***
Однако работа оказалась сильнее всех их планов на эту ночь. День пролетел феерически быстро, и Коннор, с такой радостью поехавший вместе с лейтенантом в участок — чёрт возьми, он наконец-то мог заняться детективным делом! — только и успевал, что обрабатывать новые данные, пока они прыгали с места на место. Офис — кабинет Фаулера — архив — вызов — обед — офис — вызов — снова вызов — лёгкое ранение — камера временного содержания и отчёт. Это было для него так непривычно, хотя, казалось бы, он был создан для этого — но ведь, в отличие от своего предшественника, он и дня не проработал хотя бы по одной из своих специальностей! Впрочем, Коннору и было-то всего два дня. Всё, что он успел сделать по приказу, будучи машиной под руководством Киберлайф, — это взять Хэнка в плен и попытаться вмешаться в революцию, но как же приятно было осознавать, что он с блеском выполняет то, для чего был на самом деле предназначен. Сейчас, вот именно сейчас Коннор был уверен: он не лишний. Он чувствовал, что нашёл своё место, и с удовольствием играл роль своего предшественника — чтобы даже внимательнейший капитан Фаулер не заметил подмены. Здесь. Его место было здесь — рядом с лейтенантом и параллельно со вторым Коннором. Конечно же, он не был уверен, что, если завтра пойдёт на Иерихон, то девианты во главе с Маркусом не догадаются его просканировать. Но в любом случае, он собирался и дальше быть идеально подходящим для подобной задачи. Никто, кроме Хэнка, не смог бы их различить без прямого считывания данных. А значит, они оба должны были остаться секретом лейтенанта Андерсона. По крайней мере, до той поры, пока андроиды не получат полноценные гражданские права, и в том числе, право стать полноценными полицейскими детективами. Вдвоём с Коннором они были не просто идеальной копией друг друга. Вдвоём они были вдвое сильнее. С трудом затолкав в камеру подозреваемых в ограблении со стрельбой, двух крепких бритых амбалов, Коннор обошёл прозрачный кабинет-куб капитана Фаулера. Он быстро скинул основные данные на компьютер лейтенанта, который как раз корпел над деталями в стандартном бланке. Тот оторопело поглядел на сами собой заполнившиеся строчки, и Коннор нежно ему ухмыльнулся. — Удобненько, ничего не скажешь, — покивал Хэнк, оценив наполовину заполненный отчёт. — Хотя читерством попахивает, а? Халтурщики пластиковые, — фыркнул он. — Технологиями, — как ни в чём не бывало отозвался андроид, мельком проверяя повреждённое амбалами плечо, — технологиями это попахивает, дорогой лейтенант. Хэнк тихо хмыкнул, сдерживая смешок, чтобы не привлечь внимание офицеров Миллера и Уилсона — единственных, кроме них, кто ещё задерживался в офисе убойного отдела. Однако и с автоматически заполненными данными оставалось немало работы, ради чего ему даже снова пришлось спускаться в архив по пропуску лейтенанта. К позднему вечеру Коннор, уже выйдя вместе с Хэнком из Департамента, получил вопрос от своего собрата: /Я дома. Как скоро вы сможете вернуться?/ Смартфон лейтенанта, как раз заводящего машину, пиликнул практически вслед за этим сообщением, и Коннор приподнял брови в ответ на задумчивый взгляд Хэнка, посмотревшего на экран. Как ему подсказывал система, вопрос там был точно такой же, как только что всплыл у него перед глазами — пятьдесят первый не только обращался на равных, но и наверняка перестраховывался подобным двойным сообщением. Как видно, он тоже весь день был занят на Иерихоне и едва ли смог бы вернуться к Хэнку домой раньше. Это было неудивительно: дел у новоявленных — потенциальных — граждан Америки хватало на всех, а уж для андроида-переговорщика всегда нашлась бы задача. Но всё-таки он успел вернуться первым, и Коннор с нетерпением звякнул монеткой по костяшкам пальцев. Несмотря на бесконечно суматошный день, он лелеял маленькую вероятность, что они смогут побыть немного втроём, урвать у неумолимого хода времени своё — личное. — Скажи ему, скоро будем, — отозвался лейтенант, выруливая со стоянки, и андроид кивнул. — И наш автомобиль даже не успеет превратиться в тыкву. /До полуночи будем. Золушка обещала остаться при параде/, — транслировал Коннор. — /Но мне понадобится небольшая помощь. Будь наготове./ /Принято, Кон-шесть/, — отозвался пятьдесят первый. Помедлил и уточнил: — /Что с нашими планами? Ты готов?