типичная общага

— блять, кто додумался поставить первую пару с гебелем?! утро началось именно с этого. с недовольного крика ани в коридоре, где уже висело приклеенное на скотч расписание всех групп и имена преподавателей. в списке значились: — Соловьев В.Н. — Гебель Г.И. — Щепин-Ростовский Д.А. — Рылеев К.Ф. — Милорадович М.А. — Панов Н.А. и еще с десяток преподавателей, которые полю не сильно-то и волновали. все студенты толпились вокруг стендов, что-то писали и фотографировали на телефон, кто-то радовался, что первые пары у них будет вести паня, а точнее, панов, просто так они ласково называли его, преподавателя по регионоведению, а кто-то как аня рвал и метал все вокруг похлеще, чем пестель тарелки в столовой и кружки в комнате. — однажды пестель умудрился разбить пластик. пластик блять! — рассказывал бестужев, сидя на койке поли и рассказывая про пашу. — да ну, он сам сломался, не пизди! он сам сломался, я лишь доломал, — оправдывался паша, складывая белье в ящик. — не дамский угодник, а хуй ходячий! «разобьет пластик и твое сердце»! — с телефона зачитал мишутка, после чего получил подзатыльник от паши. у твиттера паши была всратая аватарка с липтоном, ник «разбиватель пластика и твоего сердца» и с сотню постов о том, как же трудно быть подростком когда ты хочешь тачку, а тебе дарят колготки. у него вся страница была из мемов, фотографий его друзей и коли, о котором поля не знал ничего, кроме того что это парень паши, и пестель ездит к нему на выходные в квартиру. ахуенно, просто ахуенно, поль! с таким раскладом ты точно станешь геем. — да ну, что тебе не нравится? зато такой как у меня всратой аватарки с липтоном на всем твиттере не сыщешь! поле же было все равно, кто там у него ведет сегодня первую пару, главное чтобы нормальный был и материал доносить умел, а там как пойдет. странно думать, ведь поля всегда так кичился о том, как преподаватель отреагирует на него, какое мнение у него сложится и как в дальнейшем будут обстоять дела с этим предметом. ведь какие отношения с преподом, такие же оценки в журнале, а поле оценки были важны донельзя, он мог задницу без лишних разговоров порвать, чтобы ему пять поставили, а не четыре. полю с детства приучили к тому, что нужно всем нравиться, нужно обязательно сделать так, чтобы в аттестате стояли автоматы и пятерки, чтобы все тебя хвалили и говорили какой ты хороший. что за счастье свое бороться надо всегда, и за социальный статус тоже. что за любой проступок наступает жестокая кара. не пачкайся в собственной крови, мальчик. не пачкай свои белые крылья. не тони в крови своей. * * * — господа студенты! внимание группы и её щебет прервал голос мужчины, на которого все обернулись, закрыли тетрадки и сели смирно. как солдатики, похожие друг на друга. выпрямленные фигурки у парт по стойке смирно и смотрящие на главного в колоне этих одноликих ребят. мужчина был весьма неплохо одет: в костюме, черной рубашкой и прилизанными волосами, и сборником стихов на своем столе. неплохой такой кондратий федорович. он вел историю искусств у тех, кто собрался заканчивать магистратуру, пил вишневый морс в перерывах между парами и любил пошутить про то, что в россии искусство только во дворах и в тюрьмах. — у нас есть искусство влюбляться в идиотов и красивых дряней. именно в этой отрасли многие представители нашего поколения преуспевают больше, чем леонардо в живописи или микеланджело в скульптуре. поля слышал это, внимал и не смеялся. ведь именно он был тем самым представителем поколения влюбленных в идиотов. * * * — кахович! еще раз возьмешь мой одеколон, отберу все конфеты и пончики! — донеслось озлобленно с того конца этажа, а следом послышался заливистый смех и вопли того самого каховича. — женечка, я больше не буду! я последний раз взял, честно! — смотри мне, сладкоежка! поля сидел у стола и делал домашнее занятие по истории искусств, ведь он