Ненадёжная любовь
30 сентября 2021 г. в 19:06
Собрав свои вещи, Роня попросила у соседки, старенькой бабушки, каталку для сумок, и положила на неё полный чемодан. Взяв на руку Милу, Мичурина закрыла дверь и спустилась вниз. Выйдя из общежития, девушка положила младенца в коляску, отданную сердобольной соседкой, чей ребёнок из неё вырос, и отправилась по улице Дружбы в сторону многоэтажки. Роня шла по улице Кутузова и вскоре добралась до улицы Вокзальной. Дойдя до знакомой сталинки, Мичурина позвонила в дверь.
— Кто там? — послышался вопрос, и дверь открыла Наринэ.
— Привет, Нар, — улыбнулась Роня, завозя каталку в квартиру.
— Ты что, шла одна с этим чемоданом и с маленьким ребёнком по гололёду? — удивилась девочка.
— Я пришла к вам потому, что в общаге мне покоя не дают одни соседи, — объяснила Мичурина, закатывая коляску с младенцем в квартиру. — Они всё время орут на детей. Одному пятилетнему мальчику угрожали, что если он будет шуметь, то они его изобьют. Теперь они ко мне постоянно стучатся и требуют, чтобы я угомонила своего ребёнка. Это я ещё на приличном языке сказала, а так для этой парочки уродов дети — это ублюдки и выродки.
— Н-да, не очень приятно жить с такими соседями... — прокомментировала Наринэ.
Роня дала Милу в руки её тёти, сняла куртку и, повесив её на вешалку, отправилась на кухню. Циклаури держала на руках мирно посапывающую девочку и, улыбаясь, приговаривала:
— Приве-ет! Какая же ты хорошенькая, Мил.
Мила смотрела на Наринэ пустым взглядом карих глаз и тянула ручки, попискивая тоненьким голоском. Циклаури отправилась в свою комнату, села на кровать и, держа племянницу на руках, качала её, приговаривая:
— Как хорошо, что ты родилась. Думаю, твой папа будет рад видеть тебя, и ты официально станешь нашей. Маленькая наша девочка.
Малышка тянула ручку и улыбалась беззубой улыбкой. Роня зашла в комнату и спросила:
— Где мне жить? Я не знаю.
— Когда мама и Цицино придут, тогда решим, куда вы с Милой поселитесь. Только кроватки тут нет.
— У меня дома осталась кроватка, — ответила Мичурина. — Я просто сбежала от этих ебанутых.
— Не матерись! Здесь ребёнок! — строго потребовала Наринэ и добавила: — Хотя, ты права. У них у самих дети есть?
— В том-то и дело, что нет, — сказала Роня, сев рядом с девочкой. — Наверное, они бесплодны, вот и злятся на всех детей.
— Как наш папа говорил, если у человека чего-то нет, то он завидует тем, у кого это есть. Эта зависть часто перерастает в лютую ненависть к тому, у кого есть то, чего нет у завидующего. Вот поэтому они о зависти злятся и ненавидят. У нас такой же козёл напротив живёт. И что Цицино в нём увидела? То, что он простой и скромный парень? Да он козёл! Что внешне отвратительный, что характер у него мерзкий.
«Как и ваш брат!» — про себя подумала Мичурина.
— Когда он понял, что понравился Цицино, так её оскорбил, — продолжала рассказывать Наринэ. — Гела ему морду набил. Когда Гела уехал в армию, Эрлен вообще разошёлся — постоянно докапывается к Цицино. Она на него внимание не обращает, но потом приходит домой расстроенная.
— Видимо, Цицино разбудила в нём животное. И хорошо, что она об этом раньше узнала, иначе натерпелась бы. Как я.
— От кого ты натерпелась?
— Меня три раза предали. Я никому не нужна. Даже твоему брату. Я родила от него ребёнка, а ему неинтересно, как мои дела. Ему интересно, как живёт этот ребёнок. А я его не интересую.
— Тебя никто не просил рожать этого ребёнка, — объяснила Наринэ. — Мы, конечно, рады, что в нашей семье появился новый член, но не надо надеяться, что ты сможешь привязать к себе Гелу.
— Да что ты знаешь о жизни?! — отрезала Роня.
— Я своего брата хорошо знаю. Если он тебя не любит, то он не будет с тобой жить и, тем более, не женится на тебе. Ты совершила глупость, но спасибо тебе за Милу. У нас в семье появилась такая чудесная малышка.
Неожиданно Мила громко и протяжно закричала, прося что-то, и Мичурина, взяв дочку на руки, принялась кормить её грудью. Наринэ вышла из комнаты, оставив мать и дитя. Заскрипел замок, и в квартиру зашла Цицино. Увидев Мичурину, кормящую свою дочь, средняя сестра с улыбкой сказала:
— Привет, Роня. Рада, что вы к нам переехали. Я освобожу свою комнатку для вас, а сама буду жить у Наринэ. Ей не привыкать к этому.
— Только где найти кроватку? Я внезапно переехала, а кроватка осталась в моей квартире. Я её не дотащу.
— А почему ты решила переехать к нам? — задала вопрос Цицино.
Когда Роня закончила кормить, средняя сестра Гелы взяла у неё из рук малышку и прижала её к груди. Ощутив какое-то неведомое ей тепло, Мила уснула на руках тёти.
— Соседи постоянно орут из-за того, что ребёнок плачет, — объяснила Мичурина. — Когда студент на всю громкость слушает этот свой Rammstein, им всё равно, а ребёнок им, видите ли, мешает. Да им все дети мешают.
— Хорошо, что у нас таких нет, — ответила Цицино. — Если что, то мы возьмём кроватку у соседки. Ей она как раз не нужна, так что всё хорошо.
С этими словами девушка отдала племянницу Роне, вышла из квартиры и собралась подняться на верхний этаж. Из квартиры напротив вышел Эрлен Пирогов. Заметив Цицино, парень громко рассмеялся и задал вопрос:
— Эй, чурка, ты чё тут бёдрами крутишь?
Цицино промолчала и ускорила шаг, поднимаясь через ступеньку, не желая слушать эти оскорбления. Добравшись до лестничной площадки этажом выше, девушка позвонила в дверь. Пока молодая хозяйка открывала, Циклаури про себя задала вопросы:
«Что я в тебе такого нашла, Эрлен? Почему ты ненавидишь меня? Что я тебе сделала?»
Соседка Люся Смирнова открыла дверь. Увидев перед собой молодую женщину, услышав детский смех из её квартиры, Цицино робко попросила:
— Привет, Люсь. Можешь отдать нам кроватку? Понимаешь, у нас племянница родилась, а спать ей негде.
— Хорошо. Сейчас Петя поможет спустить кроватку. Она небольшая. — Люся отправилась вглубь квартиры и потребовала: — Петь, помоги спустить кроватку. У наших грузинок пополнение в семействе.
— Кто родил?
— Помнишь, Цицино нам рассказывала? Её брат заделал ребёнка одной девчонке, и она родила девочку. Вот теперь они переехали жить к нашим грузинкам.
— Дети — это хорошо. Не жалко малышке отдать кроватку. — Петя взял небольшую деревянную кроватку с округлыми ножками для качки и сказал: — Люсь, помоги.
Люся взяла другой край кроватки, и молодая пара быстро спустила маленькую деревянную кроватку для младенца на нижний этаж. Цицино осталась присмотреть за маленькой дочкой соседей, не так давно научившейся говорить. После звонка Наринэ открыла дверь; Люся с Петей быстро затащили колыбельку в квартиру семьи Циклаури и отправились к себе домой.
— Спасибо большое, — поблагодарила соседей Цицино.
— Пожалуйста. Всегда рады помочь, — улыбнулась Люся, и молодые родители распрощались с соседкой.
Когда Цицино спустилась вниз, Наринэ закрыла дверь. Сёстры взяли кроватку и медленно потащили её в комнату, где живёт средняя сестра. Когда кроватка была готова, Роня достала из чемодана постельное бельё и, расстелив его, положила малышку спать. Цицино убрала со своей кровати всё бельё и сказала:
— Ронь, с этого дня будешь жить здесь. Теперь переодевайся и будь как у себя дома. Скоро мама придёт. Надо будет приготовить что-нибудь.
Сёстры отправились на кухню, и вскоре по квартире разлились ароматы чего-то вкусного и острого. Роня качала кроватку с маленькой Милой и, взяв девочку на руки, качала её, напевая какую-то незатейливую песенку.
Наступил новый день. Ранним утром Цицино проснулась от детского крика. Посмотрев на электронные часы, девушка понимала, что слишком рано проснулась. Наринэ ворочалась с боку на бок и, что-то неразборчиво проворчав, отвернулась к стенке. Глядя на заспанную сестру, разбуженную Милой, Цицино поднялась с кровати и отправилась в соседнюю комнату.
Девочка громко и требовательно кричала, а Роня крепко спала. Включив свет, Цицино легонько потормошила мать своей племянницы и прошептала:
— Ронь, а Ронь! Тебе вставать не пора? У тебя дочка плачет, а ты спишь без задних ног.
— И что? — сонным голосом ответила Мичурина. — Мне что, поспать нельзя?
— Роня, ты мать! Это твой долг — заботиться о ребёнке. Если Мила кричит, то это значит, что она просит кушать или у неё колики.
Тяжело вздохнув, Роня поднялась с кровати, взяла на руки Милу и покормила её грудью. Цицино вышла из комнаты и про себя подумала:
«Какая же ты мать, раз не можешь встать с кровати, чтобы успокоить ребёнка?»
Придя в свою комнату, Циклаури легла на кровать и крепко уснула. Услышав сквозь сон писк будильника, оповещающий, что надо встать в семь часов утра, Цицино проснулась. Встав с кровати, девушка быстро умылась, позавтракала, оделась в красный свитер, тёплые колготки и джинсы и снова услышала плач Милы. Циклаури вбежала в комнату и крикнула:
— Роня! Мила опять плачет! Почему опять не слышишь крик ребёнка?
— Цицино, дай мне поспать.
— А Миле внимание не нужно? Если тебе не нужен ребёнок, так отдай его нам.
— Я жду Гелу. Когда он приедет с армии. Тогда он точно на мне женится и ребёнка признает.