/ /Обижаешь, я ждал весь день!/ — возмутился ему в ответ Коннор. — /Но вероятность на сегодня низковата/. /Ну что же… Значит, завтра у лейтенанта будет отгул. Я отправил Фаулеру сообщение/, — пообещал пятьдесят первый. Коннор с трудом скрыл улыбку, прикусив губу. /Чудесная идея, Кон-пять. Одобряю/. Он откинулся на спинку кресла, поглядев в окно, где в ночной темноте мелькали огни детройтской автострады, и осторожно, вслепую коснулся руки лейтенанта, лежащей на руле. Крупная ладонь накрыла его пальцы, сжала в ответ. — Сейчас приедем, детка, — пробормотал Хэнк, и Коннор улыбнулся. — Да. Он нас ждёт. Когда они наконец-то добрались домой, разобрались с грязной одеждой, а затем и с его раной, наскоро склеив края и затерев шов, настало время для позднего ужина. Коннору начинала нравиться эта маленькая традиция — собираться за круглым столом, который как нельзя точно отражал их устремление друг к другу. Лейтенант подхватил из холодильника готовый сэндвич с салатом и овощами, — как видно, пятьдесят первый не терял времени до их приезда. Сенбернар за его спиной уплетал свою порцию с громким хрустом. — Я вот думаю, парни, вам тоже стоит присоединиться к нам с Сумо, — внезапно усмехнулся Хэнк, поставив тарелку с сэндвичем на стол между усевшимися Коннорами. Андроиды, которые уже успели переплести пальцы, чтобы поделиться друг с другом всеми скопившимися за день событиями, с интересом поглядели на лейтенанта, и тот махнул указательным пальцем, мол, одну секунду, и будет вам сюрприз. Наклонившись к тумбочке, он извлёк оттуда бутылку с тириумом и потряс перед собой. — Вот! Ваша любимая синяя бурда, парни. Особенно для тебя, подкрепиться после потери крови, Коннор, — он строго кивнул шестидесятому. — И чур мне тут без облизываний конечностей, будем как люди пить! — лица обоих андроидов сразу стали невинными, как будто они даже понятия не имели, о чём речь. Хэнк покачал головой, сделав вид, что поверил. Он разлил тириум в две одинаковые кружки, постаравшись разделить его на равные порции. Конноры, оторвавшись от взаимной передачи данных, разъединили ладони и покосились на новенькую, только что распечатанную бутылку, мгновенно её просканировав. А потом уставились на Хэнка, подвинувшего им кружки с синей живительной жидкостью. — Ну вы даёте, лейтенант! — присвистнул шестидесятый. — У Вас, конечно, феноменальное чутьё, но вряд ли Вы знали о том, что мы останемся тут, не так ли?.. — Заранее приобретать тириум ты тоже не стал бы. Ты ведь так долго не любил и избегал андроидов, никого не держал дома, — с удивлением продолжил пятьдесят первый. — А в последние сутки мы уж точно не оставляли тебя одного! — Когда вы только успели, — и они оба посмотрели на него с подозрением. Хэнк улыбнулся и опустил взгляд, покивав, соглашаясь с их доводами. Он посмотрел на них, потрепал их по волосам, сразу двоих, и отозвался рокочущим низким голосом: — Как только узнал о взрыве. И о том, что военные и ФБР упустили с ржавого корабля целую кучу девиантов! — лейтенант поглядел в окно. — Я боялся, что ко мне уже никто не вернётся живым, но ведь ты мог и вернуться, — он смотрел на своего первого напарника, а затем наконец опустился к ним за стол. — Да ещё и раненых друзей с собой привести. Я сразу махнул в ближайший магазин с андроидскими примочками. — Ну, в каком-то смысле, он вернулся, — не преминул вставить шестидесятый. — В моём лице. — Отразился и удвоился, — улыбнулся другой Коннор. Хэнк покачал головой на эту синхронность. Вот ведь, действительно, перед ним были две грёбаных стороны одной монеты. — Пей давай, доппельгангер хренов, — он хлопнул своего второго напарника по плечу. — А то останешься у меня без поцелуя на ночь. — Какое жестокое наказание, — заметил в свою кружку пятьдесят первый. — Я бы даже сказал: несоразмерное преступлению. — Имейте в виду, лейтенант: Кон-пять со мной поделится всеми впечатлениями, — ехидно заметил шестидесятый. — Так что я без сладкого не останусь, правда? — Правда, — подтвердил второй Коннор, подняв глаза от кружки и ухмыльнувшись. — Каждый байт передам с особым наслаждением, не сомневайтесь, лейтенант. Кон-шесть у нас в обиде не останется. Хэнк оторопело поглядел на них с секунду, на эту готовность защищать друг друга — он и представить себе не мог, как быстро андроиды могут дойти до такого! — а затем с силой притянул к себе обе бедовые головы. — Вот ведь… Организованная пластиковая группировка на мою задницу, а! — посмеялся он не без восхищения в голосе. Конноры не упустили момент, втянув его в долгий, поочерёдный поцелуй. Обняв лейтенанта за плечи и поперёк спины, они соприкоснулись между собой пальцами на столе, снимая скин и обнажая пластик, — так, чтобы для каждого из них поцелуй даже не прервался.***
Коннор поглядел от порога на большую светлую фигуру лейтенанта на постели. Он шагнул в спальню первым, но тут же обернулся, кинул взгляд на собрата, уверяясь в правильности своих действий. Второй Коннор решительно кивнул. Конечно, Хэнк уже крепко спал — после такого долгого и насыщенного трудового дня. Для лейтенанта сегодня всё началось ни свет ни заря возле закрытой закусочной под мостом, когда он наконец-то удостоверился, что его напарник жив, наконец-то смог его обнять и отвезти домой, где их ждал второй Коннор, а затем перетекло в расследования, погони и отчёты, чтобы окончиться вот так — в новой реальности, втроём за одним столом. Так много всего случилось за эти два дня, что трудно было описать словами, и Коннор мельком порадовался, что они, андроиды, могли делиться сразу цифровыми пакетами данных. Человеческое сознание было медленнее, и для лейтенанта сегодня перевернулось многое, как и для них самих. Коннор полагал, что им двоим понадобится ещё некоторое время, чтобы сблизиться с этим удивительным человеком, зайти за грань самого личного — физической близости. Но Хэнк сам пообещал им, сам взбудоражил им процессоры той неожиданной фразой, заставив заработать их блоки преконструкции и ошарашив их открывшейся возможностью. Лейтенант, оказывается, думал об этом, оказывается, предполагал… Лейтенант оказался куда более готовым к изменениям в своей жизни, чем продвинутые цифровые разумы, и в этой парадоксальности было столько человеческого. Помявшись немного на пороге, они наконец вошли в комнату. Хэнк не пригласил их в спальню прямо — но они оба помнили его слова и полагали, что теперь имеют право находиться здесь. Хотя бы попробовать. Снова рискнуть. Конечно, проснувшийся Хэнк мог бы рассердиться, раз они позволили себе нарушить его личное пространство, — Коннор сглотнул, представив это, припоминая все полные ярости слова лейтенанта в башне. Но их было двое, и это увеличивало их шансы. Потому что теперь оставаться там, снаружи, после всех слов и поцелуев, после его объятий, было для них обоих невыносимо. Не сговариваясь, они медленно и тихо разделись, оставив на себе только рубашки и бельё. Аккуратно сложили одежду стопочками на кресло у самого входа и обошли кровать с разных сторон, снова переглянувшись, перемигнувшись диодами. Коннор слабо улыбнулся второму Коннору, и они опустились на постель вместе, осторожно и легко приподнимая одеяло, стараясь не потревожить лейтенанта даже шорохом. А затем придвинулись ближе, буквально по сантиметру, заняли каждый по свободному месту по бокам от спящего Хэнка. Их руки медленно переплелись на груди Хэнка, бесшумно оголился светлый пластик, замерцав голубым в темноте. Хэнк во сне только вздохнул глубже, позволяя им закопаться пальцами в густые волосы с проседью, уложить головы ему на плечи. Коннор чувствовал, как они оба замерли перед этой неизвестностью, как застыли их кисти над мерным сердцебиением человека. Он улавливал мелкую рябь напряжения от своего собрата, хотя второй Коннор не подавал и виду. Они оба знали, что сейчас каждому было немного страшно, пока их внутренние хронометры отсчитывали время, а сканеры фиксировали показатели