировала Рита, едя макароны.       — Нет. Есть дети таджиков и узбеков. Эти люди плохо знают русский и мало чем могут помочь детям с учёбой. Моя мама работала учительницей русского и литературы. Теперь она понемногу репетиторствует и помогает детям из Средней Азии лучше изучить русский, чтобы они могли прийти в школу и свободно учиться и общаться с другими на местном языке.       — Интересная у тебя мама. А кем работает твой папа?       — Папа работал в торговле. Только пять лет назад его убили и ограбили. Сколько боли нам пришлось пережить в тот год...       — Мне очень жаль... — сочувственно пробормотала Белова и коснулась плеча молодого человека.       — Что у твоих родителей? Кем они работают? — поинтересовался Гела, решив перевести разговор на другую тему.       — Папа работает трактористом, а мама дояркой. Самая простая деревенская семья в Редакове. А нарожала потому, что считает, что детей должно быть много. Только я не просила ни братика, ни сестричку. Зачем они мне нужны?       — У мамы наверняка было много работы, и ей некогда было нянчиться с детьми, — попытался оправдать незнакомую ему женщину Циклаури.       — А тебе нравилось возиться с сёстрами? — спросила Рита.       — Очень. Я с ними дружу всю жизнь. Они для меня любимые сестрёнки.       Белова открыла холодильник и достала банку с квашеной капустой. Наложив в маленькую пиалу несколько вилков, девушка поставила блюдо перед Гелой со словами:       — Это мама готовила. Я когда приехала в деревню с подарками для мелких, забрала баночку с капустой.       — Вкусно, — прокомментировал Циклаури, съев немного деревенского блюда.       Наевшись в гостях и попив чай с клубничным рулетом, Гела вышел из дома и направился к остановке. Опираясь на костыли, Циклаури залез в трамвай и отправился на вокзал. Сидя на кресле и глядя в окно, Гела слушал стук колёс и вспомнил богатую обстановку квартиры простой медсестры, её разговоры о семье.       «Видимо, не все хотят детей и не все хотят братьев и сестёр. Это их право кого-то не хотеть. Не понимаю, откуда у неё такое богатство? Вроде обычная медсестра и зарабатывает не так много, чтобы покупать дорогую импортную мебель да такие шмотки. Явно где-то заработала. Только где?»       Решив не думать о мимолётной любовнице, парень смотрел на проплывающие мимо дома и деревья, пока не добрался до вокзала. Опираясь на костыли, Гела вышел из салона и, медленно идя, отправился по лестнице над железнодорожными путями. Придя домой, Циклаури зашёл и посмотрел на мать, качавшую маленькую Милу. Переодевшись и помыв руки, парень сел на диван и задал вопрос:       — Мам, как Мила? С ней всё хорошо?       — Она так наползалась, — с улыбкой сообщила Тамина. — Кажется, что она скоро будет шагать.       — Надо не пропустить эти моменты, — сказал Гела. — Мам, ты сидишь с Милой, а я с девушкой развлекался.       — Почему бы тебе не отдохнуть и не сменить обстановку? Ты всё время то работаешь, то с Милой нянчишься. Интересно, с кем теперь ты встречаешься?       — Мам, я не знаю, как тебе сказать...       — Что такое, сынок? Она тоже замуж требует?       — Как раз наоборот. Она не любит детей потому, что была самой старшей в семье и помогала маме. Она уже нанянчилась с ними. Меня волнует другое. В её однокомнатной квартире импортная мебель. На ней очень дорогое бельё. С кружевами. Это не то, что у нас на рынках продаётся. Я даже не знал, что есть такие трусы, которые задницу не закрывают. Называются стринги. Это трусы с полоской сзади, которая просто ложится между полупопиями. Какой в них смысл, если они почти ничего не закрывают?       — Ох, Гело, какой ты срам пересказываешь. Не знаю, что это за трусы, которые жопу не закрывают. Видела такие в рекламе, но чтобы в реальности...       — Я тоже их видел только в порножурналах, которые мы с ребятами читали. Но в реальности. Даже не знал, что такое бывает.       — Не знаю. Наверное, чем-то промышляет, раз денег у неё много. Она или проститутка, или наркоторговка, или бизнесменка.       — Не знаю, кто. Но мне с ней понравилось. И ещё она очень вкусно готовит. Мам, теперь хочу посидеть с Милой. Соскучился я по ней.       Тамина отдала Геле девочку и отправилась на кухню читать очередной любовный роман, купленный в книжном магазине. Циклаури прижал к себе дочь и, глядя на неё, проговорил:       — Прости, Мила, меня, дурака. Я пошёл к девице, а о тебе совсем не подумал. Теперь покажи, что умеешь.       Осторожно спустившись на ковёр, Гела встал на колени и, держа Милу под плечи, говорил:       — Давай, крошка, делай шажок. Покажи, что умеешь.       Девочка осторожно сделала шажок и чуть не села на маленький шпагатик. Страхуя малышку, Гела смотрел, чтобы она держала равновесие и старалась не падать. Мила осторожно делала шажки, опираясь на руки отца. Улыбнувшись девочке, Циклаури сказал:       — Какая же ты уже большая. Скоро уже ходить начнёшь. Давай, попробуем ещё раз сделать шажок.       