Чашка кофе

Возвращаясь домой, Франческа осознанно пыталась оттянуть момент встречи с Томасом. Она не стала садиться на транспорт, не пошла по прямой дороге, а намеренно виляла медленным шагом по прекрасным вечерним улицам Рима, освещенным тысячами фонарей и разноцветными огоньками. Свет лучился и из окон домов, откуда доносились речь счастливых семей и веселый смех, но в душе девушки были лишь стыд и пустота. Стыд перед Диего, перед Томасом, перед своими необдуманными решениями убивал изнутри. Город спать, по-видимому, не собирался. Парочки и компании друзей разгуливали по асфальтированной дороге около все еще бьющих водопадом фонтанов, зеленых парков и будто выстроенных из песка зданий. Франческа издалека услышала музыку и подошла ближе, чтобы послушать уличных исполнителей. Песня была тихой, но слова было различить можно — они были до боли знакомы. Еще бы, если «Юмикс» до сих пор считает это произведение своей собственностью и активно крутит его на радиостанциях или отдает своим певцам на конкурсы. Красивый мужской тембр нараспев протягивал каждую гласную букву, дойдя до припева, и тогда Кавилья точно поняла, что не ошиблась: — Yo solo quiero cantar, Tocar tu alma con mi voz. Yo solo quiero bailar, Dar alas al corazon, Alas al corazon. Porque la musica es vocacion, Es mi pasion. Перед глазами Франчески снова замелькала буря воспоминаний. Она вспомнила, как когда-то давно, будто бы в другой жизни, они с Диего сочиняли эту песню и спорили с Григорио по поводу шоу, на котором эта композиция должна была исполняться. Девушка насильно мирила своего парня с его отцом, вызывая им семейного психолога и закрывая в подсобке, пыталась помочь, а Диего только злился и скандалил. А потом вместе с ребятами из студии они пели «Es mi pasion» и чувствовали себя единым целым, силой, которая борется за свое призвание вопреки всему. Как же хотелось вновь войти в двери «On beat studio», вернуться в то беззаботно время, когда все было так хорошо и свободно, когда Пабло вновь и вновь придумывал разные задания, а Мороти превращал их в конкурсы, когда самой большой проблемой были забытые дома ноты, когда можно было влюбляться и сочинять, петь и танцевать с друзьями, делиться секретами, печь пиццу, сетовать на Людмилу за ее нелегкий характер, веселиться на уроках Бето… Хотелось взять годы юности, законсервировать их в банке и поставить ее на полку, каждый день стряхивая с нее пыль обыденной жизни, а не понимать, что с каждым днем ты становишься все более занудным и взрослым. Да, Франческа безумно скучала по родине, когда была в Буэнос-Айресе, но сейчас, слушая эту песню, она понимала, что только в этом городе она жила со страстью. Даже те воспоминания, которые приносили с собой боль, теперь радовали и волновали душу. Франческа понимала, что Диего вернул ей не только свою любовь, в которой она воистину нуждалась, а