лейтенанта. Но чем ближе было утро, чем больше становилось их нетерпение. Когда первые лучи света наконец-то продрались через полоски жалюзи на окне и Хэнк невольно поморщился, отвернув голову и нахмурившись, его шеи чуть влажно коснулись искусственные губы. — Просыпайтесь, лейтенант, — едва слышно прошелестел Коннор. Второй андроид провёл по ключицам и груди узкой кистью, потёр большим пальцем по поблекшему изгибу вытатуированного рисунка, спрятал его часть под ладонью со своей стороны. — Просыпайся, Хэнк, — так же тихо позвал он, накрывая губы лейтенанта мягко, но неотвратимо. Коннор вернулся к шее, короткими мазками прошёлся по ярёмной вене, считывая меняющиеся, обновляющиеся показатели. Его рука, разминувшись с рукой пятьдесят первого, скользнула по крепкому плотному животу лейтенанта с едва заметными очертаниями мышц, прошлась по уходящей ниже дорожке волос. Хэнк застонал едва слышно под их руками, ещё не осознавая до конца всего происходящего. Он потянулся к мягко трогающему его губами пятьдесят первому, отзываясь сонно, и тот перехватил его за плечо, стараясь сам углубить поцелуй. Система строила преконструкции, подсказывала им, как действовать, и они оба на ощупь шли по этому новому пути. Коннор подался вслед за Хэнком, придерживая его за ближайшее к себе плечо. Он лизнул по шее сильнее, а затем прикусил немного, накрывая рукой пах лейтенанта. Он почувствовал через ткань белья, как под его ладонью дёрнулся член, и потёр вдоль него сомкнутыми пальцами. Его руку накрыла другая, такая же узкая, как у него, и сжала поверх крепнущий ствол. Коннор мигом скинул скин, ощутив этот контакт, и в голову ему щедро ударило чужими впечатлениями. Как будто бы это он толкался сейчас лейтенанту в рот, как будто это он его так напористо целовал. Он выдохнул от неожиданности — и сам с силой засосал Хэнка в шею, оставляя череду наливающихся тёмных следов, транслируя это ощущение солоноватой загорелой кожи на сенсорах языка. Пятьдесят первый мелко вздрогнул, получая данные, оторвался от губ лейтенанта, чтобы глянуть через его плечо. /Как хорошо.../ /Вдвойне/, — отозвался Коннор, тепло посмотрев на него в ответ, а затем снова погладил по члену Хэнка, обхватив крепко твердеющий ствол. Их страх таял, испарялся с каждым ответным движением лейтенанта, и они действовали всё более и более уверенно, поддерживая свою связь, делясь всё новыми данными. Коннор прихватил ему кожу на ключице и спустился несколькими засосами ниже, прикусывая, целуя, вылизывая — экспериментируя со всеми возможными действиями. Он чутко ловил отклик Хэнка, на что тот реагировал больше всего, и потом повторял последние движения, немного усиливая их. Второй Коннор, отпустив наконец губы Хэнка, подхватил его руку, свободно лежащую на простыне, и начал медленно облизывать большие длинные пальцы, забирая в рот по одному и покусывая легонько по всей длине до самого кончика. — Чёрт подери, парни, — простонал Хэнк, встряхивая головой, сонно моргая и пытаясь их оглядеть. — Да вы обалдели… Конноры замерли оба — один у изгиба грудной клетки, второй сразу с двумя пальцами лейтенанта во рту — и переглянулись быстро, испуганно. Хэнк жарко и прерывисто выдохнул. — Ну чего остановились, — он прикрыл себе лицо свободной рукой и усмехнулся. — Давайте уж, не одному мне потом стояк-то надрачивать. Коннор ощутил, как неожиданно нагревается скин на лице от этих слов, бросил быстрый взгляд на пятьдесят первого, подмечая, как тот алеет шеей и щеками. — Есть, лейтенант, — отозвался он, возвращаясь к поцелуям — горячим, жестким, почти что кусачим — по груди Хэнка. Второй Коннор провёл языком между пальцами от самого основания, толкнулся влажно и глубоко в эту щель, а потом прижался к лейтенанту со своего бока. — Нам не давало покоя Ваше обещание, Хэнк, — с озорством заметил он и клюнул неловким поцелуем лейтенанта в ладонь, прикрывшую глаза. Тот оторвал кисть от лица и выгнул бровь. А потом перехватил пятьдесят первого за затылок. — А ну-ка иди сюда, паршивец! Сейчас я тебе покажу, как языком пользоваться, — пригрозил он, затем