Расколотое пламя

Прозрачная жидкость, взбудораженная хаотичными толчками дубового стола, маняще колыхалась в маленькой белой чашечке, отражая в себе приглушенный медовый свет ламп. Габриэль с ненавистью наблюдала за ее переливами, заранее зная, что будет, если все-таки сорвется и выпьет. Совсем недавно, всего две недели назад, она зареклась пить, решив попытаться начать новую жизнь, и никому об этом не говорила, чтоб не сглазить — но вот, первая серьезная палка в колесо, первый тяжелый соблазн. — Габби, ну чего ты как неродная? — бухнулся на свободное пространство возле полупьяный Леви, по-свойски закидывая тяжелую руку на плечо. — Хватит уже гипнотизировать это сакэ, просто выпей его, наконец! — Прекрати называть меня Габби, — девушка с раздражением скинула конечность Блэкхарта, отодвинувшись, — я не хочу пить. — Что?! Не хочешь пить? Нет-нет-нет, ничего не желаю слышать! Сегодня, в конце концов, мой день рождения, я сильно огорчусь, если ты не опрокинешь за меня чарку-другую. Он был прав: старому другу, с которым Габриэль водила знакомство еще с подросткового возраста, исполнилось двадцать семь, что и отмечалось всей бурной компанией, в которой Редрайс почти никого не знала. Несмотря на то что они с Леви продолжали поддерживать связь, их жизненные пути давно разошлись, с тех самых пор, как она решила последовать его совету отдаться музыке целиком и полностью. Музыке, которая стала для нее и даром, и проклятием. «Ладно, всего одну чарку», — сдалась девушка под пристальным взглядом лиловых глаз друга и опрокинула в себя алкоголь, почувствовав, как внутри разливается знакомое обжигающее тепло. — Ну вот, Габби, так держать! А то ты единственная, кто еще смотрит на этот мир трезвым взглядом. Непорядок. Налить еще? Конечно, налить. Несмотря на протестующие жесты, чашка вновь наполнилась до краев с легкой руки Блэкхарта, и опять была выпита после уже не таких долгих уговоров. И опять. — Отменное сакэ, правда? — утирая губы запястьем, самодовольно ухмыльнулся мужчина, подливая очередную порцию напитка стремительно хмелеющей Редрайс. — Я его лично выбирал и таки перевез через японскую границу, когда там был в том году. Чувствуешь во вкусе нотки грибов, соевого соуса и бананов? Она уже почти ничего не чувствовала, понимая, что всё — поплыла. Тело расслабилось, разогрелось, цепкий контроль выпустил когти из мозга и расползся по укромным углам сознания, открывая дорогу вытесненному, бессознательному. Той настоящей Габриэль, которую она сама так не любила. Оглянув веселящуюся компашку осоловевшим взглядом, девушка осознала, что ни одно из имен не запомнила. Что она забыла в этом баре, больше похожем на клуб? А, да, день рождения Леви Блэкхарта, на празднование которого он созвал всех важных для себя людей, коих оказалось немало. Такие разные, такие шумные и… не знающие, кто Редрайс такая. И в этом состоял их единственный плюс. Габриэль попросила именинника не представлять ее гостям бравадным именем «Габриэль Редрайс, солистка популярной метал-группы Pandora Hearts и моя старая подруга», а просто сказать, что она зарабатывает на жизнь музыкой, без подробностей. Не хотелось привлекать лишнее внимание, которого и без того последнее время слишком много. Ну еще бы — стервятники из желтой прессы чуют запах сырого мяса, вывернутого наизнанку наживую, за тысячу километров. Большая удача уже то, что ей удалось незамеченной проникнуть в это здание и не быть узнанной. Ощущая, как тело постепенно начинает жить своей жизнью, девушка вяло подумала о том, что не планировала напиваться, а просто хотела спокойно посидеть часок, поздравить именинника и ретироваться под шумок в самый разгар веселья. Ей всегда было сложно отказать Леви, будь то приглашение на вечеринку или стакан горячительного. Странно он на нее действовал, подавляюще. Ему невозможно сказать нет, и это раздражало. Правда, без возможности сопротивляться. Бутылка сакэ опустошилась меньше, чем за час на двоих — Блэкхарт уже мог только лежать на столе, обсыпанном крошками, и хихикать, купаясь в разноцветных бликах света, долетающих с танцпола, а Габриэль, затянувшись терпкой