должен получить: во-первых, хорошее к себе отношение преподавателя, а во-вторых автомат. ведь предмет не такой сложный, а главное интересный и мужик ведет вроде неплохой, рылеев классный. «рылеев по сути мягкий котик, он же морс пьет, носит свитера, у него дома гербарии и много книг по ботанике. он выращивает фиалки и чайные розы на балконе, а еще печет самые вкусные пирожки с яблоками» — думал поля, вспоминая рассказы одногруппников и соседей по комнате о преподавателе. — кто-то говорил, что однажды на пару он принес свои и читал их! — говорила аня, пудря нос. — а еще что у него есть котик овидий, который рыжий и мурчит, а еще лапкой ловит солнечных зайчиков, — говорил пестель, отпивая из бутылки воду. — про кота ты откуда знаешь, умник? или у тебя стоят камеры в его квартире? или ты ему принес бабкин морс, споил его им и выведал все о его личной и не личной жизни? — буркнул в ответ ипполит, поднимая взгляд. — я тебе больше скажу, у него есть парень, — с усмешкой ответил паша. поля поперхнулся после таких заявлений пестеля. у его преподавателя истории есть парень, с которым они живут в одной квартире. но у кондратия даже вида такого не было, и он даже не мог предположить, что у него есть парень: он ходил в очень скромной одежде, на шее фиолетовых засосов и пятен не было. «странно все это, — думал поля, делая домашку. — парень, стихи и бабкин морс.» поль, все самое страшное еще впереди. уж точно. — слушайте, может женьку и петю позовем? — предложила аня, поднимаясь с кровати. — поля будет рад с ними познакомится, да и с ними весело. — почему нет? — отреагировали в один голос миша и паша. — стас? — аня попыталась привлечь к себе внимание кузьмина. стас лежал на кровати, что-то лениво листая в телефоне в наушниках и перебирая цепочки на своей бледной шее. — ты хочешь чтобы к нам пришли оболенский и кахович? — да, — отрываясь от телефона ответил анастасий. — да, пускай приходят. они польке понравятся. я уверен. а еще я уверен, что поля в меня влюблен. аня вышла из комнаты и спустя несколько минут на пороге комнаты появились гости: парень в больших объемных брюках и в легкой блузке, с тонкой цепочкой на шее и бритой головой. и другой парень, в толстовке черного цвета, из-под которой выглядывал воротник белой рубашки, с пончиком в руках и ярких розовых кроссовках с блестками. оба улыбались и смотрели на всех жителей комнаты с блеском в глазах, который был то ли от алкоголя, то ли от слишком веселого настроя ребят. поля предположил что скорее второе. — это женя и петя. они наши соседи, прекрасные товарищи и вообще красавцы., а еще петя слишком любит сладкое и иногда ворует конфеты из ленты поштучно, а потом съедает их втихаря.— сказала аня и провела мальчишек в комнату и предложила чай. — я поля, — протянул руку муравьев и улыбнулся. соседи ему понравились, особенно женька, который, по словам пестеля однажды проорал на всю общагу «ура, константин!» и все ему вторили «ура, ура, ура!». после этого пошла шутка что если один скажет «ура, константин», то кто-нибудь обязательно подхватит фразой «ура, ура, ура!». — да это было по пьяни, чего вы привязались, — вяло отмахивался женя, отвлекаясь от своей чашки с молочным улуном, который ему так любезно предложила аня. аня всегда была девочкой звездочкой, которая была ко всем добра, всем была готова помочь и всем перевести лишнюю сотку на карту., но стоило её разозлить хорошенько как сегодня утром например, то она могла послать нахуй вообще всех и каждого, всем перегрызть глотку, только потому что у анечки плохое настроение и кто-то её взбесил. все в универе её любили, все её везде приглашали на тусовки, общение с ней было чем-то вроде показателя твоей крутости и пафоса. выпил с ней пива или погулял — ты и твой авторитет поднимаются в глазах однокурсников просто до небес. все анечку любили и чуть ли не боготворили. женя был местной оторвой и