обернулся и потянул второго наглеца за белую рубашку. — Стаскивайте шмотьё давайте. А то и не полапать толком. Лейтенант привстал, помогая им раздеться, походя притягивая к себе шестидесятого, оцеловывая по шее — возвращая засосы и укусы. И пусть они таяли на скине почти сразу, Коннор плыл от этих ощущений, цепляясь за широкую спину Хэнка. Он уловил где-то под подушкой тихий нарастающий зум смартфона, но пятьдесят первый в мгновение ока сунул туда руку, и тот стих. Лейтенант, кажется, ничего не заметил, и Коннор только выгнул шею, подставляя её сильнее, трогая его в ответ по бедру. Хэнк, между тем, подтянул к себе и второго Коннора за талию, а затем стиснул их обоих за бёдра, погладил по маленьким крепким ягодицам. — Я смотрю, “Киберлайф” тут никого не обделила, — заметил он, нырнув обеими ладонями андроидам между бёдер, пройдясь по заметным выпуклостям в паху. — Идеальная имитация, да, парни? — он ласково стиснул обоих. Конноры только выдохнули жарко — уж слишком сильно нагрелись их корпуса. Они оба склонились к нему, ласкаясь, потираясь своими тонкими изящными телами, в несколько рук стягивая с него самого боксёры. Их длинные пальцы обвили вставший большой член лейтенанта, двинулись по нему аккуратно, считывая от этого действия такие непривычные для себя ощущения. — Ох ты какие шустрые, — тяжело сглотнув, протянул Хэнк, а затем прикусил шею одного Коннора и шлёпнул второго по заднице. — С Вами иначе почему-то никак не получается, — проурчал ему в ответ Коннор. — Вечно вся преконструкция Сумо под хвост! — Приходиться ловить момент, — добавил второй, а затем проказливо улыбнулся: — Вы хотели преподать мне некий оральный урок, Хэнк? Лейтенант фыркнул и снова откинулся на подушки, устраиваясь поудобнее между ними, укладывая под голову дополнительную, чтобы немного приподняться. — Именно. Я смотрю, тут все во всеоружии… Так что иди-ка сюда, — он похлопал себя по груди, подтягивая немного пятьдесят первого за талию, — и садись ко мне спиной. А ты — к нам лицом, но пониже. Шестидесятый широко улыбнулся, проводя пальцами по крепким крутым, в серебристых волосках, бёдрам лейтенанта и не заставляя просить себя дважды. Он прикусил губу, огладив большой перевитый венами член, а потом перекинул колено через бёдра Хэнка. Приподнявшись и плавно опустившись, он проехался задницей по стволу, нажал легонько, чувствуя упругое сопротивление. Хэнк выдохнул несдержанно, но не дал себя сбить с мысли, потёр только по его бедру, пока второй Коннор аккуратно усаживался верхом ему на грудь. Теперь они смотрели другу другу в глаза, будучи так близко, и во взгляде пятьдесят первого Коннор видел предвкушение с лёгкой толикой неуверенности. А потом лейтенант сделал что-то там, внизу, у пятьдесят первого за спиной, и тот застонал с удивлением. Коннор с любопытством посмотрел на него, гадая, что именно там происходит. Приноровившись, он сам немного привстал, направляя в себя крупную головку Хэнка, давая команду на выделение большей порции смазки, — и сам задохнулся от новых ощущений. Мягкая и скользкая, головка проникла в него, когда он опустился ещё ниже, протиснулась внутрь, потихоньку, всё глубже и глубже. Член Хэнка раздвигал стенки его искусственного входа, расширял его под себя, и Коннор сморгнул град мелких красных ошибок. Внезапно он почувствовал, как его бедро и ствол тронула крепкая ладонь, как его стиснула горячая рука лейтенанта. — Вот так, — задыхающийся под постанывающим пятьдесят первым Хэнк оторвался от его задницы, — умница. Давай, детка, насаживайся. Только не торопись… Коннор, стараясь удерживать равновесие, послушно опустился ниже. Лейтенант подался ему навстречу бёдрами, и он едва не покачнулся, вцепившись в предплечья подхватившего его пятьдесят первого. Он вздрогнул, едва моргнув, когда на него водопадом свалились ощущения второго Коннора. Там, внизу, Хэнк ласкал ему вход, очерчивая языком по окружности, то и дело мягко проникая, проталкиваясь внутрь. Коннор чувствовал, как сходит с ума от этих двойных сигналов: от своего собственного корпуса, который изнутри