Святые грешники

На следующий день настроение Разиэля менялось стремительно, как погода в приморских городах в межсезонье. Он проснулся в замечательном настроении, еле удержавшись от того, чтобы поцеловать ещё спящего Рахаба, однако затем, когда он начал вспоминать все детали вчерашнего вечера, стал очень задумчивым. Нет, не потому, что вспомнил о грехе, покаянии и всём прочем — ему думалось о том, как можно было бы сделать их следующую встречу с Рахабом лучше. Помимо очевидного: всё-таки добыть где-то лампу, чтобы потом не искать свою одежду в полутьме. Конечно, хорошо было бы найти где-то кровать и тёплое помещение, но о таком оставалось только мечтать. Принести с собой какое-нибудь одеяло? А где его взять и как потом уносить обратно? Стоило улучить момент и осмотреть другие две комнаты, ключи от которых дал Зефон — вдруг они окажутся более подходящими? Чувство вины всё же накатило на Разиэля ближе к обеду. Он опять вспомнил о том, что Рахаб никогда не был с женщиной, ему даже не с чем сравнить пережитый вчера опыт… Хотя как будто это было так важно! То, что произошло между ними, слишком отличалось от обычной близости с женщиной, чтобы сравнивать. После еды к нему подошёл Рахаб и спросил, останутся ли они вдвоём этим вечером. И Разиэль впал в глубокий ступор. Рахаб хотел ещё. Ожидаемо. И Разиэль, вроде, хотел тоже… но не так же сразу! Да, сам затащил своего подчинённого в кладовку, сам с ним согрешил, сам теперь не был готов сразу же продолжать. Но отказать Рахабу Разиэль не смог. — Только переоденемся сегодня оба сначала, — сказал он. — И я всё-таки найду где-нибудь лампу. Разиэль осознал, что просто не привык, что объект страсти доступен постоянно. Чтобы снова встретиться с женщиной, нужно было дождаться отгула, а его ещё непонятно когда дадут… А Рахаб был вот он, тут, рядом. Удивительно, но проблемой обещала стать лампа — масло было казёным, просто так купить его в городе было сложно. К тому же, дежурные рыцари на воротах проверяли покупки возвращающихся товарищей, и масло, причём любое, было в списке запрещённых вещей. Разиэль никогда особо не задумывался, почему, но, видимо, вот и ответ — чтобы таким, как он, было сложнее предаваться разврату. Готов ли был Разиэль красть? И готов ли он был просить Зефона что-то украсть? На тренировке Разиэль даже смог сосредоточиться достаточно, чтобы не демонстрировать результат, недостойный храмовника. А за обедом снова сел рядом с Зефоном и спросил: — Слушай… понимаю, что это с моей стороны, наверное, уже наглость… но ты не знаешь, где можно лампу взять? И какой-нибудь, не знаю… плед. — Комфорта захотелось? — хмыкнул Зефон, не отрываясь от разделывания лежащей перед ним птичьей ноги. — Я думал, у тебя как у командира есть определённые… привилегии. — Если бы. Те лампы, что выдают на время ночного дежурства, наутро нужно сдавать обратно. — Я могу тебе помочь. Но в этот раз придётся решать и… шкурный вопрос. — В смысле? — То, о чём ты просишь, очень даже осуществимо. Вопрос в цене. После обеда пойдём со мной, пообщаемся. Разиэль нахмурился и потянулся за кубком с водой. Кажется, он чего-то не знал. Чего-то конкретно не знал… Зефон отвёл его в уже знакомое восточное крыло, в ту часть, где обитали кладовщики, и постучал в один из кабинетов. Сидевший там за столом мужчина был абсолютно непримечательной наружности. Он определённо не был рыцарем — по одному только взгляду на руки Разиэль мог смело сказать, что он никогда не держал ничего тяжелее пера. Из-за запавших глаз он выглядел старше тридцати, но в волосах ещё не было седины, а на лице — морщин, так что определить его настоящий возраст не был возможности. — О. Зефон. Ты ко мне с чем? — спросил он, бледно улыбнувшись. Он выглядел так, словно из него ежедневно пили кровь вампиры. В реальности вампирами были пять дочерей, каждой из которых требовалось собрать приданое, найти жениха… и желательно ещё и проследить, чтобы ни одна из них не связалась на свою голову с сэрафанцем. — А к тебе не я, Тад, — хмыкнул Зефон. — А вот командир мой. Бессонница у него. А посидеть с комфортом после отбоя негде. — Понял. И что