***
На утро следующего дня, проверяя соцсети, Паша увидел очередную заявку в друзья. За время, проведённое на новой работе, он уже к этому привык и не придавал особого значения. После каждого праздника кто-то обязательно добавлялся в друзья, иногда даже писали, однако, через какое-то время все диалоги прекращались. Но этот раз стал исключением. Почти по инерции, Паша открыл страницу нового преполагаемого «друга» и замер. С экрана телефона на него смотрел тот самый Юра. Улыбался во все тридцать два, в руках на уровне живота держал фотоаппарат и смотрел прямо в душу. Личадеева в миг прошибло ледяным потом, пальцы задрожали и даже в глазах на какое-то время помутнело. Было страшно, очень страшно, сердце бешено колотилось. -Эх, была-не была, — большой палец медленно коснулся экрана в районе слова «принять» и, казалось, с того момента началась совсем другая жизнь. Отойти от шока Паше не дали. Буквально через полминуты ступора, в ещё большее оцепенение ввело сообщение: «Привет», появившееся вверху экрана. -Блять… — тут же пронеслось в голове. — Не буду сразу открывать, может ещё чего напишет, — и правда, «привет» сменилось на «печатает…». Каждая секунда длилась будто вечность, а пальцы всё сильнее и сильнее холодели. На Театральной новый бар открылся. Выпьем? Сухо. Без единого лишнего слова. Сразу видно, что Музыченко сам дико волновался. Еле попадая по буквам, Паша наконец ответил: Давай. Когда? -Пиздец, и почему я так волнуюсь?.. Просто выпьем. Хоть узнаю его получше. Да и, кто сказал, что мы вдвоём будем, может, у него там компания своя? Сегодня, в 21:00, улица Театральная 7 Ок. -Так, блять, в смысле сегодня? — Паша пробежался глазами по экрану до цифр в верхнем углу. Время уже два часа. — Пиздец… Хорошо хоть мероприятий ни сегодня, ни завтра нет. В планах была генеральная уборка и готовка еды минимум на пару дней вперёд. Всё — таки, рабочая неделя выдалась напряжной, на поддержание порядка хоть и в однокомнатной, но достаточно просторной квартире, ни сил, ни времени не было. Но сейчас, мало того, что его планы кардинально изменились, так ещё и думать ни о чем не получалось. Какой-то страх и паника затуманили разум. Паша, как девчонка перед первым свиданием, ходил от одного зеркала к другому, перемерил, кажется, все рубашки, да ещё и по несколько раз.***
На улице уже стемнело и заметно похолодало, ноябрь на дворе как — никак. Укутанный в длинное бежевое пальто, высокий парень стоял у двери, украшенной шариками темно-красного цвета, уходящего немного в коричневый. Наверху ярко светилось — «бар House», чуть ниже и уже мельче — «мы открылись». Леденящий ветер заставил Пашу поёжиться и быстрее войти, хотя тот, кажется, стоял бы так вечность. Оценочный взгляд медленно прошёлся по всему периметру. Заведение заполнено чуть больше, чем наполовину. На удивление, совсем не шумно, приятный тусклый свет добавлял ещё больше тепла после холодной улицы. Личадеев сделал пару шагов направо, снимая пальто по пути. К счастью, возле вешалок было зеркало и Пашка быстро поправил испорченную ветром причёску. Из зеркала на него смотрели какие-то странные, растерянные глаза, совсем непривычные ему. -Нужно ли мне всё это? — беззвучно спросил он у своего отражения. — С другой стороны, почему бы и нет. Новые знакомства никогда не помешают (Паша до последнего надеялся, что Юра будет с компанией), да и что плохого может случится? Только вот страшно отчего-то… Как и предполагалось, Юра уже сидел за столиком. Один. Пришёл он ещё полчаса назад и успел немного выпить для храбрости. Ватные ноги потихоньку тащили Пашку в главный зал, а глаза неуверенно бегали из стороны в сторону в поисках Музыченко. Нашёл. Юра в этот момент как раз запрокинул голову, допивая остатки пива из высокого стакана. Сделав последний глоток, он открыл глаза и тут же встретился взглядом со своим сегодняшним спутником. Повезло, что во рту не осталось ни капли напитка, иначе Юра захлебнулся бы на месте. Паша выглядел обворожительно. Зачесанная набок чёлка подчеркивала самые красивые черты лица, а некоторые пряди так и норовились спрятать испуганные томные глаза, зрачки в которых расширились, кажется, до максимума, после встречи со взглядом Музыченко. Юра умело спрятал свою растерянность и тут