— Ох, Роня-Роня... Святая ты простота.
Роня взяла на руки Милу и кормила её. Надев тёплую куртку и кожаные сапоги, Цицино вышла из квартиры. Мимо неё прошёл Эрлен и толкнул её плечом. Пошатнувшись, Циклаури схватилась за перила и про себя подумала:
«Что я тебе сделала? Почему ты ведёшь себя как школьник?»
Она не заметила, как озвучила этот вопрос, поэтому Пирогов обернулся, грозно посмотрел на девушку и спросил:
— Чего ты за мной ходишь?
— А что, мне здесь ходить нельзя? — задала вопрос Цицино, стараясь придать своему голосу больше уверенности. — И вообще — после твоего поведения ты опустился в моих глазах ниже плинтуса.
— Не поймёшь, что вам, бабам, надо. Вежливость вы не принимаете, грубость тоже не принимаете.
— Ты просто не тех выбираешь, вот и всё, — отрезала Циклаури и, забежав вперёд, вышла из подъезда.
Переступив порог, Цицино увидела подошедшего Эрлена и, хлопнув деревянной дверью, убежала. Добравшись до вокзала, Циклаури перешла через мост над железной дорогой и дождалась нужный трамвай.
Приехав на работу, Цицино зашла в свой рабочий кабинет и перевернула жалюзи так, чтобы солнце осветило комнату, оклеенную обоями с цветами пастельных тонов. Циклаури включила компьютер и проверила неоконченные за прошлый рабочий день дела.
Когда наступило время очередного корпоративного чаепития, одна из коллег Инга Визгунова, женщина лет сорока, сообщила:
— Эта грымза из отдела кадров увольняется. Скоро придёт новый начальник в кадры. Цицино, ты знаешь, кого примут на работу?
— Наш директор решил взять начальником отдела кадров некоего Владимира Коровина, — объяснила Циклаури. — Я с ним разговаривала. Очень умный человек. У него большой опыт работы в Москве.
— А зачем он к нам в захолустье переехал? — задала вопрос Лиза Головушкина, поправляя чёрные волосы. — В Москве работы нет?
— Он сказал, что по личным обстоятельствам вернулся в Новокузнецк, — ответила на вопрос Цицино. — По каким — не выясняла. И зачем это?
— Как это «зачем»? — продолжала Лиза, прожигая кадровичку своим взглядом зелёных глаз. — Вдруг он навлечёт на нас беду? Может, он беглый преступник или сбежал от бандитов? Может, у него паспорт фальшивый?
— Если бы это было так, то он бы не устраивался на работу. Тем более, служба безопасности его проверила. С ним всё в порядке. Его нет в федеральном розыске. Судимостей тоже нет. В Москве он вёл свой торговый бизнес, но потом по каким-то причинам продал его и уехал в Новокузнецк.
— Наверное, он с бандюками связался и прогорел, а потом приехал сюда, чтобы спасти свою шкуру, — предположила Лиза.
Через два дня, отработав последние две недели, «грымза» Марина Волкова, начальница отдела кадров, рассчиталась, и на следующий день в кабинет, где работала Цицино, вошёл высокий жилистый мужчина. Циклаури рассматривала его широкую улыбку на лице и невольно улыбнулась в ответ. Ей понравились его русые вьющие волосы, его серые глаза, его большой нос с горбинкой, его чуть смугловатая кожа, его белая рубашка и джинсы. Ей хотелось гладить эти локоны и узнать, мягкие ли они на ощупь.
Отогнав от себя эти шальные мысли, Цицино смотрела в документы и проверяла посещаемость сотрудников. Его мягкий голос отвлёк её от работы:
— Цицино Аморановна, можете объяснить, что мне нужно делать, чтобы я ориентировался в вашей конторе?
— Сейчас, — улыбнулась Цицино и, подойдя к его рабочему столу, рассказывала о распорядке в отделе кадров.
Слушая объяснения девушки и записывая нужную информацию, Коровин смотрел на свою подчинённую. Чуть полноватая фигура, чёрные как смоль волосы, чёрные очи, большой нос привлекли внимание мужчины. Он с улыбкой рассматривал девушку и, когда она закончила говорить, задал ей неожиданный вопрос:
— Хотите, я вас поцелую, Цицино Аморановна?
— Амирановна, — поправила девушка и ответила: — Не знаю...
Цицино смутил этот внезапный вопрос, и она, покраснев, стыдливо посмотрела на пол. Ей сразу понравился этот мужчина, но к этому повороту она не была готова. Вспомнив, как доставал её Эрлен, обзывая жирной и страшной чуркой, Циклаури шёпотом сказала:
— Да...
Владимир поднялся из-за своего стола и, подойдя к девушке, нежно коснулся её чуть открытых губ своими. Гладя её волосы, Коровин более нагло и страстно целовал её; неловко ответив на свой первый в жизни поцелуй, Циклаури позволила себе дотронуться до его локонов, и, ощущая волны его волос на пальцах, думала, что они напоминают нежный шёлк. Владимир отпустил её и прошептал:
— Пусть это будет наш с тобой маленький секрет. Зачем всем знать о том, что мы только что сделали?
— Хорошо, Владимир Сергеевич... — ответила Цицино.
— Влад, — поправил Коровин. — На работе я Владимир Сергеевич, а между нами всё по-другому. Я для тебя Влад, а ты для меня просто Цицино. Хорошо?
— Да, — сказала Циклаури и кивнула головой в знак согласия.
Глядя на своего нового начальника, Цицино села за свой рабочий стол и не понимала, что с ней произошло. Коснувшись кончиками пальцев своих губ, Циклаури ощутила какую-то неловкость, словно совершила что-то запретное, и за этот поцелуй её будут осуждать.
«Меня впервые поцеловал человек, которого я вижу второй раз в своей жизни...»
Владимир рассматривал смущённую девушку и, пытаясь понять, что ему нужно сделать по работе, почувствовал какой-то стыд, но вместе с ним и счастье, словно он коснулся чего-то недоступного, но такого желанного.
«Что я наделал? — размышлял про себя Коровин. — Я просто поцеловал малознакомую девчонку. Никогда так не делал на работе. Что на меня нашло?».
Собравшись с силами, Владимир подошёл к Цицино и сказал ей:
— Прости, Цицино.
— За что? — удивилась Циклаури, широко раскрыв глаза.
— За то, что я тебя поцеловал. Я не должен был это делать. Мы должны соблюдать рамки приличия. Мы на работе и ещё мы очень мало знаем друг друга.
— Ничего страшного, Владимир. Я тоже не должна была поддаваться. Не переживайте. Мне понравилось. Вы не сделали ничего обидного.
— Но всё равно неловко. Я тебя не знал, но поцеловал.
— Мы оба сегодня сделали глупость. Давайте будем помнить это как просто приятный сон.
Молодые люди работали, точнее, из-за отсутствия дел занимались своими делами: Цицино ушла пить чай с «девчонками», а Владимир изучал документы своих сотрудников, пока никто не видит. Рассматривая трудовые договоры, Коровин заметил личные документы Циклаури Цицино Амирановны. Рассматривая их, новый начальник отдела кадров невольно улыбнулся.
«Значит, ты студентка, но учишься заочно... Интересно, почему?»
Закончился рабочий день. Цицино распрощалась с коллегами. Идя на трамвайную остановку, Цицино вновь коснулась кончиками пальцев своих губ и переживала свой первый поцелуй вновь и вновь, желая снова испытать эти головокружительные чувства. Приехал трамвай, и девушка, отвлёкшись от воспоминаний, запрыгнула в него.
Владимир сел в свои оранжевые «Жигули» и, заведя машину, невольно улыбнулся, вспомнив девушку, с которой он начал работать. Вспоминая её чёрные волосы, её улыбку, Коровин про себя подумал:
«Как же ты красива, Цицино. Какое у тебя необычное имя. Настоящая красавица. Люблю таких полненьких девушек. Ещё такая живая, скромная. Редко встретишь таких».
Едя на машине, Владимир вспомнил свою первую «любовь», которая случилась у него в шестнадцать лет. Вспомнил, как сбегал после уроков, чтобы встретиться со студенткой-практиканткой Лизой Колгановой, которая привлекла его своими карими очами, высокой худенькой фигуркой и красивыми локонами. Вспомнил свой первый раз с ней, когда он впервые почувствовал горячую, как огонь, страсть. Вспомнил, как она ушла от него к какому-то авторитету, а его, ещё нищего студента, после полугода знакомства бросила.
Прокрутив воспоминания в голове, Коровин остановился на светофоре и про себя отметил:
«Лиза со мной была нескромной, хоть на уроках хорошо притворялась милой девушкой. Цицино очень простая и скромная, но страсть так и выливается. Наверное, это был её первый поцелуй, а я украл его. Какой же я наглый. У меня было столько баб в Москве. Я даже их имена не запоминал. Но они не так страстно целовались, как целовались мы с Цицино».
Послышался звук клаксона; Владимир, переключив передачу с нейтральной на первую, тронулся, и направился в сторону улицы Запорожской, где началась стройка. Добравшись до Рембытовского кольца, Коровин свернул в сторону Заводского района и доехал до дома на улице Мориса Тореза. Зайдя в однокомнатную квартиру, снятую им в качестве отдельного жилья, Коровин посмотрел на такие чужие для него стены и про себя подумал:
«Начальник отдела, а живу в съёмной квартире. Хорошо, что хоть «Жигуль» у меня есть. Когда занимался торговлей в Москве, у меня была хорошая квартира, только однокомнатная и съёмная в спальном районе. Но потом, когда Тайсона замочили, мне пришлось продать киоск, выплатить оставшиеся проценты сынку Тайсона и бежать в Новокузнецк... Я так мечтал купить свою квартиру в Москве, но теперь остаётся только жить здесь, в Новокузнецке. Как всё нестабильно теперь, после развала Советского Союза. Не знаешь, что ожидать от этой жизни».
Думая о жизни, Владимир быстро переоделся из официальной одежды в майку и трико, поставил электрический чайник и, пока вода закипала, вспоминал Цицино. Воспоминания о том поцелуе не давали ему покоя. Дотронувшись до своих губ, Коровин пожелал вновь ощутить вкус её нежного поцелуя.