требуется? — Ключ от подсобного помещения. В единственном экземпляре, а не как в прошлый раз, — сказал Зефон. — Лампа, мягкое что-нибудь… — Организовать можно, — кивнул Тад. — А командир кто будет? — По чину — храмовник. — Хм, раз так… Есть у меня просьба. Тут к моей средней поклонничек набивается. Ранг элитного рыцаря, вроде. Или наставника — не признаётся. Поговорить сможете? Я — вам, вы — мне. — В каком смысле — поговорить? — спросил Разиэль тихо. — Ну в таком. Чтобы не ходил к ней больше. Меня она не слушает, и вот как хотите, а не нужно ей такое счастье. Ждать его потом, убьют ещё… Разиэль вздохнул. Он действительно будет отгонять другого рыцаря от девицы ради того, чтобы самому иметь возможность с комфортом уединиться с Рахабом? Да, будет. — Что за рыцарь, под кем служит, как зовут? — спросил Разиэль. Когда они вышли от Тада, Разиэль тихо спросил Зефона: — То есть, кладовщики оказывают рыцарям такого рода… услуги за деньги или ответные услуги? — Не только кладовщики, между прочим, — сказал Зефон. — Доума довольно быстро показал мне, где и чем тут можно поживиться… сверх нормы, если необходимо. Остальное я разведал сам по знакомым, знакомым знакомых… — Мне казалось, что ты… хотел стать благочестивым человеком, — заметил Разиэль. — После того случая с лозами. — Так я учу писания, читаю молитвы… Просто, ну… давай будем честными — не все правила имеет смысл соблюдать всегда. Иногда можно себе то тут, то там позволить больше, чем предписано. Что в этом плохого? — То, что от маленького прегрешения недалека дорога и до чего серьёзного, — ответил Разиэль. — И, поверь… я знаю, о чём говорю. С тех пор как… — С тех пор как… вы с Рахабом? — подсказал Зефон. — Даже чуть раньше. С тех пор, как у меня появились… чувства к нему, я снова и снова совершаю вещи… за которые, наверное, я бы осудил себя раньше. И этому не видно конца. Теперь вот эта договорённость с Тадом… И, проклятье, я ведь даже понимаю это всё! Но если я думаю о том, чтобы прекратить, чтобы жить жизнью праведника, меня тянет броситься на собственный меч. Без этого греха… мне буквально не мила жизнь. Разиэль никогда не думал, что из всех товарищей будет исповедоваться именно Зефону. И представить себе не мог, что тот будет слушать с таким участием. — Мне тяжело представить то, о чём ты говоришь, — сказал Зефон. — Всю жизнь я просто пытался, как бы это ни звучало, прожить ещё чуть-чуть. Даже не знаю, чего ради. И, честно… я даже завидую тебе. — Чему тут завидовать?! — Силе того, что ты испытываешь, — ответил Зефон. — Тому, что у тебя есть кто-то, кто значит для тебя настолько много. Ты… просто плохо представляешь себе, какое это счастье — уметь любить и быть любимым. Потому что я — не умею. Я не помню отца и рано лишился матери. Мы, уличные мальчишки, цеплялись друг за друга, чтобы выжить, но всегда друг друга подозревали. Мы понимали, что ради собственной шкуры один запросто продаст другого. Такими были правила игры. Когда я пришёл в орден… все эти слова о товариществе, братстве… казались мне ложью. Я не мог в них поверить просто потому, что никогда подобного не знал. — И так это должно быть, — с горечью сказал Разиэль. — Товарищество. Братство. А не… то, что есть между Рахабом и мной. — Будь между вами лишь похоть, вот это было бы плохо, — заметил Зефон. — Это двигало моими товарищами и мной в юности. Плоть вела нас, и нам было просто не важно, как и с кем. Но твоё желание быть с ним — это нечто несоизмеримо большее. Так что… поскольку я с какого-то хрена рыцарь-священник — благословляю вас, Разиэль. Для меня вы — тот случай, когда стоило бы сделать исключение из правил. — Так это звучит даже… поэтично, — заметил Разиэль. — А разве же я не прав? — спросил Зефон. — Разве тебя интересует только лишь его тело? — Нет. Скорее, это… ещё один вид удовольствия, что я хочу разделить с ним — и ни с кем более. Спасибо, Зефон. Знаешь, для того, кто утверждает, что не умеет любить… ты удивительно хорошо в любви разбираешься. Зефон грустно усмехнулся. — Моё сердце очерствело совсем не сразу. Я помню, как это. Поэтому и завидую тебе. То, что между тобой и