Место над солнцем

       Хината чувствовал, как его выворачивало наизнанку. Зарычав сквозь стиснутые зубы, волейболист облокотился о стенку, зажмурился и попытался подавить ощущения. У него не вышло. Лишь новый, более сильный спазм скрутил омегу, и кашель будто от удушья вырвался из горла. Отпустило паренька лишь через пару минут, показавшихся ему целой вечностью, и кислород наконец-то поступил в легкие. Шоё запрокинул голову назад, проклиная течку всеми известными ему ругательствами, а затем попытался взять себя в руки. Он прекрасно знал, что надолго его не отпустило, а значит, надо успеть хотя бы лечь обратно в кровать. Перед глазами поплыло, руки затряслись от недавнего напряжения, но омега не обратил на это никакого внимания. Лишь раздраженно тряхнул головой, пытаясь выровнять дыхание, однако новая волна накрыла его слишком быстро.       Это было неожиданно настолько, что Шоё замер потрясенной статуей, не зная, куда деться. Боль прошлась вдоль хребта, ошарашенный вздох вырвался из груди парня. Хината зажмурился. Он почти физически ощутил, как сгибается в дугу его собственный позвоночник, но хуже было даже не это. Вместе с болью внизу живота сладко потянуло. Адская смесь заставила Шоё задышать учащенно, но упрямо поджать губы. О, он прекрасно знал, почему его кидало из крайности в крайность. Карие глаза невольно зацепились за таблетки, и Хината нервно облизал губы. Одна из причин столь двояких чувств призывно стояла на тумбочке и требовала выпить её, но Шоё только зажмурился, замотав головой. Нельзя. Нельзя ни в коем случае.        Паренёк с трудом доковылял до кровати, с которой всего пару минут назад встал, съедаемый уже привычным беспокойством одиночества. Омега внутри скулил, жалобно и надрывно, подзывая альфу, но никто ему не отвечал. К счастью для раздраженного своей слабиной Хинаты. Он же вполне в состоянии сам справляться со всеми аспектами течки (не считая вспыхивающего возбуждения, но это мелочи)! Так почему сущность не хотела оставаться одна? Вспомнились слова матери и вся известная ему информация о своем вторичном поле. Шоё горько усмехнулся, рукой стирая пот со лба. Точно же, это его природа. Омеги с самого начала задумывались физически слабыми, но способными выносить потомство. Хината поморщился. И слово-то какое противное — «потомство». Омега вновь заскулил, пытаясь воззвать к несуществующему альфе, тело призывно вздрогнуло, и волейболисту пришлось приложить огромное количество сил, чтобы подавить собственный вой. Шоё мысленно шикнул на сущность внутри и с явным облегчением рухнул в постель. Как оказалось секундой позже, расслабился он рано.        Боль новой яркой вспышкой замаячила перед глазами, заставляя сжаться в комок, выгнуться почти не естественно. Низ живота опалило таким жаром, что терпеть не было сил. Шоё тихо всхлипнул, сильнее сжимая кулаки, не чувствуя, как отрастающие всё сильнее когти прорывают хрупкую защиту в виде кожи. Алые струи крови потекли по ладоням, но омега ничего не ощущал. Не чувствовал он и собственных слёз, намочивших не только щеки, но и подушку. Дела ему до этого не было никакого. Боль от собственных когтей меркла по сравнению с другой, внутренней. Шоё приоткрыл рот, стараясь дышать глубже, однако ничего не выходило. Щеки пылали, глаза уже побаливали от вечных зажмуриваний, а уж про тело и говорить не стоило. Хината вновь заскулил, чувствуя, как здравый смысл и окружающая его реальность ускользают, не задерживаясь ни под каким предлогом. Жар, помутнение рассудка и ломота во всем теле создавали свой неподражаемый букет, и тихое скуление вырвалось из глотки Хинаты. Разум