Тем часом Цицино вышла на вокзале и отправилась к себе домой. Зайдя в свой подъезд, поднявшись наверх, Циклаури застала громкий плач Милы и, быстро переодевшись, задала вопрос:
— Почему я прихожу, а ребёнок плачет?
— Откуда я знаю? — грубо задала вопрос Роня. — Я её кормила, жопу ей помыла, марлю с ватой на неё одела. Что ей ещё надо?
— Ронь, ты не подумала, что она плачет из-за того, что у неё животик болит?
— Господи! С этим ребёнком одни хлопоты! — проворчала Мичурина.
— Температура в норме, — сообщила Цицино, притронувшись к лобику девочки и, заметив, что она подтягивает ножки к животику, сказала: — Похоже, у Милы просто колики.
— Поорёт и перестанет, — отрезала Роня.
— Чем кормила? — задала вопрос Циклаури.
— Чем обычно — грудным молоком.
— А ты сама что ела?
— Пирожки с капустой. Меня тут бабушка одна ими угостила. Соседка ваша. Сама наготовила и угостила меня. Она очень любит детей конфетками угощать.
— Тамара Петровна? — спросила Цицино и отчитала потенциальную невестку: — Роня, тебе врач говорил, что нельзя есть капусту во время лактации. Ты чем слушала? Тебе что, всё равно на Милу? Роня, ты мать. Ты должна понимать, что тебе некоторые продукты нельзя есть, пока ты кормишь ребёнка.
Ничего не сказав, Мичурина взяла на руки Милу и покачала, чтобы та успокоилась. Немного поплакав, девочка крепко уснула у матери на руках. Глядя на малышку, Цицино ощутила какую-то необъяснимую нежность.
«Вот бы мне такую малышку родить. Какая же она миленькая. Так и хочется подержать её на ручках».
Роня положила уснувшую Милу в кроватку, и девочка сладко засопела. Когда домой пришли Наринэ и Тамина, женщины сели за стол ужинать. Пока все обедали, младшая сестра сообщила:
— Готовьтесь! В воскресенье будут смотрины. Я вчера обзвонила и пригласила всех друзей Гелы. Придут Тенгиз, Ламара, Дато, Нана, дядя Джамал, тётя Таня, Нико, Катя, Тимур, Серго, Валера, Паша, Марина, Сеня и Наташа с Веней и Женей. Даже Дианке позвонила и сказала, что у Гелы родилась дочь. Думаю, они будут рады посмотреть на малышку.
— Отлично! Всегда буду рада гостям, — улыбнулась Тамина и обратилась к Роне: — Ронь, я понимаю, что ты не слишком хотела рожать ребёнка, но очень хотела выйти замуж за моего сына. Пожалуйста, будь хорошей мамой для девочки.
— Хорошо, — отрезала Мичурина и отправилась в комнату, где спит её дочь.
— Не нравится она мне, — высказала своё мнение Наринэ. — Ведёт себя отвратительно.
— Мне она тоже не нравится, — вставила Цицино. — Какая-то странная мать. Даже я подскакиваю от криков Милы, а она спит без задних ног. И ещё ест то, чего нельзя есть во время кормления, а у Милы от этого колики.
— Вот коза! — отрезала Шенгелия. — Ничего. Я её научу правильно ухаживать за ребёнком. Я за вами тремя ухаживала — поухаживаю и за внучкой. Скорее бы Гела приехал. Умудрилась же эта дура забеременеть, когда Гела в армию собирался.
— Желание выйти замуж отключает разум, — усмехнулась Цицино.
— Цицино, как у тебя дела на работе? Как тебе этот начальник отдела, которого взяли на работу? — задала вопросы мать.
— Ты говорила, что он красивый, — вставила Наринэ.
— Да, он симпатичный, — улыбнулась девушка и про себя подумала: «У него такие чудесные волосы».
— Он тебе нравится? — продолжала спрашивать младшая сестра.
— Да, — честно ответила Цицино.
— Так почему бы не начать с ним отношения? — спросила Тамина. — Думаю, он был бы хорошим парнем. Что ты нашла в этом Эрлене? Он внешне отвратительный, и характер у него мерзкий.
— Мам, не доверяю я красавчикам.
— Доченька, дело не во внешности. Надо смотреть на поступки, а не на внешность. Присмотрись к Владимиру. Может, он хороший человек.
— Не знаю. Может быть.
— Не бойся знакомиться с новым человеком, — продолжала мать. — Может, он окажется хорошим. Поговори с ним и узнай его поближе.
Кивнув головой, Цицино вышла из комнаты и направилась в сторону спящей племянницы. Роня сидела на своей кровати и читала какую-то книжку. Взяв завёрнутую в пелёнки девочку на руки, Циклаури качала её и приговаривала:
— Моя ты хорошенькая... Какая же ты миленькая. Моя девочка.
Уложив ребёнка на кроватку, Цицино отправилась к себе и потихоньку изучала учебную литературу для подготовки к экзаменам.
Наступил новый день. Циклаури приехала на работу и, увидев Владимира за компьютером, поздоровалась с новым начальником:
— Добрый день, Владимир Сергеевич.
— Здравствуйте, — улыбнулся Коровин.
Сев за свой рабочий стол, Цицино подсчитывала заработную плату за март и, занося данные в «1С» шестую версию, замечала, что Владимир не отрывает от неё взгляд. Отвлекаясь от своих бумаг, Коровин не мог отвести глаз от профиля Циклаури.
«Какая она красивая. Наверное, так выглядела Царица Тамара в старинной Грузии. Ах, как она прекрасна. Как... величественна...»
Не желая себя сдерживать, Владимир поднялся и, подойдя к Цицино, сказал ей:
— Можно тебя поцеловать?
Циклаури ждала это предложение и, кивнув головой, поднялась и коснулась губами его губ. Коровин был ошеломлён от этого смелого шага девушки, и его голова закружилась от неожиданности и нахлынувшей страсти. Ответив на поцелуй, Владимир нагло и страстно ласкал девушку и проник в её рот языком. Он и она так увлеклись этим страстным поцелуем, что не замечали ничего вокруг. Им было всё равно, что кто-то зайдёт в их кабинет.
— Давайте лучше сдерживаться, Владимир, — проговорила Цицино, оторвавшись от его губ.
— Хорошо, Цицино. Я знаю, что ты ещё не готова к большему. Не бойся. Тебе нужно время, чтобы подготовиться. Я ничего не сделаю без твоего согласия.
— Я не знаю. С одной стороны мне хочется, но есть некоторые «но», — взволнованно сказала Циклаури. — Первое — вы первый, кто меня поцеловал. До этого меня ни один мужчина не целовал. Второе — я всё ещё девочка. Мне нужно время, чтобы привязаться к вам. Третье — моя семья не очень строгая, но меня, наверное, будет мучить совесть, если я пересплю с мужчиной до брака.
— Я буду ждать, пока ты не пожелаешь меня. Я понимаю. Мы мало знакомы, у нас пока ещё нет такой симпатии друг к другу. Но я должен тебе сказать, что у меня в Москве было много женщин. Я даже не запоминал их имена, когда с ними спал. Ты не такая. Ты совсем другая. Этим ты меня покорила.
— Ты хочешь меня использовать и бросить?
— Нет, Цицино. Просто ты мне понравилась. Ты единственная, кого я не хочу сделать очередным трофеем. Ты не торопись принимать решения. Не спеши — подумай.
— Нет, Владимир. Давайте останемся начальником и подчинённой. Я не хочу быть вашей любовницей.
Наступил вечер. Девушка вышла из конторы и села на трамвай. Зайдя в вагон, Цицино смотрела в окно и про себя размышляла:
«Он предложил мне лёгкие и ни к чему не обременяющие отношения. Эх, с одной стороны чувствую себя желанной. Кому-то я действительно нравлюсь. Я не такая, какой меня считает Эрлен. Но с другой стороны... Зачем мне эти отношения нужны? Для чего? Он меня использует и бросит. А если появится ребёнок? Я останусь одна с этим ребёнком. Тем более, в нашей семье уже и так есть малышка, у которой пока нет отца и, похоже, нет матери. Мила... Бедная сиротка... Хотя... Если Геле можно, то почему мне нельзя? Один раз живём».
Глядя на проплывающие мимо дома и деревья, девушка невольно улыбнулась. После второго поцелуя, такого горячего и страстного, она уже не испытывала смущение. Ей нравилось даже такое внимание. Когда трамвай доехал до вокзала, Цицино вышла и, перейдя через мост над железной дорогой, пришла домой.
Когда средняя сестра сняла пальто и переоделась в домашнюю одежду, Наринэ подбежала к ней и громко, торопливо возмущалась:
— Цицино, ну ты посмотри на эту курицу!
— Что опять случилось?
— Мила сделала сюрприз в подгузник. Запах по квартире пошёл, малышка плачет, а эта дура не соизволила поменять подгузник и помыть ей попу. Пришлось всё делать самой.
— Может, она устала. Мало ли, что, — заступилась за девушку Цицино.
— Отчего она устала? Когда я пришла со школы, Мила плачет, а эта дура сидит и чай пьёт, печенюшки кушает. Опять у Милы колики будут от такого молока.
— Привет, Цицино, — звонким голоском поздоровалась Роня, выйдя из кухни с чашкой чая.
— Привет, — без особой радости ответила средняя сестра. — Ты почему опять ребёнка игнорируешь?
— Цицино, я устала. Почему я не могу отдохнуть?
— Я всё понимаю, но почему ребёнок должен спать грязным? — отчитала её Цицино. — Мила пока сама себя не покормит и не помоет. Ты её мать. И как мать ты должна её мыть и кормить. И качать, если ей нужно внимание. Мы не против тебе помогать. Тем более, Мила — наша родная кровь. Только нам не нравится, что ты не выполняешь свои материнские обязанности.
Роне ничего не оставалось делать, как допить чай, поставить пустую чашку в раковину и отправиться в комнату, где мирно спит Мила. Услышав шаги, девочка громко заплакала, желая привлечь к себе внимание. Мичурина взяла малышку на руки и, держа её, укачивала, чтобы та успокоилась.