сорвиголовой, столько дичи не творил, сколько пестель и столько с акулой своей не обнимался. он часто с ней засыпал и улыбался во сне, обвивая ногами плюшевую игрушку., а однажды у него пытались отобрать санечку (да-да, именно так) и он тогда с такими криками бегал по общаге, что бедный дед на посту чуть от инфаркта не шароебнулся. — до связи! — проорал женя и тут же побежал на свой этаж с саней. все чуть не умерли от хохота после этой истории, все были как колобки и катались буквально от смеха по полу и на койках. — женя, ты в такое дерьмо вляпываешься, но это дерьмо ужасно смешно выглядит со стороны.— подметил пестель, смотря на оболенского. что же говорить про петю, то первое что приходит на ум это сладкоежка. потому что часто на лице пети можно было заметить крошки и глазурь от пончиков, шоколадный крем на губах и посыпки на щеках. ведь петя был знатным сладкоежкой, и поговаривали что в прошлой жизни он обворовывал кондитерские лавки в поисках чего-нибудь вкусненького., а еще петя был с прикольными усами сверху губ и еще он любил читать книжки, а еще писать стихи. стихи были у него, честно сказать ахуенные, даже кондратий федорович который на досуге занимался стихотворством за что получил прозвище среди студентов «господин литератор», не мог с ним поквитаться. даже рылееву иногда становилось досадно, что мальчишка, на семь лет младше и еще толком не знающий эту жизнь пишет такие стихи. — петь, твой поставщик пончиков и нутеллы еще не стал магнатом? — спросила аня с интересом у каховского. — анют, к сожалению нет. он все еще проносит их через черный вход ко мне, — улыбнулся петька, — я все еще выделяю ему деньги, но их кажется он тратит на посещение кафе с котиками. — и одному только каховскому и богу было известно, кто этот загадочный человек, который приносит каждую пятницу сладкое. поля тихо сидел и слушал, иногда смеясь и добавляя что-то свое. ему все не давала покоя история про то, как стас каждый день ходит кормить местных котиков за здание общаги. дело было так. — я один раз иду в общагу с пар, — говорил стас, отпивая из бутылки энергетик, — и слышу прямо у самого входа жалобное жалобное мяуканье, которое, если честно, мне больше напоминало писк. я такой, поворачиваюсь и в свете фонаря вижу стаю котиков. именно котиков, а не котов. они окружили свою мать и жалобно пищали, видимо, им не хватило еды. ну, я ж не мразь бессердечная, сразу в магазин пошел. конечно, я сначала думал найти этим крошкам хозяев, но все-таки оставил их себе. я же их первый нашел. я купил им пакетиков пять наверное корма или шесть, — он отпил, — и они как бешенные на него кинулись. это жесть, я так ахуел, честно., а потом начал это делать регулярно, каждый раз после пар. они уже ждут меня и моего появления с едой, ластятся и о ноги трутся, мяукают. я тогда чуть от умиления коньки не откинул, реально. поля сидел и слушал с притаенным дыханием, иногда поддаваясь волне умиления, когда стас назвал котеек крошками. муравьев никогда в жизни бы не стал слушать истории про котов из чужих уст, а вот стаса послушал. и что-то поле это не особо то и понравилось. вы просто друзья поль. просто друзья. * * * дни проходили скучно. подъем в семь, дорога, сонный вид. чашка нескафе с дешевым сахаром — и ты ебанный флеш. поля именно так себя и чувствовал после банки очередного монстра, который ему так любезно предложил стас. ипполиту казалось что кузьмин это делает из жалости, потому что ему было больно смотреть на такого истощенного и уже в край заебанного полю., а может и не из жалости? спал поля плохо. пять часов сна были для него привилегией, ведь почти все свое время он тратил на учебу. писалписалписал все в тетради, руки стали уже покрасневшими от постоянных печатаний на клавиатуре, а глаза сбивались в кучку и невольно закрывались, когда поля видел мелкие буквы огромных томов учебников. прошло всего три недели, а