Шигеру

Шигеру часто обманывался тем, что просто не может по-другому. Его вечные столкновения с Сатоши, придирки к сопливому стилю ведения боя, насмешки над нелепостью первого опыта начинающего тренера – всё это было необходимостью, сродни кислороду. Так он оправдывался. Но сердце не переставало упорствовать в очевидной правде, бросая в своего хозяина стопки горечи, складывающиеся где-то под горлом и мешающими вдохнуть как можно глубже. Шигеру почти задыхается, когда каждый раз сталкивается со своим противником, извечным четвёртым, последним по жизни. Но мысли об этом покидают голову, а слова стройно вырываются из уст, никак не получающие своего подтверждения в душе – шатён до безобразия молчалив и так же язвителен. Он одновременно ведёт молчаливый диалог, слишком интимный, слишком личный для других. Сатоши не замечает, возгорается от пламени праведного гнева и задетой чести тренера. Они снова спорят, и снова последнее слово остаётся за Шигеру, который и рад, и не рад этому. Кислорода не хватает, его заменяют разряженные эмоции от бесконечного соперничества. И порой мальчик задумывается, а закончится ли когда-нибудь это их с Сатоши противостояние за первое место, за место под солнцем. И тут же отвечает себе — Нет... Потому что иначе кислорода будет не хватать. Одних слов мало, чтобы описать, какая бы произошла тогда трагедия... Шигеру просто слишком привык к тому, что не может даже и мечтать о том, чтобы когда-нибудь исполнить заветную мечту и просто обнять того, кто своим истерическим и пронзительным голосом доводит его до краёв собственного безумия и алчности. Его мечта неправильна и исковеркана. Она грешна и порочна. Но от этого не менее заветна, ведь что ещё остаётся человеку, влюблённому в мальчика? — Когда-нибудь... Обязательно... Мы встретимся на стадионе, Тоши, и я ни за что не проиграю тебе! Шигеру громко шепчет, словно криком внутри вырывает себе сердце, от которого толку мало. Он не хочет, чтобы кто-то слышал. Его голос сейчас слишком полон любви и несбыточной мечты. Но удаляющаяся спина соперника вызывает слишком много того, что вырывается наружу, так и неозвученного в конце. Его крик навсегда останется внутри, подавленный и запертый в тёмных тайниках души, которые никогда не откроются, до самой смерти... — Эх, мне бы твои проблемы. Неужели так сложно признаться? — новый голос, женский и дерзкий. Шатён медленно оборачивается, прикусывая на ходу губы. Ему становится стыдно. Словно его застали на месте преступления. А девушка, что саркастически замечает то, чего не желал он, стоит рядышком и самодовольно хмыкает. Скрученные в низкий хвост косички треплются на ветру у правого плеча и напоминают змей Горгоны. Шигеру хмыкает в ответ и прикрывает глаза, подавляя издевательский смешок: — Чемпионка прямо по курсу. — Профессор обеспокоен твои частым отсутствием на связи, — девушка отвечает прямо в лоб и заставляет собеседника стереть с лица ухмылку. Нахмуренные брови выдают скрытое беспокойство мальчика, и это начинало нравится всё больше и больше. — И поэтому позвонил тебе? Ему даже не стоило задавать этот вопрос, но почему-то любые слова рвутся наружу, а сердце скачет в каком-то странном волнении. — Конечно, ведь я его любимая выпускница. Но ближе к делу... Я так поняла, что всё из-за этого Сатоши. Он тебе так нравится?... Нет, не отвечай, уже вижу по глазам... Но тебе стоит лучше скрывать свою тайну, иначе твой дедушка рано или поздно доберётся до правды, а ты ведь этого не хочешь, верно? Шигеру сглатывает вязкую слюну и чувствует, как снова задыхается, но в этот раз от безысходности. Его раскрыли... — Что ты хочешь, Рина? — Только того, чтобы ты оказал мне ответную услугу, и тогда мы квиты. Шатён кивнул, уже догадываясь, о чём пойдёт речь. Они ведь очень похожи: так же скрывают свои тайны от общества, в особенности от своих семей. Только если у него они постыдны, то у неё серьёзны, даже слишком, для такой сильной тренерши покемонов. Шигеру снова оглядывается назад, но видит только чёрные точки вместо силуэтов компании, в которой Сатоши путешествует. Ему остаётся лишь надеяться, что победа над ним подарит ему сладкое чувство торжества, взамен навсегда потерянного чувства острой удовлетворённости жажды любви, в которую он канул уже давно и бесповоротно. Если только пожатие рук и искажённое болью лицо соперника способно заменить так необходимое и чувственное объятие. И не важно, если это будет только в знак дружбы... В конце концов он давно решил похоронить чувства на дне самых чёрных глубин своей души...