Рахабом… береги это. Понял? — Зефон, — Разиэль слабо улыбнулся. — Тебе не кажется, что тебе меня учить — ни по возрасту, ни по чину? — Я и не учу. Считай это… дружеским советом. После командной тренировки Разиэль всё-таки предложил Рахабу подождать с новой близостью некоторое время, пообещав, что следующий раз будет куда приятнее. Спустя три дня всё было готово. Разиэль нашёл нужного рыцаря и очень настойчиво попросил не приходить больше к дочери кладовщика, которая, к тому же, оказалась ещё и очень юного возраста. А Тад, в свою очередь, в их следующую встречу отдал Разиэлю фонарь и ключи. Как и просил Зефон — единственный экземпляр, так что Разиэль мог не опасаться, что кто-то с дубликатом потревожит их с Рахабом уединение. И вот после командной тренировки и бани они направились уже знакомым маршрутом в восточное крыло. Новая комната находилась намного ближе к лестнице, что было с одной стороны хорошо, так как нужно было не так далеко бежать до их спальни, а с другой — выше была вероятность, что кто-то пройдёт мимо, так что им следовало быть по возможности тихими и прикрывать чем-нибудь лампу, так как свет из-под двери в полутёмном коридоре непременно привлёк бы внимание. В этот раз им попался склад сломанного тренировочного инвентаря. Когда они зашли и осмотрелись, Рахаб задумчиво спросил: — Интересно, почему это всё сразу не выкидывают или не сжигают? Зачем складывать в этих комнатках? — Большую часть всё-таки чинят, — сказал Разиэль. — Просто не сразу — мастера не успевают. Так… Ага, вижу, где мы можем расположиться. Помещение не имело окон и было довольно вытянутым, что было рыцарям на руку. Дверь располагалась с краю одной из длинных стен, так что они могли расположиться у другой, и это уже значительно снижало шансы, что снаружи будет понятно, что в комнатке кто-то есть. Именно там, у стены, Разиэль обнаружил сложенный в несколько раз отрез шерсти, накрытый сверху более мягкой тканью. Что ж, следовало отдать должное Таду — он хорошо подготовил помещение. Возможно, из-за того, что не было окон, здесь также было потеплее, чем в комнатушке, где они закрывались в прошлый раз. Аккуратно поставив лампу на несколько сложенных друг на друга мишеней для стрельбы, Разиэль подошёл к Рахабу со спины и, обняв, поцеловал в шею. Следовало признать — хотя они виделись каждый день, он соскучился. А слова Зефона помогли ему кое-что переосмыслить. Возможно, ему правда не стоило так уж стыдиться собственных чувств и этой связи. Лучник чуть склонил шею и коснулся одной руки Разиэля своей. Сейчас, при свете происходящее было как будто даже более волнительным. Разиэль сжал его ладонь в своей и усмехнулся — пальцы Рахаба сейчас не были холодными, а значит, хоть он и волновался, но не нервничал так, как в прошлый раз. — Тебе не холодно? — спросил Разиэль тихо и коснулся губами кожи за ухом. — Нет, — ответил Рахаб. — Точно? Просто… в таком случае я хотел бы… чтобы ты снял верхнюю одежду. Совсем. Включая рубашку. — Так быстро? — Да. Я хочу позволить себе… рассмотреть тебя. Насладиться. От этих слов Рахабу стало жарко. Сделав шаг вперёд и размыкая объятия, он выполнил просьбу Разиэля, не поворачиваясь к нему лицом. Прохладный воздух коснулся кожи, но сейчас это было даже кстати. Удивительно — одна только фраза оказала настолько сильный эффект… Разиэль приблизился к нему снова и, положив ладонь на живот, повёл её выше, к груди. Рахаб вздрогнул и перехватил его руку. — Что такое? — спросил Разиэль тихо. Возможно, Рахабу были не слишком приятны такие прикосновения, но они не должны были быть щекотными. — Ничего. Просто… — Рахаб глубоко вздохнул, поглаживая ладонь любовника. — Мне… неловко от того, насколько ты… пристально меня изучаешь. — Мы ведь это уже делали? — Да, но… не так. Я как будто боюсь, что моё тело… тебя разочарует. Разиэль снова мягко обнял его и прижал к себе, затем прошептал: — Каким это образом? Рахи… ты сам не понимаешь, насколько ты на самом деле красивый. Ты сохранил то изящество, что было, когда ты только пришёл сюда… Но также ты приобрёл силу. Одно не вытеснило, а лишь дополнило другое в идеальном