После работы домой вернулась Тамина. Когда женщины ужинали, Наринэ пожаловалась на Роню:
— Мам, Ронька совсем обнаглела. Теперь она Милу не моет. Всё делаю я. Мало того, что не моет, ещё продолжает есть печенюшки и пить чай. Для молока это не полезно. Мила потом опять будет мучиться от коликов.
— Роня, я всё понимаю, — заявила Шенгелия, обращаясь к несостоявшейся невестке, — ты не очень хотела этого ребёнка, но если родила, то неси ответственность за малышку.
Покивав головой, Роня быстро съела гречку, попила чай и отправилась к себе в комнату, где мирно спала Мила. Поев гречку с мясом под острым соусом и попив чай, Цицино пошла к Роне в комнатку и, взяв на руки Милу, покачала её. Открыв свои карие глаза, девочка смотрела на тётю и улыбалась беззубой улыбкой.
— Видя свою мамашу, она ей не улыбается так, как нам, — заявила Наринэ, зайдя вслед за сестрой.
— Она видит, кто её любит, а кто нет, — изрекла Цицино. — Видимо, Роня даже не пытается что-то сделать, чтобы полюбить малышку.
— Зачем тогда рожала, раз ребёнок ей не нужен? — задала вопрос младшая сестра.
— Потому что так я не нужна вашему брату, а теперь он не отвертится, — объяснила Роня.
— Покажи статью и пункт статьи, обязывающую мужчину жениться на женщине, которая родила от него ребёнка, — потребовала Цицино.
— Я скажу, что он меня изнасиловал, — брякнула Мичурина.
Наринэ не выдержала и влепила Роне смачную пощёчину. Схватившись за покрасневшую щёку, Мичурина зло посмотрела на девчонку. Цицино задала ей вопрос:
— И что ты предъявишь? Где свидетели? Где доказательства?
— Да пошли вы обе! — рявкнула Роня.
Мичурина быстро переоделась в свитер и джинсы, надела шапку, чёрное кожаное пальто и сапоги на невысоком каблуке, выбежала из дома и отправилась на прогулку. Идя по тающему снегу, девушка поскользнулась и, упав на асфальт, больно ударилась коленкой и ладонями. Чей-то мужской голос задал ей вопрос:
— Девушка, что же вы так торопитесь?
Подняв глаза, Роня увидела перед собой симпатичного молодого человека. Парень смотрел на неё и протянул руку. Взяв молодого человека за руку, Мичурина поднялась и с улыбкой сказала:
— Шла по улице и упала.
— Вы в порядке?
— Ничего страшного. Всё в порядке.
— Меня зовут Дима. А вас?
— Роня. Вероника.
— Красивое имя — Роня.
Роня и Дима разговаривали друг с другом о плохой погоде, смеясь над падением. Тем часом Цицино вышла из подъезда и катила перед собой в коляске, одолженной у соседей, маленькую племянницу. Когда девушка с малышкой вышла из подъезда, Эрлен, возвращавшийся с работы домой, зло усмехнулся:
— Что, чужого ребёнка взяла?
— Это моя племянница.
— Тебе только племянницу и нянчить. Своих детей тебе никто не заделает. Кому ты нужна, страшила? Разве что с мешком на голове тебя поимеют.
— Рот свой закрой! — вмешалась Роня, шедшая рядом с каким-то парнем. — И не смей наезжать на мою подругу, ясно?
— И вообще, я одному мужчине нравлюсь, — добавила Цицино. — По крайней мере, он красивее и умнее тебя.
— В твоих фантазиях? — продолжал оскорблять девушку Эрлен. — Дура, не принимай желаемое за действительное. На тебя ни один красивый и умный мужик в здравом уме не посмотрит.
— Посмотрит! Уже смотрит! — заявила Циклаури и покатила коляску с маленькой Милой по улице.
Роня показала Пирогову средний палец и отправилась с парнем гулять. Глядя на это выступление, Дима со смехом смотрел на спор между соседями и заявил:
— А подруга у тебя с характером. Она ещё и очень симпатичная. Этот парень пусть на себя посмотрит, прежде чем что-то говорить про чужую внешность.
Мичурина улыбнулась, прослушав комментарии малознакомого парня. Тем часом Цицино ходила с коляской по улочке и наслаждалась весенним днём, хоть настроение было подпорчено очередными выпадами Эрлена. Глядя на мирно лежащую в коляске Милу, Циклаури погладила её щёчки и прошептала:
— Мамка у тебя непутёвая, зато какой у неё сильный характер. Она может постоять за кого-нибудь, если захочет. Ничего. Скоро папка твой приедет, и ты будешь расти в любви и заботе. Раз уж мамка твоя уже начала хвостом вертеть, то папка точно будет заботиться о тебе. Я думаю, она оставит тебя нам.
Прогулявшись по двору с коляской, девушка вернулась домой, и вслед за ней зашла Роня, наговорившаяся со своим новым знакомым.
— Ронь, спасибо, что заступилась за меня, — улыбнулась Цицино, поднимаясь по лестнице с коляской.
— Не за что. Мне просто не нравится, когда моих друзей оскорбляют.
— Ронь, я рада, что ты встретила нового кавалера. Надеюсь, ты оставишь нам Милу, если она тебе не нужна.
— Надо только дождаться Гелу. Может, он решит на мне жениться.
— Ронь, я тебя не осуждаю, но зачем искать запасной вариант? Вдруг у тебя появится ещё один ребёнок? Ты второго ребёнка на нового мужика кинешь?
— Циць, может, прекратишь задавать мне эти вопросы? Тебе какое дело? Я родила девочку вашему брату — пусть он с ней и возится.
— Хорошо. Можешь уходить, но Мила останется с нами.
— Когда Гела приедет, тогда я ему лично отдам этого ребёнка и, когда он её удочерит, напишу отказ от неё в пользу Гелы. Мне ничего от вас не надо.
— Хорошо. Мила будет жить с нами. Пока этот разговор останется между нами, но не вздумай что-то сделать девочке. Иначе лишишься родительских прав раньше, чем приедет Гела.
Открывая дверь, Цицино про себя подумала:
«Вот же кукушка! Родила ребёнка, чтобы привязать нашего брата, и теперь бросает её на нас. Хорошо, что Гела не бросит сиротку. Я знаю, что он всегда хотел девочку. Я знаю, что он будет достойным отцом для малышки. Эх, как можно не любить это маленькое чудо?»
Наступили выходные. Джамал, Татьяна, Нико, Катя, Тимур и Серго первыми приехали посмотреть на новорождённую внебрачную дочь Гелы. Глядя на малышку, старший кузен Циклаури с улыбкой сказал:
— Она такая миленькая.
— Почти как наш Гела в младенчестве, — вставила Татьяна. — Я помню, как Тамина присылала нам фотографии маленького Гелы.
— Теперь он в армии, — грустно качая головой, сказала Тамина.
— Тамо, передай ему привет от нас! — улыбнулся Джамал.
— Он тоже вам передаёт привет. У него всё хорошо, только ругается с некоторыми дедами.
— У него сильный характер, — прокомментировал Нико.
Послышался звонок в дверь. Цицино открыла, и на пороге стояли Тенгиз, Ламара, Дато и Нана Когониа, Валера Доржиев, Паша Теплов и Наташа Маркова со своими сыновьями-близнецами. Сняв верхнюю одежду, гости зашли в квартиру и отправились к кроватке, в которой спала малышка. Ламара посмотрела на девочку и сказала:
— Какая она хорошенькая.
Нана рассматривала Милу. Девочка мирно лежала на кроватке и зевала, словно ей не хотелось получать столько внимания от совсем незнакомых для неё людей. Сквозь прутья кроватки Нана протянула руку и хотела потрогать крохотную ладошку, но Мила отворачивалась, не желая дать ручку в ответ.
— Капризная девочка, — прокомментировал Тенгиз.
— Просто она ещё совсем маленькая, вот и защищается, — улыбнулась Катя.
— Мила, не бойся, — попросила Нана. — Всё хорошо. Я тебя не обижу.
В дверь вновь позвонили. Цицино открыла, и на пороге стоял Сеня Вебер с высокой смуглой черноокой красавицей. Её длинные волосы, чёрные, как вороново крыло, разливались словно шёлк. Циклаури с улыбкой пригласила друга брата и его спутницу.
— Привет! — крикнул Вебер, снимая с себя куртку.
— Привет, — улыбнулась Цицино, закрывая за гостями дверь.
— Это Шахноза, моя жена, — представил гость свою жену-иностранку. — Мы только недавно поженились.
Зайдя в комнату, где мирно спала Мила, Сеня посмотрел на малышку и, обнимая Шахнозу, сказал:
— Она милая, правда?
— Очень хорошенькая девочка. Надеюсь, у нас родится такой малыш.
— Шах, не надо. Мы ещё не заработали, чтобы рожать детей.
— Но мне хочется ребёнка. Сень, почему бы нам не родить?
— Шах, давай подождём, а потом подумаем о деторождении. Ты сама понимаешь, что у нас в стране происходит. Кругом нищета, и неизвестно, когда это закончится.
— Если ты будешь хорошо работать и зарабатывать деньги, то ты будешь жить небогато, но хорошо, — ответил Тенгиз.
— Да где найти эту работу? Я и так пашу в одной конторе, а начальник мало платит.
— Ничего, можно найти другую работу, — сказала Шахноза, гладя мужа за плечи.
— И где ты предлагаешь её искать? — усмехнулся Сеня. — Ты думаешь, я буду пуп надрывать на четырёх работах, впахивая грузчиком? Ради чего? Надо стремиться к лучшему. А ребёнок — это только помеха.
— Я вижу, что ты к нему не стремишься, — отрезала жена Вебера.
— Перестаньте! — вмешалась Наринэ. — Идите ругаться в другое место, а здесь нечего тут спорить. Здесь ребёнок.
— Извини, просто я не могу так больше, — прошептала Шахноза.
— Успокойся и разберись с мужем за дверью нашего дома, — отрезала младшая сестра Циклаури. — У нас праздник, и не надо нам его портить.
— Хорошо, — кивнула головой Вебер.
Гости смотрели на малышку. Нана попыталась с ней немного поиграть, но Мила продолжала инстинктивно отворачиваться. Дотянувшись до девочки, Нана пощекотала её крохотную ладошку, и Мила, схватив её за палец, улыбнулась беззубой улыбкой.