паренька ещё окончательно не утонул в желании, не поддался соблазну беспамятства, и Шоё в очередной раз с горечью подумал, что родиться омегой — настоящее проклятье. Глаза вновь остановились на таблетках, и привычное «нельзя» начинало понемногу казаться не таким уж и существенным. — Шо-чан, я принесла тебе больше одеял и подушек, — раздался несколько приглушенный голос матери, и Хината устало вздохнул. Хикару пока не вошла в комнату. Поэтому её слова и звучали так отдаленно? Из-за двери? Или это просто Шоё уже переставал воспринимать действительность? — Х-хорошо, ка-сан, — с трудом выдавил паренёк, пытаясь приподняться, чтобы забрать вещи, однако слабость и очередная волна жара не дали ему даже пошевелиться. Дыхание вновь стало прерывистым, учащенным, заставляя женщину за дверью обеспокоенно замереть, прислушиваясь. Тихий стон окончательно добил Хикару.       Больше не медля, мама Шоё уверенно открыла дверь и заглянула внутрь. Увиденная картина заставила её сердце привычно сжаться и в очередной раз пожурить себя за таблетки для сына. Испарина, обильная, покрыла лоб измотанного подростка. Глаза его, обычно весёлые, искрящиеся, светло-карие, были прикрыты веками, а ресницы трепетали. Губы, кроваво-красные от частых прикусываний, бросались в глаза, как и щеки сына. Вся поза омеги показывала, что он пережил очередную волну боли, смешанной с возбуждением. Сжавшись в клубок, посередине огромной кровати, где он уже начинал строить баррикады из одеяла и двух подушек, Шоё выглядел таким несчастным и усталым, что сердце кровью обливалось. Растрепанные и мокрые от пота рыжие волосы дополняли весь образ, а уж беззвучное шевеление губ добивало бедную женщину окончательно. Хикару устало выдохнула, мысленно приказывая взять себя в руки. Самобичевание ничем её мальчику не поможет.       Осторожно подойдя к Шоё, Хикару запустила пальцы в его шелковистые рыжие волосы и начала мягкий массаж головы. Омега мгновенно вскинулся, замирая от прикосновений к себе. Никакого возбуждения он, естественно, от ласк собственной родительницы не испытывал, однако стало гораздо легче. Шоё прикрыл глаза, заурчал довольно и потерся щекой о руку женщины в благодарность. Сущность понемногу успокаивалась внутри от поглаживаний, и здравое мышление смогло вернуться к волейболисту. Хината, поймав обеспокоенный взгляд Хикару, улыбнулся, желая её успокоить, показать, что всё стало гораздо лучше. Однако это не помогло. Измученная улыбка радости его матери не принесла. Хината-сан удрученно выдохнула, вновь погладила сына по голове и мягко пробормотала: — Кажется, эта течка протекает тяжелее прошлой, верно? — Ты же сама знаешь, ка-сан, — устало фыркнул Шоё, расслабляясь от прикосновений матери, — с каждым разом всё будет только хуже. — Да, Савада-сан предупреждал, что такое возможно из-за долгого применения таблеток, — прикусила губу Хикару, удрученно вздыхая.        А ведь это был самый безобидный побочный эффект, но её сына уже скручивало от неописуемой боли. Может быть, зря она тогда настаивала на сокрытии пола Шоё? Вспомнив обо всем, что ждало совершеннолетних омег, женщина лишь грустно покачала головой. Нет, притворство бетой — самый лучший выход из их ситуации. Иначе ей пришлось бы наблюдать за испуганным или потерявшим смысл жизни сыном, а потом выдать замуж за неизведанных альф. И причем ни за одного. И Хикару знала, что другого выбора в таком случае бы не было. Не сделала бы она — власти отобрали бы у неё Шоё. Кулаки сжались сами по себе. В этом мире у омег совершенно нет выбора. Внезапно глаза женщины зацепились за кровавые ладони сына, и тяжкий вздох вновь вырвался из груди. Осторожно взяв руки Шоё в свои ладони, Хикару внимательно осмотрела следы от когтей. Раны уже понемногу затягивались, и женщина мысленно хмыкнула. Хоть одна польза от течки всё же была — регенерация у омег в этот период поднималась, почти сравниваясь в этой способности с альфами.       