Гела поставил дочь на ноги, и Мила сделала шажок, споткнулась и чуть не упала на ковёр. Отец встал за Милой, подхватил за подмышки и, держа её, приговаривал:       — Раз шажок, два шажок. Левой-правой! Левой-правой! Что-то я забылся и командую как в армии. Левой! Правой! Левой! Правой! Ещё немного. Ещё чуть-чуть.       Мила упала на колени и поползла. Циклаури наблюдал за дочерью и смеялся, вспоминая детство. В его памяти ожила картинка: он, ещё десятилетний мальчик, смотрел на учившуюся ползать маленькую сестрёнку Наринэ. Заглянув в большую комнату, младшая сестра прижалась к косяку и прокомментировала:       — Какая она у нас молодец! Скоро уже шагать начнёт без нашей помощи.       — Может быть, — вторил ей Гела и отпустил малышку.       Прошли два дня, закончились выходные. Циклаури после трудного рабочего дня, на который выпал отчётный период, вернулся с работы. Думая лишь о сытном ужине и о встрече с дочкой, Гела поднимался на третий этаж, опираясь на костыли. Открыв дверь, парень зашёл в квартиру, где его встретила мать. Тамина держала в руке трубку телефона и взволнованно сообщила:       — Гело, звонила Марина. Жена Никиты Прокудина.       — Что случилось? — задал вопрос Циклаури, отчего-то понимая, что ничего хорошего не услышит.       — Лучше тебе самому позвонить и спросить, что случилось... — с какой-то горечью в голосе пробормотала женщина.       — Мам, что-то мне кажется, что меня ждут плохие новости, раз не можешь сказать, — прокомментировал Гела и, разувшись, освободившись от верхней одежды, быстро переоделся, отправился на кухню, где помыл руки и быстро поужинал гречкой с гуляшом. Сидя перед братом, Наринэ держала на руках Милу и комментировала:       — Сегодня Мила попыталась ходить, но всё время падала и ползала. Я её держала, чтобы не падала.       — Это с непривычки, — отозвался Гела, жуя мясо. — Она очень быстро привыкнет и будет ходить.       — Гело, я так хочу, чтобы ты увидел первые шаги нашей маленькой красавицы.       — Я тоже хочу, но мне всё чаще кажется, что я плохой отец, Нарико, — сказал Циклаури, наклонив голову и посмотрев в тарелку. — Я так и не увижу, как сделает первый свободный шаг Мила. Я только работаю целыми днями.       — Ты хороший отец, — попыталась поддержать брата Наринэ и, откусив кусочек от «Сникерса», запила его чаем.       — Почему ты так думаешь?       — Ты всегда находишься с Милой, когда у тебя свободное от работы и баб время. Ты просыпаешься, когда она плачет, и кормишь, меняешь ей подгузник. Ты зарабатываешь деньги, чтобы жить. Мама рассказывала, что когда мы были маленькими, ты так же со мной возился. А почему ты так думаешь?       — Я в субботу пошёл к девушке, пока мама возилась с Милой.       — Гел, тебе тоже нужен отдых. Почему ты должен жертвовать своей жизнью ради Милы? Живи свободно, а мы тебе поможем. Кстати, я слышала, как ты с мамой обсуждал трусы своей новой бабёнки. Ленка Малеева как раз такие носит.       — Помочь — не значит, сделать за меня, — изрёк Циклаури, глядя на сестру.       — Нет, Гело, — заявила Наринэ. — Мила — тоже часть нашей семьи. Мы и с ней хотим побыть. А скоро Цицино родит, и у нас будет тройное счастье.       Быстро поужинав и попив чай, Гела взял на руки Милу и, отправившись в свою комнату, уложил её животиком на ковёр. Девочка поползла вперёд и, взяв в руки игрушечного зайчика, села и, кинув его, ползла за ним.       — Мила, давай учиться ходить, — предложил Циклаури и, взяв дочь под подмышки, поставил её на пол и говорил: — Раз шажок! Два шажок!       Девочка в белых ползунках шагала мелким шажком, опираясь на руки отца. Гела взял одной рукой Милу за спину и страховал, чтобы она не упала. Малышка осторожно шла и, споткнувшись с непривычки, упала. Циклаури поднял девочку, поставил на ноги, и она неуверенно, на нетвёрдых ногах пошла и, тут же упав на ковёр, подползла к игрушке.       — А говорил, что плохой отец, — послышался голос Наринэ. — Как раз ты лучший отец из всех. Ты увидел, как Мила пытается ходить.       — Может, я не лучший папа, зато Мила со мной, — с улыбкой ответил брат, держа на руках девочку. — Первого шага я от неё дождался, теперь жду первого слова.       — Интересно, что она сможет сказать? — с улыбкой спросила младшая сестра и отправилась к себе.       Наступил новый день. Отчётный период продолжался, и Гела чувствовал такую усталость, словно не с документами работал, а вагоны разгружал. Заметив напряжение на его лице, Андрей усмехнулся и прокомментировал:       — А как ты хотел? Это бухгалтерия. Мы обслуживаем несколько предприятий. Объёмы там могут быть большие.       — Какие объёмы? У нас заводы все позакрывались. Откуда могут взяться такие объёмы?       — Ты же знаешь, что рынки работают, бизнес процветает, — продолжил Куприн. — За ними глаз да глаз нужен. Где копейку лишнюю умыкнут, где что-то не запишут.       — Как раньше всё было просто, — ворчал Циклаури, сводя баланс очередного предприятия. — Всё принадлежало государству, а в документах комар носа не подточит — всё было чётко и понятно. А сейчас чёрт разберёт этих коммерсантов. Скорее бы домой пойти. Ещё вчера жена друга позвонила. Друг поехал в армию служить и отправился в горячую точку. С тех пор не вернулся. Мама не могла сказать, что с ним произошло, но почему-то я думаю, что что-то страшное. Ох, как не хочу ничего узнавать...       — Лучше узнай. Поддержи, если нужно, — посоветовал Андрей.       — Даже не знаю, что и думать... — ответил Гела.       Когда рабочий день закончился, Циклаури взял портфель, встал на костыли и отправился к остановке. Дожидаясь трамвая, парень высматривал нужный вагон и про себя размышлял:       «Марина живёт в Старокузнецке, — подумал про себя Гела. — Значит, останавливаюсь на Метёлкина. Несёт же меня вечером в такую глушь. Хорошо, что можно ненадолго приехать, погостить и уехать».       Сев в трамвай, Гела встал у окна и опёрся на костыли. Один рабочий, возвращавшийся со смены домой, освободил место и вышел из вагона. Циклаури быстро сел на свободное место, и неожиданно услышал позади себя женский ворчливый голос:       — Ты чего здесь уселся, чурка? Не видишь, тут старики стоят, инвалид ты чёрножопый!?       — Рот закрой! — отрезал Гела и повернулся.       За ним сидела полная женщина лет сорока и злобно смотрела на пассажира перед собой. Циклаури грозно посмотрел на неё и ответил:       — А что же вы сами не оторвёте свою жирную задницу? На ор у вас сил хватает, а самой уступить место — нет? Так уступите сами. Не инвалидка. В отличие от меня.       — Да пошёл ты на хуй, чурбан!       — Чего разоралась? — вставил незнакомый мужчина.       Отвернувшись, Гела смотрел в окно и не обращал внимание на вопли женщины, решившей сорвать накопившееся раздражение. Мимо проплывала улица с большими домами, в окнах которых загорался свет, река, начинающая замерзать, лес с уже пожелтевшими листьями и снова город, где кипела своя маленькая спокойная жизнь. Спустя несколько остановок Циклаури вышел из трамвая, перешёл через дорогу и направился по маленькой улочке Метёлкина.       Зайдя в пятиэтажный кирпичный дом, Гела поднялся на третий этаж и невольно вспомнил, как он, Никита и Сеня заходили к нему в гости, где Марина расставляла на стол наготовленные на праздник салаты и закуски. Вспомнив вкус селёдки с луком, Циклаури подошёл к нужной двери и нажал на звонок.       — Иду-иду! — послышался женский голос, и дверь открыла Марина.       Гела посмотрел на девушку и заметил, что её веки распухли от слёз. Зайдя в квартиру и освободившись от верхней одежды и галош, Циклаури задал вопрос:       — Что-то случилось?       — Да... — грустным голосом пробормотала Прокудина и посмотрела на друга своего мужа.       Опираясь на костыли, Гела отправился в большую комнату и посмотрел на мальчика, ползающего по ковру. Малыш схватил погремушку и, сев на пол, потряс её, отчего она зазвенела.       — Как там Мила? — спросила Марина, пытаясь отвлечься от печальных мыслей, и села на диван.       — С ней всё хорошо, — ответил Циклаури, садясь рядом с девушкой. — Уже ходить начинает. А что случилось? Мама мне так и не смогла ответить.       — Никита погиб... — ответила Прокудина и, горько плача, прикрыла ладонями лицо.       — Как? Когда? Где? — не понял Циклаури, не желая верить в услышанное.       — Погиб в Чечне от взрыва в УАЗике, когда эти чурки взорвали его. От него ничего не осталось. Мне хочется верить, что он уехал куда-то далеко и где-то работает.       Ничего не говоря, Гела погладил плечо вдовы и не смог сдержать слёз. Циклаури плакал и вспоминал все счастливые моменты с Никитой и Сеней. Вспомнил их танцы на городской дискотеке, вспомнил их праздники, вспомнил отдых на Соколиной горе, вспомнил свадьбу Никиты и Марины. В его голове всплыл их разговор о планах.       — О чём вы мечтаете? — задал вопрос Гела, откусывая кусок чебурека.       — Мы знаем, о чём ты мечтаешь, — усмехнулся Никита, глядя в сторону Центрального района. — Мечтаешь найти жену, которая родит дочку, да хочешь работать бухгалтером и много зарабатывать.       — Да, это так, — отозвался Циклаури. — О чём мечтаете вы?       — Мечтаю отслужить в армии и научиться водить машину, — ответил Прокудин. — Одна моя мечта сбылась, и ты был её свидетелем. Я женился на Маринке. Надеюсь, что исполнится ещё одна мечта — у меня родится сын.       — Это я знаю, — усмехнулся Гела и повторил вопрос Сене: — А о чём мечтаешь ты?       — Мечтаю жениться на Шахнозе, — ответил Вебер и откусил кусок чебурека.       — Хорошая мечта, — улыбнулся Циклаури и, подняв жестяную банку с пивом, произнёс тост: — Дорогие мои друзья. Когда-то я мечтал жениться на однокласснице, которую полюбил, мечтал отучиться в тбилисском университете, мечтал о дочке. Но не все мои мечты сбылись, потому что судьба внесла в мою жизнь свои изменения. Моя возлюбленная погибла, мы всей семьёй переехали в Новокузнецк, и я отучился в новокузнецком филиале кемеровского университета. Так выпьем за то, чтобы наши мечты сбылись.       Молодые люди чокнулись и выпили по глотку.       Прокрутив в голове воспоминание о посиделках на Соколиной горе, Гела заплакал ещё горше и проговорил:       — Держись, Марин. Лучше подумай о Святославе. Никита будет рад, если ты сможешь воспитать Славку достойным человеком.       Заметив, что малыш залез на маленький стульчик, Марина вскочила с дивана и машинально схватила спинку. Славик хотел покачаться, но не смог из-за маминой сильной руки, не дававшей мебели сдвинуться с места. Гела смотрел на мальчика и про себя размышлял:       «Хоть сына оставил, прежде чем уйти в армию, а потом пойти на смерть. У Марины хотя бы сын есть. Она не одинока».       Марина взяла на руки Славика и, прижимая к себе, словно пыталась согреться. Гела взял мальчика из её рук; сын его друга посмотрел на него наивным взглядом, словно изучал незнакомого ему человека, и заплакал.       — Тише... — прошептал Циклаури и запел на своём родном языке «Иавнану»: — Спи, фиалка, спи, цветочек. Роза, засыпай. Спи, фиалка, спи, дочурка. Баю, баю, бай! Канарейка, птичка-крошка и букетик роз. Колыбельную в окошко ветерок унёс. Что ж тогда не спи и тихо. Глянь по сторонам. Не всегда наш мир устроен, как хотелось нам. Спи, фиалка, спи, цветочек. Роза засыпай. Спи, фиалка, спи, дочурка. Баю, баю, бай!       Мальчик заснул под бархатистый голос парня, поющего на незнакомом языке. Марина посмотрела на сына; ей казалось, что колыбельная на чужом языке звучит волшебно, словно заклинание, и неведомые слова казались мёдом, услаждающим уши своим мелодичным звучанием. Гела осторожно уложил мальчика в старую кроватку с перилами и сказал:       — Славик уснул. Ты не переживай. Детям всегда передаётся переживание матери.       Прокудина посмотрела на друга покойного мужа и, заплакав, прижалась к нему. Циклаури обнял женщину и, гладя её русые волосы, проговорил:       — К сожалению, Никиту уже не вернёшь. Просто вспоминай его. Возможно, он на небе и наблюдает за тобой, за Славиком. Он всегда будет с тобой, Марина.       Проплакав на плече у Гелы, Прокудина отстранилась от него и, посмотрев своими покрасневшими от горя глазами, спросила:       — Что за песню ты спел Славику? Он так быстро уснул.       — Это «Иавнана». Вообще, это колыбельная для болеющих детей. Её поют, чтобы они выздоровели.       — Ты красиво поёшь. У тебя талант.       — Ничего особенного. Просто так получается петь.       — Я забыла кое-что вам передать. — С этими словами Марина побежала на кухню и через минуту вышла с кульком конфет и, протянув их парню, попросила: — Помяните Никиту. Пусть земля будет ему пухом.       Немного утешив вдову, Гела положил конфеты в карман, быстро оделся, обулся, взял костыли и отправился к трамвайной остановке. На часах было где-то восемь часов вечера. Стоя в вечерней темноте, освещённой фонарями, Циклаури дождался трамвай, сел и отравился.       Сидя в светлом вагоне, Гела продолжал вспоминать Никиту и не мог привыкнуть, что тот погиб страшной смертью на войне, и слёзы невольно катились из глаз. Циклаури осознавал, что друга больше нет, что они больше не увидятся, что Прокудин не увидит, как растёт его сын.       — Что-то случилось? — послышался старческий голос.       Гела обернулся и увидел перед собой бабушку, божий одуванчик. Пожилая женщина, зашедшая в трамвай, села рядом и, заметив его состояние, решила узнать, отчего молодой человек плачет.       — Я узнал, что мой друг на войне погиб. Его взорвали в Грозном.       — Какой ужас! Опять эти чурки успокоиться не могут! Отдельное государство им сделай!       Старушка заметила его загипсованную ногу и, поняв, где он мог повредить конечность, спросила:       — Ты тоже воевал с ними?       — Я тоже с чечени воевал. Еле выкарабкался. Мне было страшно. Страшно умирать. Страшно не увидеть дочь. Понимаю своего дедушку-ветерана. Он тоже сражался на войне. Только с немцами. А я — с чеченами. Это уже мой второй друг, который погиб. Первого ещё при въезде в Ботлих убили.       — Мой первый муж тоже воевал и даже дошёл до Берлина. Только после войны заговариваться во сне начал. Кошмары ему снились. Уснуть не мог. А потом просто удавился. Не выдержал.       — Видно, у меня настолько загруженный график, что просто вырубаюсь, поэтому мне пока ничего не снилось. Я работаю, вожусь с дочкой.       — Сколько лет твоей дочке?       — Семь месяцев. Она родилась, когда я ещё в армии служил.       — Благодари Бога за то, что выжил. Значит, у тебя ещё есть дела на этой земле. Радуйся тому, что ты живёшь и не остался инвалидом на всю жизнь. Пусть твоя дочь вырастет достойным человеком.       Трамвай остановился, и его двери раскрылись. Увидев, что вагон остановился на нужной ей остановке, старушка поспешно покинула его. Гела посмотрел в окно и увидел на тёмной улице стройку. Посмотрев на знакомую до боли огромную брежневку с узорами, выложенными разноцветными плиточками, Циклаури вспомнил:       «Я давно не навещал своих друзей. Как там Тенгиз и вся его семья? Как там Валера, Пашка, Наташка, Сенька? Из-за этой ноги и тотальной занятости у меня свободна только ночь, и то Мила меня будит. Она скоро вырастет и сможет войти в график. Правильно говорят, что маленькие дети спать не дают, а от взрослых сам не уснёшь».       Когда трамвай тронулся, Гела посмотрел в окно и невольно подумал, что после того, как выговорился старушке о своих печалях, ему стало намного легче, чем до встречи с ней.       «Может, она права. Я должен жить ради Милы. Да, мне сейчас очень грустно, но это мой долг — воспитать Милу. Я столько страха пережил на этой проклятой войне, чуть не погиб. Как же Санёк, Вадик и Ромка? Как Арувджан? Что происходит с ними? Как они на этой проклятой войне? Господи, хоть бы они выжили».       Циклаури думал о боевых товарищах, оставленных там, на далёком Северном Кавказе, и не заметил, как трамвай приблизился к вокзалу. Циклаури вышел из вагона и отправился по проторённой дороге к своему дому. Зайдя к себе, Гела застал дома Валеру и Пашу. Парни играли с малышкой в «Козу рогатую» и Мила, весело смеясь, протягивала ручки, словно желала их обнять.       — Прихожу домой, а вы тут с моей дочкой веселитесь, — с улыбкой сказал Циклаури, глядя на веселящуюся дочь.       — Пока папаша работает или где-то гуляет, можно и повеселиться с девчонкой, — ответил Доржиев.       — Своих детей у нас нет, и не будет, — вставил Теплов. — Так что веселимся с твоей дочкой.       — Вы в своём репертуаре, — ответил Гела и, быстро сняв верхнюю одежду и галоши, быстро переоделся в своей комнате.       Наринэ в это время делала уроки. Услышав голос брата, девочка дождалась, когда он переоденется и, выйдя из комнаты, объяснила ему:       — Гело, я просто сижу тут одна, уроки делаю, а Мила просит внимания. Тут твои друзья позвонили. Я их пригласила домой. Пока я делаю уроки, они тут с Милой сидят и развлекаются.       — Хорошо. Ты их накормила?       — Они уже поели сациви, пока ты работал и куда-то ехал. Ты случайно не к Никите поехал?       — К нему как раз и поехал.       — Иди, лучше поешь. Ты проголодался.       — Какой там проголодался? Некогда было думать.       Гела быстро перекусил мясом с гречкой и помыл за собой посуду. Зайдя в комнату и сев на диван, Циклаури заметил, что парни продолжили играть с малышкой. Мила сидела на тёплом ковре, тянула ручки и что-то попискивала на своём малышечьем языке, который понимала только она сама.       — Снова веселитесь без меня? — задал вопрос Гела, рассматривая друзей.       — Циклаури, ты как был эгоистом, так и остался, — отрезал Валера, с притворной суровостью посмотрев на Гелу.       — Я ушёл по своим делам и оставил дочь на вас, — ответил Циклаури с усмешкой.       — Зато мы всласть повеселились, — вставил Паша.       В комнату зашла младшая сестра и, взяв на руки племянницу, покачала её и напевала «Иавнану». Мила прижалась к тёте и крепко уснула на её руках, ощущая тепло её груди.       — Гело, ты что, плакал? — спросила Наринэ, глядя на заплаканные глаза брата.       — Я ехал к Марине Прокудиной. Ты её знаешь. Никита погиб. Его взорвали в УАЗе. Больше он не вернётся. Не придёт к нам в гости и не увидит Славика.       Скупая слеза покатилась по его щеке. Валера и Паша слушали его и были в шоке. Они не могли поверить, что человек, который сидел с ними за одним столом, с которым были какое-то время знакомы, больше никогда не придёт и не пообщается с ними ни о чём.       Циклаури отправился в коридор и, взяв забытый в кармане кулёк конфет, принёс его в комнату и тихо попросил:       — Помяните Никиту.       Гела, Валера, Паша и Наринэ съели по конфетке и вспоминали погибшего товарища, с которым Циклаури познакомился в институте. Гела смотрел в одну точку и про себя размышлял:       «Сколько потерь мне ещё придётся пережить? Почему так? Почему люди уходят, не успев как следует пожить? Машико, мой отец, Рома, Настя, Вася... А теперь ещё и Никита. Господи, за что всё это?»       — Весело было играть с твоей дочкой. Она такая хорошенькая, — улыбнулся Паша.       — Пока, Гела, — добавил Валера.       — Спасибо, что пришли и присмотрели за Милой. Я рад, что вы не забываете нас, — сказал Гела, пожимая друзьям руки.       Быстро съев конфеты, поминая знакомого, молодые люди поднялись и отправились домой. Вскоре домой вернулась Тамина. Заметив состояние сына, мать быстро переоделась и объяснила причину своей задержки:       — Простите, что так поздно пришла. Пришлось ещё вечером поработать. Взяла ещё один урок. Когда возвращалась домой на автобусе, попала в пробку.       — Мам, я тоже поздно пришёл, — вставил Гела.       — Ты был у Маринки? — спросила Тамина.       — Да. Ходил к ней. Ты сказала, что она тебе что-то сообщила, и я решил съездить.       — Я просто не знала, как тебе это сказать, Гело. Знаю, что ты всё принимаешь близко к себе. Особенно смерти.       — Один раз пережив потерю, последующие переживаю особенно остро. Господи, что за время такое? Война, нищета, наркомания... Сколько это будет продолжаться?       Тяжело вздохнув, парень взял из рук сестры Милу и, качая её, напевая «Иавнану», отправился в комнату. Сев на кровать, Гела прижал к себе малышку и, глядя на её наивное личико, сказал:       — Надеюсь, что ты проживёшь счастливую жизнь. Что у тебя всё будет хорошо, что ты не будешь терять людей, к которым привяжешься.       Циклаури прижал дочь к груди; Мила обвила его маленькими ручонками и прислонилась к нему всем тельцем. Ощущая от неё какое-то приятное согревающее тепло, Гела невольно улыбнулся, и в его душе зародилось умиротворение.       — Спасибо тебе, Мила. Ты спасла меня. Ты подарила мне смысл жизни.       Спев «Иавнану», Циклаури убаюкал дочь, и малышка уснула на его руках. Гела медленно поднялся и осторожно, чтобы не разбудить, уложил Милу в кроватку. Девочка спала, разведя ручки и ножки. Циклаури посмотрел на дочь и, укрыв её одеяльцем, лёг спать.       Всю рабочую неделю Гела делал отчёты по предприятиям. Когда закончился рабочий день, Циклаури вышел из казённого учреждения. Найдя таксофон, парень вставил жетон и набрал так нужный ему номер телефона.       — Алло, — послышался женский голос.       — Марго, это я. Гела.       — Я теперь Марго?       — Да. Это имя звучит очень красиво. Потому что ты как принцесса, Марго. Как у тебя жизнь?       Услышав комплимент, Рита прижала трубку к уху и улыбнулась. Впервые в жизни парень сделал ей комплимент и поинтересовался её делами. Обычно Василий никогда не интересовался её делами и хвалил только её умение делать мужчине приятное. Тяжело вздохнув, Белова сказала:       — У меня всё хорошо. Как обычно — дом, работа.       — Что ты делаешь дома? — поинтересовался Циклаури.       — Общаюсь с подружками. Мы вместе смеёмся, рассказываем анекдоты, — уклончиво ответила Рита и про себя подумала: «Я скрываю, что проститутка, и вру, что общаюсь с подружками».       — Какие у тебя планы на выходные? — спросил Гела.       — Я собираюсь пойти с подругами на дискотеку. У нас будет такой вот девичник.       — Надеюсь, тебе будет весело. Оторвись на всю катушку.       — Ты лучше посиди с дочкой. Скоро тебе снимут гипс, и ты сможешь ходить без этих палок. Сможешь погулять с дочкой и покатать её с горки.       — Хорошо. Ты тоже повеселись. Надеюсь, ты потанцуешь под весёлую музыку.       Рита положила трубку и улыбнулась, ощущая приятное тепло от простого звонка с таксофона. Сев на кушетку, Белова представила, как идёт по солнечной улице с этим красивым парнем и наслаждается его обществом, разговаривает с ним обо всём и ни о чём; девушка в голове рисовала, как она и Гела сидят в кафе и едят шарики мороженого.       Послышался писк телефона. Рита подняла трубку и, посмотрев на дисплей, увидела уведомление о новой СМС. Белова открыла сообщение и увидела:       «Zavtra ty pridesh na den rojdeniya moego koresha.On lubit smotret na dvux lesbiyanok.Vozrajenia ne primu.Dumau tebe ponravitsa.Zavtra v 7 vechera.V chulochkax»       «Господи, что эти извращенцы ещё придумали? Насмотрелись порнухи и начали. То у меня было два мужика, и этот козёл смотрел и дрочил, то ганг какой-то, где меня драли несколько мужиков. Я уже устала, а они мне совали и совали свои палки в манду, в рот и в жопу. Господи, как мне стыдно перед Гелкой. Я уже замучилась. Может, если у нас с Гелкой всё получится, то буду жить с ним. Он хороший парень, но если он внезапно узнает о моей второй стороне жизни?»       Закончился рабочий день. Рита переоделась, вышла из больницы и, сев в свои «Жигули», отправилась в сторону «Левого Берега». Едя по мосту, Белова смотрела на дорогу в темноте, освещённую ярким светом, и ощущала отвращение к себе.       «Мало того, что я шлюха, так ещё я вру. Вру себе, что ничего плохого не делаю, а просто хочу заработать денег, чтобы жить богато и одаривать брата и сестру новыми шмотками. Теперь вру Геле, что пойду с подружками. Грузины же осуждают подобное, хоть ему наплевать на кусок кожи между ног».       