— Она, видно, поняла, что ты не хочешь её обидеть, — прокомментировал Дато.
— Дети всё понимают, — вставила Наташа. — Они не могут об этом сказать, но они всё понимают.
Послышался звонок. Наринэ пошла открывать. Распахнув дверь, девочка обомлела — на пороге стояла Диана Алмазова.
— Привет. Можно зайти?
— Заходи, — пригласила Циклаури девушку. — Не ожидала, что ты захочешь посмотреть на нашу племянницу.
Бывшая девушка Гелы зашла в квартиру и, сняв розовое пальто, разувшись, направилась в комнату, где у кроватки стояли гости и рассматривали малышку.
— Какая она хорошенькая, — улыбнулась Диана. — Жаль, что Гелы нет здесь. Он бы радовался, увидев девчонку.
— Мы уже отправляли ему фотографии, — сообщила Цицино. — Он так рад малышке. Наверное, он прослезился, когда увидел свою дочку.
— Это хорошо. Я рада за Гелу, — сказала Алмазова и обратилась к Мичуриной: — Как тебе счастье материнства? Ты рада, что стала мамой?
— Честно говоря, не очень. Вечно крики, от которых уснуть не могу. Вечно ей что-то надо: то есть хочет, то обкакается, то у неё колики.
— И ты, Шах, после этого хочешь детей? — задал вопрос Сеня.
— Я просто вижу, что Роня была не готова к материнству, поэтому так говорит, — ответила Шахноза. — И вообще, давай закроем эту тему. Зачем ругаться здесь? Тем более, при ребёнке.
Отпраздновав месяц пребывания малышки на этом свете, сфотографировавшись с ней, поев вкусные блюда русской и грузинской кухни, гости разошлись. После ухода друзей Гелы и родственников женщины убирали грязную посуду. Мичурина сидела за столом и пила чай.
— Шахноза чем-то похожа на тебя, Ронь, — прокомментировала Тамина, вытирая губкой грязную тарелку.
— Тем, что она так хочет ребёнка? — задала вопрос Мичурина.
— Нет, — ответила женщина. — Она любой ценой хотела сбежать от своей семьи и от замужества с неприятным ей человеком, что решилась согласиться на собственное похищение. Сеня похитил её, и она потом вышла за него замуж, чтобы избежать позора. Но будет ли она счастлива в браке? И ты такая же. Ты любой ценой хочешь выйти замуж, что даже решилась забеременеть, но этот ребёнок тебе не нужен. Мы сразу поняли это.
Роня не смогла ничего ответить — лишь выпила чай и, отправившись в свою комнату, легла поспать. Поняв, что больше никто её не побеспокоит, Мила заплакала, желая привлечь к себе внимание мамы. Мичурина не хотела вставать с кровати, но Цицино забежала в комнату и задала ей вопрос:
— Ты почему не встаёшь? Ребёнок плачет, а ты даже не поднимешься, чтобы успокоить его.
— Циць, я устала. Дайте мне уже отдохнуть.
— Отчего ты устала? Ты целый день чаи распивала. Ладно, сама покачаю ребёнка.
Цицино взяла Милу на руки и, держа её, укачивала. Ощущая тепло рук, малышка широко улыбнулась и схватила маленькой ручкой тётину кофточку, словно не хотела разлучаться с любящим её человеком. Роня лежала на кровати и безучастно смотрела на дочь. Цицино уложила девочку спать, и та быстро уснула.
Наступила новая рабочая неделя. Циклаури как обычно приехала на работу и заметила на своём столе хрустальную вазу с розовыми розами. Владимир сидел за столом и, увидев Цицино, с улыбкой сказал:
— Добрый день, Цицино. Как смотрины прошли? В пятницу ты за чаем говорила, что вы устроите смотрины для новорождённой племянницы.
— Всё хорошо. Пришли друзья Гелы и наши родственники, — ответила Цицино, желая утаить ссору Сени и Шахнозы и кукушечное отношение Рони к ребёнку.
— Хотел бы и я посмотреть на девчонку. Жаль, что мы не так близко знакомы.
— А... эти розы кому? — смущённо задала вопрос Цицино и решила сострить: — Светке Соколовой?
— Нет. Цицино Циклаури. Дарю их тебе я. Поздравляю с рождением племянницы.
— Спасибо, Владимир. Вы меня удивили.
— Сейчас я ещё кое-чем тебя удивлю.
Закрыв дверь, Коровин прижал Циклаури к стене и поцеловал её. С каждым днём его поцелуи были всё страстнее и наглее, отчего голова девушки шла кругом. Цицино гладила его голову и ощущала шёлк его вьющихся волос. Оторвавшись от её губ, Владимир гладил её талию и почувствовал тепло её тела.
— Какая же ты красивая, Цицино, — прошептал Коровин на ухо девушке.
Циклаури гладила его шею и, коснувшись его губ своими, дотронулась ладонями до его груди, ощущая, как забилось его сердце. Владимир погладил её чёрные волосы и, обнимая девушку, прижал к груди. Им хотелось, чтобы эти моменты длились вечно, но стук в дверь прервал их ласки.
Открыв дверь, начальник отдела кадров пригласил в кабинет Ингу Визгунову и малознакомую девушку, кандидатку на вакансию «риэлтор». Владимир согласовал работнице отпуск, а Цицино побеседовала с соискательницей. Когда дамы покинули их кабинет, Циклаури сказала:
— Нам надо быть осторожными. Потому что мы можем попасться. Зачем нам эти пересуды?
— Но держись. Я так просто не оставлю тебя. Ты мне нравишься.
— Вы мне тоже нравитесь, Владимир. Только мне не хочется быть очередным вашим трофеем. Хотя. Жизнь одна. Зачем тратить её на сомнения? Зачем лишать себя удовольствий?
— Ты права. Многие девушки поначалу ломаются, но потом соглашаются.
— Но знаете, если вы хотите заниматься со мной сексом, то я согласна только на секс с презервативом. Я не хочу нежелательных последствий.
— Я тоже пока не хочу детей, если ты это имеешь в виду. Хорошо. Я согласен на секс с презервативом.
— Где мы будем заниматься сексом?
— Я живу в съёмной квартире. Так что там сможем заняться этим делом. Не бойся. Когда тебя увидел, мне больше никого не хочется.
— Хочется в это верить, — невпопад заявила Цицино.
— Когда я встречался с разными женщинами, не давал им надежду. Я и тебе её не даю. Так что живи сегодняшним днём и наслаждайся жизнью. Насчёт девственности... Зачем хранить её до брака?
— Возможно, вы правы.
Когда закончился рабочий день, Владимир закрыл дверь и, подойдя к Цицино, крепко поцеловал её. Циклаури обхватила его шею руками и погладила его волосы, отвечая на поцелуй. Коровин взял девушку за плечи и слегка укусил её губу.
— Сядь на своё рабочее кресло, — прошептал Владимир, и Цицино послушно выполнила просьбу.
Когда Циклаури села на кресло, Коровин подошёл к ней, поцеловал её щёку и коснулся губами её уха. Проведя кончиком языка по ушной раковине, Владимир гладил живот и слегка сжимал груди Цицино; от этих ласк девушка покраснела и стушевалась, не зная, куда себя деть, но при этом ощутила желание чего-то нового и неизведанного — ей хотелось большего.
— Позволь мне тебя поласкать, — прошептал на ухо девушке Владимир.
Цицино согласно кивнула головой, прося продолжить сладостную пытку. Коровин снял с неё жёлтую водолазку и белый бюстгальтер, нежно провёл языком по её левому соску, отчего в Циклаури пробудилась страсть. Владимир поцеловал её нежно-коричневый бугорок; Цицино выгнулась и погладила его голову.
«Что я делаю? — размышляла девушка, поддаваясь его ласкам. — Я позволяю ему поиметь себя. Это неправильно, но это так... прекрасно».
Цицино хотела большего; внизу её живота сладко замирало, и девушка невольно раздвинула ноги, желая ощутить его в себе. Циклаури гладила его плечи и ощущала его мускулы под хлопковой рубашкой.
«Наивная девочка, — про себя отметил Коровин, лаская левый сосок любовницы. — Как же ты отдаёшься в свой первый раз. Тебе приятно получить ласку даже от такого проходимца, как я. Ты знаешь, что я проходимец, и всё равно поддаёшься мне».
Приласкав её груди, Владимир посмотрел на смущённую и возбуждённую Цицино и сказал:
— Оказывается, ты любишь, когда тебя ласкают. Есть разница, когда ты ласкаешь саму себя и, когда тебя ласкает совсем другой человек. Я не видел тебя голой. Ничего — посмотрю на тебя голую на выходных. Надеюсь, ты свободна.
— Да, на эти выходные я свободна. В субботу Первое Мая, так что надеюсь, что у нас всё будет хорошо.
— Можно тебя потрогать там, внизу живота? — задал вопрос Коровин.
Горя от желания, Циклаури положительно кивнула головой и слегка развела ноги. Владимир погладил её оголённый живот и, оттянув пояс джинс, сквозь ткань трусиков дотронулся до самой нежной части её тела; Цицино вскрикнула, словно её ударило током, и тяжело вздохнула, прижимаясь к креслу. Коровин просунул руку в её трусики и, коснувшись кончиком пальца её влажной промежности, прокомментировал:
— Ты вся мокрая от моих ласк. Вижу, что тебе нравится. Ещё немного, и ты будешь готова.
«Как я могу? — спрашивала себя Циклаури. — Я отдалась малознакомому человеку как последняя проститутка. Ещё я осуждала одну аспирантку, о которой ходили слухи, что она спит с заведующим кафедрой. Теперь я сплю со своим начальником. Как я могу?»
Цицино хотела сказать «Стоп! Хватит!», но ласки её начальника возбуждали её всё сильнее и сильнее, отчего девушка была готова закричать от удовольствия, желала сообщить, что она счастлива и свободна, что эти ограничения ей нипочём. Схватив ручки рабочего кресла, Циклаури тихонько застонала от удовольствия и выгнула шею, глядя вверх. Владимир продолжал кружить пальцем вокруг её клитора, и через несколько мгновений девушка сжалась и ощутила лёгкость, словно освободилась от чего-то сковывающего.