же приветственно улыбнулся Паше, отставляя пустой стакан на стол. -Фух, — подумал про себя, искусно обманутый Личадеев, эта улыбка разрядила напряжение между ними, хотя расстояние до Юры было ещё приличным. В ответ Пашка сам непроизвольно улыбнулся и уже более уверенным шагом направился преодолевать те роковые пять — шесть метров, породившие бурю эмоций между ними. Пока Личадеев садился за небольшой столик напротив Юры, тот успел характерным жестом позвать официанта. -Что будешь брать? — улыбаясь, спросил Музыченко. -Я не знаю, — разочаровано выдохнул Паша. — В алкоголе я совсем не разбираюсь, а в закуске особо не привередлив… -Понял принял, — ещё сильнее улыбнулся Юра, тут же делая заказ официанту. Шум в голове и незнание таких новороченных слов не дали парню понять, что именно все — таки заказал Юра, но это было и не важно. Пусть обстановка и разрядилась, однако, сердце продолжало бешено колотиться, а кончики пальцев иногда потряхивало. Что-то странное происходило на душе у Личадеева. Вопросы: «зачем?», «а правильно ли всё это?» — не затихали в его голове. Трепет и волнение не уходили. И ладно бы перед ним сидела милая девушка, при которой было бы логично как-то волноваться и переживать. Так нет. Напротив него находился брутальный мужик, с усами, карими сверкающими глазами и игривой улыбкой. Мимика его уже немного замедлилась от выпитого алкоголя, и выражение лица стало более расслабленное. Это делало Юрку только ещё красивее. Он тщательно и неторопливо разглядывал каждый сантиметр пашиного лица, а после переключился и на шею, периодически делая по несколько глотков из нового стакана. Хоть тишина между ними и длилась достаточно долго, она явно не была той самой, которую называют неловкой. Каждый тщательно изучал глазами своего спутника. Наконец, к диалогу подтолкнула умилительная сцена, произошедшая в паре столиков от парней. Мужчина, лет пятидесяти, стоял на одном колене перед женщиной примерно такого же возраста, а все посетители замерли, наблюдая за ними. На лице у Паши появилась лёгкая улыбка, он даже начал волноваться, будто сам предложение кому-то делает и с трепетом ждёт ответа. -Да, да, да, — послышался тихий, надрывистый голос женщины. И тут же весь бар заполнился лёгким дождиком из аплодисментов и радостных возгласов. -Неужели и в таком возрасте ещё существует любовь? — отстраненно, куда-то в потолок, прошептал Юра сам себе. -Конечно! — с горящими глазами воскликнул Паша, всё ещё пребывая в возбужденном состоянии. Юра резко повернул голову, явно не ожидая ответа. Он тут же встретился взглядом с весёлым Личадеевым, глаза которого не собирались тускнеть и постоянно бегали от взрослой счастливой пары к Юре и обратно. -Ты серьёзно? — откашлявшись, уже более заинтересованно спросил Музыченко. -Конечно серьёзно! Ты посмотри на них! — улыбаясь, тараторил Пашка. — Они же так счастливы. Что же это, если не любовь? — он перевёл взгляд на Юру и на секунду замер, немного смущаясь, а потом быстренько опустил глаза и принялся потихоньку опустошать бокал с алкоголем. Под действием спиртного язык развязывался, и темы разговоров менялись каждые десять минут. То они дискутировали на тему вечной любви, то рассуждали, кто виноват в измене второй половинки и, наконец, пришли к выводу, что точной формулы у понятия «любовь» — нет, что у каждого человека своя судьба. И даже если казалось, что вот он, «тот самый» твой человек, через пару лет всё может кардинально измениться. Главное, слушать своё сердце и не поддаваться стериотипам по типу: «любовь живёт три года» или же, что «муж обязательно когда — нибудь изменит». Странный, конечно, диалог у них пошёл, но зато такой оживленный и каждому было, что рассказать, с чем поспорить или же согласиться и добавить своё. Пить Паша, бесспорно, не умел. Пол литра светлого пива заставили его раза три на подкошенных ногах сходить в туалет. А Юра в это время подметил для себя, что не зря напиток полегче. «Наверное, пора уже разъезжаться по домам, » — подумал он про себя, когда Личадеев, подходя к их столику, споткнулся об свою собственную ногу и полетел прямо на Музыченко. Тот сразу подскочил и каким-то магическим образом успел подхватить пьянющего Пашку одной рукой за плечо, а второй за бок. Оба зависли