Рита ехала домой. Добравшись до своей родной хрущёвки, девушка вышла из машины, и чувство отвращения к себе пробудилось со страшной силой, сжигая её душу; Белова покрутила головой, словно желала отогнать навязчивые мысли, и про себя отметила:       «Ничего. Зато я при деньгах. Какая разница? Я же не убиваю и не толкаю дурь. Я всего лишь делаю приятное. Что в этом плохого? Да, мне это не нравится, но почему я должна отказываться от того, что приносит мне эта работа? Да, завтра у меня будет секс с женщиной, но это же неплохо. Зато хорошо заработаю. Блин, мне уже пора молоко за вредность выдавать. Да его всем проституткам надо выдавать».       Прокрутив у себя в голове мысли об осуждаемой профессии, в которой она большой специалист, Девушка открыла дверь в квартиру и зашла в пустую тёмную квартиру, в которой, казалось, уже обитают привидения.       Шли часы, так и пролетели сутки. Вечером Рита надела белый бюстгальтер, корсет, чулки и кружевные стринги, надела серое нарядное платье с кружевами, белое пальто и сапоги и, выйдя из дома, направилась к машине. Сидя за рулём и глядя на дорогу, девушка предвкушала возможный хороший заработок. Стараясь не думать о постыдном, Белова ехала вперёд и не думала о моральной стороне своей теневой жизни.       Доехав до дома с часами, Рита вышла из машины, закрыла на ключ и зашла в подъезд. Дрожа от волнения и отвращения к себе, Белова открыла дверь своим ключом и вошла в квартиру.       — Уже пришла, красотка? — спросил Василий, ожидая свою любовницу.       — Да, — улыбнулась Рита, снимая пальто и сапоги.       Зайдя в комнату, Белова увидела, что кроме Седых в комнате на дорогом диване сидел Михаил Березин, плюгавый мужичонка с серыми хитрыми глазами и блестящей лысиной, и его любовница Танька Петрова. Высокая размалёванная девица в чёрных сетчатых чулках и чёрном нижнем белье сидела и ухмылялась, рассматривая своими зелёными, как у кошки, растерявшуюся потенциальную партнёршу.       — Ну что, шалава, припёрлась? — задала вопрос Танька, растягивая накрашенные в ярко-алый цвет губы и накручивая на палец чёрный локон. — Я знаю, что тебя уже несколько мужиков оттрахало. Причём одновременно. Так что ублажи меня как следует. Тебе уже терять нечего. Никто тебе в манду бриллианты не положит.       — Хорошо, я тебя ублажу, — ответила Рита и, борясь с некоторой брезгливостью, подошла к девице и, обнажив её груди, поцеловала её ярко-алый сосок и, взяв его в рот, пощекотала кончиком языка.       — Молодец, давай ещё... — сказала Танька, ощущая лёгкое возбуждение.       Белова по очереди ласкала её соски, доставляя девушке наслаждение. Петрова ощущала радость от унижения этой «деревенской лохушки», как её часто называли за глаза авторитеты, и с силой схватила её за волосы. Наблюдавшие за этим Василий и Михаил наслаждались от этих ласк и ощутили возбуждение.       — Теперь лижи, шлюшка! — приказала любовница авторитета.       Целуя ложбинку между грудями, Рита гладила её живот и талию, отчего Танька наслаждалась. Оставив бледно-красные засосы на животе, Белова взяла кружевные стринги и медленно сняла их. Петрова раздвинула ноги и, прислонив голову парнёрши к своей промежности, крепко схватила её за волосы. Рита провела языком по её клитору и, ощущая горький вкус её секрета, взяла её за ягодицы и, прижимая её бёдра к себе, щекотала её. Танька наслаждалась властью над этой девушкой и, схватив её за волосы, с силой потянула.       — Давай, Ритка, лижи лучше, — прокомментировал Михаил. — Надо, чтоб моя баба кончила как следует.       Превозмогая боль в голове, Белова ускорила движения языком и проникала в неё внутрь, переборов брезгливость.       «На какое ещё унижение ни придётся идти ради того, чтобы получить деньги?» — промелькнуло в голове Риты.       Танька выгнулась в дугу и, сжав дрожащими бёдрами голову партнёрши, громко застонала. Глядя на кончившую любовницу, Березин прокомментировала:       — А ты молодец, Ритка. Меня так ублажишь?       С этими словами Михаил подошёл к ней, обнажил свой член, схватил её за волосы и повернул лицом к себе. Рита покорно взяла его ещё не возбуждённый пенис и, трогая его, пробудила в нём желание. Василий подошёл к ней сзади, опустил её трусы на колени, расстегнул ширинку, надел на напряжённый член презерватив и резко вошёл в неё. Белова вскрикнула и, открыв рот, взяла в него член Михаила, и Березин, схватив её за волосы, тянул её, причиняя ей боль.       Танька наблюдала за ней и, наслаждаясь Ритиным унизительным положением, смеялась над ней, испытывая некую брезгливую жалость к ней. Белова ощущала боль у себя в лоне и на коже головы и подмахивала Василию, щекоча кончиком языка головку Михаила. Вскоре Березин затрясся от надвигающегося оргазма, и девушка ощутила горьковатый вкус спермы на губах.       