— Владимир, это так... Так приятно. Я хочу тебя.
— Наконец-то, ты обратилась ко мне на «ты», — улыбнулся Коровин и, убрав руку из её трусиков, добавил: — Как можно обращаться ко мне на «вы», если мы уже так близко знакомы?
Поднявшись с кресла, Цицино быстро оделась и посмотрела в окно. Сгущались сумерки, наступал вечер. Надевая пальто, Циклаури про себя задала вопрос:
«Интересно, что скажут мама и сестра, если поймут, что произошло между мной и начальником? Что бы это ни было — это было потрясающе».
Цицино взяла розовые розы и, выйдя на улицу, хотела подойти к трамвайной остановке, но Владимир перехватил её и предложил:
— Давай, я тебя отвезу. Пойдём со мной.
Вспомнив подколки Эрлена, девушка решила доказать, что может любить и быть любимой, поэтому села в оранжевые «Жигули» своего начальника и пристегнулась. Заводя машину, Коровин задал вопрос:
— Тебя куда отвезти?
— Улица Вокзальная, дом тридцать три. Отвези меня туда.
Когда машина чуть нагрелась, Владимир отправился в сторону рынка на Транспортной. Всю дорогу Цицино смотрела на своего любовника и ощущала лёгкое возбуждение. Она хотела, чтобы он снова ласкал ей самые чувствительные части тела, пробудил в ней страсть. Добравшись до нужного дома, Коровин остановил машину. Цицино сидела на переднем пассажирском сидении.
— Что такое? Ты ещё хочешь побыть со мной? — задал вопрос Владимир.
— Я кое-кого жду. Хочу его проучить, — отрезала Цицино.
Из подъезда вышел Эрлен и выносил мусор. Заметив незнакомую ему оранжевую легковушку, Пирогов увидел в ней неприятную ему соседку. С хитрой улыбкой Циклаури открыла «бардачок», положила туда цветы и взяла Коровина за руку. Поняв её намёк, Владимир погладил её подбородок и нежно поцеловал её губы. Цицино положила руки на его плечи и прижала его к себе.
Эрлен смотрел на целующуюся парочку и недоумевал — «страшная», по его мнению, соседка целуется с таким красивым мужчиной. Уронив наполненное мусором ведро рядом с машиной, Пирогов отвернулся и ушёл. Цицино взяла букет роз, закрыла бардачок, вышла из машины и с улыбкой сказала:
— Спасибо, что подвёз.
— Не за что. Ты можешь на меня рассчитывать. Проси, и я помогу, чем смогу.
Выйдя из машины, счастливая Цицино посмотрела на балкон своей квартиры; Наринэ наблюдала за происходящим во дворе и, когда старшая сестра заметила её, сжала руку в кулак и показала ей большой палец, желая сказать, что всё хорошо. Улыбнувшись младшей сестре, Циклаури направилась в подъезд и поднялась вверх. Цицино зашла в свою квартиру, где её встретила младшая сестра со смехом и с вопросом:
— Что же такое увидел Эрлен, что он аж ведро своё помойное уронил?
— Я целовалась со своим начальником. Он меня на машине подвёз. Нужно было сделать кое-какие отчёты, поэтому мы с ним задержались после работы.
— Молодец! Не упускаешь свой шанс. А начальник не против?
— Он даже за то, чтобы я его поцеловала.
— Это он тебе букет подарил?
— Да.
Цицино отдала букет Наринэ, и девочка наполнила водой вазу, поставила цветы и установила букет на кухонном подоконнике. Средняя сестра быстро переоделась и отправилась ужинать. Заметив розовые розы, Тамина задала Цицино вопрос:
— Это твой начальник тебе подарил?
— Да, это он мне подарил, — ответила Цицино, едя тушёную капусту с помидорами.
— Очень красивые. Если у вас что-то получится, то держись за него.
— Мам, он мне ничего не обещал, и я ни на что не надеюсь. Он просто предложил лёгкие отношения без обязательств.
— Я знаю, что ты не вертихвостка, как Роня. Ты не будешь привязывать мужика ребёнком. Помни — даже если у тебя такое случится, то я всегда тебе помогу. Знай — у нас всё будет хорошо. Я с тобой.
— У нас уже есть одна Мила, — заявила Цицино. — Зачем ещё один ребёнок без одного родителя?
— Ты права. Поэтому лучше предохраняйся, чтобы не было ненужных последствий. И не делай поспешных выводов — может, этот твой начальник окажется хорошим человеком. Ты же его не знаешь.
«Не знаю и отдаю ему своё тело. Мне приятны его ласки, но это, наверное, неправильно. Зачем связываться с малознакомым человеком, который хочет просто временную любовницу? Он всё равно на мне не женится... Но... Очень хочется узнать, как это — близость с мужчиной. Ничего страшного, если я получу ценный опыт. Эх, мама... Ты не такая, как все мамы. Ты на нашей стороне, а не на стороне людей, которые что-то должны сказать».
Поужинав с мамой и сестрой, Цицино отправилась в комнату Рони и, взяв на руки малышку, укачивала её, стараясь не думать ни о чём. Скрип двери отвлёк Циклаури от качания девочки.
— Молодец, Цицино! — послышался знакомый голос.
— Я не заметила, что ты пришла, — улыбнулась Цицино, увидев Роню.
— Вот это ты шокировала этого придурка Эрлена. Он так на говно исходил, когда увидел что-то в тех оранжевых «Жигулях». А потом оттуда вышла ты с букетом роз. Ты была такая счастливая. Так светилась. Что там за мужчина был?
— Это мой начальник. Он просто подарил мне букет и подвёз до дома.
— Он, наверное, красивый мужчина. Мне бы такого. Если он в тебя влюбился, то хватай быка за рога. Забеременей от него. Пусть он на тебе женится.
— Ронь, не лезь со своими советами. Я сама как-нибудь разберусь. И вообще — я не стремлюсь выскочить замуж за кого ни попадя. Да, он мой начальник. Он мил со мной и не более того. Большего я от него не жду. И что-то Гела не поторопился на тебе жениться.
— Как хочешь. И перестаньте меня доставать! Только и делаете, что упрекаете меня, — отрезала Мичурина и, взяв из рук Цицино девочку, качала её.
Выйдя из комнаты, Цицино зашла к себе и, сев за стол, изучала учебник по праву, готовясь к приближающейся сессии. Девушка пыталась сосредоточиться на очередных статьях, но её мысленно переносилась в свой светлый уютный офис, где её ждал Владимир. Ей хотелось, чтобы он снова ласкал её. От этих воспоминаний Цицино ощутила возбуждение и страстно желала снова и снова пережить те сладкие моменты.
На следующий день ранним утром Цицино вышла из подъезда, и вслед за ней вышел Эрлен. Пирогов свистнул ей вслед и крикнул:
— Эй, шлюха!
— Сначала страшная, а теперь шлюха? Это как?
— Это он на тебя посмотрел? Ничего. Он себе получше найдёт. Не льсти себе.
— Рот свой поганый закрой! И смирись с тем, что ты озлобленное уродливое существо! — отрезала Циклаури и, не слушая Эрлена, отправилась в сторону железнодорожных путей и через мост вышла к остановке.
Приехав в офис, Цицино поздоровалась с Владимиром, села за компьютер. Пока Циклаури пыталась разобраться с новым трудовым договором, Коровин подошёл к ней сзади и, положив ей руки на плечи, сказал:
— Мне понравилось, как ты меня вчера в машине поцеловала.
— Мне тоже понравились твои ласки, — с улыбкой ответила Цицино.
— Скоро майские праздники. С нетерпением жду этого дня.
Циклаури задумалась над словами своего любовника. Стыд и стеснение ушли из её головы, и осталась только страсть и желание чего-то неизведанного, но такого приятного. Когда на часах было десять утра, Цицино отправилась пить чай с коллегами.
— Ты так светишься от счастья, — заявила Инга Визгунова. — Такая счастливая и весёлая.
— Просто настроение хорошее.
— У тебя поклонник появился?
— Нет. Просто у меня хорошее настроение, — продолжала настаивать Циклаури.
— Я даже знаю, кто твой поклонник, — вставила Марина Дорохова. — Это Владимир Сергеич?
— Слушайте, я не хочу это обсуждать, — отрезала Цицино. — Даже если это так — вам какое до этого дело?
— Ты занервничала, — хитро улыбнулась Лиза Головушкина. — Значит, мы не ошиблись. Значит, у тебя роман с твоим начальником.
— Думайте, что хотите, и найдите другую тему для сплетен, — заявила Циклаури и, допив чай, поев печенье, отправилась в свой кабинет.
Цицино сидела за столом и проводила учёт в 1С. Владимир подошёл к ней сзади и приобнял. Циклаури вздрогнула от его нежных прикосновений и сказала:
— Владимир, давай не будем здесь заниматься любовью и поцелуйчиками. А то не хочется, чтобы нас обсуждали.
— Даже если они нам в лицо это не говорят, то это не значит, что они не говорят об этом между собой. И ты будешь лишать себя и меня счастья только из-за того, что ты боишься сплетен? Не об одном, так о другом будут сплетничать. Потом они об этом забудут и найдут новый повод для сплетен.
— Нам надо вести себя осторожно, а то не хочется быть в центре внимания.
— Ладно. Я знаю, где ты прописана, так что могу принести цветы туда.
— Только дома всегда кто-то есть. Мама, Наринэ, моя младшая сестрёнка, Роня, невеста моего брата Гелы, и их дочь Мила. Как раз та самая племянница. Я пока не хочу афишировать наши отношения.
— Я не тороплюсь. Хотя... Интересные у тебя родственники. Я бы с ними познакомился, если бы узнал тебя лучше. Цинь, я хочу отвезти тебя к себе домой на майские праздники. Давай, проведём это время вместе. Ты и я.
Владимир нежно поцеловал Цицино и отправился за своё рабочее место. Циклаури смотрела на таблицы в 1С и предвкушала грядущие майские праздники, обещавшие быть интересными, если она встретится с Коровиным.
Шли рабочие дни. Цицино и Владимир держали дистанцию, но под конец рабочего дня Коровин прижимал Циклаури к стене и крепко целовал её. Девушка поддавалась его страстной ласке и, обнимая его за плечи, ощущала желание вновь испытать это головокружительное пьянящее чувство.
