Следы муки (traces of flour)

Кроули отлично знает, что человеку или даже сверхчеловеческому существу, пребывающему в человеческом теле, сейчас не стоит выходить на улицу. К счастью, Кроули знает также, что правила карантина не распространяются на разумных рептилий. Когда он сказал Азирафаэлю, что может приползти в книжный магазин, он действительно имел в виду именно то, о чем говорил. Как еще он мог бы добраться туда без того, чтобы его не остановили на улице и не расспросили все подряд — от местного полицейского до назойливой мамаши, отважившейся сделать кое-какие ну очень важные покупки и взявшей на себя ответственность отчитать всех остальных прохожих, которые, по ее мнению, слоняются тут совершенно без дела? Не говоря уже о том, что «бентли» бросалась в глаза и была слишком шумной и заметной. Впрочем, как и сам Кроули… А Кроули не хотел быть заметным. Не в этот раз. Он вообще не хотел, чтобы его видели. Особенно его ангел. Все дело в том… Ну, все дело в том, говорит он себе, пробираясь по водосточному желобу на крышу старого зеленщика, — все дело в том, что он просто собирается… ну… понаблюдать за Азирафаэлем. И то, что он собирается посмотреть на ангела, вовсе не означает, что ангел должен смотреть на него, — в конце концов, Азирафаэль же прямым текстом сказал Кроули, чтобы тот оставался дома. Именно это и делает сам ангел: он, как всегда, придерживается правил и не подпускает Кроули ближе чем на расстояние вытянутой руки, ожидая, что тот будет занят чем-то другим. Какими-нибудь демоническими делами. «Но я не могу больше заниматься ничем другим!», — раздраженно думает Кроули, высунув язык и скользя по водосточной трубе прямо над витриной книжного магазина. Только не сейчас, когда вокруг не так уж много людей, которых можно было бы искусить. А устроить перебои со связью в такое время, как сейчас, когда большинству людей она жизненно важна для работы, или чтобы проверить близких, или чтобы быть в курсе новостей… ну уж нет. Кроули был демоном, да, но даже у него были свои принципы. Ну и да, он не собирался отрицать, что перенял концепцию принципов в первую очередь от некоего вполне определенного суетливого ангела. Правильно. Вниз по трубе, через приоткрытое окно, в магазин. Гладкие чешуйки трутся о пыльную поверхность антикварного письменного стола, узкое тело проскальзывает между потертыми старыми книжными переплетами. Кроули падает на ковер и, осторожно пробираясь под креслами и полками, направляется на кухню. В книжном магазине пахнет совершенно особым образом, утешительно и успокаивающе. Кроули пощелкивает языком, пробуя на вкус смешавшиеся запахи — старой бумаги и пылевых клещей, дерева и кожи, разных сортов чая. И чем ближе он подходит к кухне, тем больше в воздухе ароматов разных ингредиентов для выпечки. Ох уж этот ангел, никогда у него не бывает так, чтобы не нашлось чего перекусить! Поскольку все их любимые заведения на время закрыты, он взял дело в свои руки и фактически научился печь сам. Кроули чувствует в воздухе привкус муки и корицы, сахара, ванили и шоколада. Довольно скоро в поле зрения появляется Азирафаэль, неся свежую выпечку из духовки. Кроули находит теплое местечко под потолком позади холодильника — забавно, как нечто, предназначенное держать продукты в холоде, порождает столько тепла со своей задней стороны — и слегка высовывает голову, прячась в густой тени, чтобы наблюдать за ангелом. Это именно то, чего он хотел: скрытое место, откуда можно наблюдать за Азирафаэлем. «Только на некоторое время», — говорит он себе. Просто чтобы убедиться, что все в полном порядке, что ангел здесь, что с ним ничего не случилось, что эти мальчишки, вломившиеся через заднюю дверь магазина, не причинили ему вреда, и, конечно же, что Азирафаэль знает, что делает, выпекая все эти пирожные. Приятно видеть, что ангел стал довольно опытным в кулинарии, торт выглядит чудесно, остывая на кухонном столе, золотисто-коричневый и безупречный, он идеально смотрится на столешнице темного дерева, и Кроули остается только любоваться тем, как Азирафаэль осторожно покрывает его слоем клубничной глазури. Пухлые и крепкие руки ангела осторожно поворачивают торт, чтобы равномерно и плавно распределить глазурь. Кроули наблюдает за происходящим, как зачарованный. Он помнит, как Азирафаэль восстанавливал разрушенную часть стены вокруг Эдема. Он помнит, как ангел перехватывал и отталкивал тяжелое оборудование и детали, чтобы те не раздавили при падении ничего не подозревающих рабочих, повсюду — от места строительства Вавилонской башни до завершения строительства пирамид и самого здания Биг-Бена. Азирафаэль силен, без сомнения, гораздо сильнее, чем выглядит, и эти руки обучены владеть мечом в бою. Но вместо этого ангел решил использовать их, чтобы чинить книги, держать палочки для суши и печь пироги. Создавать, а не разрушать. «Азирафаэль, — с нежностью думает Кроули, — он ни на кого не похож. Он действительно нечто совершенно особенное!» Он смотрит, как Азирафаэль слизывает глазурь с кончиков пальцев, крошечный розовый язычок изящно высовывается, чтобы слизнуть сладость. У Кроули отвисает челюсть. Только каким-то чудом ему удается справиться с собой и сохранить рассудок. Кто бы мог ожидать, что вид маленького безобидного ангельского язычка вдруг так взволнует его, вызвав прилив жара в хладнокровных