еще и напомнил, что она не та строгая начальница своей музыкальной команды и не взрослая тетя с кучей дел и проблем, которые не терпят отлагательств, и сочиненными чужими композиторами песнями. В сердце все еще жила та самая Франческа, которая веселилась с подругами, путалась в испанских и аргентинских пословицах, сочиняла песни, которые рассказывали ее собственные истории, а не выдуманные кем-то из потолка. Тогда в них была душа, тогда в них была страсть, была волна эмоций, были буря и следующий прямиком за ней взрыв. Тогда, несмотря на популярность за счет «Юмикса», была жива мечта о лучшем будущем. И разве о таком будущем мечтала девушка, когда согласилась уехать в Италию и оставить свою настоящую родину? В Буэнос-Айресе родилась пусть не она сама, но ее жизнь такой, какой она была — трудной, но веселой и интересной, наполненной любовью и радостью. Фран на импульсе, когда прозвучал финальный аккорд песни, схватила из кармана телефон и по памяти набрала уже на сто рядов изученный номер. Казалось, гудки шли бесконечно долго, пока на том конце трубки не прозвучало ожидаемое деловое «алло». — Здравствуйте, это Кавилья. Прошу прощения, что поздно, но дело срочное. — Да, я как раз хотел поздравить вас с концертом, сборы превзошли все ожидания, — похвально-приторным голосом высказался сеньор Галлиани, и девушка про себя отметила, что он наверняка сейчас мерзко и меркантильно улыбается. — Следующий вы даете в Барселоне, хотя такой гонорар мы там, конечно, вряд ли соберем… — Как раз об этом я и хотела поговорить с вами, сеньор. Я думаю, что в Аргентине мы бы собирали вдвое больше, поскольку из-за «Юмикса» я там гораздо более популярна. У вас ведь есть филиал там, правда? — Правда, Фран. Но зачем восходящей звездочке Италии ехать в такую даль? Во-первых, вся твоя команда не сможет туда переехать, а во-вторых, твой композитор и так себе отказывает работать с кем-то еще, а если ты уйдешь, мы его потерям. — Насчет этого можете не волноваться, я уже нашла замену этой бездарности, — прошипела Кавилья и тут же пожалела об этом. Все песни своего композитора, которого считали просто гениальным, она на сто рядов редактировала, но действительно путного ничего не получалось. Это будто бы превратить фольгу в фантик, но не наполнить его конфеткой. Фран никогда не понимала, за что люди так любят его бездушные и фальшивые произведения, которые приходилось исправлять хотя бы голосом. — Извините, но я вынужден вам отказать в этой просьбе. Вы остаетесь здесь, — твердо и непоколебимо ответил сеньор Галлиани. — Нет, это вы остаетесь здесь, а я уезжаю, — выпалила Франческа, зная, что о своем решении ни капли не пожалеет. — Что?! — Увольняюсь! — девушка тут же сбросила трубку и выключила телефон, чтобы больше никто уже не надоедал ей своими звонками, угрозами судов и просьбами вернуться. Завтра ждет насыщенный день.