Хината сонно моргнул, наблюдая за матерью. Он даже не помнил, что когда-то сам себе и нанес увечья. Боли от ран не было, а вот бесконечная усталость после битвы с самим собой нахлынула волной. Зевнув, Шоё попытался сосредоточиться на лице Хикару, но потерпел полный крах. Женщина расплывалась перед глазами, сонливость всё больше захватывала власть, а тело слабело с каждой секундой. Хината заторможено моргнул, вновь посмотрел на мать, а затем, не вытерпев, всё же прикрыл глаза. Его рука начала шарить вокруг в поисках подушки или одеяла, и женщина, посмеиваясь, обложила собственное дитя нужными предметами. Омега внутри тут же удовлетворенно заурчал, и на губах парнишки появилась ласковая, полная благодарности улыбка. Однако открыть глаза Шоё уже не мог — слишком устал.       Покачав головой и наблюдая за засыпающим сыном, Хикару наклонилась ко лбу волейболиста и едва коснулась того губами. Из груди парнишки тут же вырвалось довольное урчание, пока женщина смахивала единственную слезу с щеки. В груди у неё бушевали различные чувства, но всё затмевала любовь к сыну. Тихий, успокаивающий шепот сорвался с её губ, пока Хината окончательно погружался в дремоту: — Мы справимся, Шо-чан, справимся…       Волейболист уже не видел, как его мать, проходя мимо тумбочки, плавным движением ухватила таблетки и отнесла их вниз — от греха подальше. Знала прекрасно, что слишком заманчивым казалось утолить боль одной лишь кругляшкой. Женщина удрученно выдохнула, прислонив ладонь к собственному лбу и чувствуя, как её саму лихорадило. Таблетка-то одна, а вот последствия от её применения во время течки были необратимы и такие, каких и врагу не пожелаешь.

***

      Если Шимизу надеялась, что альфы команды останутся равнодушны даже к малейшей нотке омеги в помещении, то она чудовищно наивная. Киёко и сама поняла свою оплошность, когда увидела, как быстро расширились зрачки у некоторых парней. Девушка удрученно выдохнула, качая головой и мысленно готовясь давать отпор настырным персонам их команды. Пожелав себе удачи и надеясь, что Хината наконец-то в безопасности, Шимизу сжала кулаки и расставила ноги немного шире. Так ей было бы удобнее рвануть от или за альфами. Смотря, какой путь выберут принюхивающиеся ко всему, что есть в комнате, парни. Бета понять их могла — всё же даже ей запах Шоё казался притягательным, хоть сейчас она его и не чувствовала.       «Омега, тут был омега! Хината, Хината… Хината ушел только что, можно догнать!»       Альфа внутри призывно выл, скребся обо все потаенные струны души, затрагивая каждую, а затем рычал, ворчал и выл вновь. Омегу хотелось невозможно. Клыки зачесались от желания, внутри забурлило ранее незнакомое чувство, и Кагеяма ошарашено моргнул. Он чувствовал, как собственные когти появлялись и втягивались обратно. Ощущал, как начинал пощипывать кончик языка, уже поцарапанный о клыки. Тобио сжал кулаки, ощущая с легким удовлетворением, как меж пальцев покатились первые капельки крови. Это хорошо. Металлический оттенок мог перебить малину, которой здесь пропиталось буквально всё. Кагеяма втянул воздух ещё сильнее, жмурясь от удовольствия. Миндаль вперемешку с малиной, разбавленные неизведанной примесью какой-то травы, вызывали огромное желание найти омегу и забрать себе. Быстрее, быстрее… пока другие не осознали всю важность события. Кагеяма мотнул головой, пытаясь прогнать наваждение, однако ничего не выходило. Альфа внутри будто взбесился, не желая слушать голос разума. Нос вновь дернулся, и Кагеяма повернулся в сторону, откуда раздавалось запаха больше всего.       «Дальний угол… Там лежал Хината? Там был омега? Но где же он сейчас? Где-где-где…»       Тсукишима завертел головой, всё сильнее и сильнее принюхиваясь. Его грудь тяжело вздымалась и опадала, будто парень только-только закончил разминочный бег. Кей нервно заломил собственные пальцы, вновь повел носом, но не смог определить, куда делся Хината. Альфе казалось, что вся клубная комната пропитана ароматом Шоё. Он ощущался так отчетливо, вязал на корне языка и заставлял сглатывать собирающуюся слюну всё чаще. Кей нервно дернулся, когда взгляд его уперся в дальний и темный угол помещения. Там, на явно помятых матрасах, валялся комом плед, которого здесь раньше точно не было. Тсукишима всегда был внимательным парнем, такого бы точно не пропустил. Альфа уже хотел сделать один шаг в сторону заинтересовавшего его укрытия, но здравый смысл достаточно грубо приказал ему оставаться на месте. Сущность внутри недовольно заворчала, но пока что подчинилась, хотя волейболисту это стоило колоссальных усилий. — Тсукки, — несколько испуганно выдохнул рядом Ямагучи, и Кей инстинктивно обернулся, прожигая взглядом своего лучшего друга. Альфа внутри мгновенно прикинул, является ли бледный бета соперником и стоит ли применить силу, однако вскоре успокоился. Испуганный и обеспокоенный Тадаши не казался сильным противником. Кей смог выдохнуть, прикрыв глаза, а затем вопросительно вскинуть одну бровь. Ямагучи, правильно истолковав действия друга, неуверенно пробормотал: — У тебя глаза светились…       Тсукишима пораженно моргнул. Неужели действительно? Светящими глазами назывался переходящий момент, когда привычный цвет сменялся кроваво-красным. Пока этого не происходило, взгляд становился ярче, пронзительнее и действительно светился в темноте, как у кошек. Кей невольно провел языком по собственным зубам и поразился уже во второй раз. Клыки уже полностью вылезли, а значит, и зрачки у волейболиста сейчас жили так, как им только заблагорассудиться. — Кагеяма, кровь! — переключился на того Ямагучи, указывая на ладони Тобио. Тсукишима и остальные из команды как по команде перевели взгляд на руки Связующего. И действительно — алые струйки крови медленно катились по пальцам и капали на пол, пока сам Кагеяма пораженно и несколько потеряно моргал. Кажется, он даже не заметил, когда сумел глубоко погрузить в свою же плоть выросшие когти.       «Неужели они так остро реагируют на запах Хинаты?»       С легким испугом подумалось Шимизу, не отрывающей взгляда от происходящего. На секунду, правда, её внимание переключилось к окну, и Киёко с неверием покачала головой. Она не понимала, как альфы смогли почувствовать аромат омеги, если комната действительно проветривалась уже более получаса. Окно было нараспашку, ветер гулял по помещению, но волейболисты этого как будто не замечали. Сама же бета запаха Шоё вообще не чувствовала, и это заставляло её ещё больше недоумевать. Насколько же сильно у альф обоняние?       