поля уже был заебанный в край. он слишком мало спал, слишком мало ел, слишком много сидел за ноутбуком и слишком много держал в руках гелевую ручку. по его виду уже можно было сказать что поля — восставший из мертвых: бледная, почти бесцветная кожа, мешки под глазами были просто огромными и из них можно было делать мусорные пакеты для полиного сбитого режима; впалые щеки и тонкие ключицы, ямочка которых виднелась из-под выреза ночной кофты. вены на руках стали виднее, губы превратились в одну тонкую, бледно-персикового цвета полоску, глаза грозились потерять свой цвет. еще чуть чуть и полю бы точно уложили в гроб холодные аудитории смотрели высокомерно будто на букашек-студентов, и даже каланча стас под два метра ростом был совсем небольшим. преподы что-то говорили, поля не слышал. преподы что-то говорили и поля словно в тумане писал в тетрадь и опять продолжал бурить парты и спины соседей взглядом. глаза у него были красные. — поль, ты как? — донеслось будто с того света и поля, открыв глаза уже думал что за смертной пеленой стоит тетка с косой и в черной мантии. но, к счастью, там стояла аня и держала рядом с носом поли теплый чай и плитку молочного шоколада. — плохо. мне плохо, анют.— донеслось из-под подушки жалостно. аня, как самая настоящая сестра, которая любит своего слабого и будто бы больного братишку, уложила полю под одеяло, разломала шоколад на дольки и чуть ли не с рук кормила кису. поля по чуть чуть отпивал чай. глоток за глотком тепло заполняло изнеможденное тело. в комнату зашел стас в привычной домашней одежде: серые спортивки найк и футболка с микки маусом. увидев больного котенка полю, который буквально лежал под одеялом и горел от собственного жара тела, у него что-то сжалось. что-то облилось кровью и внутри пробудилась какая-то нежность. ему захотелось приласкать, обогреть на собственных руках эту кису, в лобик горячий поцеловать и просто полюбить. — кис, ты как? — стас подошел к кровати и присел на корточки. поля посмотрел на него красными и воспаленными глазками и высвободил руку из-под одеяла. протянул и сжал несильно руку кузьмина, которая была ужасно теплой и чуть шершавой. кузьмин сжал руку в ответ. — ань, давай я с ним посижу? у меня вечер свободен, все хорошо. я могу с ним посидеть, ань. — уговаривал мать-всей-общаги стас. он хотел побыть с полей еще чуть-чуть. — уговорил, но — одернула его бельская— чтобы к моему приходу все его таблетки были съедены, чай и шоколад съеден, а поля спал. понятно? стас кивнул. — отлично. я пошла, буду поздно. не скучай, кис. — аня послала больному воздушный поцелуй и побежала по своим делам. — я на ручки хочу и больше ничего…— пролепетал ипполит и сжался в комочек по оделом. стас мягко улыбнулся, и, взяв мальчика под ноги и спину, взял на руки. у стаса пропало это стеснение и холодность, с которой он всегда ко всем относился, теперь он был мягоньким и нежным, язык так и хотел его назвать настенькой — тепло? — угу… поля против таких действий стаса не был, он сейчас очень хотел на ручки и чувствовать тепло, исходящее от тела анастасия. ему это нравилось. * * * — заснул, киса. ну спи, спи. — стас устроился у него под боком аккуратно, чтобы не убить и не придавить, прижал его к себе и уставился в телефон. в комнату зашла аня и чуть не превратилась в лужу от этой порции умиления. стас лежал на одной кровати рядом с комочком полей, который так и жался к нему, так и ластился., а ведь они все еще друзья. все еще. — как он? — шшшшш, я только его уложил. он плохо спит, постоянно просыпается, маленький. — зашипел стас, накрывая польку еще одним пледом. — ладно, ладно, молчу. — извинилась бельская и, проверив выполнение всех задач по отношению к больному поле, со спокойной душой отправилась на свою койку, изредко улыбаясь этой милой? паре? , которая сопела на соседней койке. поля впервые уснул в тепле и с не больной головой