*****

Холодным летним вечером следующего дня Диего уже вот полчаса как ждал Франческу. Отчего-то он был уверен, что она все же придет, но с каждой минутой начинал все больше сомневаться. Проходившие мимо люди неоднозначно смотрели на парня испанской наружности, который сжимался от зябкого ветра, держа в руках аккуратный букет красных роз. На его спине висела гитара, а глаза выражали отчаянное желание кого-то найти. Спустя час после томительного ожидания начали сгущаться сумерки, но Эрнандес упрямо продолжал смотреть в каждую проходившую мимо девушку и иногда находил ответный заинтересованный взгляд, но тут же разочарованно отворачивался. Спустя два часа затея стала казаться уже настолько плачевной даже работникам кофейни, что они предложили Диего на время зайти, но он отказывался, боясь того, что Франческа не увидит его у входа и решит, что он ушел. Спустя три часа пошел дождь. С волос струились капли, одежда промокла до нитки, а тело продрогло. Цветы стали напоминать одно сплошное красное пятно и были выброшены. Диего уже отходил от кофейни, потеряв всякую надежду на правоту насчет любви Франчески, как у себя за спиной услышал: — Диего, стой! Не уходи! Прошу, подожди! — по лицу Кавильи стекали крупные капли дождя, и проезжавшая мимо машина обрызгала ее синее, доходившее до колен платье. — Фран?! — Прости, я вчера выключила телефон, будильник не прозвенел, потом я встала к четырем часам дня, начала есть, собираться, не смогла вызвать такси, автобус увез меня в другую часть города, я скиталась в поисках нового, но никак не могла найти, побежала пешком, схватила машину, пришлось платить песнями и автографом, потому что деньги я забыла… — тараторила Фран и хотела было продолжить свой занимательный рассказ, но Диего лишь засмеялся и крепко ее обнял. От счастья у него потемнело в глазах, и как же сладко было чувствовать ее ответные объятья, которые намеревались отдать лишь нежность и тепло. Абсолютно мокрые, они зашли в кафе, и все работники начали весело перешептываться, даже не посмев выгнать парочку за неподобающий вид, ведь больше трех часов наблюдали, как парень ждал свою девушку. Заказав по чашке кофе с клубничными чизкейками, Диего и Фран весело болтали обо всем на свете, словно не было этих двух лет, разлившихся во времени реками сожалений. Они то ностальгировали, то безудержно смеялись, то молча отпивали горячего, дурманящего запахом напитка и прогревали свои и без того пылающие сердца. Эрнандес играл на гитаре все сочиненные им за это время песни и не переставал ее удивлять их красотой. Парень и девушка наконец взаправду вспомнили, как же хорошо им было вдвоем и как они никогда не хотели расставаться. Когда дождь более-менее стих, а тучи расчистили небо, открыв свет звезд, Диего за руку вывел девушку из кафе и, наслаждаясь запахом отчищенного водой города, взглянул любимой в глаза и уловил в них только скрытую губами улыбку и безмятежное счастье. Парень убрал ее мокрые волосы с лица и медленно потянулся к ее облитыми мелкими каплями губам. Франческа, на сей раз полностью отдавшись в плен того пылкого чувства, что называется любовью, потянулась вперед, и скоро их губы соприкоснулись в едином поцелуе. Диего нежно прикасался к ее устам и чувствовал, будто каждое длительное взаимодействие оставляло след из синих искр тока. Девушка сжала любимого в объятьях еще крепче и притягивала его голову ближе к своей, чтобы углубить слияние. Так, намоченные дождем, они не знали, сколько упоенно целовались у всех навиду, изредка отрываясь, чтобы увидеть улыбку друг друга и счастливое слияние глаз. Они не хотели отрываться, будто бы все происходящее было лишь одним из сновидений, одним из тех сладких моментов, когда ты забываешься и выпадаешь из реальности на несколько секунд. Наконец устав и оторвавшись друг от друга, они сжались в нежных объятьях, и по глазам Франчески покатились слезы, немедленно стертые Диего с ее прекрасного, аккуратно вылепленного из глины мастером лица. — Когда ты уезжаешь? — прошептала она. — Думаю, завтра я полечу обратно в Буэнос-Айрес, соберу вещи и тут же вернусь к тебе. — Не стоит, я улечу с тобой. — Я всего лишь на пару недель и обратно, соскучиться не успеешь, — пообещал парень, не поняв истинного смысла слов девушки. — Нет, я с тобой. То есть насовсем с тобой. Сегодня же соберу вещи и… — Фран, ты ради меня карьеру хочешь, что ли, оставить? Об этом не смей даже и думать, ты рождена для пения, исполняется твоя мечта. Здесь твоя родина, твоя семья, твоя работа. Мне будет гораздо проще уехать, но не тебе, — высказался Эрнандес, целуя руки девушки. Своей речью он вызвал лишь ее улыбку. — Я не нашла здесь того, о чем мечтала. Это все не мое, и я уже поставила в известность своего работодателя. — А Томас как же? — Не знаю я. Я не хочу никому говорить, позвоню уже из Буэнос-Айреса, чтобы не останавливали. Честно, я приняла такое решение не ради тебя, а ради себя. Я улетаю с тобой, — Франческа еще раз чмокнула парня в губы, и они долго гуляли под луной Рима, пока не пришла пора ненадолго расстаться.