Наступила долгожданная суббота. Цицино переоделась в синее платье, тёплые колготки и смотрела в окно, желая увидеть оранжевые «Жигули». Переодевшись в розовую футболку с рисованными далматинцами, жилетку из денима и джинсы, Наринэ заплетала свои волосы в высокий хвост и задала сестре вопрос:
— Почему сидишь тут дома? На улице тепло и светло. Мама пошла на работу. Уже Ронька пошла катать коляску с Милой. Хоть в чём-то она хорошая мать. А так иногда не допросишься её покормить, помыть или покачать Милу.
— Я сижу дома потому, что кое-кого жду.
— Того красавчика на «Жигулях»?
— Да.
— Я его тоже жду не дождусь. Посмотрю на вас. Как раз жду Олю Трубникову и Лену Малееву. Хотим погулять по городу и сходить в кафе, развеяться.
Наринэ отправилась в большую комнату, выглянула в окно и, заметив оранжевые «Жигули», крикнула:
— Цицино, тебя, наверное, твой принц на оранжевых «Жигулях» собирается забрать!
Услышав о приехавшей машине, Цицино надела куртку и лакированные туфли на невысоком каблуке, а Наринэ обулась в розовые кроссовки. Выйдя из подъезда, сёстры подошли к машине.
— Пока, сестрёнка! — сказала Цицино, помахав рукой.
— Пока! — улыбнулась Наринэ и, бросив взгляд в «Жигули», отправилась по своим делам.
Распрощавшись с сестрой, Циклаури села в машину и, закрыв дверь, с улыбкой поздоровалась:
— Привет.
— Привет. Ты готова? Я готов. Даже презервативы купил для нас.
Цицино кивнула головой в знак согласия. Машина тронулась и отправилась в сторону заброшенного стекольного завода. Проехав через железнодорожный мост, Владимир поехал по улице Сибиряков-Гвардейцев. Цицино смотрела на дома и деревья и наслаждалась поездкой.
Коровин мчал по объездной и добрался до Рембытовского кольца. Быстро миновав перекрёсток с круговым движением, Владимир поехал прямо и направился в сторону Запсибовского моста. Цицино смотрела на реку, на деревья и деревянные домики, вспоминая семейные поездки с родителями, братом и сестрой по всему Новокузнецку. Наслаждаясь солнечным днём, девушка улыбалась.
— Что такое? Ты выглядишь счастливой.
— Просто вспоминаю, как мы всей семьёй катались по городу, когда мы только приехали из Кутаиси.
— Почему вы уехали из Грузии?
— Началась война, и мы хотели убежать оттуда. Теперь думаю об этом, когда наш брат Гела в армию пошёл. Как он там? Пишет, что у него всё хорошо.
— Когда я отучился в КемГУ, тоже пошёл в армию, а тогда была Чеченская Война. Нас отправили туда. Меня ранили в ногу и в плечо, и я потерял много крови. После ранения меня комиссовали. Я переехал в Москву и стал заниматься мелкой торговлей в киоске — продавал молочку. Я купил этот киоск и платил кредит. Конечно, меня раскручивал и крышевал один авторитет по кличке Тайсон, которому я и платил кредит. Зимой, в девяносто восьмом, когда я немного разбогател, Тайсона убили, и я испугался, когда услышал, что сынок Тайсона ещё хуже самого Тайсона. Продал киоск, отдал этому сынку проценты с этой самой выручки, чтобы меня не трогали, приехал сюда, снял квартиру, купил машину, а потом грянул дефолт, и у меня вместо трёх тысяч рублей остались три копейки. Перебирался случайными заработками здесь, пока не пришёл к вам.
— Почему ты вернулся в Новокузнецк?
— Здесь мои родители. Отец хотел, чтобы я учился на юриста в петербургском университете, а я поехал в Кемерово, где отучился на бухгалтера и работал. На зарплату снимал однушку в спальном районе. Приехал сюда, и здесь почти всё то же самое. Хорошо, что на свои копейки, которые остались от продажи бизнеса, успел купить «Жигулёнок» до того, как грянул дефолт. Вот так вот. Сначала взлёт в Москве, а потом стремительное падение. Сперва «крышу» снесли, а потом рубль обрушили.
— Ты ходил по головам?
— Было пару раз. Паре конкурентов пригрозил, чтобы убирались с моей территории, иначе им конец. Потом я не смог ходить по головам. Видимо, от этого мой небольшой бизнес рухнул. Я об этом не жалею. Если бы всё осталось дальше, то я бы стал таким же чудовищем, как мой отец. Даже хуже. Или не смог бы выплатить кредит из-за того, что доллар поднялся, а рубль упал ниже плинтуса.
Закончив рассказ о жизни в Москве, Владимир тяжело вздохнул, сосредоточился на дороге, и вскоре перед ним показались большие хрущёвки.
— Ты с родителями встречался? — полюбопытствовала Цицино.
— Нет. Я с отцом в ссоре. Он нечестный человек, а мне не хотелось быть таким, как он. Я хотел знать всё о деньгах, чтобы предотвращать махинации. Мне стыдно, что мой отец взяточник. Но он считает, что так должно быть, что это единственный способ выжить. Деньги затмевают ему всё. Он хотел, чтобы я был таким же, как он, а я не хочу вступать в сделку с совестью. В Москве пару раз сделал подобное, но потом не смог. Боялся, что меня убьют или посадят в тюрьму.
— Друг моего брата так же приехал в Москву. Поступил в институт, а потом бросил его и занялся рэкетом. Потом его убили. Он с подельниками не поделил прибыль. Когда я об этом узнала, не могла поверить, что человек, который учился в одном классе с моим братом, ходил к нам в гости, пошёл на такое и теперь отошёл к праотцам.
Владимир ничего не ответил и, включив левый указатель поворота, свернул на улицу 40 лет ВЛКСМ. Миновав железнодорожные пути, Коровин свернул на улицу Климасенко и очутился на улице Мориса Тореза.
— Ты себя считаешь циником, но я вижу, что ты хороший человек, — прокомментировала Цицино.
— Цинь, ты очень наивная. Ты всех видишь хорошими. Нет. Я не очень хороший человек. Все мы разные. Люди не бывают хорошими или плохими. Они бывают разными.
Молодые люди остановились во дворе возле хрущёвки. Выйдя из машины, Владимир и Цицино отправились в подъезд и, поднявшись на третий этаж, зашли в квартиру. Зайдя в квартиру, Циклаури разулась и осмотрелась. В единственной комнате, обставленной тумбочкой с чёрно-белым телевизором, финской стенкой, разложенным двуспальным диваном с лежащей на нём смятой простынёй и подушками, двумя креслами и стулом с одеждой, было убого, но уютно. Девушка села на красное старое, но ещё целое кресло с вязаной оранжевой накидкой и задала вопрос:
— Ты не хочешь вернуться домой? К родителям.
— Нет. Я не хочу. Мне принципиально не нужны грязные деньги моего отца. Я хочу просто жить и не думать, где бы побольше урвать. В Москве я не мог по-другому, поэтому пользовался грязными деньгами авторитета и платил ему долг. Теперь я работаю честно, хоть и в подчинении у генерального.
Цицино промолчала и посмотрела на Владимира. Молодой мужчина приблизился к ней и крепко поцеловал её, желая долго и страстно наслаждаться ею; девушка ответила на ласку и сжала пальцами его плечи. Оторвавшись от её губ, Коровин целовал её шею, и Циклаури поднимала голову вверх, гладя его руки.
Владимир гладил бедро девушки и, подцепив подол её платья, поднял вверх. Цицино ощутила смущение и хотела сжаться, но желание испытать что-то новое оказалось сильнее — она приподнялась и позволила ему снять с себя одежду. Освободив девушку от платья, Коровин коснулся её смуглой кожи, поцеловал её ключицу, ложбинку между грудями и снял с неё бюстгальтер. Испытав первое смущение, Циклаури гладила его руки, наслаждалась поцелуями. Владимир снял с Цицино колготки и трусики.
Циклаури резко села на кресло и быстро сжалась в комок, желая прикрыть самые сокровенные части своего тела. Понимая, что она впервые оголилась перед мужчиной, Коровин погладил её голову и, нежно поцеловав, сказал:
— Я не буду спешить, если ты не готова.
Цицино медленно открылась и, посмотрев на Владимира, неторопливо расстегнула на нём рубашку, обнажая его подкачанный торс. Касаясь кончиками пальцев его жёстких волос на груди, Циклаури потрогала на его левом плече шрам от пули.
— Какой же ты красивый... — невольно прошептала девушка, нежно гладя его живот, касаясь кончиками пальцев полоски волос от пупка до лобка.
Коровин снял с себя рубашку и, полностью раздевшись, предстал перед ней во всей красе. Цицино была шокирована, удивившись размерам его мужского достоинства; ей хотелось спрятаться, убежать, но что-то не давало ей даже сдвинуться с места.
— Не бойся... — прошептал Владимир, словно прочёл её мысли. — Понимаю, что я у тебя буду первым. Я постараюсь быть аккуратным с тобой.
Успокоив девушку, Коровин погладил её чёрные волосы и вновь крепко поцеловал; Циклаури гладила его плечи, отвечая на ласку. Целуя девушку, Владимир спускался вниз и вниз, провёл языком по её правому соску и нежно укусил его. Цицино касалась его волос кончиками пальцев, ощущая их шёлк. Тихонько застонав от сладких ласк, Циклаури прикрыла глаза, стремясь к вершинам блаженства.
Гладя её талию, Коровин целовал её чуть пухловатый живот, провёл языком вокруг её пупка и спустился вниз, к самой нежной части её тела. Цицино раздвинула ноги, приготовившись к чему-то новому и необычному; Владимир коснулся кончиком пальца её клитора, и девушку словно ударило током. Циклаури выгнулась и, держась за ручки кресла, стонала, желая продлить эти моменты. Глядя на наслаждающуюся ласками Цицино, мужчина ускорил круговые движения вокруг самой нежной части её тела, доставляя ей блаженство, отчего девушка сильнее раздвигала ноги, подмахивала бёдрами. Ощущая нехватку воздуха, Циклаури сильнее вцепилась в ручки кресла и чуть не потеряла сознание от нахлынувшего оргазма.