Энношита осторожно повел носом и тут же задержал дыхание, но было поздно. Легкие уже наполнились ароматом малины, таким манящим, с легкой горчинкой от миндаля. Альфа внутри заворочался, поднял свою могучую голову и зычно зарычал, замечая в ближайшем окружении такое количество соперников, что и врагу не пожелаешь. Карие глаза на секунду полыхнули кроваво-красным, однако Чикара сумел подавить зарождающуюся ярость и ревность на корню. Нет, сейчас не время грызться с командой. Энношита с облегчением выдохнул, когда альфа, всё ещё ворча, улегся обратно, но настороженно водил носом, словно определяя для себя будущих противников. Что ж, пожалуй, волейболист должен благодарить мир за то, что запах омеги был слаб, уже почти выветрившись из клубной комнаты. Киношита и Нарита, будучи бетами и наблюдающие за товарищем, смогли перевести дух. Всё же Энношита был бы слишком влиятельным и сильным противником для них, если бы пришлось его останавливать. А теперь Чикара мог помочь с Танакой и Нишиноей в случае чего.       Однако, как позже выяснилось, сам Рюноске был бы неплохим защитником. Он почти не ощущал запаха омеги, лишь легкие нотки малины витали в воздухе, но они даже не волновали его альфу, и парень мог облегченно выдохнуть. Всё же, если он собирался добиваться Шимизу-сан, то сцена с принюхивающимся к аромату кохая второкурсником выглядела бы, мягко говоря, не очень. Танака прикрыл глаза, пытаясь угомонить ускоряющееся сердце, а затем решительно выпрямился. Так, он полностью взял себя в руки, но что с остальными?       Нишиноя ничего не понимал. Почему некоторые альфы сходят с ума? Особенно это было актуально для первокурсников. Может быть, тут что-то ужасное пролили? Юу нахмурился, а после впервые за всё время глубоко вздохнул. Тут же воздух застрял у парня где в глотке, и тот закашлялся. На глаза выступили слёзы, но Нишиноя не обратил на это никакого внимания. Малина забилась во все дыхательные пути, перекрывая доступ к воздуху, а миндаль добивала внутреннего альфу так, что тот начинал звереть. Юу тихо зарычал, вновь закашлялся, а затем ещё тщательнее принюхался, не веря в происходящее. Неужели ему не мерещится? Такое правда возможно?! — Омега, — не веря в собственные слова и голос, прорычал Нишиноя, с жадностью принюхиваясь к насыщенному, но ускользающему так быстро аромату. Глаза, цепкие, жадные, звериные, замерли на Шимизу, и Либеро сделал один маленький шаг к девушке, точно определяя, кто знал о запахе в комнате, но чувствовал его: — Киёко-сан, тут была омега? — Был, — принюхиваясь, на автомате поправил его Сугавара, делая пару уверенных шагов в сторону матрасов. Не только Тсукишима заметил скомканный плед и некоторые углубления. Там определенно кто-то лежал. Альфа внутри любезно подсказал, кто это мог быть, и Коуши, не думая, сверкнул клыками в сторону тоже идущего Савамуры. В это же мгновение в комнате воцарилась пораженная тишина. Даже сам Сугавара удивленно замер, недоуменно моргая. Он только что оскалился на капитана? На Дайчи?       Савамура остановился, мимолетно взглянул на скалящегося Коуши и внезапно для всех зарычал. Угрожающе, предупреждающе, с яростными нотками, заставляя Сугавару и остальных альф сделать пару шагов назад. Дайчи кроваво-красными глазами уставился сперва на друга, после перевёл взоры на остальных товарищей, а затем шире расставил ноги, будто готовясь в любой момент напасть. Он не чувствовал понемногу всё усиливающиеся ароматы остальных альф, не мог нормально соображать. Малина заполонила собой всё, что было в этом помещении, но почти все ниточки запаха вели туда, в дальний угол на матрасы. И он, Дайчи, не собирался никого подпускать к возможному убежищу омеги. Альфа внутри зло рычал, не желая не только делить с кем-то столь вкусно пахнущее существо, но и пугать его. Где-то на грани сознания Савамура помнил, какие ужасы испытывал Шоё, стоило ему понять, что его запах вырвался наружу. Нет, больше пугать омегу он не позволит! — Савамура, — осторожно, словно обращаясь к дикому зверю, начала Шимизу, делая пару шагов в сторону яростно рычавшего капитана. Танака напрягся, желая последовать за бетой, но его движения вызвали лишь больше гнева со стороны Дайчи. Второкурсник ошарашено отошёл, слегка опуская голову и стараясь не встречаться с кроваво-красным взором капитана. Так он признавал силу Савамуры и показывал, что ни на что не претендует. Рычание слегка поутихло, и Киёко продолжила уверенным, но тихим голосом: — Хинаты тут нет. Он ушёл. Успокойся.       