распирал здоровенный член Хэнка и от этих нежных прикосновений, ласковых толчков языком — в чужую задницу. Иллюзия и реальность, настоящее и другое настоящее. Он задыхался — они вдвоём со вторым Коннором задыхались, накрываемые взаимными ощущениями. Система сигналила об ошибках, о противоречии импульсов, о диссонансе между ними, и он криво улыбнулся пятьдесят первому, чувствуя, что долго так не вынесет, — а потом подался бёдрами вниз, насаживаясь глубже, до самого основания, так, чтобы почувствовать ягодицами поджавшиеся от возбуждения яички Хэнка. В ответ тот втёрся языком в самую глубь второго Коннора, буквально засасывая его вход. Пятьдесят первый стонал уже непрерывно. Коннор стукнулся лбом ему в лоб, сам с трудом удерживаясь от того, чтобы закричать, то и дело сглатывая набегающий в рот омыватель. Он стиснул бёдра на боках Хэнка, стиснул руками горячее человеческое тело, и следом второй Коннор сделал то же самое, чтобы не прервать их контакт. Они сами и не заметили, не уловили момент, когда на их члены снова опустились большие крепкие ладони, сжали стволы. Лейтенант ласкал большими пальцами их головки, кажется, решив окончательно свести с ума двух своих андроидов — так, что никакой Камски потом не починит. Коннор невольно подался вперёд и качнулся назад — и там, и там было хорошо, хотелось и туда, и обратно одновременно, чтобы чувствовать Хэнка сразу везде. Удвоившиеся ощущения от движения по членам, синхронные, одинаковые, наложились на их собственные толчки, и Коннор видел, буквально видел уже не только свои — но и чужие ошибки, падающие перед глазами и выскакивающие вновь. Он закричал, надрывно и сильно, громко, кончая одновременно со вторым Коннором. Они забрызгали друг друг торсы схожими маленькими голубоватыми струйками. Лейтенант, отпустивший задницу пятьдесят первого, толкнулся бёдрами несколько раз, резко и сильно, и Коннору показалось, его выплеск достал до всех внутренних биокомпонентов. Их накрыло почти одномоментно — одной перезагрузкой на двоих. Он застонал, заваливаясь на бок, пытаясь напоследок никому не навредить, уже совсем не контролируя свой корпус. Он закрыл глаза, ощущая, как по нему волнами идут электронные спазмы, распространяясь от двух горячих точек внизу корпуса вверх, концентрируясь в самом регуляторе, сбиваясь и накладываясь друг на друга, постепенно затухая. Где-то в наступившей тиши, в ином измерении, пока система заново загружала все данные, Коннор почувствовал, как его обнимают руки — две или три. Он обнял в ответ всех, до кого только смог дотянуться.***
В спальне, заполненной тяжёлым усталым дыханием, человеческим и искусственным, внезапно раздался музыкальный рокот. Хэнк на ощупь вытащил из-под подушки смартфон, проморгался, заметив надпись “капитан Фаулер”. — Бля-я-ядь, это ж который час? Сраные будильники, — он вскинулся на постели, вырываясь из объятий Конноров, нахмурился, быстро нажимая ответ. — Да? — Так, Андерсон. Твоё прошение на сегодняшний отгул прямо по полуночи я подтвердил. За всю эту неделю ты порядком переработал, да и рапорты вовремя сдал. Так что отдыхай, мужик, — в голосе капитана ясно слышалась строгая доброта. Лейтенант даже кинул ошарашенный взгляд на телефон. Какое к чертям прошение?.. — Э-кхм, спасибо, Джеффри. — Пожалуйста, — ворчливо отозвался Фаулер. — Но чтоб в понедельник был как штык! И пластикового напарника своего не забудь, он на тебя хорошо влияет, — на этих словах лейтенанта внезапно осенило догадкой, и он резко обернулся в сторону постели, даже забыв возразить капитану. — Всегда бы так… Ладно, всё, бывай. — Буду, буду. Едва только Фаулер отключился, Хэнк положил трубку и молча уставился на своих двоих засранцев очень тяжёлым взглядом. В ответ на него посмотрели будто два ангела, высшие создания, только-только спустившиеся с небес, скромно прикрывшиеся уголками одеяла, непорочные и невинные, совершенно случайно оказавшиеся на этой расхристанной постели... Хэнк закатил глаза, сдаваясь и не выдерживая этого вида, и “ангелы” нехорошо, очень нехорошо улыбнулись. — Продолжим, лейтенант?