Седых продолжал движения, ускоряясь. Ощущая в себе его член, Рита закричала и сжала своё лоно, чтобы любовник поверил в её умение и в свою мужскую силу. Василий бурно кончил в презерватив, и девушка упала на ковёр.       — Неплохо, шлюшка, ты заработала, — прокомментировала Танька и бросила ей несколько купюр; когда Рита собрала их и считала, сколько ей заплатили за сеанс, добавила: — Да я тебе все две тысячи рублей заплатила. Не кинула я тебя. Чего распереживалась.       — Хорошая лярва, — добавил Михаил и подкинул ещё три тысячи рублей.       — А ты смелая, — вставил Василий и дал ей двести долларов.       Положив все деньги в кошелёк, Рита быстро одёрнула бельё и вышла из квартиры. Ощущая на губах вкус женского секрета и мужского семени, Белова спускалась по лестнице и ещё больше была противна себе. Она занималась сексом с неприятным ей типом, с его подельниками и «деловыми партнёрами», играла в «вертолёт», была одним человеком в «ганг-банге», доставляющим каждому мужчине свою порцию удовольствия. Теперь она ублажала любовницу другого авторитета под пошлые комментарии от «работодателей».       «Такого унижения я ещё никогда не чувствовала, — думала Рита, выходя из подъезда. — С мужчиной ещё ладно, но с женщиной... Не знаю, может, мне ещё подобное предложат, и я соглашусь, потому что эта работа меня кормит. Я ей лизала, титьки ей ласкала, и мне кажется, или это просто неестественно... Ведь женщина должна заниматься сексом с мужчиной, а не с женщиной. Хотя, что у этих бандюков на уме...»       Прокрутив свои мысли в голове, Белова открыла машину, села и, заведя её, поехала по улице Ленина. Катаясь по ночному почти пустому городу, освещённому фонарями, Рита набрала скорость и продолжала про себя размышлять о жизни:       «Надо было выспаться, ибо скоро моя смена в больнице. Скоро у Гелы с ноги снимут перевязку, и я смогу полноценно насладиться с ним красивым и нежным сексом. Не думала, что бесплатный секс с нравящимся мне человеком может быть таким красивым и чарующим. Видимо, я влюбилась в него. Искренне, по-настоящему. Если он узнает о второй стороне моей жизни, то бросит меня. Как мне продлить эти моменты наслаждения?»       Белова добралась до собора, повернула в сторону старинного дома купца Фонарёва и повернула направо. Доехав до родной хрущёвки на улице Шункова, Рита зашла в холодную, пустую квартиру, переоделась и, приняв душ, смывая с себя весь позор за сеанс «любви» за деньги, легла спать.       Закончились два месяца. Закончилось время гипсования сломанной ноги Гелы. Взяв на работе больничный, Циклаури на следующий день отправился в больницу, забрав с собой в пакете купленные ортопедические ботинки. Зайдя в здание госучреждения на костылях, парень отправился к врачу.       Гела сидел в очереди и предвкушал скорейшее освобождение от гипса. Когда через несколько долгих минут очередь к травматологу рассосалась, Циклаури зашёл в кабинет и сел на кушетку. Врач осторожно разрезал гипс, наложил эластичную повязку, и парень ощутил лёгкость в стопе.       — Теперь ты сможешь ходить, — сообщил доктор. — Только тебе нужна лечебная физкультура, чтобы в ноге не образовался тромб. Возьми комплекс упражнений для стоп при переломе лодыжки. Каждый вечер выполняй эти упражнения. Через полгода тебе удалят штырь из ноги.       — Спасибо, — сказал Гела и обулся в новые ортопедические зимние ботинки.       Взяв с собой распечатки с комплексом упражнений, прошитые степлером, Циклаури сложил в пакет и счастливый вышел из кабинета. Идя по коридору, наступая на больную ногу, Гела ощущал боль в ноге и всё ещё боялся на неё наступать. Навстречу ему шла Риточка. Белова смотрела на него с улыбкой и задала дежурный вопрос:       — Непривычно, да?       — Конечно, непривычно наступать на ногу. Сколько времени прошло, пока кости срослись.       — Как я рада за тебя. Теперь ты сможешь погулять с дочкой, — порадовалась за случайного любовника Рита.       — Ты не представляешь, как я счастлив, — сказала Гела. — Пока. Ещё увидимся у тебя дома.       — Хорошо. Тоже хочу с тобой увидеться, — ответила Белова.       Немного прихрамывая с непривычки, Циклаури отправился к выходу. Медсестра смотрела ему вслед и ощущала какое-то счастье. Она была рада, что этот пациент, её любовник, пошёл на поправку.       Гела вышел из больницы. Наступая на больную ногу, Циклаури ощущал в ней ноющую боль, словно в стопе застыл камень и теперь он разрушается, покрываясь трещинами. Переходя через дорогу, парень встал на остановку и, дожидаясь своего автобуса, про себя отметил:       «Как хорошо ходить на двух ногах и без костылей. Теперь мои руки освободились, и я могу свободно двигаться на своих двоих. Ах, какое это счастье! Скоро погуляю с Милой и покатаю её в коляске».