Краткими предложениями поведала бета, ещё ближе подойдя к понемногу успокаивающемуся капитану. Наконец рычание окончательно стихло, запахи альф, пытающихся соревноваться в силе, понемногу уходили, и Шимизу могла вздохнуть спокойно. Невольно девушка подметила, что взоры всех проясняются, и пришла к весьма утешительным выводам — ароматы стольких альф перебили остатки малины, и та больше не действовала на них. Так что парни начинали понемногу приходить в себя. Савамура ошарашено моргал, силясь понять, что он сейчас творил. И не только один Дайчи поражался собственным действиям. Сугавара приложил ладонь ко лбу, беззвучно что-то бормоча себе под нос, пока Нишиноя непонимающе моргал, пытаясь собрать всю картинку воедино. Танака насторожено взглянул на потерянного капитана и, не видя во взгляде его больше кровожадности, смог облегченно выдохнуть. Буря миновала. Энношита недоуменно оглянулся на неловко улыбающихся второкурсников. Киношита и Нарита ничего ему не сказали, лишь добродушно хмыкнули. Прекрасно понимали, что выстоять против запаха омеги у друга не было никакой возможности. Кагеяма ошарашено замер, не веря в происходящее. Он правда потерял голову от запаха омеги. И кого? Хинаты! Тсукишима тоже считал, что падать ему уже некуда. Ладно Король — тот хотя бы общался с этим назойливым рыжим коротышкой, но почему сам Кей так легко поддался на запах малины? — Так Шоё — омега? — внезапно подал голос Нишиноя, заставляя остальных парней вздрогнуть, оторваться от собственных мыслей и перевести взгляды на второкурсника. Шимизу устало выдохнула, прикрывая глаза, и прикусила нижнюю губу. Похоже, обещание самой себе сдержать не вышло. Девушка приложила ладонь к щеке.       «Прости, Хината…»

***

      Хината устало потянулся, не веря, что всё наконец-то закончилось. Слабая измученная улыбка появилась на губах омеги, и он даже позволил себе победно вскинуть руку. Течка прошла. Эта мучительная неделя подошла к концу, и Шоё наконец-то может вернуться в клуб. Играть в волейбол! Зажмурившись от удовольствия, паренёк зацепился взглядом за бутерброды на кухне. Мысленно поблагодарив мать, которая уже ушла на работу, Хината быстро закинул еду в сумку, а затем устремился к выходу. На секунду он затормозил, пробуравил взглядом собственные таблетки, мысленно подсчитал, на сколько их хватит, а затем обреченно покачал головой. Сегодня он не мог выпить меньше положенного. После течки запах витал в доме настолько сильно, что и одежда пропиталась им насквозь. Плюс и от него сейчас аромат был более объемным, если вспомнить информацию об омегах. Нет, рисковать было нельзя. Две таблетки, значит, две. Кивнув самому себе, Шоё быстро выпил кругляши, вздохнул и направился к велосипеду. Стоило поспешить в школу, пока он не опоздал ещё и на тренировку. И так проспал! И это если не считать целую неделю, что он проторчал дома.       