сочетании. Ты… будто воплощаешь в себе лучшее, что есть и в женщине, и в мужчине. Оставь эти мысли. И лучше… помоги мне раздеться. Видимо, им всё же придётся ещё какое-то время переступать через стеснение… Но, наверное, это было абсолютно нормально. Разоблачившись до пояса, они довольно долго целовались, прижавшись друг к другу вплотную, затем Разиэль предложил устроиться на шерстяном отрезе. Что ж, сидеть практически на уровне пола всё ещё было не очень удобно… но всё-таки определённо в этот раз было уютнее, чем в прошлый. И Разиэль позволил себе не просто дать выход желанию, а наслаждаться. Без стеснения вдыхать запах Рахаба, не пытаясь скрывать ни от него, ни от себя, насколько ему это нравится, изучать его тело более вдумчиво, чем в прошлый раз. В конечном итоге получилось так, что он практически лёг на Рахаба сверху, снова прикусывая и целуя его шею. Они расположились так, что очень скоро Разиэль почувствовал нарастающее возбуждение своего любовника. И в этот раз он намеревался сделать так, чтобы их близость продлилась подольше… При свете было волнительнее. И вновь, казалось бы, они уже видели друг друга обнажёнными, но можно было сказать, что тогда они смотрели друг на друга другими глазами. Разиэль осторожно коснулся пальцами едва заметных следов от клыков у младшего рыцаря на шее. Очень яркое напоминание о том, что он едва не потерял Рахаба, ещё даже по-настоящему не обретя. Напоминание о том, насколько на самом деле опасна их жизнь. А раз так — следовало тем более ценить то, что у них было. И ценить друг друга. Разиэль лёг сбоку и прижался губами к груди Рахаба, лаская сосок. Он не был уверен, что подобное понравится мужчине, но, в конце концов, почему бы не выяснить? Руку он увёл Рахабу на пах, поглаживая его через ткань. Тот в ответ коснулся его волос. От особенно откровенных движений Рахаб замирал, что заставляло Разиэля чувствовать себя почти демоном-искусителем. Чувство было приятным и стыдным одновременно, но в конечном итоге Разиэль ведь не собирался совращать больше никого, кроме Рахаба, правильно? Который в общем был совершенно не против совратиться. Всё-таки развязав шнуровку у Рахаба на штанах, Разиэль запустил ладонь под ткань, касаясь уже довольно заметно окрепшего члена. Рахаб было потянулся к его промежности в ответ, но Разиэль мягко перехватил его руку. — Я хочу, чтобы сегодня ты был первым, — сказал он, целуя Рахабу запястье. — И не отвлекался больше ни на что. — Но ты ведь… — Потерплю, — ответил Разиэль. — Но позволь сначала сделать приятно тебе. Рахаб убрал руку, и Разиэль, улыбнувшись, поцеловал его, затем снова коснулся его члена, отчего любовник застонал ему в губы. Всё же это было приятно… И почему-то отдельно Разиэлю нравилось, насколько Рахаб был… послушным. Это стоило того, чтобы терпеть самому, дожидаясь своей очереди. Не находящее выхода желание даже прибавляло происходящему каких-то особенных красок, заставляя Разиэля быть чуть более настойчивым и властным. И всё же так он мог полностью сосредоточиться на удовольствии любовника, на малейших изменениях в его дыхании и стонах, на ответных движениях. Огрмным усилием воли он держал себя в руках и не оставлял следов на бледной коже. Конечно, засосы — это не подпись, но Разиэль не хотел давать своим подчинённым ещё больше поводов для ехидных комментариев. Когда настала очередь Разиэля лежать и наслаждаться, он застонал почти сразу же, стоило Рахабу только коснуться его промежности — ему ещё в жизни не приходилось так долго терпеть и не давать выход своему желанию. И вновь это был совершенно новый опыт, который ему вряд ли довелось бы пережить с женщиной… Хотя он был довольно чутким любовником, но совершенно игнорировать своё вожделение, полностью сосредоточившись на другом, Разиэлю не доводилось. Ему бы даже в голову это раньше не пришло. А ведь так было можно. Можно было ублажать друг друга по очереди, одновременно… и, быть может, есть ещё очень много способов, как именно они могут это сделать. Когда всё закончилось, им обоим очень не хотелось вставать и куда-то идти. Они лежали, обнявшись, и Разиэль, поглаживая Рахаба