То, как вы мыслите, когда вы повержены, определяет, сколько вам осталось до победы.
Гилберт Кит Честертон
***
Их первый раз — случайность, совпадение, нечто, чего не должно было случиться, однако случилось. Но, в конце концов, это произошло всего один раз, — и они сходятся во мнении, что подобного больше не повторится. Однако спустя некоторое время это случается во второй раз, мало отличающийся от первого. Они вновь решают, что такого больше не произойдёт. Но, несмотря на схожие мысли, после одной успешной миссии им приходится делить комнату — и постель. И всё снова оканчивается ночью, проведённой вместе. Позже — утром — Лави наблюдает за тем, как Канда облачается в длинный чёрно-белый форменный плащ, и невольно вздыхает, заставляя другого юношу обернуться через плечо. — Что? — Просто размышляю, — рыжеволосый парень рывком принимает сидячее положение, его единственный зелёный глаз задумчиво смотрит прямо в синие глаза напротив. Канда в ответ лишь цыкает и отворачивается, сосредоточенно собирая длинные, чёрные как вороново крыло волосы в высокий хвост. Лави морщится — ему больше нравится, когда те распущены. — Нам следует делать это почаще, — прежде чем Канда успевает вновь обернуться и запротестовать — ему удаётся лишь первое — Лави серьёзно смотрит на него, поясняя: — Я имею в виду... Ну, мы постоянно говорим себе: «Этого не повторится», однако в конце концов всё равно возвращаемся за бóльшим. Это касается нас обоих. Канда не отвечает, не признаёт, что у него недостаточно самообладания, чтобы держаться подальше — не тогда, когда его решимость колеблют взрослеющее тело и гормоны. — Как насчёт того, чтобы просто принять это как нечто... случайное? Лави не так глуп, как может показаться, и на этот раз в его словах есть смысл. Они стали бы не первыми — и не последними — людьми в Ордене, использующими межчеловеческий контакт как способ снять напряжение и облегчить груз из обязанностей, войны и прошлого, давящий на их плечи. Это мгновенный путь к спасению — лучший, чем сон, где раз за разом предъявляют свои права кошмары. Возможно, принять предложение младшего Книгочея — не значит показать слабость. Однако... — Мне ни к чему лишнее бремя. Ответом ему служит мягкий смех. Взгляд единственного зелёного глаза, сияющего, точно драгоценный камень, вновь останавливается на его лице. — Я — наследник Книгочея. Я хочу лишь физического — да и не нуждаюсь ни в чём ином. Канда кивает, берёт оставленный у стены Муген и, повернувшись спиной к другому юноше, бормочет что-то о сделке, прежде чем выйти за дверь. Ему нет нужды оборачиваться, чтобы видеть усмешку Лави.