Облегчение затопило Шоё с головой, и тот позволил себе широко улыбнуться. Хорошо, что никто из команды не додумался прийти и навестить его. Хикару не потерпела бы даже одного альфу в эту неделю, что уж говорить о целой шайке. Слишком боевой была его собственная мама, и Хината прекрасно понимал, чем мог закончиться дружеский визит волейболистов. Эта миниатюрная, но очень прыткая женщина не привыкла сдерживаться, а особенно если дело касалось её единственного сына. Невольно перед глазами встала картина, как его мать гоняет шваброй своего неудачного ухажера, который всё никак не желал отставать от раздраженной женщины. Нет, маму знакомить с Карасуно не стоило вот так, в дни течки. Хихикнув, Хината задорно оскалился, потягиваясь. Вчерашней хандры, сопровождающей первый день после течки, как не бывало, и паренёк мог полностью отдаться энтузиазму.       «Сегодня… сегодня я проведу так много атак, как только смогу! Буду бить и бить…»       Погрузившись в мечты, волейболист принялся выкатывать велосипед и не сразу приметил, что около его дома, спрятав руки в карманы, стоял задумчивый и хмурый брюнет. Хорошее настроение Шоё мешало ему принять хоть какие-то меры предосторожности, хотя и раньше он не отличался особой недоверчивостью. Слишком беззаботным был омега, чтобы хоть иногда задумываться о потенциальной угрозе. К счастью для него, Хикару всегда заботилась о безопасности сына, однако сейчас её не было рядом, и парнишка был предоставлен сам себе. Хината выкатил велосипед, весело напевая себе что-то под нос, а затем наконец-то заметил «гостя» около своего дома. Замерев ошарашенной статуей, Шоё открывал и закрывал рот, не веря в происходящее. Нет, не может быть. Что здесь делал Кагеяма? Внезапное осознание заставило Хинату испуганно попятиться. Чёрт, таблетки же ещё не начали действовать! — К-кагеяма? — сглотнув, заикнулся нервничавший Шоё, не сводя настороженного взгляда со своего недавно приобретенного напарника. Парнишка постарался улыбнуться, но вышло лишь какое-то дерганье губами. — Ты ч-чего здесь з-забыл?       Тобио стоял угрюмой и молчаливой тучей, не двигаясь с места, но и не сводя взора с понемногу бледнеющего одногодки. Он тоже никак не мог понять, что его привело сюда. Обоняние? Вряд ли. Даже альфы не в состоянии чувствовать запахи с таких расстояний. Может, тогда интуиция? Кагеяма покачал головой. Нет, на такое её обычно не хватало, всё уходило в волейбол. Руки, спрятанные в карманы, сжались в кулаки. Что ж, он узнает ответ когда-нибудь потом, а сейчас ему следовало хотя бы ответить парнишке. Поведя носом, Кагеяма внезапно замер, нахмурился и вновь принюхался. Неверие сверкнуло в синих глазах Связующего, и он вскинул одну бровь. Неужели он вновь чувствует малину? — Я-я только-только выпил подавители, — правильно истолковав мрачновато-вопросительный взгляд альфы, пролепетал Хината, пряча глаза и сильно краснея, — Они подействуют через пару минут. — Ясно, — не желая ещё больше нервировать омегу, кивнул Кагеяма, благоразумно отходя ещё на пару шагов и замечая, как после этого расслабились плечи Шоё. Это неприятно кольнуло внутри, сущность заворчала, задергалась, но осталась на месте. Горьковатый осадок появился на кончике языка, и Тобио оторопело моргнул, во все глаза смотря на нервничавшего напарника.       «Он что, так сильно боится меня?» — Команда знает, почему меня не было? — внезапно подал голос Хината, пряча взгляд под челкой, и Кагеяма неопределенно замычал, наклоняя голову в бок и пытаясь понять, что не так. Может, он умудрился сам что-то натворить? — Шимизу-сан сказала, что ты заболел, — несколько помедлив, всё же буркнул Тобио, пытаясь понять, что успело случиться. Однако после слов волейболиста Хината облегченно улыбнулся, прижав ладонь к груди, и Кагеяма, не сдержавшись, всё же повысил голос: — Чему ты радуешься, придурок? Ещё раз заболеешь, я тебя прибью! — За что?! — Придурок! — Сам такой!