по волосам, некоторое время размышлял, не остаться ли им спать в подсобке. Спали же они на земле в походах — этот опыт не мог быть хуже. Глухо донёсшийся до них колокол всё же смог воззвать к его сознательности. К счастью, в этот раз у них хотя бы не было необходимости на ощупь искать свои вещи. — Завтра… повторим это? — спросил Рахаб, заправляя нательную рубашку в штаны. — Думаю, да, если не произойдёт ничего непредвиденного, — сказал Разиэль. Когда они закончили одеваться, он поцеловал Рахаба в губы так, словно они прощались, и им вовсе не нужно было сейчас идти в одну комнату. Но там, за пределами этой небольшой кладовки, они снова будут играть роли командира и подчинённого. А большее было допустимо только здесь. После этого раза состояние Разиэля наконец начало становиться более… привычным. Он снова был сосредоточен и собран на тренировках, вспомнил о существовании Зефона и в целом стал более внимательным там, где дело касалось его прямых обязанностей. С Рахабом они уединялись ещё несколько раз, и по мере того, как это становилось привычным, постепенно отступало смущение, которое они оба всё же испытывали в самом начале. Небо не рухнуло на землю. Не обрушились Колонны, и вампиры не захватили крепость. Ничего страшного не произошло от того, что Рахаб и Разиэль всё-таки стали парой. Да, нужно было помнить об осторожности, но в целом всё стало… нормально. Что касалось Рахаба, то он был просто счастлив. Безумные фантазии стали реальностью, и его совсем не смущало то, что порой Разиэль, стараясь перебороть смущение, бывал резковатым. В конечном итоге, он всегда оставался внимательным к своему любовнику, а к тому, что Разиэль командует, Рахаб в общем привык. За окном лежал толстый слой снега, и даже Великое Южное Озеро промёрзло достаточно, чтобы взрослый человек мог выйти на лёд. Рыцарю в полном доспехе, возможно, рисковать не стоило, но под окнами крепости необычайно часто звучали крики и смех, когда местные катались на санках с крутых берегов, а некоторые выходили на лёд на коньках. Рахаб даже подумывал научиться, но это было тот редкий случай, когда ему хотелось какой-то компании. Однако Зефон зимой не хотел лишний раз нос показывать из помещения, а остальные утверждали, что им не хватает ловкости для таких развлечений. Разиэль и Мелкайя, к тому же, дружно считали такое занятие просто небезопасным и, как ни печально, были правы. — Почему бы тебе не попросить кого-то из молодых рыцарей второго года службы? — предложил Турэл, когда Рахаб в очередной раз залип у окна, слыша весёлые крики с улицы — видно через витражное стекло было так себе. — Их уже не так сильно грузят тренировками, и многие примерно твоего возраста. Может, кто-нибудь составит тебе компанию. Нельзя же тебе только с нами общаться, в конце-то концов. — Вполне себе можно, — ответил Разиэль на это, переодеваясь. — Правда же, Рахи?.. — Ну… не то, чтобы я страдаю от недостатка общения… — протянул лучник. — Вот именно. И вообще, я уже сказал, что это опасно. Можно об лёд упасть неудачно, сломать руку или удариться головой. Давай лучше я тебе почитаю? Рахаб нехотя согласился, и вскоре пара рыцарей покинула комнату. Зефон, который лежал, замотавшись в одеяло, с очередным сборником религиозных писаний, пробормотал: — Интересно, а мне запретил бы? — Да наверное, — пожал плечами Турэл. — А что, думаешь, это не забота, а ревность потому, что Рахаб так будет проводить время не с ним? — Скорее, среднее что-то, — ответил Зефон. — Впрочем, их дело. Я вообще не понимаю желания Рахаба выходить на улицу. Там же холодно! — Между прочим, движение помогает согреться, — заметил Доума. — Так что шёл бы ты в тренировочный зал вместо того, чтобы лежать в одеяле. — Нет уж, спасибо. Обед только что был. Вот ещё — мечом махать на сытый желудок. — Ну… как знаешь. Но правда, ты бы согрелся. Зефон хотел двусмысленно пошутить и сказать что-то вроде: «Только если ты мне поможешь», — но, во-первых, Доума то ли категорически не понимал подобных намёков, то ли очень хорошо делал вид, во-вторых, вот с него бы сталось прямо сейчас и правда пойти в зал, не дожидаясь тренировки