венах? Азирафаэль заканчивает покрывать торт глазурью и теперь убирает со стола — вручную, а не одним удобным щелчком пальцев — и его завораживающие руки снова принимаются за работу, занимаясь повседневными и безыскусными домашними делами. Он расхаживает по кухне и напевает какую-то песенку; Кроули напрягается, пытаясь уловить мелодию. Ему нравится, как мука оседает на светлых кудрях Азирафаэля, как маленькие пряди рассыпаются, когда ангел двигает головой. Ему нравится, как эта мука небрежно присыпает светло-голубой фартук, который ангел носит, поверх всех следов масла, шоколада и… неужели это печной жир? Почему это выглядит так мило? Ведь это всего лишь означает, что Азирафаэль — неряшливый повар, вот и все. И все же когда Кроули снова переводит заинтересованный взгляд на торт, он не может не признать, что оно того стоило. Кроули слегка вытягивается, повернув голову в сторону Азирафаэля. Что это он там напевает? «Ох, Госп… Сат… Кто-то!..» Это была «Radio Ga Ga» Queen. Значит, все эти поездки в «бентли» все-таки не прошли для Азирафаэля бесследно! Кроули чуть не умер. Не буквально, конечно, но достаточно метафорически, чтобы соскользнуть со своего насеста и упасть бесформенной кучей на столешницу внизу. Мягкий стук заставляет Азирафаэля поднять голову. Обернувшись, он успевает заметить кончик хвоста, исчезающий в шкафу. Кроули проскальзывает в затхлую темноту, сворачивается вокруг единственной стопки мисок, хранившихся там (о, он помнил эти миски, они с Азирафаэлем ели из них мороженое), и собирается ждать, когда ангел уйдет. Трудно описать тот ужас, который он испытал, когда дверца шкафа внезапно открылась. — Что за… Кроули! Кроули приподнимается на хвосте и злобно шипит. Любое другое существо отскочило бы назад по меньшей мере на три фута и закричало. Но только не Страж Восточных Врат Эдема. Азирафаэль просто смотрит на Кроули в ответ точно так же свирепо и резким движением выдергивает его из шкафа, не опрокинув ни одной миски. Кроули возмущенно извивается в знак протеста, когда ангел укладывает его кольцами на кухонном столе. Азирафаэль отступает назад, чтобы дать ему место снова принять человеческую форму, и вскоре на краю столешницы уже сидит долговязая рыжеволосая мужская фигура, вынуждая ангела отступить еще на шаг. — Привет, ангел. Азирафаэль сурово упирает руки в бока. — Кроули, какого черта ты здесь делаешь? Кажется, я говорил тебе, чтобы ты не выходил из своей квартиры, ты же знаешь, что существуют определенные правила! — О, да ладно тебе, Азирафаэль, никто меня не видел! Ты сам говорил, что я не могу заболеть! И заразить кого-то еще я тоже не мог: я же был змеей все это время, все прошло просто замечательно! — Я думал, ты собираешься вздремнуть.— Несмотря на раздраженно нахмуренные брови в голосе ангела слышится облегчение. Может быть, даже нежность. — Я… — Кроули проводит рукой по волосам и смущенно пожимает плечами. — Сначала я хотел проверить, как ты тут. — Проверить, как я? — повышает голос Азирафаэль. — Скажи лучше, что ты просто шпионил за мной. — Ну, проверка, шпионаж… Это ведь одно и то же, верно? Азирафаэль скептически обводит Кроули взглядом с ног до головы и поджимает губы. Но не разочарованно, а скорее так, как он обычно делает, когда углубляется в детективный роман настолько, что уже вполне может догадаться, кто же убийца. И Кроули замирает в ожидании неизбежного. Он знает, как поступит Азирафаэль, потому что именно так тот поступает всегда: придерживается правил, держит Кроули на расстоянии вытянутой руки. И он обязательно отошлет его, предложив заняться чем-нибудь другим. Но Азирафаэль только вздыхает и говорит: — Ты ведь не хочешь оставаться один, правда? Кроули сует руки в карманы. — Нет. Черт возьми, его руки действительно не помещаются в этих чертовых карманах! Достойная расплата за ношение джинсов, найденных в женском отделе. — Ну что ж, — говорит Азирафаэль. — На самом деле, и я тоже. Кроули поднимает на него глаза, всматриваясь поверх очков. — Хотя это и против правил. — Мы с тобой ничем не рискуем, — отвечает Кроули быстро. — И, как я всегда говорю, никто не узнает. Теперь ситуация кажется менее безнадежной и более знакомой. Иногда Азирафаэль выглядел непоколебимым и упрямым, но все, что требовалось со стороны Кроули, — слегка подтолкнуть его, позволить мельком взглянуть на перспективу, о которой ангел раньше не задумывался. Надо только дать ему время. — Ну, я полагаю, — наконец решается ангел, — раз ты уже здесь, то можешь и… — Да? — выпаливает Кроули, возможно, слишком быстро. — Остаться, — заканчивает Азирафаэль. И добавляет, указав на только что покрытый глазурью торт. — Как видишь, мне есть чем поделиться. И только тут Кроули замечает тарелки с наполовину нарезанными тортами, выставленные на каждой поверхности гостиной за кухонным уголком, как будто Азирафаэль успел попробовать каждый из них, прежде чем заскучать и приготовить другой. Только чудо могло удержать их от черствости. И они все еще выглядят восхитительно. Кроули не относит себя к большим любителям поесть, но он собирается как следует набить себе живот перед тем, как завалиться в спячку по обыкновению змей… Он снова поворачивается к Азирафаэлю, который выжидающе смотрит на него, моргая своими невыразимо милыми (милыми? серьезно?) глазищами. Кроули пожимает плечами. — Конечно, ангел.