Дважды подумайте перед тем, как что-то сказать, потому что ваши слова и влияние посеют семена успеха или неудачи в уме другого.
Наполеон Хилл
***
Это один из мало чем примечательных дней. Лави и Аллен сидят на каком-то огромном камне, в кои-то веки не отправленные на задание. За стенами Ордена довольно тихо. Лави больше любит, когда здесь оживлённо, и Аллен тоже — однако иногда Уолкер выходит наружу для того, чтобы просто перевести дух и понаблюдать за окружающей действительностью. Для него раскинувшийся перед глазами пейзаж может символизировать собой мирное будущее, на которое он надеется. Лави не разделяет подобных мыслей, однако это не мешает ему наслаждаться видом. Они вдвоём сидят и разговаривают — о Тысячелетнем Графе, о своих генералах, о потерянных товарищах, выздоравливающих и отсутствующих друзьях. Этот диалог более серьёзен, нежели их привычные беседы — но, с другой стороны, времена сейчас тёмные. Впрочем, даже в самые тяжёлые времена Лави не может изменить своим привычкам и характеру — он по природе своей беззаботен, и довольно скоро расположение духа становится более приподнятым, а темы разговора — всё менее и менее значимыми. И вот, словно в мгновение ока, они обнаруживают, что уже улыбаются и смеются. До тех пор, пока Аллен не задаёт вопрос, прозвучавший как гром среди ясного неба: — Эй, Лави, а кто из вас снизу — ты или Канда? Лави давится воздухом, ошеломлённо глядя на мальчишку с широко раскрытым ртом. Проходит некоторое время, прежде чем он снова обретает способность шевелить языком. — Прошу прощения?.. Аллен улыбается привычной невинной улыбкой, пожимая плечами. — Ну, вы же трахаетесь друг с другом, верно? — Мальчишка склоняет голову набок, по-прежнему улыбаясь и выглядя очаровательно непорочным — каковым, по всей видимости, не является. — Мне просто любопытно. Книгочей-младший редко теряет самообладание: слова всегда с лёгкостью слетают с его языка, готовые быть произнесёнными ещё до того, как он подумает, что именно собирается сказать. Однако на этот раз он лишается дара речи и может винить лишь пагубное влияние генерала Кросса на парнишку. Никто во всём Ордене, кроме Книгочея, не допускал мысли о возможности сексуальной связи Канды и Лави, — и вот Гороховый Стручок, изображая из себя воплощённую невинность, задаёт ему очень личные вопросы. Лави всё ещё таращится на собеседника, разинув рот, однако постепенно шок проходит, — и Книгочей-младший понимает, что попросту не может объявить правду ложью. По-видимому, Аллен куда проницательнее, чем его считают, — и, к тому же, даже идиот способен верно истолковать предыдущую реакцию Лави. Но он ни за что не допустит возможности быть убитым, признавшись, что в последнее время он, как правило, сверху. — Это слишком личное, — сообщает он юноше, сверкая единственным глазом. Аллен некоторое время пристально смотрит на него, прежде чем задать новый вопрос — всё так же невинно, с любопытством и более чем немного удивлённо: — Так ты сверху? Лави едва не визжит, мысленно проклиная и Аллена, и Кросса, и со стоном закрывает лицо руками. Что ж, ему не сбежать. — Не всегда, — цедит он сквозь зубы, ругая себя за то, что позволил Аллену узнать, но всё же понимая, что лучше защитить то немногое, что осталось от гордости Канды. Снявши голову, по волосам не плачут, однако... — Юу меня прибьёт. Аллен смеётся, поднимая глаза к ясному голубому небу. — Сомневаюсь в этом. Лави, однако, лучше знать. Если Канда когда-нибудь узнает, что Аллен не только осведомлён об их «отношениях» (трахаться друг с другом, когда выпадает возможность), но и о том, что Лави обычно оказывается сверху — то даже весь Орден не сможет спасти его от Мугена. — Не волнуйся, я никому ничего не скажу. — Аллен подмигивает ему, широко улыбаясь. Лави лишь обречённо стонет в ответ, вспоминая, почему книги — гораздо лучшая компания, нежели люди. Уолкер — человек слова, но никогда нельзя быть до конца уверенным в чём-либо. Кроме того, Аллен не единственный, кто способен читать людей — Лави тоже обладает подобным умением. — А что насчёт тебя и Линали? Теперь уже Лави ловит себя на том, что усмехается, а Аллен, явно смутившись, краснеет и бормочет что-то о том, что между ними ничего нет, что они просто друзья и так далее. Лави слушает вполуха, беспрестанно улыбаясь, довольный тем, что его секрет останется секретом.