по расписанию. Турэл, к несчастью, тоже перестал реагировать на неприличные намёки и вообще, похоже, собирался спать. А в случае с Мелкаей можно было нарваться на нравоучения. Так что Зефон только вздохнул и перевернул очередную страницу. Несмотря на все сложности, для Рахаба это было абсолютно счастливое время. Ему было даже как-то неловко перед Доумой, который с осени дважды пробовал следом за Турэлом и Разиэлем получить звание храмовника, и оба раза его череда побед заканчивалась на пятом бою. Командир и его помощник говорили, что это потому, что Доума чрезмерно выкладывался в первых поединках и не берёг силы для последующих. Впрочем, Рахаба не печалило даже то, что он уже почти семь месяцев не получал писем от родственников. Наверное, эта ниточка таки должна была в конце концов истончиться и перетереться. Жизнь рыцаря принадлежала ордену, а не семье. Поскольку темнело сразу после обеда, Разиэль читал Рахабу почти постоянно, чтобы лучник не напрягал глаза при свете свечей. В один из таких вечеров к Разиэлю приблизился пожилой человек в робе. Первым, на что обратил внимание Рахаб, был посох с навершием из необычайно крупного камня, размером почти с человеческую голову. Змея, обвивающая посох, словно пыталась тщетно проглотить огромный самоцвет. Разиэль отложил книгу и, подскочив, поклонился. Рахаб повторил его действие, хотя понятия не имел, кого именно видит перед собой. — Лорд Мёбиус! — воскликнул Разиэль. Рахаб присмотрелся к старику внимательнее. Лорд Мёбиус? Один из двух старейших Хранителей и основатель ордена Сэрафан?.. Внешность Хранителя была непримечательной. На покрытом морщинами лбу едва угадывалась восьмёрка — или, возможно, это был перевёрнутый символ Бесконечности. Рахаб не слишком представлял, в каком именно порядке расположены Колонны, но сомневался, что знак мог быть порядковым номером Хранителя или что-то вроде. — Разиэль, мальчик мой. Рад, что у тебя всё в порядке, — сказал Хранитель. По-видимому, ему не было нужды спрашивать, как у Разиэля дела. — Я решил навестить тебя и заодно рассказать о вашем следующем задании. — Задании? — переспросил Разиэль, нерешительно поднимая взгляд на Хранителя. — Да. Это твой шанс проявить себя. И не только твой, но и твоих людей. Дело вот в чём — недавно была заложена новая крепость между Озером Слёз и Курхагенским ущельем. Гарнизон ещё не набран, и я хочу, чтобы вы возглавили его. — Это большая честь, — пробормотал Разиэль. — Но… мы воины. Мы никогда не занимались… подобным. — Вы справитесь. Твоё будущее более великое, чем просто истреблять вампиров. Тебе суждено переписать историю всего мира, Разиэль. Неужели ты боишься ответственности? — Я опасаюсь подвести ваше доверие, лорд Мёбиус. — Не нужно. Как я уже сказал, я вижу, что вы справитесь. Верьте в себя. Вы выходите послезавтра, с торговым караваном. Завтра тебе передадут более подробный план вашего маршрута. — Я понял вас. Благодарю за доверие. — Береги себя, мой мальчик. Впрочем, я уже знаю, что ты не разочаруешь меня. С этими словами Хранитель удалился. Рахаб и Разиэль некоторое время так и стояли молча у стола, глядя друг на друга. — Рахи… — прошептал Разиэль наконец. — Ты слышал?! — Конечно. Но… между Курхагенским ущельем и Озером Слёз?! Мне кажется, или это где-то на северо-западе? Сейчас, зимой, когда холод, снег и длинные ночи… — Мы не можем оспорить этот приказ, — сказал Разиэль. — Слушай… — Что такое? — Нет… — Разиэль покачал головой. — Ничего. Пойдём. Нужно сообщить остальным. — Ох, я уже слышу, как громко и долго Зефон будет материться, — пробормотал Рахаб. Он знал, что перспектива долгого переезда посреди необычайно холодной зимы не вызовет у рыжего ни капли энтузиазма. — Ему это не поможет, — хмыкнул Разиэль и взял книгу, намереваясь поставить её на место. Мысль, которая пришла ему в голову, но которой он так и не поделился с Рахабом, была такой: что, если Хранитель Времени мог увидеть их прегрешение? Конечно, вряд ли он пристально следит за судьбой Разиэля день и ночь, но вдруг? И как бы узнать, возможно ли это? Или лорд Мёбиус не способен видеть столь… повседневные вещи?