*****

Франческа, с улыбкой открыв дверь в свою квартиру, тут же скинула надоевшие туфли и засмеялась на все помещение от счастья. Она, не медля ни секунды, бросилась в комнату, вытащила несколько чемоданов и без разбору начала скидывать в них одежду, не заботясь о ее выглаженности. Девушка уже даже не думала, что ей понадобится, а что нет, а просто кидала в сумки любую вещь, что попадется в руки, при этом напевая всяческие романтические мелодии на ломаном испанском языке, который она отчасти успела позабыть. — Куда-то собралась? — до жути напугав Франческу, за спиной появился силуэт Томаса. Он выжидающе и непонимающе смотрел на свою девушку. Она, закусив губу, выдохнула и невинным тоном ответила: — Хочу переехать обратно домой, к семье. А ты давно там стоишь? — Довольно-таки. — Что ж… Понятно… Эм… Сегодня хотел остаться у меня? Если хочешь, можешь остаться, но только я завтра рано утром уеду к родителям, ладно? — Фран, ты сильно его любишь? — неожиданно задал вопрос Томас, подойдя ближе к девушке. Кавилья смотрела на него с испугом, будто ее сейчас арестуют и не выпустят из-за решетки уже никогда. — Ч-что?.. — Диего. Я же не слепой, видел, как вы друг на друга смотрели в гримерке. Я думал, что ошибался, но потом по твоему поведению понял, что нет. Так что же? — Томас, прости… Просто… Я была к нему несправедлива, а он приехал так неожиданно, что я не успела ничего понять. Ты прав, — по щекам Фран снова потекли слезы, которые она всеми силами старалась унять. — Я люблю его, но не хочу делать тебе больно. — Ты бы хоть что ли попрощалась, — Томас, светло улыбнувшись кристально-белыми зубами, крепко обнял девушку. — Я всегда знал, что мы не будем вместе долго, был готов к чему-то такому. — Прости… — За любовь не извиняются. Я помогу тебе спустить вниз вещи и могу подвезти. — Не стоит, правда, — завозмущалась Франческа, от сердца которой будто только что отлег тяжелый груз. — Я хочу попрощаться и побыть с тобой еще немного до отъезда, а Луке объясню, чтобы он направил свою агрессию на Диего, а не на меня. Хоть отдохну от него, — отшутился парень, спуская тяжелые чемоданы по лестнице. — Томас, спасибо большое, — на это парень лишь смущенно пожал плечами и улыбнулся. Он впервые за два года видел ее такой счастливой, пусть даже и не с ним.

*****

Дождливое утро встретило недоброжелательными тучами и спадавшими с неба легкими каплями. Франческа переминалась с ноги на ногу, высматривая свое такси в аэропорт. В ее руках было несколько сумок, а возле ног в гордом ожидании стояли чемоданы. Девушка немного прозябла, но причина ее нетерпения и возмущения таилась не в этом, а в том, что она меньше минут в своей жизни проведет с Диего. Надоедливый звонок телефона снова раздался по всей округе, и Фран, не выдержав пятидесятого звонка своего бывшего работодателя, наконец взяла трубку. — Что? — не поздоровавшись, сорвалась девушка. — О, Фран, наконец-то я до тебя дозвонился! облегченно воскликнул мужчин на том конце трубки. — В общем, я обговорил твой вопрос с аргентинским филиалом, и они решили, что возьмут тебя на работу, но с тем условием, что им понравится выбранный тобой композитор. — Так вы же не хотели меня переводить! — Боюсь, ты слишком нужна начальству, — не без взгляда закатанных глаз, которые так и видела перед собой Кавилья, ответил сеньор Галлиани. — Вернись. П-пожалуйста… — Хорошо, куда мне скинуть песни моего композитора? — стараясь не завизжать от радости, спросила Франческа. Как, оказывается, быстро решаются проблемы, когда перестаешь биться над их решением. — Я дам номер. Только скажи, как зовут композитора. — Диего Эрнандес, — с улыбкой ответила Франческа, усмотрев на горизонте нужное такси и сидящего в нем парня. — Понял. До связи. Мистер Галлиани отключился, и девушка тут же засунула телефон в карман, кинувшись на шею к Диего. Он покружил ее в воздухе и, поцеловав в щеку, принялся складывать ее чемоданы в багажник. Управившись с вещами, парочка села на заднее сидение автомобиля и скрестила свои пальцы, не желая более расставаться ни на минуту. — А у меня хорошие новости, — прошептала Фран ему на ухо и принялась рассказывать все, что ей поведал ее работодатель. Она не сомневалась, что песни Диего обязательно понравятся сотрудникам аргентинского филиала лейбла. — …и вот, когда твои работы примут, мы можем приниматься за дело, — закончила она свое повествование, чем вызвала у парня улыбку, в которую он вкладывал бурю одолевавших его позитивных эмоций. — А главное, мы теперь будем делать это вместе, — Диего поцеловал ее в губы и положил ее голову на свое плечо. — Люблю тебя, — Фран обняла парня и застыла так, испытывая бесконечное блаженство. — Я тоже тебя люблю.