сигаретой друга, смотрела на него и хотела еще алкоголя. Не догналась. Недостаточно. — Леви, мне нужно еще, — нагнувшись к мужчине, негромко сказала она, но тот, несмотря на оглушающую музыку, ее понял. — Прости, но я не в состоянии встать, — он указал длинным пальцем за спину. — Видишь сидящего там парня в зеленом? Попроси его купить тебе, что пожелаешь. — Почему именно его? — девушка, поблуждав непослушными глазами, наткнулась на того, о ком говорил именинник: колоритный стройный блондин, одетый в зеленый камзол с золотой витиеватой вышивкой по краям поверх белой рубашки с жабо. Он с кем-то оживленно разговаривал, качая закинутой на ногу ногой в высоких сапогах. Тонкую ножку бокала вина сжимали изящные пальцы руки в белой перчатке. — Потому что он точно принесет тебе то, что ты хочешь, — на лице мужчины заиграла хитрая улыбка, — главное, хорошо попросить. Но это-то ты умеешь. Габриэль была уже не в том состоянии, чтобы хорошенько подумать над тем, что опять задумал этот хитрый жук — встав с насиженного места, перед этим отшвырнув с колена шаловливую ручонку Леви, она просто направилась старательно сделанной элегантной походкой в сторону блондина, который заливисто смеялся над чьей-то шуткой. — Прошу прощения, сэр, — слегка наклонившись к нему, обворожительно улыбнулась Редрайс, — не могли бы вы заказать мне бутылку хорошего коньяка? За счет именинника, конечно же. Проследив за направлением взгляда девушки, парень столкнулся с глазами до сих пор валяющегося на столе Блэкхарта, который приветственно шевелил пальцами, облизываясь. — Оу, конечно. Вы подождете меня здесь, мисс..? — Редрайс. Габриэль Редрайс. Блондин почесал затылок, смущенно засмеявшись.  — Простите, сегодня столько новых лиц вокруг. Я Джек Безариус, будем знакомы, мисс Редрайс. — Ничего страшного, очень приятно, мистер Безариус. Можно просто Габриэль. — Можно просто Джек. От былой серьезности и сосредоточенности не осталось и следа — Редрайс расслабилась, с удовольствием откинувшись на спинку мягкого дивана, повеселела, словно развязала туго затянутый пояс на животе. Но она также знала, что все те желания, которые спокойно контролировала в обычные дни, тут же выползут наружу и возьмут верх, стоит ей лишь захмелеть. Из этого чаще всего не следовало ничего хорошего, тем более для публичной личности. — Надеюсь, такой коньяк придется тебе по вкусу? — выдернув ее из тяжелых дум, присел рядом Джек, демонстрируя этикетку пузатой бутылки. — Да, думаю, то, что нужно. Наливай скорее. При ближайшем рассмотрении парень оказался еще красивее, даже несмотря на вычурный наряд и мельтешащий, мешающий свет: теплые большие глаза, точеные черты лица, правильный нос, невероятной красоты белозубая улыбка, скульптурная длинная шея. Страшно захотелось уткнуться в нее, вдохнуть наверняка пряный запах, почувствовать жар грациозного тела… И плевать, что они знакомы от силы двадцать минут. — Потанцуем? — после двух стаканов Габриэль потянула Безариуса на танцпол, больше не в силах довольствоваться одним только любованием им. Парень тут же с готовностью закружил ее, прижав крепко к себе и заставив женское сердце участить без того бешеный ритм. Не удержавшись, девушка прижалась к Джеку всем телом, обхватила шею руками, втянула просто восхитительный запах лакричного апельсина с ноткой свежесрубленной сосны, с удовольствием почувствовав, как он сжал руки на ее талии сильнее в ответ. Миг — и они уже целовались, пробуя на вкус мягкие губы друг друга, на которых еще сохранился отзвук выпитого коньяка. Редрайс скользнула ладонями под расстегнутый камзол, сжав упругие ягодицы, обтянутые белыми брюками, и услышала, как блондин охнул. — Ты сводишь меня с ума, Габриэль, — выдохнул в ухо соблазнительным шепотом, касаясь губами виска, — только ты, и больше никто за весь вечер, как бы они ни старались. Девушка притянула Джека за талию, чувствуя животом стальную выпуклость. То, что надо, — ведь именно этого она и хотела, правда? — Поехали. Не отлипая друг от друга ни на секунду, парочка, шатаясь, прошла до выхода и скрылась в густой темноте его зева, провожаемая лукавым взглядом лиловых глаз.