Взяв Цицино за бёдра и прижав её к себе, Владимир приподнял её, и она обхватила его шею руками. Коровин уложил девушку на кровать, взял за ягодицы, приподнял их и нежно провёл по её половым губам языком, ощущая сладкий вкус её тела. Глядя наверх, Циклаури поддавалась его ласкам и выгибалась точно кошка. Владимир целовал и щекотал кончиком языка её клитор, доставляя ей неземное удовольствие. Цицино прикрыла глаза, и ей казалось, что она качается где-то на облаке, что ей легко и спокойно. Ощущая нарастающее напряжение внизу живота, Циклаури сжала ноги, и Коровин почувствовал щёками тепло от её бёдер. Цицино выгнулась и вскрикнула, словно её поразил удар молнии.
Когда Циклаури лежала в полузабытьи, Коровин поднялся, надел на свой вставший член презерватив, навис над девушкой и нежно поцеловал её в шею. Цицино ответила тихим стоном и коснулась его волос. Владимир погладил головкой пениса её промежность и медленно вошёл в неё. Ощущая непривычное для неё движение в себе, Циклаури напряглась, но Коровин погладил её взмокшие волосы и прошептал:
— Не бойся. Я знаю, что тебе будет больно, но ты просто расслабься и отпусти эти мысли.
Цицино постаралась не думать о предстоящей боли и постаралась расслабиться. Владимир медленно вошёл в неё и, наткнувшись на преграду, вышел, давая девушке привыкнуть к новому опыту. Войдя в неё снова, Коровин осторожно продвигался вперёд; Циклаури громко вскрикнула от боли, и по ягодице стекла капелька крови. Владимир держал член в ней, давая девушке привыкнуть к нему. Цицино хотела освободиться от этого плена, но мужчина держал её под собой и нежно целовал, пытаясь отвлечь от боли.
Поняв, что девушка немного привыкла, Владимир медленно-медленно двигался в ней, давая возможность распробовать новые ощущения, познать вкус наслаждения. Цицино не понимала, что с ней происходит, пока не ощутила нарастающее возбуждение. Невольно выгнувшись, Циклаури обвила руками шею мужчины и слегка поцарапала его спину короткими ногтями. Коровин чуть усилил темп движений, понимая, что вошёл во вкус. От его плавных толчков Цицино невольно выгнулась и прижалась бёдрами к его телу, чувствуя нарастающее удовольствие.
От нахлынувшего оргазма Владимир напрягся и, прижимаясь к девушке, пролился в презерватив. Когда он покинул её, Цицино закрыла глаза, выгнулась и чуть не потеряла сознание, не понимая, что с ней произошло. Сняв использованный презерватив с капельками крови, Коровин бросил его на пол и краешком пододеяльника вытер кровь на половых губах девушки. Погладив её взмокший лоб, Владимир поцеловал её губы и прошептал:
— Ты в порядке? У тебя текла кровь.
Цицино открыла глаза и, посмотрев на любовника, сказала:
— Вроде в порядке. Что со мной было?
— Ты кончила.
Коровин лёг на кровать рядом с девушкой. Циклаури смотрела на потолок, пытаясь осознать произошедшее с ней недавнее приключение. Перевернувшись на бок, Цицино сжала в руке подушку и заплакала.
— Что с тобой? Почему ты плачешь? Тебе больно? — не понял Владимир.
— Я не знаю. Может, из-за того, что мне как-то тоскливо...
— Наверное, это от счастья. Ты впервые кончила и не осознала это, поэтому у тебя слёзы. — С этими словами Коровин обнял девушку и прижал к себе, пытаясь успокоить её.
Нежно поцеловав её чёрные волосы, Владимир поднялся, надел висевшие на спинке стула трико и, взяв ополовиненную пачку сигарет, отправился на балкон курить. Выпуская кольца дыма, Коровин смотрел на облачное небо и про себя размышлял:
«Ты грузинка, но позволила мне себя трахнуть. Смелая девушка. Ты молодец. Тебе было страшно, но ты не сбежала. Ты всё вытерпела».
Цицино лежала в обнимку с подушкой. Успокоившись и окончательно придя в себя, Циклаури поднялась с кровати и, посмотрев на спину Владимира, думала:
«Я отдалась тебе телом, но не душой. Я отдала тебе свою девственность. Знаю, что ты не женишься на мне. Что я для тебя очередная кукла, которую ты решил использовать. Если ты бросишь меня, я не обижусь. У нас просто секс без обязательств. Мне нельзя что-то требовать от тебя. Тебе не нужна семья. Я знаю».
Цицино быстро оделась и, выйдя на балкон, встала рядом с любовником. Гладя его руку, Циклаури смотрела на дым тлеющей сигареты и задала вопрос:
— Давно куришь?
— С шестнадцати лет. Ещё в школе мы с пацанами стояли у гаражей и курили. Ох, как на нас орали.
— Я никогда не курила и не пробовала. Гела, наш старший брат, не понимает людей, которые курят. Особенно женщин.
— Знаешь, я не понимаю, почему не говорят о пользе курения.
— В чём его польза?
— Курение успокаивает нервы и помогает сосредоточиться на проблеме. Когда я напряжён, закуриваю. Покурив, чувствую себя заново родившимся.
Цицино ничего не ответила и продолжала смотреть на двор, где резвились маленькие дети. Глядя на песочницу, в которой девочки неумело строят замки, Циклаури невольно улыбнулась.
«Если бы у меня была дочка или сынок... Как хочется смотреть в окно и видеть, как мой ребёнок играет в песочнице, а потом звать его на обед. Это будет нескоро, но когда-нибудь произойдёт».
— Как приятно смотреть на твою улыбку. — Владимир словно разбудил её ото сна.
— Мне тоже приятно смотреть на твою, — ответила Цицино.
— Есть хочешь? После секса так есть охота.
— Хочу. Вроде недавно поела, а теперь голодная.
Коровин и Циклаури вышли с балкона и отправились на кухню. На кухне Владимир быстро приготовил «завтрак холостяка» — яичницу-глазунью. Быстро перекусив, Цицино ощутила себя как дома, словно она всю жизнь прожила в этой снятой Владимиром квартире.
— Владимир, мне пора домой. Наверное, мама за меня беспокоится.
— Конечно, я тебя отвезу, Цинь. Я тебя одну не отпущу.
Коровин быстро оделся. Молодые люди вышли из дома и отправились к машине. Сев в «Жигули», Цицино пристегнулась и, глядя на хрущёвку, где её любовник снимал квартиру, почувствовала, что покидает какое-то родное место.
«У нас с ним был просто секс. Почему мне хочется вернуться сюда вновь?» — размышляла про себя Циклаури.
Владимир завёл машину, и вскоре они отправились обратно в Центральный район. Во время поездки Цицино смотрела в окно и ощущала какую-то лёгкую тоску, словно прощается с любимым человеком.
Когда «Жигули» остановились у дома на улице Вокзальной, молодые люди вышли из машины. Цицино заметила идущего откуда-то Эрлена и, подойдя к Владимиру, погладила его щёку. Коровин нежно поцеловал девушку.
— Вот шлюха-то! — послышался голос Пирогова. — Сама к мужику лезешь. Эй, мужик. Как ты сосёшься с этой страхолюдиной?
Прервав поцелуй, Коровин смерил парня взглядом, желая испепелить его силой мысли, и заявил:
— Рот свой поганый прикрой. Моя девушка самая лучшая и самая красивая на свете.
— Ты что, его чем-то опоила? — ухмыльнулся Эрлен.
Владимир подошёл к парню и, схватив его за грудки, грозно проговорил:
— Если ты хоть словом или делом обидишь мою девушку, я тебя так изобью, что всю жизнь будешь работать на лекарства!
Сказав это, Коровин отшвырнул его, и Пирогов упал, шлёпнувшись пятой точкой об асфальт. Цицино бросила взгляд на балкон своей квартиры и заметила, как Тамина, Роня и Наринэ стояли и наблюдали за ними. Поцеловав Владимира в щёку, девушка сказала:
— Пока.
— До встречи, — улыбнулся Коровин и сел в машину.
Циклаури отправилась наверх и зашла в квартиру. Мать, сестра и девушка брата со смехом встретили её.
— Вот это у тебя защитник! Держись за него! — прокомментировала Мичурина.
— Как встреча прошла? — спросила Наринэ.
Во время ужина Цицино рассказала о своём свидании, умолчав о самом интимном событии, произошедшем с ней.
— Он был так ласков со мной, — улыбнулась девушка. — Мы с ним прокатились до Запсиба и обратно. Мне было приятно провести с ним время.
— Надеюсь, у вас не появится кто-то третий? — задала вопрос Тамина, волнуясь за дочь. — Я тебя поддерживаю потому, что понимаю, что тебе хочется. Наступает двадцать первый век. Мы живём в современном обществе, а не в Средних Веках. Но всё равно не торопись с детьми. Но если так получится, мы будем с тобой.
— Нет, я слежу, чтобы этого не было. Хотя... Мам, когда я смотрела на играющих в песочнице детишек, так захотелось, чтобы у нас был такой крошка.
— Ничего, дочка. Всему своё время.
Поев любимый мамин гуляш и макароны, Цицино отправилась в комнату и ощущала какую-то лёгкость. Свободу от догмы, которая внушалась их народу, особенно молодым девушкам, веками. Эту догму о девственности до брака она в тот день разрушила и поняла, что лучше жить своим умом, а не народным средневековым.
Владимир ехал домой в съёмную квартиру. Мчась по улицам, Коровин ощутил тоску, словно его ненадолго разлучили с любимой.
«Любовь... Что такое любовь? Любил ли я Лизу Колганову? Нет. Это было просто желание узнать что-то новенькое. Люблю ли я Цицино? Не знаю. Сколько у меня было этих баб в Москве? Уже и не помню. Цицино... Наивная девочка. Отдалась такому проходимцу, как я, и не испугалась, что я могу рассказать о ней всему коллективу. Лишил её девственности и чувствую себя последним негодяем. Что со мной происходит? Когда я драл девок в Москве, чувствовал только снятие напряжения, словно подрочил. А с ней у меня какая-то лёгкость».