Травница в Клаттене.

Лигна оказалась очень болтливой вампиршей в преклонном возрасте. Примерно лет четыреста. Ну, это если для магов и людей возраст четыреста лет преклонен и недосягаем, то для вампиров это что-то среднее. - И как в твоём селе? Мирно, тихо аль? - расспрашивала Лигна - Я слыхала, что по Белории якась тварюга ходит. Лигна оказалась из того числа вампиров, что частично переняла Винесский диалект. Но это не было плохо. От чего же? Вельке например от такого разговора становилось уютно и приходило ощущение дома. Лигна выделила Вельке небольшую комнатку. Там стояла кровать, на которой лежала гора подушек в расшитых яркими рисунками наволочках. Под окном стояла лавка, а рядом с ней причудливый комод. Низкий и широкий он одновременно играл роль места для хранения вещей, и подставку под что-либо. Как раз на этом комоде Лигна разместила кадушку с цветущей петрушкой. То ли для семян оставила, то ли собрать забыла. Рядом с комодом стояла прялка. На вид она была ровесницей Лигны, если не старше. Вряд ли на ней можно было прясти, и скорее всего вампирша её оставила на память. А может, рука не поднималась выбросить или убрать пылится на чердак. Напротив окна висело полотно два на четыре локтя, на котором были вышиты горы, под ними равнины, а на них кони. Если приглядеться, то можно было понять, что кони это к'ярды, которые гуляли по полям Клаттена. Велька положила свои немногочисленные вещи в комод и выпросив у Лигны огурцы и сметану, сделала омолаживающую противовеснушечную маску и пошла позагорать. Пока можно. Ведь лето закончится так же, как и началось и снова польют дожди, будет холодно и грязно, а потом пойдёт снег скрывая под собой все проделки осени. Тем более Велька очень давно не делала омолаживающей маски, а это плохо скажется на коже. А ей, Вельке, нельзя запускать внешний вид, иначе наступит мымрец, ведь травница не отличалась, по её мнению, идеальной кожей, как у некоторых девушек которые могут позволить себе вообще за собой не ухаживать и выглядеть идеально. Ну, почти идеально. Неожиданно блаженство Вельки прервал чей-то кашель. Оценив профессиональным слухом травница, что это не кашель не больного человека (и уж тем более вампира), а того, который желает о чем-то спросить. Нехотя Велька села, сняла и с глаз огурцы и посмотрела на старую человеческую женщину. Морщины испещряли её лицо, а седые волосы были заплетены в тугую косу. Женщина опиралась на деревянную клюку, а из под платья была видна перебинтованная нога. - Это вы травница? - учтиво спросила женщина. По её речи было понятно, что она из Белории, а не из Винессы. - Вы можете мне помочь? Мой сын полукровка, и у него не такая сильная регенерация. А совсем недавно, он очень плохо сломал руку. Велька кивнула. - Да конечно. Но неужели здесь нет травницы? - К сожалению. Муж говорит умерла пол века назад. Теперь либо из Винессы травников зовем, либо сами справляемся. - Ладно. Подождите меня недолго, я соберу все что нужно и выйду. - Велька зашла в дом и умывшись стала собирать все необходимое, но не только для сына женщины, а и для самой женщины. Зорким взглядом травницы Велька поняла, что нога старушки перебинтована не просто так. Интересно, как она здесь очутилась? Хотя все просто. Она влюбилась в вампира, и тот перевез её в свою долину. Только это было очень давно, когда этой женщине было лет двадцать и она была девушкой. Но вот она состарилась, а её вечно молодой муж все ещё её любит и ухаживает. Велька закинула сумку с „набором травника" на плечо и вышла во двор. Кивнула женщине и та повела травницу к своему дому. Шли они по стандартной вампирской дорожке, что петляла меж деревьями как заяц скрывающийся от охотников. Можно было и пойти по проезжей дороге, но так наверное дольше. Навстречу, что не странно, никто не попался. - Как вас зовут? - спросила Велька. - Калиста. Но друзья меня зовут Калли. И ты можешь так звать. Да, так её звать можно было только в двадцать лет. Когда „Калли” было уместно. Теперь ей идёт только „Калиста" или „бабушка". Хотя кто знает, как её ещё зовут. - А меня Велька. - просто представилась травница. Калиста кивнула и спросила. - Молодая такая, хорошо ли лечишь? - Пока никто не умирал. - брякнула Велька и мысленно треснула себя. Кто ж такое старой и больной матери говорит! А ещё Велька подумала, что незря так усердно ухаживает за собой. Её, почти тридцатилетнюю женщину, назвали молодой! Калиста не испугалась и не обиделась, лишь по старушечьи расхохоталась и сказала : - Вот мы и пришли.