секунд на десять, приходя в себя. Неконтролируемый собственным разумом, Личадеев поднял тяжёлую голову и впился губами в юрины. Сказать, что Музыченко охуел — ничего не сказать. Пьяный мозг не мог до конца поверить, что это реальность, а уголки губ сами потянулись в разные стороны, улыбаясь прямо в поцелуй. Очнулись они уже в квартире Паши. Закрывая дверь на все замки, Личадеев параллельно пытался стянуть с Юры шапку и шарф. Стоны прерывались жадными поцелуями, а они в свою очередь, попытками скорее скинуть с себя хотя бы верхнюю одежду. В голове плыл туман и казалось, что все происходит так быстро, словно в ускоренной записи. Вот они только что стояли в коридоре, а сейчас уже захлебываются друг другом, лёжа на широкой пашкиной кровати в тёмной спальне, которую еле — еле освещала луна из прикрытого окна. Сам не ожидая от себя такой смелости, Паша уселся на раздетого по пояс Юру, медленно и жадно целуя его, нависнув сверху. Со лба неторопливо стекла выступившая капелька пота и прокатилась по щеке, прямо до шеи, мгновенно превращаясь в кубик льда, который заставил покрыться мурашками всё тело и на время вернуться в реальность. Личадеев оторвался от поцелуя, поднимая свою тяжелую и горячую голову. В глазах всё плыло, воздуха в лёгких катастрофически не хватало, а сердце колотилось с бешеной скоростью. Сквозь темноту Паша разглядывал лицо Музыченко, которое периодически двоилось. Его пьяные глаза сверкали, а губы не переставали улыбаться. Юра будто почувствовал, что Личадеев поплыл и приложил свою правую руку к щеке Пашки. Снова это странное чувство. Снова этот обжигающий лёд. Будто кроме пылающей пашиной щеки и чужой руки в этом мире ничего не существует. -Ну же, иди ко мне, — бархатный голос разрезал тишину. -Т-ты уверен? — впервые за всё это время засомневался Паша. -Боишься? — заботливым и таким нежным голосом спросил Юра, гладя Личадеева по щеке и шее, а другой рукой аккуратно придерживая за оголенную талию. Паша тяжело взглотнул, задумался на секунду, а потом всё же неуверенно кивнул. Юра лишь улыбнулся, медленно притягивая парня к себе и сладко целуя в знак одобрения. Однако, ни у одного, ни у другого возбуждение и дикое желание никуда не делись. Музыченко решил взять ситуацию в свои руки. Он осторожно скинул податливого Пашку с себя и тут же завалился на него сверху. Не переставая жадно целовать парня, Юра принялся исследовать его тело руками. Сначала кончиками пальцев обвёл выпирающие ключицы, а потом стал медленно спускаться вниз, доходя до твёрдых сосков. Стоило Музыченко только прикоснуться к ним, как Паша тут же протяжно застонал и стал откликаться дрожью во всём теле на малейшее нажатие. Воздух перестал поступать в лёгкие и Юра с трудом оторвался от самого мокрого и возбуждающего поцелуя в его жизни. Он жадно хватал воздух, не отрывая взгляда от Паши, который, кажется, и вовсе забыл как дышать. Личадеев замер с полуоткрытым ртом и молящим взглядом смотрел на Юрку. В джинсах стало до боли тесно, так ещё и Музыченко своей жопой уселся. Паша бы давно расстегнул джинсы, но руки его уже не то чтобы не слушались, он их перестал чувствовать от слова совсем. Не выдержав, парень приложил максимум усилий и поёрзал бёдрами. Юрка лишь улыбнулся, чмокнув Личадеева в уголок губ «на прощанье», сверкнул своими игривыми глазами и отправился вниз, оставляя после себя дорожку лёгких поцелуев от шеи и до самого пупка. На каждое прикосновение к своему телу Паша реагировал как никогда остро. Закусив нижнюю губу, он тихонько скулил, что ещё сильнее заводило Музыченко. Прикоснувшись пальцами к пуговице на джинсах, Юра замер. Неожиданно его руки адски начали трястись, словно в пальцах он сжимает скальпель, а не кусок ткани. Стало так страшно. «А вдруг я сделаю что-то не так?», «Господи, Юра, ты же блять мужик, что происходит?». Пьяная голова резко протрезвела, а мысли стали ясны как никогда. Словно удар молнии, рука Паши, аккуратно появившаяся на голове у Юры, вернула парня в ту пьяную возбуждающую реальность. Он поднял взгляд и увидел блестящие приоткрытые глаза, а ниже — язык, без конца облизывающий искуссаные в кровь губы. От такого мучительного ожидания, из грудной клетки вырвался стон, который оглушил Музыченко и в миг стёр все сомнения.